Ставка - жизнь и весь мир в придачу

Глава 12

После короткого разговора с Сережей, мы переместились в его кабинет. Там я быстренько пролистал материалы на двойников. Кандидатур было двое. Некий Артур Жильцов и Владимир Панарин. Посмотрел видео с краткими пробами актеров. Каждый в двух словах, рассказывал о себе и демонстрировал таланты, показывая пародии на знаменитых артистов кино. Я выбрал Володю. Парень всего на год старше меня, рост такой же, даже фигурой чем-то похож: крепкий, худой и жилистый. Обаятельный, с веселой искоркой в глазах, и к тому же явно талантливее своего оппонента. Поочередно изобразил знаменитую «гайдаевскую» тройку: Труса, Балбеса и Бывалого так что даже я не удержался и заржал во весь голос. Особенно удалась пародия на Миронова в образе «мистера Феста» — получилась идеально похожей на оригинал.

Артур сыграл студента «Шурика» и «Д’Артаньяна» похуже. Хотя вопли «каналья» и «тысяча чертей» у него, несомненно, вышли почти как у Боярского и непроизвольно вызвали улыбку.

— Панарин лучше, — вынес вердикт я.

— Тоже так думаю, — улыбнулся начальник СБ. — Мне он понравился больше. И как актёр, и вообще. За полторы тысячи готов неделю быть тобой. Я аккуратно с ним поговорил. Рисковать не боится. Парню нужны деньги. Единственное, что просит, некоторое время провести с тобой. Ему нужно присмотреться к тебе, скопировать жесты, манеры, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Как ты себе это представляешь? — я прищурился, с интересом рассматривая Сергея.

— Очень просто. Сеня, гример, немного изменит ему внешность. Завтра после обеда приедет, и будет до вечера с тобой, как охранник.

— Хорошо, — вздохнул я. — Договорились…

Вернулся в кабинет и быстро переговорил с ожидавшим меня в приемной Дмитрием Федоровичем. Все мои вопросы с поездкой в ГДР были решены. Согласно соглашению между СССР и ГДР семьдесят девятого года посетить страну можно было по общегражданскому заграничному паспорту. Чекист подчеркнул, что могу взять одного или двух спутников. Я решил лететь с Олегом. Десантник уже оправился от ранения и вполне мог составить мне компанию. После возвращения, я вместе с секретарем, Александром, Арменом и с тем же Олегом должен был вылететь в США. Сразу дал команду Анне и Ирочке, связаться с бухгалтерией и решить вопрос с покупкой авиабилета в ГДР. Вылетать планировал через день-два.

Позвонил Герману, сказал, что заеду позже и, несмотря на ворчание начальника СБ, о «демаскировке», уселся в находившийся на стоянке «БМВ» и в сопровождении Артёма, Васи, Ивана и восьми сотрудников на «девятке» и «шестерке» помчался к Левону Суреновичу.

Возле дома патриарха было шумно. Стояли машины, оживленно переговаривались, собравшись в кучки люди. Я разглядел нашего проводника Зураба, Аршака, Микаэла, Ованеса, Гагика, Никола, Зураба, с сыновьями и ещё нескольких человек, три года назад вместе с нами, участвовавших почти три года назад в бойне возле мельницы. Приоткрыл окошко, и помахал им рукой. Насторожившиеся при нашем приближении мужчины расслабились и расступились, открывая путь к распахнутым воротам.

Во дворе обнаружились хмурые Баграм и Гурам, ещё с парочкой крепких мужиков. Судя по топорщившимся в поясе пиджакам, и непроизвольно дернувшимся рукам, они явно были со стволами.

Мужчины встретили меня сдержанно, без обычной кавказской пылкости и радушия. Обстановка не располагала. Я поздоровался со всеми знакомыми, обнялся с Гурамом и Баграмом и сразу спросил:

— Как там Ашот? Я могу его видеть?

