Статьи и воспоминания

Композиторы идут с народом

Недавно группа советских композиторов, в состав которой входил и я, присутствовала на первом пленуме Союза чехословацких композиторов, проходившем под лозунгом: «Композиторы идут с народом». Обилие новых музыкальных произведений, прослушанных на пленуме, свидетельствует, что творчество чехословацких композиторов находится на подъеме. Хотя пленум был посвящен творчеству современных композиторов, программы его концертов включали и произведения классиков чешской музыки — Сметаны, Дворжака, Ферстера, Фибиха, Новака, напоминающие о богатейшем музыкальном наследии Чехословакии.

В музыкальной жизни Чехословакии произошли разительные сдвиги. Это со всей очевидностью продемонстрировал недавний пленум, во время которого был исполнен ряд талантливых произведений чехословацких композиторов, ставших на путь служения народу, утверждающих в своем творчестве позиции реализма.

Из новых крупных произведений, прослушанных на пленуме, наибольшее впечатление производят оратории и кантаты Яна Сейдела и Вацлава Добиаша.

Оратория Яна Сейдела «Люди, будьте бдительны», написанная по мотивам известной книги Ю. Фучика «Репортаж с петлей на шее», является, по-моему, одним из значительнейших произведений современной чехословацкой музыки. Талантливый композитор философски-углубленно подошел к решению патриотической темы оратории, насытил свое произведение огромным драматизмом. К сильным сторонам оратории относятся и прелестные лирические фрагменты.

К числу лучших произведений, показанных на пленуме, относится и кантата «Строй родину — укрепишь мир» одного из крупнейших современных композиторов Чехословакии — Вацлава Добиаша, мастера реалистического искусства, упорно стремящегося приблизить свое творчество к народу. Не случайно Вацлав Добиаш одним из первых чешских композиторов начал работать в области современной массовой песни.

На пленуме были исполнены и произведения, созданные под пагубным влиянием западной формалистической музыки: симфоническая увертюра Болеслава Вомачки «Дукла», симфоническая поэма Дезидера Кардоша «Моя родная» и симфоническое скерцо Шимона Юровского «Радостное соревнование». Можно надеяться, что процесс творческой перестройки, захвативший большинство деятелей музыкальной культуры Чехословакии, приведет и этих композиторов к реализму. Полной противоположностью произведениям Б. Вомачки, Д. Кардоша и Ш. Юровского является исполненный на пленуме реалистический и бодрый симфонический марш «Победа будет за нами». Автор марша — талантливейший композитор Вит Неедлы, находившийся во время Великой Отечественной войны в рядах чехословацкого корпуса, умерший незадолго до дня победы.

Говоря о современной чехословацкой музыке, нельзя не отметить огромную исполнительскую культуру, которой издавна славятся чехословацкие музыканты и которой они блеснули на этот раз.

На пленуме выступило несколько замечательных симфонических оркестров, управляемых выдающимися дирижерами Карелом Шейной и Вацлавом Сметачеком, великолепный духовой оркестр Пражского гарнизона под управлением Р. Урбанца и В. Киралы, самодеятельный хор «Типография» и многие другие музыкальные коллективы.

Отрадно отметить, что значительное место среди исполнителей занимает молодежь. Большой интерес вызвало выступление на пленуме художественного ансамбля самодеятельности пражских вузов под управлением студента Пражской консерватории Яна Таусингера, исполнившего ряд народных песен. Огромный успех имел и ансамбль цимбалистов из Братиславы под управлением Юлиуса Можи. Исполненные ансамблем словацкие рапсодии, фантазии на словацкие народные песни и танцы и словацкий чардаш были горячо приняты публикой.

Большое впечатление произвело на меня выступление детского хора, руководимого Яном Кюном. Хор исполнил детские песни Й. Индржиха, Бартоша, Алоиса Хабы, Р. Рейнера, Я. Рыхлика и других чешских композиторов. Особенно тепло была встречена слушателями детская песня Алоиса Хабы «Мичурин» — мелодичное и ясное произведение.

На пленуме с большим докладом о состоянии чехословацкой музыки выступил генеральный секретарь Союза чехословацких композиторов Мирослав Барвик. В прениях по докладу Барвика приняли участие не только музыканты, но и люди разных профессий — рабочие, педагоги, студенты. Они говорили о необходимости усилить борьбу за реализм в чехословацкой музыке, учиться на примерах лучших произведений советских композиторов, шире использовать неиссякаемые родники народного творчества. С большой речью выступил министр школ, наук и искусств профессор Зденек Неедлы, призвавший композиторов к демократизации их творчества.

Первый пленум Союза композиторов Чехословакии явился важной вехой в истории современной чехословацкой музыки. Победа народной демократии открыла композиторам широчайшие возможности для создания музыкальных произведений, близких и полезных народу. Но процесс избавления от чуждых влияний и приобщения к передовой музыкальной культуре еще далеко не завершен. Пленум убедил чехословацких композиторов в необходимости ускорить процесс творческой перестройки, мобилизовал их на создание музыки, достойной строящего социализм чехословацкого народа.

«Советское искусство», 1950, 6 июня

Италия в эти дни

Мы стоим на широкой арене огромного амфитеатра, ступенями подымающегося ввысь. Около двух тысячелетий насчитывает это гигантское сооружение, потрясающее величием масштабов, несокрушимой мощью каменной кладки, красотой и законченностью архитектурного замысла. Как молчаливые свидетели далекого прошлого, высятся огромные колонны, могучие своды, разрушить которые не смогло даже само время. На этих широких ступенях располагались некогда тысячные толпы римлян, наблюдавших игры и состязания гладиаторов...

Мы возвращаемся под сильнейшим впечатлением от посещения Колизея. Широко раскинулся на берегах Тибра Рим — вечный город, воспетый поэтами всех народов, город-музей, город — памятник великой античной культуры, поражающий великолепием и благородной красотой архитектурных ансамблей, богатством скульптуры, щедро украшающей его улицы и площади, блеском нарядных магистралей, заполненных потоками автомобилей...

Утром 3 декабря небольшая советская делегация, в состав которой вошли академик В. П. Никитин, заместитель председателя Антифашистского комитета советских женщин Н. М. Парфенова, художник Д. А. Шмаринов, секретарь делегации А. С. Малюгин и я, прибыла в Рим. Мы приехали по приглашению общества «Италия — СССР», для того чтобы принять участие в месячнике итало-советской дружбы.

Еще в пути мы с волнением думали о том, как нас встретит Италия, гадали, найдем ли мы наших друзей в вокзальной сутолоке.

Выйдя из вагона, мы увидели большую толпу, запрудившую огромный перрон. Люди стояли плотной стеной, прижавшись друг к другу, оставляя лишь узкий проход вдоль поезда. Нам и в голову не приходило, что эта толпа ждет нашу делегацию. Тем сильней мы были потрясены всем, что произошло в течение последующих минут. Едва мы ступили на перрон, поднялся могучий шквал приветственных возгласов. Мы стояли ошеломленные и взволнованные. Вот кто-то запел «Интернационал», его мгновенно подхватили. Затем послышались звуки «Гимна демократической молодежи» А. Новикова. Пели все, пели с огромным подъемом и энтузиазмом...

Члены нашей делегации посетили ряд крупнейших промышленных и культурных центров Италии, выступали на митингах, пресс-конференциях, встречались с деятелями итальянской культуры. Повсюду мы ощущали самый живой интерес к жизни советского народа, горячее стремление узнать правду о нашей Родине. Во время пресс-конференций советским делегатам приходилось отвечать на сотни самых разнообразных вопросов.

Как оказалось, театральный и музыкальный сезон в Италии в силу главным образом экономических затруднений чрезвычайно короткий. Он начинается после рождества и заканчивается ранней весной. Поэтому мы не имели, к сожалению, возможности достаточно полно познакомиться с музыкальной жизнью страны, с произведениями современных итальянских композиторов, побывать в оперных театрах, послушать прославленных итальянских мастеров.

Одной из неприятных сторон современного итальянского уличного быта, которая нас поразила, является откровенная охота за иностранными туристами с целью любым способом сорвать с них подачку. Стоит только иностранцу показаться в районе, где расположены музеи или памятники старины, как на него буквально набрасываются уличные продавцы всевозможных реликвий и сувениров, безработные гиды, назойливо предлагающие свои услуги.

Существующее представление о том, что «вся Италия поет», сильно преувеличено. Единственный случай, когда я услышал пение на улице, произошел в Помпее. К нам подошли несколько бродячих певцов и под аккомпанемент гитары спели знаменитую серенаду «Санта Лючия». Узнав в нас русских, эти певцы с большим темпераментом и аффектацией запели «Очи черные»...

...Как мне рассказывали, ряды итальянских вокалистов сейчас сильно поредели — настолько, что, как говорят, некоторые итальянские оперные театры порой даже вынужденыпополнять свои труппы иностранными гастролерами. Объясняется это главным образом тем, что из Италии вывозят за океан не только драгоценные реликвии и предметы итальянского искусства, но и лучших итальянских певцов.

Характерным примером может служить судьба 13-летней Марии Альбергетти, уроженки небольшого итальянского города Пезаро. Эту чрезвычайно одаренную юную певицу, обладательницу действительно выдающегося голоса (колоратурное сопрано), услышал какой-то предприимчивый американский импресарио и немедленно вывез в Америку. Сейчас все американские музыкальные журналы посвящают многие страницы восхвалению этой новой звезды, которая, по их уверениям, далеко превосходит своими вокальными данными прославленных Аделину Патти и Марию Малибран. Талантливую девочку в США эксплуатируют, заставляя ее выступать в концертах чуть ли не ежевечерне, что, по словам американских же музыкальных критиков, должно неизбежно привести к гибели ее еще не окрепшего голоса. Но кому до этого дело? Важно выжать из девочки максимум барыша, сделать выгодный бизнес для концертного бюро.

В Милане мы осмотрели помещение знаменитого театра «Ла Скала», недавно восстановленного после разрушений, причиненных ему бомбардировками 1944 года.

«Ла Скала» — огромный шестиярусный театр на 3600 мест. Выстроенное в конце XVIII столетия, это здание по сей день продолжает оставаться одним из самых больших и акустически совершенных оперных театров мира. История этого замечательного театра тесно связана с творчеством великих гениев итальянского народа Россини и Верди.

В репертуаре «Ла Скала» преимущественно оперы итальянских композиторов — Верди, Россини, Доницетти, Беллини, Пуччини, Леонкавалло, Масканьи. Из опер русских композиторов — «Борис Годунов», одна из самых любимых опер в Италии, «Сорочинская ярмарка» и «Князь Игорь». Я с удивлением узнал, что оперы Чайковского и Римского-Корсакова в Италии звучат редко.

К числу лучших современных вокалистов Италии, как мне рассказали, относятся Мария Канилья, обладающая прекрасным голосом (лирическое сопрано) и большим сценическим талантом, Мария Бенедетти (меццо-сопрано), выступающая в драматических партиях («Трубадур», «Аида», «Дон Карлос»); Ферруччо Тальявини, выдающийся лирический тенор, и Франческо Альбанезе, также лирический тенор.

Знаменитый тенор Беньямино Джильи, несмотря на свои 60 лет, еще продолжает с успехом выступать. Среди ведущих баритонов Италии мне назвали имена Тито Гобби, Ренато Капекки и Джино Бекки. К числу крупнейших оперных дирижеров Италии относятся Витторио Гуи, Туллио Серафин, Винченцо Беллеца. Среди симфонических дирижеров выделяются Виктор де Сабата и Витторио Гуи, выступающие и в симфонических концертах, а также известные у нас Вилли Ферреро и Карло Цекки.

Однако, как уже отмечали, многие из этих артистов большую часть времени проводят вне Италии, главным образом в США. В США живет и работает, лишь изредка приезжая на родину, знаменитый Артуро Тосканини, которому в марте этого года исполнится 84 года.

Некогда Италия славилась своими консерваториями. Одна из первых консерваторий в Европе — Болонская — была основана в 1482 году. Почти одновременно с нею возникли консерватории и музыкальные академии в Неаполе, Венеции, Милане, Падуе, Вероне, Сиене, Салерно, Ферраре и других городах Италии. Учреждения эти, являвшиеся важными очагами музыкального образования, сыграли в свое время огромную роль в развитии музыкального искусства не только Италии, но и многих других стран Европы. Такие школы, как консерватория Академии св. Цецилии в Риме, как Миланская консерватория, отличаются хорошим составом педагогов и учащихся.

Я побывал в одном из старейших музыкальных учреждений страны — в римской Национальной академии музыки св. Цецилии (основана в 1566 году). Основателем академии и первым президентом ее был великий Палестрина. Академия обладает большой библиотекой, славящейся богатым собранием редчайших средневековых музыкальных рукописей. Симфонические и камерные концерты, организуемые академией, принадлежат к числу наиболее важных событий музыкальной жизни Рима. При академии имеется государственная консерватория.

На широкой каменной лестнице меня встретил один из директоров академии. После соответствующего обмена любезностями он ввел меня в большую комнату, где сидели профессора консерватории св. Цецилии. Последовал длительный церемониал представления. Когда этот ритуал был наконец завершен, состоялась краткая беседа. Мне сообщили некоторые сведения из истории академии, рассказали кое-что о современном положении дел консерватории, задали ряд вопросов о Московской консерватории. Затем силами учащихся старшего курса был дан небольшой концерт. Почти все студенты играли очень хорошо, тщательно, с пониманием существа музыки. С верным чувством стиля было исполнено мое Трио для скрипки, кларнета и фортепиано.

22 декабря наша делегация присутствовала на симфоническом концерте постоянного оркестра Академии св. Цецилии. В концерте, происходившем в театре «Аргентина», принял участие первый пианист Италии — Артуро Бенедетти-Микеланджели, лауреат брюссельского конкурса имени Изаи, получивший там один из призов после победителей конкурса Гилельса и Флиера. В сопровождении оркестра под управлением дирижера Этторе Грасиаса он исполнил Пятый концерт Бетховена, «Пляску смерти» Листа (в транскрипции А. Зилоти) и в качестве новинки Концерт для фортепиано с оркестром современного итальянского композитора Марио Перагалло. В начале концерта была сыграна небольшая симфония Антонио Сальери — очень приятное произведение в ясном классическом стиле.

