Старинный кулон

12

Клиффорд усмехнулся, увидев поспешное бегство Алекс. Бойся, бойся, тебе попадет за мои мучения, насмешливо подумал он и решил выпить пока кофе.

Кухни, как таковой, у Алекс не было. Она и миссис Монрибу соорудили пока комнату для завтраков — что-то среднее между кухней, гостиной и столовой. Кухонной плиты здесь не имелось. Маленькая раковина была искусно замаскирована. Комната была уютной, несмотря на обилие грязной посуды и остатков вчерашнего пиршества.

Клиффорд стал изучать содержимое шкафчиков в поисках кофе и наткнулся на разнообразную собачью еду. С притворным вздохом — пусть твари поедят, он не будет им напоминать их вчерашнее поведение — Клиффорд наполнил собачьи миски. В конце концов на глаза попались кофейные зерна. Он смолол их и стал варить кофе в обнаруженной жаровне с песком. Алекс, по-видимому, получила ее от миссис Монрибу. У той эти экзотические штучки остались явно от мужа-эфиопа. Комната наполнилась ароматным запахом. Клиффорд смакуя сделал глоток. Затем, решив, что сейчас ему это не повредит, отхлебнул виски прямо из бутылки, стоявшей на импровизированной барной стойке. Увидев на тарелке печенье, которым вчера потчевал Лулу, Клиффорд запихнул несколько штук в рот и почувствовал удовлетворение.

На свежую, если так можно сказать сегодня о нем, голову Клиффорд по-другому оценил ситуацию. Неужели его бабушка не случайно завещала Алекс Кардилайн-хауз? Клиффорд уже много раз размышлял на эту тему: и сразу, после вскрытия завещания, и потом, на протяжении всего времени. Он придумывал себе различные гипотезы странной последней воли Сары Брентон. Иногда он считал, что Алекс подлизалась к старой леди и вымолила оставить ей что-нибудь в наследство. Мотивировать свою просьбу Алекс смогла бы: она, бедная сирота, не хочет вызывать насмешек, выходя замуж за Клиффорда. Его бабушка, воспитанная еще в давние времена, могла клюнуть на приманку и обеспечить бесприданницу жирным куском.

Иногда Уайдлер думал, что Алекс сыграла на мистических чувствах бабушки. Она убедила старую леди, что над Кардилайн-хаузом тяготеет проклятие. Историю семьи лорда Кардилайна Алекс могла узнать, когда отдыхала здесь. Недаром она присылала к нему полицейского узнать все поподробнее. Вероятно, она плела сеть еще какой-нибудь интриги и ее появление в поместье не было случайностью. Но как она могла предположить, что он, Уайдлер, выберет ее в качестве невесты и что сам спектакль будет разыгрываться? Уайдлер опять стал обдумывать причины, по которым его бабушка включила Алекс в состав наследников. Неожиданно ему пришло в голову, что он во всех своих гипотезах исходит из виновности Алекс. А что, если она ни при чем? Если она, как и утверждает, не подозревала о желании Сары оставить ей Кардилайн-хауз и акции банка?

Мысль о том, что бабушка находилась в умственном расстройстве, была давно отброшена Клиффордом. Сара Брентон специально прошла медицинское освидетельствование, чтобы никто не сомневался в ее здравом уме. Да, будь Алекс хитрее змеи и являясь агентом и контрагентом всех разведок мира, ей никогда не удалось бы справиться с Сарой!

— Приданое, приданое… — как в трансе бормотал Клифф.

Разве могла его бабушка попасться на такую ерунду? Сара Брентон никогда не была сентиментальной дурочкой, не была она и помешанной на мистике особой.

— Вам придется выбирать: мой внук или мнение других! — вот чтобы заявила бабушка Алекс, если бы та плела сеть, надавливая на свое сиротское происхождение.

А приведения, проклятия… Да будь их полчища, все они, вместе взятые, не остановили бы Сару. Его бабушка смогла, получив в наследство одни долги мужа, не только выдержать и стать на ноги, но создать целую империю, его «Брентон-корпорейшен». Никто и ничто не могло ее обмануть. Если Сара Брентон так поступила, значит, у нее были на то причины, и он, Клиффорд, их найдет. Если вина Алекс будет доказана, то он сумеет вырвать эту змею из своего сердца и разделаться с ней. Но искать причины, побудившие его бабушку сделать такое завещание, он будет, исходя из невиновности Алекс. Пусть она будет счастлива со своим полицейским. Вступив на путь возвращения Алекс положительных качеств, Клиффорд уже не мог остановиться. Лавры злодейки спадали с нее как листья с дерева, гонимые осенним ветром.

