Стихия чувств

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Закутавшись в старый розовый махровый халат, которым она никогда не пользовалась, Дженнифер прокралась мимо кровати. Раф выключил верхний свет, и в спальне горел только ночник.

Она вся дрожала, кожа ее покрылась мурашками, но вовсе не потому, что в комнате было холодно. Отнюдь нет. Благодаря обогревателю, установленному в углу, температура воздуха сохранялась постоянной и была довольно высокой.

Дженнифер захотелось еще раз взглянуть на извержение, и она подошла к балконной двери. Оно длилось уже около двух часов, но вулкан был по-прежнему полон сил. Над вершиной горы и вокруг нее сверкали огненные стрелы. Слышался несмолкаемый гул.

— Ты закрываешь весь вид.

Дженнифер быстро повернулась, едва не наступив на подол халата. Раф лежал, приподнявшись на локте. Кремовое одеяло сползло с его обнаженной груди. Дженнифер не знала, куда спрятать глаза. Стоп! Где же ее самодельная кровать? Ни одеял, ни подушки на месте не было.

— Мне показалось, ты спишь, — пробормотала она.

Он покачал головой:

— Неужели ты действительно думала, что так легко отделаешься?

Легко?

Нет, на этот счет у нее не было никаких иллюзий. Но она действительно надеялась отложить еще одно разрушительное столкновение с Рафом до тех пор, пока не заделает брешь в своей обороне, особенно учитывая осложнение ситуации. Неужели Раф входил в состав редакционной коллегии издательства «Бархат»? Упаси Господи!

Дженнифер оставила без ответа его колкость и открыла ящик у кровати. Он был пуст. Зло посмотрев на безмятежное лицо Рафа, она окинула взглядом комнату, ища исчезнувшие одеяла.

— Это ребячество! — вырвалось у нее.

— Согласен. Из этого следует: перестань вести себя как надутая школьница. Иди в кровать, и мы все обсудим как взрослые люди. По-моему, муж и жена не должны ссориться перед тем, как лечь спать...

Дженнифер со злостью бросила:

— Мы не женаты, и я не собираюсь ложиться с тобой спать!

— Заявляешь о высокой морали? Мне кажется, лгунья далека от этого понятия...

— А ты имеешь право говорить о морали? — с жаром перебила она его. — Ты, у кого было несчетное количество женщин!

Его рот исказился в циничной ухмылке.

— Думаю, это мой отец сообщил тебе столь пикантные подробности. Что же, может быть, я и хотел, чтобы он думал именно так во времена, когда главной целью моей жизни было восстать против его лицемерной морали. Но на самом деле я всегда был чрезвычайно разборчив, если говорить о женщинах, особенно в том, что касается секса. Здесь он не мог со мной соперничать. Себастьян обладал врожденной неспособностью быть верным одной женщине и, тем не менее, упорно продолжал клясться в верности. Я же никогда не давал никаких обещаний и ни разу не предал любовницу.

— Меня совершенно не интересует твоя сексуальная жизнь, — выпалила Дженнифер.

— Нет, интересует. Иначе ты не стала бы бросать на меня пылкие взгляды из-под ресниц. Думаешь, я этого не заметил? Я провел несколько лет перед фотокамерой, и не зря. Теперь я легко привлекаю именно такой женский взгляд. И прекрасно понимаю, что он означает. Между тобой и моим отцом никогда не было и намека на желание сблизиться. Но что касается тебя и меня... это совершенно другая история, правда? — Его голос стал более густым, когда он с насмешкой оглядывал ее с головы до ног. — Пусть мы не признаемся, но сладостная мука нашего обоюдного любопытства всегда существовала, и с этим ничего не поделать. Можно даже сказать, что наши отношения были беременны возможностями... хотя в то время я не мог даже представить, насколько буквальным все это окажется! — Дженнифер потуже затянула пояс на халате, стараясь как бы отделить себя от странных ощущений, охвативших ее тело, когда Раф откинулся на спину, обнажив еще больше торс, и положил руки за голову. — Знаешь, одно время я думал, что смог бы соблазнить тебя и увести от Себастьяна, но потом решил: с какой стати я стану оказывать услугу этим трем ведьмам?..