Пианист Микеланджели — серьезный музыкант, вооруженный первоклассной техникой. Бетховен и Лист прозвучали под его пальцами хорошо, но несколько суховато. Для меня большой интерес представляло, конечно, произведение М. Перагалло, с которым я уже имел случай встретиться ранее и беседовать о музыке.

Марио Перагалло — уроженец Генуи. Ему 40 лет. Он автор нескольких крупных музыкально-сценических произведений, Концерта для оркестра, струнного октета и т. д. Перагалло пишет преимущественно по 12-тоновой системе Шенберга. Концерт его — это хорошо скроенная техническая конструкция, обильно насыщенная жесткими звучаниями. Композитор, несомненно, многое умеет, он владеет незаурядной оркестровой техникой, и все же в этом произведении мало живой, человеческой музыки.

Интересно было наблюдать, как реагировала на это сочинение публика. Партер принял его как должное и чинно аплодировал. Было ясно, что слушатели абсолютно ничего не поняли, но, соблюдая приличие и этикет, считали нужным похлопать артистам. Иное дело — галерка. Демократическая молодежь, студенты яростно выражали свой протест, кричали, шикали, свистели. Обитатели партера с возмущением пожимали плечами и демонстративно усиливали аплодисменты. С большим интересом я наблюдал это наглядное столкновение двух противоположных точек зрения на искусство, это своеобразное проявление борьбы двух направлений в музыке. Меня обрадовало воинственное, непримиримое отношение демократической итальянской молодежи.

Лишь небольшая часть итальянских музыкантов ясно сознает тяжелое, кризисное состояние современного итальянского музыкального творчества. Эти композиторы много думают о вопросах стиля и музыкального языка, живо интересуются советской музыкой. К сожалению, таких людей в Италии еще очень немного. Среди них в первую очередь следует назвать Ильдебрандо Пиццетти, маститого автора многих произведений для музыкального театра, а также 68-летнего Франческо Малипьеро, с которым я имел удовольствие познакомиться в Венеции. Малипьеро — один из крупнейших представителей современного итальянского музыкального искусства, большой мастер, убежденный в правоте своего творческого пути художник. Вот несколько кратких сведений об этом композиторе. Малипьеро родился в Венеции в 1882 году. Он получил музыкальное образование в венецианском лицее «Бенедетто Марчелло», а затем в Болонской консерватории. Творческий путь Малипьеро был сложен и неровен. Композитор прошел через полосу увлечения импрессионизмом и неоклассицизмом, во многих его произведениях нашла свое отражение тематика католической религии. Малипьеро чрезвычайно продуктивен. В список его произведений входят много опер и балетов, кантаты и оратории, десятки крупных произведений для симфонического оркестра, для всевозможных камерных ансамблей, множество песен. В лучших сочинениях Малипьеро ярко ощущается живительная струя национальной итальянской музыки, обогащающая его творчество образами народного искусства.

Меня поражало пренебрежительное, снисходительное отношение некоторых деятелей итальянского искусства к великой национальной культуре Италии, к замечательным созданиям итальянского национального гения в архитектуре, живописи, музыке. Они рассматривают свое старое классическое искусство как нечто отжившее, как хотя и прекрасное, но мертвое искусство, пригодное лишь для музеев и архивов. Этим людям, как видно, незнакомо чувство патриотической гордости. Многие итальянские композиторы, с которыми мне пришлось беседовать, не видят необходимости глубоко изучать народную музыку. В их понимании композиторское творчество совершенно не ассоциируется с представлениями о народной основе музыки.

В Риме у меня состоялась встреча с несколькими видными композиторами, дирижерами и музыкальными критиками. Наша беседа коснулась ряда животрепещущих вопросов современного музыкального творчества. Мне очень хотелось послушать музыку присутствовавшего на этой встрече известного композитора Г. Петрасси. Однако уговорить его сыграть что-нибудь было нелегко.

«Здесь слишком много народу, — сказал он мне, — какнибудь в другой раз...» Мне пришлось рассказать ему о том, что мы, советские композиторы, всегда стремимся к возможно большей аудитории, что мы не боимся свободной дискуссии и общественной оценки. После этого Петрасси решился наконец и сыграл несколько своих пьес. Его музыка оказалась очень талантливой, мастерской по форме. Я искренне поздравил автора с этими сочинениями.

Во время многочисленных бесед и пресс-конференций, которые проводила наша делегация, мне всегда задавали вопросы о положении музыки и музыкантов в Советском Союзе, об отношении у нас к современной западной музыке, об итальянских операх на сценах советских театров. Излишне говорить, что мой ответ о популярности произведений итальянских авторов на советской сцене неизменно воспринимался аудиторией с большим удовлетворением.

Большое впечатление всегда оставляло мое заявление о том, что в дни исторической битвы под Сталинградом на сцене Большого театра Союза ССР была поставлена опера Россини «Вильгельм Телль» и что постановка эта была удостоена Государственной премии.

Рассказывая итальянцам о большом уважении, которым пользуется в нашей стране итальянская культура, мы в свою очередь интересовались отношением народа Италии к нашей культуре, к нашему искусству. Нужно сказать, что общество «Италия — СССР» немало делает для ознакомления итальянских трудящихся с достижениями советской культуры. Итальянские друзья организуют лекции и доклады, освещающие разные стороны жизни нашей Родины, издают книги и брошюры, переводят и публикуют произведения русских классиков и советских писателей.

Значительно хуже обстоит дело в отношении советского музыкального искусства. В Италии далеко не достаточно знают даже русскую классическую музыку. Представления итальянцев о музыкальной жизни Советского Союза порой носят совершенно фантастический характер. Так, например, на одной из пресс-конференций один видный музыкальный критик задал мне вопрос: «Играют ли в Советской России музыку Баха и Бетховена?»

Некоторые газеты, отмечая мой приезд, считали нужным выразить при этом удивление, что в Италию прибыл тот самый композитор Хачатурян, который после Постановления Центрального Комитета партии большевиков о музыке, «как известно, был сослан в Сибирь».

Произведения советских композиторов в Италии почти не исполняются, за исключением некоторых сочинений Прокофьева и Шостаковича. Объясняется это, между прочим, тем, что в Италии нет оркестровых материалов произведений советских композиторов. Чтобы организовать исполнение советской музыки, необходимо, как это ни странно, обращаться за нотным материалом к американским или английским фирмам, которые владеют обширными прокатными фондами произведений советских композиторов.

Это обстоятельство помешало организации моих выступлений с итальянскими оркестрами. Ни в Риме, ни в Венеции, ни в Милане не нашлось нот моих сочинений. Пришлось ограничиться одним выступлением с оркестром Римского радио, который исполнил под моим управлением сюиту из музыки к кинофильму «Сталинградская битва». Оркестр оказался очень хорошим — дисциплинированный, чуткий, с отлично выровненной звучностью.

Таковы немногие музыкальные впечатления, полученные мною во время пребывания в Италии.

В Милане, в театре «Лирика», состоялся большой митинг, организованный обществом «Италия — СССР».

В Турине советская делегация посетила знаменитый автомобильный завод «Фиат» — огромное предприятие, насчитывающее свыше 60 тысяч рабочих. По всей видимости, администрация завода, разрешив наше посещение, приняла все меры для того, чтобы рабочие не смогли общаться с советскими людьми. Нас посадили в машину и провезли по территории завода, почти не останавливая. На машине мы въезжали в цеха, проезжали вдоль бесконечных конвейеров, за которыми трудились люди в синих спецовках, не обращавшие на нас никакого внимания. Было ясно, что рабочим завода ничего не известно о нашем посещении. Но вот в одном из цехов произошла какая-то задержка и наша машина на минуту остановилась. Член советской делегации Н. М. Парфенова воспользовалась этим для того, чтобы раздать подошедшим к машине рабочим несколько советских значков и фотографий Москвы...

Мы увидели, как засуетились представители заводской администрации, как поторопились они оттеснить от нас рабочих. Наш автомобиль тронулся дальше. Но весть о пребывании советских людей на территории завода с быстротой электрической искры распространилась по всем цехам. Теперь нас повсюду встречали восторженные лица, горящие глаза, приветственные жесты. И чем дальше продвигалась наша машина, тем внушительней и мощней становилась эта молчаливая, но выразительная манифестация несокрушимой пролетарской солидарности.

Мы пробыли в Италии 21 день. Это, конечно, совершенно недостаточный срок для ознакомления со страной, с ее народом, с ее прекрасными городами. Но даже то сравнительно немногое, что мы успели увидеть, оставило огромное, неизгладимое впечатление. Античность, Возрождение, барокко — эти эпохи в истории искусств полно и богато представлены почти в каждом итальянском городе. Мы с восхищением любовались великолепными архитектурными ансамблями улиц и площадей Венеции, Милана, Флоренции, Рима, Неаполя. Часами бродили по грандиозным музеям, на осмотр которых не хватит, кажется, целого года. Мы видели подлинники замечательных картин и скульптур, известных всему миру по бесчисленным копиям и репродукциям. С волнением мы ступали по каменным плитам мертвого города Помпеи... И, конечно, незабываемое впечатление оставили у нас простые люди Италии — темпераментные и искренние, не умеющие скрывать наполняющих их чувств...

«Советская музыка», 1951, № 3

Две недели в Исландии

Весной 1951 года я посетил в составе делегации деятелей советской культуры Исландию. Наш путь туда лежал через Стокгольм и Копенгаген.

После трех часов полета садимся на шотландском аэродроме Брествик. Направляемся в аэровокзал, чтобы перекусить. В одном из помещений вокзала наше внимание привлекли панно, изображающие панорамы различных городов, в том числе и вид московского Кремля. Кремль предстает на этом панно в окружении жалких, полуразвалившихся хибарок, а вся картина носит сугубо экзотический характер...

Летим дальше. Под нами свинцовые волны Атлантики, безбрежные просторы океана. В шесть часов вечера (десять часов по московскому времени) самолет приземляется на аэродроме вблизи исландской столицы Рейкьявика. Среди встречающих — посланник Советского Союза в Исландии, члены правления общества «Исландия — СССР», деятели культуры и искусства Исландской Республики.

Прежде чем рассказать о своих впечатлениях от пребывания в Исландии, несколько слов об этой своеобразной стране.

Серые и желтые базальтовые скалы, покрытые на вершинах снегом ослепительной белизны, зеленый травяной ковер долин, темная синь вод — такова основная гамма красок исландского пейзажа, обладающего большим поэтическим обаянием и суровой красотой.

Города Исландии немногочисленны и невелики. В этой большой по площади стране живет всего лишь 150000 человек. Исландцы — древний народ со своим языком, отличающимся большим своеобразием, со своей мифологией, литературой, музыкой и обычаями старины. Они гордятся тем, что их парламент — альтинг — является праотцем всех европейских парламентов. В 1930 году Исландия отмечала тысячелетие со дня основания своего парламента, созданного на заре европейской истории древними викингами-мореходами, первыми поселенцами на суровом побережье Исландии— Острова льдов.

Столица Исландии Рейкьявик насчитывает около 60000 жителей. Это маленький городок, расположенный на западном побережье острова. Невысокие каменные дома, чистенькие улицы, миниатюрные площади, на которых находятся правительственные учреждения и общественные здания. Рейкьявик — город без дыма. Отопительная система города снабжается теплом из естественных горячих источников, находящихся в нескольких десятках километров от Рейкьявика. В столице имеются драматический театр, музей, библиотека, картинная галерея, небольшой симфонический оркестр. Единственный в стране университет, находящийся в Рейкьявике, объединяет юридический, экономический, медицинский, философский, филологический, инженерный и теологический факультеты. В университете числится всего лишь 300 студентов.

Приезд нашей делегации в Исландию явился весьма заметным событием в жизни этой страны. Мы были первыми деятелями советской культуры, посетившими Исландию, если не считать случайного пребывания в апреле 1949 года на одном из исландских аэродромов советской делегации, возвращавшейся с Всеамериканского конгресса сторонников мира. А. Фадеев, П. Павленко, С. Герасимов, А. Опарин и Д. Шостакович просидели здесь два дня в ожидании исправления мотора самолета.

...За последние годы все больший вес и значение в политической жизни страны приобретает Социалистическая партия Исландии, проводящая политику дружбы с СССР и странами народной демократии, возглавляющая движение сторонников мира. «Мир» — так сокращенно называется по-исландски общество «Исландия — СССР», если сложить первые буквы его наименования. Это совпадение символично. Ведь мир и дружба с Советским Союзом — единое понятие для миллионов людей нашей планеты.

В состав общества «Мир» входит весь цвет исландской интеллигенции — ученые, писатели, скульпторы, художники, артисты, композиторы, а также рабочие, рыбаки, фермеры и торговцы. Во главе общества стоит известный исландский писатель Халдор Лакснес. Наш приезд совпал с проведением Первого Всеисландского конгресса общества, приуроченного к первой годовщине со дня его основания.

На следующее после прилета утро наша группа, в состав которой вошли писатель А. Первенцев, певица Н. Казанцева, преподаватель истории московской средней школы И. Лопухов, пианист Н. Вальтер и пишущий эти строки, совершила первую прогулку по городу. Несмотря на зимнее время, многие жители Рейкьявика появляются на улице без пальто, в шерстяных свитерах. Народ рослый, красивый. При встрече с нами многие приветливо здороваются. Очевидно, появление новых лиц не может остаться незамеченным для жителей этого небольшого города.

По приглашению местного муниципалитета мы посетили две средние школы, в которых обучаются в основном дети состоятельных родителей. Здания школ просторные и светлые, хорошо оборудованные. Мы побывали в классах и в ремесленных мастерских, которые есть во всех исландских средних школах. Мальчики получают здесь в обязательном порядке профессиональные навыки и знания. Девочки обучаются кулинарии и вышиванию. В каждой школе имеются специальные кухни, где школьницы сами готовят различные блюда. После пробы этих блюд маленькие поварихи получают соответствующие отметки. Присутствовали мы также на уроках хорового пения (обязательный предмет в исландской школе).

Мы познакомились с руководителем местного самодеятельного хора Свейном Кристианссоном. Он инвалид, вынужденный передвигаться в колясочке. Кристианссон пригласил нас посетить одну из репетиций своего хора, что мы и сделали на следующий день.

