Star Wars: Байки из кантины Мос Айсли

Дэвид Бишофф Стой, сердце, стой Байка бармена

[6]

По дороге на работу Вухера, бармена из кантины в космопорту Мос Айсли, сутки через двое, ждал сюрприз. И что хуже всего, сюрприз был из разряда наихудших, самых дурных из вопиюще дурного сборища межгалактического отребья. И сюрприз ухватил бармена за лодыжку – не сильно, но достаточно, чтобы Вухер остановился. И потянулся к поясу, на котором носил короткую, удобную в уличной драке дубинку. Крайне практичную в закоулках Мос Айсли.

– Умоляю вас, господин. Я не причиню вам зла. Я покорнейше прошу об убежище!

Вухер моргнул. Не удовлетворившись, протер глаза засаленным рукавом. Вчера вечером он выпил слишком много собственного пойла и теперь страдал легким похмельем. И уж точно не пребывал в настроении беседовать с попрошайками.

– Отвали, – рыкнул он. – Ты вообще кто такой?

Вухер обладал сложным характером, составленным в основном из привычки держать мысли при себе, пессимистического отношения к жизни и периодических взрывов агрессивного любопытства. Именно из-за этого сочетания вуки Чалмун, его работодатель, закрывал глаза на некоторые химические эксперименты.

– Ц2-Р4,– пропищал голосок под аккомпанемент прищелкивания и посвиста. – Я сбежал от йавов, которые собирались разобрать меня на части, несмотря на то что целым я гораздо функциональнее. Мне повезло, что они воспользовались поврежденным блокиратором, он выпал, а я сбежал.

Вухер шагнул в тень, подальше от режущего глаза света двойных солнц, очаровательной особенности планеты Татуин. Там, между пластиковыми и металлическими контейнерами для мусора, сидела самая необычная штука, какую только видели в этой Галактике. А Вухер повидал на своем веку немало техно-побирушек.

– Да ты дроид!

Искусственное создание разжало манипулятор и попятилось.

– Э-э… о да, господин, воистину. Но заверяю вас, я необыкновенный дроид. Мое присутствие на Татуине – ошибка космического масштаба.

Он был низенький и округлый, по очертаниям схожий с астромехами серии Р2. На чем сходство заканчивалось. Дроид был увешан различными придатками, в том числе и хватательными манипуляторами и щупами. На «лице» зиял «рот», забранный решеткой, похожей на ряд редких заостренных зубов. Создавалось впечатление, что дроид начал существование в качестве астромеханика, но на жизненном пути повстречал кого-то со склонностью к конструированию, электронике и самореализации.

– Погоди-ка. Ты почему разговариваешь? Да еще как протоколист!

– В меня включены детали от робота-секретаря, как и еще от некоторых других моделей. Моя нынешняя спецификация включает приготовление пищи, каталитическое преобразование топлива, ферментационный анализ нервных расстройств, программирование химической диагностики и бактериальное ускорение создания компоста. К тому же я великолепный блендер, тостер и микроволновая печь. Я могу создать невероятные блюда из обычного мусора.

– Но ты дроид! А я ненавижу дроидов.

– Но я могу быть необычайно полезен!

Вухер никак не мог взять в толк, почему он вообще тратит время на дроида. Проклятое любопытство, вот что это такое! Мозги надо прочистить, необходимо.

– Слышь ты, машинная какашка. Я презираю ваше племя и мой хозяин тоже, и не без причины. Даже самый последний йава знает, какого он племени, даже если он запихал это племя в зад. А кто знает, откуда взялись вы, дроиды! Вы как бомбы, девять раз из десяти как рванете в руках у хозяина, просто так из-за злобы к ним, – Вухер поставил ногу на собеседника. – А теперь убирайся с дороги! Я иду на работу!

И он отвесил дроиду доброго прозаичного пинка. Ц2-Р4 откатился в сторону и забился под мусор.

– Господин! Добрый господин! Я никого не хотел обижать! Передумайте, прошу вас! Я пробуду тут весь день, перезаряжу батареи. Я не осмеливаюсь выйти на солнце, чтобы не попасться к йавам. Спрячьте меня и не пожалеете, я клянусь!