Оглядев огромное количество посуды, испачканной всякой дребеденью, которая вошла в моду в богемных кругах и вчера подавалась у Алекс, как считал Клиффорд, по совету миссис Монрибу, он вздохнул. Вероятно, придет уборщица, но он сомневался, что кто-нибудь согласится перемыть гору грязной посуды в крошечной раковине, пригодной разве что для нескольких микроскопических чашечек. Ему стало жаль Алекс. Засучив рукава смокинга, после ночи с Лулу пригодного только для Армии спасения, Клиффорд принялся за дело.

Он перемыл почти всю посуду, когда услышал неуверенные шаги. Через минуту в комнате появилась Алекс. Одетая в тонкий халатик, она дрожала от холода. Клиффорд ощутил в сердце щемящую нежность при виде замерзшей фигурки, остановившейся на пороге кухни. Он подошел, накинул ей на плечи свой подванивающий собакой смокинг и чуть ли не насильно усадил за стойку. Он налил Алекс горячего кофе и поставил еще одну джезву в раскаленный песок. Собаки сразу же как вошли, так и отправились к своим мискам. Сейчас оттуда доносилось громкое чавканье.

— Разве можно выходить в холодную погоду в такой легкой одежде и так надолго?

— А ты еще не уехал? Вернулся? Забыл что-нибудь? — невпопад спросила Алекс.

— Да. Забыл. Только не что-то, а кого-то. Я же знал, что ты вернешься настоящей ледышкой, и не мог лишить тебя чашечки горячего кофе. И я никуда не уезжал.

Алекс била дрожь. Она никак не могла согреться. Клиффорд обнял ее, прижал к своему горячему телу. Ее тут же охватило приятное тепло. Она могла блаженствовать в объятиях Уайдлера вечно. Клиффорд в свою очередь почувствовал, что мог бы баюкать Алекс всю жизнь. Им обоим было так хорошо, что время для них остановилось. Не существовало ни прошлого, ни будущего. Они согласны были остаться в настоящем навсегда.

Первым опомнился Уайдлер. Каким бы ни казался Дик ему, Клиффорду, он не будет разбивать жизнь Алекс. Пусть, с его точки зрения, выбор не удачен, но он не тот человек, который имеет право давать советы. Клиффорд разомкнул объятия. Еще чуть-чуть, и все его благие намерения рухнут. Нежность переполняла его сердце. Но он боялся помешать счастью любимой им женщины.

Алекс со своей стороны тоже знала, что мужчина, сжимающий ее в данный момент в объятиях, ей не принадлежит. У нее нет прав на него, они все принадлежат Грейс. Но Алекс любит его и поэтому желает своему любимому счастья. Ради него она согласна отойти в сторонку.

Уайдлер выпустил ее из тесного кольца своих рук. Алекс так сладостно было в его объятиях, что она вздрогнула от разочарования. Она не могла вспомнить ни одну из душеспасительных мыслей, которые ночью одолевали ее. Не рассуждая, она всем телом прижалась к Клиффорду, стремясь хоть на мгновение продлить волшебство обволакивающей ее атмосферы.

Ощутив машинальное движение Алекс, недвусмысленно показывающее, что ей не хочется с ним расставаться, Клиффорд забыл обо всем. Все его трезвые рассуждения рассыпались в прах. И вот уже его пальцы касаются выпуклости ее груди. Он видит изгиб ее точеной шеи под густой копной волос, четкую линию подбородка. Взгляд скользит дальше и останавливается на полных алых губах. Они слегка приоткрыты, и у него перехватывает дыхание. Губы его потянулись к ее губам и осторожно коснулись их, потом более уверенно. Она не сопротивлялась, приникла к его груди, а он принялся медленно пить нектар с ее губ. Самозабвенный ответ Алекс пробудил в его душе бурю чувств. Ему не нужен никто, кроме этой женщины. Он еще сильнее стиснул Алекс в своих объятиях, а его губы отправились в увлекательнейшее путешествие по шелковистой коже, и они оба погрузились в волшебную сказку. Все преграды рухнули, и им показалось, что они всегда принадлежали и вечно будут принадлежать друг другу.