Свейн Кристианссон является подлинным энтузиастом хорового искусства. Не пользуясь никакой поддержкой со стороны государства, он по своей инициативе организовал и воспитал самодеятельный хоровой коллектив в 45 человек, исполняющий сложные произведения. В составе хора — рабочие и служащие, люди, занимающиеся пением из чистой любви к искусству. У хора нет постоянного помещения для репетиций, нет средств для приобретения нот. Но благодаря энергии своего руководителя и его большому дирижерскому таланту, коллектив живет и работает, представляя собой незаурядное художественное явление даже в масштабах профессиональных требований. Во всем этом мы убедились, посетив занятия хора. С большой свободой, интонационно точно хор спел несколько произведений Моцарта, а также ряд исландских народных песен и революционных гимнов. Поет хор a cappella очень стройно и полнозвучно. В стиле исполнения радует живость, увлеченность...

Свейн Кристианссон умеет пробудить в своих хористах подлинный энтузиазм, творческое отношение к содержанию исполняемых произведений. Помимо народных патриотических и революционных песен — «Что есть лучше родины», «Новое поколение», «Песнь Первого мая», «Красный флаг», хор отлично спел «Интернационал» в интересном и смелом шестиголосном переложении, а также русскую песню «Из-за острова на стрежень». Как оказалось, песня эта чрезвычайно популярна в Исландии. Ее поют взрослые и дети. Мы не раз слышали ее на улицах и в автобусах, в городе и в сельских местностях, распеваемую на два голоса и в унисон.

После окончания занятий состоялась беседа с руководителем хора и с его участниками, живо интересовавшимися музыкальной жизнью нашей Родины, и особенно советской хоровой самодеятельностью. Мы были рады узнать, что многие участники коллектива в период нашего пребывания в Рейкьявике вступили в ряды общества «Исландия — СССР».

Искусство в Исландии не получает поддержки от государства. Все музыкальные учреждения существуют здесь либо на кооперативных началах, либо на пожертвования частных лиц. Единственная в стране музыкальная школа принадлежит Музыкальному обществу, весьма маломощной организации с очень скромным бюджетом. Поэтому преподаватели школы работают буквально за гроши. В школе имеются классы фортепиано, скрипки, виолончели, деревянных и медных духовых инструментов. Первые годы обучения посвящены главным образом развитию слуха детей. Этот процесс объединяется со своеобразной системой ритможестов. С большим интересом мы наблюдали, как восьми-девятилетние малыши свободно и чисто интонировали довольно сложные мелодии, написанные на классной доске, сопровождая каждый тон соответствующим, строго определенным жестом, как бы рисующим мелодическую линию.

Отсутствие государственной помощи приводит к тому, что работники искусств Исландии не могут существовать на доходы от своей профессии. Все они вынуждены либо служить не по специальности, либо заниматься различными ремеслами. Зато прилично оплачивается игра в ресторанных джазах, услаждающих слух иностранных туристов.

Единственная форма музыки, пользующаяся здесь некоторой государственной поддержкой, — это музыка церковная. Во всех исландских кирхах имеются органы. При каждой кирхе — штатный органист. Мы познакомились с органистом главной кирхи Рейкьявика Пёлом Изольфссоном. Это серьезный, хорошо образованный музыкант, исполняющий обширный репертуар от Баха до Регера, а также свои сочинения. Изольфссон является одновременно директором музыкальной школы, руководителем музыкального радиовещания и учителем некоторых местных композиторов. На протяжении нашего пребывания в Рейкьявике мы не раз встречались и дружески беседовали с Изольфссоном. Он аккуратно посещал все наши концерты и репетиции и на прощанье подарил мне несколько своих сочинений с теплой надписью на память об Исландии.

Изольфссон познакомил меня с ценным собранием исландских народных песен. Крупнейшим собирателем и исследователем исландской народной музыки был композитор Биарни Торстейнссон (1861 — 1938). Исландские народные песни очень давнего происхождения. В исландском фольклоре сохранились почти в неприкосновенности многие черты древней кельтской культуры. Отсюда часто встречающиеся в исландской песне архаические лады, нечетные тактовые построения и свободная, нерегулярная метрика. Содержание подавляющего большинства народных песен связано с образами природы, с жизнью моряков. Многие песни носят печальный характер. Иногда встречаются очень красивые и выразительные мелодии, полные глубокого чувства и настроения.

Я не имел возможности достаточно полно ознакомиться с творчеством современных исландских композиторов. В Рейкьявике на 60000 жителей приходится 10 — 12 композиторов-профессионалов. Это, конечно, немалый процент. Из того, что мне удалось услышать из сочинений исландских композиторов, наиболее содержательным и интересным мне показался струнный квартет Хельги Пальссона, написанный с полифоническим мастерством и знанием квартетной инструментовки. Несомненную художественную ценность представляют также произведения уже упоминавшегося Пёла Изольфссона, строгие и выразительные. Весьма продуктивен композитор Хальгримур Хельгассон, автор многих песен, хоров и пьес для фортепиано. Его фортепианная пьеса «Исландский танец» представляет собой вариации на тему старинной народной песни, хотя автор отдает в нем и явную дань современному абстрактному звукотворчеству.

Солидная техническая оснащенность Иона Торариссона, ученика Хиндемита, не помогла ему в бедной мыслями сонате для кларнета с фортепиано. Лучше его песни, написанные с некоторым ощущением народного колорита.

Оркестровые произведения я слышал только двух авторов. Это Третья симфония Иона Лейфса, очень сумбурное и клочковатое произведение, его же «Четыре исландских танца», написанные в более реалистической манере, но все же мало радующие слух, и Сюита для оркестра К. Рюндриссона, представляющая собой образец абстрактной музыки.

После прослушивания мне пришлось высказать собравшимся композиторам несколько откровенных критических замечаний, вызвавших активный обмен мнениями. Это было, кажется, первое в истории исландской музыки открытое обсуждение творческих проблем. Хочется надеяться, что оно послужит толчком к оживлению творческой атмосферы в среде исландских композиторов, многие из которых по-настоящему одарены, вооружены солидной композиторской техникой.

Наличие двух направлений в современном исландском музыкальном творчестве находит свою полную аналогию и в других областях исландского искусства, в частности в живописи. Мы посетили выставку картин художника Вальтура Петурссона, носящую название «Абстрактная живопись». Под полотнами надписи: «Композиция», «Игра цветами», «Ноктюрн», «Мертвая натура», «Чистая форма» и т. п.

В Исландии есть и другие художники. Мне запомнились пейзажи Э. Эйфелса, превосходно чувствующего неповторимую красоту исландских гор и водопадов. Эйфелсе — один из основателей общества «Исландия — СССР». С большим интересом он следит за развитием советского искусства.

На прощанье Эйфелс подарил нашей делегации свою картину, изображающую гору Сулур, одну из красивейших вершин Исландии, и сопроводил этот подарок письмом, заканчивающимся следующими словами: «Как скромную попытку выразить мою благодарность и мои дружеские чувства к Вашей великой миролюбивой нации я прошу Вас принять от меня эту картину. От всего сердца надеюсь, что моя маленькая нация будет иметь в недалеком будущем возможность лучше познакомиться с Вашей национальной культурой и общественной жизнью...»

К числу ярко запомнившихся впечатлений относится посещение Рейкьявикского драматического театра, где мы смотрели «Жанну д’Арк» Бернарда Шоу в хорошей постановке, с отличной актрисой Анной Борг в заглавной роли, а также исключительно интересный документальный цветной фильм «Извержение Геклы», снятый во время последнего извержения вулкана в 1947 году и дающий представление о грандиозности этого события.

Торжественным и внушительным было открытие конгресса общества «Исландия — СССР». В переполненном зале театра собралось около 800 человек; в президиуме на сцене — правление общества и наша делегация. После доклада председателя общества, писателя Лакснеса, было заслушано много выступлений, свидетельствовавших о живейшем интересе к Советскому Союзу, существующем в Исландии, о большом доверии исландских трудящихся к нашей мирной политике.

В заключение состоялся концерт. Н. Вальтер сыграл ряд произведений Чайковского, Шопена и Скрябина, а также мою Токкату и вальс из сюиты «Маскарад». Затем Н. Казанцева пела романсы и песни русских классиков и советских композиторов.

Конгресс и концерт прошли с большим успехом, хотя формы выражения этого успеха здесь значительно отличаются от тех, к которым мы привыкли у нас или в странах народной демократии. В Исландии аплодисменты почти не приняты, поэтому овации по адресу наших артистов, заставлявшие их по три-четыре раза выходить на поклон, были расценены местной печатью как свидетельство весьма благожелательного отношения публики.

Казанцева дала ряд концертов в Рейкьявике и других городах, завоевав себе самые горячие симпатии сдержанных на похвалы исландцев. Ее концерты вылились в яркую демонстрацию теплых, дружественных чувств к нашей Родине.

С большим вниманием отнеслась местная публика к моим концертам. Рейкьявикский симфонический оркестр, объединяющий 48 человек, обладает достаточно сильной группой струнных и деревянных духовых инструментов. Но в оркестре нет арфы, нет исполнителя на бас-кларнете. И все же оркестр вполне удовлетворительно справился с программой, включавшей «Траурную оду Ленину», сюиту из музыки к кинокартине «Сталинградская битва», сюиту из музыки к драме Лермонтова «Маскарад» и четыре танца из балета «Гаянэ».

Ввиду того, что многие желавшие послушать этот концерт не смогли попасть на него из-за ограниченного количества мест в зале, концерт пришлось повторить. Слушали очень хорошо. Программное содержание музыки «Сталинградской битвы», очевидно, дошло до всех и было воспринято должным образом.

С каждым днем пребывания в стране все теплее становились наши встречи с обитателями исландского острова. Особенно это ощущалось при общении с исландской молодежью. Юноши и девушки, встречаясь с нами, радостно приветствовали нас, а порой запевали «Гимн демократической молодежи» или «Песню о Родине».

Сердечная атмосфера царила на прощальном приеме в честь советской делегации, устроенном в советской миссии. На приеме присутствовало около 500 человек, были жаркие дружеские речи, объятия, тосты. Столь же тепло нас провожали и на аэродроме, когда мы расставались с нашими новыми друзьями, представителями талантливого, трудолюбивого и свободолюбивого исландского народа. Кратковременное пребывание в Исландии показало нам, что и в этой далекой стране советский народ имеет много искренних и верных друзей, стоящих на страже мира и демократии.

«Советская музыка», 1951, № 6

На творческом смотре болгарской музыки

В июне текущего (1952) года в Болгарии проходил смотр творчества болгарских композиторов, в котором приняли участие музыкальные деятели Советского Союза и стран народной демократии. Делегацию Союза советских композиторов представляли А. Филиппенко и автор этих строк.

Болгарский народ, как известно, очень музыкален. Болгары любят петь, любят веселые, зажигательные танцы-хороводы. Народные песни Болгарии очень своеобразны и колоритны. Хорошо знакомая всем их затейливая ритмическая структура отличается большой сложностью: часто встречаются песни с тактовым размером 7/8, 9/8, 11/8 и т. д.

В стране широко развито самодеятельное искусство. В смотре приняли участие превосходные самодеятельные хоровые коллективы; среди них выделились хор софийских учительниц под управлением Крума Бояджиева, мужской хор «Гусла», которым дирижирует Асен Димитров, отличный пионерский хор «Бодра смяна», которым руководит Бончо Бочев. Репертуар самодеятельных хоров богат и разнообразен, хотя жанр массовой песни представлен в нем далеко не достаточно.

1 июня в самом большом концертном зале Софии «Болгария» состоялось торжественное открытие смотра болгарского музыкального творчества.

В качестве гостей, кроме представителей Советского Союза, присутствовали композиторы Хильда Жеря (Румыния), Иштван Шаркези (Венгрия), Отмар Герстер (Германская Демократическая Республика), музыковед С. Лобачевская (Польша), венгерский музыкальный деятель Миклош Чилаг.

Доклад о музыкальном творчестве в Болгарии за период с 1944 года по настоящее время сделал председатель Союза композиторов, музыкальных деятелей и исполнителей Болгарии Любомир Пипков.

Первые шесть концертов смотра были посвящены показу хоровой музыки. Болгарские композиторы создали немало удачных песен и хоровых сочинений, в том числе хоровые кантаты и сюиты, обнаруживающие глубокое знание народно-песенной культуры, значительное композиторское мастерство, владение хоровой полифонией. В основе многих произведений лежат народные мелодии.

Болгарские композиторы показали несколько интересных произведений вокально-симфонического жанра: кантаты Ф. Кутева, В. Стоянова, Г. Златева-Черкина, ораторию «Партизаны» С. Обретенова и симфонию-кантату «Тот не умирает» А. Райчева. Всем этим произведениям свойственны значительность содержания, реалистическая направленность языка, развитое полифоническое письмо.

Кантата Филиппа Кутева «Девятое сентября» — впечатляющее произведение, рисующее страдания и гнев угнетенного фашистами болгарского народа, его борьбу за свободу, его победу. Богато, разнообразно, с большим мастерством написана хоровая партия.

Кантата Веселина Стоянова «Да будет день» также посвящена знаменательным событиям 9 сентября. Сочинение это написано мастерски, с большим подъемом. Несколько спорной, однако, является третья часть кантаты — плакатная, декларативная, что придает ей подчас сухость.

Оратория Светослава Обретенова «Партизаны» — интересное драматическое произведение, в котором умело использованы выразительные возможности хора, солистов, оркестра. С. Обретенов — талантливый композитор, искренне откликающийся в своем творчестве на актуальные темы современности. Большой знаток хора, он является руководителем одного из лучших певческих коллективов Болгарии — Государственного радиохора[16].

Симфония-кантата «Тот не умирает» Александра Райчева — произведение героического содержания, написанное на стихи великого болгарского поэта-революционера Христо Ботева. Это настоящая симфония для хора и оркестра, отмеченная подлинным полифоническим мастерством.

Плодотворно работают в области хоровой музыки композиторы Асен Карастоянов, Георги Златев-Черкин, Тодор Попов, Георги [Петров] Димитров, Димитр Петков.

Достижения болгарских композиторов в области хоровой музыки заслуживают высокой оценки. Однако нельзя не пожалеть, что на смотре прозвучало мало массовых песен на современную тематику — песен, посвященных трудовым подвигам болгарского народа, славящих мир и дружбу народов.