Он имел в виду Лидию, Шэрон и Фелисити — троицу, которая в отличие от матери Рафа постоянно вращалась в орбите Себастьяна, играя на его чувстве вины и потворствуя его навязчивой идее, что все они должны быть одной большой счастливой семьей. Циничная привычка Себастьяна решать все проблемы с помощью денег лишь увеличивала количество проблем у его бывших жен и их детей.

— Куда ты запрятал одеяла? — прервала затянувшийся монолог Рафа Дженнифер.

— Я выбросил их с балкона.

— Ты не мог этого сделать! — зло крикнула она.

— Для непревзойденной лгуньи ты слишком доверчива. Нет, я этого не сделал. Но даже если ты найдешь их, у тебя все равно ничего не получится. Я не позволю тебе спать па полу. Кроме всего прочего, это вредно для ребенка...

— А тебе какое дело? — огрызнулась она, испытывая ужас от любого малейшего проявления интереса к ее беременности.

Раф почувствовал ее страх.

— Почему бы тебе не лечь сюда? — вкрадчиво пригласил он.

Сердце ее забилось. Нет, на это ее не поймаешь! Она не станет приближаться к такому гибкому и манящему телу!

Дженнифер презрительно бросила:

— Этого ты не дождешься никогда! Я вспомнила, что пуста комната Картеров. Пойду лягу на их кровати.

Раф со скучающим видом продолжал спокойно лежать.

Она подошла к двери, дернула за ручку — дверь не поддалась. В чем дело? Она закрыта на ключ?

— Это ты закрыл? Где ключ?

Он широко развел руки. Скука на лице уступила место улыбке.

— Я подскажу тебе: он где-то здесь, на кровати. Почему бы не поискать его, а я буду направлять тебя, говоря «тепло» или «холодно».

Дженнифер и без того было очень тепло, даже жарко.

— Ненавижу тебя! — взвизгнула она от беспомощности.

Его улыбка исчезла.

— Если это так на самом деле, то мои опасения не напрасны. Вероятно, я не зря волнуюсь о том, насколько внимательно ты относишься к беременности. Неужели ты решишь избавиться от ребенка, коль его отец тебе столь ненавистен?

— Что ты такое говоришь! — с трудом вымолвила Дженнифер, ощущая, как сильно сжалось сердце. — Я никогда не причиню боль своему ребенку! Я также никогда не стану обвинять невинного ребенка за действия его родителей. Родителей не выбирают...

— Родителями тоже часто становятся случайно, но для тебя это был осознанный шаг. — Раф был безжалостен. — Ты сделала свой выбор в тот день, когда согласилась принять мою сперму. Ты согласилась с тем, что Рафаэль Джордан станет отцом твоего ребенка. Ты приняла меня! Так ты ляжешь, наконец, в постель или мне придется идти за тобой? — Он сел на кровати. Одеяло сползало вниз, обнажая его все больше и больше.

Испугавшись того, что она могла бы увидеть, Дженнифер крепко закрыла глаза и вскинула руки.

— Нет, подожди. Послушай, не лучше ли нам?..

Послышался звук его шагов — он шел к ней. Дженнифер сглотнула, чувствуя опасность. Раф был совсем близко, и вот он уже остановился прямо перед ней. Она чувствовала его каждой клеточкой.

— Можешь открыть глаза, — донеслось до нее.

Она облизнула высохшие губы.

— Пожалуйста... — вырвалось у нее, и она устыдилась своего слабого голоса, похожего на писк.

Раф силой взял ее левую руку и положил себе на бедро. Дженнифер распахнула глаза и с облегчением перевела дыхание: на нем были черные шелковые пижамные брюки. Свободно завязанные шнурком, они закрывали его стройные бедра, немного спустившись на упругом животе. Слава Богу, все было пристойно...

— Что, разочарована? — спросил он, медленно водя ее рукой по шелку брюк на крепком бедре.

Дженнифер молчала. Раф поднял ее правую руку и положил себе на правое бедро. Затем снял с нее очки, сложил их и опустил в наружный карман ее халата.

— 3-зачем ты это сделал?

— В кровати тебе не нужны очки. Там и так можно все разглядеть, — прошептал он и потянул за пояс ее халата. — Это тебе тоже не нужно.

