Стервятник ждать умеет

Глава 1

Врожденный инстинкт опасности заставил Феннела мгновенно проснуться. Подняв голову от подушки, он прислушался. Вокруг было темно хоть глаз выколи. О борт пришвартованной у берега баржи плескались волны. Тихо посапывала Мими. Чуть поскрипывали швартовы: баржа мерно колыхалась на речных волнах. Струйки дождя стучали по верхней палубе. Звуки эти успокаивали. Но что же так внезапно разбудило его?

Весь прошлый месяц он жил под страхом смерти, отчего все чувства его обострились. Опасность была рядом. Он ее чувствовал. Порой ему казалось, что он слышит ее запах.

Пошарив под кроватью, Феннел вцепился в полицейскую дубинку. К концу был привязан короткий кусок велосипедной цепи, что превращало ее в смертоносное оружие.

Осторожно, чтобы не разбудить спящую рядом с ним женщину, отогнул простыню и одеяло и опустился на пол.

По укоренившейся привычке он всегда аккуратно складывал одежду на стул. Когда постоянно живешь под угрозой смерти, очень важно суметь одеться даже в темноте.

Натянув на себя брюки, Феннел сунул ноги в туфли на резиновой подошве. Издав негромкий стон, женщина повернулась на другой бок. С кистенем в правой руке Феннел бесшумно двинулся к двери. Он хорошо изучил расположение помещений на барже, поэтому темнота ничуть ему не мешала. Нащупав хорошо смазанный засов, отодвинул его и повернул ручку двери. Осторожно приоткрыл ее на несколько дюймов и стал вглядываться в заливаемый дождем мрак. Ни плеск волн о борт судна, ни усилившийся шум дождя, заглушавший все остальные звуки, не могли обмануть Феннела. Там, во мраке, таилась опасность. Недаром на затылке у него ощетинились коротко подстриженные волосы.

Открыв дверь пошире, он внимательно оглядел всю палубу, смутно выделявшуюся на фоне фонарей, освещавших набережную. Слева тускло светило зарево огней лондонского Вест-Энда. Феннел снова прислушался и снова не услышал ничего, что могло бы встревожить его. Однако опасность была рядом… он был в этом уверен. Присев на корточки, он лег на холодную, мокрую палубу. По его обнаженным сильным плечам хлестал дождь. Он подполз поближе к борту, и его белые зубы хищно оскалились.

Метрах в пятидесяти от баржи Феннел увидел приближающуюся лодку. В ней сидели четверо коренастых парней. На фоне тусклого зарева он разглядел очертания их голов и плеч. Один из сидевших в лодке работал веслом, направляя ее в сторону баржи точно выверенными, бесшумными движениями. Феннел прижался к палубе, сжимая в руках импровизированный кистень. Он ждал, что будет дальше.

Подобно тому как нельзя назвать леопарда храбрым животным, не следовало считать храбрецом и Феннела. Когда у леопарда есть выбор, он бежит от опасности, когда же он загнан в угол, то становится одним из самых жестоких хищников. В этом смысле Феннел напоминал леопарда. Если у него была возможность, он бежал от преследователя, но, попав в западню, превращался в зверя, не знающего страха, которым двигает лишь чувство самосохранения.

Феннел знал, что рано или поздно его найдут. Так оно и оказалось. Его преследователи неслышно приближаются к нему. Единственное, что ему оставалось, — это защищаться. Страха он не испытывал. После того как ему стало известно, что Морони приговорил его к смерти, чувство страха стало чуждо Феннелу.

Он внимательно наблюдал за приближающейся лодкой. Сидевшие в ней знали, что он опасен, и не хотели рисковать. Они намеревались подняться на борт, кинуться в спальню, а затем все четверо набросятся на него и станут бить его, а потом задушат.

Феннел выжидал, чувствуя, как холодный дождь струится у него по спине. Державший в руках весло мужчина опустил лопасть в воду и сделал несильный гребок. Лодка заскользила быстрее по поверхности воды, обдуваемой ветром.

В тени Феннела не было видно. Место для засады он выбрал удачно. Незваные гости поднимутся на борт метрах в четырех от него. Гребец вставил весло в уключину и аккуратно положил его вдоль борта. Лодка по инерции приближалась к барже.

Мужчина, сидевший на передней банке, поднявшись, подался вперед. Подтянув лодку к барже, мощным прыжком оттолкнулся от банки и оказался на палубе судна. Обернувшись, протянул руку второму парню, перешедшему на нос лодки. В тот самый момент, когда первый «гость» стал тянуть приятеля к себе, Феннел решил действовать; Невидимый в темноте, он поднял кистень и, сделав несколько шагов по скользкой палубе, нанес удар.

Удар цепью пришелся по лицу первому из «гостей». Дико закричав, он покачнулся и упал в воду. Успев среагировать, второй круто повернулся к Феннелу с ножом в руке, однако велосипедная цепь обвилась у него вокруг шеи, содрав с нее кожу. Парень отшатнулся, пытаясь за что-то уцепиться, но рухнул спиной в реку.

Со злобной усмешкой Феннел спрятался в тени, зная, что двое, оставшиеся в лодке, не видят его.

Наступило замешательство. Затем мужчина, державший в руках весло, принялся лихорадочно грести прочь от баржи. Между тем его спутник пытался втащить в лодку двоих своих приятелей.

Феннел лежал, наблюдая за происходящим с колотящимся сердцем. Он тяжело дышал, раздувая ноздри.

