Стеклянный зверинец

СЦЕНА ВТОРАЯ

На экране посреди темной сцены высвечивается изображение синих роз. Постепенно фигура Лора становится видимой и экран исчезает. Музыка затихает.

Лора сидит на изящном стуле из слоновой кости за маленьким столиком с изогнутыми ножками. На ней платье из мягкой лиловой материи для кимоно – ее волосы убраны назад и завязаны резинкой. Она моет и полирует свою стеклянную коллекцию. На ступеньках пожарного выхода появляется Аманда. Заслышав ее приближение, Лора задерживает дыхание, отодвигает от себя чашку с украшениями, усаживается перед диаграммой клавиатуры печатной машинки и сидит неподвижно, как если бы она занималась правописанием. С Амандой что-то произошло. Это можно прочесть на ее лице пока она добирается до верха: ее взгляд мрачен, безнадежен и немного нелеп. На ней дешевое пальто из бархата или его имитации, с воротником из поддельного меха. Ее шляпе уже пять или шесть лет, это одна из тех ужасных колоколообразных шляп, которые носили в конце Двадцатых. В руках она держит огромную черную записную книжку в переплете из лакированной кожи с никелевыми застежками и инициалами. Это и есть ее полный выходной наряд, в котором она обыкновенно ходит на собрание членов ДАРа[2]. Перед тем как войти, она смотрит сквозь дверь. Она сжимает губы, широко открывает глаза, закатывает их вверх и трясет головой. Затем она медленно входит в дверь. Видя состояние матери, Лора нервным жестом касается своих губ.

ЛОРА: Здравствуй, мама, я – (Она делает нервное движение к стене, где висят таблицы. Аманда опирается о закрытую дверь и смотрит на Лору со взглядом мученицы.)

АМАНДА: Обман? Обман? (Она медленно снимает шляпу и перчатки все с тем же выражением сладкого страдания на лице. Слегка наигрывая – она роняет шляпу и перчатки на пол.)

ЛОРА (дрожащим голосом): Как прошло собрание ДАРа?

(Аманда медленно открывает свою сумочку и достает изысканный белый платок, изящно отряхивает его и изящно прикасается им к губам и ноздрям.)

Мама, ты ходила на собрание ДАРа?

АМАНДА (тихо, почти неслышно): – Нет – нет. (затем сильнее:) У меня не было сил – идти на ДАР. Хотя на самом деле, мне не хватило смелости! Я хотела найти дыру в земле и навсегда провалиться в ней! (Она медленно подходит к стене и снимает диаграмму клавиатуры печатной машинки. На секунду она держит ее перед собой с выражением сладости и печали – затем кусает губы и разрывает ее на две половинки.)

ЛОРА (тихо): Зачем ты это сделала, мама?

(Аманда повторяет то же самое с таблицей алфавита Грегга.)

Зачем ты –

АМАНДА: Зачем? Зачем? Сколько тебе лет, Лора?

ЛОРА: Мама, ты знаешь мой возраст.

АМАНДА: Я думала, ты уже взрослая; но, кажется, я ошиблась. (Она переходит к дивану, падает на него и неподвижно смотрит на Лору.)

ЛОРА: Мама, пожалуйста не смотри на меня так.

(Аманда закрывает глаза и опускает голову. Десятисекундная пауза.)

АМАНДА: Что мы будем делать, что с нами станет, что принесет будущее?

(Еще одна пауза.)

ЛОРА: Что-нибудь случилось, мама?

(Аманда глубоко вздыхает, снова берет платок и начинает ритуал прикасания к лицу.)

Мама, что-нибудь случилось?

АМАНДА: Еще минуту и я буду в полном порядке, просто я в растерянности – (Она колеблется) – от жизни …

ЛОРА: Мама, скажи мне, что случилось!

АМАНДА: Как ты знаешь, сегодня в ДАРе должны были утвердить мое членство.

(Образ на экране: Рой машинисток.)