– Сколько весят слова дроида? Пшик!

Погружаясь в возрастающее чувство отвращения, Вухер заторопился прочь. Вот еще одно доказательство тому, что не следует ради нескольких сомнительных минут сокращать путь через проулки. Обычно бармен избегал заглядывать в закутки потемнее и попрохладнее, поскольку там-то как раз разгуливали толпы всяких отбросов общества со всей Галактики. В этом было светлее, иначе он ни за что бы не свернул сюда.

Обычные улицы Мос Айсли представляли собой пылевые облака, сквозь которые солнца-близнецы вколачивали-вколачивали-вколачивали беспощадный жар в крыши уродливых зданий. Время от времени в яркое небо с диким ревом взмывал чей-то корабль или кто-то совершал посадку в док. Здесь воняло топливом и миазмами с ноткой экзотических специй и банальной мочи. Вухер обратил внимание, что сегодня гравициклов на улицах больше обычного, также увеличился процент белой штурмброни в серой пыльной толпе. Что не ободряло.

Что-то вот-вот должно было произойти, что-то весьма необычное.

Ну да. Это только значит полная смена хлопот. День пришел, кредит принес, как любит повторять Чалмун.

И все-таки, шагая по раскаленным улицам, Вухер думал о дроиде. Вообще-то ему было известно, что они безвредны. Питать к ним ненависть – все равно что ненавидеть туалет или печку, если те чем-то тебя обидели. Разумеется, по сути дроиды не имеют веры, этической и национальной структуры… как и многие не-люди, которых Вухер встречал в космопорту. Просто дроиды – более легкая мишень.

Вухера бросили в Мос Айсли в далекой юности, человек среди существ, которые не любят людей. Ему отвешивали пинки, плевки и тумаки всю его нелегкую жизнь. Его нынешний хозяин ненавидел дроидов просто из принципа, так как они не пили и таким образом занимали в кантине место, на котором мог оказаться платежеспособный клиент. Вухер ненавидел всех подряд, но лишь дроидов он мог реально пнуть безнаказанно.

Вухер был грузен и мог похвастаться постоянной легкой небритостью, темными мешками под глазами и кислым отношением к жизни от засаленной макушки до пяток. В тяжелом взгляде темных глаз не читалось ничего, кроме банального и абсолютно аморального стоицизма. И тем не менее в холодном очаге его сердца порой вспыхивала искорка пламени. Ибо у Вухера имелась мечта. По ночам, возвращаясь в свое мрачное обиталище (и порой довольно сильно покачиваясь от собственной выпивки), в благословенной прохладе Вухер разглядывал звездное небо, и ему казалось, что можно протянуть руку и дотронуться до крошечных огоньков; что, может быть, когда мечта исполнится, ему не придется больше пинать беззащитных дроидов, чтобы поддерживать на должном уровне свое куцее самомнение; что он сможет дать что-нибудь существам, еще более жалким, чем он.

Кантина была похожа на большой гриб с толстой ножкой и широкой обвислой шляпкой. Вухер воспользовался черным входом, отпер дверь и осторожно спустился по темной лестнице и лишь там включил свет. В подвале не было сыро. На таких планетах, как Татуин, в подвалах никогда не бывает сыро. Запах сухой земли был основой и фоном для всех других ароматов, которые висели над бочонками, канистрами, бутылями и лабораторным оборудованием.

Чалмун ввозил минимум напитков, жадный ублюдок. Остальное, что подавалось в кантине Мос Айсли, было местного производства. Буквально.

Времени у Вухера было мало, вот-вот начиналась его смена, но тем не менее он заглянул в небольшой закуток, куда редко заглядывали остальные работники. Свет маленькой тусклой лампы бликовал на витых трубках и ретортах, в самой большой колбе скопилось небольшое количество темно-зеленой жидкости. Вухер проверил химический состав, над содержимым заплесневелыми носками повисли какие-то горько-соленые сопли. Услада для ноздрей! И приборы показывали, что все почти правильно. Вухер почувствовал дрожь от возбуждения. Может быть, получилось? Его эликсир! Его идеальный напиток, скомпонованный так, чтобы изумить и удовлетворить вкус самого Джаббы Хатта, самой важной персоны на Татуине.

