Станции Ангелов

ГЛАВА 10

Уже несколько лет Винсент не бывал в невесомости. Сейчас это тоже, строго говоря, нельзя было назвать невесомостью, так как экзотический материал Станции обладал слабым, почти неощутимым тяготением, но оно было близко к нулю. Винсент прилетел сюда с определенной целью, но он знал, что ему необходим союзник. Только когда Винсент встретил потенциальную союзницу, она убежала от него со всех ног.

На Станции жило несколько дюжин детей. Сначала ученый предположил, что все они здесь со своими семьями, но странно дикий вид у некоторых из них заставил его усомниться. Ловкость, с какой эти дети перемещались по туннелям, приводила на ум слова «животная грация». Они буквально неслись сквозь толпу взрослых, окружающих их со всех сторон. Винсент увидел, как одна девочка в облегающем комбинезоне прокладывает спиральную траекторию через почти круглый туннель со множеством скоб, развивая удивительную скорость. Она пронеслась мимо Винсента в мгновение ока.

Астрофизик внимательно наблюдал за детьми. Он всегда все быстро усваивал.

До сих пор Винсент не понимал, что значит чувствовать себя бессильным. Ему всего дважды удалось поговорить с командующим Холмсом, оба раза подкараулив его у офиса. Холмс терпеливо, но явно рассеянно слушал его несколько минут, после чего извинялся, говоря, что у них чрезвычайная ситуация. Сопровождавшие его вооруженные солдаты ясно давали понять, что несколько минут – это все, на что может рассчитывать Винсент. Холмс реагировал не так, как надеялся ученый.

Винсент, конечно, видел, что за последние двое суток вооруженных военных в коридорах стало больше. Что-то явно происходило. Беда в том, что всякий раз, когда он пытался с кем-то поговорить, не важно с кем, он выглядел полным психом. Грядет конец света!

Даже до работающих здесь ученых добраться оказалось на редкость трудно. А еще Винсент с гнетущей ясностью осознал, что Станция – своего рода пристанище сумасшедших, провидцев и пророков, и все они навязывают свои религиозные воззрения своим собратьям по Станции. Плохо, что Эдди здесь не было – Эдди имел влияние. Будь он здесь, от него не удалось бы отмахнуться – слишком много людей он знал и слишком много ниточек держал в руках, чтобы такое случилось.

Если бы только Эдди был здесь…

Так что Винсент наблюдал за детьми, проносящимися по коридорам как пули по ружейному стволу. Иногда их было сразу несколько, их тела исполняли своеобразный воздушный балет, пролетая мимо.

Прошло еще несколько дней, прежде чем он снова увидел Ким. На сей раз Винсент был настроен ее не упустить. Она снова была на другом конце переполненного коридора, у перехода из нескольких сваренных вместе пустых корпусов. Винсент немного поупражнялся в течение Тихого Часа, и теперь ученый подпрыгнул и обеими ногами оттолкнулся от мягкого выступа. Полетев вперед, он оттолкнулся от еще одной скобы, ускоряясь.

Винсент беспокоился, как бы не врезаться в людей, но боялся напрасно – они уходили с его пути, даже не посмотрев в его сторону. Ким подняла голову и заметила ученого, лицо ее стало встревоженным. «Прошли годы, а она по-прежнему красива», – подумал Винсент.

Ким не пыталась убежать. «Как мне теперь остановиться? » _ подумал он с тревогой. В Тихие Часы, когда в его распоряжении были почти пустые коридоры, это было легко. Кое-как Винсент замедлил скорость, тормозя ударами о стены, пока не удалось за что-то схватиться. «В этот раз она явно не собирается убегать, – понял он. – Женщина будто приросла к месту. Что будет, когда я до нее доберусь? »

Он узнал через несколько секунд, когда Ким быстро пригнула голову.

Винсент так ударился о стену позади нее, что в ушах слегка зазвенело, и, наконец, свалился нескладной кучей у ее ног. Обитатели Станции, казалось, имеют сверхъестественную способность избегать бестолковых астрофизиков. Толпа просто обтекала его, многие бросали веселые и слегка высокомерные взгляды. Ученый заморгал и подумал: «Надеюсь, я не слишком сильно ударился головой».

– Винсент! Ради бога, ты цел? Ким подняла его на ноги.

– Я думал, ты опять от меня убежишь, – объяснил ученый, слегка пошатываясь.

Ким отвернулась, но через минуту снова повернулась к нему, как раз когда Винсент уже открыл рот.

– Ничего не говори. Я знаю, – быстро сказала она. – Правда, знаю. Я просто испугалась, когда увидела тебя в первый раз.

– Должен признаться, я удивился, почему…

– У меня были трудности, – перебила женщина. – Я уверена, ты понимаешь.

Винсент понимал, очень хорошо понимал, и это нисколько не изменило его мнения о Ким. Ученый полностью осознавал, под каким прессом она жила.

– Ну, – протянула Ким, и ее легкомысленная интонация показалась Винсенту фальшивой, – что привело тебя в такую даль?

Наконец-то ему было с кем поговорить.

С виду Станция Ангелов казалась идеальным воплощением разделения власти между различными политическими силами. Это давало гарантию, что ни одна нация не получит абсолютной власти ни над одной Станцией Ангелов и тем самым – потенциально неограниченного военного превосходства благодаря какой-либо открытой технологии Ангелов. По этой причине меры безопасности казались невероятно жесткими – настолько, что Элиас занервничал.

