Стеклянный дом

9

Ровно в десять утра я паркуюсь на том же самом месте, перед гаражом Баркли. Помимо моей здесь еще несколько машин, включая фургон с логотипом компании «Перфектли сизонд».

Механический шум громко оповещает о строительстве, происходящем в задней части дома. Но отсюда ничего не видно. Меня так и тянет пойти туда, но пока еще рановато отклоняться от установленного протокола. Сначала необходимо встретиться с Иэном и задать ему несколько провокационных вопросов. Ему они не понравятся, но его реакция поможет мне понять, насколько он управляет своими эмоциями.

Я поднимаюсь на крыльцо и нажимаю кнопку звонка. На этот раз дверь открывается спустя минуту. И я впервые вижу Иэна Баркли.

Мое первое впечатление: в жизни он лучше, чем на фотографиях. Это высокий, стройный мужчина с резкими чертами лица и волевым подбородком. Его густые рыжеватые волосы чуть взъерошены, будто он только что провел по ним рукой. На нем простая черная рубашка «Хенли» и поношенные «левайсы».

В памяти всплывает один из таблоидных заголовков: «Богатая наследница против бедного садовника!»

– Здравствуйте! Вы Стелла? – Он слегка улыбается, и от уголков глаз разбегаются морщинки, что делает его еще более привлекательным.

– Да, это я. Приятно познакомиться, Иэн.

– Входите.

Дверь широко распахивается, я переступаю порог и замечаю, что хозяин дома встречает меня без обуви, в носках. Он точно не такой официозный, как супруга.

– Спасибо, что пришли, – говорит Иэн.

В этом плане они с Бет похожи. Его слова звучат так, будто мое появление здесь – полностью его заслуга.

– Это моя работа, – отвечаю я беззаботным тоном, хотя намерение у меня самое твердое – отстаивать интересы Роуз, и ничьи больше.

– Итак… – Он широко разводит руками, будто вопрошая. – Хотите поговорить в моем кабинете?

Именно там. Я хочу увидеть, где якобы находился Иэн в момент смерти Тины.

– Да!

Он поворачивается и ведет меня к лестнице. Не могу удержаться и снова рассматриваю все фотографии Роуз по пути на второй этаж. Кто и зачем убрал все стекла из рамок?

И снова меня охватывает тяжелое чувство, я словно падаю в удушающие объятия клаустрофобии. Пытаюсь сглотнуть, но во рту сухо.

На площадке Иэн поворачивает направо, к окну, которое выходит на задний двор. Не могу понять, заменили стекло на плексиглас или нет. Вчера вечером читала про этот материал – оказывается, он широко используется. И теперь до меня доходит, почему я едва слышу механический шум снаружи. Старое тонкое стекло не могло подавлять громкие звуки столь же эффективно. Меня так и подмывает спросить Иэна о новых окнах, но интуиция подсказывает, что с этим лучше повременить.

В узком, тускло освещенном коридоре все двери снова закрыты. Еще одна удивительная деталь особняка. Иэн застывает перед первой дверью и, вместо того чтобы открыть ее, лезет в карман джинсов и выуживает кожаный брелок с ключами. Он поворачивает серебристый ключ в новом на вид замке над древней круглой дверной ручкой, и раздается щелчок. Интересно, когда Иэн установил замок?

При таком спорном бракоразводном процессе, как у семьи Баркли, Иэн, наверное, хотел обезопасить свой компьютер и рабочие файлы от любопытных глаз Бет. Однако на ум приходит другое, более мрачное объяснение: Иэну нужно было безопасное место для свиданий с няней Роуз.

Иэн открывает дверь, я медленно вхожу, разглядываю прямоугольную комнату. Посередине – письменный стол, изготовленный, похоже, из старой амбарной двери, в углу – два обтянутых тканью вращающихся кресла, разделенных небольшим круглым столиком. Напротив стола – темно-синий диван.

Не вижу фотографий в рамках или картин. Или пресс-папье. Или настенных часов.

Ничего стеклянного. Мой пульс ускоряется. Заставляю себя успокоиться. Важно зафиксировать каждую деталь этой встречи.

– Я… Ах! – Спохватившись, Иэн показывает на кресла. – Хотите присесть?

– Конечно.

