Столичный доктор. Том IV

Глава 16

СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. По сообщенiю статистическаго комитета министерства путей сообщенiя, въ теченiе перваго полугодiя 1896 года по всѣмъ казеннымъ желѣзнымъ дорогамъ было перевезено: пассажировъ 16.111,478 и товаровъ малой скорости 1.360,829,000 пудовъ.

ВѢСТИ ИЗЪ ВНУТРЕННИХЪ ОБЛАСТЕЙ. По свѣдѣнiямъ центральнаго статистическаго комитета оказывается, что въ Европейской Россiи одинъ врачъ приходится на 8,920 человѣкъ, а въ Сибири - на 22,000 человѣкъ. Больницъ въ Россiи одна на 20,000, а въ Сибири на 28,000 жителей. Акушерокъ въ Россiи одна на 4,000, а въ Сибири - одна на 54,000.

СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Въ 1895 году правительственныхъ телефонныхъ сѣтей дѣйствовало 43, изъ нихъ 9 открыты въ теченiе минувшаго года. Абонентовъ на нихъ было 6,111, а провода занимали протяженiе въ 13,896 верстъ. Частныхъ телефонныхъ сѣтей въ 1895 году дѣйствовало 11 съ 9,007 абонированными аппаратами и 18,786 верстами проводовъ.

Теперь ничего не препятствовало ехать в Тамбовскую губернию. Надо с этим балаганом заканчивать, а то жить вроде не мешает, но какое-то неудобство причиняет. Коллектив определился быстро: Кузьма в качестве провожатого и Жиган в виде силовой поддержки. Каких-то несуразиц типа «А вот этого сарая здесь не было» и «Вася, узнаешь брата Колю?» не боюсь. Во-первых, я — барин. У меня голова не так работает, факт общепонятный. Во-вторых, на родине не был лет сто примерно, мог забыть. А в-третьих, я, как Полиграф Полиграфович Шариков, на колчаковских фронтах ранен. Это известно всем и каждому. Так что совершенно спокойно могу забыть, какое дерево использовалось для детских забав.

Романовский посоветовал взять с собой мундир лейб-хирурга. С орденами, вестимо дело. Для воздействия на умы. Идея хорошая, только вот нет у меня такого. Но если у человека есть деньги, и ему чего-то хочется, то можно получить искомое быстро. Буквально на следующий день я стал обладателем темно-синего кителя с воротником и манжетами из черного бархата. На воротнике еще и золотое шитье с кадуцеями. Погоны со звездами, штаны того же колеру вечернего неба с золотыми лампасами вдоль внешних швов. Высокие сапоги я приобрел отдельно. Как надел черную фуражку с золотым галуном и кокардой, так сам себе понравился. Любой урядник должен встать во фрунт и не вякать.

Позвонил Фредериксу. Вроде как барон мой начальник по дворцовой службе, предупредить надо, что буду некоторое время отсутствовать. Владимир Борисович с поистине остзейским хладнокровием известие воспринял совершенно спокойно. Полюбопытствовал только причиной.

— Да имение у меня в Тамбовской губернии, давно не был, надо проведать.

— Очень хорошо, что не забываете предупреждать об отлучке, Евгений Александрович. Сейчас в Тамбове новый губернатор Сергей Дмитриевич Ржевский, на всякий случай я его предупрежу о вашем приезде.

Осталось только поблагодарить за помощь. Лучше иметь страховку и не воспользоваться, чем наоборот.

Сборы много усилий не заняли. Мое участие свелось исключительно к указанию «собирайся, только сначала билеты возьми». А что там дальше Кузьма делал, меня интересовало мало. Слуга взял билеты на ближайший курьерский, чтобы негодяи побыстрее получили заслуженное наказание. Ну вот, придется ехать ночным поездом.

В итоге в два часа ночи я стоял на перроне Николаевского вокзала в Санкт-Петербурге — путешествие предстояло долгое. Двое суток в пути, с пересадкой в Москве. Слушая нытье Кузьмы, я поправлял сюртук и шляпу, то и дело поглядывая на карманные часы. Зачем я выехал так загодя — сам не пойму. У нас пока железнодорожный транспорт — эталон точности. Станция, блин, конечная, времени куча. Нет, понесло меня. А всё некоторые малосознательные личности, вопрошающие каждых три минуты «Барин, может, пора? Не опоздаем?».

