Столкновения с Бабаджи

Тибет I — Первое паломничество в Тибет в 2000 году

В конце осеннего Наваратри в Чилианауле (Индия) в 1999 году я услышала внутренний голос, повелевавший мне идти к горе Кайлаш (6714 м) в Тибете.

Я как раз рассматривала серию снимков для книги о Тибете и Кайлаше, собранных Джанпауло Барберисом, очень одаренным художником. Глядя на эти снимки, я чувствовала внутри смутное волнение. Я вдруг поняла, что на написание большей части моих картин маслом меня вдохновил именно Кайлаш.

И тут я отчетливо услышала внутренний голос: «Теперь ты придешь сама».

«Смею ли я?» — с этим вопросом я пошла к Мунираджу. Я не была физически подготовлена, хотя сама много раз поднималась на Хайракан-Кайлаш, но в остальном у меня не было опыта восхождений на горы.

«Да, ты можешь идти!» — ответил Мунирадж с сияющей улыбкой. Его сияющее «Да», внутренняя поддержка Шастриджи и особенно моя любовь и вера в Бога помогли мне пройти через всё, что было до поездки, а затем совершить паломничество, на которое я получила столь глубокое благословение.

Моя вера была тщательно испытана: за три недели до поездки меня ужалил в шею москит, и за неделю до отъезда половина моей шеи стала огненно-рыжей, до самого уха!

Я усиленно молилась и призывала Бабаджи, и он ответил: «Если я призываю тебя — неужели ты думаешь, что я тебя подведу?»

«Нет, точно нет». И поэтому я расслабилась и отдалась его любви.

Знакомый врач прописал мне антибиотики, и действительно, к тому моменту, как мы начали свой путь, я была совершенно здорова. Благодаря божественной благодати, которая не покидала нас на протяжении всего паломничества.

Я путешествовала с группой из Финдхорна. Нас было двенадцать — более или менее подготовленных людей с Запада, уповающих на Бога, и все мы учились быть гибкими в неожиданных ситуациях и открыли друг другу много нового.

С нами не было врача — мы были целителями друг для друга, когда у того или иного из нас возникали проблемы. Каждый из нас вернулся в добром здравии, благословленный глубоким и незабываемым опытом.

Наше путешествие началось с перелета из Лондона в Катманду (1300 м), оттуда другим самолетом мы вылетели в Непал Гунж, а затем нам предоставили очень маленький самолет, который мог лететь только в хорошую погоду, — самолет до Симикота (2900 м).

Там начался наш поход — 4 июня, — и мы провели в палатках 24 ночи. Мы передвигались по Непалу около 8 часов в день, делая лишь короткие передышки.

Наш путь пролегал через горы и долины Непала, и мы могли медленно, но верно привыкнуть к высоте.

Нас сопровождала группа шерпов — горных гидов, которые знали дорогу. Они охотно помогали нам, ставили палатки, готовили горячую пищу и многое другое. Очень симпатичная команда!

В Непале наши палатки, вещмешки и сумки везли на Кайлаш маленькие лошадки — яки. Тенджи — наш старший шерп, который всем нам напоминал Будду, — был полон любви, сил и юмора и действительно вел нас очень хорошо и безопасно.

Из-за неожиданных проливных дождей, которые длились целых полтора дня, мы основательно промокали вновь и вновь и вынуждены были сделать привал. К счастью, мы нашли пустой дом Непальского треста с печкой внутри. Непальский трест был основан духовной общиной Финдхорн. Большинство людей из нашей группы спали в доме, а я и еще двое — на улице, в палатках.

Всю ночь гремел сильный гром, но молнии не было видно, и я подумала: «Как же так?»

На следующий день мы узнали, что повсюду — до самого Тибета — произошли массивные оползни.

Мы пели, молились, старались творить добро и надеялись, что наши совершенно сырые вещи, которые мы развесили у печки, высохнут.

Наконец дождь прекратился, но из-за оползней нам пришлось искать новые пути. Некоторые из этих путей были очень опасны, особенно для маленьких лошадей, которые везли наш багаж. Такое вот неожиданное для людей и животных путешествие по острому горному хребту. Чем выше мы поднимались, тем чаще у некоторых из нас проявлялись симптомы легкой горной болезни, но наша любовь, наша вера в Бога и наши лекарства давали основания надеяться, что мы преодолеем эти трудности.

В чрезвычайной ситуации «Гамма-мешок» — надувная декомпрессионная камера, которую мы несли с собой, — решит и эту проблему.