Подхожу к одному из кресел и сажусь. Иэн остается в дверях, будто собирается сбежать. Оцениваю его длинные ноги и спортивное телосложение. Ему потребуется всего несколько секунд, чтобы спуститься по ступенькам к своему кабинету.

– Хотите воды? – предлагает он.

– С удовольствием.

Во рту все еще сухо; кроме того, хочу посмотреть, в чем он принесет воду. Он идет к мини-холодильнику, установленному под стеллажом, открывает его, достает две банки ароматизированной сельтерской.

– С виноградом или лаймом?

– С виноградом.

По-моему, он тянет время. Ну, на его месте любой бы так делал. Отмыться от общественного мнения будет трудно: привлекательный ландшафтный дизайнер из простой семьи женился на богатой наследнице, потом завел интрижку с двадцатишестилетней няней и, возможно, убил ее, а ведь она носила его ребенка.

Много лет я разбиралась в тонкостях разводов и крепко усвоила единственное правило: брак редко разваливается по вине исключительно одного из партнеров. Как правило, обе стороны вносят свой вклад в той или иной степени. Конечно, я не оправдываю измену, но считаю, что она указывает на более глубокие супружеские проблемы.

Кроме того, у самой Бет, вполне вероятно, был десяток интрижек, до того как Иэн начал крутить с Тиной.

Я открываю банку и делаю большой глоток, затем приступаю к делу:

– Понимаю, случай непростой. Однако мне предстоит сделать то, что больше всего отвечает интересам Роуз, а для этого необходимо лучше узнать вас.

У Иэна ходят желваки, он явно стискивает зубы. Но мои слова срабатывают – он наконец садится.

Я спокойно продолжаю:

– Как бы вы описали характер дочери?

Иэн моргает. Может, он думал, что я буду вести себя как папарацци, которые в первые дни после смерти Тины поставили палатки перед воротами и выкрикивали вопросы типа «Это вы толкнули няню?».

– Я всегда говорил, что Роуз подходит ее имя. Она изящная и милая, как роза.

Я ободряюще киваю, отмечая, что он немного расслабляется, когда описывает своего ребенка.

– Она невероятно умная. Гораздо умнее меня в ее возрасте. Она научилась читать, когда ей было три. Сперва я подумал, что она просто запомнила все книги Доктора Сьюза[3], но нет, она на самом деле читала их. Еще она любит музыку – представляете, классику. Моцарта и Бетховена. Даже Вагнера, хотя это композитор для настоящих ценителей. У нее всегда была душа взрослого.

Я вспоминаю торжественное выражение лица Роуз на фотографиях и бархатную ленту для волос в тон закрытому платью. Девочка действительно выглядит старомодно, будто ее перенесли в наш век из прошлого.

Подкидываю Иэну еще несколько безобидных вопросов – о совместном досуге с дочерью, о ее любимых блюдах, о распорядке будних дней… Он отвечает без колебаний, говорит, что она обожает завтрак вместо ужина, особенно вафли и клубнику, любит читать перед сном, засыпает прямо с книгой. Складывается впечатление, что Иэн хорошо знает дочь и ему нравится проводить с ней время. Может, это правда, а может, он хочет, чтобы я в это поверила.

Неожиданно задаю вопрос, которого он боится:

– Расскажите, что произошло между вами и Тиной.

Если честно, я предпочла бы обойтись без омерзительных подробностей. Как и в большинстве случаев, эта измена своими осколками ранила всех вокруг. Вспоминаю натянутую улыбку Бет, ярость Пита и замкнутость Роуз.

Иэн закрывает глаза. На лице отражается боль. И выглядит неподдельной.

– Не могу поверить, что Тины больше нет.

Жду, пока он соберется с духом и продолжит.

– Я уже все рассказал детективу Гарсии, причем несколько раз, но если вы хотите, чтобы я повторил, то без проблем.

– Хочу услышать эту историю от вас, – киваю я.

Детектив из отдела по расследованию убийств Наталия Гарсия – с ней я тоже планирую встретиться – заставила Иэна повторить свою историю несколько раз, чтобы выяснить, есть ли в ней какие-нибудь противоречия или нестыковки. У меня иной подход. Я доверяю своей интуиции, которая меня не подводит. Хочу проверить собственную реакцию на слова Иэна.