После того как оба его друга оказались в лодке, гребец вставил в уключину второе весло и принялся грести прочь от баржи. Феннел не сдвинулся с места. Если они его увидят, возможно, будут стрелять. Дрожа от холода, он дождался, пока лодка исчезла во мраке, потом поднялся с палубы.

Перегнувшись через борт баржи, смыл следы крови с велосипедной цепи. Внутрь штанов текли ледяные струйки воды. Незваные гости могут вернуться, и тогда шансы будут против него. На этот раз их врасплох не застанешь.

Феннел провел ладонями по лицу, заливаемому дождем. Нужно убираться отсюда. Причем как можно скорее.

Спустившись по восьми ступенькам трапа, он очутился в просторном помещении, служившем одновременно гостиной и спальней, и включил свет.

Женщина приподнялась в постели:

— В чем дело, Лю?

Не обращая на нее внимания, он стащил с себя промокшие до нитки штаны и нагишом направился в тесную ванную. Господи! До чего же он продрог! Повернув кран с горячей водой, немного подождал, затем шагнул под благотворную струю, бившую из душа.

Мими вошла в ванную комнату. Глаза у нее были сонные, длинные черные волосы растрепаны, из выреза ночной сорочки вывалились большие груди.

— Лю! Что случилось?

Феннел ничего не ответил. Он стоял, массивный, низкорослый, под горячим душем, чувствуя, как вода льется по густым волосам, груди, животу и чреслам.

— Лю!

Отмахнувшись от молодой женщины, Феннел закрутил кран и взял полотенце.

Но та не отставала. Остановившись возле ванной, она уставилась на него зелеными, в тенях, глазами, в которых застыл страх.

— Дай мне рубаху… Да не стой ты как какой-нибудь истукан!

Он отшвырнул полотенце.

— В чем дело? Я хочу знать, что происходит, Лю! Оттолкнув от себя Мими, он вошел в комнату. Открыв дверцу стенного шкафа, отыскал рубашку и натянул ее на себя. Найдя брюки, сунул в них ноги. Надел черную водолазку, затем черный пиджак с кожаными заплатами на локтях. "Движения его были быстрыми и решительными.

Молодая женщина наблюдала за ним, стоя в дверях.

— Почему ты молчишь? — визгливым голосом спросила она. — Что происходит?

На мгновение задержав на ней взгляд, Феннел скривился. Конечно, она его устраивала, но ни один мужчина, будучи в своем уме, не назвал бы ее писаной красавицей. Однако она предоставила ему возможность в течение последних четырех недель скрываться на этом комфортабельном судне. Сейчас, без толстого слоя «штукатурки», выглядела она просто страшилищем. Была чересчур дебелой. А от вида обвислых грудей его просто тошнило. Тревога и страх, написанные на ее лице, старили ее. Сколько же ей лет? Сорок? Но она сослужила ему службу. Целых четыре недели понадобилось Морони, чтобы отыскать его. Но теперь самое время — рвать когти. Часа через три, а то и раньше того, он забудет об ее существовании.

— Возникли кое-какие осложнения, — сказал Феннел. — Ничего особенного. Не волнуйся. Ложись в постель.

Хозяйка судна вошла в комнату. Порыв ветра качнул баржу.

— Зачем ты одеваешься? Что ты…

— Заткнешься ты или нет? Я ухожу.

— Уходишь? — Лицо ее вытянулось. — Почему? Куда ты идешь?

Феннел достал сигарету из стоявшей на столе коробки. Приняв горячий душ, он успокоился и чувствовал себя более уверенным. Однако он понимал, что от Мими ему будет трудно отделаться. В ней было слишком много от собственницы. Его неуемная страсть пришлась ей по нраву. Оттого-то она и не отпускала его столько времени-Ложись спать, — проговорил он. — Можешь простудиться.

Произнеся эти слова, про себя он подумал, что ему до нее нет дела.

— Мне нужно позвонить.

Мими знала, что он лжет, и, схватив его за руку, воскликнула:

— Ты не посмеешь меня бросить! Я все для тебя делала. Никуда ты не пойдешь!

— Заглохни, умоляю тебя! — цыкнул на нее Феннел и, оттолкнув ее в сторону, направился к телефону. Набирая номер, он взглянул на часы. Было без десяти четыре утра. Он подождал, прислушиваясь к долгим гудкам. Послышался щелчок, и сонный голос недовольно спросил:

— Кому это вздумалось звонить?

— Джейси? Это Лю.

— Черт тебя побери! Я спал!

— Заработаешь двадцать монет, — медленно, выговаривая каждое слово, произнес Феннел. — Выкати машину. Ты должен встретить меня у кабачка «Корона» на Кингз-роуд через двадцать минут. Ровно через двадцать минут.

— Ты что, чокнулся? Посмотри, который час! Что за дела? Никуда я не поеду. Да и дождь льет как из ведра.

— Двадцать монет за каких-то двадцать минут, — спокойно отозвался Феннел.

Последовала продолжительная пауза. В трубке было слышно тяжелое дыхание Джейси, явно готового подзаработать.

— «Корона», говоришь?

— Да.

— Уговорил-таки! Хорошо. Сейчас выезжаю. Феннел положил трубку.

— Не пойдешь ты никуда! — с побагровевшим лицом, сверкая глазами, воскликнула Мими. — Я тебя не отпущу!

Не обращая на нее внимания, Феннел бросился к туалетному столику, выдвинул ящик и стал доставать оттуда необходимые ему предметы: безопасную бритву, крем для бритья, зубную щетку, три пачки сигарет «Плейере» и расческу. Все это он рассовал в карманах пиджака.