Все мы добрались до Тибета (4500 м) безопасно и в срок — 10 июня, после того, как в Шере, а потом в Пуранге удачно прошли китайскую таможню.

Из-за оползней невозможно было передвигаться на джипах, которые должны были забрать нас, и мы пошли в Тибет пешком.

Какое благословение всеми своими чувствами осознавать, как прекрасна эта страна, как изящны и легки вибрации её холмов, как мощны и тонки цвета её скал и камней! Тут почти нет зелени. Просто небо и земля, как в первый день сотворения мира. Чисто и тихо, но, конечно, это не то место, где легко живется!

Там, где было хоть немного воды, сразу же вырастала зелень — например, мы видели большой красивый розовый куст, который рос прямо между камнями.

После того как мы несколько часов прошли по этой прекрасной стране, нас догнали три «Лэндкрузера», чтобы провезти нас по этой горной местности Западного Тибета.

Как величественна эта ширь, это молчание — просто дух захватывает!

Издалека появились очертания Кайлаша — он возвышался над равниной подобно кристаллу, очень нежный и изящный.

Мы все вышли, поклонились, с радостью поприветствовали его.

Кайлаш был почитаем на протяжении веков и считался местом обитания высших божественных существ, его часто так и называли: для тибетцев это Будда, для индусов — Бог Шива или просто Отец.

От него исходит огромное величие и ощущается глубокое благословение. Святая гора с почтением огорожена, на неё нельзя взбираться. На тех, кто неоднократно пытался подняться на неё, гора насылала бури и лед, поэтому смельчаки были вынуждены бежать. Больше никто и никогда не осмеливался снова подняться на неё — об этом было рассказано и нам.

Через некоторое время на нашем правом холме стали ощущаться бесконечная нежность, изящество и красота, заставившие мое сердце дрогнуть. Мне сказали, что это были отроги Гурла Мандхата. Затем слева появился Ракшастал — озеро Луны. Его также называют озером демонов. Это озеро встретило нас своим фосфоресцирующим бирюзовым цветом и динамичными вспышками яркого света и тени.

Глубоко взволнованные, мы вышли. Четверо из нас, включая меня, спонтанно соскочили вниз с холма и пошли вдоль берега. Велик был соблазн прикоснуться к воде, но я услышала внутри мягкое «стоп», поэтому и сдержалась.

Мне больше хотелось вначале прикоснуться к водам озера Манасаровар.

Тенджи рассказал нам, что много достойных брахманов из страха перед демонами не смели даже взглянуть на озеро Ракшастал.

«Но это означает, что демоны не умеют видоизменяться», — подумала я про себя.

Над Ракшасталом показывает свой южный облик Кайлаш с отчетливо различимым крестом внутри. Озеро, в равной степени прекрасное и одинокое, с прочным берегом, напоминающим по форме полумесяц. Здесь нет жизни, услышали мы от Тенджи, и на этом озере больше нет гомпа (монастыря).

Вскоре после Ракшастала справа появилось другое озеро — озеро Манасаровар. Его называют «Разумом Брахмы» или «Озером Солнца». Прекрасное озеро, полное любви и совершенно круглое. Здесь сразу можно было почувствовать себя, как дома. Оно полно жизни — рыба, утки, птицы — и постоянно меняет свой цвет с темно-синего на небесно-голубой, серебристый, розовый — цвет розового золота.

У этого небесного озера расположены семь гомп.

В южной части озера Манасаровар возвышается гора Гурла Мандхата (7680 м) с ее мечтательным силуэтом, похожая на спящую красавицу, возвышающуюся над озером. Она считается горой Божественной Матери, являющейся женским эквивалентом горы Кайлаш.

Пророчества гласят, что близко то время, когда и эта гора станет столь же священной, как и Кайлаш.

Легенды также гласят, что лишь тогда, когда воды озера Манасаровар (4500 м), расположенного чуть выше, достигнут Ракшастала, Тибет и весь мир наполнятся счастьем.

У озера Манасаровар я спонтанно провела обычную огненную церемонию, молясь о защите и благословении всех нас в нашем путешествии вокруг Кайлаша.

По моей просьбе Тенджи принес мне из палатки небольшую металлическую миску, в которой я развела огонь с помощью взятых с собой ватных шариков, пропитанных очищенным маслом. Он дал еще немного риса для принесения жертвы. Все остальные жертвы в виде цветов и фруктов я принесла, повинуясь внутреннему чувству, читая мантры.