О недостатках в песенном творчестве говорил композитор Г. Димитров, выступивший с докладом о болгарской массовой и хоровой песне. Димитров отметил недостаточную яркость мелодий и в то же время излишнюю сложность некоторых массовых песен болгарских композиторов. Докладчик подчеркнул также, что болгарские композиторы порой слишком нетребовательны к текстам своих песен, к их идейному содержанию. Он напомнил о большом воспитательном значении, которое имеют лучшие массовые песни советских композиторов — Александрова, Соловьева-Седого, Дунаевского, Новикова, Блантера и других.

«Где бы ни звучали советские песни, — сказал Димитров, — они впечатляют своими яркими мелодиями, волнующим содержанием и мастерством композиции. Благодаря этим качествам, советская массовая песня любима не только советскими народами, но и всеми трудящимися мира».

Призывая учиться у советских мастеров песни, Г. Димитров вместе с тем предостерегал болгарских композиторов от механического копирования, нетворческого подражания, указывал, что активное обращение к этому подлинно народному жанру обогатит болгарскую музыку яркими массовыми песнями и, несомненно, поможет композиторам в их работе над крупными формами.

Значительный интерес представили концерты камерной, инструментальной и вокальной музыки болгарских композиторов. Среди прослушанных инструментальных сочинений следует выделить Первый струнный квартет Парашкева Хаджиева, привлекающий и своим поэтичным содержанием и стройностью формы. Выразительной напевностью и большой эмоциональностью отличается мастерски написанный Второй квартет Л. Пипкова. Интересна Соната для скрипки и фортепиано молодого композитора К. Илиева. В произведении для скрипки соло Марина Големинова, к сожалению, увлечение всевозможными техническими приемами происходит в ущерб содержательности музыкального произведения. Надо заметить, что, при высоком профессиональном уровне ряда исполненных на смотре камерных произведений, они отмечены, однако, известным налетом академизма.

Порадовали некоторые романсы Л. Пипкова, М. Големинова, П. Хаджиева, Т. Попова, прозвучавшие в исполнении Райны Михайловой и Нади Афеян. Очень удачны обработки болгарских народных песен для голоса и фортепиано, сделанные Панчо Владигеровым: повторяющаяся мелодия песни в каждом куплете обрамляется новым, гармонически свежим, интересным фортепианным сопровождением. Болгарские народные песни в обработке Владигерова выразительно исполнил одаренный певец Михаил Попов.

В дни смотра была показана опера Л. Пипкова «Момчил», написанная на исторический сюжет эпохи, непосредственно предшествующей установлению турецкого ига. Это весьма интересное, монументальное произведение проникнуто духом народной песенности. Народ является главным героем оперы; массовые народные сцены — самые удачные страницы партитуры.

Мы прослушали и симфонические произведения болгарских композиторов. Наибольшее впечатление произвела «Майская симфония» для струнного оркестра Панчо Владигерова. Отраден самый факт обращения маститого композитора к актуальной тематике. В этом произведении Владигерова есть несомненные достоинства: свежесть, эмоциональность мелодических тем, богатая полифония, блестящая оркестровка. Однако сам программный замысел — Первое мая, праздник международного пролетариата, — воплощен в симфонии недостаточно убедительно. Эмоциональной выразительностью отмечено и другое симфоническое произведение П. Владигерова — «Еврейская поэма».

В концертах смотра были исполнены также Первая и Вторая симфонии Петко Стайнова, свидетельствующие не только об одаренности композитора, но и о его значительном мастерстве. П. Стайнов — знаток болгарской народной музыки и один из горячих ревнителей ее традиций. Это нашло отражение и в его симфониях. Хорошее впечатление в целом оставляет «Молодежная симфония» Ф. Кутева. Вместе с тем хотелось бы большей глубины в воплощении образов новой, современной болгарской молодежи, некоторые эпизоды симфонии излишне плакатны.

Программная симфоническая поэма «Кровавая песня» Веселина Стоянова навеяна произведением писателя Пенчо Словейкова, рисующим восстание болгарского народа в 1876 году, перед освобождением Болгарии русскими войсками. Симфоническая поэма В. Стоянова насыщена драматизмом, но следует отметить и некоторую рыхлость формы, чрезмерно густую инструментовку.

Интересное произведение показал на смотре молодой композитор Георгий Иванов, недавно окончивший Московскую консерваторию по классу Ю. Шапорина. Симфоническая поэма Г. Иванова «Легенда о Лопянской горе» отличается красотой тем, цельностью формы, красочностью инструментовки.

Мне очень понравился Концерт для скрипки с оркестром Л. Пипкова. Это свежее по мыслям, мелодически выразительное сочинение, которое, несомненно, займет свое место в репертуаре скрипачей. Со знанием дела написан Концерт для скрипки с оркестром Веселина Стоянова.

В творческом смотре болгарской музыки приняли участие лучшие исполнительские силы страны — хоры, оркестры, солисты. Недавно созданный Государственный ансамбль народной песни и танца под руководством композитора Ф. Кутева достиг уже хороших результатов. Софийская филармония имеет прекрасный симфонический оркестр, во главе которого стоит высококвалифицированный дирижер Саша Попов. В последние годы созданы симфонические оркестры в городах Пловдиве и Русе. В Софии работают два струнных квартета. Из солистов-инструменталистов следует отметить талантливых скрипачей Бояна Лечева (ученик Д. Ойстраха по Московской консерватории) и Васко Абаджиева.

Многие композиторы и музыканты-исполнители активно работают в Союзе болгарских композиторов. Но Союз еще не стал в полном смысле слова центром творческой музыкальной жизни республики, не завоевал большого авторитета. В Союз слабо вовлекается молодежь, хотя в Болгарии немало талантливых молодых композиторов. Далеко не все одаренные исполнители привлечены к действенной пропаганде современной болгарской музыки. Не налажена связь Союза с общественностью: композиторы редко выезжают на новостройки, в сельскохозяйственные кооперативы, в армейские части, в рабочие клубы.

Такая связь с кипучей жизнью Народной Болгарии должна приблизить композиторов, особенно молодежь, к актуальным, боевым темам современности, должна помочь им в творческой работе.

Пребывание в Болгарии произвело на меня большое, незабываемое впечатление. Я искренне рад тому, что мне удалось близко познакомиться с замечательной культурой Болгарии, с народной музыкой, с творчеством современных болгарских композиторов. Мне хочется высказать самые добрые и самые искренние пожелания дальнейших творческих успехов всем деятелям музыкальной культуры Народной Болгарии, твердо вставшим на путь строительства нового, передового искусства.

«Советская музыка», 1952, № 9

Кантата о народной стройке

Недавно я ознакомился с интересным сочинением видного композитора Германской Демократической Республики Отмара Герстера. Это кантата для трех солистов, смешанного хора, детского хора и симфонического оркестра «Металлургический комбинат «Ост». Кантата посвящена строительству гигантского завода. Текст — поэта Ганса Мархвица.

Произведение это задумано как своеобразное музыкально-поэтическое повествование о народной стройке, рассказ о том, как возрождается индустриальная мощь страны, призванная служить не черному делу захватнических войн, а благосостоянию немецкого народа, делу защиты мира во всем мире.

Воздвигаемый на Одере комбинат «Ост» занимает выдающееся место в пятилетнем плане строительства новой, демократической Германии. Могучим творческим порывом охвачен большой коллектив строителей, с каждым днем множится число стахановцев-ударников, совершающих трудовые подвиги. О комбинате «Ост» слагают стихи и песни, лучшие люди стройки пользуются всенародной известностью в стране.

Композитор и поэт поставили перед собой трудную задачу — раскрыть в простых и убедительных художественных образах величие этой стройки, воспеть пафос мирного труда.

Мне думается, что авторам кантаты удалось во многом осуществить свой интересный замысел и создать серьезное, содержательное произведение. Лучшие страницы кантаты проникнуты подлинной взволнованностью, горячим оптимизмом, в них ощущается живой пульс современности. Это музыкальная публицистика в самом хорошем смысле слова.

В ясных песенных образах композитор и поэт воссоздают динамику труда, неукротимый творческий порыв строителей, преодолевающих трудности. Радость созидания, вера в силы мира и демократии — все это находит убедительное воплощение в ряде эпизодов кантаты.

Очень выразительна вступительная часть кантаты, начинающаяся небольшой оркестровой прелюдией, в которой композитор скупыми, но верными красками рисует мрачную картину разрушения. Но вот откуда-то издалека возникает песня. Вначале у сопрано, потом у тенора, наконец, в хоре звучит простая запоминающаяся мелодия. Это песня строителей. Они пришли на выжженную войной землю, полные решимости строить и бороться за мир.

«Здесь будет построен огромный, могучий завод!» — поет хор. Интонационная основа этого хора, так же как и многих других песенных номеров кантаты, близка немецкой народной песне.

В большом циклическом произведении особенно важно, чтобы каждая часть имела свою выраженную музыкальную мысль. Я нахожу, что в кантате О. Герстера с этой точки зрения есть много удачных находок. Почти каждая часть обладает своими характерными, индивидуальными чертами, проявляющимися в разнообразных интонационно-ритмических, тембровых или жанровых признаках.

Композитор умело сопоставляет разноплановые, контрастирующие части. Здесь и жизнерадостный, динамичный «Марш молодежи», и обличительный монолог против поджигателей новой войны, и мужественные a cappell’ные хоры, и живая жанровая сценка, рисующая облик работницы-ударницы, «нашей Анны», справляющейся с работой не хуже любого мужчины.

Яркое впечатление оставляет финал кантаты, в котором торжественно-патетическое звучание смешанного хора чередуется с нежным и прозрачным пением детского хора.

Кантата в целом написана ясным и простым языком; ее гармоническая ткань естественна и органична. О. Герстер творчески развивает традиционные формы немецкой классической хоровой музыки, умело пользуясь приемами полифонии, свойственными языку баховских и генделевских ораторий.

К недостаткам кантаты следует отнести известную риторичность и сухость отдельных хоровых и речитативных эпизодов, не только не скрашивающих, но еще более подчеркивающих часто встречающиеся в тексте прозаизмы. Мне кажется, что произведение во многом бы выиграло, если бы композитор избежал излишних повторений и стремился к большей лаконичности высказывания. Местами чрезмерно перегружен оркестр, несущий в кантате важную образно-выразительную функцию.

Кантата Отмара Герстера — одно из крупных сочинений прогрессивной немецкой музыки, воспевающей новую, свободную жизнь миролюбивой Германской Демократической Республики. Хочется выразить твердую уверенность в том, что творчески сильный отряд композиторов демократической Германии, активно борющихся за идейность, народность и реализм немецкой культуры, добьется в ближайшее время новых значительных успехов.

«Советская музыка», 1952, № 10

Музыка и песни Индии

Я давно интересуюсь индийской музыкой, всегда с удовольствием слушаю ее по радио. Но вот сейчас, в дни приезда к нам в Москву наших дорогих гостей, деятелей индийского искусства, мы получили возможность ближе ознакомиться с замечательными образцами индийской музыки и пения.

Меня покорило своеобразие индийских мелодий. Их интонационная сфера необычна и оригинальна. Музыка Индии, насколько я могу судить по первому концерту в Большом театре, невероятно богата ритмически. Кое-где мне слышится в ней общность — и ритмическая, и мелодическая — с музыкой народов Закавказья.

Чрезвычайно интересна ладовая структура индийских мелодий. Индийская музыка нередко полиритмична — в ней встречаются сочетания очень сложных ритмических рисунков. Эта ее особенность мне очень импонирует.

Особенно привлекательны в индийской музыке напевные, широко льющиеся мелодии, их форма необычайно богата и сложна.

Большое впечатление произвело выступление композитора Рави Шанкара. На древнем индийском народном инструменте — ситаре — он сыграл собственную пьесу в классическом стиле под аккомпанемент артиста Гиана Гхоша, игравшего на табла (барабан, разделенный на две части — для игры правой и левой руками). В интересной по форме поэме Рави Шанкар рассказывал о больших и сильных чувствах — о любви, о борьбе и торжестве правды над злом. Это яркое и страстное произведение. Мне понравился необычный тембр ситара, и я был бы счастлив услышать этот инструмент.

Меня также увлек своей игрой артист Нараянасвами — виртуоз-исполнитель на народном инструменте вина с трепетно-вибрирующим и нежным тембром. Этот инструмент в руках талантливого музыканта звучит подобно взволнованному человеческому голосу.

Целая поэма предстала перед слушателями во время выступления известного певца Винайякрао Патвардхана. Он пел под аккомпанемент табла (артист Гиан Гхош) и саранги (артист Шакур Хан) и свои чувства передавал не только голосом, но и выразительной жестикуляцией руки. Исполнительской манере этого певца, мне кажется, свойственна импровизационность, характерная не только для индийских музыкантов, но и для танцовщиков.

Потрясающей красоты мелодии с большим мастерством и задушевностью исполнили певец Аса Сингх Мастана и артистки Мира Четтерджи и Суриндер Каур.

Большое впечатление производит органическое взаимодействие вокала, жеста и мелодии. Часто во время концерта смотришь на жест артиста — будь то певец или танцор — и чувствуешь мелодический рисунок, переходящий от пения к движению, как будто артист своим танцем дорисовывает мелодию. Эмоциональная напряженность танца индийских артистов ритмически отражается в музыкальном сопровождении. Несмотря на скромный состав «оркестра» из трех-четырех музыкантов, он очень впечатляет и свидетельствует о высокой музыкальной культуре индийского народа.

Богатейшая сокровищница индийской музыки является залогом того, что в ближайшие годы эта музыка, благодаря вниманию и заботам индийского правительства, получит свое новое развитие. Можно не сомневаться в том, что ее могучий расцвет произойдет очень скоро и чудесные индийские мелодии мы услышим в самых различных жанрах музыкального искусства.

«Известия», 1954, 1 сентября

Встречи с финскими друзьями

Именно так мне хочется назвать свой краткий отчет о посещении нескольких финских городов, куда я был приглашен продирижировать концертами из своих сочинений.

Поездка эта принесла мне много радости. Чувство благодарности я испытываю ко всем организаторам моих концертов, к людям, окружившим меня дружеской заботой и сделавшим все для того, чтобы наилучшим образом познакомить финскую публику с произведениями советской музыки.

Незабываемы встречи с публикой, проявившей интерес к моему творчеству. Финская концертная аудитория, насколько я могу судить, горячо любит симфоническую музыку и превосходно разбирается в ней. Достаточно напомнить о том, каким уважением и почетом пользуется в стране выдающийся финский национальный композитор Сибелиус, как широко и планомерно пропагандируется его творчество.