Дженнифер хотела возразить, но — о ужас! — ее губы встретились с его. Раф быстро овладел ее ртом и начал творить языком чудеса. Дженнифер не заставила себя ждать и ответила Рафу страстным поцелуем. Он застонал и безрассудно бросился в море удовольствия, не скрывая своего желания. Его язык извивался вокруг ее языка в эротическом танце. Раф показывал все свое мастерство любовника, стараясь утолить жажду Дженнифер.

Тело ее напряглось, грудь набухла, когда Раф выудил ее язык в свой рот, чтобы продолжить начатый эротический танец в такт чувственному покачиванию бедрами.

И, только почувствовав, как его руки скользнули вниз к ее талии и стали развязывать пояс, Дженнифер как будто очнулась и ужаснулась тому, что не смогла устоять перед этим мужчиной и чуть было не попала в его сети.

— Нет-нет, мы не можем... — Она отпрянула назад, отрываясь от его губ, задыхаясь и хватая ртом воздух.

— Не можем что? — прошептал он, не отпуская ее и целуя в щеку. Его голос был полон страсти.

— Не можем... не можем вместе лечь спать... — Она тяжело вздохнула. Ведь все шло к этому, не так ли?

— Почему нет? Если мы оба этого хотим. — В его голосе появились низкие гортанные звуки. — Нет ничего, что могло бы нас остановить...

Почему нет? — повторила она про себя. Почему не взять то, что хочешь?.. Но нет, только не так. Слишком опасно, слишком многое поставлено на карту, слишком серьезная игра, слишком высоки ставки.

— Просто не можем... — прошептала она. Раф молча стоял, касаясь губами ее волос.

— Ты сделала бы это, если бы я заплатил тебе? — неожиданно спросил он. — Ты бы разделась для меня за деньги, дорогая? Ты стала бы медленно снимать одежду... и ласкать себя для моего удовольствия? — Его бархатный голос был полон жестокого цинизма, но он продолжал: — Сколько стоит твое тело, Дженнифер? Сколько мне пришлось бы заплатить, чтобы сделать с ним все, что я захочу? Сколько ты берешь за имплантацию в себя спермы, украденной у мужчины?

Сказав эти горькие и обидные слова, он пригвоздил ее к двери. Его руки лежали у нее на плечах, бедром он прижимал к двери ее ноги. Его безжалостные вопросы привели Дженнифер в ужас.

— Сперму никто не крал. Ты ее сам отдал! — кричала она, толкая его накачанные бицепсы, протестуя против незаслуженных обвинений. Она не собиралась мириться с тем, что ее обвиняют не только в ее собственных, но и в его ошибках. — Ты пошел на это добровольно, ты сам говорил, и в то время тебя совершенно не волновали последствия. Ты не думал о детях, которые могли родиться. Тебя волновало только одно: насолить своему отцу! Это была твоя идея, а значит, есть и твоя доля вины, если говорить об обвинениях.

— В основе всего лежала анонимность, — набросился Раф на Дженнифер. — Если моя сперма не была украдена, то почему мне кажется, будто меня изнасиловали?

Эти слова явились для Дженнифер полной неожиданностью. Его искреннее мучительное замешательство лишило ее злости, которая помогала ей обороняться. Дженнифер обмякла. Ее расслабленные пальцы начали непроизвольно гладить и успокаивать его. Как она могла причинять ему боль своими эгоистичными попытками защитить себя. Как она могла! Это было невыносимо.

— Нет, о нет, нет, нет... — Она покачала головой, и ее волосы коснулись его побелевших пальцев. Взгляд ее темных глаз был сочувственным. — Пожалуйста, не говори этого, даже не думай подобным образом. Все далеко не так...

— Нет? Тогда скажи мне как, Дженнифер, — тихо сказал он. — Сделай так, чтобы я немного успокоился и не думал, что со мной так скверно обошлись. Скажи мне как женщина, которая зарабатывает себе на жизнь, заботясь о других людях, которая жертвует карьерой ради больной матери, которая тратит все свои деньги на создание собственного бизнеса, чтобы два пожилых человека чувствовали себя обеспеченными и нужными, которая дает приют больным бездомным животным... скажи мне, как такая женщина могла сознательно ухватиться за навязчивую идею больного пожилого мужчины ради собственной выгоды. Неужели деньги действительно так много для тебя значат?