Но я заглянула в Рубикам Бизнес Колледж поговорить с твоими преподавателями насчет твоей простуды и поинтересоваться, что они думают о твоей успеваемости.

ЛОРА: Ах…

АМАНДА: Я подошла к преподавательнице машинописи и представилась как твоя мать. Она тебя не знала.

«Вингфилд,» сказала она, «у нас в школе нет такой ученицы!»

Я уверила ее, что непременно есть, что ты посещаешь занятия с начала января.

«Что если,» сказала она, «вы имеете в виду ту страшно застенчивую девушку, которая появившись всего несколько раз, бросила школу?»

«Нет,» я сказала, «моя дочь, Лора, исправно посещала школу последние шесть недель!»

«Извините,» сказала она. Она достала журнал посещений и там черным по белому было напечатано твое имя и отмечены все дни, что ты пропустила, до тех пор, пока они не подумали, что ты бросила школу.

Я не унималась: «Нет, должно быть произошла какая-нибудь ошибка! Должно быть случилась путаница в записях!»

И она сказала: «Нет – теперь я все ясно припоминаю. Ее руки так тряслись, что она не могла попасть ни по одной клавише! Когда мы впервые дали упражнение на скорость, она совершенно расклеилась – ее стошнило, и мы почти что вынесли ее в умывальную! С того утра она больше ни разу не появилась. Мы звонили домой, но никто не ответил» – должно быть это было в то время, когда я работала в Фэймос-Барре, показывая эти –

(Она жестами изображает бюстгальтер.)

О! Я почувствовала такую слабость, что едва устояла на ногах! Мне пришлось присесть, пока они не принесли мне стакан воды! Пятьдесят долларов за обучение, все наши планы – мои надежды и чаяния о тебе – просто вылетели в трубу, просто вот так вылетели в трубу.

(Лора глубоко вздыхает и неловко поднимается со стула. Она подходит к Виктроле[3] и заводит ее.)

Что ты делаешь?

ЛОРА: Ах! (Она отпускает ручку граммофона и снова садиться.)

АМАНДА: Лора, куда ты ходила все это время, когда ты притворялась, что ходишь в бизнес колледж?

ЛОРА: Я просто гуляла.

АМАНДА: Это неправда.

ЛОРА: Правда. Я просто ходила гулять.

АМАНДА: Гулять? Гулять? Зимой? Нарочно заигрывая с пневмонией в этом легком пальтишке? Лора, где ты гуляла?

ЛОРА: По разным местам – в основном, в парке.

АМАНДА: Даже после того, как ты схватила простуду?

ЛОРА: Это было меньшее из двух зол, мама.

(Образ на экране: Зимний пейзаж в парке.)

Я не могла туда возвратиться. Меня – стошнило – на пол!

АМАНДА: То есть, ты говоришь, что каждый день с полвосьмого до пяти ты гуляла по парку, чтобы я думала, что ты все еще ходишь в Рубикам Бизнес Колледж?

ЛОРА: Все было не так плохо. Я заходила в помещения, чтобы согреться.

АМАНДА: В какие помещения?

ЛОРА: Я ходила в музей искусств и в птичий дом в зоопарке. Каждый день я заходила к пингвинам! Иногда я оставалась без обеда и отправлялась в кино. Последнее время я проводила дни в Драгоценной Шкатулке, в этом большом стеклянном здании, где они выращивают тропические цветы.

АМАНДА: И все это ты делала, чтобы обмануть меня, просто ради обмана?

(Лора смотрит вниз.) Почему?

ЛОРА: Когда ты бываешь расстроена, мама, у тебя на лице появляется это ужасное выражение страдания, как у матери Иисуса на картине в музее!

АМАНДА: Тсс!

ЛОРА: Я не смогла бы это выдержать.

(Пауза. Слышен шепот струн. Надпись на экране: «Корка унижения.»)