Чувственная прелюдия любви затягивала их в свою цепкую и сладкую паутину. С плохо сдерживаемым нетерпением Клиффорд прошептал между захватывающими дух поцелуями:

— Пойдем в ту зеленую спальню.

Алекс, сгорающая от желания принадлежать Клиффорду, судорожно кивнула. Он подхватил ее на руки и понес. Войдя в спальню, он уложил Алекс на кровать и зарылся лицом в сверкающие огнем рыжие волосы, разметавшиеся по темно-зеленому шелку постельного белья. Он вдыхал запах слегка терпких духов, и опять щемящая нежность, которую он не чувствовал ни к одной женщине, стальным обручем сдавила его сердце.

Он не должен ее касаться, она не принадлежит ему, твердил ему внутренний голос. Алекс шевельнулась, притягивая его к себе. Она одной рукой обхватила его за шею, а другой — нежно водила по его груди. Голос внутри Клиффорда приказывал ему остановиться. Он не должен поддаваться хмельному безумию. Она сама не осознает, что делает. Он не имеет права ее провоцировать. Его тело медленно плавилось на адском костре желания.

— В последний раз, — прошептал он, то ли обращаясь к Алекс, то ли отвечая внутреннему голосу. — В последний раз, — повторил он.

Больше сдерживаться он не мог. Его губы покрывали поцелуями каждый дюйм ее тела. От мучительно-сладостного нетерпения у Алекс останавливалось дыхание. Страсть опалила ее, и она поплыла в поднимающих ее ввысь воздушных потоках.

— В последний раз, — едва прошептали ее губы, машинально повторяющие слова Клиффорда.

Алекс забылась в охватившем их накале чувственности. В ней не осталось ни мыслей, ни чувств, одно только страстное желание принадлежать Клиффорду.

— Скорей! Я больше не могу ждать, — закричала она, не выдержав нарастающего в ней нетерпения, и Клиффорд пошел ей навстречу.

Оба впали в почти хмельное беспамятство и забылись в горячечном бреду. Они физически так подходили друг другу, что дуэт их тел звучал как оркестр, исполняющий мощную симфонию жизни. В их ушах звучали и рвущиеся ввысь звуки скрипичных струн, и тревожная дробь барабанов, и победный гром литавр. Полные страсти тела ликовали и… дрожали от страха, что могут хотя бы на мгновение разлучиться. Наслаждение, туманившее их глаза, переливалось каскадом огней, и все вокруг кружилось в любовном танце. Мир, который перестал для них существовать, падал в черную дыру, с каждой секундой набирая головокружительную скорость. Одновременно из ее и его груди вырвался крик, и тела их обмякли.

Клиффорд медленно поднялся над Алекс. Она лежала неподвижно, манящая и эротичная. В ее волосах играли мириады солнечных бликов, глаза были закрыты. От запаха Алекс, острого и пряного, у него закружилась голова. Ее губы, такие знакомые и желанные, опять магнитом притягивали его. Он накрыл их поцелуем и неожиданно почувствовал их твердость. Губы Алекс не ответили ему. Клиффорд удивился. В его крови еще не утихло хмельное наслаждение любимой женщиной, но холодная действительность брала свое. Алекс ему не принадлежала. Оба уступили существующему между ними мощному притяжению, но минутная слабость прошла, и они должны возвращаться в реальный мир. Алекс была прекрасна и желанна, но недоступна. Ему показалось, что полуденное солнце, ярко светившее в окно, исчезло и комната погрузилась в беспросветный мрак. Он попытался обнять Алекс. Она не сопротивлялась, но глаз не открыла. Она по-своему давала ему понять, что все закончилось. Он вспомнил свои слова и ее ответ: «В последний раз!». Они любили друг друга сегодня в последний раз. Больше они никогда не будут вместе. Клиффорд не спускал с нее взгляда, словно желая навечно запечатлеть Алекс в своей памяти.