У меня было с собой полотенце из красного бархата в форме двенадцатилепесткового лотоса с символом ОМ, сшитое для меня в феврале 1984 года к Махасамадхи Бабаджи, и которое покрывало его тело, лежащее на земле.

Я разворачивала это полотенце во всех особых местах нашего паломничества, и сам Бабаджи коснулся всех этих мест и особым образом благословил их.

После огненной церемонии восхитительно было искупаться в святых водах озера. Считается, что искупавшись в озере Манасаровар, можно очистить любую негативную карму.

15 июня началась наша пакрикама или кора — путешествие вокруг священной горы.

В Дарчене, маленькой деревушке у подножия горы Кайлаш, мы оставили большую часть нашего багажа и продолжили наше путешествие с минимумом котомок, которые везли яки.

В начале пути мы, встав в круг, помолились о благословении нашей коры.

И тогда, как и много раз до этого, один наш друг, в данном случае — Крейг, руководитель группы из Финдхорна, сказал мне: «Иди вперед».

Внутренняя радость часто окрыляла меня, так что я могла бежать быстро и легко, не страдая горной болезнью.

Это было нетрудно — видеть, где пролегал этот 1000-летний путь коры. Некоторые жители Тибета шли по нему, и я следовала за ними, не зная, что мои друзья из группы заняты обходом священного каменистого вала Мантр, расположенного чуть дальше.

Потом произошло нечто удивительное: Я увидела ребенка, спускавшегося с холма, — милого, раскачивающегося, сияющего, подобно солнцу и полного энергии. Он поднял свою правую руку для благословения. Мальчик около десяти лет от роду, выглядел как житель Тибета, у него были короткие темные волосы, он был нарядно одет — в белоснежной шелковой рубашке, идеально выглаженной, и в темно-красной юбке. Чистую радость излучала каждая клеточка его тела, когда он спускался с холма.

Передо мной шла женщина, жительница Тибета, которая была очень рада этой встрече с мальчиком. Она громко выразила ему свою радость, и он сказал ей что-то. Потом он подошел ко мне и сказал по-тибетски:

«Таши делек!» («Я приветствую тебя!» или «Хорошего дня!»)

Его излучение было столь волнующим, что я спонтанно коснулась его руки — на мгновение наши руки радостно встретились. Это было в четверг, 15 июня 2000 года.

Посланник Кайлаша!

Он пошел дальше, а я продолжила свою кору.

Позже, к концу коры вокруг Кайлаша, я догадалась, кем был этот яркий ребенок, этот мальчик, столь пропитанный энергией солнца и веселья и открывший для меня внутреннюю дверь к Кайлашу.

На следующий день после этой замечательной встречи, 16 июня — в день полнолуния — тибетский народ отмечал праздник Сагадава — день рождения Будды.

Согласно западной эзотерической традиции, это то время, когда Будда и Христос встречаются, чтобы благословить весь мир.

Приехали тибетцы со всех стран мира, чтобы отпраздновать этот день в Тарбоче (4700 м), на юго-западной стороне горы Кайлаша, где из тысяч новых молитвенных флагов был установлен огромный шест. Когда ветер читает молитвы, они исполняются — таково тибетское поверье.

Как сильны и уверенны были тибетские кочевники — и мужчины, и женщины, с какой любовью и заботой родители и дети относились друг к другу!

Мы разбили лагерь неподалеку от Кайлаша, как раз со стороны юго-запада и скальных пород, похожих на Нанди, быка Бога Шивы. Рядом с Кайлашем я ощущала сильное волнение.

Это было грандиозно — ночью, при свете полной луны, что сияла над святой горой, ощущать её величие, чистоту и красоту!

17 июня наш путь пролегал через западную долину Кайлаша, подобную собору, вместе с ее фантастическими, потрясающими скалами, которые и правда казались мне обиталищем богов. Наконец мы добрались до северной стены Кайлаша.

Перехватывающая дыхание северная стена, которая точно является всесильным лицом Кайлаша, была для меня как один массивный алмаз! Она круто поднимается вверх, к мягко изогнутому, ледяному белому куполу.

Мы все были впечатлены, хотя вначале Кайлаш наполовину скрылся в облаках. Наши палатки были установлены у северной стены, на самом высоком месте, где вообще можно было разбить лагерь для нашей группы.

«Можно ли нам разбивать лагерь так близко от местопребывания верховного божества? — спрашивала я себя. — Пожалуйста, возлюбленный Бог горы, позволь нам это сделать! Это сделает нас счастливыми — лишь оттого, что мы будем так близко к тебе!»