Женщина снова схватила его за руку.

— Я все для тебя делала! — вопила она. — Сволочь! Без меня ты сдох бы с голоду!

Оттолкнув ее в сторону, Феннел направился к декоративному камину, в котором была установлена электрическая плита, и взял большой чайник китайского производства. В ту же самую секунду Мими бросилась к своему сожителю и принялась отбирать чайник. С вытаращенными глазами, длинными черными волосами, свешивающимися на лицо, она походила на обезумевшую ведьму.

— Убери свои лапы! — завизжала она. Не замечая злобного взгляда его глаз, Мими думала лишь о том, чтобы не позволить наглецу забрать ее казну.

— Не скандаль, Мими, — произнес Феннел. — Мне эти деньги нужны. Я тебе их верну, обещаю.

— Не дам!

Скрюченными пальцами правой руки она царапнула его по лицу, а левой пыталась вырвать чайник. Отдернув голову назад, Феннел выпустил из рук чайник, после чего с силой нанес ей удар в челюсть. Мими упала на спину, ударившись затылком о пол. Чайник разбился вдребезги, и деньги рассыпались.

Отодвинув в сторону груду серебра, Феннел поднял небольшой сверток десятифунтовых купюр. На лежащую без сознания женщину он даже не взглянул. Сунув деньги в карман брюк, поднял кистень и вышел на палубу. Тридцать дней, проведенные с Мими, для него представляли собой лишь метки, написанные мелом на доске, которые он успел стереть.

Дождь превратился в ливень, в лицо хлестал холодный ветер. В течение нескольких секунд Феннел смотрел на набережную, чтобы глаза привыкли к темноте. Ничего подозрительного он не заметил. Решив, что стоит рискнуть, побежал по сходням, переброшенным с баржи на берег. Оказавшись в тени, снова остановился. Ничего такого, что могло бы его встревожить, Феннел не услышал. Сжимая в руке кистень и держась в тени парапетов, он, мягко ступая по плитам, направился к находившейся поодаль каменной лестнице, которая вела наверх.

Если Джейси опоздает, ему крышка. Его непрошеным гостям нужно будет остановить кровотечение: человек, получивший ранение в шею, может истечь кровью, как недорезанный поросенок. После этого они позвонят Морони и скажут, что у них ничего не вышло. Тот сразу же отправит четверых или пятерых, чтобы закончить дело. У него полчаса, но не больше того.

Теперь беспокоиться нечего. Добравшись до затемненного кабачка «Корона», он увидел, как к нему на потрепанном «моррисе» подъехал Джейси. Перебежав дорогу, Феннел открыл дверцу машины и сел.

— Поехали к тебе домой, Джейси.

— Погоди, — возразил Джейси. Свет уличного фонаря падал на его истасканное, крысиное лицо. — Ты чего?

— Я сказал: к тебе домой! — стиснув тощую кисть старика, рявкнул Феннел.

При виде искаженного злобой, чуть ли не бешеного лица дружка Джейси что-то буркнул и, врубив передачу, тронулся с места.

Десять минут спустя оба оказались в тесной, бедно обставленной комнатушке, освещенной покрытой пылью лампой без абажура, свешивавшейся с грязного, закопченного потолка.

Достав бутылку виски «Блэк энд Уайт» и два стакана, Джейси поставил их на стол. Налив неразбавленного виски, старик стиснул свой стакан грязными руками и боязливо посмотрел на гостя.

Джейси служил у одного букмекера и иногда подрабатывал на стороне, выполняя поручения разной шпаны. Он знал, что Феннел из тех, кого называют «крутыми». Познакомился он с ним в тюрьме Паркхерст, где они оба отбывали наказание:

Феннел за вооруженный грабеж, а сам он за попытку сбыть фальшивые купюры по десять шиллингов. Освободившись, они продолжали поддерживать связь друг с другом. Джейси льстило, что такой авторитет, как Феннел, проявил интерес к его скромной личности. От лиц, связанных с уголовным " миром, Джейси узнал, что Феннел был «стукачом» и пятеро из банды Морони попали в ловушку, расставленную легавыми. Ему было известно, что Морони приговорил Феннела, но из жадности не захотел отказаться от возможности заработать двадцать фунтов.

Феннел достал деньги, скрученные в трубочку, вынул оттуда два десятифунтовых банкнота и швырнул их на стол.

— Держи, Джейси, — произнес он. — Я у тебя задержусь на пару деньков.

Похожий на хорька Джейси вытаращил глаза. Не дотронувшись до денег, он возразил:

— Нельзя тебе оставаться у меня, Лю. Опасно. Мне кишки выпустят, если узнают, что ты здесь был.

— Я тоже могу пощекотать тебя перышком, — негромко проронил Феннел. — Тем более, что я рядом.

Джейси поскреб щетинистый подбородок. Бегающими глазами он оглядывал комнату, взвешивая положение и опасности, подстерегающие его. Морони, наверно, спит, зато Феннел — вот он, здесь. Феннел не меньше Морони опасен.

— Идет. Пару деньков можешь пожить у меня. Но ни часом больше.

— Через два дня я уеду из Англии, — отозвался Феннел. — Мне надо провернуть одно дельце. Может, и назад не вернусь. — Допив свое виски, он направился в соседнюю комнату, где стояла продавленная кушетка, на которой обычно спал хозяин квартиры. Скинув туфли, он повалился на кушетку.

— Ложись на пол, да не забудь этот стебучий свет выключить.

— Давай, давай, командуй, — с обидой произнес старик. — Будь как дома.