Сердце Уайдлера сжалось от несправедливости, царившей в этом мире. Почему они, которых с такой страстью тянуло друг к другу и которые никак не могли насытиться, должны расстаться? Немыслимо притворяться, что они когда-нибудь станут равнодушными друг к другу. Достаточно малейшей искры — случайной встречи, и они опять будут вместе. Разлучаясь, они наказывают сами себя.

Клиффорд взглянул на Алекс. Она не шевелилась, ровно и спокойно дыша. Похоже было, что она заснула. Клокотавшая в нем ненависть к несправедливости бытия утихла и уступила место нежности. В какой уже раз это чувство затопило Клиффорда. Как посмел он, безумец, роптать на жизнь: она подарила ему чудесные мгновения с Алекс. Он никогда ни с кем не испытывал такой сладостной муки, которую ему посчастливилось отведать с ней. На земле есть множество людей, так и не нашедших своей половинки. А он, Клиффорд Уайдлер, нашел и всю оставшуюся жизнь будет благодарить небеса за подаренное ему счастье, пусть и длившееся совсем недолго, чуть-чуть, несколько мгновений.

Значит, он не заслужил большего. Сам виноват! Зачем не упал тогда, около бассейна, на колени перед Алекс и не умолял ее стать своей женой? Возможно, она не согласилась бы, отказала бы ему. Она разошлась с мужем. В ее жизни тогда еще не было этого противного полицейского или уже был? Но как бы там ни было, судьба предоставила ему шанс, а он его упустил.

Горечь наполнила душу Клиффорда. Ему ничего не оставалось, как тихо покинуть ее, чтобы после мечтать о ней в долгие бессонные ночи.

Он осторожно пошевелился. Она не проснулась.

Клиффорд поднялся. Да, лучше всего уйти сейчас! Вывод был горьким, но другого пути у него не существовало. Что он скажет ей, когда она проснется: «Прощай, любимая», или «Я люблю тебя, но вынужден оставить»? Любые слова ранят ее и его. Боясь, что его покинет решимость, Клиффорд быстро собрал свою одежду и, не надевая ее на себя, чтобы случайно не разбудить Алекс, вышел из зеленой спальни.

Алекс видела маневр Клиффорда. Она не спала, наблюдая за ним сквозь сомкнутые ресницы. Ярость обуяла ее. Он так поспешно ее покинул, не найдя даже времени одеться! Он насытился ею, и больше она ему не нужна! Он бросил ее, как ненужную вещь.

Если бы Клиффорд на мгновение догадался, что творилось в душе Алекс! Каким смерчем ворвался бы он, в какие страстные объятия заключил бы он ее, и какие нежные слова слетели бы с его уст! Но он не знал. И якобы брошенная женщина предавалась горю, даже не пытаясь собрать вдребезги разбитые мечты и надежды.

Алекс еще после первого раза с Клиффордом удивил отклик на него своего тела. Она не испытывала и тысячной доли такой страсти, находясь в объятиях Стивена. Клиффорд разбудил тайную силу ее тела, именно он подвел ее к вершинам сладострастия, которые до него были для нее недоступны. Она жаждала его каждой стрункой души, каждой клеточкой своего тела.

К горлу подступили рыдания. Никогда она не была ему по-настоящему нужна. Она начинала дрожать от нетерпения, стоило ему только появиться на горизонте. Он и пользовался ею. Вряд ли его стоит обвинять, когда она покорно, словно овечка на заклание, предлагала ему себя и молила не отвергать ее. Она просто помешанная на нем дурочка!

Размышления о собственной покорности возмутили Алекс. Не надо лукавить с собой, раздувая жалость к себе! — на смену самобичеванию пришла в голову Алекс трезвая мысль. Ты прекрасно знаешь свою силу над ним! Ушел бы Клиффорд от нее, Алекс, если бы она сделала хоть малейшее движение? Она притворилась спящей, чтобы облегчить ему их расставание. Она сама не захотела слушать никаких его слов. Что они могли выразить? Боль разлуки она ощутила уже в тот миг, когда Клиффорд вышел из ее тела. Это движение было для нее настолько страшным, настолько леденящим душу и мозг, что она не нашла ничего лучшего, как закрыть глаза. Если бы можно было умереть в этот миг, она уже скончалась бы.