Но, исследовав ситуацию глубже, он успокоился, различив под отполированной, строго регламентированной поверхностью приличный уровень коррупции. Его знакомство с Биллом – через Эдуардеса – действительно оказалось только верхушкой айсберга.

Прошли годы с тех пор, как Элиас в последний раз надевал скафандр. У него в голове уже сложился план, и чем ближе Элиас подбирался к своей цели, тем сильнее становилось его волнение. Взглянув через изгибающееся стекло шлема, он глубоко задышал, успокаиваясь и сосредотачиваясь. Затем протянул руку и нажал кнопку. Прямо перед ним плавно открылась дверь. Откуда-то послышалось шипение, что-то вроде шепотка или резкого вдоха, и Элиас очутился в вакууме. Он подождал – на случай непредвиденных ситуаций, – но все было тихо. Выглянул в открытую дверь переходного шлюза и увидел только черноту.

Рация затрещала.

– Эй, Мюррей, слышишь? Это был Эдуардес.

Несколько дней назад Эдуардес показал ему снимок «Джагера». Фотография была расплывчатой, не в фокусе.

– А разве они не поймут сразу же, что кто-то летит к ним?

– Конечно, поймут, но смысл в том, чтобы они думали, что ты друг, а не враг, – объяснил Эдуардес. – У них сейчас весь корабль кишит ремонтниками. Режим безопасности пришлось ослабить.

– Я не хочу рисковать больше, чем это необходимо.

– Конечно, я понимаю. Все отлично. Мы с Биллом давние приятели. Я оказываю ему маленькие услуги: ты – мне, я – тебе, верно? Иначе тут жизнь была бы скучнее некуда. Посмотри на эту штучку, видишь? – Тонкий черный ящичек, небрежно спаянный. – Тут тот же софт, что управляет системой безопасности на «Джагере». Он идентифицирует тебя как члена ремонтной бригады, поэтому держи его на спине своего скафандра, и все будет отлично.

Элиас с подозрением посмотрел на черный ящичек.

– А если кто-нибудь спросит, что я там делаю? Эдуардес хихикнул.

– Да кто тебя будет спрашивать? Этот ящичек все за тебя сделает. Нет такого протокола безопасности на всей Станции или вокруг нее, который не был когда-нибудь взломан.

– А зачем вообще вся эта безопасность? Я думал, инопланетяне довольно примитивны.

– Те, что на Каспере, – да, но Станцию-то построили не они. И что значит – зачем безопасность? Ты что, не знаешь, что тут было?

Элиас нахмурился.

– Я читал какую-то ерунду про Станцию по пути сюда. Эдуардес уставился на него с неподдельным изумлением.

– Например, когда все исчезли? Элиас, вся команда, которая была здесь до Разрыва, просто собрала вещички и слиняла два века назад. Никто их так и не нашел. Нигде никаких следов.

Элиас смутился.

– Я думал, это вранье.

– Ты серьезно говоришь мне, что ты об этом не знал? Теперь-то вряд ли что случится, уж столько лет прошло, но из какой дыры ты вылез, Элиас?

Элиас шагнул вперед.

– Я тебе плачу не за оскорбления, понятно?

– О'кей, прости. – Эдуардес успокаивающе поднял руку, в то же самое время окидывая его с головы до ног оценивающим взглядом, словно пытался понять, вооружен ли он. У Элиаса было два керамических пистолета, спрятанных в спинке куртки, – того рода оружие, которое сканеры обычно не улавливают. Просто на всякий случай.

За два часа до того Эдуардес привел Элиаса в один из самых дальних уголков обитаемой части Станции – сложной решетчатой конструкции из труб и опорных стоек. В основном гидропоника, пояснил Эдуардес, пока вел Элиаса по длинным жарким коридорам, полным растительной жизни. Здесь был даже маленький зоопарк с парой собак и кошек. Песчанки парили в невесомости, как жирные меховые пчелы, крошечными глазками следя из-за проволочной сетки за проходящими людьми. Запах животных и растений просто бил в ноздри. К выходу из оранжерей Элиас весь вспотел от жары.

– Я одного не понимаю, – сказал Элиас. – Почему Станцию не вращают, чтобы получить искусственную гравитацию? Я бывал на больших военных кораблях, там это применяется. Почему здесь так не сделать?

– Шутишь? Может, именно это и взорвало тогда Оортову Станцию?

– Я думал, она взорвалась потому, что они ковырялись в схемах?

– Ну да, а еще они попытались закрутить эту штуку. Никто больше не станет вращать другие Станции для проверки, в этом ли дело. Поэтому невесомость есть и будет вечно, или пока кто-нибудь не сообразит, как нам создать свои собственные сингулярности. К тому же здесь хватает других проблем, с которыми надо разобраться в первую очередь. Эти оранжереи слегка уменьшают зависимость Станции от снабжения извне, но почти вся провизия и весь воздух до сих пор привозные. Утечки атмосферы здесь больше, чем ее расход на дыхание. Нам сюда.

Эдуардес первым вошел в следующий гидропонный отсек. Элиас смотрел, как он пытается подцепить крышку люка в настиле из листовой стали под рядами столов, покрытых биогенетически адаптированной растительностью. Воздух пах сладко и влажно. Наконец Эдуардес поднял крышку люка, и Элиас наклонился, чтобы помочь оттолкнуть ее в сторону. Эдуардес ввинтился в люк и исчез из виду. Поколебавшись пару мгновений, Элиас последовал за ним.

Внизу оказалось больше места, чем он ожидал. Вполне достаточно, чтобы выпрямиться в полный рост.