Наконец, прибыл состав — закопченный паровоз, попыхивающий и посвистывающий, и вереница вагонов разных классов. Мой — синий. Можно бы и в желтом до Москвы, но если есть возможность, то почему бы и нет? Занял свое место в первом классе, устроившись на мягком бархатном диване у окна. Кузьма и Жиган отправились во второй. А что, мои служащие, захочу - и в одном вагоне со мной ездить будут.

Проводник в форменной фуражке проверил билеты, и поезд тронулся. За окном, стоило только выехать за город — темень несусветная, редкие фонари на разъездах. Ну и ладно, я не Радищев, могу и без подробностей обойтись. Ночью спать надо, а не в окно пялиться.

Проснулся я только утром, перед остановкой в Бологое. Проводник решил сообщить эту радостную весть всем пассажирам, вне зависимости от их желания. Я вышел размять ноги и полюбоваться на ту самую середину между двумя столицами, воспетую в какой-то мажорной и бестолковой песне, не помню уже чьей. Пассажиры потянулись в ресторан, а меня что-то пробило на романтику и приключения. И поперся на привокзальную площадь. И вот она — бабушка с пирожками. Вспомнил молодость, купил у нее горячих пирожков с капустой, зачем-то целых пять штук, и вернулся в вагон. Лучше здесь чаю сейчас попью.

За окном замелькали живописные пейзажи. Зеленые холмы сменялись густыми лесами, то тут, то там виднелись села с деревянными избами и луковками церквей. Сплошная пастораль, если не вспоминать о состоянии дорог. Впрочем, видами долго любоваться не пришлось. Севший в мое купе пассажир решил, что за такие деньжищи ему предоставлен бесплатный слушатель. Попутчиком оказался разговорчивый купец из Твери. Он охотно делился историями о своих торговых делах, жаловался на конкурентов и хвастался удачными сделками. Я вежливо кивал, украдкой поглядывая в окно на проплывающие мимо очередные домики.

Наконец, мне надоела его болтовня и я закрылся от назойливого соседа свежими медицинскими журналами, что взял в дорогу. Начал с немецких, потом прошелся по английским и американским. Разумеется, везде на первых полосах было про лечение сифилиса, икс лучи... Но вся эта волна уже сходила на нет — в медицинской прессе обсуждались и другие актуальные темы. Например, такая. В Центральном суде Лондона рассматривалось дело об убийстве доктора Ф. Врач был застрелен в своей приемной, когда собирался ехать к роженице. Подсудимый отрицает свою вину, утверждая, что совершил акт гражданского правосудия. Он обвиняет доктора Ф в непредумышленном убийстве своей жены из-за заражения родильной горячкой. Ссылаясь при этом на исследования Луи Пастера о микробах. Стрелок утверждает, что доктор не соблюдал гигиену, не мыл руки и не стерилизовал инструменты во время приема родов у его супруги. Дело передано на рассмотрение присяжных.

Еще сильнее я прифигел в рекламных разделах. Ну ладно, всякие микстуры с наркотиками дело привычное. Лечение электричеством — толку мало, но тоже не удивляет. Но ушлые врачи пошли дальше. В Штатах уже предлагали удаление нежелательных волос с тела с помощью икс-лучей. Безболезненно и навсегда! В рекламном объявлении было отмечено, что сеанс длится шесть часов и стоит сорок долларов. Тут-то у меня волосы дыбом и встали. За это время пациент получит такую дозу облучения! Минимум стерильным станет. А максимум заработает себе лучевую болезнь. Ну и как бонус — начнет слегка светиться в темноте. Но что делать? Послать срочную телеграмму в Штаты? А кому? Журналу, что принимает такую рекламу? Одни вопросы и никаких ответов.

***

Через два часа мы прибыли в Тверь. Здесь объявили получасовую стоянку, и я снова вышел на перрон. Фиг с ним, с рестораном, пойду обследовать окрестности. Пирожки, кстати, оказались вполне съедобными. Последний, правда, я отдал купчине, чтобы окончательно заткнуть его рот. На перроне не стал менять традицию — купил у местных торговок свежих яблок и калачей. Что за яблоки в конце июля — не знаю. Что-то не очень крупное, с красным бочком. Торговка божилась, что сладкие.