— Спит он, — хмуро ответил Гурам. — Рубен Ваганович ему после осмотра снотворное вколол, чтобы восстановился.

— Ваш врач? — поинтересовался я.

— Да. Старый друг Левона Суреновича, хирург, профессор медицины, — пояснил Баграм. — Парон попросил осмотреть внука. Рубен Ваганович сразу примчался. Посмотрел, сказал рана пустяковая, ничего важного не задето. Но крови Ашот немного потерял, и ему снотворное вкололи, чтобы восстановился.

— Михаил, — окликнул знакомый женский голос.

Я повернулся и увидел Егине, стоящую у приоткрытой двери на пороге дома.

— Левон Суренович ждёт, — негромко, но твердо напомнила женщина.

— Иду, — кивнул я. Гурам и Баграм расступились и я поднялся по ступенькам. Егине чуть отошла и посторонилась, пропуская внутрь.

Левон Суренович ожидал меня в гостиной. Как и раньше, он сидел на своем огромном стуле-троне,рассеянно листал зеленый томик Чехова, но судя по отсутствующему, скользящему мимо взгляду, мыслями находился далеко. Когда мы зашли, он встрепенулся, отложил книгу в сторону, поднял на меня глаза.

— Здравствуй, Миша-джан.

«Как он постарел», — поразился я. Лицо старика чуть расплылось и обвисло, резко проявились морщины на лбу, у уголков век волнообразными глубокими линиями обозначились гусиные лапки, а снизу под глазами напухли отечные мешки. Всегда выразительный, живой и лучащийся весельем взгляд поблек, стал тусклым и усталым.

— Здравствуйте, парон, — я уважительно склонил голову.

— Присаживайся, — Левон Суренович указал ладонью на стул напротив.

Я неторопливо уселся и замер, ожидая продолжения.

— Ты уже наверняка знаешь, что произошло? — патриарх вздохнул.

— Конечно, — подтвердил я. — Во всех подробностях.

— Это надо прекращать, — сухо заметил Левон Суренович.

— Согласен, — кивнул я. — Надо.

— Уже знаешь, кто исполнители? — поинтересовался Барсамян-старший.

— Знаю, — подтвердил я. — Некий Барин, со своими дружками. Обычно я о таких делах не рассказываю, но с вами поделюсь. После первого покушения мы захватили двоих — девчонку и одного из бандитов. Их отвезли в надежное место и разговорили. Сейчас по местам возможного нахождения отморозков, поехали наши сотрудники. Но боюсь, бандиты не дураки и вполне предугадали такой шаг. Шанс что их там накроют небольшой. Вы, кстати, тоже пообещали поговорить со своим знакомым, к которому предположительно обратился Патаркацишвили.

— Я поговорил, — бесцветным голосом подтвердил патриарх. — Шалва подтвердил. Бадри действительно к нему обращался. Он не знал, что будет открыта охота на моего внука, поэтому встречу организовал. Сдавать Барина отказался. После сегодняшнего покушения, я договорился о новой встрече. Она будет через пару часов.

Патриарх пару секунд помолчал и неожиданно спросил:

— Сколько у тебя людей, которым ты можешь стопроцентно доверять?

— Стопроцентно? — переспросил я и сразу ответил: — Всем с кем начинал: Саня, Олег, Вова, Герман, Денис. В моих охранниках Иване и Артёме тоже уверен. А что?

— Разговор с Шалвой будет тяжелый, — пояснил патриарх. — Я хочу, чтобы он сдал Барина, вызвал на встречу, а мы там его с дружками и прихлопнем. Буду на него давить, есть у меня пара козырей в кармане. Но Шалва — авторитетный законник. В последнее время высоко взлетел. Предугадать, его реакцию не берусь. Барина он опасается, и в то же время, дает ему заказы, зарабатывает на нем деньги. В нашу первую встречу дал мне ясно понять, что вмешиваться не будет. Если бы раньше ему сказал, не организовывал встречу Бадри с Барином, а так уже заказ приняли, деньги взяли. Нельзя исключать, что в процессе разговора, он может психануть и решить избавиться от меня. С другой стороны, я не хочу, чтобы много людей об этом знало. Всякое может случиться, если ситуация выйдет из-под контроля, придется решать с Шалвой. Кто-то случайно проболтается, или хоть одно лишнее слово скажет, возможны проблемы с ворами. А я их не хочу. Если воровская сходка даст добро на мое устранение, будет очень плохо…

Левон Суренович замолчал, давая возможность осмыслить сказанное. В моей голове начали складываться первые штрихи плана.