Подавляя дрожь, Вухер сделал глубокий вдох и отыскал стерильную пипетку. Он набрал нефритового цвета жидкость… ах, если процесс прошел без ошибок, то Джабба получит идеальный напиток и в благодарность назовет автора своим личным барменом, винных дел мастером, что еще он может сделать? А высокое положение принесет хорошие деньги, и тогда Вухер сможет улететь из этой задницы всей Галактики и откроет чистый, светлый бар в каком-нибудь райском уголке.

Экспериментатор-самоучка поднес пипетку ко рту. Капелька жидкости искрилась в янтарном свете. Вухер позволил капельке упасть на язык. Вспышка и шипение. Боль была мгновенной, но переносимой. Жидкость промаршировала по пищеводу, как взвод штурмовиков в шипованных сапогах. Вухер сморщился, скрючился, но выстоял. Горький яростный аромат с сильным спиртовым послевкусием.

Проклятие. Не совсем то, что нужно. Прирожденное чутье алхимика заявляло, что теоретически ликер удовлетворит Хатта.

Но он не идеален. Не хватало чего-то особенного. Легкого шепотка, неуловимого аромата… его не было.

Проклятье.

Бармен завязал фартук и тяжелыми шагами пошел вверх по лестнице в дымный зал, где ждала его работа.

– Воды! – потребовал зеленый не-человек с жутчайшим произношением. – Бутылку дистиллированной воды, бармен, и без ошибок! У меня много денег. И мой нос различает хорошую вещь от подделки.

Посетитель дотронулся до хоботка одним пальцем. Вухер сморщился. Это от клиента или вонь в этой пангалактической дыре стала раз в пять мощнее?

– Что ж, приятель, раз не можешь себе позволить напиток сильнее…

Уши не-человека развевались от негодования, а глаза заблестели от гнева.

– Как ты смеешь, ты, людской отброс, обращаться ко мне фамильярно?! Уж поверь, я привык к самым разнообразным напиткам. Но их я заказываю лишь у настоящих барменов, таково мое правило.

В поле зрения всунулась покалеченная физиономия одного из постоянных клиентов.

– Не неси напраслину, этот парень, – доктор ткнул пальцем в Вухера, – гонит доброкачественное пойло. Это я тебе говорю! А уж я много чего пил в двенадцати системах, в которых мне вынесли смертные приговоры, так что заверяю тебя, здешние напитки куда лучше!

Вухер кисло кивнул в знак благодарности. Привереда был родианцем. Да еще и охотником за головами. Неуместное сочетание.

– Чушь! – заявил во весь голос не-человек, шевеля усиками антенн на макушке, как будто искал нужную телепрограмму; неудовольствие сочилось из его слов. – У людей нет того, что обязано быть у бармена! Эти способности крайне редки!

Вот эту песню Вухер слышал даже больше чем часто. С того первого дня, когда он из знакомства с набором для химических опытов вынес вкус к хорошим напиткам и поступил в школу барменов, он получал насмешки и тумаки за желание подавать коктейли выходцам с других планет, существам с иной биохимией. Когда нужно не просто откупоривать бутылки и разливать по стаканам, а разбираться в ксеноалхимии. Когда требуется следить за всеми своими действиями. Негоже подавать бокал отменной серной кислоты, которую так обожают деваронцы, ну, скажем, готалу. А йавы от обычного пива сморщиваются и хиреют. Людям такая работенка совсем не под силу, это правда, но правда и то, что большей части людей наплевать. По легендам, в Старой Республике с ее ксенофобией существовали такие умельцы, которые могли медленно отравить своих врагов.

– Эй, зеленка! – прорычал Вухер. – Сходи в кабинет к Чалмуну. Мой диплом висит там на стене.

– И схожу! И приложу все усилия, чтобы вас уволили. Таким, как вы, здесь не место, – родианец перегнулся через стойку и уставился в лицо Вухера круглыми неподвижными глазами.

В носу бармена засвербило от того же самого аромата, который был учуян чуть раньше. Вухер отодвинулся.