Тверь произвела впечатление уютного провинциального города с красивыми купеческими особняками и старинными церквями. По крайней мере из того, что удалось увидеть.

Мои сотрудники как знали, ждали меня возле вагона. Кузьма подбежал, и запросто схватил калачи.

— Спасибо, барин, что поесть купили. Уж изголодались!

— Яблок возьми.

Офигеть. Я этим гаврикам плачу жалованье, причем намного превышающее средние показатели «по больнице». Совершенно спокойно могли бы плотно поесть в буфете. Нет, ждали, когда я им куплю. А завтра за пивом посылать начнут, что ли? Выговаривать не стал, но на заметку взял.

Яблоки оказались безбожно кислыми. Может, через недельки полторы они набрали бы нужный вкус, но сейчас... Зато сочные. В итоге я и не поел толком, и посадил пятна на самые видные места. Красоты я теперь неописуемой. Попытался оттереть, но сделал только хуже. Выходить в таком из поезда? Ну уж нет. Позвал проводника, послал за Кузьмой. Один он знает, где и что лежит.

Вот если бы вместо того, чтобы ныть и подгонять меня, этот деятель попытался аккуратно сложить одежду... Цены бы такому слуге не было. Из всего, что мы везли с собой, один только лейб-хирургический мундир не выглядел прошедшим через пищеварительный тракт коровы. Придется повыпендриваться, не ходить же с пятнами.

В Москву приехали в пятом часу вечера. До пересадки на поезд до Тамбова времени более чем достаточно. С горой хватит, чтобы съездить на Большую Молчановку. Кузьме для приведения моего гардероба в порядок, а мне — для раннего ужина. Или позднего обеда. А то пирожки и булочки уже давно переварились.

И вот иду я, солидный до крайней степени, никого не трогаю. Сзади Кузьма с носильщиком, еще дальше — Жиган из второго класса добирается. Повернул за угол на площадь, а тут народное развлечение — толпа жаждущих чего-то рабочих. Человек сто с лишним, наверное. Наверняка из каких-нибудь мастерских рядом, иначе зачем бы им здесь кучковаться. И явно сборище со сторонним влиянием - имеется транспарант с нечитаемой с моей позиции текстом. Стихийности, значит, нет. В глубине кто-то лается с начальством, а по периферии — группа поддержки. Ребята самого пролетарского виду, о чем-то своем переговариваются, издают запахи чего-то технического в смеси с потом и легким перегаром. И мне бы обойти, так нет же, тормоза придумали трусы. В итоге я столкнулся с двумя митингующими, которые внезапно решили куда-то передвинуться.

В девяти случаях из десяти мы бы разошлись, забыв о столкновении через минуту. Никто не упал, любимые штаны не порвал. Бывает. Но пролетарии, видать, завелись еще до этого. И началось. Меня схватили за мой новенький мундир, причем не просто так, а за колодку ордена Владимира, и начался крик, что вот из-за таких мироедов нормальным людям не повышают оплату. Короче, я попал под раздачу.

Руку я конечно, быстро скинул, и даже заломил на болевой из приемов Ли Хуана. Второго, ринувшегося на меня — откинул ногой в сторону. Думал, уже придется вступать в рукопашную, но тут появился Жиган, схватил еще двух обнаглевших митингующих за шкирки, приподнял их над землей. Вот это силища! Работяги тоже впечатлились,

Я увидел, что местный городовой, придерживая саблю, перешел на быстрый шаг. Расчетное время прибытия к нам секунд пятнадцать. Но служителя порядка не понадобилось — народ отхлынул назад. Только один оборванный пацан наклонился за булыжником, который, как известно — орудие пролетариата, но ему хватило демонстрации Жигана. Хитрованец не только показал кулак, но и обложил толпу таким матом, что кто-то из митингующих даже уронил транспарант.

Я посмотрел на китель. Не хватало только, чтобы и эту одежку попортили. Не шили на заказ, подогнали готовое, потому и получилось быстро. Но все равно жалко будет, если колодку с мясом выдрали. Вроде нет. Так, пара ниток разве что потянулась, ленточка прикрывает. И не испачкали, слава богу.

Наконец подбежал полицейский, отогнал митингующих еще дальше, повернулся ко мне:

— Прошу прощения, ваше высокоблагородие. Затеяли стачку, вызвал на подмогу жандармский полуэскадрон, разгоним сей же час.