Неделю назад в газете «Дейли телеграф» Гарри Эдварде прочитал следующее объявление:

Эдварде перечитал объявление и задумался. Особенно ему понравились слова «необычное задание» и «чрезвычайно высокая». Он давно искал себе необычную работу и очень нуждался в хороших деньгах. По этой причине, ничего не сказав Тони, он отправил письмо по адресу «Ящик С.1012», в котором о своей предыдущей работе наврал с три короба. Вложив в послание фотокарточку для паспорта, он опустил его в почтовый ящик.

Прошла неделя, и Гарри уже оставил всякую надежду получить чрезвычайно высокое вознаграждение и необычное задание. В это холодное и сырое февральское утро он сидел в тесной, неряшливой гостиной у своей подружки, прихлебывая из стоявшей рядом чашки кофе и просматривая колонки с предложениями работы в «Дейли телеграф».

Гарри Эдвардсу, рослому, крепко сбитому молодому человеку, было двадцать девять лет. Он был наделен грубоватой мужской красотой. Улыбчивые карие глаза, темно-каштановые волосы, как это было модно, спускались до ворота. Губы у него могли растянуться в улыбке или превратиться в тонкую линию, не предвещая ничего хорошего. Сидя на видавшем виды диване Тони, надев на себя белый махровый халат, подвязанный поясом, и вытянув длинные голые ноги.

Гарри взглянул на часы, висевшие на стене. Они показывали 8.45.

Внимательно изучив предложения работы, молодой человек в раздражении швырнул газету на пол. Скоро нужно будет чем-то заняться. У него осталось сто тридцать фунтов, пять шиллингов и семь пенсов. А потом придется сесть подруге на шею, чего он никогда не сделает, добавил он мысленно, но без особого убеждения.

С Тони Уайт он познакомился на пароме Кале-Дувр. Когда он завалился в бар в обществе двух крепких на вид французских детективов, которые оставались с ним до самого отхода судна, девушка, на его счастье, находилась именно там. После того как французы сошли на берег, желая убедиться, что паром отчалил, и Гарри приветливо помахал им на прощанье рукой, на что детективы никак не отреагировали, он спустился в бар первого класса, чтобы впервые за последние три года пропустить стаканчик.

Тони сидела на высоком табурете в мини-юбке, едва прикрывавшей срамное место, и прихлебывала чинзано со льдом. Решив шикануть, Гарри заказал двойную порцию «Ват-69» и поприветствовал девушку. Она показалась ему именно такой девушкой, которую можно поприветствовать, если у тебя есть подход. Что же касается Гарри, то подход у него был.

Оказалось, что Тони двадцать два года. Это была миниатюрная блондинка с огромными глазами, длинными ресницами, которым могла бы позавидовать любая корова. Кроме того, она была очень, ну просто очень шикарной.

Она задумчиво и внимательно посмотрела на Гарри. Он показался ей самым сексуальным мужчиной из всех, кого она когда-нибудь видела, и ее словно ошпарило кипятком. Ее охватило желание оказаться в его объятиях, чтобы он ласкал ее так, как еще никто в ее продолжительной, полной утех жизни не ласкал.

Тони улыбнулась.

Гарри разбирался в женщинах. Он понял, что она ждет от него решительных действий и церемониться с ней незачем.

В бумажнике у него лежали двести девяносто фунтов — все, что осталось от суммы, вырученной от продажи самолета, прежде чем он попался на глаза французской полиции. Он был уверен в себе и готов идти ва-банк.

Допив свое виски, Гарри с улыбкой сказал:

— Мне страсть как охота познакомиться с тобой покороче. У нас до прихода парома в порт больше часа. Каюты тут не найдется?

Ей понравилась его откровенность. Ей тоже захотелось узнать этого парня поближе. Заданный им вопрос все упростил. Девушка улыбнулась, затем кивнула.

Найти каюту, задернуть шторы и запереться оказалось проще простого. Стюарду пришлось раз десять стучать в дверь, чтобы напомнить парочке: паром прибыл в Дувр, и если они не поторопятся, то опоздают на поезд, следующий в Лондон.

Оказавшись в купе первого класса, где, кроме них, никого не было, Тони рассказала своему спутнику, что она модель, пользующаяся успехом, что на нее огромный спрос, что у нее двухкомнатная квартира в Челси… Так что если ему нужна крыша…

— Почему бы тебе, сахарный мой, не перебраться ко мне? — спросила Тони.

Гарри намеревался подыскать себе дешевый номер в какой-нибудь скромной гостинице возле Кромвелл-роуд и жить там, пока не присмотрится что и как и подберет работенку поденежнее. Так что от предложения не отказался.

Гарри уже недели три жил у Тони, тратя оставшиеся деньги, но денежной работы подыскать пока не удавалось. Не видя никакого просвета, Гарри начал тревожиться. Но Тони все это воспринимала как некую забаву.

— Да не бери ты в голову, зверь мой великолепный! — воскликнула она накануне вечером, прыгнув ему на колени и ущипнув его за ухо. — У меня денег куры не клюют! Давай лучше займемся любовью!

Выпив наполовину остывший кофе, Гарри поморщился, затем подошел к окну и стал разглядывать едва плетущиеся машины и автобусы, а также прячущихся под зонтиками мужчин и женщин, торопящихся на работу.

У парадной двери послышался стук: это почтальон опустил в ящик письма.

