Сталин Экономическая революция

Глава вторая. ТРУДНОСТИ ВОЙНЫ

Положение Советской республики кардинально изменилось в марте 1918 года, после подписания Брестского мира. По условиям мирного договора, к Германии отходили самые важные промышленные области России: Донецкий район, с мощной угольной промышленностью и черной металлургией, Криворожский район с богатыми железорудными и марганцевыми месторождениями, наиболее плодородные области Украины и юга России. Занятие немецкими войсками

Нарвы отрезало Петроград от единственного источника топлива, находившегося неподалеку, — месторождения горючих сланцев. Положение русской промышленности, лишенной источников важнейшего промышленного сырья: угля и чугуна, стало критическим. Имевшийся запас сырья и топлива позволял продержаться некоторое время, но уже к лету 1918 года он должен был иссякнуть.

Немецкая оккупация и начавшиеся бои с первыми белогвардейскими отрядами на юге России заставили Ленина по новому взглянуть на задачу управления народным хозяйством. 11 марта 1918 года, в правительственном поезде[7] по дороге в Москву Ленин пишет статью «Главная задача наших дней» с тезисами о новой хозяйственной политике. Он пишет о необходимости скорейшего развертывания производства вооружения.

Сразу же встал вопрос: как это сделать в условиях сильнейшего недостатка сырья и топлива для промышленности. Положение сложилось такое, что нельзя было следовать старым методам хозяйствования. Не стало в Советской республике донецкого угля, и его надо было чем-то заменить. Или построить новые угольные шахты, или найти заменитель. Не стало донецкого чугуна и стали, и надо было наладить производство на других заводах. Не стало много чего другого, доставшегося или немцам, или белогвардейцам.

Тут надо Ленину отдать должное: в этих условиях он не растерялся. На решение этой задачи в короткие сроки были брошены все силы. Ленинцы стали привлекать к работе ученых, оставшихся на подконтрольной им территории. Силами ученых и хозяйственников разрабатываются планы электростроительства, развертывания научных исследований с целью выявления новых запасов руд и топлива, начинается работа по сбору и привлечению к решению военно-хозяйственных задач научных кадров.

Проводится все более масштабная национализация предприятий, завершившаяся национализацией всей крупной промышленности. Национализация сосредоточила в руках хозяйственников ВСНХ 35 % всех предприятий страны, преимущественно крупных, с большой производственной мощностью. В руках большевиков в марте 1918 года была почти вся машиностроительная индустрия страны, сосредоточенная в Петербурге и Москве, а также металлургический район Урала. Все эти предприятия, одно за другим, включаются в производство вооружений и боеприпасов.

К конкретной работе по вооружению образованной декретом от 15 января 1918 года Красной Армии немедленно подключаются военные предприятия. Еще 18 февраля 1918 года Тульскому металлическому заводу был выдан первый заказ на изготовление винтовок и частей к ним [13. С. 34]. В середине марта военные заказы были размещены на других военных металлических заводах.

С металлом положение пока еще было терпимое, чего нельзя было сказать о топливе. Еще сохранялась связь с Баку, где была сосредоточена добыча нефти и запасы нефтепродуктов. Но вскоре Баку был потерян. Война на юге России отрезала Грозненские нефтепромыслы. Напряженнее всего было положение с углем, запасов которого было очень мало, а подвоз из донецких шахт прекратился.

Без топлива промышленность грозила остановиться.

Большевистское хозяйственное руководство, как могло, пыталось решить эту проблему. В середине марта 1918 года в Президиуме ВСНХ был заслушан доклад Ю. Ларина, председателя Комитета хозяйственной политики ВСНХ, о поднятии добычи угля. Ларин предлагал простое решение угольной проблемы. На востоке страны есть большой угольный бассейн в Кузнецкой котловине. Рядом есть железная дорога. Нужно было наладить добычу угля в Кузнецком районе и снабжение им уральских металлургических заводов и заводов Центральной России.[8]

Президиум ВСНХ эту идею одобрил и постановил вынести ее на обсуждение съезда совнархозов в мае 1918 года. 1-й съезд совнархозов идею Ларина одобрил, и уже в конце мая 1918 года ВСНХ выдал заказ на проектирование добычи угля группе инженеров. Они должны были подготовить проект комбината, транспортную схему, проекты шахт и рудников, погрузочных дворов и подсчитать смету затрат |13. С. 142–143].

Нехватка топлива в Петрограде заставила большевиков также обратить внимание на старые проекты электрификации промышленности города и района. Еще в 1900-х годах инженер Генрих Осипович Графтио разработал проект гидроэлектростанции на Волхове, которая должна была снабжать электроэнергией промышленность Петербурга. В 1911 году этот проект был закончен, но строительство станции застопорилось из-за того, что земли в месте запроектированной плотины принадлежали «Обществу 1886 года», которое наотрез отказалось их продавать. Проект гидростанции был положен в архив.

К идее электрификации вернулись уже в ходе Первой мировой войны, в 1916 году. Петроградская промышленность, испытывающая острый недостаток в угле, нуждалась в хоть каких-нибудь его заменителях. Тут-то и был поднят проект электрификации. Группа промышленников во главе с М. И. Литвиновым-Фалинским, бывшим в то время управляющим Департамента промышленности Министерства торговли и промышленности, в конце мая 1916 года представила в Особое совещание по обороне проект строительства электростанции на 576 тысяч кВт. Особое совещание наложило на письмо резолюцию: «Принять к сведению» [15. С. 346–347].

23 июля 1916 года в Особое совещание поступило новое письмо, теперь уже от инженера Кривошеина, который предлагал осуществить строительство каскада электростанций на реках Карельского перешейка. Реализацию проекта были готовы поддержать финское Общество «Фарс» и Общество А. И. Путилова. Они брались за 18 месяцев построить первую электростанцию на 26 тысяч кВт, стоимостью в 32 млн рублей. Общая мощность каскада станций составляла 421 тысячу кВт, стоимость — 120 млн рублей. Но и это письмо тоже было положено под сукно [13. С. 346–347].

Вот эти проекты и были подняты большевиками из архивной пыли. Острая нужда заставила и обратить внимание на них, и попытаться реализовать.

18 марта 1918 года Электротехнический отдел ВСНХ и Комитет хозяйственной политики ВСНХ утвердили программу электростроительства, включающую в себя Волховскую, 1-ю Свирьскую, 2-ю Свирьскую гидростанции, Шатурскую станцию на торфе и силовую установку в Богородске. Ленин присутствовал на заседании и участвовал в обсуждении проектов [13. С. 142]. Он уделил огромное внимание этому вопросу. Электрификация сулила большой выигрыш — отказ от поставок донецкого угля в Петроград.

Через несколько дней, 22 марта 1918 года, состоялось заседание Комитета хозяйственной политики ВСНХ, на котором был рассмотрен и утвержден бюджет Волховстроя. 9 мая 1918 года декретом Совнаркома был образован Комитет государственных сооружений, а 25 июня при Комгосооре было создано Управление электротехнических сооружений, или Электрострой. В составе Электростроя было пять управлений, по числу запланированных строящихся станций, согласно программе электростроительства, принятой 18 марта 1918 года: Каширской, Шатурской, Волховской и двух Свирьских электростанций.

Но в июне 1918 года смогли приступить к строительству только трех электростанций. Совнарком отпустил средства. Графтио стал начальником Волховстроя, Винтер — Шатурстроя, а начальником Каширстроя стал брат наркома продовольствия — Г. Д. Цюрупа. Летом 1918 года удалось построить первоначальную базу строительства, разметить площадку и приступить к первым земляным работам.

Впоследствии события на фронте сильно затормозили стройку. Началась мобилизация, и большая часть рабочих со строек ушла в Красную Армию. Остро не хватало продовольствия, стройматериалов и рабочей одежды. Выделявшиеся материалы и продовольствие доставлялись с огромным трудом, с большими опозданиями. Не было техники. Винтер говорил:

«Вспоминая тот период, я должен отметить, что строительных механизмов мы тогда, по существу, не имели. В нашем распоряжении был лишь единственный подъемник для кирпича и единственная небольшая бетономешалка. И это все» [16. С. 33].

Но, тем не менее, Ленин за эти стройки держался. 11 декабря 1918 года, в дни зимнего разгрома Красной Армии, Совнарком объявил Шатурстрой срочной стройкой государственной важности. Ленин выделил для строителей красноармейские пайки и строго запретил забирать со стройки квалифицированных рабочих. Работы поддерживались. Из Москвы время от времени присылались материалы, одежда, остатки продовольствия, оставшиеся после расформирования воинских частей. Начальники брали то, что давали, а потом уже, на месте, лишние и ненужные запасы или обменивали на что-то еще, или этими запасами рассчитывались с рабочими.