— У меня всё в порядке, спасибо.

***

Ехать домой расхотелось. Пока прокатаюсь туда-сюда, а там придется еду на дом заказывать, ждать. Обязательно кто-то заявится, начнут решать деловые вопросы, совещание какие-нибудь затеют. На обратном пути заеду, тогда и пообщаюсь со всеми. А сейчас поем в ресторане, то же самое, только без затрат времени на дорогу.

Отпустил Кузьму, Жигана и пошел интересоваться, что там общепит предлагает. Отравиться не боюсь — кормят в ресторации при вокзале пристойно, запускают только чистую публику.

Меню простое, никакой молекулярной кулинарии и паштета из соловьиных язычков. Не успел сесть, как официант в жилетке и белоснежном фартуке поставил передо мной самовар. А как же без этого. Заказал себе консоме с пирожками, стерлядь по-русски, ризотто с куриной печенкой, и на десерт шарлотку с фисташковым мороженым. Два рубля пятнадцать копеек. Дешево и сердито. Интересно, почему в официанты только татар набирают? Надеются, что они бухать меньше будут? Славяне среди них попадаются, но реже. Монополия жителей Поволжья ощутима в этом бизнесе. От спиртного я поначалу отказался, а потом, подумав, заказал рюмку коньяка в качестве аперитива.

Вот когда заказанное начали приносить, я понял, что очень погорячился. Порции были немалыми. Пришлось как на великосветских пирах, отгрызать по кусочку, потому что поглоти я всё консоме, заедая пирожком, ни стерляди, ни ризотто в организме места не нашлось бы. Но я не спешил, ел с удовольствием, чтобы желудок растягивался постепенно, и объема хватало на заказанное.

Примерно на середине рыбного блюда к моему столику подошел мужчина. Среднего роста, лет шестидесяти, с окладистой бородой и большими глазами, не то умными, не то хитрыми. Наверное, и то, и другое вместе взятое. Костюмчик дорогой, цепочка от часов явно не рубль стоит. Да и в жилетном кармане наверняка что-нибудь пафосное скрывается.

— Здравствуйте, Евгений Александрович. Вы позволите к вам присоединиться?

Он даже не спросил, а, скорее, уведомил. Ответа ждать не стал, схватился за спинку стула и выдвинул его.

— Вопрос риторический? Присоединяйтесь, раз пришли.

Раз пришелец по-хамски себя ведет, то и ответ получит такой же. Раз он здесь, то и надо не мне.

— Позвольте представиться, — нисколько не смутившись, продолжил незваный гость. — Феррейн, Владимир Карлович, фармацевт, — он выудил из кармана визитку и протянул мне.

Я спрятал ее в визитницу, не глядя, и подал в ответ свою.

— Мое имя вы знаете, представляться не буду. Чем могу быть полезен?

Вопрос опять риторический. Потому что фармацевтам от меня нужно одно — прибыль. Чем больше — тем лучше. Пример Романа Романовича Келера не дает его конкурентам спокойно спать. Каждый рубль, который проходит мимо их кармана, воспринимается оскорблением. Бизнес, чтоб его.

— Хотел бы обсудить вопросы возможного сотрудничества.

— Скажите, Владимир Карлович, вы что, за мной слежку установили? Вот ни на секунду не поверю, что мы встретились случайно.

А этот Феррейн крут. Даже взгляда не отвел.

— Я давно хотел с вами переговорить. Вот узнал, что вы здесь, подъехал.

Вот спасибо за информацию, господин фармацевт. Признался, что возле меня твой соглядатай имеется. Печальная новость. В «Русском медике» есть шпик. Надо перехватить инициативу.

— Обедать будете? Ризотто отличное, рекомендую. Заказывайте что хотите, я угощаю.

— Спасибо, я не голоден.

Вот ведь кремень, а не бизнесмен, никаким хамством не проймешь.

— Ну тогда выкладывайте свое неслыханно щедрое предложение.

— Я знаю, сколько вы получаете у Келера. В прошлом месяце отчисления за зеленку, активированный уголь и другие препараты вы получили больше трехсот тысяч рублей золотом.

У Феррейна хватило ума озвучить эти цифры почти шепотом. Иначе бы на нас пялился весь ресторан. Я тихо скрипнул зубами. А ведь шпик имеет доступ к финансовой документации!