– Что это? – спросил Элиас, озирая похожую на склад каморку с некрашеными стенами. Здесь было темно – свет падал только сверху через люк. В одной стене Элиас заметил дверь, по виду – от переходного шлюза.

– Мой маленький тайник, – ответил Эдуардес. – Здесь я храню всякие вещи, когда не хочу, чтобы о них кто-нибудь знал.

Контрабанду, догадался Элиас.

Эдуардес пошел к ящикам и открыл один. Он был заполнен медицинскими пневмошприцами, которые впрыскивают лекарство без иглы – достаточно приставить шприц к руке. Эдуардес достал две штуки и повернулся к Элиасу, как гуляка, предлагающий другу стакан шерри.

– Хочешь укольчик?

– Нет, спасибо. Мне нужна ясная голова.

– Дело хозяйское. Не против, если я кольнусь? – Раздался легкий скрип – это Эдуардес прижал пневмошприц к руке и нажал на кнопку. Он помотал головой. – Уф. Как же мне это было нужно! Ты многое теряешь, знаешь ли.

– У нас есть работа, и я плачу тебе за нее. Это значит, что тебе тоже нужна ясная голова. – Элиас указал на ящик. – Еще раз тронешь ту штуку, прежде чем я перейду туда, клянусь, я тебя убью на месте.

Эдуардес покраснел и отвел глаза.

– Ладно-ладно, о Господи.

«Можно ли ему доверять? – спросил себя Элиас. – Но, кажется, у меня нет выбора».

– Давай повторим все еще раз, – сказал он, стараясь придать голосу непринужденный тон. Каждый инстинкт в его голове кричал: «Беги отсюда! Этому человеку нельзя доверять, ты ничего о нем не знаешь». Но Элиас продолжал говорить: – Значит, я перехожу во что-то вроде челнока?

– Это раздетый «Гоблин». Используется для ремонта корпусов, перевозки грузов между Станцией и соседними кораблями. Негерметизирован – вот почему тебе нужен скафандр. Запомни, все обычные коды и режимы безопасности на нем отключены, иначе его нельзя было подвести к другому кораблю: нас бы остановили автоматически. Ага, вот они.

Эдуардес открыл другой ящик и вытащил два скафандра, которые даже на непрофессиональный взгляд Элиаса выглядели так, будто видали лучшие дни.

Его сомнения не рассеялись. Элиас вышел из шлюза, стараясь вспомнить свою военную подготовку. «Гоблин» находился прямо перед ним, всего в нескольких футах. От судна осталась беспорядочная платформа с рядом грузовых тележек, расставленных вдоль кормовой дуги. В данный момент тележки пустовали, но Элиасу понадобится, по крайней мере, одна из них.

– Пристегнись, – велел голос Эдуардеса сквозь потрескивание рации. Элиас нашел пульт управления и кресло пилота. Прямо под ним находились ремни для ног.

Волна боли окатила его, и вселенная на мгновение завертелась. Во рту стало горько от желчи, и Элиас знал, что это его сгрызает Медленный Блайт.

– Помни, Мюррей, этой штукой можно управлять и дистанционно, ты меня понял?

Элиас кивнул.

– Эй, Элиас, проснись! Ты готов к полету или нет?

– Готов, – ответил Элиас, совсем не чувствуя себя готовым.

– Все, что тебе нужно, есть на том смартшите, – напомнил Эдуардес. – Делай, как я сказал, и ты запросто прилетишь и так же запросто улетишь. Никто даже не заметит разницу.

Элиас посмотрел на пульт управления «Гоблином», вспоминая, что ему говорили. «Забудь про пульт. Используй дистанционное управление, встроенное в скафандр». Все скафандры и транспортные средства, применяемые возле Касперской Станции, использовали одни и те же протоколы, предназначенные для людей с минимальными навыками или знаниями. «Просто скажи этому „Гоблину“, куда лететь, и он тебя отвезет».

Элиас заранее ввел координаты грузового звездолета в панель на рукаве скафандра. Теперь он вывел их на экран «Гоблина». Раскуроченный «Гоблин» рывком пришел в движение, совершая ряд сложных маневров с помощью крошечных реактивных двигателей, смонтированных по окружности корпуса. Вскоре на консольном экране появился грузовик.

«Джагер» принадлежал к тому же классу кораблей, что и звездолет, доставивший Элиаса в эту систему, и обычно был заполнен путешественниками в бесчувствии глубокого сна. Но, по крайней мере, один пассажир в официальной судовой декларации не значился.

Прошли минуты, и Станция позади Элиаса уменьшилась. Прошли еще минуты. «Джагер» приближался, становясь все больше, и больше, и больше, пока не стал похож на огромный серо-белый утес, занимающий все поле зрения. Казалось, вся вселенная наполнилась звуком дыхания Элиаса.

Перед ртом Элиаса располагался рычажок. Элиас высунул язык, и с одной стороны визора появилось крошечное трехмерное изображение выбранной секции корабля. Вход в грузовой отсек в боку «Джагера» был обведен красным, и «Гоблин» без лишней суеты направился к нему.

Теперь стали видны другие силуэты, снующие вокруг корпуса «Джагера» как рыбешки вокруг кита. Два других судна, походили на «Гоблина», который вез Элиаса. Внешняя обшивка звездолета кое-где была снята, скелет корабля частично обнажился. «Джагер» явно проходил капитальный ремонт.

Рация снова затрещала.