Но, несмотря на все усилия, Ленину не удалось осуществить эти планы полностью. Проект развития угледобычи в Кузнецке был отложен из-за начавшейся в Сибири войны.

А строительство гидростанций под Петроградом было завершено уже после Гражданской войны. До 1921 года удалось провести только подготовительные работы.

Промышленность Советской республики в годы Гражданской войны постоянно работала в условиях нехватки топлива и под конец войны балансировала на грани остановки.

В ход хозяйственных работ постоянно вносило свои коррективы положение на фронте. Поскольку в Добровольческой армии оказались лучшие генералы и офицеры бывшей российской армии, имевшие отличную выучку и опыт боев, то Ленин мог рассчитывать только на численный перевес своей армии. Впрочем, и это не помогло.

В июне 1918 года против 9 тысяч штыков Добровольческой армии на Северном Кавказе было сосредоточено около 100 тысяч штыков Красной Армии, с подавляющим превосходством в артиллерии. В ходе боев в июле-августе 1918 года эта войсковая группировка красных была полностью разгромлена.

Восстание чехословацкого корпуса в Сибири и на Урале отрезало от Советской республики последний крупный сырьевой район. Подвоз чугуна с Урала прекратился.

Потеря важнейших экономических районов страны, наступление на Советскую республику со всех сторон заставили ленинцев бросить все силы на войну. В Советской республике начались массовые и масштабные мобилизации в армию. В сентябре 1918 года в Красной Армии насчитывалось 600 тысяч человек, а в декабре 1918 года уже 2 млн.116 тысяч [13. С. 161]. Вооруженные силы возросли вчетверо за каких-то полгода!

Быстрый рост вооруженных сил поставил перед Совнаркомом и ВСНХ нелегкую задачу: одеть, обуть, вооружить и снабдить продовольствием такую огромную армию. При условии резкого сокращения запасов сырья и продовольствия, решение такой задачи упиралось в необходимость жесткого, планового распределения всех ресурсов.

16 августа 1918 года, в день взятия Екатеринодара добровольцами, обозначившего полный разгром Красной Армии на юге России, появилось сразу несколько новых военно-хозяйственных органов. Совнарком принял решение о создании в ВСНХ Чрезвычайной комиссии по производству предметов военного снаряжения. Во главе ее встал Леонид Красин [13. С. 168]. Эта комиссия провела быструю и тщательную ревизию всего имеющегося на территории Советской республики производства, запасов промышленного сырья, топлива и составила план организации военного производства.

В этот же день Совнарком принял еще одно решение — создать в ВСНХ Научно-технический отдел с Экспертным бюро по делам изобретений. Научно-технический отдел должен был развернуть масштабные исследования для нужд производства и армии. Перед ними были поставлены первоочередные задачи — организовать производство бензина, производство синтетического каучука, произвести геологические изыскания на предмет отыскания новых залежей полезных ископаемых на территории республики, подконтрольной большевикам. Экспертное бюро должно было проводить экспертизу всех изобретений и немедленно внедрять те, которые обещали результат.

Массовое производство вооружения потребовало мобилизации всех запасов металла. 21 августа 1918 года Совнарком принимает декрет о распределении металла. Отныне распоряжение запасами металла — дело государственных органов, и запасы распределяются только на первоочередные производственные заказы.

Военные заводы были загружены производством до предела возможностей. О том, насколько напряженным было производство на военных заводах, говорят данные Главного артиллерийского управления. Во втором полугодии 1918 года, то есть за июль-декабрь, Красная Армия получила 2500 орудий (в два раза больше, чем получено из арсеналов Русской армии) и 4,5 млн снарядов к ним. 900 тысяч винтовок (в три раза больше, чем получено из старых арсеналов), 8 тысяч пулеметов, 75,5 тысяч револьверов, а также 500 млн винтовочных, 1,5 млн револьверных патронов и 1 млн ручных гранат. Произведенное только за 1918 год в два раза превышало тот арсенал, который удалось собрать после роспуска российской армии! К этому можно добавить еще 2,5 млн шинелей и 4,5 млн пар обуви, произведенных за тот же 1918 год [13. С. 227].

Зимой 1918/19 года, сформировав новые части, командование Красной Армии запланировало разгром Добровольческой и Донской армий. Но в ходе ожесточенных боев белым удалось сильно потрепать 10-ю армию, оборонявшую Царицын, и разгромить Таманскую армию. Красным в начале января 1919 года удалось нанести серьезный урон Донской армии. Шла подготовка к нанесению сильных фланговых ударов по Добровольческой армии. Но белые разгадали замысел командования 11-й и 12-й армий и нанесли им сокрушительное поражение. Эти две армии были полностью разгромлены.

Надежды на скорую победу были жестоко развеяны зимним разгромом 1919 года. Даже огромная Красная Армия и численный перевес над белыми не давали гарантии победы. Поражение сильно ухудшило положение Советской республики. Запасы сырья, которые были на заводах, оказались исчерпанными осенью и зимой 1918 года, когда военное производство достигло одного из пиков за Гражданскую войну. Уже в январе-феврале 1919 года началось падение уровня производства винтовок и патронов.

Особенность хозяйственной истории Советской республики в годы Гражданской войны состоит в том, что вслед за очередным поражением следовал этап бурной хозяйственной деятельности. Так было и после сокрушительного разгрома зимой 1919 года. Ленин твердо выбрал единственно доступный для него метод преодоления крупных поражений: заниматься созданием все новых и новых сил, созданием и вооружением новых армий. В конце ноября 1918 года Ленин решает централизовать управление военно-хозяйственными делами в еще одном верховном, надправительственном органе, не связанном формальностями. Рождается Совет рабоче-крестьянской обороны, или Совет Труда и Обороны (СТО), куда входили представители важнейших советских органов, что позволяло быстро и оперативно решать все встающие вопросы.

1 декабря 1918 года Совет Труда и Обороны собрался на свое первое заседание. В повестке дня были вопросы продовольственного снабжения, снабжения топливом, вопросы транспорта и учет военного имущества.

В конце 1918 — начале 1919 года советские органы произвели подсчет оставшегося у них имущества и производственных возможностей. Была проведена промышленная перепись, охватившая 31 губернию, оставшуюся под контролем большевиков. Она показала, что в руках большевиков осталось 100 % текстильного, менее 50 % пищевого, 50 % металлообрабатывающего, 50 % химического производств.

Хозяйственное руководство, несмотря на тяжелое положение в промышленности, развернуло огромную активность.

Весной 1919 года, в силу невозможности расширения производства стрелкового оружия, усилия промышленности были сосредоточены на вооружении бронепоездов и бронемашин. В мае 1919 года Реввоенсовет РСФСР располагал мощным броневым подвижным составом. Было вооружено 46 бронепоездов и 16 бронелетучек [13. С. 283–284].

Наступал наиболее драматичный момент противоборства белых и красных. Весной 1919 года в белых армиях было 215 тысяч человек, а также 45 тысяч солдат союзников. Против них Ленин имел Красную Армию численностью примерно в 2 млн человек, из которых около трети не имели оружия.

Производство явно и ощутимо не успевало за мобилизациями. К февралю 1919 года нехватка винтовок составила 239 тысяч, или 35 %, карабинов — 837 тысяч (87 %), пулеметов — 14,5 тысяч (65 %), орудий — 2650 (60 %). Проценты показывают разницу между фактическим наличием вооружения и необходимостью по штату.

Поскольку против белых армий не помогало и десятикратное превосходство в численности, а положение республики было тяжелейшим, то спасти большевиков могло только чудо. Это чудо произошло.

В марте-июне 1919 года командарму 4-й армии М. В. Фрунзе удалось разгромить Западную армию Колчака, занять Уфу и сорвать объединение Вооруженных сил Юга России и армии Колчака в единый фронт. Сообщение с уральскими заводами было восстановлено. Это позволило несколько поправить положение с топливом и промышленным сырьем. С помощью Урала, второй раз занятого красными летом 1919 года, Советская республика получила возможность продолжить войну.

В ходе боев летом 1919 года на юге России, в апреле-мае 1919 года, А. И. Деникину удалось разгромить 9, 10 и 13-ю армии, разорвать кольцо окружения и перейти в наступление, окончившееся взятием Царицына 30 июня 1919 года. В этот момент, несмотря на успех на Восточном фронте против Колчака, территория Советской республики, ограниченная фронтами, сократилась до своего минимального размера.