– У нас с Тиной сразу возникла обоюдная симпатия. – Иэн погружается в воспоминания. – Она была веселой, жизнерадостной, и Роуз при ней стала веселее. А вот Бет не терпит всяких глупостей. Ей никогда не нравилось, что я корчу дочке рожицы или притворяюсь чудовищем, которое гоняется за ней по детской площадке.

Интересно, насколько сильно Роуз была привязана к Тине, но я не перебиваю Иэна. Он пока еще не ответил на мой вопрос.

– Бет никогда не разрешает Роуз есть фастфуд или сахар в любом виде, за исключением особых случаев. Мне кажется, шоколадный батончик «Херши» или картошка фри – не конец света, поэтому мы с Тиной время от времени покупали их для Роуз, но никогда не рассказывали об этом Бет. И порой чувствовали себя заговорщиками против нее. Звучит ужасно, но это никому не наносило вреда. Пожалуй, меня радовала мысль, что, покупая дочери молочный коктейль за хорошие отметки в школе, я не становился плохим отцом.

Значит, связь Иэна – это не первый его секрет от жены. Изменам часто предшествует то, что границы дозволенного начинают медленно размываться, пока не происходит пересечение самого последнего, важного рубежа.

Иэн сникает, будто смирившись с тем фактом, что тянуть с признанием больше нельзя.

– Однажды вечером Бет была на благотворительном мероприятии, и я, вернувшись с работы, увидел, что Тина готовит ужин для Роуз. Я сказал ей, что сам все приготовлю, она не возражала и осталась с нами. Было легко и здорово. Играла музыка. Пока Тина пыталась сделать из Роуз фанатку Бейонсе, убежала вода из кастрюли с пастой, про которую мы забыли. И знаете что? Апокалипсис не случился. Мы просто посмеялись, взяли губки и все прибрали. Но с Бет все было бы иначе: она восприняла бы это как катастрофу. Обрушила бы на меня обвинения. Так или иначе, день был длинный, и я открыл бутылку вина. Предложил Тине выпить.

Представляю эту картину глазами Бет. Она, должно быть, посчитала, что ее оскорбили, сместили на второй план, заменили. В моей практике было много людей, столкнувшихся с изменой, и этих людей больше всего ранит и приводит в ярость не сам процесс измены. А эмоциональное предательство. К тому же факт участия Роуз сделал ситуацию гораздо более неприятной для Бет. Я также вспоминаю рукопожатие при нашем знакомстве – рука у Бет сильная. Я читала, что Тина была ростом пять футов два дюйма. Бет на семь дюймов выше. Плюс элемент неожиданности: если Тина не видела, как Бет подбегает сзади и вытягивает руки, она наверняка могла при сильном толчке потерять равновесие, разбить хрупкое стекло и выпасть из окна.

Иэн потирает глаза, словно пытаясь стереть картинку, которую рисуют его слова:

– Я пошел наверх и уложил Роуз спать, а когда спустился вниз, Тина успела вымыть посуду. Это не входило в ее обязанности – она и так работала целый день, потому что у Роуз были каникулы. Мне стало приятно, будто она и обо мне позаботилась. Я налил еще вина. Музыка продолжала играть. Звучала песня Джона Мейера. – Руки Иэна замирают. Он поднимает голову, смотрит мне в глаза и кажется искренним. – Я не собирался этого делать. Тина – красивая молодая женщина, но я никогда не рассматривал ее с этой точки зрения. Я не отношусь к парням такого типа.

Киваю в знак согласия. Я пока не знаю, что представляет собой Иэн, поэтому необходимо, чтобы он продолжил свой рассказ.

– Мы с Бет уже больше года спим в разных спальнях. – Иэн делает глоток сельтерской воды. – Мало кто знает об этом. Люди не разглашают такие подробности, рассылая поздравительные открытки. Мы перестали быть парой. У Бет куча всяких комитетов и благотворительных мероприятий, у меня – моя компания. Роуз – единственное, что связывало нас, но мы конфликтовали даже относительно методов воспитания… Когда Тина меня поцеловала, я сначала отстранился, чтобы все это прекратить. Но она снова потянулась ко мне и улыбнулась. Сказала, что давно думала об этом моменте. Затем, ну, мы пошли в ее комнату… – Иэн ежится. – Какая глупость! Я погубил себя. Этого не должно было произойти.