– О'кей, Мюррей, – произнес голос Эдуардеса. – Я отключаюсь. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя услышал, когда ты так близко?

Элиас нашел выключатель рации и повернул его языком. «Как будто они бы ничего не поняли из того, что ты только что сказал, засранец», – подумал он. В молчании он подплыл к огромному кораблю, и внезапно перспектива сместилась – Элиасу показалось, будто он медленно падает на землю.

«Нам туда», – подумал Элиас. Теперь люк был виден невооруженным глазом.

Через пару минут Элиас остановил «Гоблина» в нескольких метрах от «Джагера», освободился от всех ремней и, легко оттолкнувшись, мягко опустился на корпус «Джагера» возле того самого люка, о котором говорил Эдуардес.

Из набедренного кармана скафандра Элиас вытащил инструменты. Один из них походил на гибрид гаечного ключа со шпателем: толстая металлическая рука, один конец которой слегка напоминал геометрически точный полумесяц. Он идеально вошел в прорезь люка, и, когда Элиас повернул металлическую руку против часовой стрелки, люк открылся. Струя воздуха вырвалась в бесконечность, окатив Элиаса, когда он падал внутрь.

Он оказался в коридоре, вокруг – никого. Эдуардес ввел его на корабль. Остальное за ним.

Тренчер был где-то здесь. За прошедшие несколько дней Элиас почувствовал, что прежнее мироощущение сошло с него как старая кожа: глубоко укоренившееся чувство серой безнадежности, которое характеризовало его жизнь в течение вот уже нескольких лет. Элиас понял, что долгое время просто существовал, выжидал. Никакая великая цель в жизни не открылась ему тогда. Теперь он ощутил новую уверенность и в первый раз в своей жизни понял, почему некоторые люди не боятся смерти. Пока ты борешься за то, что тебе действительно не безразлично, можно умереть без страха. Лишь бы только эта смелость не стала неосторожностью.

Пока не было никаких признаков, что на борту кто-то есть – по крайней мере кто-то бодрствующий. Если верить Эдуардесу, малочисленный экипаж работал где-то далеко на другой стороне корабля. Элиас вытащил смартшит, полученный от Эдуардеса. Он давал попалубный план корабля, добытый, по словам того же Эдуардеса, огромной ценой. Элиас быстро прощелкал схемы палуб, пока не нашел отсек, помеченный им ранее.

Туда.

Он поплыл в невесомости вдоль коридоров, часто тормозя руками в перчатках о стены, чтобы не налететь на кого-нибудь, кому присутствие Элиаса не понравится. Преимущество такого способа передвижения заключалось в том, что Элиас мог двигаться бесшумно. Он отключил код безопасности своего скафандра, снял шлем и убрал его в сумку за плечом.

Коридор разветвился на два. Элиас справился со смартшитом и выбрал тот, что справа. Этот коридор разделился на три. Снова смартшит. На сей раз Элиас выбрал средний. Впереди раздались голоса.

Нет смысла рисковать.

Элиас нашел открытую дверь, нырнул в нее, огляделся. Он оказался в туалете, приспособленном для невесомости: ряд огороженных серых кабинок. Элиас встал за дверью, прислушиваясь к приближающимся голосам: Он попытался разобрать, что они говорят, но голосов было несколько, и все говорили наперебой. Боясь, что эти люди идут отлить, Элиас нырнул в одну из кабинок и кое-что обнаружил.

Граффити?

Но не просто какие-то граффити.

Элиас изучал каракули на внутренней стороне двери, пока голоса не прошли мимо. В основном тут были просто имена: видимо, люди, работавшие на этом корабле, или пассажиры, вышедшие из глубокого сна. Маленький грубый рисунок налившегося кровью фаллоса и список действий, которые автор картинки хотел бы выполнить этим предметом над кем-то из начальников. И затем еще одна картинка, намалеванная каким-то бездарным художником: изображение огненного меча.

Эмблема прималистов.

От волнения волосы на затылке у Элиаса зашевелились. Но это было просто граффити, и то, что он увидел его здесь, могло быть просто совпадением.

«Вон, – подумал Элиас, – Вон как-то с этим связан». Вон остался верным прималистскому учению. Элиас сообразил, что он до сих пор не имеет понятия, сколько людей на «Джагере» отвечали за помещение сюда Тренчера.

Двое? Трое? Сто?

Когда голоса полностью затихли, Элиас выбрался из туалета и, убедившись, что коридор снова пуст, отправился дальше.

Планы его смартшита показывали ряд вентиляционных шахт, идущих параллельно через весь корабль: служебные шахты, которые обеспечивали доступ к датчикам и предметам, называемым узлами экранированной связи. Элиас добрался до люка одной из шахт – низкой серой дверцы по колено высотой с написанным на ней предупреждением: ОПАСНО. НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ВХОДПОВЛЕЧЕТ ЗА СОБОЙ АВТОМАТИЧЕСКИЙ ШТРАФ И ВОЗМОЖНЫЙ ТЮРЕМНЫЙ СРОК. Эдуардес сказал ему, что эти шахты связывают разные части корабля. Элиас взялся за ручку, и крышка легко распахнулась. Элиас залез внутрь.

Внутри шахты были скобы, по которым можно было лезть. Если верить смартшиту, корабль был огромен. Проникнуть сюда оказалось легко, оставалось только надеяться, что будет так же легко вытащить отсюда Тренчера.