После победы на Урале и сокрушительного поражения красных на юге России начался еще один этап военно-хозяйственного строительства. Ленинцы решили взять максимум возможного с Урала и за его счет поправить свое положение. 7 июля 1919 года Совет Труда и Обороны назначил Алексея Рыкова Чрезвычайным уполномоченным СТО по снабжению армии. Его должность сокращенно называлась Чусоснабарм. В задачи Чусоснабарма входили очень простые дела: добыть или произвести новую партию вооружения, патронов и обмундирования, собрать продовольствие для армии.

Задача вооружения армии летом 1919 года заключалась в восстановлении остановившегося производства вооружения и боеприпасов. Чрезвычайный уполномоченный в кратчайшие сроки добился восстановления разрушенного Ижевского металлического завода, завершения строительства и пуска новых патронных заводов.

Огромное внимание было уделено пополнению сырьевых запасов. 10 июля 1919 года Президиум ВСНХ создал временную комиссию по делам Урала, в чье распоряжение было предоставлено 3 млн рублей золотом [12. С. 48]. Главной задачей комиссии был сбор металла на уральских заводах и организация его выплавки. С Урала было вывезено 47 тысяч тонн металла [13. С. 293]. Уральским заводам на остаток 1919 года была установлена высокая производственная программа. В нее входило восстановление 22 домен и выплавка 400 тысяч тонн чугуна, восстановление 12 мартеновских печей и выплавка 380 тысяч тонн стали. Эта огромная программа была выполнена только примерно на 10 %. В общей сложности за второе полугодие 1919 года на Урале было выплавлено 32 тысячи тонн железа, 5 тысяч тонн чугуна и выпущено 1,2 тысячи тонн заготовок [14. С. 39].

В ходе этой лихорадочной работы по военно-хозяйственному строительству вырабатывались самые основы советской хозяйственной практики. Для большего удобства работы предприятий еще летом 1918 года были созданы большие производственные объединения, в которые были включены заводы примерно одного профиля. Первенцем был трест ГОМЗ — Государственное объединение машиностроительных заводов, объединявший самые мощные машиностроительные заводы Московского и Нижегородского районов. Летом 1919 года были созданы: Ленмаштрест — объединение заводов Петроградского района; Гомомез — Государственное объединение металлургических заводов; Госчугплав — Государственное объединение чугуноплавильных заводов.

Заводам, от которых зависел выпуск готовой военной продукции, выдавались планы, находившиеся почти всегда на пределе их технических возможностей. Брались довоенные данные о производственной мощности того или иного завода, и, исходя из этих цифр, составлялась производственная программа. Разумеется, и в 1918, и в 1919, и особенно в 1920 году фактическая мощность завода существенно отличалась от той, что была до войны. Однако плановиков это не смущало. План выдавался напряженным, и забиралось все, что только оказалось возможным произвести. Вот что писал об этом Кржижановский в феврале 1921 года:

«Основную роль играли два момента: первый — это построение производственных программ, главным образом на отставании производственных возможностей. Грубо говоря, ВСНХ в то время строил программы следующим образом: он брал какой-нибудь завод, техническое оборудование которого было известно… исходя из того факта, что потребность в фабрикатах в Республике совершенно неограниченна, и что мы нуждаемся решительно во всем, устанавливалась соответственно производительной возможности завода, с некоторым поверхностным учетом лишь основных производственных факторов, главным образом топлива и рабочей силы»

[17. С. 65].

Производственное планирование охватило в годы Гражданской войны производство металла, вооружения, боеприпасов и обмундирования. Во многих случаях это делалось впервые. Такой важной отрасли, как металлургия, летом 1919 года впервые был дан обязательный производственный план. До этого металлургические заводы ориентировались на помесячные программы трестов или синдиката, на фактические запасы угля и наличие рабочих. Выпуск мог колебаться от почти полной загрузки мощностей до использования едва ли трети их возможностей.

Теперь же была спущена обязательная полугодовая программа выплавки металла, рассчитанная на основе полной загрузки мощностей. Она не была выполнена, но, тем не менее, дала первый опыт централизованного управления крупным производством. Несмотря на ничтожные показатели выполнения программы, важен был сам факт работающего производства и металл, который смог на некоторое время сократить дефицит сырья.

Нововведения в хозяйственной работе в середине 1919 года показали, что отдельные хозяйственные задачи следует решать путем создания специализированных организаций: постоянных или временных. Сосредоточение решения всех вопросов в одном центральном органе, пусть бы и наделенном чрезвычайными полномочиями, тормозит всю хозяйственную работу. Рассмотрение сотен вопросов делает руководящий орган неповоротливым. Например, тот же СТО провел за 1919–1920 годы 101 заседание, на каждом из которых рассматривалось по 15–20 вопросов. В целях улучшения руководящей работы, функции руководства следовало в определенные моменты децентрализовать. Этого принципа советские хозяйственники придерживались вплоть до конца 50-х годов. Он хорошо показал себя как в годы индустриализации, так и в годы войны.

Работа на Урале показала, что лучше вопросы развития промышленности решать не в масштабе всего государства, а порайонно. Территория страны, подвластная большевикам, была условно разделена на районы, для промышленности выделялась какая-либо специализация. Например, Урал специализировался в начале 1920-х годов на выплавке металла, как черного, так и цветного. Донецкий район — на добыче угля и выплавке чугуна и стали. Петроградский район — на тяжелом машиностроении. Известная специализация районов позволяла провести рационализацию производства и добиться большей его эффективности.

Осенью 1919 года Красной Армии удалось достичь перелома в ходе войны. После осенних боев, в которых стороны понесли большие потери, белые утратили стратегическую инициативу и стали отступать. Командование Красной Армии начало новую операцию по уничтожению белых армий. К началу марта 1920 года на Северном Кавказе, на Кубани и Тамани красным удалось одержать решающие победы. Добровольческая армия оставила Прикубанье и Таманский полуостров и эвакуировалась в Крым.

После коренного перелома в ходе войны, на первый план выдвинулись задачи уже не столько военного производства, хотя задачи обеспечения армии никто с повестки дня еще не снимал, а сколько уже налаживания мирного производства и восстановления разрушенного войной хозяйства страны.

Объем работ оказался настолько велик, а объемы финансовых и материальных возможностей Советской республики оказались настолько малы, что было понятно: восстановление хозяйства будет продолжаться много лет.

Сама задача восстановления хозяйства потребовала планового распределения государственных средств, бывших основным источником капиталовложений, во времени и по промышленным районам. Советские хозяйственники и правительство столкнулось с необходимостью создавать перспективный план развития народного хозяйства страны.

К этому хозяйственников подтолкнул топливный кризис, начавшийся в октябре 1919 года и развернувшийся в полную силу в январе-марте 1920 года. Война разрушила главный источник топлива для промышленности — Донецкий бассейн и нарушила связь с бакинскими и грозненскими нефтепромыслами. Железные дороги, ведущие к ним, были разрушены боями и требовали восстановления. Таким образом, хозяйственная обстановка подсказала важнейшие отрасли хозяйства: топливно-энергетический комплекс и транспорт.

Для советской пропаганды Ленин был воплощением всего самого лучшего, что только есть в человеке. Прозорливый, умный и глубокий мыслитель, предсказавший и предвидевший развитие России на много лет и десятилетий вперед. Блестящий политический лидер, разработавший и воплотивший в жизнь политическую программу большевиков. Выдающийся государственный деятель, создавший сами основы и устои Советской власти. И, наконец, блестящий экономист и плановик. А также, если верить Бонч-Бруевичу и Крупской, просто добрый и душевный человек.

Из всего этого набора качеств нас больше всего интересуют два: выдающийся государственный деятель и блестящий плановик.

Еще в первой главе я позволил себе сказать, что у Ленина не было никакого плана хозяйственного строительства, и что все жизнеспособные идеи, воплощенные на практике, были Лениным заимствованы. У коммунистов и советских историков на этот выпад есть готовое возражение: план был! Он назывался так: План государственной электрификации России, сокращенно «Гоэлро».

Факты — вещь упрямая, и тут ничего не поделаешь. Такой план действительно был. Но и о нем нужно сказать, что идея электрификации не большевиками была выдумана.