Конечно, одно из самых сильных, а может быть, и сильнейшее впечатление на меня произвела встреча с Яном Сибелиусом. Восьмого декабря 1955 года композитору исполнится девяносто лет. Эта знаменательная дата будет отмечаться в Финляндии как национальное торжество, как праздник финской музыки, гордость и славу которой составляет замечательное искусство Я. Сибелиуса, воспевшего родной народ, родную природу.

Ян Сибелиус уже с 1904 года безвыездно живет на своей вилле Ярвенпээ, в сорока километрах от Хельсинки. С волнением я переступал порог скромного двухэтажного дома, красиво расположенного в густом сосновом лесу на пригорке, недалеко от озера. Дорогой я думал о предстоящей встрече с живым классиком, с композитором, чей творческий путь начинался еще в восьмидесятые годы прошлого столетия. Каков он? Как он примет меня? О чем говорить с ним?

Не скрою, я был глубоко растроган той простотой и сердечностью, с какой Сибелиус встретил меня и моих спутников. Он вышел к нам — бодрый, прямой, несколько суровый на вид, но только на вид...

Взяв меня за плечи, он долго смотрел в глаза, как бы желая прочесть в моем взгляде ответ на какие-то свои думы. Крепкое дружеское рукопожатие — и сразу завязался хороший, непринужденный разговор. Конечно, прежде всего о музыке, о музыкантах.

В комнате, где мы сидели, — большой радиоприемник. Сибелиус, видимо, по многу часов проводит у этого приемника, слушая музыкальные передачи из всех стран мира. Он в курсе музыкальных событий нашей Родины, хорошо знает музыку С. Прокофьева, Н. Мясковского, Д. Шостаковича, Д. Кабалевского, Р. Глиэра. В беседе с нами он очень тепло вспоминал о встречах с Д. Кабалевским, Д. Ойстрахом и Э. Гилельсом, посетившими его несколько лет назад.

Вспоминал он и о Петербурге, в котором не раз бывал в начале века, о Чайковском, Глазунове, Римском-Корсакове, которых знал лично. Заговорили о современной западной музыке, о задачах, стоящих перед современными композиторами.

— Кто пишет музыку головой, кто — ногами, а кто — сердцем, — выразительно произнес Сибелиус...

На прощание Сибелиус подарил мне монографию с автографом. А я прислал ему партитуру своей Второй симфонии.

В Хельсинки мне удалось встретиться с финскими композиторами, обменяться с ними мыслями о путях развития новой музыки.

Среди финских композиторов есть одаренные художники. Испытывая благотворное влияние Яна Сибелиуса, они развивают традиции, связанные с народной музыкой.

Мне была предоставлена возможность прослушать на радио несколько симфонических и камерных сочинений финских композиторов в записи. Естественно, что то немногое, что я услышал, еще не может представить картину состояния современной финской музыки. Выбор пьес был случайным. Все же мне удалось услышать и немало интересного.

Если говорить об общем впечатлении, то прежде всего хочется отметить высокий технический уровень большинства произведений. Финские композиторы умело распоряжаются всеми средствами современного оркестра, хорошо чувствуют форму.

По своему стилю близок Я. Сибелиусу композитор Леви Мадетоя, автор нескольких симфоний, симфонических поэм и опер. Я слушал запись его Второй симфонии. Это мастерски написанное произведение с ясно выраженным национальным колоритом. Очень заинтересовала меня четырехчастная Симфония Уно Клами, вдохновленная образами «Калевалы» и очень самобытная по тематическому материалу. У. Клами учился в Париже. На сочинении сказывается известное тяготение к импрессионистской манере письма, особенно в оркестровке.

Живое, содержательное сочинение «Под небом Лапландии» написал композитор Соннинен. Это трехчастная оркестровая пьеса, рисующая картины северной природы и образ человека, борющегося с суровой стихией. В первых двух частях композитор выразительно воплощает свой замысел; тематический материал произведения привлекает свежестью, образностью. Последняя часть написана в форме фуги. Здесь мне не удалось уловить программного содержания...

Прослушал я также «Интраду» для симфонического оркестра Арре Мериканто — одного из виднейших финских композиторов, перу которого принадлежат несколько симфоний, четыре скрипичных концерта, три фортепианных концерта, симфоническая поэма «Лемминкайнен», множество камерных сочинений. Очевидно, услышанная мной пьеса Мериканто не характерна для этого мастера. Бодрая, маршеобразная по характеру музыка показалась мне не слишком глубокой и чрезмерно перегруженной разработочными эпизодами.

С интересом я познакомился с произведениями композиторов Ирьё Кильпинена, Толонена и Э. Энглунда. Различные по своим творческим устремлениям, они являются серьезными художниками, мастерами своего дела.

Отрицательное впечатление произвело на меня творчество композитора Нильса Фукстеда, пишущего, в общем, довольно сумбурную музыку. Огорчило и сочинение Раутавара, завоевавшего недавно первую премию на каком-то конкурсе композиторов в США за свой «Реквием нашего времени».

Раутавара — молодой, несомненно, одаренный композитор (1928 год рождения). Тем досадней его попытки завоевать внимание слушателей модным оригинальничаньем...

Особо мне хочется сказать о симфонии «Хиросима» — интересном сочинении Эркки Алтонена. Композитор поставил перед собой исключительно трудную задачу — воплотить в музыкальных образах трагедию японского города, оказавшегося жертвой первого атомного взрыва. Может быть, в симфонии не все удалось так, как это задумал автор. Но все же многое в симфонии впечатляет, запоминается. Автор этого произведения — скромный музыкант, виолончелист симфонического оркестра в Хельсинки. Хочу от всей души пожелать ему творческих успехов, хочу пожелать всем моим новым друзьям — финским композиторам — новых значительных достижений в создании богатой и многообразной национальной музыки.

Несколько слов о моих выступлениях с финскими оркестрами в Хельсинки, Лахти и Тампере. Очень хорош Городской оркестр в Хельсинки, составленный из отличных музыкантов, среди которых есть несколько солистов, выступающих с самостоятельными концертами. Во главе оркестра стоит знакомый нам по недавним гастролям в Москве и Ленинграде талантливый дирижер Тауно Ханникайнен. Во время моих концертов в Финляндии он был в СССР. Но все же мы с ним успели встретиться. Он был очень доволен своей поездкой в Москву и Ленинград, с восхищением отзывался о наших оркестрах.

Моя работа с Городским оркестром Хельсинки протекала в обстановке живого интереса, в атмосфере сердечности и дружбы. Коллектив оказался на редкость чутким и дисциплинированным. Новую программу оркестр выучил быстро и сыграл ее с увлечением. Мой Концерт исполнял даровитый молодой пианист Тапани Валста, обладающий большой техникой и артистическим темпераментом. Он верно почувствовал характер музыки, и мне почти не пришлось ему делать каких-либо авторских указаний.

Я был очень обрадован приемом, оказанным моим выступлениям финской публикой и прессой.

Финны — добродушный и гостеприимный народ. Большие патриоты своей маленькой страны, они законно гордятся своей национальной культурой, горячо любят родное искусство, свои чудесные народные песни. Встречаясь с представителями разных профессий, с людьми разного общественного положения, беседуя с финскими артистами, учителями, рабочими, музыкантами, я на каждом шагу убеждался в дружеских чувствах финского народа к Советскому Союзу, к советским людям.

В Тампере я побывал в Музее имени Ленина. В 1905 году в этом городе проходила историческая Таммерфорсская конференция РСДРП. Меня глубоко тронула и взволновала сердечность и теплота, с которой трудящиеся Тампере чтут память великого Ленина. Там я присутствовал на торжественном вечере в концертном зале Рабочего дома, посвященном 85-летию В. И. Ленина, слушал доклад о его жизни и творчестве и концерт, организованный силами местных музыкантов и рабочей художественной самодеятельностью. Программа концерта состояла из произведений русской музыки.

«Советская музыка», 1955, № 8

Английские встречи

Из множества впечатлений, связанных с нашей поездкой в Англию, мною было вынесено одно самое ценное, а именно: английская интеллигенция, как я мог заметить, стремится понять и постичь то, что волнует интеллигенцию Советского Союза, что определяет ее деятельность, горячо интересуется жизнью советских людей. На многочисленных докладах и лекциях о советской музыке в Англии всегда присутствовало большое число слушателей — и тогда, когда они читались в лондонском клубе Гильдии композиторов для специалистов-музыкантов, и тогда, когда они предназначались для более широкой аудитории. Меня расспрашивали о жизни в СССР и структуре Союза композиторов, о быте наших людей и положении молодых музыкантов, о том, как оплачивается работа оркестрантов, нет ли среди них безработных, бывают ли пустые места в наших концертных залах.

Надо ли рассказывать советскому читателю, что на два последних вопроса я всегда отвечал отрицательно, с поправкой на то, что места в концертах у нас пустуют только в одном случае: если повторно исполняется плохое произведение. С удивлением и восхищением слушатели узнавали о материальном и моральном положении музыкантов в СССР; о свободных творческих дискуссиях, о бесплатной переписке нот, о домах творчества композиторов и о многом, многом другом. Все это для нас азбука и стало настолько обычным, что мы не замечаем подчас тех благ, которыми окружены работники культуры в нашей стране.

Подробно рассказывал я о жизни советских людей и во время бесчисленных интервью... Журналисты, почти не слушая моих ответов на первые два вопроса, стремительно начинали заполнять листки блокнотов при ответе на третий. Обычно они пропускали мимо ушей то, что им хотелось пропустить. Жаль, ибо если на первый вопрос: «Как вы себя чувствуете?» — ответ, действительно, мог быть признан не столь уже существенным, то ответ на второй: «Нравится ли вам Англия?» — можно было бы послушать и опубликовать то, что говорит один из советских друзей английского народа.

А говорил я о том, что в Англии меня восхищает многое — от Британского музея до театра «Олд Вик», от Музыкальной академии до «Ковент-Гардена». Но главное — люди, и притом самые различные: студенты, профессора, священники, музыканты, общественные деятели, шоферы, рабочие...

Мне довелось встретиться с одним из старейших и, несомненно, крупнейшим композитором Англии — Артуром Блиссом. Не буду подробно рассказывать о его Фортепианном концерте, опере «Олимпийцы» и других выдающихся произведениях, достаточно широко известных во всем мире. Меня пленила не только музыка, но и сам автор ее. До сих пор, несмотря на свои 64 года, он строен и красив. Это человек с лицом юноши и совершенно седыми волосами; глаза его — ясные, голубые, поразительно чистые и честные. Его неторопливые, спокойные слова вполне искренни, и сам он полон желания узнать обо всем правду. Он говорил как широко образованный человек, принимал нас как самый приветливый хозяин и вслушивался в каждое слово собеседника с пытливостью и стремлением проникнуть в самую суть вещей.

Не скрою, я пожалел, что в обстановке светского приема не разговоришься. Артур Блисс, один из самых уважаемых композиторов Англии, мог бы, наверное, многое поведать о музыкальной жизни своей страны. Как знать, может быть, и то, что сказал бы я, было ему небезразлично. Но я верю, что наша первая встреча не окажется последней и мы еще часто будем толковать на интересующие нас темы.

Кстати, в Англии я услышал немало яркой, интересной музыки. В Лондоне познакомился с оперой «Троил и Крессида» современного английского композитора Уильяма Уолтона, автора великолепного Скрипичного концерта, который исполняют лучшие скрипачи мира. В его опере мне понравились партия героини — красивая и мелодичная, мастерство оркестровки. Автор прекрасно владеет всеми секретами композиторской «технологии», но это, к сожалению, не избавляет от ощущения некоторой бедности вокальной линии оперы и того, что музыка отдельных ее эпизодов недостаточно выразительна.

Значительное эмоциональное воздействие, несмотря на некоторую сухость, производят вторая и третья части Второй симфонии Малколма Арнолда. Композитор виртуозно владеет оркестром.

Обо всем, что нравится и не нравится в творчестве Малколма Арнолда, я рассказал ему самому вполне откровенно, несколько удивив его этим. Говорить так прямо о хорошем и, не таясь, о плохом здесь не всегда принято. Но он оказался на редкость милым и внимательным человеком, который очень спокойно и с явным интересом относился как к приятным, так и к не очень приятным для него словам.

С искренним удовольствием слушал я мелодичный квартет Эдмунда Раббры.

Правда, не все в творчестве английских композиторов мне нравилось. Иной раз приходилось знакомиться с произведениями, где стремление к оригинальности во что бы то ни стало превращалось в пустое оригинальничанье, музыка становилась скучной, абстрактной, лишенной всяких связей как с лучшими музыкальными традициями своего народа, так и с современными светлыми интонациями окружающей нас жизни. Говоря это, я отнюдь не хочу навязывать английским коллегам свою точку зрения на композиторское творчество...

Каждый из нас идет своим путем. Но я страстно хотел и хочу, чтобы советские и английские музыканты лучше понимали друг друга, нашли общий язык, который так необходим всем, кто думает о задачах современной музыки.

Нам надо чаще встречаться, больше разговаривать, взаимно исполнять произведения, стремясь убедить друг друга своим главным оружием — музыкой.

Я уверен — и не раз говорил об этом в Англии, — что подлинный художник, безотносительно к его художественным устремлениям, не может быть безыдейным, не может не быть связанным с окружающей жизнью. Даже подсознательно в его творчестве идея скажется. Художник всегда рассказывает о жизни, увиденной своим оком, и чем острее наблюдает он действительность, тем правдивей, последовательней будет показана жизнь со всем ее многообразием в его сочинениях. И кстати, если он по-настоящему эту жизнь, свою родину любит, то сумеет разглядеть всепобеждающую силу светлого начала, и потому творение его будет правдиво, философски оптимистично.

Мне хочется упомянуть еще о встрече с композитором и профессором Королевской академии музыки Уильямом Олвином — автором хорошей симфонии. Олвин и директор академии Р. Тетчер любезно познакомили меня со своим примечательным учебным заведением. В нем есть все факультеты и классы, как в лучших консерваториях мира. Кроме того, студенты здесь обучаются и драматическому искусству, и постановке речи и голоса, слушают курсы по истории театра, костюма и английской поэзии, по психологии и технике радиопередач. Правда, многие из этих курсов являются дополнительными, и за них надо вносить, помимо ежегодной, особую плату.

