Едет ветер на бешеной тройке,
Кони ржут и поводья рвут.
Он бы мог и быстрее, но стройки,
Трубы фабрик ему не дают.
Даже степью не разбежишься,
Ни иртышскою, ни донской,
То амбары, то общежитья,
То пшеница кричат ему: — Стой!
То заборы мешают, то доски,
То промышленные штабеля.
Вдруг он врезался где-то в Подольске
В белый-белый косяк белья.
Натянулись до звона верёвки,
Чьё-то платье слетело к ногам.
Закричали сороки-воровки:
— Что ты делаешь, хулиган?
Ветер на землю спрыгнул, опешил,
Оробел, взял коней под уздцы:
— Кто бельё это, граждане, вешал?
Выходите ругаться, жильцы!
В ожидании поединка
Ветер встал, головою поник.
Удивительная блондинка
Во дворе перед ним стоит.
— Озорство тебе я прощаю! —
И сияет от доброты. —
Что попадало, перестираю,
А сушить, извини, будешь ты!
— С удовольствием, ненагляда! —
Отвечает ей ветер в упор.
И ресницы вдруг стали преградой
Выше самых высоких гор.
Перед взглядом её окаянным,
Перед вьющейся силой кудрей
Ветер сделался постоянным
И сказал: — Распрягаю коней!
1960