АМАНДА (безнадежно перебирая пальцами огромную записную книжку): И что мы будем делать всю оставшуюся жизнь? Сидеть дома и наблюдать как праздник проходит мимо? Дорогая, забавляться со стеклянным зверинцем? Вечно слушать эти затасканные пластинки, которые оставил ваш отец, как болезненное напоминание о себе? У нас не будет карьеры в бизнесе – мы все это бросили, потому что у нас от него нервное несварение желудка! (Она тяжело смеется.) Что осталось в нашей жизни, кроме зависимости? Уж я хорошо знаю, что случается с незамужней женщиной, которая не подготовлена к работе. На Юге я встречала такие жалкие случаи – старые девы, которых едва терпят, живут на скудной милости зятя или невестки! – загнанные в маленькую комнатушку как в мышеловку – всегда поощряемые погостить у других родственников – маленькие женщины-птахи без гнезда – всю свою жизнь жующие корку унижения!

Разве это то будущее, что мы себе рисовали? Клянусь, это единственный вариант, который приходит мне в голову! (Она замолкает.) Не очень приятный вариант, гм? (Она снова замолкает.) Конечно – некоторые девушки выходят замуж.

(Лора нервно ломает руки.)

Тебе когда-нибудь нравился какой-нибудь молодой человек?

ЛОРА: Да, нравился однажды. (Она встает.) Недавно я случайно наткнулась на его фотографию.

АМАНДА (заинтересованно): Он подарил тебе свою фотографию?

ЛОРА: Нет. Это из школьного выпускного альбома.

АМАНДА (разочарованно): А-а – парень из школы.

(Образ на экране: Герой школы Джим держит Серебряный Кубок.)

ЛОРА: Да. Его звали Джим. (Она достает тяжелый ежегодник из стола с изогнутыми ножками.) Вот он в «Пиратах из Пензанса.»

АМАНДА (рассеянно): Что?

ЛОРА: Эту оперетту ставил выпускной класс. У него был чудесный голос, и в классе мы сидели на соседних рядах каждый понедельник, среду и пятницу. Вот он с серебряным кубком за публичные выступления! Видишь его улыбку?

АМАНДА (рассеянно): У него, должно быть, веселый нрав.

ЛОРА: Он называл меня – Синие Розы.

(Образ на экране: Синие розы.)

АМАНДА: С чего это он называл тебя таким именем?

ЛОРА: Я болела плевритом – и он спросил меня что со мной случилось, когда я вернулась в школу. Где-то у врача я прочла латинское название этой болезни и ответила ему, что у меня был сильный плюрозис – а ему показалось, что я сказала Синие Розы![4] После этого он стал всегда называть меня так. Как только он увидит меня, сразу закричит, «Привет, Синие Розы!» Мне не было дела до девушки, с которой он встречался. Эмили Мейзенбах. Эмили одевалась лучше всех в Слодане. Хотя, она никогда не казалась мне особенно искренней… В отделе Личная Жизнь сказано – что они помолвлены. Это – уже шесть лет тому назад! Наверняка сейчас они уже женаты.

АМАНДА: Девушки, которые не зацикливаются на своей карьере в бизнесе, обычно выходят замуж за какого-нибудь приятного человека. (Она встает с искрой оживления.) Именно это ты и сделаешь, сестрица!

(В смехе Лоры слышны сомнение и беспокойство. Она быстро берет в руки стеклянную фигурку.)

ЛОРА: Но, мама –

АМАНДА: Да? (Она подходит к фотографии на стене.)

ЛОРА (как бы испуганно прося прощение): Я – калека!

АМАНДА: Вздор! Лора, я же говорила тебе, никогда, никогда не произноси это слово. Что значит калека, когда у тебя всего на всего небольшой дефект – даже едва заметный! Когда у человека есть какой-нибудь маленький недостаток, такойкак у тебя, он усиливает другие свои стороны, чтобы с лихвой возместить за него – развивает обаяние – и жизнерадостность – и – обаяние! Это все, что тебе надо сделать! (Она снова поворачивается к фотографии.) Единственное, что у твоего отца было в достатке – так это обаяние!

(Сцена исчезает вместе с музыкой.)