В академии организован студенческий оркестр, который при мне репетировал Первый фортепианный концерт Чайковского. Хотя то была черновая репетиция с частыми остановками, рояль и оркестр звучали отлично.

В Бристоле удалось познакомиться с замечательным студенческим хором. Он состоит из учащихся музыкального и других факультетов местного университета. Руководит этим самодеятельным коллективом в пятьсот человек профессор Стэнтон. Я слышал, как хор пел «Реквием» Моцарта. Чистота интонации, музыкальность и выразительность в исполнении сложнейшего произведения не всегда достижимы даже в профессиональном коллективе, а здесь звучание великого творения Моцарта было выше всяких похвал. Надо сказать, что уровень хоровой культуры в Англии вообще очень высок.

Говоря об английских музыкантах-исполнителях, не могу не отозваться с благодарностью и похвалой об оркестре Лондонской филармонии, Халле-оркестре в Манчестере и оркестре Лондонского радио, которыми я дирижировал.

В Ливерпуле мы познакомились с деятельностью Филармонического общества — одной из трех старейших в мире организаций такого типа. Обществу исполнилось в этом году 115 лет. Мастерство ливерпульских оркестрантов очень высоко. Симфонический оркестр Ливерпуля — предмет постоянной заботы и гордости горожан — дает ежегодно в различных городах Англии двести концертов, неизменно проходящих с большим успехом. С оркестром выступает один из лучших английских хоров. Музыканты устраивают также лекции-концерты и концерты для учреждений и предприятий. На такие вечера все места в филармоническом зале продаются по одинаковой цене, доступной трудящимся.

Ливерпульский симфонический оркестр помогает молодежному филармоническому обществу, объединяющему три тысячи человек, среди которых — участники оркестра и хора. Через клуб Ливерпульской филармонии оркестр поддерживает постоянную связь со слушателями, изучает их интересы и, идя им навстречу, нередко исполняет произведения русских классиков и советских композиторов.

Отрадно, что встреча с этим коллективом возбудила взаимную симпатию между советскими и английскими артистами. Наша оживленная беседа затронула многие конкретные вопросы творчества и жизни вообще, что возможно лишь в очень дружеской и сердечной обстановке.

Несмотря на некоторые расхождения во взглядах нашей и английской интеллигенции, у нас немало общего. Нас сближает общность творческого труда, стремление познать друг друга, уважение к духовным ценностям народов...

Британский музей. Здесь можно увидеть и сонеты Шекспира, изданные еще при жизни поэта в 1609 году, и первое собрание его сочинений, вышедшее в свет лишь после его смерти, и шедевры греческого искусства, рукописи, которым от роду две тысячи лет, и еще более древние античные мозаики... Вы ходите по читальному залу, где к услугам читателей в хранилище имеется пять миллионов книг. Здесь, в Британском музее, работали Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Здесь Владимир Ильич Ленин писал «Материализм и эмпириокритицизм».

Бывая в музеях изобразительного искусства в Лондоне, я имел не один случай убедиться в том, что простые люди обладают здоровым и хорошим вкусом. Во всяком случае, наибольшее скопление народа и в Национальной галерее, и в Тейтовской галерее наблюдалось возле шедевров реалистической живописи и скульптуры, а внимание зрителей к произведению художника и есть, по моему разумению, показатель вкуса и предпочтения народа.

Беллини, Рубенс, Рембрандт, Рафаэль, Ван-Дейк привлекают посетителей Лондонской национальной галереи точно так же, как экскурсантов ленинградского Эрмитажа. Всем нормальным людям свойственно чувство прекрасного, и я, например, уже в этом вижу основу для межнационального обмена и ознакомления с величайшими духовными ценностями, которыми располагает каждый народ.

Большое впечатление произвели на меня картины английской школы — полотна Томаса Гейнсборо, Джошуа Рейнольдса, Дж. М. Тернера.

Тейтовская галерея создана сравнительно недавно — в конце прошлого века — принцем Уэльским. Три тысячи произведений английских художников и пятьсот образцов иностранной живописи и скульптуры дают почти исчерпывающее представление о великом и одухотворенном искусстве Тернера и Хогарта. Что касается импрессионистов, то здесь дело представляется несколько сложнее. Глядя на шедевры Дега и Ренуара, я подумал, что некоторые критики не совсем правы, что спор о роли этих художников в истории искусств и, главное, об эмоциональном воздействии их творчества на зрителя, по-видимому, еще далеко не закончен. Не о сомнительных теориях, в изобилии нагороженных вокруг этого течения, идет сейчас речь, а о конкретных произведениях великих живописцев. Их творения светлы, заразительны по настроению, красивы.

Но не скрою, что меня решительно не удовлетворяет «новейшая скульптура», представленная в этой галерее. Возможно, Реджинальд Батлер создавал свою «Женщину» из кованого железа, повинуясь безотчетному «вдохновению»; допустим, Альберто Джакометти, делая из бронзы «Человека указующего», отдавался «требовательному» и «высокому» порыву, который заставляет творца высказаться в своем создании. Но почему все это появляется почти одновременно и столь однотипно именно по идеям отрицания красоты, силы и гармонии человека? Почему так негуманно это «искусство», которое видит лишь одну возможность высказаться — отречься от своего человеческого начала, от всего лучшего, что в нем есть, представить женщину в виде уродливой железной конструкции, а мужчину — диспропорциональным, почти лишенным головы существом?! Откуда это идет? От «свободы» творчества, от «индивидуального» видения мира?

Мне показали картины художника Уистлера — американца, жившего в Англии и во Франции, уверяя, что, дескать, такой импрессионизм в живописи находил прямой отклик и в музыке, что Дебюсси, увидев картины Уистлера, написал свои ноктюрны...

Оптимистической уверенности в настоящем и добром будущем английского искусства в немалой степени способствовал лондонский театр, и прежде всего «Олд Вик», где я видел шекспировского «Макбета». Вдали от шума и оживления фешенебельного театрального района усилиями нескольких энтузиастов, возглавляемых Лилиан Бейлис, был создан этот скромный театр, в котором простой рабочий люд может за умеренную плату посмотреть творения Шекспира, театр, выступление в котором почитают за честь лучшие артисты страны.

Этот театр покорил меня. И если бы надо было одним словом ответить на вопрос «чем?», то слово это было бы «реализм». Реализм игры здесь захватывает и покоряет сразу. Как самый обыкновенный зритель, я был восхищен превосходной игрой актеров, которые умеют передать залу владеющие ими чувства и страсти без всяких видимых усилий.

«Кавалер роз» Рихарда Штрауса идет в «Ковент-Гардене» как реалистический спектакль. Думается, основы для такого решения режиссером Христофором Вестом и отличным дирижером Рудольфом Кемпе были найдены в музыке. Она выразительна, богата по фактуре, полифонична, великолепно оркестрована, в ней — целый поток ярких, впечатляющих мелодий. «Ковент-Гарден» — лучший оперный театр Англии, и то, что именно его спектакли убедили меня в царящем здесь здоровом и хорошем вкусе, дало мне немалое удовлетворение.

В Англии мы повсюду встречали добрых и бескорыстных друзей нашей Родины, друзей мира.

Очень тепло прошла встреча советских артистов с горняками Кардифа. Я уже не говорю о выдающемся успехе И. Петрова и В. Фирсовой, Р. Стручковой и А. Лапаури — наши концерты повсюду проходили при аншлагах. Вспоминается, как во время концерта жены шахтеров за кулисами приготовили для нас чай с бутербродами. Они угощали нас с материнской лаской и заботой, в их словах, вопросах и коротких замечаниях о жизни было столько сердечного тепла и внимания, что мы сразу почувствовали себя среди людей, необыкновенно близких нам по духу, людей, глубоко верящих и твердо знающих, что советские люди — их верные друзья. Та же атмосфера доброжелательности царила и на официальном обеде, который устроил в честь советских артистов в Кардифе доктор Джерман. И те интеллигентные люди, которых я узнал на этой встрече, так же хорошо расположены к нам, советским людям.

Учительница, подвозившая меня на своей машине из Бирмингема в Стратфорд, горячо говорила нам о том, что она не хочет, чтобы на ее город падали бомбы, чтобы школьники росли в подземных убежищах. Учительницу зовут Джоун Лейтон. Она мать двоих детей, муж ее, инженер-электрик, целиком разделяет ее точку зрения. Наш разговор показал, как важен не только общественный, но и личный момент в развитии дружеских отношений между различными народами.

Мы совершали это путешествие в холодную погоду. Продрогнув в машине, мы решили зайти в придорожный бар погреться и перекусить. Нас встретил услужливый и любезный бармэн, с которым мы разговорились о жизни, о торговле, о том, что необходимо для ее развития, и как-то незаметно перешли к острой, волнующей всех простых людей теме — о войне и мире.

— Не хочу, не надо войны! Не надо ни мне, ни вам, ни моей дочке! Вы только подумайте: она росла в бомбоубежище. Первое слово, которое она сказала, было не «па» и не «ма», а «В-в-в-3-3-з-жик!..». Это она показывала, как летят ФАУ-1, которыми гитлеровцы нас обстреливали...

Когда в соборе Бристоля священник, услышав русскую речь, подошел к нам, сияя улыбкой и говоря, что он очень любит музыку и что наш язык кажется ему самым музыкальным из всех ему известных, о том, как он мечтает попасть в нашу страну, — мы не могли не почувствовать живой симпатии к нашей Отчизне и здесь, под торжественными церковными сводами.

В Манчестере мне довелось дирижировать великолепным Халле-оркестром. В его репертуаре немало произведений русских классиков и советских композиторов. В программе концерта среди других произведений исполнялась увертюра «На юге» английского композитора Эд. Элгара, отличающаяся красотой и богатством мелодий.

...Англию мы любим за ее простых и добрых людей — больших тружеников, скромных и стойких. Мы встречались с ними на каждом шагу — и в столице, и у горняков Кардифа, и на приеме у лорд-мэра Бирмингема, и в рабочих кварталах Манчестера. И впечатления от этих встреч остались главными среди всех впечатлений, полученных мною в Англии.

«Советская культура», 1955, 8, 13 декабря

Встречи и думы

Времена меняются, жизнь идет вперед. Народы хотят мира, и правящим кругам некоторых буржуазных государств приходится считаться с их голосом. Поэтому стали возможны такие выдающиеся события в международной культурной жизни, как выступления Д. Ойстраха, С. Рихтера и Э. Гилельса, завоевавших поистине мировое признание. Их концерты жители Соединенных Штатов Америки слушали с огромным удовлетворением.

Мне довелось побывать во многих странах, и всюду я наблюдал растущий интерес и любовь к советскому искусству, к русской и советской музыке, к советским певцам, артистам балета, музыкантам. Так, я был свидетелем поистине триумфального успеха в Англии артистов Большого театра И. Петрова, В. Фирсовой, В. Борисенко, Р. Стручковой, А. Лапаури, неоднократно представлявших советское искусство за рубежом.

Сравнивая выступления наших и зарубежных мастеров, необходимо отметить, что советский стиль исполнительства имеет свои отличительные черты, как и все советское искусство. Наши певцы поражают прежде всего красотой своего голоса, огромным артистизмом и, безусловно, особой манерой, свойственной советскому исполнительскому искусству. Это — предельная эмоциональность в сочетании с вдумчивостью исполнения, большая внутренняя насыщенность и яркая выразительность.

И еще одно качество отличает наших артистов — скромность на концертной эстраде, большое уважение к зрителям, что весьма подкупает последних.

Система организации гастролей за границей очень четкая. Весь театрально-концертный сезон рассчитан точно по календарю, и план, как правило, выполняется. Но интерес к советскому искусству со стороны зрителей так велик, что часто концерты устраиваются экспромтом вне и сверх всякого плана. При этом билеты на выступления наших артистов расхватываются буквально за несколько часов.

Наши артисты, бесспорно, очень талантливы, однако не только этим объясняется огромный интерес к ним зарубежных зрителей. Зрители видят в них прежде всего представителей советского искусства, и, аплодируя им, они рукоплещут нашей стране, нашему народу, сумевшему поднять на такую высоту свой театр, музыку, балет.

Трудно в краткой беседе обрисовать огромное впечатление, которое произвело на меня ознакомление с искусством других стран.

Всем нам хорошо известно великое искусство Италии. Нет нужды говорить об огромном значении и роли ее замечательных художников, скульпторов, музыкантов в истории развития искусства всего мира...

Среди современных писателей, художников, композиторов, музыкантов, артистов западных стран есть талантливые люди. И с ними следовало бы ближе познакомить советских людей.

Многие деятели зарубежного искусства думают над проблемами искусства, озабочены развитием своего национального творчества. К таким художникам я могу отнести сэра Артура Блисса — крупнейшего современного английского композитора, написавшего ряд интересных произведений в различных музыкальных жанрах (сейчас А. Блисс с успехом гастролирует в Советском Союзе).

Среди одаренных современных композиторов можно назвать и Бенджамина Бриттена, Уолтона (Англия), Пиццетти, Малипьеро, Петрасси (Италия). Немало талантливых композиторов в современной Финляндии, и первый среди них выдающийся Ян Сибелиус...

Высока музыкальная культура Чехословакии. Не много народностей имеют свою национальную музыкальную школу. Чехословакия ее имеет, и среди ее основоположников А. Дворжак, Б. Сметана, 3. Фибих и другие...

Я присутствовал на пленумах Союза композиторов Чехословакии. Круг вопросов, который рассматривался их участниками, характер выступлений свидетельствовали, что чешские композиторы отлично понимают задачи развития своей национальной музыкальной культуры. Появилось много интересных произведений, написанных в различных жанрах. Получает распространение и жанр массовой песни, которым до сих пор чехословацкие композиторы не занимались.

Большим успехом пользовались у нас в Советском Союзе выступления одаренных болгарских певцов, музыкантов, артистов. Произведения таких болгарских композиторов, как П. Владигеров, А. Райчев, Л. Пипков, П. Хаджиев, очень интересны и известны советскому слушателю.

Культурное сотрудничество между народами все ширится и растет. Очень отрадным является то, что в этом большом прогрессивном деле начинают участвовать народы Востока, которые еще в недавнем прошлом были скованы цепями колониализма.