Слово «сознательно» было последней каплей, переполнившей чашу. Дженнифер вспомнила свое собственное болезненное ощущение предательства.

— Ты прекратишь говорить о деньгах? — вспылила она. — Да, Себастьян предоставил мне брачный контракт, касающийся имущества. Да, и я взяла его. Но вовсе не из-за денег.

— Тогда почему? Скажи, ради Бога! — Он встряхнул ее за плечи. — Что еще ты надеялась получить от него? Его имя? Его власть?

Такой умный, а ничего не понимал! Потому что к нему это не имело никакого отношения, а для нее это было все.

— Ребенка! — крикнула она, презирая его недомыслие. — Вот что я получила! Я согласилась на сделку с Себастьяном, согласилась выйти за него замуж, потому что хотела иметь ребенка! — Его руки упали как плети. Это был настоящий удар, что вселило в Дженнифер смелость продолжить. — Я сделала это ради ребенка, — призналась она с болью в сердце. — Доволен? Я сделала это, потому что хотела иметь собственного ребенка, и Себастьян обещал помочь мне забеременеть, если я в свою очередь помогу ему сохранить имущество, оградить его от этих ведьм. — Дженнифер видела, как меняется выражение лица Рафа. Полное непонимание сменилось злой недоверчивостью. Следующим, она была в этом уверена, будет отвращение. — Что мне оставалось делать? Мне двадцать семь лет, не замужем, любовника нет, честно говоря, замужество меня и не привлекало... Поэтому забеременеть естественным путем у меня не было никакой возможности. Конечно, можно было бы найти мужчину просто для секса, но я не хотела рожать ребенка от неизвестного мне человека, связи с которым я потом стыдилась бы, не говоря уже о риске, которому подвергла бы и себя, и ребенка. А я так сильно хотела иметь собственного малыша...

Дженнифер отвернулась, чтобы Раф не увидел слезы, заблестевшие в ее глазах, когда она вспомнила свою погоню за мечтой, ускользавшей от нее все дальше и дальше и уже казавшейся недосягаемой. Рука, державшая ее за подбородок, заставила Дженнифер повернуться. Во взгляде Рафа больше не было унизительного недоверия, но и отвращения там не было. В его взгляде зарождалось изумление.

— Себастьян приехал к нам на отдых, и мне показалось вполне естественным поговорить с ним на эту тему — он ведь всю свою жизнь помогал людям обретать детей. Выслушав меня, Себастьян сказал, что мы могли бы помочь друг другу. Он... он предложил мне способ забеременеть посредством операции, которая совершенно безопасна и будет проведена в клинике, к тому же... бесплатно. Мне показалось это чудом. Все, что требовалось от меня, — это сдать анализы, сопроводить Себастьяна в Англию... и... выйти за него замуж... Он не хотел, чтобы Фелисити, как последняя законная жена, завладела его имуществом.

— Должно быть, мой отец тебе очень сильно доверял, — медленно произнес Раф.

— Он знал, что меня интересует только ребенок, — сказала Дженнифер с трогательной наивностью. — Согласно нашему договору мы оба получали то, что больше всего хотели: я — своего ребенка, а он — мое имя на всех юридических документах...

— И внука или внучку со своей фамилией, — напомнил ей Раф. — Тебя никогда не коробило оттого, что он торговал моим ребенком? Разве я не имею права знать, что ты вынашиваешь его внука?..

Дженнифер отвернулась к окну и прижала руки к пылающим щекам.

— Я не знала, чей это ребенок, не предполагала, что он твой, — с трудом, тихо произнесла она после молчания.

— Что? — Раф возник перед ней и схватил ее за рукав. — Что ты сказала? — Но ей не пришлось повторять. По его глазам было видно, что он вдруг понял главное. — Мой Бог! Отец ничего не сказал тебе, — выдохнул Раф. — Правда? Не сказал?

Она закачала головой. Слезы, которые уже очень давно не появлялись на ее лице, потекли по щекам. Она оплакивала потускневшее чудо.