Толкнув другой люк, Элиас выглянул в коридор, более или менее похожий на тот, из которого он влез в шахту. Вокруг по-прежнему никого не было, но на противоположной стене имелся указатель: надпись «КРИОГЕНИКА» и стрелка направо. Элиас выбрался из люка. Слишком легко, подумал он. Где экипаж?

Он встал и прислушался. Тихо.

Ступая как можно тише, Элиас пошел по стрелке. Возможно, все действительно будет так легко.

Своего противника он услышал раньше, чем увидел.

Резко поворачиваясь кругом, Элиас двинул назад правым локтем, услышал, как локоть с приятным хрустом впечатался в чье-то лицо, хотя руку при этом прострелило болью. Человек с гладкой кожей и коротко подстриженными волосами отшатнулся от Элиаса – из разбитого носа хлестала кровь. К сожалению, он пришел не один, и Элиас, слишком поздно заметив занесенную над собой «булаву», не успевал уклониться от удара.

«Булава» была модификацией электрошокера, а назвали ее так из-за формы. От предшественницы ее отличал более мощный разряд. Противник номер два обрушил ее на голову Элиаса. Элиас заслонился другой рукой, и «булава» отскочила от нее, но самого Элиаса электрошоком отшвырнуло назад.

Он был без сознания всего несколько секунд, потом закашлялся, приходя в себя, и, ощутив вкус крови, понял, что прокусил язык. Что-то твердое заехало ему в лицо. Открыв глаза, Элиас увидел расплывчатый силуэт, замахивающийся кулаком для второго удара. Элиас изо всех сил врезал ему коленом в пах. Расплывчатый силуэт взвыл и рухнул.

– И тебя также, – прошепелявил Элиас, еле ворочая распухшим языком во рту, полном крови. В ушах звенело. Через несколько мгновений он ухитрился выпрямиться, схватился за поручень, выступающий из стены коридора, и ожесточенно пнул своего рухнувшего противника в живот, да так, что нападавший просто отлетел от него.

Но еще оставался другой.

Первый противник, которому Элиас сломал нос, уплывал по коридору, оставляя след из висящих в воздухе кровяных шариков. Элиас оттолкнулся ногами от стены и, поравнявшись с ним, схватил его за руку и несколько раз ударил кулаком по лицу, пока глаза на окровавленном лице не закатились.

Нетрудно было понять, что кто-то заранее знал о его приходе. Элиас подумал об Эдуардесе, но он также подумал и о «булаве». Он пошел обратно по коридору, волоча за собой своего пленника, у которого из носа лила кровь. Как потенциальные убийцы эти двое были не слишком хороши. Их в отличие от Элиаса не обучали бою в невесомости. И «булавы» – это того рода щадящее оружие, которое так любят пресс-службы полицейских сил: не смертельное, но отлично обездвиживающее. Значит, скорее всего, Элиас был нужен им живым…

Он прижал два пальца к шее пленника, обнаружил, что тот все еще дышит, затем обыскал его, нашел еще две «булавы» и более традиционный электрошокер, а также несколько пузырьков и иглы. Или он наркоман, или собирался вколоть что-то Элиасу. В последнем случае он точно хотел взять Элиаса живым.

Тот, которому Элиас врезал коленом в пах, что-то бормотал, глаза у него все еще были остекленевшими от боли. Теперь нужно решить, что с ними делать. Элиас подплыл ко второму противнику и снова сильно пнул его в живот.

Тут он заметил блестящий предмет, приколотый у этого человека на внутренней стороне лацкана: крошечный значок, размером с ноготь. Серебряный значок с изображением огненного меча.

Топот бегущих ног. Нет времени ничего придумывать. Бросив своих противников в коридоре, Элиас кинулся в криогенный отсек и закрылся там. Потом перетащил шкаф от стены и заблокировал дверь, наклонив шкаф так, чтобы его задняя стенка заклинила тяжелый засов. Это должно помочь, пока он не сообразит, что делать дальше. Элиас огляделся по сторонам.

Криогенный зал оказался громадным. Его потолок изгибался высоко над головой, следуя очертаниям корпуса. Со всех сторон высились огромные стеллажи с криогенными камерами. Элиас подошел к камере, расположенной на уровне глаз, и заглянул в круглое окошко. Как и ожидалось, камера была пуста. Какие бы пассажиры ни содержались в глубоком сне на борту звездолета, они высадились некоторое время назад, и эти камеры не заполнятся вновь, пока корабль не будет готов к обратному рейсу.

Кто-то заколотил в дверь. Трясущимися руками Элиас снова вытащил смартшит и стал его изучать. Голова все еще кружилась, перед глазами все плыло. Элиас постучал по панели масштаба, пока не появились та секция палубы, которую он раньше обвел кружком, и детальная планировка самого криогенного зала. Нарисованный кружок сместился, выделив часть зала, примыкающую к стене. Элиас смял смартшит в руке и побежал.

Наткнувшись на глухую стену, он, раздосадованный, снова уставился на смартшит, потом оглядел сложенные вокруг камеры. Если Тренчера держат в одной из них, потребуются часы, чтобы его найти, а часов у него в запасе не было. Шипение ацетиленовой горелки разнеслось по залу, отдаваясь от металлических стен. Элиас не знал, как скоро сюда ворвутся, но чувствовал, что много времени это не займет.

Он разгладил смартшит, двигая план зала из стороны в сторону, не обращая внимания на растущую в душе панику. Где он находится? И здесь ли вообще Тренчер? Для него эта карта не имела смысла, и Элиас пожалел, что не потратил времени на ее более тщательное изучение. Так глупо с его стороны. Он задал максимальное увеличение.