Для того, чтобы уважать друг друга, надо чаще встречаться, чаще смотреть друг другу в глаза, чаще жать друг другу руки, знакомиться друг с другом и творчески спорить.

«Советский артист», 1956, 1 мая

Песни венского фестиваля

Из тяжелой бандероли, украшенной сургучными печатями и яркими марками, выпали нотные листы. Это известный итальянский композитор Валентино Букки прислал мне свою новую балетную сюиту. Мы подружились в Вене, где вместе были в жюри творческого конкурса VII Всемирного фестиваля. Этот привет друга напомнил мне дни, проведенные в «столице музыки».

В Вене я был два раза. Первый — лет восемь назад, проездом в Италию. Было раннее утро. Еще не проснувшееся солнце додремывало на закрытых ставнях, от бульваров веяло ночной свежестью. И казалось странным, что город, который в нашем представлении должен звенеть от музыки, мирно спит.

Зато в дни фестиваля Вена действительно звенела от песен, которые раздавались отовсюду: из открытых окон, на перекрестках, на бульварах...

Жюри, в состав которого я вошел вместе с престарелым австрийским композитором Йозефом Марксом, директором Римской филармонии Валентино Букки, профессором Берлинской музыкальной академии Эрнстом Майером, композитором Клаудиу Санторо и самым молодым среди нас — французом Сержем Ниггом, приступило к работе. Мы должны были из многочисленных музыкальных произведений, присланных на конкурс VII Всемирного фестиваля, отобрать лучшие и присудить несколько премий. Задача, прямо сказать, не из легких. Трудности нас поджидали на каждом шагу. Оказалось, что в музыкальной Вене очень сложно найти подходящую студию, где можно было бы прослушивать магнитофонные ленты. После долгих поисков нам наконец предоставили маленькую комнату, где были рояль, магнитофоны, проигрыватели...

Мы слушали музыку по десять часов в сутки.

Каждое новое произведение переносило нашу маленькую студию то в опаленную солнцем Бразилию, то в Скандинавию с ее суровыми, неприступными скалами, а то в рязанскую березовую рощу...

Музыка объединяет людей, создает какую-то удивительную доброжелательную обстановку. Может быть, поэтому среди членов нашего жюри царила атмосфера полного взаимного понимания и дружбы. Конечно, случались споры, но это были плодотворные дискуссии, полезные для дела. Несмотря на разнообразие творческих индивидуальностей, разницу в возрасте, национальные особенности, мы сходились в самом главном: музыка должна быть талантливой, содержательной, оригинальной, вдохновенной, с ярким национальным колоритом. Этот принцип стал основным критерием оценки музыкальных произведений, присланных на конкурс.

Все произведения молодых композиторов рассматривались по пяти группам: «Песни фестиваля», «Лирические песни», «Кантаты», «Камерная музыка» и «Танцевальная музыка».

По первой группе первые премии были присуждены австрийскому композитору Марселю Рубину, болгарину Сархизову и нашему земляку Александру Холминову. По группе конкурса «Лирические песни» первую премию получил молодой москвич Александр Флярковский за цикл романсов на слова Сергея Есенина «Тебе, о Родина!». Он недавно окончил Московскую консерваторию по классу профессора Шапорина. И эти лирические романсы — первая его крупная победа в искусстве.

По группе «Кантаты» первую премию получил Ванг Киутанг за кантату «От берегов Счастливой реки». Впервые на творческом конкурсе фестиваля первая премия была присуждена китайскому композитору. Помню, десять лет назад, на Первом Всемирном фестивале в Праге, среди произведений, присланных на конкурс, вообще не было китайских. А теперь из многочисленных кантат лучшей оказалась кантата Ванг Киу-танга...

Пройдет еще несколько дней, и мелодии 18 стран, которые мы слушали в нашей маленькой студии, бурным потоком разольются по всей фестивальной Вене.

«Московский комсомолец», 1959, 21 июля

За творческую дружбу, за музыкальный прогресс

[Из выступления на совместном совещании композиторов и музыковедов СССР и ГДР]

Дорогие друзья, я беру слово для того, чтобы высказать несколько мыслей по глубоко волнующим меня проблемам. Прежде чем обратиться к этим проблемам, мне хочется отметить дружескую и глубоко искреннюю атмосферу, в которой протекает наша работа, хочется подчеркнуть глубокую принципиальность высказываний по кардинальнейшим вопросам современной музыки.

За сорок два года существования Советского Союза наш народ, наши художники выработали основные принципы строительства социалистической культуры и искусства. Эти принципы неразрывно связаны с нашей жизнью и борьбой, они глубоко восприняты советскими художниками и служат им путеводной нитью в творческой деятельности.

Коснусь одного из кардинальнейших вопросов — национальной принадлежности музыки. На Западе нередко слышны голоса, утверждающие, что музыка не должна иметь национальной родословной, национальной принадлежности. Нужно ли говорить о том, как глубоко неправы люди, стоящие на подобных позициях? Я убежден, что нет и не может быть подлинного искусства вне национального начала, нет и не может быть вненациональной культуры.

Мне не раз приходилось вести беседы с западными музыкантами на эти темы. Многие из них понимают национальное в искусстве узко этнографически, в фольклорном плане.

В нашей стране народная музыка пользуется высоким уважением и любовью. Огромное внимание уделяется развитию музыкальной самодеятельности, всевозможным ансамблям народной песни и пляски. Однако, говоря о национальном начале в музыке, я имею в виду нечто большее, чем фольклор. Речь идет о глубоких корнях искусства, заложенных в самой толще народных масс, в истории нации, в образе ее жизни, мышления, в обычаях и характере людей. Национальная музыка развивается вместе с жизнью нации и через многогранную национальную специфику приобретает общечеловеческую значимость, выходит за пределы одной нации и вливается в мировую сокровищницу искусства. Именно так следует рассматривать историю немецкой музыки. Гении немецкого народа Бах, Гендель, Бетховен, Шуман, Брамс каждый по-своему выражали дух и характер нации. Они создали школу, прославившую национальный гений немецкого народа в общечеловеческих масштабах. Величайшими национальными художниками являлись, как известно, также Моцарт и Шуберт, Верди и Россини, Шопен и Сметана, Лист и Берлиоз, Глинка и Чайковский. И мне думается, нет никаких оснований считать, что в наше время роль национального начала в музыке стала менее значительной.

Несколько слов о народности музыкального языка. Я понимаю народность музыки очень широко — от прямых заимствований народных мелодий до глубоких обобщений элементов народного искусства в крупных произведениях философского склада. Если композитор искренен в своем творчестве, если он беззаветно предан своему народу, своей Родине, если он глубоко переживает события окружающей действительности и если он при этом по-настоящему талантлив, его произведение будет народным по всему своему складу, будет близким народу по духу.

Советские художники убеждены, что искусство должно нести людям передовые идеи, воспитывать в них гуманизм, стремление к свету, к правде. Хотя многие представители буржуазной идеологии и пытаются защищать принципы абстрактного искусства, якобы развивающегося вне идеологии, в действительности такого искусства не существует.

Было время, когда композиторы обращались к узкому кругу слушателей, когда музыка была достоянием только аристократических кругов. Сейчас перед нами многомиллионная аудитория, границы которой могут и должны быть еще более расширены. Я не верю, что на земле живет настоящий композитор, который не мечтал бы о такой аудитории.

Мы не смеем забывать о своем слушателе, мы не должны сочинять для неких абстрактных слушателей грядущих веков; наше искусство обращено к современникам, к народу, который нас воспитал, который строит окружающий нас мир. Вот почему один из коренных вопросов творчества — вопрос о том, на каком языке композитор обращается к своим слушателям. Если перевести этот вопрос на профессиональнуюпочву, это проблема интонационного языка, гармонии, полифонии и всех элементов композиции.

В некоторых музыкальных кругах Запада нас, советских композиторов, пытаются третировать, как людей отсталых, чуть ли не консервативных в своих художественных устремлениях...

Однако именно в творчестве лучших советских композиторов продолжается историческое развитие мирового симфонизма. Мы гордимся тем, что эстафету бетховенского симфонизма через великого Чайковского и других русских классиков, по-своему, по-русски обогащающих симфонизм, приняли композиторы Советского Союза...

...На нас с вами, товарищи, лежит большая ответственность перед искусством, перед народом и историей. Мы обязаны бороться за чистоту нашего искусства, отстаивать художественную правду. И эту борьбу мы должны вести не только творчеством, но и словом и всей своей деятельностью.

Я верю, что недалеко то время, когда мы с вами и с композиторами многих других стран сядем за один большой круглый стол и поведем откровенный и серьезный разговор о судьбах современного музыкального искусства в мировом масштабе. Это будет битва за правду, за прогресс. И я глубоко убежден, что восторжествует истина. А истина эта — в утверждении искусства идейного, вдохновенного, искусства, нужного людям, живого и прекрасного.

Очень важно, что мы с вами, расходясь, возможно, в оценке отдельных явлений искусства, тем не менее стоим на единых принципиальных позициях по кардинальным вопросам современного творчества. Повторяю, отдельные спорные вопросы, возникающие между нами, нисколько не мешают этому единству. И в среде советских музыкантов мы далеко не всегда и обо всем судим одинаково. Так, например, я никак не могу согласиться с той резко отрицательной оценкой творчества Пауля Хиндемита, которая была высказана одним из ораторов. Мне представляется, что в числе наших союзников в борьбе против извращений нам не следует проходить мимо таких выдающихся мастеров, как Хиндемит, Бриттен, Орф, Копленд, Гаррис, не говоря уже о таком гениальном художнике, как Бела Барток.

Мы должны не только соглашаться друг с другом, но и много и горячо спорить. У нас всегда найдутся темы для хороших дружеских споров. Но мы никогда не должны при этом забывать о конечной цели творчества — о служении своему народу, делу прогресса человечества. Впереди у нас еще немало трудных боев за новую музыку. Никто не может ожидать, что идеи подлинного прогресса быстро и легко найдут себе путь к сердцам заблуждающихся музыкантов. Кстати, мне приходилось не раз встречаться с композиторами авангардистского толка. Они играли свои произведения, написанные в пуантилистском духе. И тут же показывали свои пьески иного характера, очень банальные по языку, примитивные по форме. Из беседы с ними выяснялось, что пьесы в додекафонном стиле создавались для «избранных», а банальности — для народа. Я утверждаю, что такого рода подход к творчеству является безнравственным, такое раздвоение у подлинного художника трудно оправдать!

Напомню о нашем великом современнике — Сергее Прокофьеве. Начиная от массовых песен и маршей для духового оркестра и кончая крупнейшими симфоническими и ораториальными полотнами, Прокофьев всегда Прокофьев. Конечно, он хорошо знал требования жанра и формы, но его отношение к своему искусству было всегда высоко принципиальным и единым. Тот же подход характеризует всех композиторов-классиков.

Позвольте мне закончить мое выступление горячим призывом к единению всех прогрессивных сил современной музыки, к хорошей и плодотворной творческой дружбе композиторов Советского Союза и Демократической Германии.

«Советская музыка», 1960, № 2

Имени Энеску

Я с особым волнением принял приглашение быть членом жюри в соревновании пианистов на конкурсе имени Энеску в Бухаресте[17]. С творчеством этого великого румынского музыканта связаны яркие, незабываемые воспоминания моей жизни. Уже давно познакомился я с произведениями Энеску и полюбил их. А вскоре после войны, в 1946 году, мне выпало счастье лично встретиться с изумительным музыкантом. Он приезжал тогда в Москву и выступал как дирижер[18], пианист и скрипач. В один из вечеров Энеску великолепно исполнил и мой Скрипичный концерт.

С тех пор прошло много времени — около двух десятилетий; популярность творчества Энеску и на его родине, и за рубежом с каждым годом растет. Одно из свидетельств этого — успех первых двух фестивалей и конкурсов его имени, проведенных по инициативе правительства СРР в 1958 и 1961 годах. Вот почему меня привлекала перспектива еще ближе познакомиться с творчеством Энеску.

Вообще должен заметить, что меня, как и многих других советских музыкантов, связывает с румынскими коллегами прочная многолетняя дружба. Один из виднейших румынских композиторов среднего поколения Анатоль Виеру учился у меня в Московской консерватории. И мне приятно было узнать о его успехах, о том, что недавно он получил в Женеве первую премию на композиторском конкурсе[19]. Занимались у меня и другие талантливые представители румынской композиторской молодежи. Наконец, румынские исполнители включают в свой репертуар мои произведения и отлично их исполняют.

С этими мыслями, в радостном ожидании интересных встреч с друзьями я и отправился в Бухарест. К моему глубокому прискорбию, первые дни пребывания в румынской столице были омрачены печальным событием. Музыкальная культура Румынии понесла тяжелую утрату. Накануне нашего приезда ушел из жизни выдающийся дирижер, мой большой друг Джордже Джорджеску[20]. Больно было смотреть на программы и афиши фестивальных концертов, где еще значилось его имя, и сознавать, что уже никогда не увидишь его за пультом. Сразу по приезде мы отдали дань памяти Джорджеску, побывав на его могиле. И на торжестве, посвященном открытию фестиваля, музыканты из десятков стран почтили память всемирно известного дирижера минутой молчания. Но, как ни велика потеря, утешает мысль, уверенность, что настоящее и будущее румынской музыки находится в верных руках достойных продолжателей традиций Энеску и Джорджеску.

Торжественное открытие праздника состоялось в великолепном Большом зале Дворца Социалистической Республики Румынии. Выступавшие отмечали растущий международный авторитет фестиваля, говорили о расцвете музыкальной культуры Румынии за двадцать лет, прошедших со дня освобождения страны. И нужно сказать, что эта годовщина наложила отпечаток особой праздничности на всю атмосферу фестиваля. После торжественного открытия состоялся большой концерт оркестра Государственной бухарестской филармонии, которая носит имя Джордже Энеску. Здесь прозвучали Первая симфония Энеску и Тройной концерт Пауля Константинеску для скрипки, виолончели и фортепиано с оркестром. Солистами выступили Ш. Георгиу, Р. Алдулеску и В. Георгиу. Дирижировал Мирча Басараб.