– Пф! Трус! – родианец презрительно сплюнул. – И да будет тебе известно, «бармен», что меня, Гридо, высоко ценит мой наниматель, не кто иной, как сам Джабба Хатт. Я пожалуюсь ему, после того как завершу дело в этой дыре. А сейчас – мою бутылку воды, пожалуйста. И достань ее раньше, чем я сделаю это за тебя.

Аромат был настолько силен, что Вухер остолбенел. Он все-таки сумел протянуть руку, взять бутылку воды, поставить, но как в тумане. Тот запах… что-то в том запахе… Несомненно, феромоны. Но уникальные, такие Вухеру еще не доводилось нюхать. У бармена был крупный нос, хорошо тренированный и чувствительный, что позволяло Вухеру заниматься алхимией. Что-то в этом Гридо…

Родианец схватил бутылку, высокомерно швырнул на стойку горсть кредиток и ушел в дальнюю угловую кабинку. Вухер чувствовал себя кучей дерьма вомпы-песчанки из-за того, что он никак, ну, абсолютно никак не мог отомстить, и при мысли об этом ему делалось еще хуже. А еще этот запах… Он ощущал аромат от кончика носа до пяток, запах наполнил все его существо, а бармен не был уверен, по какой же причине.

Вухер взялся за дело. Он смешал несколько коктейлей для музыкантов, чьи мелодии и впрямь помогали делать труд здесь более сносным. Он обслужил аккуалиша и сестер Тонника. Он взбил газообразное наслаждение для деваронца, любителя блюза. И все это в облаке гнева и смятения.

Он не обратил внимания на новых клиентов, пока помощник не дернул его за рубаху.

– Вухер, детектор говорит о присутствии дроидов.

Тревога прогнала мысли прочь, Вухер повернулся к малорослому нартианцу, который двумя из четырех рук протирал стаканы.

– Спасибо, Накхар.

В кантину как раз вошли старик и сопливый малек в домотканной одежде, следом за ними катился астромеханик серии Р2 и вышагивал секретарь в золотистом исцарапанном корпусе.

– Эй ты! – рыкнул Вухер своим лучшим злым голосом. – Мы таких вот не обслуживаем!

В рядах предполагаемого противника случилось некоторое смятение. Пришлось пояснить:

– Твои дроиды. Пусть обождут на улице. У нас тут приличный бар для органических существ.

Дроиды вышли.

Вухер любил выставлять их за дверь. Демонстрируя таким образом силу, он никого не обижал. И все-таки пока он смотрел этим дроидам вслед в памяти шевельнулось воспоминание об одиноком дроиде в переулке. В сочетании с могучим ароматом родианских феромонов, оставленных Гридо, мысль о механическом попрошайке рождала странное возбуждение.

Фермерский сопляк потянул его за рукав и попросил воды. Потребовалось встряхнуть рукав несколько раз, прежде чем Вухер вернулся к действительности. Напиток был подан, а бармен пошел обслуживать писклю-раната. Вухер был так занят переживаниями, что не сразу обратил внимание на ссору: доктор Эвазан задирал пацана из пустыни. Затем в разговор влез старик, а затем кто-то выстрелил.

– Никаких бластеров в моем заведении!

Клинок лазерного меча разрезал воздух. Чоп-чоп, хлоп-хлоп, и рука аккуалиша, приятеля Эвазана, валяется на полу. Секундная пауза, оркестр возобновил игру.

– Накхар, – сказал Вухер помощнику. – Прибери здесь, я занят.

К доктору он не испытывал жалости. Эвазан был гадкий, подлый и насквозь гнилой. Иначе зачем ему было пачкать пол своей кровью под стенания аккуалиша?

Помощник заторопился за шваброй.

Вухер вернулся к работе.

День пришел, кредитку принес.

Все как обычно в кантине Мос Айсли.

Жаль, что Чалмун не пришел. Его внушительная фигура обычно удерживала молокососов от необдуманных действий. Вуки, с которым разговаривал старик, было моложе и выше и все время таскался за тем вороватым кореллианином-контрабандистом. Да и тот что-то говорил вчера на эту тему. Опасная у него профессия, вот что. Нет ничего хуже, чем быть застреленным родианцем в кантине космопорта Мос Айсли.