— Поедем на разговор вместе, — твердо заявил я. — Но сначала, ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Вы говорили, что Шалва ваш должник. Расскажите подробно об этом, пожалуйста. И о ваших козырях тоже. Второй момент, который меня интересует: место встречи и количество бойцов у противника.

Шалва жил в ближнем Подмосковье, в частном доме, расположенном на окраине Люберец.

Наш кортеж остановился в паре километров от жилья старого вора. Головную машину, белоснежную двадцать четвертую «волгу», вел Баграм, рядом с ним уселся хмурый Гурам, сзади Левон Суренович и седой Микаэл. ППШ он предусмотрительно спрятал в багажнике, замаскировав ящиками с воняющими коровьими потрохами и сгнившими овощами. А на подъезде к дому вора переложил вниз под переднее сиденье.

Со мной поехали Артем и Иван. Васю я пересадил к остальным телохранителям, велел им стоять подальше от нас на повороте, в полутора километрах от леса, в котором мы спрятались, и в случае команды по рации, прийти на помощь. По пути присоединились, вызванные из офиса Саня, Вова, Денис и Сергей. Раненного в Америке и уже пошедшего на поправку десантника, я решил не беспокоить. Приехал Герман со своими заместителями и Николаем, откликнувшийся на мою просьбу. Инженер прилепил мне пластырь с подслушивающим устройством, обернутым в марлю, кратко проинструктировал, провел тест, которым остался доволен. Воха поделился поясом, созданным знакомыми умельцами — в металлической пряжке спрятался лепесток-лезвие, а сама она снималась одним движением, превращаясь в кастет с миниатюрным кинжалом. Пару раз даже потренировался выхватывать спрятанное оружие. Получалось отлично, часть пряжки выщелкивалась из замка одним движением.

С Сергеем и Германом кратко проработал возможные варианты событий и действия, в случае развития негативных сценариев. Затем проинструктировал бойцов, отмел возражения начальника СБ, предложившего поехать вместо меня, пересел в машину к Левону Суреновичу.

Дом Шалвы, вопреки ожиданиям, оказался неказистым, с покосившимся забором, фасадом, нуждавшимся в побелке и рассохшимся чердаком из почерневших от времени досок. За два с лишним года поездок по Кавказу я повидал множество солидных особняков местных «деловых», а тут авторитетный человек и живет в каком-то сарае…

— Он — вор старой формации, — пояснил патриарх, заметивший мой удивленный взгляд. — Поверь, влияния и денег у него хватает. Просто не хочет выставлять свои возможности напоказ, считает, что вор должен быть скромным и неприхотливым в быту.

Рядом с домом Шалвы стоял «четыреста двенадцатый москвич» морковного цвета. Когда мы подъехали к воротам,сидевший на месте водителя, невысокий паренек лет двадцати выскочил наружу, хлопнув дверцей. Второй звероподобный детина с огромной лысой башкой остался на месте, сверля нас подозрительным взглядом.

Паренек пижонски надвинул кепочку ещё больше на глаза и, лениво перекатывая спичку с одного уголка губ на другой, двинулся к нам. Постучал пальцами по окну. Левон Суренович крутнул ручку и стекло поехало вниз.

— Наше вам с кисточкой, — чуть издевательски поздоровался паренек. — К Шалве пожаловали?

— К нему, — сухо ответил патриарх. — Он должен нас ждать. Скажи, Барсамян приехал.