– Вы виделись наедине после той ночи? – спрашиваю я, стараясь, чтобы в моем тоне не было осуждения.

Иэн прочищает горло. Его лицо вспыхивает. Он не хочет отвечать. Технически он имеет право этого не делать, хотя его адвокат, равно как и адвокат Бет, настояли на его встрече со мной, и отказ встретиться выставил бы Иэна в дурном свете. Но здесь сказывается преимущество моей профессии: Иэн понимает, что не стоит игнорировать мои вопросы, даже самые неприятные. Потеря репутации ничто в сравнении с тем, что еще он может потерять.

Иэн кивает:

– Еще один раз, несколько недель спустя… Я был в кабинете, она – в своей комнате. Она попросила меня взглянуть на протекающую раковину в ванной, и когда я там оказался… Но на этом все и закончилось. Хотя, кажется, Тина вообразила, будто между нами нечто большее, чем случайная связь.

– Большее? – переспрашиваю я.

– После второго свидания Тина сказала, что могла бы влюбиться в меня. Она знала, что мы с Бет уже не живем вместе как муж и жена. И спросила: могу ли я полюбить ее?

На данный момент меня мало что удивляет. Семьи, которые выглядят самыми крепкими, зачастую скрывают мрачные тайны.

– Я ей сказал, что больше этого не повторится, но она продолжала писать мне сообщения. Это выводило меня из себя: я ужинал с Роуз, Бет и матерью, а Тина, находившаяся двумя этажами выше, забрасывала меня смайликами с сердечками. Как-то раз она прислала селфи в нижнем белье, мне пришлось быстро убрать телефон со стола. Представьте: я собираюсь спросить дочь, хочет ли она еще зеленой фасоли, а Тина позирует в кровати и спрашивает, не желаю ли я к ней присоединиться!

– Звучит и в самом деле неприятно, – комментирую я.

Он с трудом сглатывает.

– Я не знал, что она была… – Он не хочет произносить этого слова.

Это делаю я:

– Беременна.

– Да. Она мне ничего не говорила. Я узнал правду только после вскрытия. Когда Тины не стало, я все рассказал Бет и копам. Подумал, что полиция найдет сообщения, и знал, как это будет выглядеть. Так что мне нечего скрывать.

Я не реагирую на это заявление. Очевидно, Иэн завязал со своими секретами после интрижки под крышей дома, где проживают его жена, ребенок и мать.

– Вы считали, что у вас с Тиной может быть будущее?

– Будущее? – Иэн решительно качает головой. – Нет, это было… физическое влечение. Не более того.

А вот для Тины это было нечто большее, думаю я, но скрываю свое презрение.

Его плечи поникают.

– Больше всего мне в Тине нравилось то, что ей нравился я.

Я уже слышала подобное от некоторых нарушителей супружеской верности. Они изменяют не потому, что испытывают сильную страсть к кому-то другому. А потому, что кто-то другой считает их привлекательными.

Он опускает голову и обхватывает ее руками:

– Я почти все потерял. Брак и репутация разрушены, бизнес переживает не лучшие времена… Но я не могу потерять еще и дочь. Кажется, Бет этого и добивается, тем или иным способом. Я знаю, она сказала полиции, что я мог убить Тину. Кабинет жены находится напротив моего, она закрывает дверь, когда заходит к себе. По словам детектива Гарсии, Бет заявила, будто я мог пойти наверх, толкнуть Тину и вернуться в свой кабинет до того, как моя мать закричала.

Я вспоминаю тяжелое ковровое покрытие на лестнице и в коридоре – оно вполне может поглотить звук шагов. Особенно если бегущий без обуви. Смотрю на ноги Иэна в темных спортивных носках.

– А что вы сказали детективу Гарсии в ответ на это заявление жены?

Иэн поднимает голову и смотрит на меня в упор. И я вижу то, что искала. Добродушный, порой предававшийся самобичеванию Иэн, каким он изначально казался, исчез. Теперь его прищуренные глаза горят от злости.

– Я сказал полиции, что тоже закрываю дверь кабинета. И Бет могла так же запросто подняться на верхний этаж, как и я.