И все-таки Вухер ощущал, как разбухает, точно туча, несущая песчаную бурю, гнев, а в следующую секунду понял, что в двери заходят штурмовики.

– Мы так понимаем, тут драка, – сказал первый; его голос звучал искаженно через вокодер в белом, напоминающем череп шлеме.

– В точку, – кивнул Вухер.

Он огляделся, заметил зачинщиков, которые, к его удивлению, сидели за одним столом с тем самым кореллианином и тем самым вуки.

– Старик и малец – вон там.

Чем раньше солдаты уйдут, тем лучше для заведения. При их виде Вухер нервничал. Здесь и без того достаточно неприятностей, чтобы принимать в гостях имперских штурмовиков. Вухер смешал пилоту-роботу коктейль из бария и замороженных сульфатов, он даже угостил сам себя кружечкой домашнего эля, чтобы унять боль, которая прочно угнездилась в затылке. И все это время думал о необычном запахе и дроиде-попрошайке. Да какое ему, в сущности, дело? Какая-какая, он сказал, у него спецификация?

Размышления были прерваны выстрелом.

Все головы повернулись к столу, за которым сидел кореллианин. Контрабандист как раз встал и развязной походкой направился к бару, засовывая оружие в кобуру.

Но что он оставил после себя!!! Вухер глазам не поверил.

– Прости, я тут намусорил.

Кореллианин небрежно швырнул на барную стойку монету. Обычно Вухер тут же прихлопывал деньги мясистой ладонью, но сейчас шок от увиденного был слишком велик, чтобы он подумал о деньгах. На столе лежал… Гридо, родианец-охотник. Вернее, то, что им было когда-то, а сейчас – дымящейся кучей.

Гридо, мертвый как корабельная заклепка.

Почему-то Вухер чувствовал удовлетворение. Перемешивание реальности и мечты. По спине пробежал холодок, как будто он сам спускал курок, смотрел, как разряд пронизывает этого назойливого, вонючего…

Должно быть, этот процесс открыл разум бармена Вселенской мудрости.

Дроид… тот старый, напуганный дроид…

– Накхар!!!

– Вы видели? Видели? Я бы сказал, Чалмуну надо отбирать оружие при входе! Я бы…

– Ты бы пошел и постерег тело, Накхар.

Крошка-помощник замер с раскрытой пастью.

– Ради меня. У меня есть одно неотложное дело, но я скоро вернусь. А ты не позволяй сдвинуть труп родианца даже на миллиметр. И не подпускай к нему йавов, понял?

– Да, но полиция…

– Пусть осматривают, но о том, кто его застрелил, молчи! И не давай увезти тело от имени Чалмуна. Теперь труп наша собственность.

– А вы сами… а куда вы?

– Спасать!

Среди мусорных баков дроида не было.

Вухер забеспокоился. Дроид сказал, что пробудет здесь до ночи…

Бармен изучил песок под ногами. Следы! Свежие, недавние, ведущие в переулок. Не думая ни о самозащите, ни об опасности, бармен устремился на поиски. Дроида следовало спасти.

Он шел по следу, и земля рассказывала ему историю. Следы дроида. Вухер снял с пояса свою дубинку, а через секунду услышал возбужденное чириканье и свист: разговор дроида и его нового владельца. Прижавшись к стене как можно плотнее, спасатель заглянул за угол. Так и есть, вон они!

Он должен поторопиться.

Без колебаний бармен Вухер выскочил из убежища, побежал за йавом и что есть сил прогулялся дубинкой по его капюшону. Тюк! Коротышка повалился мешком на землю. Бармен торопливо оттащил мусорщика подальше в аллею; за ним тянулся тоненький кровавый след. Затем Вухер исследовал дроида и обнаружил блокиратор. Бармен вытащил его и запустил вслед йаву. Дроид ожил.

– Господин! Вы спасли меня! Вырвали меня из рук алчных врагов!

– Это верно, Ц2-Р4.