Каждое утро Тони получала груды писем от распускавших слюни обожателей, но Гарри надеялся, что на этот раз и ему придет письмо. Вынув из ящика полтора десятка писем, он быстро просмотрел их и наконец обнаружил письмо, адресованное ему. Конверт из изготовленной вручную бумаги выглядел внушительно. Открыв его, он извлек отпечатанный на машинке листок:

Ну конечно, он зайдет к мистеру Армо Шейлику. Увидев столь экзотическое имя и название отеля, Гарри решил, что тут пахнет большими деньгами.

Он отнес письмо в небольшую спальню.

Тони крепко спала. Она лежала на животе. Короткая сорочка задралась, длинные, красивые ноги широко раздвинуты.

Усевшись на край постели, Гарри стал любоваться молодой женщиной. Она действительно восхитительно красива. Замахнувшись, он шлепнул ее по ягодицам. Вздрогнув, Тони соединила ноги и, моргая спросонок, посмотрела на него через плечо. Он снова шлепнул ее, и молодая женщина мигом перевернулась на спину и села в постели.

— Это нападение! — заявила она. — Где мои трусики?

Найдя трусы в ногах постели, Гарри протянул их Тони.

Та с улыбкой стала разглядывать своего сожителя.

— Разве они мне нужны?

— Я так не думаю, — улыбнулся Гарри. — Я получил письмо. Ты не можешь отвлечься на минуту от своих непристойных мыслей и подумать о деле?

— Что такое? — вопросительно взглянула на него Тони.

Он рассказал ей об объявлении в «Дейли телеграф», о том, что отозвался на него, а теперь получил ответ. Он протянул Тони письмо.

— Отель «Ройал тауэрс»! Самый современный! Какое красивое имя! Армо Шейлик! Я так и чую запах бесчисленных мешков с золотом и бриллиантами, — Подбросив вверх письмо, молодая женщина кинулась к Гарри на шею.

Часов в одиннадцать Гарри удалось вырваться из объятий возлюбленной. Он принял душ и, облачившись в синий блейзер и темно-синие дакроновые брюки, взглянул на себя в зеркало.

— Вот только под глазами синяки, — заметил он, поправляя галстук. — Но этого и следовало ожидать. И все-таки мне кажется, что выгляжу я здоровым, симпатичным и ухоженным. А ты что на это скажешь, детка?

Совсем голая, Тони сидела в кресле и прихлебывала кофе, не отрывая от Гарри восхищенного взгляда.

— Выглядишь ты просто обворожительно. Подняв ее с кресла, Гарри принялся Тискать ее.

Поцеловав ее напоследок, он усадил Тони снова в кресло и вышел.

Ровно в 11.30 он обратился к портье отеля «Ройал тауэрс» и спросил, где он может найти мистера Армо Шейлика.

Портье посмотрел на посетителя с отсутствующим выражением лица, какое напускают на себя все портье, у которых еще не успело сложиться о новоприбывшем определенное мнение. Назвав номер, он спокойно произнес несколько слов, затем повесил трубку.

— Десятый этаж, сэр. Номер двадцать семь.

Скоростной лифт мигом поднял Гарри на нужный этаж. Лифтер проводил его до дверей номера 27. Посетитель был, очевидно, слишком важен и изнежен, чтобы постучаться в дверь. Эту услугу оказал ему лифтер, после чего поклонился и ушел.

Запах денег, как показалось Гарри, стал одуряющим.

Он вошел в небольшое, великолепно обставленное помещение, где за столом, на котором стояли три телефонных аппарата, сидела какая-то девушка. Тут же была пишущая машинка фирмы IBM с печатающим узлом типа «мяч для игры в гольф», переговорное устройство и магнитофон.

Девушка поразила Гарри: хотя она была прекрасно сложена, одета в модное черное платье, вылощена и безукоризненно причесана, она походила в его глазах на бесполую фотографию давно умершей женщины. Ее лишенное выражения лицо, безупречно выщипанные брови, покрытые бледной помадой губы лишь подчеркивали отсутствие всякого обаяния. В ее присутствии он чувствовал себя немного неловко, словно находился в обществе робота.

— Мистер Эдварде?

Даже в ее голосе звучал металл, будто вы слышали плохое воспроизведение записи.

— Он самый, — отозвался Гарри, который не любил проигрывать в глазах женщин, и одарил ее обворожительной улыбкой.

Никакого впечатления его улыбка на девушку не произвела. Она нажала на кнопку, затем, подождав, произнесла:

— Мистер Эдварде пришел, сэр.

На переговорном устройстве загорелась зеленая лампочка. Очевидно, мистер Шейлик не желал надрывать голосовые связки. Он предпочитал нажимать на кнопки, а не разговаривать.

Поднявшись из-за стола, секретарша изящной походкой направилась к двери в дальнем конце комнаты и, открыв ее, шагнула в сторону.

Подобная процедура произвела на Гарри впечатление, он снова попытался очаровать девушку своей улыбкой, которая снова отскочила от нее, как мяч для гольфа — от каменной стены.

Молодой человек вошел в просторную, залитую солнцем комнату, со вкусом обставленную стильной мебелью и увешанную картинами, возможно, кисти великих мастеров, а возможно, и нет.

За огромным столом восседал низенький упитанный господин, куривший сигару, который положил свои пухлые руки на массивное пресс-папье. Гарри решил, что ему лет сорок шесть. Смуглое лицо, коротко подстриженные черные волосы, выпуклые черные глаза, рот для захвата пищи, но не для улыбок. По виду — армянин или египтянин. Спокойный, испытующий взгляд, в котором чувствуется сильная натура. Черные глаза-бусинки внимательно изучают посетителя, медленно направляющегося к столу. Они просвечивают его, словно рентгеновский аппарат. Подойдя к хозяину кабинета, Гарри ощутил неловкое чувство, словно этот низенький толстяк знает его лучше, чем он сам.