Когда он получил диск от Джоша, в нем содержалась точная информация о том, где на «Джагере» держат Тренчера. Так вот, согласно этой же самой информации, которую Элиас загрузил в смартшит, Тренчер был прямо здесь. Но здесь была глухая стена, секция переборки.

Внезапная мысль осенила его. Элиас подошел к стене, идущей возле одного из высоких стеллажей с криогенными камерами, и заметил несколько служебных люков. Снова появилась надежда.

Возможно, похитители не захотели рисковать, помещая Тренчера с обычными пассажирами. Предпочли более традиционные приемы перевозки контрабанды.

Металлический лязг прокатился по криогенному отсеку. Дверь вскрыли. Элиас услышал перекличку рассыпавшихся по залу преследователей. И первым делом они, конечно, направятся сюда.

Элиас наугад выбрал люк. Он открылся так же легко, как первый.

В нескольких футах впереди проходил параллельно стене трубопровод, соединяющий все служебные туннели. Элиас пополз по нему, надеясь, что предчувствие его не обмануло.

Он нашел панель, которая выглядела не совсем правильно – точнее говоря, кто-то наклеил пластиковую панель на стальной люк, но в явной спешке. Не составило труда оторвать один ее край и заглянуть в пространство за люком, где раньше наверняка стояла какая-то аппаратура.

Вместо нее там находилась криогенная камера, и сердце Элиаса радостно забилось. Гадая, сколько времени у него осталось, он пополз внутрь. Потом вспомнил про керамические пистолеты и потянулся за спину. К его облегчению, они по-прежнему лежали в рюкзаке за плечом, под снятым шлемом.

Глядя через крошечное окошко камеры, он узнал лицо человека, которого он бросил, сочтя мертвым, несколько лет назад.

Сзади открылся люк.

«Черт», – подумал Элиас и кинулся обратно.

Вокруг люка, через который он влезал, шевелились тени.

– Сюда! – крикнул кто-то. Затем голос затих, когда тот человек отступил от люка, чтобы поднять тревогу. Элиас вернулся в служебный проход и на четвереньках пополз дальше. Не было времени изучать смартшит и смотреть, куда этот проход ведет. Остается лезть вперед и надеяться, что они знают планировку корабля не лучше, чем он.

Как можно быстрее продвигаясь по туннелю, он через пятнадцать метров уперся в стену. Тупик.

«Черт, черт! » Элиасом овладело отчаяние. Единственный выход остался сзади, откуда он пришел и где его будут ждать. Он лег на пол туннеля, сунул руку за спину и вытащил оружие. Сжимая в обеих руках по пистолету, он пополз обратно к люкам, ведущим в криогенный отсек. Прислушался к голосам.

Тут он вспомнил, что он все еще в скафандре, а снятый шлем висит за спиной. Эдуардес предупредил его, что все протоколы безопасности на «Гоблине» отключены. Что еще это означало?

Пора узнать.

В одном из люков показалась голова, повернулась в его сторону и заметила приближающегося Элиаса. Следом просунулась рука, сжимая что-то блестящее. Элиас поднял пистолет и выстрелил. Человек со стоном исчез из поля зрения.

Элиас быстро перевернулся в тесном пространстве служебного коридора и щелкнул по панели управления на груди скафандра. Он попытался представить себе нынешнее положение «Гоблина», но понял, что это бесполезно, поскольку он прошел слишком много изгибающихся туннелей.

Не спуская глаз с открытого впереди люка, он полез в карман за смартшитом. Преследователи оттащили своего раненого товарища, и Элиас полагал, что у него есть всего пара минут, прежде чем они решат, что делать дальше. Элиас подозревал, что они всеми силами постараются его убить, несмотря на те приказы, что были им даны первоначально. И поскольку он здесь в ловушке, то они одержат верх, если Элиас что-нибудь не придумает, и быстро.

Держа один пистолет нацеленным на люк, свободной рукой Элиас быстро разгладил смартшит. И взглянул на него. Нет ли там чего-то?.. Ага, вот. Смартшит показывал ряд кнопок рядом со схематическим изображением грузового корабля. Элиас перебрал несколько опций, пока не нашел то, что искал.

Он совсем забыл, что может получать информацию о «Джагере» в режиме реального времени. Конечно, как любой стандартный смартшит, этот листок мог подключиться к местной Сети и автоматически обновляться.

Элиас включил нужный режим, и картинка на смартшите обновилась. Быстро прощелкав все палубы, Элиас добрался до общего плана. Этот план в реальном времени показывал крошечные точки, движущиеся вокруг корпуса звездолета.

Есть.

Элиас нашел идентификационный код своего «Гоблина» и заметил его координаты относительно «Джагера» из информации, бегущей столбцами рядом со схемой. Открыв панель дистанционного управления на скафандре, он ввел в нее данные. Иконка «Гоблина» на смартшите изменила положение, быстро переползая на другую сторону грузового звездолета.

Элиас уже обратил внимание, что криогенный зал, в котором он застрял, расположен у самой обшивки. Система реального времени – как весело хвастался ему Эдуардес – показывала, где ведутся ремонтные работы: внешние слои обшивки сняты, внутренние стены открыты в космос. Элиасу стало ясно, что секция внутреннего корпуса над этим грузовым отсеком сейчас на редкость уязвима.

Крошечная точка «Гоблина» находилась теперь прямо над криогенным залом. Элиас ввел новые команды, «Гоблин» снова изменил положение, на этот раз отодвигаясь от грузового корабля и поворачиваясь, пока его нос не оказался направленным на звездолет.

