Стань моей, если осмелишься

Глава 42. Семейный завтрак

Просыпаюсь в какой-то тревоге, выбегаю из комнаты и спросонья чуть не вываливаюсь через порог в коридор. Осматриваюсь.

Я дома!

Моя комната у Нарвала была точно такой-же и это сводит с ума. Сделаю тут ремонт. Нужно начать свою жизнь с чистого листа.

Испытываю грусть и радость одновременно.

Грусть — потому что я и правда скучаю по Нарвалу, радость — потому что я теперь не ношу на своих плечах тяжелый груз вины за своё необъяснимое отсутствие.

Ещё облегчение, конечно же испытываю облегчение, теперь мне не надо ничего решать, всё сделают за меня, позиция слабости без страха.

У Нарвала в плену я не могла ничего решать и боялась каждого шороха, родители же не сделают мне плохо?

Вот бы ещё можно было ничего не чувствовать!

Мне надоело обманывать себя, игнорируя эту горечь, ежеминутно подступающую к горлу.

Звуков пробуждения родителей не слышу, взглянув на часы, понимаю почему.

Половина шестого утра!

Ползу в личную ванную комнату, принимаю душ, чищу зубы и с полотенцем на голове иду в кухню.

Запускаю кофе машину, она недовольно пищит, потому что в ней закончились зёрна. Рыскаю по шкафчикам, хорошо, что всё на своих местах.

Дико хочу оладий, готовить их не умею, но не сдаюсь и смотрю рецепт в интернете.

Хочу чтобы они получились прямо как в столовой моей школы: пышные и нежные.

Пробую рецепт с дрожжами. Это должно их сделать воздушными, как на фотке сайта прямо. Нужно немного подождать, пока дрожжи возродятся.

Лью в глубокую мисочку молоко, масло, чуть-чуть муки, сахар и дрожжи. Вручную мешаю, оставляю жидкую смесь, а потом засыпаю всё таки в капризную кофе машину зёрна, заодно доливаю молока.

Запускаю программу на капучино, делаю себе и родителям, досыпаю муки в мисочку с замесом, чтобы тесто стало густым, пока оно ещё немного должно постоять, ставлю сковороду на плиту и наливаю немного оливкового масла.

Первые оладьи подгорели, вторые не пропеклись, третьи получились кривые. Остался последний шанс, больше я просто не выдержу!

И ура.

Кривые кладу себе на отдельное блюдце, горелые и сырые выкидываю, а остальные на общий стол выкладываю, будто так и должно быть.

Достаю джем и сгущенку, наливаю всё в маленькие пиалы, часть мимо, на стол и на себя немного.

Тяну к лицу ткань футболки и наклоняюсь, чтобы облизать густую прилипшую каплю, кокон из полотенца с башки падает вперёд, задевая ручку сковороды, последний симпотный оладушек летит на кафель и я, точно как человек — паук лечу на пол, чтобы не дать ему умереть.

Сковорода хочет обжечь меня, поэтому перекатываюсь под стол, волосы закрывают лицо, полотенце где-то у плиты осталось.

— Ауч! — запоздало кричу не от отбитого об пол тела, а от того насколько этот последний оладушек горячий.

— Ты развлекаешься? — смеётся папа.

СМЕЁТСЯ ПАПА?

Он вообще почти не улыбается, а тут смех…это странно.

Пытаюсь встать как ни в чем не бывало, но ударяюсь о край стола темечком.

— Вась, да ты чего такая сегодня? Зачем так рано вскочила?

— Хотела удивить завтраком.

Гордо показываю спасённый оладушек и откусываю, но он как резиновый. Жую, с кривым лицом, даже челюсть устаёт.

— Молодец, это приятно.

Папа садится за стол, я устраиваюсь напротив него.

— Ты хочешь вернуться в школу? — по правде, я хотела обсудить это.

— Нет. Не хочу.

— Что на счёт компании, которую я для тебя купил?

— Нет пап, пожалуйста. Я хочу быть журналистом, ПРОСТЫМ журналистом.

— Мы можем скрыть, что это твой журнал, будешь работать кем захочешь.

— Нет, прошу, пожалуйста, папа! Я хочу сама пройти этот путь, не надо вмешиваться!

— Люди сейчас отвратительные, власть и деньги решают.

— Пусть мне будет тяжело, но я буду бороться за свои интересы.

— Василиса, ты нежный цветок, я не могу отдать тебя на растерзание этим чудовищам!

— Вот поэтому я сбежала, папа! Потому что ты постоянно вмешиваешься! Я не могу так!

Его лицо стало каменным, он просто застыл как статуя. Это значило, что за этой маской дьявольская буря.

— Что-то случилось? Ух-ты! Оладушки! Вася, это твоих рук дело?

Прячу глаза, которые уже наполняются слезами от такой несправедливости. Неужели ничего не изменится?

— Эй вы! Заморозили всё своими глазищами в радиусе километра, наверняка и кофе остыл.

Мама садится за стол.

— Саш, что происходит? — она зовёт его по имени редко, только если хочет спросить что-то особенное.

— Она не собирается руководить своим издательством.

— Может тогда она просто попробует поработать, как задумала, а потом перейдёт на руководящую должность, если ей не понравится. Как считаешь?

Мама до этого не спорила с ним и во время наших диспутов отмалчивалась, поддерживая меня после отдельно. Видимо мой «побег» напугал её.

Сейчас она накрывает его руку своей маленькой ладонью и слегка поглаживает, чужие бы не заметили, но я четко вижу, как он расслабляется, мама воздействует на него своей нежностью.

— Хорошо, пусть попробует.

У меня внутри просто фейерверк взрывается от радости.

— Правда???

Папа кивает. Сейчас он не Варан, сейчас он настоящий отец, уступающий мне впервые в жизни.

Вскакиваю и бросаюсь к нему, чтобы крепко обнять. Я делала так, только когда была совсем маленькая.

Он обнимает меня в ответ.

После того, как мы еле затолкали в себя мои дубовые оладьи, я на радостях за всех загружаю кружки и тарелки в посудомойку и бегу собираться.

Егор уже ждёт меня в паркинге, об этом я узнаю по сообщению на телефоне, крашусь, одеваюсь и лечу к лифту.

Там меня уже ждут недовольные тени в смокингах, но я не обращаю на них внимания.

Егор не открывает мне дверь, ну и не надо.

Сажусь в машину, открываю рот, чтобы сообщить куда меня нужно отвезти, но он не даёт мне и пикнуть.

— Пристёгивайся.

— Чего?

После этих слов мы вылетаем из паркинга как будто кто-то поджег нам задницу. Мы летим с такой скоростью, что я несколько раз заваливаюсь на сиденье, бьюсь об стекло и о переднее кресло.

— Ты с дуба упал? Что происходит?

Мы заезжаем в какой-то узкий двор.

— Быстро, выходи!

— Да что блина происходит???

— Быстрее!

Он хватает меня за руку, бросает телефон и сумку в машину, тянет в вонючий подъезд, там мы проходим сквозь дом и садимся в другую тонированную машину.

— Сука, если не хочешь сегодня идти вставлять себе передние зубы. БЫСТРО ГОВОРИ, что ты делаешь?

— Ещё спасибо скажешь.

— Я сейчас тебе такое спасибо устрою, кишки свои будешь по всей трассе собирать!!!

Он заворачивает в незнакомый двор и останавливается.

— Ты меня привёз на детскую площадку поиграть? Или может я должна выйти с той бабкой клумбу копать?

Пассажирская дверь открывается, в машину садится Нарвал.

— Погуляй полчаса, — говорит он Егору, а смотрит только на меня.