— Садитесь, мистер Эдварде, — произнес тот с заметным акцентом, показывая на стул пухлой рукой.

Гарри повиновался. Он жалел, что час назад развлекался с Тони. Он чувствовал себя немного обессиленным, а у него создалось такое впечатление, что этот толстый коротышка не станет терять время на обессиленных кандидатов, которым он намерен предложить подобного рода работу. Эдварде сел прямо, пытаясь придать себе умный вид.

Шейлик втягивал в себя густой, ароматный дым сигары, затем выпускал изо рта, точно из кратера небольшого, но весьма активного вулкана. Взяв со стола листок, в котором Гарри узнал его письмо с предложением своих услуг, просмотрел его за каких-то несколько секунд. После чего разорвал и выбросил в убирающуюся мусорную корзину.

— Так вы вертолетчик, мистер Эдварде? — спросил толстяк, снова положив ладони на пресс-папье и разглядывая пепел на кончике сигары с большим вниманием, чем своего посетителя.

— Совершенно верно. Я увидел ваше объявление и решил…

Толстяк поднял пухлую руку, оборвав Гарри на полуслове.

— Чушь, которую вы про себя написали, во всяком случае подсказывает, что у вас богатое воображение…

Молодой человек словно окаменел.

— Я вас не понимаю, — произнес он. — Что вы имеете в виду?

Стряхнув с кончика сигары пепел в золотую чашу, стоявшую у его локтя, толстяк продолжал:

— Я убедился, что ложь ваша занимательна. Я распорядился провести расследование вашего послужного списка. Вы Гарри Эдварде, вам двадцать девять лет, уроженец штата Огайо, США. Ваш отец владел станцией обслуживания, приносившей ему приличный доход. Получив достаточное образование, вы стали работать у своего отца и разбираться в автомобилях. С отцом вы не ужились. Очевидно, виноваты в этом были оба, но это меня не интересует. У вас появилась возможность научиться летать. Вы ею воспользовались. Вы талантливый механик. Нефтяной магнат из Техаса нанял вас в качестве воздушного извозчика и хорошо оплачивал ваши услуги. Вы накопили денег. Работа вас перестала интересовать. Вы познакомились с одним дельцом, который убедил вас заняться тайными перевозками мексиканских сельскохозяйственных рабочих в Штаты. Деньги это приносило немалые, и после того, как сезон прошел, вы решили заняться контрабандой. Отправились в Танжер, купили самолет и стали перевозить разного рода нелегальные грузы во Франции. Некоторое время, как это бывает с контрабандистами, вы прилично зарабатывали. Однако, подобно многим контрабандистам, стали жадничать и допустили ошибку. Вас арестовали. Пока вы дрались с полицейскими, ваш второй пилот сумел взлететь в воздух. Он продал ваш самолет и положил деньги на ваш счет, чтобы, спустя три года выйдя из французской тюрьмы, вы их смогли получить. Вас выслали из Франции, и вот вы здесь. — Затушив сигару, Шейлик посмотрел на посетителя. — Моя информация точна, как вы полагаете?

— Все правда, — засмеялся Гарри, поднимаясь со стула. — Ну что ж, попытка не пытка. Не стану отнимать у вас время.

Толстяк указал ему рукой на стул:

— Садитесь. Полагаю, вы именно тот человек, которого я ищу. Вы можете подтвердить, что имеете свидетельство пилота и умеете управлять вертолетом?

— Ясное дело, — заявил Гарри, достав пластиковую папку, которую захватил с собой, и положил ее на стол. Затем снова сел.

Внимательно изучив содержание папки, Шейлик вернул ее гостю.

— Меня это вполне устраивает. — Достав из ящика стола очередную сигару, толстяк тщательно осмотрел ее, затем золотой машинкой обрезал конец. — Мистер Эдварде, правильно ли я понял, что вы готовы заняться и не вполне законными операциями, лишь бы вам хорошо платили?

— Я хотел бы кое-что уточнить, — улыбнулся Гарри. — Что вы имеете в виду под словами «не вполне законные»?

— Речь идет о трудной, расходящейся с нормами этики работе, не имеющей отношения к полиции, но весьма выгодной.

— А не смогли бы вы сказать мне что-то более определенное?

— Я предлагаю вам три тысячи долларов в неделю за работу сроком три недели. По ее окончании у вас в кармане окажутся девять тысяч долларов. Работа связана с некоторым риском, но я вам обещаю, что полиция ни во что не станет вмешиваться.

Гарри словно застыл на месте. Девять тысяч зелененьких!

— И в чем же заключается риск?

— Будет сопротивление. — Шейлик посмотрел на кончик сигары бесстрастными выпуклыми глазами. — Но ведь жизнь состоит из противоположностей, разве не так, мистер Эдварде?

— Что именно я должен делать/чтобы заработать эти деньги?

— Об этом вам сообщат нынче вечером. Вы будете не одиноки. Риск и ответственность будут распределены между несколькими лицами. Единственное, что я должен сейчас сделать, — это выяснить, согласны ли вы выполнить работу сроком три недели за девять тысяч долларов.

— Да… Готов, — не колеблясь ответил Гарри.

— Хорошо, — кивнул Шейлик. — Тогда вы должны прийти сюда сегодня вечером в двадцать один час. Я познакомлю вас с остальными членами команды и объясню ваши задачи. — Слабо махнув пухлой рукой, толстяк дал понять, что разговор окончен.