Жестокая беспощадность жизни возмутила Алекс. Она сама своими руками отдала Клиффорда Грейс. Она, Алекс, больше никогда не выйдет замуж, никогда не полюбит еще кого-нибудь. Больше Алекс не нужны суррогаты, а истинное чувство она подарила Клиффорду.

Грейс счастливая, ей повезло! Вдруг Алекс неожиданно для себя мстительно усмехнулась. Не велик подарок, делаемый ею. Так ли нужен мужчина, который жаждет другую женщину, который всегда будет уходить от Грейс к этой другой? Ей, Алекс, достаточно только поманить Клиффорда, и он будет у ее ног. Она ощутила себя королевой, имеющей неограниченную власть над своим подданным, мистером Клиффордом Уайдлером. Даже там, у бассейна, она прочитала в глазах Клиффорда восхищение и… любовь. Да, не просто разгоревшуюся похоть, а любовь!

Алекс почувствовала в себе искушение потягаться силами с Грейс, но вдруг ее мысли словно натолкнулись на невидимую преграду. Она вздрогнула и отшатнулась от стены, отделяющей ее от Клиффорда, стены под названием «завещание». Его торопливый уход не был бегством нашкодившего труса, а поступком презирающего себя мужчины, связавшегося с интриганкой и лгуньей.

Алекс попыталась привести в порядок возникший в голове хаос, но вдруг подумала о другом. Что, если Грейс беременна и Клиффорд обязан на ней жениться? Душа Алекс заледенела. Все в ней замерло, даже сердце, казалось, перестало работать. Грейс так рано уехала. Возможно, она нездорова и это объясняется естественными причинами? Алекс попыталась представить фигуру Грейс, и разыгравшееся воображение в ту же секунду нарисовало ей слегка набухший живот соперницы. Нет! Она только сегодня ее видела. Тело Грейс оставалось по-прежнему стройным. Этого не может быть.

— Очень может быть! — ехидно ответил рассудок. — Неужели ты считаешь, что Грейс приезжала в ту ночь поиграть с Клиффордом в шахматы?

— Клиффорд не мог поступить подобным образом! — вопило ее сердце.

Рассудок опять стал приводить логические доводы. Грейс могла сделать это тайно, в одиночку, и поставить Клиффорда перед свершившимся фактом. Возможно, они решили завести ребенка еще до появления ее, Алекс, в жизни Клиффорда. Ссора, приведшая к разрыву, освободила Уайдлера от обязательств. Они тогда еще не знали, что дали жизнь новому человечку. Когда Грейс обнаружила, что беременна, она вернулась к Уайдлеру. Ему ничего не оставалось делать, и он принял ее.

«В последний раз», — сказал он ей сегодня. Его слова, больно ранившие ее, имели простой смысл. Когда он женится на Грейс, он станет верным мужем. Алекс знала, что ни при каких обстоятельствах она не сделает ребенка сиротой.

За стеной послышались шаги. Кто-то осторожно крался по коридору. Вернулся Клиффорд? Несмотря на мрачные раздумья, сердце Алекс охватила радость и надежда. Пульс ее резко участился. Но внутренний, всегда трезвый голос отверг столь желанное предположение. Клиффорд не стал бы красться на цыпочках! Значит, приехал Дик или миссис Монрибу.

Алекс охватили сомнения. У ее брата была решительная походка, а едва различимые шаги не напоминали женские. Она вспомнила, что слышала шум и лай собак. Пришедшая ей мысль о беременности Грейс сделала ее полубезумной. Она даже не обратила внимание на раздававшиеся внизу звуки. Она забеспокоилась. Алекс не была трусихой, но ее внезапно охватила паника. Особняк стоял в очень уединенном месте, а она даже не проверила, закрылась ли дверь за Уайдлером. Замок иногда не срабатывал. Тогда в дом мог проникнуть кто угодно. У нее все оборвалось внутри, когда она увидела медленно поворачивающуюся дверную ручку спальни.

На пороге возник мужчина. Он обвел взглядом комнату, задержался на лежащей на кровати женщине и медленно закрыл дверь. Алекс вскочила на ноги. Сердце лихорадочно билось. Ей все это показалось. Черной фигуры не существовало на самом деле. Она плод ее фантазии. Алекс попыталась успокоиться. Чтобы убедить себя в беспочвенности страхов, она бесшумно выскользнула из спальни.