Как же, знаем, — осклабился босяк. — Сейчас пахану доложу.

Он подошел к невысокой калитке, оттолкнул железную дверку и быстро пошел ко входу дома. Скрылся внутри, минуту отсутствовал, потом появился на пороге, махнул рукой и крикнул:

— Шалва приглашает Левона пройти. Может взять с собой одного кента, как договорено. Остальные пусть в тачке попарятся.

— Идем, — патриарх кивнул на дом.

Мы вылезли из машины вдвоем, одновременно хлопнув дверьми. Первым к калитке успел я. Толкнул железную дверку и она, жалобно скрипнув, распахнулась. Уважительно посторонился, пропуская Левона Суреновича вперед. Патриарх с достоинством кивнул и зашел во двор. Я последовал за ним.

В коридоре нас встретили паренек и огромный громила, такой же массивный и мордастый, как и его напарник, оставшийся в машине.

— Прошу пардону, — криво усмехнулся урка в кепке. — Надо вас немного обшманать. Если с собой волыны или перья[13], лучше сдайте сразу, чтобы вопросов не возникло. Только не дергайтесь. Здесь надежно как в швейцарском банке, после терки заберете обратно.

— Нет у нас никакого оружия, — патриарх поднял руки, — Проверяйте.

Паренек охлопал Барсамяна, не поленился даже проверить полы брюк. Громила ладонями обстучал меня.

— Проходите уважаемый, — урка пропустил Левона и притормозил меня выставленной ладонью.

— Может с нами почифиришь[14]? Сушками похрустим, о делишках пацанских побазарим. А они сами перетрут?

— Нет, — отказался я. — Мне нужно к Шалве.

— Он со мной, — добавил Барсамян. — С Шалвой договорено.

— Жиган, — раздался надтреснутый старческий голос из дома. — Не барагозь. Пропусти гостей.

— Как скажешь, Шалва, — бандит пожал плечами, отошел в сторону, распахнул дверь, ведущую во внутренние помещения, и издевательски поклонился:

— Прошу, гости дорогие!

В большой комнате царил полумрак. Большие шторы из плотной ткани, закрывали окна, не пропуская солнечный свет. В центре развалился в огромном мягком кресле полный седой дядька с пледом на коленях… Обвисшие брыли делали его похожим на печального бульдога, поредевшие, ещё кокетливо курчавящиеся белоснежные волосы выглядели комично. Но желание веселиться пропало сразу, как только увидел глаза вора. Холодные, настороженные как у хищника, перед прыжком на очередную жертву.

В татуированных пальцах дымилась сигарета, на журнальном столике рядом находилась початая бутылка коньяка, наполовину наполненный пузатый бокал и круглая хрустальная пепельница.

«От звонка до звонка сидел, и в Крестах чалился», — сделал вывод я, разглядев заштрихованный перстень и второй с крестом.

— Приветствую, батоно Левон, — буркнул Шалва.

— И тебе доброго здравия, батоно Шалва, — откликнулся патриарх.

— Это кто с тобой? — пронзительный колючий взгляд прошелся по мне. Я никогда не был трусом, но на секунду стало не по себе.

— Мой друг и компаньон внука, Михаил Елизаров, — представил Барсамян.

Я молча кивнул.

— Понятно, — царственно кивнул вор и показал рукой на стоящие напротив два кресла поменьше. — Присаживайтесь.

Подождал, когда мы расселись, пыхнул сигареткой, барственно оставив мизинец, выдохнул клуб сизого дыма и поинтересовался:

— Ко мне зачем приехали?

— Поговорить, — невозмутимо ответил патриарх. — Сегодня утром Барин со своими сявками стрелял и ранил моего внука, и я хочу с него за это спросить.

— Я здесь причем? — прищурился Шалва. — Тебе надо, ты и спрашивай. От меня чего хочешь? Сказал уже, впрягаться не буду. Барин в своем праве, заказ отрабатывает.