Еще одна голова осторожно просунулась в люк, Элиас прицелился и выстрелил, и голова исчезла. Элиас выругался: патроны кончились. Пистолеты были однозарядными – лучшее, что сумел достать ему Эдуардес за короткий срок. Судя по звукам, снаружи собралось несколько человек, и Элиас знал, что они могут взять его измором или просто откачать воздух из этого отсека.

Если он их не опередит.

Элиас остановил «Гоблина», когда тот отошел на полкилометра от корпуса грузового звездолета. Решив, что «Гоблин» находится на хорошем таранном расстоянии, Элиас дал на его двигатели максимальную тягу. Изображение «Гоблина» на его смартшите понеслось вперед, прямо к обнаженным внутренним стенам над криогенным залом.

Он тревожно ждал долгие, долгие секунды.

– Эй, Мюррей! – рявкнул чей-то голос из люка.

Сначала раздался звук, похожий на треск рвущейся бумаги, затем – на рев торнадо, разбушевавшегося внутри «Джагера». Из-за люка донеслись крики, внезапно ставшие далекими и слабыми. Защелкивая шлем, Элиас подумал о людях, которых только что убил. «Или они, или ты», – напомнил он себе, стараясь заглушить угрызения совести. Эти люди не были сотрудниками службы безопасности. Откуда они – черт их знает, но они ждали именно его.

Элиас вылез в криогенный зал и обнаружил, что все люди исчезли вместе со всем воздухом. Аварийный люк захлопнулся, изолируя зал корабля.

Несколько криогенных камер, сорванных мгновенным ураганом, медленно кружили по огромному внутреннему пространству, отскакивая от стен. Потолок над головой был разорван, открываясь в бесконечную ночь. В пробоине виднелись звезды. Весь отсек разгерметизировался секунд за пятнадцать.

Вспомнив про Тренчера, Элиас понял, что не успеет его вытащить, не в этот раз. Сейчас ему нужно убраться отсюда до прихода аварийных бригад. Элиас нажал кнопку возврата, и через пару секунд увидел, как «Гоблин» спускается к нему через безвоздушное внутреннее пространство огромного отсека. Кораблю досталось здорово.

Элиас забрался в кресло пилота, осмотрел повреждения. «Гоблин» выглядел плохо, но малыш оказался крепче, чем можно было подумать. Элиас осторожно повел его вверх, мимо зазубренных стальных копий, торчащих в дыре, которую «Гоблин» прорвал в боку звездолета. Пролетая мимо рваных краев раны «Джагера», Элиас увидел, как там что-то мелькнуло, и нахмурился за окошком своего шлема.

Он мог бы поклясться, что увидел жуков, роящихся вокруг бреши в корпусе.

Маленькие серебряные жуки?

– Я слова никому не сказал! Друг, клянусь тебе! Ради бога, выпусти меня отсюда к чертовой матери!

Элиасу потребовалась минута, чтобы найти кнопку переговорного устройства на состряпанной Эдуардесом панели управления переходного шлюза. Все кнопки были подписаны, под каждой была наклеена полоска с каракулями Эдуардеса, разобрать которые удалось не сразу. Время от времени Элиас поглядывал на двухсторонний экран, который позволял ему видеть Эдуардеса, съежившегося внутри шлюза, а Эдуардесу позволял видеть Элиаса, грозно стоящего снаружи.

– А что делает эта кнопка? – Элиас пощупал маленький выключатель так, чтобы Эдуардесу было видно.

Эдуардес закричал в переговорное устройство по-бабьи визгливым голосом:

– Нет! Нет! Не трогай ее! Я никому ничего не сказал! Пожалуйста…

– Не похоже, что это что-то важное, – продолжил Элиас, сохраняя безразличный тон. – А вот эта? Здесь, внизу? Под ней ничего не написано.

Раздался глухой стук. Элиас поднял глаза и увидел лицо. Эдуардеса, прижатое к линзам камеры. Кончики его пальцев, вдавленные в стекло, становились такими же белыми, как лицо.

– Послушай, – заговорил Эдуардес, его голос глухо звучал из переговорного устройства. – Послушай, я серьезно, я не хочу умирать. Вот почему я говорю тебе правду. О'кей? Я не знаю, какого черта случилось с тобой там, но я тут совершенно ни при чем. – Убедившись, что Эдуардес его видит, Элиас с сосредоточенным видом потянулся к этой неподписанной кнопке. – Стой, дурень, это кнопка блокировки автоматики! Христом Богом прошу, не трогай ее!

– Кнопка блокировки автоматики?

– Открывает внешнюю дверь! Нет – пожалуйста, не трогай ее!

– Верно, я об этом забыл, – солгал Элиас. – Но я не могу не спрашивать себя, с какой стати тебе захотелось бы открыть внешнюю дверь отсюда, с борта, – разглагольствовал он. – У тебя уже есть внутренняя кнопка для открывания внешней двери шлюза, так зачем тебе нужно две?

– Это блокировка автоматики, на чем ты держишь свою чертову руку! Будь очень, очень осторожен, ладно? Пожалуйста!

– Блокировка, хм? – Элиас пару минут размышлял. – Так, давай посмотрим. Если кто-то находится там, внутри, и, скажем, ты хочешь помочь ему быстрее выйти в вакуум, так на эту кнопку ты и нажмешь?

Эдуардес яростно кивнул. Теперь в его глазах стояли слезы.