— А по линии товарищества, которое производит манжеты для измерения давления, лечебные воротники и другие медицинские изделия, вам пришло еще около ста тысяч. Могу поздравить, господин Баталов. Такими темпами через год, полтора вы станете одним из богатейших людей империи. Это если не брать во внимание ваши доходы от продажи патентов в Европу.

Врезать бы ему с правой. А потом добавить еще с левой!

— Говорите, что вам нужно и проваливайте!

И этот выпад совершенно не смутил Феррейна. Он покусал губы, произнес:

— Готов предложить... скажем, плюс двадцать процентов на все новые лекарства. Особенно на то, что вы собираетесь запустить вскорости. Пенициллин, кажется?

Туше. И про антибиотики знает. У меня в «Русском медике» не просто течет — льется рекой! И Жиган тут не поможет. Надо привлекать каких-то узких специалистов по отлову шпионов. Может, обратиться к Зубатову? Интересно, принимает ли Сергей Васильевич частные заказы? От Феррейна надо избавляться.

— Девяносто процентов от прибыли, и я готов к переговорам.

— Вы смеетесь, Евгений Александрович?! Ну кто вам даст такую долю?

Вот когда некий Питер Грант запросил подобные условия для «Лед Зеппелин», то организаторы концертов тоже так говорили. Недолго. А потом заплатили, и даже в очередь выстроились. Роман Романович Келер к музыке, настолько я знаю, спокойно относится, но быстро понял, что десять процентов от неприлично больших сумм — очень даже неплохо. И согласился.

— Ну раз вы не даете, значит, кто-то другой. Хочу сказать, что вы опоздали, Владимир Карлович.

— Не понял. Как это «опоздал»?

— Я обращался к вам по поводу стрептоцида. Не помните? Но вы даже не соизволили ответить на мое письмо. Будете у себя в конторе, поинтересуйтесь, кто не дал вам осуществить такую замечательную сделку.

— Послушайте, это была ошибка, — тут-то Феррейна, наконец, проняло. Магнат покраснел, задышал глубоко. — Я прошу у вас прощения!

— Принимаю. Но поезд, как говорится, ушел.

А вдруг согласится на девять долей из десятка? Что тогда делать? Сказать, что пошутил? Или делить производство с Келером? Вон как дышит, будто бегал только что. А ведь пожилой уже дядечка, как бы не случилась сосудистая катастрофа — оказывай потом помощь. И хочется, и колется, и жадность не велит. Ага, родил что-то, набирает воздуха побольше.

— Очень надеюсь, что вы рассмотрите мое предложение, Евгений Александрович, — сказал Феррейн. — Я действую честно, но в жизни, знаете ли, всякое бывает.

— То есть аргументация кончилась, и вы начали угрожать? Кто вас учил вести переговоры? Вы же не разбойник из дешевенького романчика, Владимир Карлович! Вам напомнить имя моего покровителя?

Фармацевт остановил взгляд на моем мундире. Я еще и качнул крестом Анны на шее, чтобы до него точно уж дошло.

Феррейн выпучил глаза, начал хватать воздух губами. Нет точно, его сейчас кондратий хватит. Впрочем, магнат оказался не лыком шит. Быстро пришел в себя, отогнал официанта, что пытался подсунуть ему меню.

— Точно ничего не будете? — показал Карлычу глазами на выход. — Я тогда перейду к десерту с вашего позволения.

Я пододвинул шарлотку, поставив блюдо с остатками ризотто на край стола, аккуратно сложив вилку и нож рядом поперек тарелки — мол, передайте повару мое почтение. Попробовал лежащее сверху мороженое, дождавшись, пока кусочек растает во рту, глотнул, и только после этого продолжил:

— Хочу вас информировать, что в случае, если со мной или моими близкими что-то произойдет, я в первую очередь буду думать о вашем участии. И приложу все усилия, чтобы испортить вам остаток жизни. И это не пустые слова, понимаете?

Феррейн молча кивнул. Посопел, вытер лоб платком. Но не сказал ничего, только откланялся и убыл в сторону выхода.

Фиг с тобой, золотая рыбка, ты список врагов не открываешь. Просто плюс один. Но течет где-то очень близко. Срочно заняться по приезде из Тамбова!