Во весь голос
«Во весь голос» — первое вступление в поэму, задуманную Маяковским в последние месяцы жизни. По свидетельству друзей поэта, это должна была быть поэма о пятилетке. Вступление было написано в декабре 1929 — январе 1930 г. и напечатано в феврале 1930 г.
Первое публичное чтение «Во весь голос» состоялось 1 февраля на открытии выставки «20 лет работы Маяковского» в клубе Федерации писателей в Москве.
Работа над «Во весь голос» проходила параллельно работе поэта по организации выставки, и, как и выставка, поэма должна была подвести итоги пройденному пути, мыслилась поэтом как отчет перед партией и народом о сделанном за двадцать лет. Сам Маяковский указал на непосредственную связь первого вступления в поэму и выставки в выступлении в Доме комсомола Красной Пресни на вечере, посвященном двадцатилетию деятельности, 25 марта 1930 г.:
«Последняя из написанных вещей — о выставке, так как это целиком определяет то, что я делаю и для чего я работаю.
Очень часто в последнее время вот те, кто раздражен моей литературно-публицистической работой, говорят, что я стихи просто писать разучился и что потомки меня за это взгреют. Я держусь такого взгляда. Один коммунист <мне> говорил: «Что потомство! Ты перед потомством будешь отчитываться, а мне гораздо хуже — перед райкомом. Это гораздо труднее». Я человек решительный, я хочу сам поговорить с потомками, а не ожидать, что им будут рассказывать мои критики в будущем. Поэтому я обращаюсь непосредственно к потомкам в своей поэме, которая называется «Во весь голос».
Кроме первого вступления в поэму, Маяковским было задумано и второе, лирическое. Этот замысел поэта не был осуществлен до конца. Ниже приводится несколько отрывков из второго вступления, сохранившихся в записных книжках поэта.
Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы
разбрасываю разломавши.
Так рвут, загадав, и пускают
по маю
венчики встречных ромашек.
Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье.
Пусть серебро годов вызванивает
уймою.
Надеюсь, верую: вовеки не придет
ко мне позорное благоразумие.
Уже второй, должно быть, ты легла.
В ночи Млечпуть серебряной Окою.
Я не спешу, и молниями телеграмм
мне на зачем тебя будить и беспокоить.
Как говорят, инцидент исчерпан.
Любовная лодка разбилась о быт.
С тобой мы в расчете, и не к чему
перечень взаимных болей, бед и обид.
Ты посмотри, какая в мире тишь.
Ночь обложила небо звездной данью.
В такие вот часы встаешь и говоришь
векам, истории и мирозданию.
Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи.
От слов таких срываются гроба шагать
четверкою своих дубовых ножек.
Бывает, выбросят, не напечатав, не издав,
но слово мчится, подтянув подпруги,
звенит века, и подползают поезда
лизать поэзии мозолистые руки.
Я знаю силу слов. Глядится пустяком,
опавшим лепестком под каблуками танца,
но человек душой, губами, костяком.
. . . . . . . . . . . . . . .