Пилот поднялся.

— Прошу вас никому не сообщать о своем задании, мистер Эдварде, — добавил он. — Можете считать его совершенно секретным.

— Конечно, я никому ничего не скажу. — С этими словами Гарри вышел из помещения.

Сидевшая за канцелярским столом девушка поднялась и открыла ему дверь. На этот раз Гарри было не до улыбок. Мысли его были заняты совсем другим. Девять тысяч долларов! Это тебе не кот начхал!

Секретарша проследила за тем, как Эдварде вошел в лифт, после чего снова села за стол. Прислушиваясь, некоторое время не двигалась. Не услышав никаких звуков из кабинета, осторожно выдвинула ящик стола и выключила небольшой магнитофон.

Ровно в 21 час темноволосая девушка, которую, как гласила табличка на ее канцелярском столе, звали Натали Норман, провела Гарри Эдвардса в кабинет своего босса.

В кабинете сидели двое незнакомых мужчин, неловко ерзавших на стульях. Они курили и чего-то ждали. Когда Гарри взял стул, оба пристально посмотрели на него. Он в свою очередь смотрел на чужаков.

Тот, что сидел слева, был приземистый и крепко сбитый. Он немного напоминал Гарри Рода Стайгера, киноактера, получившего «Оскара». Его коротко подстриженные курчавые волосы были белы как снег, блеклые серые глаза бегали. Тонкие губы и квадратный подбородок свидетельствовали о жестокости.

Второй был на десять лет моложе, примерно одного возраста с Гарри. Среднего роста, худой, волосы выгорели на солнце почти добела; а солнечный загар сделал его похожим на индейца. Лицо украшали обвислые усы и длинные баки. Гарри он сразу же пришелся по душе, чего нельзя было сказать о первом незнакомце.

Едва Эдварде уселся на свой стул, как в дальнем конце помещения открылась дверь и вошел Шейлик.

— Итак, все собрались, — произнес он, направившись к своему столу. Следуя обычному ритуалу, сев, зажег сигару и, пристально вглядываясь в каждого из приглашенных, продолжал:

— Позвольте представить вас друг другу. — Ткнув сигарой в сторону Гарри, он изрек:

— Это мистер Гарри Эдварде. Он вертолетчик и специалист по автомобилям. Просидел три года во французской тюрьме по обвинению в контрабанде. — Незнакомцы впились в Гарри взглядом, тот в свою очередь уставился на них. Затем кончик сигары уперся в мужчину помоложе. — Это мистер Кеннеди Джонс, который прилетел на эту встречу из Йоханнесбурга, — произнес Шейлик. — Мистер Джонс опытный охотник. Не существует ничего такого, что касается диких животных, Южной Африки вообще и подготовки экспедиции в Африканский Буш, чего бы он не знал. Могу добавить, что мистеру Джонсу не повезло и он провел несколько лет в тюрьме в Претории. — По привычке улыбаясь, Джонс разглядывал потолок. Наступила пауза, затем Шейлик стал продолжать:

— Наконец, это мистер Лю Феннел, взломщик сейфов. Иначе говоря, медвежатник, если я правильно выразился. Среди полицейских и уголовников он считается лучшим специалистом в своей области. У него за плечами тоже имеется тюремный стаж. — Помолчав, Шейлик осмотрел всех троих гостей. — Так что, господа, у вас у всех есть нечто общее.

Никто из «экспертов» не произнес ни слова: они ждали.

Выдвинув ящик стола, Шейлик извлек оттуда папку.

— Закончив знакомство, перейдем к делу. Он раскрыл папку, достал глянцевую фотографию большого формата и протянул ее Феннелу. Тот с удивлением разглядывал изображение средневекового перстня с алмазом. Пожав плечами, медвежатник передал фотографию Гарри, который в свою очередь переправил ее Джонсу.

— Перед вами перстень, изготовленный Цезарем Борджиа, — проговорил толстяк, оглядев всех троих гостей. — Надеюсь, все вы слышали о Цезаре Борджиа?

— Этот тот самый малый, который травил людей ядом, верно? — сказал Феннел.

— Думаю, это весьма точное определение. Да, кроме всего прочего, он убивал людей ядом или заставлял делать это других людей, и неоднократно. Перстень, изображенный на фотографии, был задуман Борджиа и изготовлен неизвестным ювелиром в 1501 году. Глядя на этот перстень, вы ни за что бы не подумали, что перед вами орудие убийства. Но это действительно так, причем смертоносное. Действует оно следующим образом. Под венчиком из бриллиантов имеется крохотный резервуар, который наполнялся сильнодействующим ядом. В венчик вмонтирована чрезвычайно острая и тонкая полая игла. В случае, если Борджиа хотел расправиться с кем-либо из своих врагов, то ему требовалось лишь повернуть перстень таким образом, чтобы бриллианты и иголка оказались с внутренней стороны. Стоило ему пожать руку своему недругу и уколоть его, как спустя несколько часов тот умирал.

Четыре века никто не знал, где этот перстень. Два года назад его обнаружили среди вещей одного флорентийского банкира, — продолжал Шейлик, — который вместе со всей семьей погиб в автомобильной катастрофе. Имущество его пошло с молотка. К счастью, нашелся один эксперт, который опознал перстень и купил его ни за понюшку табака. А потом предложил мне. — Сделав паузу, толстяк стряхнул пепел. — Помимо моих прочих занятий, я скупаю предметы искусства, а затем перепродаю их состоятельным коллекционерам. Я знал одного любителя, который интересовался сокровищами Борджиа. Ему-то я и уступил. Полгода спустя перстень у него похитили. Мне потребовалось много времени, чтобы выяснить, где он. Его украли агенты, работавшие на другого коллекционера, которому, при помощи этих агентов, удалось приобрести, возможно, лучшую в мире коллекцию предметов искусства. Операция, которой я прошу вас всех троих заняться, господа, заключается в том, чтобы вернуть мне этот перстень.