Идея электрификации хозяйства в России в те времена, что называется, носилась в воздухе. Промышленность, основанная на использовании работы паровых установок, пожирала колоссальное количество угля и выбрасывала в воздух тучи дыма, сажи и копоти. Например, в Баку, где до революции было сосредоточено очень много паровых установок для приведения в действие бурильных станков, дым и сажа застилали солнце, и везде был слой копоти.

Поселок рабочих поэтому выглядел черным. Сажа и копоть были неизменными спутниками любого производства.

Рядом был пример Германии, которая стала в конце XIX века активно развивать свою электропромышленность. На заводах появились первые электрические энергоустановки, которые поражали отсутствием шума и копоти. В Германии развернулось строительство районных электростанций, каждая из которых снабжала электричеством города, поселки и заводы определенного района. Немцы пытались электрифицировать даже сельское хозяйство и проводили первые эксперименты по пахоте с применением электроплуга. Ленин, будучи в эмиграции, видел все эти достижения немецкой электротехники и надолго сохранил восторг перед ними.

Русские промышленники и инженеры, безусловно, понимали выгоды электрификации хозяйства, но дело вставало из-за ряда обстоятельств.

Во-первых, для проведения электрификации нужны были большие свободные средства. Во-вторых, в России были слабо развиты те производства, которые могли быть сразу же электрифицированы: сложное машиностроение, химическое производство, электропромышленность. А в-третьих, русская электропромышленность находилась под контролем немецких фирм, которые не желали создавать на свои же деньги себе русского конкурента. Электрификация уперлась в высокую стоимость электрооборудования. Немцы поддерживали уровень производства в России на таком уровне, чтобы иметь возможность обслуживать имеющееся электрооборудование, но не более.

Так уж получилось, что между немецкой электропромышленностью и большевиками еще до революции установилась тесная связь. Нет, немецкие электропромышленники не финансировали ленинскую партию. Просто некоторые большевики до революции работали на германские фирмы.

Леонид Красин, глава подпольной большевистской боевой организации, инженер по образованию, после ряда громких террористических актов, совершенных большевистскими боевиками, был заочно приговорен судом к смертной казни. Но сумел эмигрировать в Германию, где в 1912 году устроился в фирму «Сименс-Шуккерт». Довольно быстро ему удалось сделать в фирме карьеру, и через некоторое время Красин приехал в Россию уже в качестве представителя немецкой фирмы.

В 1907 году Красин помог устроиться рядовым рабочим в филиал фирмы «Сименс-Шуккерт» под названием «Общество электрического освещения 1886 года» Глебу Максимилиановичу Кржижановскому. Это тоже был революционер с большим стажем, и тоже инженер по образованию. Кржижановский тоже сделал хорошую карьеру, быстро став инженером и начальником кабельного отдела фирмы в Москве. В 1914 году он стал работать на электростанции «Электропередача» под Москвой, где познакомился с Р. Э. Классоном, А. В. Винтером и В. XI. Кирпичниковым [18. С. 8j, в будущем видными советскими гидростроителями.

По своей работе он тесно познакомился с тонкостями немецкой электроэнергетики и стал в ней хорошо разбираться.

Идеи немцев ему очень понравились, и Кржижановский стал их, по мере сил, пропагандировать. Особенно понравилась ему идея районных электростанций на местном топливе: на буром угле и торфе. Кржижановского эта идея буквально захватила. Запасы бурого угля и торфа в России огромны, в сотни раз больше, чем в Германии, на этой топливной базе можно было развернуть мощнейшую сеть районных станций и провести полную электрификацию русской промышленности.

Я немного отвлекусь от идей электрификации и расскажу о самом Глебе Максимилиановиче. Как уже говорилось, это был революционер с огромным стажем. Он был потомком одного из декабристов. Революционную деятельность начал еще в 1892–1893 годах в первых марксистских кружках в Петербургском Политехническом университете. Потом он вошел в группу руководства ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». На той самой знаменитой фотографии членов Союза Кржижановский сидит по правую руку от Ленина.

Вместе с Лениным, 9 декабря 1895 года, он был арестован, осужден и поехал в ссылку. Ленин отбывал ссылку в Шушенском, а Кржижановский в Тесинском, что на 80 километров к северу от Шушенского. Там он сочинил перевод на русский язык польской революционной «Варшавянки». Впоследствии, отбыв ссылку и вернувшись, Ленин поручил Кржижановскому подготовку 2-го съезда РСДРП. Затем Кржижановский был заочно избран в ЦК партии. Одним словом, Кржижановский входил в число приближенных Ленина с самых первых лет революционной борьбы [18. С. 8]. Революционер был видный.

Потом, правда, их пути несколько разошлись. Кржижановский не согласился с раскольнической политикой Ленина, но и меньшевиков тоже не поддержал. Он участвовал в революционной деятельности, пока, наконец, не остался без работы. Тогда он бросил революцию окончательно, с помощью Красина устроился в фирму и стал работать. В дни революции 1917 года Кржижановский восстановил свое знакомство с Лениным, но активного участия в событиях не принимал. Он удовлетворился почетной ролью члена партии с большим стажем. Его снова приняли в партию большевиков и записали партстаж аж с 1890 года! Кржижановский работал на советской службе и иногда писал статьи для газет.

Кроме Кржижановского, идеей электрификации занимались многие русские инженеры. В первые дни революции, когда Совнарком только-только формировался, приходили люди с идеями и предложениями к новой власти с надеждой на их воплощение. Тогда-то Ленин впервые и услышал о проектах электростанций. В декабре 1917 года в Смольный пришел инженер Александр Васильевич Винтер, знакомый Кржижановского, который предложил Ленину проект строительства Шатурской станции на торфе. От него, по всей видимости, Ленин узнал о проекте Волховской электростанции Графтио и заинтересовался им. Через несколько дней, в начале января 1918 года, Ленин попросил найти Графтио и поручить ему заняться срочной разработкой системы Волховской гидроустановки.

Идеи Кржижановского об электрификации на основе использования местного топлива нашли понимание у Ленина при достаточно своеобразных обстоятельствах. Осенью 1919 года, когда развернулся очередной этап лихорадочной работы в военном производстве, Красин набрел, в поисках более полной и точной информации о возможностях русской промышленности, на книгу профессора В. И. Гриневецкого «Послевоенные перспективы русской промышленности».

Она была написана в начале Первой мировой войны и содержала в себе анализ состояния русской промышленности, а также разработку вопроса о том, как она будет развиваться после войны.

Красин, прочитав книгу, оценил ее и показал Ленину. Тот ухватился и прочитал ее всю до последней страницы единым запоем. Не только прочитал, но и исписал все ее поля всевозможными замечаниями. Гриневецкий, к тому моменту уже умерший, давал набросок первоочередных мер для развития промышленности после войны, вывода ее из дезорганизации.

Ленин дал этот свой экземпляр книги сначала Цюрупе, а потом Рыкову. Рыков, к большому несчастью, этот экземпляр потерял, за что Ленин его беспощадно обругал.

Но, несмотря на потерю столь ценного экземпляра, Ленин был полон решимости довести начатое дело до конца. Только вот самые неотложные дела заставили его на время отложить разработку идеи общегосударственного плана.

В конце декабря 1919 года Кржижановский подготовил и представил в ВСНХ записку о запасах торфа и перспективах его использования. Глеб Максимилианович в ней ничего нового не сказал, а повторил лишь старые свои идеи. Торфа в Центральной России много. К северо-востоку от Москвы лежат огромные торфяники. Торф есть на Урале и в Сибири.

Кроме того, торф добывать очень легко. Для этого не нужно строить шахты и заводить сложную технику. Достаточно разбить карьер. Торф легко режется, и добывать его можно вручную. После просушки он становится очень легким и калорийным топливом, которое вполне может заменить дрова и бурый подмосковный уголь. Поэтому, писал Кржижановский, нужно для решения топливной проблемы больше внимания обратить на торф, развернуть его добычу и в дальнейшем построить тепловые и электрические станции на торфе по всей России.

Ленин, уже подготовленный чтением книги Гриневецкого, ухватился за сообщение Кржижановского. Вообще, судя по запискам и заметкам, касающимся вопросов хозяйственного развития, Ленин и ранее очень сильно интересовался торфом и возможностями его применения.

Первые эксперименты в этом направлении были сделаны еще летом 1918 года. Но тогда не удалось добиться сколь-нибудь серьезных результатов, потому что топка не отвечала условиям сгорания торфа. Из-за этого притормозилосъ строительство Шатурской станции. Но уже в декабре 1918 года профессор Т. Ф. Макарьев сумел спроектировать новую топку, дававшую намного более лучшие результаты сжигания. Проект энергетики на торфе стал реальностью.