— Шалва, ты же понимаешь, если с Ашотом что-то случится, мне будет плевать, кто стрелял, кто передал заказ, кто платил деньги, — ласково напомнил Левон. — Под раздачу попадут все.

— Ты мне предъявляешь? — вор приподнялся с кресла и немигающим взглядом впился в лицо Барсамяна.

— Пока нет, — лаконично ответил патриарх. — Предупреждаю. Я тебя в Мордовской колонии прикрыл. Теперь твоя очередь отдавать долг.

Минуту вор напряженно сверлил взглядом патриарха. Барсамян остался спокойным и внешне невозмутимым.

Наконец Шалва снова откинулся на спинку кресла.

— Я никогда и никого не сдавал, — глухо ответил он. — Извини, Левон, ничем помочь не могу.

— Тогда и ты извини, — горько усмехнулся Левон Суренович. — В Мордовии я за тебя вписался по молодости, верил, что ты не при делах. Сейчас не стану. Буквально на днях пересекся с Сеней Козырем, помнишь такого? Он мои подозрения подтвердил.

— Ты меня случаем на понт голимый не берешь, мил человек? — скривился Шалва. — Козырь давно должен был в ящик сыграть.

— Живой он, — невозмутимо сообщил Левон Суренович. — Постарел Сеня, правда, так от этого никто не застрахован. Я его подогрел малость, лепилу толкового подогнал. Записал он обращение к братве, и раскрыл все детали похищения общака и убийства Тимохи.

— Думаешь, ему поверят, по происшествии стольких лет? — криво усмехнулся вор.

— Поверят, не поверят, а кипиш серьезный поднимется, — многозначительно заметил патриарх. — И твои враги этим воспользуются. С меня взятки гладки, я правду сказал. Но это не отменяет того, что ты обо всем договорился заранее, и делал себе алиби в лазарете.

Шалва подобрался, глянул хищно, вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла:

— Зря ты так, батоно Левон, ой зря, — прошипел он. — Не получится у нас сегодня разговора. Барина я в любом случае не сдам. Четыре года с ним работал. Пацаны, залетайте!

Я начал действовать одновременно с последними словами вора. Вскочил, подхватил журнальный столик, и когда дверь с грохотом распахнулась, метнул в его в бандитов со всем содержимым. На долю секунды успел зафиксировать появившегося на пороге Жигана с поблескивающим черным воронением «ТТ», сзади маячил громила с маузером «К96», казавшимся игрушечным в огромной лапище. Но ничего сделать они не успели.

Хрустальная пепельница, бутылка и бокал с громким звоном разлетелись о стену, брызнув прозрачными осколками, оставив расплывающееся темное пятно на бумажных обоях. Журнальный столик ракетой врезался в бандитов и почти снес невысокого худощавого Жигана, повалившегося спиной на здоровяка.

Приподнявшийся в кресле Шалва щелчком бросил в меня бычок и резко опустил руку вниз, отбросив одеяло. Инстинктивно отдернул голову, чудом увернувшись от оставляющей дымный след сигареты.

Сидящий рядом Барсамян с силой дернул за руку. Поддавшись рывку, резко сместился вправо. И вовремя, блестящее лезвие финки просвистело рядом, обдав меня слабой воздушной волной. Вспороло ткань кресла, сразу вспучившимся желтыми квадратиками поролона и пучками ваты, и застыло, наполовину воткнувшись в спинку.

Патриарх подхватил стоящий рядом стул, целясь в восстанавливающих равновесие бандитов, а я запустил руку к поясу. Еле слышно щелкнула пряжка, металлическое ложе легло в ладонь. Шалва уже почти встал, запустил волосатую руку под подушку кресла, но больше ничего не успел. Я врезался в него, расшибая лбом переносицу и опрокидывая обратно.

Треск ломающейся древесины раздался почти одновременно с выстрелом.