Наступила продолжительная пауза. Затем Феннел, сидевший ближе всех к Шейлику, спросил:

— То есть украсть его?

Брезгливо посмотрев на медвежатника, толстяк ответил:

— Если вам так больше нравится, то да. Я уже сказал, что никаких сложностей с полицией иметь не придется. Этот коллекционер сам похитил этот перстень у моего клиента. А вы его отберете. Жаловаться полиции он не посмеет.

Уронив на роскошный персидский ковер пепел сигареты, Феннел поинтересовался:

— Какую ценность представляет собой перстенек?

— Это вас не касается. Разумеется, ценность он имеет, но для весьма ограниченного круга лиц. — Помолчав, толстяк продолжал:

— Я сообщу вам кое-какие детали относительно типа, у которого в данный момент находится это ювелирное изделие. Он невероятно богат. У него неистребимая страсть к предметам искусства, и он готов прибрать к своим рукам самые лучшие из них. Он совершенно лишен принципов морали. На него работает целая сеть экспертов. Они успели похитить множество сокровищ из крупнейших музеев мира и даже из Ватикана, чтобы сделать из них экспонаты его собственного музея, несомненно самого замечательного в мире.

Решив, что и ему пора принять участие в конференции искусствоведов, Гарри спросил:

— А где он находится, этот музей?

— На границе Безутоленда и Натала… Где-то в Драконовых горах.

— Уж не о Максе ли Каленберге идет речь? — подавшись всем корпусом вперед, полюбопытствовал Кеннеди Джонс.

Помолчав, Шейлик стряхнул с сигары пепел.

— А что, вы его знаете?

— Кто же из тех, кому приходилось бывать в Южной Африке, его не знает?

— Может быть, вы расскажете этим двум джентльменам, что вам о нем известно?

— Он и есть тот самый господин, у которого сейчас находится перстень?

Шейлик кивнул.

Джонс глубоко вздохнул. Хмурясь, поскреб подбородок, закурил сигарету. Выпустив струю дыма, начал:

— Я знаю только то, что и так всем известно. Каленберг — личность таинственная, о которой чего только не услышишь. Известно определенно, что отец его, бежавший в Южную Африку после Первой мировой войны, разбогател, когда нашел одну из самых богатых золотых россыпей. Совсем недалеко от Йоханнесбурга. Старик Карл Каленберг был человек дальновидный и не дурак. С умом вложил слои денежки и доил рудник до тех пор, пока тот не иссяк. Насколько я знаю, он стал миллионером. В шестьдесят с хвостиком женился на девушке из местных. А женился он для того, чтобы было кому унаследовать его имя. Сына его назвали Максом. Родился он при каких-то загадочных обстоятельствах. Никто, кроме врача и акушерки, младенца не видел. Пустили слух, что дело нечисто. Кто-то даже сказал, будто он урод. Во всяком случае, никто не видел ребенка даже в глаза. Во время охоты произошел несчастный случай, и старик погиб. Госпожа Каленберг уехала из Йоханнесбурга и построила дом в самом сердце Драконовых гор. Она продолжала скрывать ребенка, изолировав себя от общества. Лет двадцать назад она умерла. Макс Каленберг по-прежнему живет отшельником. Говорят, что он такой же умница, каким был его отец. К дому, построенному матерью, он сделал пристройки. Резиденцию свою окружил сотней квадратных миль джунглей, нанял специально обученных зулусов, которые охраняют его владения от бродяг, туристов и разного рода зевак.

Джонс помолчал, затем, подавшись вперед, ткнул пальцем в раскрытую ладонь.

— Насколько мне известно, — продолжал он, — приблизиться к жилищу Каленберга ничуть не проще, чем открыть устрицу голым пальцем.

Снова возникла продолжительная пауза. Смяв в руке сигарету, Феннел сузившимися глазами посмотрел на Шейлика:

— Он сказал правду?

— Во всяком случае, он недалеко от истины, — пожал жирными плечами толстяк. — Разве я вам говорил, что задание будет легким? В конце концов, плачу вполне приличную сумму. Приблизиться к жилищу Каленберга дело сложное, но не безнадежное. Я располагаю обширной информацией, которая вам пригодится.

— Все так, — с насмешкой произнес Феннел. — Допустим, к дому его мы приблизились, но как нам попасть внутрь?

— Хотя мистер Джонс довольно подробно рассказал нам историю Каленберга, — возразил Шейлик, — он сообщил нам не все. Он забыл, а может, не знал, что, хотя Каленберг калека, он любит красивых женщин. — Откинувшись на спинку стула, толстяк продолжал:

— В каждой крепости имеется незащищенное место, надо только найти его. У меня есть одна женщина, которая сыграет для вас роль троянского коня. Уж если она не проведет вас в жилище Каленберга, то этого не сможет сделать никто другой.

Толстяк нажал на кнопку звонка, укрепленную на его письменном столе. Последовала длительная пауза, затем дверь за спиной Шейлика отворилась: вошла редкой красоты женщина, при появлении которой все трое мужчин разинули рты. Неторопливым шагом приблизившись к столу толстяка, она остановилась.