Отложенный из-за активных боев на фронте, этот проект находился в запасе активных идей, и Ленин к нему вернулся сразу же, как только сложилась более или менее благоприятная обстановка.

26 декабря 1919 года Ленин пишет письмо Кржижановскому:

«Глеб Максимилианович!

Меня очень заинтересовало Ваше сообщение о торфе. Не напишете ли статью об этом в «Экономической жизни»? Необходимо обсудить вопрос в печати.

Вот-де запасы торфа — миллиарды пудов… Вот-де база для электрификации во столько-то раз при теперешних электростанциях.

Вот быстрейшая и вернейшая-де база восстановления промышленности; организации труда по-социалистически…; выхода из топливного кризиса (освободить столько-то миллионов кубов леса на транспорт)» [19. С. 105].

Кржижановский такую статью подготовил, и в начале января 1920 года она увидела свет на полосах «Экономической газеты». Ленинская мысль тем временем продолжала развиваться дальше.

Когда на Южном фронте наметился перелом в сторону разгрома Добровольческой армии и конец войны стал уже не за горами, перед Лениным встала новая задача — формулировка курса партии и Советской власти после войны. Задача совершенно необычная, поскольку ничего подобного Ленину делать еще не приходилось. Здесь он должен был проводить курс как глава государства и победившей партии, а не как революционер.

Налицо имелись очень большие проблемы чисто хозяйственного характера. Наиболее развитые промышленные районы страны попали в районы боев. Заводы, коммуникации, рудники там были разрушены. В тех же районах, где боев не было, заводы находились на грани остановки из-за сильнейшего износа оборудования. Налицо был острейший дефицит металла и топлива, который не позволял производству подняться выше минимальных объемов, развернуть производство оборудования, хотя бы самое минимальное, и сгладить последствия промышленного кризиса.

Кратко говоря, уже в конце 1919 года было понятно, что после войны останется предельно ослабленное хозяйство, на подъем которого потребуются силы и средства.

Ленин в тот момент в первую очередь интересовался вопросами подъема хозяйства. Война шла к концу, но еще не кончилась, и потому останавливать военное производство было еще нельзя. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов иностранную опасность. Польские войска заняли часть Украины и Белоруссии и стояли на р. Березине. Они могли в любой момент перейти в наступление. Да и, несмотря на падение революций в Европе, Ленин надеялся на то, что в самое ближайшее время попытку можно будет повторить, и тогда понадобятся части Красной Армии для революционного броска в Европу.

Поддержание частей в боевой готовности требовало известного уровня военного производства, пополнения запасов вооружения и боеприпасов. А это, в свою очередь, требовало решения ряда вопросов снабжения заводов топливом и сырьем.

Кроме того, в начале 1920 года Ленин уже отбросил большую часть своих старых идей и стал формировать новое представление о действительности. Перед ним встала задача формулирования нового курса, который будет проводиться в условиях мира, в стране с победившей властью большевиков. Для этого курса старые революционные идеи совершенно не подходили.

В обстановке начала 1920 года эти две большие задачи сплетались воедино. Ленин начинал смотреть на хозяйственную политику через призму своего политического замысла. Видимо, чем больше он обдумывал эти проблемы, тем чаще рассматривал их как части некоей единой программы. Вслед за этим, видимо, появилась мысль о том, почему бы эти две задачи не объединить в одну и сделать восстановление хозяйства тем лозунгом, который сможет снова увлечь массы и заполнить некоторый идеологический вакуум.

К тому моменту, когда Ленин написал еще одно письмо Кржижановскому, он уже окончательно смотрел на дело именно таким образом. Итак, 23 января 1920 года Ленин — Кржижановскому:

«Г. М.! Статью прочитал…

Надо:… 2) нельзя ли добавить план не технический, а политический или государственный, т. е. задание пролетариату.

Примерно: в 10 (5?) лет построим 20–30 (30–50?) станций, чтобы всю страну усеять центрами на 400 (или 200, если не осилим больше) верст; на торфе, на воде, на сланце, на угле, на нефти. Начинаем-де сейчас закупку необходимых материалов и моделей. Через 10 (20?) лет сделаем Россию электрической…

Его надо дать сейчас, чтобы рабочие массы увлечь ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу, в 10–20 лет мы Россию всю, и промышленную и земледельческую, сделаем электрической. Доработаемся до стольких-то тысяч или миллионов лошадиных сил (или к.у.?? черт его знает) машинных рабов и прочее…

Повторяю, надо увлечь массу рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10–20 лет…

Созвонимся по телефону» [16. С. 11].

Итак, Ленин в конце января 1920 года приходит к идее разработки хозяйственного плана, не только технического, но и политического, в качестве большой и захватывающей программы.

Забегая вперед, скажу, что Ленину до своей смерти так и не удалось полностью решить задачу выработки нового курса победившей партии. За те два с половиной года, которые остались у него до первого удара в мае 1922 года, Ленин сумел разработать только самые основные идеи, замыслы, которые так и остались у него в черновиках, но которые не превратились в стройную и хорошо разработанную программу.

После письма состоялся телефонный разговор Ленина с Кржижановским, в котором Ленин предложил ему создать особую комиссию по разработке хозяйственного плана и возглавить ее. Пообещал выделить деньги и пайки для членов комиссии.

11 февраля 1920 года Генрих Осипович Графтио и Дмитрий Иванович Комаров вошли в подъезд дома № 24 по Мясницкой улице в Москве и поднялись на третий этаж, в квартиру, где было назначено первое заседание комиссии. Дверь открыл Кржижановский и пригласил их войти. В квартире было очень холодно, и Глеб Максимилианович не снимал пальто. Все прошли в соседнюю комнату, где стояла буржуйка, стол и лавки. Здесь уже сидели остальные члены «инициативной группы»: А. Г. Коган, К. А. Круг, Г. Д. Дубеллир, В. И. Угримов и М. Г. Евреинов [16. С. 71].

Кржижановский открыл первое заседание комиссии, зачитал постановление Совета Труда и Обороны и ВЦИКа об организации комиссии по разработке плана Государственной электрификации России («Гоэлро»), о задачах и об особом задании Ленина.

Работа началась с уточнения состава Комиссии и распределения обязанностей. С самого начала было ясно, что силами небольшой групы представителей ведомств колоссальную работу по составлению плана не выполнить, и требуется набор специалистов. Но сначала, за четыре заседания, к 24 февраля 1920 года были образованы восемь подкомиссий Комиссии «Гоэлро» и уточнен их состав. Обязанности общего руководства работами были возложены на инициативную группу Комиссии из восьми человек, в число которых были введены, кроме уже включившихся в работу, еще М. Я. Лапи-ров-Скоблин и Б. Э. Стюнкель.

За специалистами Кржижановский пошел по профсоюзам. Николай Петрович Богданов, член Комиссии, вспоминает, как в феврале 1920 года к нему, в ЦК Союза строительных рабочих, пришел Глеб Максимилианович и попросил:

— Товарищ Богданов, прошу Вас собрать деловых инженеров, только без «кислого творога», энергичных людей. Поговорим о плане электрификации [16. С. 45].

Другой член Комиссии, Александр Иванович Угримов, привлек к работе членов Московского общества сельского хозяйства, председателем которого был с 1908 года.

28 февраля 1920 года, на пятом заседании Комиссии, была составлена программа работ «Гоэлро», состоящая из трех пунктов: «А» — восстановление электростанций; «В» — общий план электрификации и «С» — вопросы электрификации отраслей народного хозяйства.

В плане намечались два самых главных направления: электрификация сельского хозяйства и железных дорог: Первый был основным. На нем особенно настаивал Ленин, говоря, что электрификация сельского хозяйства позволит решить продовольственную проблему. Но опыта электрификации сельского хозяйства тогда еще не было. Самый большой знаток сельского хозяйства в Комиссии, А. И. Угримов, сумел вспомнить только один такой эксперимент в Германии. В 1903 году там проводились опыты пахоты электроплугом. Еще об электрификации сельского хозяйства говорил немецкий социал-демократ, профессор К. Баллод в книге «Государство будущего. Производство и потребление в социалистическом хозяйстве» [16. С. 85]. На этом зарубежный опыт ограничивался.