— Я... я не знала, чей это ребенок. Я не хотела этого знать. Я просто заполнила анкету, указала в ней желательные физические характеристики отца... Я написала: высокий, блондин и... но я никогда... нет... Себастьян ничего не говорил мне вплоть до того ужасного дня в больнице, дня его смерти. — Рыдание вырвалось из груди Дженнифер. — Он... он сказал, что был не прав, что он должен был сказать об этом с самого начала. Но происшедшее не должно изменить наш договор, оно не должно иметь значения... А оно имеет значение, имеет! — Дженнифер закрыла глаза, вспомнив пережитый шок. — Я не знала, что он собирался и тебе сказать об этом. Я понимаю, мне не следовало убегать из больницы, но, Боже, как я могла остаться? Я не знала, что делать, что думать... Я почувствовала себя такой одинокой. Как он представлял мою встречу с тобой? Как я могла говорить с тобой и естественно вести себя, зная... зная, что...

— Перестань, Дженнифер!.. Не надо! — Раф обнял ее и прижал к груди. Его пальцы утонули в ее волосах. Он гладил Дженнифер по голове, давая ей возможность выплакать свой гнев и обиду. Успокаивая ее, он сказал, что они оба оказались жертвами тайного замысла отца. Отворотом халата он вытер ей слезы, а потом поцелуями стал стирать их следы. Его губы коснулись ее ресниц, носа и соленых щек.

— Раф... — Дженнифер знала, что ей не сдержать напора его чувств.

— Джен, позволь мне любить мать моего ребенка, — прошептал он ей прямо в губы.

Потрясенная его нескрываемым желанием, она неуверенно шагнула назад.

— Мы не должны...

Однако по тону ее голоса Раф понял, что она капитулирует. А глаза Дженнифер украдкой ласкали его — он не мог этого не заметить. Ему захотелось сорвать с нее одежду и тут же заняться с ней любовью — просто утолить свою похоть, пока она не передумала. Но еще сильнее было его желание продлить удовольствие узнавания друг друга. Он хотел бы ласкать и возбуждать ее, заставить стонать от удовольствия и наконец, утолив страсть, освободить их обоих от любовных мучений.

— Ты ведь хочешь меня, — сказал он, намеренно понизив голос и придав ему сексуальный оттенок.

Да, она не могла больше это отрицать. Она не могла лгать ни себе, ни ему...

Дженнифер повернулась и посмотрела на вулкан, извержение которого символизировало неудержимую силу природы, подчиняющую себе всех и вся.

— Да, — сказала она и тут же добавила: — Но только сегодня ночью.

— Всего лишь одна безумная ночь запретной любви, — тихо согласился он. Эти слова были абсолютно созвучны ее мыслям. Дженнифер облегченно вздохнула. Он встал позади нее и коснулся ладонями ее плеч, потом груди и талии. — Начнем?

В стеклянных дверях Дженнифер видела отражение Рафа, его обнаженную грудь, возвышавшуюся за ее плечами, его загадочно блестевшие глаза. Раф медленно развязал пояс, зная, что на этот раз она не станет его останавливать. Халат распахнулся, и он увидел под ним крошечный кусочек тончайшего темно-зеленого шелка, который едва прикрывал полную грудь Дженнифер.

— Сексуально, — произнес он, касаясь пальцем ткани. Затем снял с ее плеч халат и опустил его на пол.

Дженнифер вдруг застеснялась своей слишком большой груди и широких бедер. Дыхание ее участилось, и она потянула за шелк, стараясь как можно больше прикрыть себя.

— Ты надела это для меня? Ты знала, что скажешь «да»?..

Она облизнула губы.

— Нет... я... у меня нет привычных ночных сорочек... Все мое белье очень с-сексуально...

— С-сексуально... — повторил он с усмешкой. По спине Дженнифер пробежал холодок. Она наблюдала, как его руки скользнули по ее талии и остановились на животе. Раф начал медленно поднимать шелк с ее бедер. — Что я увижу сейчас? — прошептал он, покусывая ей плечо. — У тебя надето что-нибудь еще под этим лоскутком?

— Д-да.

— Проказница!