Так начался этот большой музыкальный праздник, длившийся более двух недель. Ежедневно в лучших залах Бухареста давались симфонические и камерные концерты, оперные и балетные спектакли. Одновременно шли конкурсные прослушивания. В нынешнем году соревнования проходили по трем специальностям: фортепиано, скрипка и вокал. Мне довелось быть членом жюри конкурса пианистов, и поэтому, естественно, я более подробно остановлюсь на нем.

Оценивать игру молодых музыкантов собрались виднейшие мастера из многих стран. Некоторые из них уже знакомы москвичам по конкурсу имени Чайковского. Так, я встретился здесь с итальянским пианистом Гвидо Агости, Магдой Тальяферро из Бразилии, де Гонто Бироном из Франции. Вместе с ними за столом жюри находились замечательный пианист современности Артур Рубинштейн, виднейший французский педагог Надя Буланже, пианисты Э. Хажек (Югославия), Ли Мин-чан (КНР), И. Антал (Венгрия) и румынские музыканты — С. Тодуцэ, О. Дримба, Г. Халмош, Т. Чортя. Председательствовала Флорика Музыческу (Румыния).

По числу участников пианистический конкурс был наиболее многочисленным. В нем выступило около пятидесяти молодых музыкантов из многих стран — СССР, Соединенных Штатов Америки, Бразилии, Румынии, Австрии, Польши, ГДР, Кубы, КНР и других. Конкурсные требования были очень высоки. В частности, каждый конкурсант во втором туре должен был исполнить Первую фортепианную сонату Энеску — произведение очень сложное и с технической точки зрения, и по музыкальному содержанию. Мне хотелось бы, подводя итоги конкурса, особенно подчеркнуть несомненные достижения румынской пианистической школы, которая очень выросла за последнее время.

Прослушивания пианистов отнимали очень много времени. Так, во время третьего тура жюри работало с десяти часов утра до семи вечера с небольшим перерывом. Естественно, что я не мог достаточно хорошо ознакомиться с ходом скрипичного и вокального конкурсов. И об этом остается только пожалеть, потому что и там было немало интересного. На конкурсе вокалистов большого успеха добились «хозяева»: первые премии завоевали румынские певцы Марина Крыловичи (сопрано) и Ион Бузя (тенор). Лауреатами стали и советские певцы — солист Одесского театра оперы и балета бас Евгений Иванов (вторая премия) и солистка Киевского театра оперы и балета имени Шевченко колоратурное сопрано Надежда Куделя (пятая премия).

С искусством победительницы скрипичного конкурса семнадцатилетней французской скрипачки Клэр Бернар мне удалось познакомиться поближе. Я слушал эту талантливую девушку на третьем туре конкурса, где она играла мой Скрипичный концерт. И должен сказать, что ее своеобразное и темпераментное исполнение произвело на меня самое приятное впечатление. После конкурса я получил предложение продирижировать оркестром на записи этого концерта в исполнении Клэр Бернар. Так что мне предстоит новая встреча со скрипачкой в Бухаресте в январе, когда намечено осуществить эту запись.

Состав финала конкурса скрипачей оказался своеобразным по своему географическому представительству: все места оспаривали посланцы трех стран — Советского Союза, Румынии и Франции. И здесь наша молодежь достойно поддержала честь советской скрипичной школы. Александр Мельников был удостоен второй премии, Олег Каган — четвертой, Лев Тушин получил почетный диплом.

Как ни насыщенны были дни членов жюри конкурса, все же я не мог отказать себе в удовольствии побывать на концертах и спектаклях фестиваля, встретиться со своими зарубежными коллегами. Я старался использовать каждый свободный вечер и действительно услышал немало интересного.

Бухарестский театр оперы и балета показал в дни фестиваля ряд спектаклей своего репертуара, в том числе «Свадьбу Фигаро» Моцарта, «Севильского цирюльника» Россини, «Бориса Годунова» Мусоргского (с участием выдающегося югославского певца М. Чангаловича, исполнившего партию Бориса на русском языке), «Пеллеаса и Мелизанду» Дебюсси, «Эдипа» Энеску. Последняя постановка, несомненно, выдающееся явление в музыкальной жизни Румынии. Я прослушал ее с огромным интересом. Еще в то время, когда Энеску приезжал в Москву, он знакомил нас с музыкой своей оперы. Но в оркестровом звучании все ее музыкальные богатства предстали более рельефно.

Музыка оперы привлекает интеллектуальной глубиной — четкая и ярко выраженная мысль всегда на первом плане. В. то же время это ничуть не приглушает эмоционального накала. Оркестровая и вокальная фактура исключительно богата, красочна. И вместе с тем для выражения огромных страстей, острых ситуаций автор всегда использует скупые, лаконичные выразительные средства. Кстати говоря, этому соответствует и строгость художественного оформления спектакля.

«Эдип» звучит в великолепном исполнении очень ровного состава солистов, которым мастерски руководит дирижер Михай Бредичану. Мне трудно выделить кого-либо из певцов: под стать исполнителю заглавной роли Д. Оханесяну его партнеры — Д. Иордэкеску, Л. Конья, Е. Черней, З. Палли и другие. Все они не только замечательные вокалисты, но и первоклассные актеры.

Из других спектаклей нельзя не отметить оперу «Пеллеас и Мелизанда» Дебюсси; ее премьера была специально подготовлена к фестивалю. Опера поставлена на языке подлинника, которым румынские артисты владеют в совершенстве. Важную роль в спектакле играет световое оформление, как бы сливающееся с музыкой Дебюсси.

Концертные программы фестиваля блистали множеством крупнейших имен. В Бухарест приехали Герберт фон Караян с оркестром Венской филармонии, наши старые знакомые Андре Клюитенс и Зубин Мета; среди солистов были Артур Рубинштейн и Джон Огдон, скрипач Генрик Шеринг, виолончелист Гаспар Кассадо, певец Ким Борг. С большим успехом прошли выступления балетной труппы Большого театра, показавшей «Лебединое озеро», «Каменный цветок» и концертную программу. Кстати говоря, многие из гостей, а также лауреаты конкурса гастролировали и за пределами столицы — в Клуже, Яссах, Плоешти и других городах страны. Это расширило рамки фестиваля, сделало его поистине общенациональным, тем более что в фестивальных концертах приняли участие все лучшие артистические силы Румынии. Среди них были симфонические оркестры филармонии, радио и кинематографии, хоры, певцы и инструменталисты.

Каковы наиболее яркие впечатления? На этот вопрос даже трудно ответить, так много было интересного и запомнившегося. С большим вниманием слушал я произведения румынских композиторов, которые включались почти во все программы. Каждое исполненное произведение Энеску обогащало наше представление об этом классике румынской музыки. В концертах прозвучали его симфонии и сюиты, знаменитые рапсодии и камерные произведения. Из сочинений современных авторов я хотел бы прежде всего отметить блестяще инструментованную и увлекательную по музыке сюиту из балета «Возвращение из глубин» патриарха румынской музыки Михая Жоры. Очень интересной показалась мне также Симфониетта Иона Думитреску, порадовал богатством мысли и мастерством в своем Концерте для виолончели с оркестром Анатоль Виеру; успех сопровождал и исполнение Дивертисмента для струнного оркестра и двух кларнетов Думитру Капояну.

Посещение фестивальных концертов почти каждый раз доставляло мне большое художественное наслаждение. Я с восхищением вспоминаю одухотворенное исполнение Шерингом Скрипичного концерта Чайковского, встречи с тонким артистом и замечательным человеком Гаспаром Кассадо, любимца москвичей Джона Огдона, с блеском сыгравшего «Рапсодию на тему Паганини» Рахманинова. Стоит ли рассказывать об артистических триумфах Артура Рубинштейна и Герберта Караяна! Ведь получилось так, что они сразу же после фестиваля выступили в Москве.

Мне хочется воспользоваться случаем и еще раз поблагодарить румынских артистов — скрипача Штефана Руху, дирижера Пауля Попеску и симфонический оркестр кинематографии за исполнение моего Концерта для скрипки с оркестром.

Встречи и беседы происходили на заседаниях жюри, в концертных и театральных залах. Этой осенью в Бухаресте собралось очень много крупных музыкантов. Кроме участников жюри фортепианного конкурса (их я назвал выше), здесь были композиторы Жорж Орик, Анри Ганьебен, Жан Абсиль, певцы Ева Бандровска-Турска и Христо Брымбаров, дирижер Энрике Гонсалес Мантичи, пианистка Моника Аз, скрипач Реми Принчипе и многие другие — как в качестве членов жюри, так и в качестве почетных гостей. И конечно, много часов провели мы вместе с румынскими друзьями, обсуждая проблемы современного музыкального творчества и вопросы дальнейшего укрепления творческих контактов между нашими композиторскими организациями. Румынские музыканты принимали нас, советских гостей, очень тепло.

Фестиваль и конкурс имени Джордже Энеску вызвали огромный интерес румынской общественности. По утрам в дни конкурсных прослушиваний и каждый вечер во время концертов и спектаклей залы Бухареста и других городов были заполнены до отказа. Большое внимание музыкальному празднику уделяла и печать. В дни фестиваля в бухарестских книжных и музыкальных магазинах появились интересные новинки — книги, ноты, пластинки. Среди них — книга П. Брынкуша и Н. Кэлиною «Музыка в Румынии после 23 августа 1944 года» (она рассказывает о большом пути, пройденном румынским музыкальным искусством после освобождения страны), пластинки с записью многих симфонических и камерных произведений Энеску. Специально к фестивалю фирма «Электрекорд» выпустила полную запись оперы «Эдип», к которой приложена брошюра, написанная академиком М. Жорой.

Своеобразным эпиграфом к нынешнему фестивалю кажутся мне слова Джордже Энеску: «Человечество должно научиться быть счастливым; художник раскрывает человечеству путь к гармонии, которая дает счастье и мир».

«Музыкальная жизнь», 1964, № 22

Встреча с американским балетом

Очень приятно видеть в Москве одну из известнейших во всем мире труппу американского театра «Нью-Йорк сити балет». В первой программе, показанной на сцене Большого театра 9 октября, представлены балеты на музыку П. Чайковского и И. Стравинского, М. Гулда и Ю. Кэя.

Первое впечатление от спектакля наших американских гостей — безукоризненная классическая техника, которой блестяще владеют артисты. Видимо, это результат серьезной школы классического танца, прививаемой артистам американского балета их руководителем Джорджем Баланчиным.

Кстати, он является воспитанником русской школы классического танца и окончил Ленинградское хореографическое училище.

На мой взгляд, самая удачная постановка у Баланчина — балет «Серенада» (музыка Чайковского), поставленный в традициях классической романтики. В «Серенаде» наиболее ярко выражена индивидуальность балетмейстерского почерка, творческая фантазия Баланчина.

Другой балет — «Игры» (музыка М. Гулда) — поставлен балетмейстером Д. Роббинсом. Это как бы своеобразные игры американской молодежи — озорные, шаловливые, пронизанные юмором. Танцы балета динамичны, одно сложное движение сменяется другим, еще более трудным.

С чистой классикой соседствует и легковесное зрелище — «Симфония дальнего Запада» (музыка Ю. Кэя). Хорошо ли, что на танцевальных движениях в основном эстрадного характера строится несколько вольных картин, которые, по мысли их постановщика Д. Баланчина, передают своеобразие жизни западных провинций США с ковбоями и «герлс»? Разнохарактерность репертуара вызывает некоторое удивление.

Руководитель американского балета Д. Баланчин отказывается от практики выделения и выпячивания «звезд» в своей труппе. Поэтому мы и не даем оценки отдельным крупным мастерам танца. Этот метод, по моему композиторскому мнению, заслуживает внимания. Музыка в балете беспрерывно течет, сохраняя логику своего развития. Д. Баланчин в своей творческой практике придерживается принципа бессюжетности. Однако, мне кажется, без сюжета не может быть подлинного эмоционального искусства.

Москвичи так же радушно встретили первый спектакль наших гостей из США, как горячо и радушно американцы встречают у себя в эти дни балет Большого театра.

«Известия», 1962, 10 октября

После успешных гастролей

География моих выступлений обширна. Нью-Йорк и Чикаго, Вашингтон и Канзас-Сити, Детройт и Индианополис, 16 концертов. Я исполнял свои произведения, в том числе Первую и Вторую симфонии; солисткой в Рапсодии для виолончели с оркестром была молодая Каринэ Георгиан.

Запомнился концерт в Вашингтоне, где присутствовали многие музыкальные деятели, видные представители творческой интеллигенции. Приходилось часто выступать на пресс-конференциях. Вопросы задавали самые разные, в основном интересовались музыкальным образованием в нашей стране, развитием национальной культуры в советских республиках.

Много встреч было у меня и с соотечественниками, проживающими в Соединенных Штатах Америки. На одной из них я увиделся с давно знакомым всем нам кинорежиссером Рубеном Мамуляном, там же были известные певцы, актеры, музыканты, журналисты. Они проявляли глубокий интерес к Советской Армении, к ее культуре.

Вспоминаются интересные встречи с такими выдающимися деятелями американского искусства, как дирижер Л. Стоковский, композиторы С. Барбер и А. Копленд, пианисты А. Рубинштейн, В. Клиберн, хореограф Дж. Баланчин. В театре у Баланчина я с удовольствием посмотрел в его постановке «Дон-Кихота» с новой музыкой Н. Д. Набокова. Дж. Баланчин обратился ко мне с просьбой написать грузинскую сюиту для его труппы.

Среди памятных встреч — прием у генерального секретаря ООН У Тана, устроенный в связи с моим приездом, на котором мы говорили о высокой миссии искусства, в частности музыки, объединяющей людей доброй воли, утверждающей идеалы гуманизма и дружбы между народами. У Тан попросил меня написать сочинение, в котором нашли бы отражение эти темы. Мне хочется выполнить пожелание, тем более что эти идеи близки сердцу советского народа.

Несмотря на занятость концертами, мне удалось многое увидеть, побывать во многих музеях. Конечно, многообразные и пестрые впечатления еще не улеглись. Среди наиболее ярких впечатлений — посещение Бостонской картинной галереи, Библиотеки конгресса в Вашингтоне, выставки современной живописи.

С удовлетворением хочу отметить, что поездка прошла успешно. Я встретился с глубокими ценителями музыкального искусства, которые знают и любят нашу советскую музыку. Американская публика очень чуткая, тонкая, и я с благодарностью вспоминаю своих слушателей.

«Коммунист» (Ереван), 1968, 21 марта

[Статьи о Латинской Америке]