Второе важное направление, электрификация железных дорог, было важным и сложным по другой причине. От транспорта зависела работа всего хозяйства и успех электрификации в целом, но здесь у членов Комиссии почти не было практического опыта планирования на железнодорожном транспорте. План требовал огромного количества данных, которые потребовалось добывать на местах. Дмитрий Иванович Комаров вспоминал:

«Важную роль играло отсутствие практического опыта и исключительная сложность получения материала с мест, нужных для реального решения поставленной задачи. То, что в настоящее время можно взять на основе данных эксплуатации, в те годы приходилось добывать расчетом, и довольно трудоемким» [16. С. 79].

Кроме этих двух направлений, работы велись по оценке состояния и планированию развития топливной отрасли, промышленности и собственно электростроительства. Все эти работы требовали привлечения большого числа данных, расчетов, требовавших труда десятков квалифицированных инженеров. Самой сложной частью плана были как раз планы электрификации отраслей хозяйства. Разработку отраслевых планов передали в рабочие комиссии. Результаты работ решили выносить на общие собрания в виде докладов.

Комиссия расширялась и превращалась во временное ведомство. 6 марта 1920 года была образована подкомиссия по закупкам оборудования за границей, в задачу которой входило составление списка оборудования и расчет ее стоимости. 10 марта образована лекционная комиссия дла работы в широком составе Комиссии «Гоэлро», которая вскоре стал насчитывать несколько десятков человек. 20 марта образована редакционная комиссия Бюллетеня «Гоэлро». Состав Комиссии был сформирован. 24 марта 1920 года Совет Труда и Обороны утвердил окончательный ее состав.

Комиссия проработала над планом семь месяцев, с апреля по октябрь 1920 года. Ленин пристально следил за ее деятельностью, часто беседовал с Кржижановским о ходе работ, а также вычитывал все выпушенные в свет Бюллетени Комиссии.

Комиссия «Гоэлро» в сентябре-октябре 1920 года занималась уже доводкой и доработкой вчерне готового плана. Верстались последние программы, сводились вместе тезисы, готовился окончательный доклад и издание плана для делегатов Восьмого Съезда Советов.

28 и 30 сентября Комиссия «Гоэлро» рассмотрела программу электростроительства, сначала план первоочередного строительства и карты увязки электростанций с промышленными предприятиями, а затем уже полную программу строительства на десятилетнюю перспективу. Материалы этих заседаний были представлены Ленину. 8 октября Совет Труда и Обороны принял постановление о восстановлении электропромышленности, чтобы иметь возможность обеспечить строительство электрооборудованием и комплектующими деталями.

19 октября 1920 года, на тридцать пятом заседании, Кржижановский объявил, что получены все рабочие материалы по плану «Гоэлро». 3 ноября Кржижановский на тридцать седьмом заседании сделал обзорный доклад о проделанной работе, и было принято решение к 5 ноября подготовить тезисы доклада на съезде Советов. В этот день тезисы были готовы, и Кржижановский сразу же показал их Ленину.

Когда работа над планом «Гоэлро» вошла уже в решающую стадию и появились уже контуры главного доклада, запланированного к Восьмому Съезду Советов в декабре 1920 года, голову Ленина стали посещать новые мысли, в развитие этой идеи. Прочитав тезисы Кржижановского, 6 ноября Ленин пишет ему записку:

«Собственно говоря, „Гоэлро" и должен быть единым плановым органом при СНК, но так прямо и грубо это не пройдет, да и неверно будет. Надо обдумать (спешно, до завтра), как следует поставить вопрос» [20. С. 1].

Одним словом, внимательно рассмотрев проделанную работу, Ленин убедился, что самотеком такое большое дело не пойдет. Возможностей Совнаркома, Совета Труда и Обороны и ВСНХ для управления народным хозяйством согласно плану электрификации явно недостаточно. Ни один существующий орган Советской власти не был способен этим заняться. Ленин уже в начале ноября 1920 года предлагал превратить Комиссию «Гоэлро» из временной в постоянную, и наделить ее полномочиями.

9 ноября 1920 года, на тридцать восьмом заседании Комиссии, работа была признана окончательно завершенной. К этому моменту все доклады уже вышли в свет. Кржижановский с помощниками занялся составлением доклада к съезду Советов, а Ленин распорядился начать готовить Большой театр к предстоящему съезду. Там нужно было соорудить большой стенд с картой Российской республики, собрать электрическую схему карты, подвести питание и оформить сцену. По ленинскому замыслу, на карте республики маленькими лампочками должны были обозначаться места строительства новых электростанций, фабрик и заводов.

Ленин в этот момент разрабатывал политическое оформление своей инициативы. В тезисном виде основные положения его новой политической программы были им доложены на Московской губернской партконференции 21 ноября

1920 года:

«…Я должен добавить, что на предстоящем съезде Советов, как вы видели из порядка дня, опубликованного в газетах, этот вопрос о хозяйственном строительстве должен явиться центральным вопросом. Весь порядок дня приспособлен к тому, чтобы все внимание и заботы всех съехавшихся делегатов, всей массы советских и партийных работников со всей республики сосредоточить на хозяйственной стороне…

В связи с этим на съезде Советов поставлен доклад по электрификации России для того, чтобы единый хозяйственный план восстановления народного хозяйства, о котором мы говорили, установить со стороны техники. Если не перевести Россию на иную технику, более высокую, чем прежде, не может быть речи о восстановлении народного хозяйства и о коммунизме. Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны, ибо без электрификации поднять промышленность невозможно» [5. С. 55].

В этом докладе впервые прозвучал знаменитый ленинский лозунг: «Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Политический замысел Ленина, вынашиваемый с января 1920 года, приобрел окончательные формы.

Доработка и приведение в окончательный вид большой идеи единого хозяйственного плана государственной электрификации проходила уже в качественно других политических условиях, чем начало работы над ним. В партии начались серьезные разногласия. Расхождения, конечно, были всегда, потому как начиная с августа 1917 года партия большевиков представляла собой сложный конгломерат группировок и фракций, состоявших из людей, примкнувших к революции. Ленинская партия в то время неожиданно потеряла свое, с таким трудом и боями выращенное единство во мнениях и превратилась в некий союз пробольшевистски настроенных группировок. Споры и дискуссии не прекращались все годы Гражданской войны. Только лишь тяжелейшее положение на фронте удерживало фракции и партийные группировки от активной и ожесточенной фракционной борьбы.

Ленин, вне всякого сомнения, понимал, что стоит только исчезнуть этому фактору давления, как в партии начнется междуусобица.

Фактически, уже в конце 1919 года, в связи с успехами на Южном фронте, стали проявляться признаки партийного кризиса. Большевики стали неудержимо разделяться на фракции. Появилась влиятельная группировка Троцкого, опирающегося на армию и частично на хозяйственный аппарат. Появилась «рабочая оппозиция» во главе со Шляпниковым. Свои группы сколотили Бухарин и Зиновьев. Большим влиянием обладал Томский, опирающийся на ЦК профсоюзов. То были самые настоящие фракции, обладающие собственными взглядами на политику партии и готовые вступить в борьбу за нее.

В таких условиях Ленин занялся хорошо знакомым делом — сколачиванием собственной фракции и созданием фракционной политической платформы. План «Гоэлро» был в его руках козырным тузом в намечавшейся фракционной борьбе.

Пока шли последние приготовления к докладам на съезде Советов, внутрипартийные разногласия превратились в столкновения. 2 ноября 1920 года открылась V Всероссийская конференция профсоюзов, где произошло столкновение председателя Реввоенсовета республики Троцкого и председателя ЦК профсоюзов Томского. Предметом столкновения стало предложение Троцкого о милитаризации труда, организации трудармий и о необходимости «перетряхивания» руководства профсоюзов. Томский резко оспорил это предложение, потому как увидел в этом заявку Троцкого на свое отстранение от руководства профсоюзами.

Ян Рудзутак предложил на той же конференции свои тезисы относительно взаимотношений профсоюзов и ВСНХ, которые содержали критику методов, практикуемых ВСНХ в руководстве промышленностью. Эти тезисы конференцией были приняты [21. С. 38–39].

Поскольку и Томский, и Троцкий были членами ЦК РКП(б), дальнейшее обсуждение развернулось на Пленуме ЦК 9 ноября. Здесь произошло размежевание уже членов ЦК. Ленин поддержал Томского. Андреев, Крестинский и Рыков поддержали Троцкого. Из остальных членов под руководством Бухарина и Зиновьева образовалась «буферная» группа [22. С. 235]. Все эти события произошли как раз в те дни, когда обсуждались тезисы доклада на съезде. Пленум ЦК ознаменовал собой начало фракционной борьбы, которая из предположений стала реальностью.