Приподняв немного шелк, он замер, увидев узкую кружевную полоску, едва прикрывающую промежности. Раф пробежал пальцами вниз по кружеву между ее ног, отчего у Дженнифер перехватило дыхание. С невероятной нежностью он одной рукой ласкал ее пухлые округлости у кружева, в то время как другая рука поднялась к груди, скользнула под шелк к мягким бархатным соскам.

— Тебе нравится наблюдать за тем, что я с тобой делаю, дорогая?

О да, ей это очень нравилось. Это было безумнее любой ее фантазии. Она переживала сильное сладостное волнение, упиваясь ласками полуобнаженного мужчины, покорившего ее своим искусством любви.

Отодвинув в сторону кружевную полоску, он прошептал:

— Дорогая, хочешь заняться любовью прямо здесь?

Все, фантазия прервалась. Несколько секунд Дженнифер была сама не своя. После того, что Раф делал с ней, она почувствовала невероятную, глупую застенчивость. Она была в высшей степени возбуждена, а он? Она ведь тоже должна была доставить ему удовольствие? Все ее истории рассказывались с позиции женщины, она ни разу не задумывалась над тем, какое удовольствие получает от любовной игры мужчина. Один-единственный любовник, который был у нее шесть с небольшим лет тому назад, не помог ей вкусить любовной услады. Она так и не знала, что такое заниматься любовью по-настоящему!

Дженнифер взглянула на Рафа, который мысленно находился где-то далеко, в своем собственном мире. Он запрокинул назад голову и закрыл глаза, его грудь вздымалась, будто после бега, руки были напряжены. Казалось, он молился какому-то первобытному богу, который, вероятно, услышал его молитвы и ответил ему, потому что именно в эту минуту раздался страшный грохот, в темную высь взлетел очередной огненный фейерверк, а черное небо прорезала блестящая серебряная стрела молнии.

— О, посмотри... Ты видел молнию над горой?.. — пробормотала Дженнифер и, распахнув стеклянные двери, вышла на балкон.

Раф последовал за ней. Она взялась за перила и слегка наклонилась вперед. Потом повернула голову и озорно посмотрела на Рафа.

— Ты настоящая соблазнительница, — пробормотал он. — Но мне казалось, мы вышли сюда смотреть на извержение вулкана.

— Я бы с большим удовольствием посмотрела на тебя, — решила она признаться.

— Хочешь увидеть, как я возбуждаюсь? — Его улыбка пронзила Дженнифер. Он подошел ближе. — Тебе хочется увидеть, как я теряю над собой контроль? — прошептал он, накрыв руками ее груди.

— Да, думаю, да. — Она вздрогнула и еще крепче ухватилась за перила. Над собой контроль она уже потеряла.

— Тогда пойдем в кровать, — позвал Раф. — Здесь холодно. — Он повернул ее лицом к себе и крепко поцеловал. Потом, подцепив пальцами бретельки, резко опустил их вниз, и скользкий шелк в ту же секунду оказался под грудью. Он провел пальцами по округлым линиям, коснулся сосков, затем наклонился и по очереди поцеловал их.

Дженнифер была чрезвычайно возбуждена, и он, почувствовав это, поднял ее на руки и понес в комнату. Подойдя к кровати, он опустил ее на мягчайшее ложе, снял с нее шелковый «лоскуток» и кружевную полоску, заменявшую ей трусики, и бросил все это в сторону. Он ласкал ее до изнеможения, пока не понял, что она нестерпимо хочет его.

Только тогда он снял брюки, взял ее руки в свои и показал ей, каких ласк он ждет от нее. Она оказалась очень способной и весьма изобретательной ученицей. Ее ласки превзошли все его ожидания.

Наконец Раф перекатился на спину, и они поменялись местами. Увидев удивление Дженнифер, он сказал:

— Да, именно так. — Его руки крепко прижали ее бедра к своим. — Так безопасно? — вдруг спросил он.

— Что ты имеешь в виду? Смогу ли я забеременеть? — спросила она, улыбаясь. — Я уже беременна.

— Нет, я имею в виду... эта поза безопасна для ребенка?

— Да, вполне безопасна, но постарайся быть нежнее... — О, как она хотела его! Хотела сейчас, немедленно!

— Дорогая, я буду нежен, обещаю...