«Ну и жук, – подумал Элиас. – Пожалуй, это доставит мне настоящее удовольствие». Эпоксидный клей, которым он недавно пользовался, кое-где пристал к рукам и слез вместе с кожей, когда Элиас попытался его удалить. Ободранные участки теперь страшно чесались.

– Ну точно, для этого она и нужна, – протянул Элиас. – Ты, значит, думал, что подставишь меня и будешь спокойно смотреть, что произойдет?

– Мюррей… Элиас, прошу тебя! Клянусь Богом, я ничего никому не сказал!

Возможно, Эдуардес говорит правду. Но уверенности не было, поэтому Элиас нажал на кнопку.

Эдуардес заорал, когда открылась внешняя дверь. Элиас с удовлетворением смотрел, как перепад давления вытолкнул пленника из шлюза.

Вопящий Эдуардес отскакивал от стенок большого мешка, который Элиас приклеил на выход шлюза час назад. Пришлось изрядно повозиться.

Но, похоже, дело того стоило.

– Можешь перестать кричать, – проворчал Элиас в переговорное устройство, – и не стоит барахтаться. Клей, на котором эта штука держится, довольно сильный, но я бы не стал рисковать.

Это был модифицированный спасательный мешок, герметичный шар, в который можно броситься, надеясь, что спасатели успеют раньше, чем закончится приложенный баллон воздуха.

Эдуардес все еще метался по мешку как сумасшедший. В критической ситуации он показал себя не лучшим образом.

– Послушай, Эдуардес, я предлагаю сделку. Расскажи мне всю правду, и тогда я не оставлю тебя в этой штуке ждать, пока клей не подастся.

Эдуардес вполз обратно в шлюзовую камеру.

– Я слышу, как выходит воздух! Я не шучу!

– Расскажи, Эдуардес.

– Да будь ты проклят! Я этого не делал! – закричал во всю глотку Эдуардес. Элиас, наконец, решил, что он говорит правду. Черт.

Сначала Элиас предположил, что Эдуардес связан с прималистами, но теперь это стало казаться маловероятным. А это означало, что у Элиаса кончились версии. Конечно, без Вона тут не обошлось; было очевидно, что он заранее, еще в Лондоне, знал, что Элиас прилетит сюда. И Тренчер был все еще там, на борту «Джагера». В новостях Станции уже говорили об аварии на звездолете, но судя по тому, что увидел Элиас, владельцы «Джагера» не слишком распространялись на эту тему. Было похоже, что весь этот инцидент замнут как несчастный случай. В итоге Элиас оказался там же, откуда начал.

Он открыл дверь шлюза и заглянул внутрь. Эдуардес уставился на него с опаской.

– Я сказал тебе правду, – заикаясь выдавил он.

– Мне не нравится вид той неподписанной кнопки, Эдуардес, – ответил Элиас. – Невозможно даже представить себе, какие мерзости можно творить с помощью такого устройства.

Эдуардес вышел из шлюза и смерил его спокойным взглядом.

– Нельзя так обращаться с человеком. Элиас улыбнулся.

– Я мог бы проявить меньше заботы. Ах да, видишь это? – Он показал на пневмошприц – один из тех, которыми пользовался Эдуардес. – Устроишь мне какую-нибудь гадость – и начальство на этой Станции узнает, что ты держишь на продажу большую кучу этих штук.

В шестидесяти тысячах километров от Станции, медленно наращивая скорость, Паскуаль направил свой «Гоблин» к внутреннему поясу астероидов. На экране замигало сообщение – официальное предупреждение, напоминающее о запрете подходить к Касперу ближе определенного расстояния.

– Говнюки проклятые, щенки блохастые, – пробормотал Паскуаль себе под нос. Столько суеты из-за какого-то стада мохнатых троглодитов. Там, дома, такое творится, а тут целая планета пропадает зря. Среди предков Паскуаля были майя и его бабушка с материнской стороны клялась всем святым, что ее род восходит к древним царям. Паскуаль потрогал крестик у себя на шее. Брехня все это. Конкистадоры, может, и не стеснялись в средствах, но жизнь в целом стала гораздо лучше благодаря прогрессу и настоящей цивилизации.

Краем глаза он заметил какой-то блеск и испуганно огляделся.

«Мерещится теперь всякая чертовщина», – подумал старик. Он покинул Станцию всего несколько часов назад, и с тех пор его грызло беспокойство. Что, если дела на Станции станут совсем плохи и некуда будет вернуться?

«Да что ты психуешь?» – одернул себя Паскуаль.

Оттого и психует, что в космосе легко стать параноиком. Может, стоит войти в Касперскую Сеть и поговорить с другими «Гоблинами».

«Ну вот, опять», – подумал старик, вскакивая с кресла пилота. Держась одной рукой за потолочную скобу, он обернулся. Потом склонился над пультом управления, увеличил яркость ламп – Паскуаль предпочитал уютный полусвет, когда решал, что наступил вечер, – и направился в корму.

Жук.

«Один из тех серебряных жуков, – подумал старик, чувствуя пот, выступающий на лбу. – Но всего один. Сунь его в шлюзовую камеру и выброси наружу. Или пропусти через регенератор отходов и погляди, как ему это понравится. Всего один. Вон… там». Паскуаль увидел, как жук исчез за решеткой, закрывающей панель ручного управления подачи топлива.

Когда Паскуаль поднял решетку, тысяча пар блестящих металлических глаз уставились на него. «Гоблин» затрясся, как будто что-то в нем с цепи сорвалось.

– Ой, блин! – простонал старик.