Пленум образовал комиссию ЦК для решения спорного вопроса, но Троцкий наотрез отказался в нее войти. Разногласия обострились и углубились. Пока они находились в приемлемых рамках, но в воздухе уже стояла атмосфера предстоящего столкновения.

Ленин стал спешно дорабатывать политическое оформление плана «Гоэлро», намереваясь предъявить его в качестве своей платформы. В уже цитированном выступлении Ленин заложил последний камень в здание своей платформы, выдвинув свой знаменитый лозунг. Это был боевой клич его фракции в борьбе за власть. К докладу на Восьмом съезде Советов была проведена большая подготовка. Ленин устроил из доклада о государственной электрификации настоящее политическое представление. Он должен был не только поразить воображение делегатов съезда своими цифрами и выкладками. Большой упор делался на внешний эффект: зрелищную электрифицированную карту, которая готовилась для доклада Кржижановского. На большой стендовой карте, в тех местах, где планировалось строить электростанцию, рудник, шахту или завод, были врезаны лампочки, которые зажигались по ходу доклада Кржижановского. В полутемном зале карта, освещенная этими яркими точками, выглядела впечатляюще. Только вот для того, чтобы осветить карту, потребовалось «посадить» всю энергосистему Москвы. Ленин пристально следил за подготовкой карты и торопил ответственного за оформление Большого театра коменданта.

Труд комиссии по составлению «Гоэлро» был напечатан к съезду. Получилась книжка объемом в 670 страниц. Бумаги в республике почти не было, и для того, чтобы этот труд увидел свет в нужное время, потребовалась собственноручная ленинская записка. Эту книгу предполагалось раздать всем делегатам съезда, чтобы таким образом текст плана разошелся как можно шире, и стал известен на местах.

22 декабря 1920 года, в день открытия Восьмого съезда Советов, Ленин сделал свой вводный доклад «План электрификации — это наша вторая программа партии». Главный упор в своей речи он сделал на последнем пункте в повестке дня съезда и посвятил ему всю речь.

Этот доклад, вне всякого сомнения, поворотный. Ленин всю жизнь занимался только политикой, а здесь он объявил о том, что нужно перенести центр тяжести с политики на хозяйство:

«Это начало самой счастливой эпохи, когда политики будет становиться все меньше и меньше, о политике будут говорить реже и не так длинно, а больше будут говорить инженеры и агрономы…

Политике мы, несомненно, научились, здесь нас не собьешь, тут у нас база имеется. А с хозяйством дело обстоит плохо. Самая лучшая политика отныне — поменьше политики…» [5. С. 59].

Однако, провозгласив лозунг «поменьше политики», вождь, тем не менее, на все продолжал смотреть с политической точки зрения. Политическому подходу Ленин нисколько не изменил и не отступил от него ни на шаг. Хозяйственная политика в его понимании становилась одним из направлений политической линии, разновидностью политики, что нашло свое выражение в другом лозунге, высказанном в том же докладе:

«Мы имеем перед собой результаты работ Государственной комиссии по электрификации России в виде этого томика, который всем вам сегодня или завтра будет роздан. Я надеюсь, что вы этого томика не испугаетесь. Я думаю, что мне нетрудно будет убедить вас о особенном значении этого томика. На мой взгляд, это — наша вторая программа партии…

…Наша программа партии не может оставаться только программой партии. Она должна превратиться в программу нашего хозяйственного строительства, иначе она не годна и как программа партии. Она должна дополниться второй программой партии, планом работ по воссозданию всего народного хозяйства и доведению его до современной техники.

Без плана электрификации мы перейти к действительному строительству не можем» [5. С. 59].

Итак, Ленин заявил о необходимости взаимодополнения политической и хозяйственной программ партии как условии для дальнейшего продвижения. Насколько могу судить, на тот момент никто в мире ничего подобного не делал. Конечно, политические программы партий обычно включали в себя экономические требования и предложения, но ни одна партия в мире не имела столь детального и всеобъемлющего плана хозяйственного развития, подкрепленного цифрами и фактами. По-моему, и на сегодняшний день ни у одной партии такой детальной и тщательно разработанной программы нет. Ленин же такую двойную программу в 1920 году создал и предложил.

Он, конечно, не остановился только на признании факта наличия «второй программы партии», но и дал характеристику плану с позиций своих политических взглядов. Перед делегатами Ленин поставил и дал ответы на два самых животрепещущих вопроса: вернутся ли капиталисты, и когда в республике будет обещанный коммунизм. На первый вопрос Ленин ответил так:

«Пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая база, чем для коммунизма. Каждый, внимательно наблюдавший за жизнью деревни в сравнении с жизнью города, знает, что мы корней капитализма не вырвали, и фундамент, основу у внутреннего врага не подорвали. Последний держится на мелком хозяйстве, и чтобы подорвать его, есть одно средство — перевести хозяйство страны, в том числе и земледелие, на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства. Такой базой является только электричество» [5. С. 60].

Кратко его ответ можно сформулировать так: не вернутся, если мы выполним план электрификации России.

На второй вопрос Ленин дал еще более краткий и лаконичный ответ:

«Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны. Иначе страна останется мелкокрестьянской, и надо, чтобы мы это ясно осознали… Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно» [5. С. 60].

То же самое: коммунизм будет тогда, когда выполним план государственной электрификации России.

26 декабря 1920 года Кржижановский со сцены Большого театра сделал доклад об электрификации России, подготовленный с учетом ленинских рекомендаций. Представление плана потрясло делегатов Съезда Советов. В большом, полутемном и холодном зале Большого театра, где делегаты сидели в шинелях, бушлатах и пальто, на сцене, на огромной карте европейской части России, зажигались лампочки, когда Кржижановский притрагивался к ним указкой. Делегаты держали в руках совсем недавно отпечатанные, еще пахнущие типографской краской книги со строгой надписью по коричневой обложке: «Государственный план электрификации России». Шел доклад, и на карте одна за другой загорались лампочки, которых становилось все больше и больше. В тот исторический вечер вся Москва сидела при тусклых лампочках. Львиная часть мощности московских электростанций пошла на освещение карты Кржижановского. Полутемная карта, на которой только-только угадывались контуры морских побережий и границ РСФСР, оказалась испещренной этими яркими желтыми точками — местами запланированных строительств электростанций, теплоцентралей, шахт, заводов, рудников.

Просмотрев готовый доклад Кржижановского еще в рукописи перед съездом, Ленин окончательно убедился в его пригодности и стал думать над тем, как собрать с него политические дивиденды. Пораздумав, он написал Кржижановскому письмо:

«Г. М.! Мне пришла в голову такая мысль. Электричество надо пропагандировать. Как? Не только словом, но и примером.

Что это значит? Самое важное — популяризовать его. Для этого надо теперь же выработать план освещения каждого дома в РСФСР» [19. С. 39].

Через несколько дней состоялось сорок второе заседание Комиссии «Гоэлро», на котором обсуждался вопрос о дальнейшей работе. Вероятнее всего, обсуждалось, помимо всего прочего, и это ленинское предложение. Прикинув размах и стоимость работ, инженеры пришли к выводу, что этот проект в настоящее время утопичен. Только медных проводов нужно гораздо больше, чем имеется меди в запасе, и чем возможно произвести в ближайшее время. В таком духе Кржижановский дал Ленину ответ. Взвесив эти обстоятельства, Ленин решил, что и в самом деле хватил через край. Но от идеи популяризации и пропаганды не отказался. Непосредственно перед съездом Ленин пишет другое письмо, с новыми предложениями, уже гораздо более конкретными:

«Кржижановскому.

Нельзя ли развить (не сейчас, а после съезда, для Совета Труда и Обороны, но тотчас) проект плана кампании по электрификации:

1. В каждом уезде создается срочно не менее одной электростанции…

4. Начать подготовительные земляные работы тотчас и разверстать их по уездам.

5. Мобилизовать всех без изъятия инженеров, электротехников, всех кончивших физико-математический факультет и прочее. Обязанность: в неделю не менее 2(4?) лекций, обучать не менее (10–50?) человек электричеству. Исполнитель подотчетен. Не исполнишь — тюрьма.

6. Написать срочно несколько популярных брошюр (часть перевести с немецкого) и переделать «книгу» (Вашу) в ряд более популярных очерков для обучения в школах и чтения крестьянам» [19. С. 38].