– Должно быть вам сменили сердце. Я знал, я знал, я же чувствовал, что в вашей груди бьется сердце из чистого золота! Вот почему я рискнул показаться вам на глаза. О, как это чудесно! О нашей встрече можно сложить замечательные поэмы! Очерствевшая душа, изменившаяся к лучшему. Благодарю вас, добрый человек! Благодарю вас!

– Да не за что, Ц2-Р4,– заулыбался Вухер. – Но давай не будем торчать здесь без дела, в городе полно йавов. Давай-ка вернемся в безопасное место.

– О, сегодня мне светят счастливые звезды! Господин, вы возродили во мне веру в чистоту человечьей души! Видите ли, мы, дроиды, хоть и созданы из металла, но наделены сознанием, а следовательно, и душевностью.

– Философию обсудим позже, а сначала нам надо поскорее убраться отсюда, – задушевно произнес бармен. – Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

– Но вы уже все сделали, добрый господин. Вот он я, считавший себя наинесчастнейшей душой в Мос Айсли, но и мне отыскалось местечко в чистом человеческом сердце!

– Я отведу тебя в кантину, – сказал Вухер. – И спрячу в подвале, там нет детекторов.

– О! – воскликнул дроид. – О, я вкушаю молоко человеческой доброты!

– О! – повторил за ним бармен с кривой ухмылкой. – Молока-то мне сегодня как раз и не хочется…

Капелька эликсира, драгоценный камень обещания.

Кап.

Разумеется, обычная боль. Что поделать, расплата за несовместимость физиологий. И все-таки Вухер стоически терпел, даже радостно, в ожидании новостей от вкусовых сосочков. Трепещущие ноздри уже донесли щекочущий аромат. Вокруг неожиданно все затрепетало.

О да! Да! Нечто новое!

Он уловил оттенок бергамии!

Даже лучше, нечто более… и тут мысль ударила ему в голову с силой небольшой булавы.

Привкус не-человека в сочетании со спайсом и грязегрибами.

Он свалился со стула.

– Хозяин! – возопил Ц2-Р4.– Хозяин! Что с вами?

Вухер задрожал.

Затем содрогнулся.

Затем встал с глуповатой ухмылкой от уха до уха.

– Ух ты!!!

Он взглянул на реторту, наполовину заполненную эликсиром. Остальная часть все еще булькала в змеевиках аппарата.

– Это даже лучше, чем я надеялся, – заявил он. – Это тот самый напиток, который стоит подать самому Джаббе Хатту!

– Джаббе Хатту, хозяин? – переспросил дроид. – А разве он не глава здешнего преступного мира?

– Чепуха, – сказал Вухер. – Его очерняют недруги. Он станет не только моим благодетелем, но и твоим.

– Воистину!

– Да. Разумеется. Мы возьмемся за это дело вдвоем, Ц2-Р4. Сначала поговорим с Джаббой Хаттом.

А затем отряхнем жалкую пыль этой жалкой планеты со своих ног… и колес. Слава, Ц2, нас ждет слава!

Ц2-Р4 стоял в самом центре алькова, а под новым устройством у него на боку находилась бутылка, уже полная изумрудно-зеленой жидкости. Всего несколько капель ее достаточно, чтобы вывести ликер Джаббы на новые и величественные горизонты. Вухер, биоалхимик высшего класса, способен теперь предоставить хатту много-много дней счастья.

Из пасти дроида еще торчала зеленая пупырчатая нога не-человека, Ц2 не сумел заглотить ее в один присест. А на колышке на стене красовался новый обитатель биоалхимической лаборатории Вухера: голова родианца Гридо. Накхар выдержал настоящую схватку с йавами из-за тела, а Вухеру пришлось расплатиться дармовой выпивкой, но дело того стоило.

– За твои феромоны, Гридо! – провозгласил бармен тост. – Тот кореллианин оказал величайшую услугу вашим женщинам и тебе лично!

Голова ответила пустым взглядом.

– Должен сообщить, что этот экземпляр весьма жесткий, – сказал дроид. – Боюсь, что мне следует заточить заново перемалыватель.

– Для тебя ничего не жаль, – подмигнул ему Вухер. – Поверь мне, ты присутствуешь при начале замечательной дружбы!

Ибо с этого дня и вовеки бармен Вухер стал абсолютно по-новому смотреть на дроидов.