— Дернетесь, порешу пахана, — рыкнул я, прижимая лепесток клинка к морщинистому горлу вора. По кадыку, пятная белоснежную рубашку, медленно потекла жирная капля крови.

Я рывком поднял Шалву, оказавшись за ним, и придерживая одной рукой нож у горла, другой пошарил под подушкой. Нащупал ребристую рукоять пистолета, ухмыльнулся, щелкнул флажком предохранителя и направил «макаров» на растерявшихся бандитов.

— Левон Суренович, станьте сзади.

Барсамян молча, одним плавным движением переместился за мою спину.

«Хорошо двигается для старикана», — машинально отметил я

— Не кипешуй, фраерок, иначе я тебя на куски порежу, — прохрипел Жиган, пытаясь поймать меня на прицел «ТТ». Получалось у него плохо, я буквально прилип к Шалве, спрятавшись за грузной фигурой вора.

— Скажи своим сявкам, чтобы бросили волыны, иначе завалю, — рявкнул я, и лезвие клинка вспороло кожу на подбородке грузина. Вторая жирная красная капля медленно потекла вниз по дряблой коже, оставляя кровавую дорожку.

— Не шмалять, — прохрипел Шалва, — Делайте, что он говорит.

Жиган сплюнул, но подчинился. Бросил пистолет. Здоровяк последовал его примеру. Внезапно грохнул выстрел, затем ещё один. В проеме, через открытую входную дверь, было видно, как с громким лязгом отлетела в сторону калитка и во двор ворвались несколько человек с пистолетами и ППШ. Откуда-то сбоку навстречу метнулся долговязый тип в байковой рубахе, но сразу оценив обстановку, отбросил револьвер в траву с истерическим криком:

— Ваша взяла, банкуйте, суки!

Микаэл, не останавливаясь, рубанул прикладом «папаши» по хребту типа, Денис с другой стороны добавил рукоятью «ТТ» по макушке и бандит распростерся на траве, раскинув руки.

В комнату ворвались Герман, Леха, Воха, Сергей. За ними проскользнул Денис. Микаэл с «папашей» остался во дворе. Жигана и здоровяка за считанные секунды уложили рожами вниз на потертый ковер.

— Парни, уберите этих отсюда подальше, — попросил я. — И дверь за собой закройте. Нам нужно поговорить. Втроем.

— Секунду, — пообещал Сергей.

Бандитов подняли и под дулами пистолетов выволокли наружу.

— Что теперь? — прохрипел Шалва, когда за ребятами закрылась дверь. — Завалите?

— Если договоримся, нет, — я оттолкнул от себя вора, сразу начавшего ощупывать окровавленное горло и подбородок.

— Потому и приехал вместе с Левоном Суреновичем, чтобы сделать предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Но ты слишком резво начал, не дал мне и слова сказать.

— Какое предложение? — поинтересовался грузин, хмуро зыркнув из-под насупленных лохматых бровей.

— Левон Суренович рассказал мне, в чем состоит твой долг. Сорок лет назад в Мордовской колонии, трое отморозков совершили рывок. Но не пустыми, грохнули положенца — Тимоху, и прихватили общак. Ты кентовался с ними и входил в ближний круг положенца. Естественно, Саня Чума, взявший зону вместо покойного Тимохи, подозревал в первую очередь тебя. Хотел после больнички, вызвать на разбор и завалить прямо в мастерской. Спас Левон Суренович, лежавший с тобой в лазарете. Он поручился за тебя, сказал: Шалва валялся несколько дней с высокой температурой и участвовать в этих раскладах никак не мог. Помнишь? Фактически, спас тебя от смерти. Помнишь?

— Помню, — буркнул Шалва, продолжая смотреть исподлобья.

— А сейчас один из отморозков готов свидетельствовать против тебя, — ухмыльнулся я. — Уже записал видео с обвинениями. Но есть отличный выход, который устроит всех.

— Какой выход? — насторожился вор.