Ленин предложил очень интересное решение — мобилизацию инженеров и электротехников для чтения лекций под угрозой тюрьмы. Но за этим виден твердый курс — использовать план электрификации для пропаганды преимуществ Советской власти, для идеологических баталий.

Правда, использовать электрификацию в этом качестве Ленину не удалось. В январе 1921 года разразился политический кризис. То, что творилось внутри правящей партии, Ленин сам называл кризисом партии и даже написал по этому поводу отдельную брошюру.

В преддверии Восьмого съезда Советов разногласия в партии продолжали углубляться и обостряться. Троцкий в октябре 1920 года был поставлен председателем Центральной комиссии по транспорту, сокращенно — Цектраном. Он там начал править такими методами, что профсоюз работников водного транспорта подал жалобу в ЦК РКП(б) на действия Троцкого. Была образована комиссия, которой поручили разобраться в этом споре. Через месяц, 7 декабря 1920 года, состоялся Пленум ЦК, на котором председатель комиссии ЦК по разбору конфликта Зиновьев доложил результаты работы, поддержал жалобу водников и заявил, что председателя Цек-трана надо сместить.

Произошла бурная дискуссия, по сути столкновение, между Троцким и Зиновьевым. Первый защищал свой тезис о «перетряхивании» руководства профсоюзов, а второй столь же решительно этот тезис оспаривал. Но члены ЦК Зиновьева не поддержали. Бухарин предложил компромиссное решение: Троцкого оставить, но обязать его выполнить требования водников. ЦК проголосовало за бухаринскую резолюцию.

Ленин на этом Пленуме остался в стороне от столкновения, но, выслушав позиции сторон, от имени своей группы предложил в феврале 1921 года провести съезд партии и там все спорные вопросы обсудить. Члены ЦК это предложение поддержали. А также, через Зиновьева, предложил Троцкому опубликовать свои тезисы и вынести дискуссию из ЦК на обсуждение широких партийных масс. Ленин надеялся, что партийные массы разобьют столь непопулярные предложения Троцкого.

Так оно и вышло. 24 декабря одновременно вышла статья Троцкого и ЦК разрешил открытую дискуссию. На съезде

Советов, 25 декабря 1920 года, Троцкий выступил со своими тезисами: «Роль и задача профсоюзов», где он в очень резкой форме настаивал на перетряхивании профсоюзов сверху, их огосударствлении и отбросил все компромиссные формулировки Бухарина. 30 декабря в коммунистической фракции съезда прошла ожесточенная дискуссия. Против Троцкого выступили Зиновьев и Ленин. Вышли со своими тезисами Шляпников, глава «рабочей оппозиции» в партии, и Рудзутак, тезисы которого были выработаны еще во время 5-й конференции профсоюзов. Троцкий в дискуссии потерпел сокрушительное поражение и стал постепенно отказываться от своих же лозунгов. Ленин тут же воспользовался ситуацией, подхватил и предъявил в качестве решения спора тезисы Рудзутака.

Но это было еще не все. Поражением Троцкого в дискуссии и погромом его сторонников Ленин и Зиновьев воспользовались для решения разногласий в ЦК. В ходе спора выяснилось, что Оргбюро ЦК поддержало Троцкого из-за несогласия с линией Ленина. В дискуссии на съезде Советов Ленин обвинил Оргбюро в помощи Троцкому и насаждении бюрократизма, противопоставив, таким образом, свое Политбюро «троцкистскому» Оргбюро.

Дискуссия вскоре переросла рамки центральных и самых крупных парторганизаций. 16 января 1921 года в «Правде» появились тезисы противоборствующих фракций.

Ленин подготовил проект решения съезда партии по вопросу о роли профсоюзов в духе тезисов Рудзутака, к которому присоединились Зиновьев, Сталин, Томский, Калинин, Каменев, Петровский и Артем. Газетную публикацию проекта подписали еще Цыперович и Милютин. Это была так называемая «платформа 10-ти». На основе этой платформы Ленин повел фракционную борьбу с оппонентами,

2! января на заседании ЦК было принято решение проводить выборы на X съезд партии по платформам и фракциям.

Каждая фракция имела право выставить свой список кандидатов в делегаты. В этих выборах, на фоне широкой партийной дискуссии, сторонники ленинской платформы взяли большинство голосов и провели больше всех делегатов на съезд. В Петрограде, сторонники Зиновьева, опираясь на поддержку партячеек Балтфлота, сумели полностью подавить сторонников Троцкого в командовании и политорганах флота и провести своих кандидатов с большим численным перевесом.

Правда, и это было уже побочным следствием внутрипартийной борьбы, политический разгром политорганов флота усилил в нем анархические настроения и стал одной из причин Кронштадтского восстания в марте 1921 года [21. С. 41J.

Борис Бажанов, работавший в аппарате ЦК в начале 20-х годов, описал в своих воспоминаниях механизм внутрипартийной борьбы. Основное содержание ее, по его мнению, составляло стремление Ленина сохранить за собой большинство в ЦК и, следовательно, власть в партии.

Потому, когда активные боевые действия на фронте окончились. Ленин начал борьбу против Троцкого, который стал претендовать на руководство. Для этого была устроена дискуссия о профсоюзах, принесшая Троцкому поражение. Тот был не готов, да и не способен к решению хозяйственных задач, и потерпел полное поражение на посту наркома путей сообщения. А помимо умело организованной дискуссии, Ленин поднял и поддержал врагов Троцкого в ЦК: Зиновьева, Сталина и примкнувшего к ним Каменева, способствовав тем самым сложению «тройки» Политбюро.

Но политический кризис не ограничился только лишь одной внутрипартийной дискуссией. Она только расшатывала все еще непрочное положение Советской власти, порождая убеждение в слабости ленинского правительства и надежду на продолжение борьбы. Вне всякого сомнения: случись этот кризис полугодом ранее, то, вероятнее всего, белые смогли бы нанести большевикам еще одно тяжелое поражение, которое, при прочих условиях, могло бы стать смертельным. К концу 1920 года резервы были исчерпаны, и закрыть прорыв было бы нечем. Но этого не последовало, потому что кризис наступил после разгрома Врангеля, и в начале 1921 года русская армия сидела в Галлиполи, далеко от событий в Советской республике.

Росло непонимание политики Советской власти в народе, придерживавшемся тогда, так скажем, вооруженного нейтралитета. Делегаты прошедшего Восьмого Съезда Советов развезли на места ленинский план электрификации.

О том, как он был воспринят на местах, хорошо сказал С. В. Цакунов: «Делегаты всей России получили в московском центре в виде основного хозяйственного плана „идею" электрификации на 10 лет, а затем, когда они разъезжались по городам, им приходилось убеждаться, что им не хватит топлива не только на ближайшие 10 месяцев, но и ближайшие 10 дней, причем центр никого об этом не предупредил» [21. С. 30].

Это обстоятельство не могло вызвать ничего другого, кроме резкого неприятия политики Совнаркома широкими массами населения. Массы населения, особенно крестьянского, особенно на недавно завоеванном юге России, отличались враждебностью к Советской власти и в конце 1920 года держали скорее вооруженный нейтралитет, готовый в любой момент превратиться в вооруженное сопротивление.

Враждебность крестьян — это очень интересный и, к сожалению, плохо изученный фактор действий Советской власти. Население, пострадавшее от боевых действий, террора, мобилизаций, реквизиций и продразверстки, стало сопротивляться. Но на сторону белых не отшатнулось. Как бы там ни было, но революция дала крестьянству большие преимущества и свободы, позволила, за счет голода в городах в Гражданскую войну, пополнить свое богатство. Расставаться с этим крестьянин не желал. Позиция белых ему была не слишком ясна и понятна, и были выраженные опасения, что после их победы с захваченными землями и имуществом придется расстаться.

После поражения добровольцев крестьянин сопротивления не прекратил, а даже усилил, усмотрев в политических событиях конца 1920 года признаки ослабления Советской власти. Накопившие, несмотря на все обыски и реквизиции, оружия и боеприпасов, крестьяне стали сколачивать свои повстанческие отряды и готовиться к выступлению. В Сибири и на Дальнем Востоке партизаны охотно воевали против красных.

В конце 1920 — начале 1921 года партия большевиков оказалась против вооруженного народа, готового к сопротивлению власти, очагов неподавленного сопротивления белых и зеленых, против многочисленных банд и партизан. Они были только тонкой, менее процента, прослойкой над массой остального населения. И в этой тонкой прослойке шла ожесточенная борьба за власть.

Положение, хуже не придумать.