— Очень простой. Ты назначаешь встречу Барину и его отморозкам для беседы, мы его ликвидируем. Я плачу тебе за это сто тысяч. Можешь оставить их себе, но я бы порекомендовал сделать по-другому.

— Как? — в глазах Шалвы зажегся огонек интереса.

— Выстроить такую комбинацию, будто это деньги общака Тимохи, ты их нашел и возвращаешь братве. Конечно, не в дореформенных никому не нужных рублях, а современных, у беспредельщиков или их наследников. Тогда же вариантов много было, деньги менялись без ограничений, и вложить можно было в золото, например. Впрочем, не мне тебя учить. Тебе же ещё с этой суммы останется. Можно часть отдать или не все отдать, все равно братва спасибо скажет, когда бабки на грев пойдут. Там же не такие большие деньги были?

— Нет, — нехотя признался грузин. — Не такие.

— Вот, поднимешь свой авторитет у воров и правильных бродяг, тебе же эти бабки сторицей вернутся через короткое время. Со своей стороны гарантируем, Козырь предъявы кидать не будет. Но видео останется у нас для подстраховки. Если ты ничего не выкинешь, мы через полгода подарим тебе кассету, или сожжем её в твоем присутствии.

Вор задумался.

— Ты пойми, я пробивал ситуацию, Барин и его дружки одни на льдине, закон не чтут, на благо воровское[15] не отстегивают, — проникновенно добавил Левон Суренович. — Их многие правильные люди ищут, чтобы за беспредел спросить. Те же цеховики и кооператоры, которых они брали на гоп-стоп и валили, на серьезных людей работали. Им Барин с дружками схемы поломали, дохода лишили, деляг по беспределу завалили, которым защиту обещали. Ваня Сибирский, Резо, Кореец очень хотят в глаза этим отморозкам посмотреть. Даже у моего друга Абхаза большие вопросы к Барину имеются. Узнают, что ты с ними в долях, предъявят. Зачем тебе этот гемор? Бешеных собак рано или поздно пристреливают, пока они не перегрызли горло хозяину.

— Где гарантии, что вы уничтожите кассету, и Козырь больше не возникнет с предъявами? — мрачно поинтересовался вор.

— Мое слово, — с достоинством ответил патриарх. — Я его никогда не нарушал. Как и ты, впрочем.

— Сначала покажи, кассету, — потребовал Шалва. — Я должен быть уверен, что ты не толкаешь фуфло.

— Запросто, — ухмыльнулся Барсамян. — Копия у меня в машине лежит. Минутку.

Он подошел к двери и крикнул:

— Парни, достаньте и принесите видеокамеру из багажника.

Через пару минут в комнату вошел мрачный Гурам, вручил компактную видеокамеру «Сони» и молча удалился.

— Вот смотри, — довольный Барсамян одним движением развернул дисплей к вору и включил воспроизведение. На маленьком экране появился худой дед, лет семидесяти. Нервно сглотнул морщинистым кадыком и хриплым голосом начал:

— Приветствую, бродяги. Мне недолго уже осталось. Не хочу брать грех на душу и уйти не повинившись перед правильными арестантами за свой грех тридцатилетней давности…

В глазах вора что-то дрогнуло, но уже в следующее мгновение лицо стало невозмутимым. С тем же каменным выражением грузин выслушал всю исповедь Козыря. Даже когда Козырь рассказывал, как он сдал все расклады, поведал, куда Тимоха прячет общак, оно оставалось отстраненно-равнодушным. Когда дед перешел к рассказу, как они убивали положенца, вор не выдержал, рявкнул:

— Хватит.

Патриарх нажал «стоп» и вкрадчиво уточнил:

Так что, договорились?

Минуту Шалва молчал, о чем-то напряженно думая. Потом вздохнул и махнул рукой.

— Ладно, договорились. Я согласен. Сдам вам Барина.

— Слово даешь? — настойчиво уточнил Левон Суренович.

— Даю! — буркнул насупившийся вор.