Я была настолько переполнена любовью к горе, так увлечена величием и красотой её северной стены, что с бьющимся сердцем пошла дальше. Одна. При этом я снова и снова прислушивалась к себе и спрашивала: «Можно ли мне идти дальше?»

Я заключила с духами горы своего рода сделку: до тех пор, пока гора будет затянута облаками, я буду подниматься выше.

Каждый раз, пройдя несколько шагов, я вновь просила разрешения пройти еще выше, а гора действительно поднимала свои облака всё выше и выше.

Воздух был наполнен высокими вибрациями.

После того, как я взошла на замороженное снежное поле с отдельными ледяными потоками, я заметила, что нижняя часть её свода, который, на первый взгляд, был так близко, всё еще находился на некотором расстоянии.

И тут гора перестала поднимать свои облака вверх, и я поняла, что мне нужно спускаться вниз. Я добралась до нашей палатки как раз перед наступлением темноты.

В ту ночь я оставила свою палатку открытой; я не чувствовала холода, я чувствовала лишь свою любовь к этой горе. Я говорила с ней, открывала ей свое сердце и молилась Бабаджи и всему братству света…

А потом пришел ответ — громкий ответ. Это было едва ли не больше, чем мог вынести человек. В середине своего лба я почувствовала неописуемое давление. Казалось, что на меня положили самый тяжелый камень в мире, и надолго… наконец давление ослабло и пришел чистый свет.

Суть всех тайн, казалось, была скрыта в этой северной стене. Я чувствовала, что это был третий глаз священной горы, и через мою любовь я вошла с ним в гармоничную вибрацию.

На следующий день (это было 18 июня) до восхода солнца Кайлаш стоял в белом, кристально чистом небе, сияющий почти призрачной красотой.

Глядя на него, каждый чувствовал себя заново родившимся. Во славу восходящего солнца он стал весь золотой. Золотое сокровище небес! Какое благословение для всех нас, для всех паломников, которые пришли, чтобы совершить кору в это полнолуние!

Тропа повела дальше — к перевалу Долма Ла (5600 м). Это был крутой подъем. На этой высоте все шаги в гору были большой нагрузкой для организма, особенно для сердца и легких.

Мы увидели человека, который совершил круговое путешествие вокруг горы Кайлаш, делая непрерывные простирания, то есть ложась всем телом на землю, вставая, снова делая шаг и опять ложась. Так он неописуемо медленно обошел вокруг священной горы, смиренно перенося любую непогоду.

Совершенно удивительны при этом были его большие светлые глаза, его улыбка, любящий взгляд. Этот хороший человек, который принес эту жертву, конечно, не только для самого себя, но и для всеобщего блага, — кем же он был?

Вначале путь шел вверх через Шива Цал, кладбище на вершине каменистого холма, где паломники традиционно оставляют что-то свое — несколько капель крови, волос или одежду… — а потом путь пошел круто вверх.

Наконец мы прибыли на перевал Долма Ла — в самую высокую точку коры, отмеченную огромной скалой с сотнями молитвенных флагов, к которым мы добавили и наши собственные. Долма или Тара — богиня сострадания, милосердия. Там я, торжественно приветствуя Божественную Мать, с моими друзьями из Финдхорна провела огненную церемонию. В Долма Ла царило праздничное настроение.

Затем начался крутой спуск к Гаури Кунду — красивому зеленому озеру овальной формы, называемому «Озером милосердия». Оно является одним из самых высокогорных озер в мире. Я была глубоко тронута, увидев это озеро.

А дальше мы пошли вниз — к восточной стороне горы Кайлаш, которая была гораздо менее драматичной и строгой, чем её западная сторона.

На следующий день мы добрались до гомпа, который был связан с Миларепой, поющим поэтом-йогом из Тибета.

Мы шли по самым удивительным каменистым дорожкам, окруженным скалами всех цветов радуги. Оттуда нам открылся великолепный вид на Ракшастал и Манасаровар — озёра-братья, которые лежали внизу, на равнине, как два драгоценных камня сияющей красоты.

Наконец мы добрались до Дарчена — небольшой деревушки на юге горы Кайлаш, где мы начали свой путь. Здесь наша группа разошлась до самого конца паломничества. Восемь из нас отправились в Лхасу на «лэндкрузере», при этом лишь четверо прошли назад всю ту дорогу, что мы проехали, и я была одной из этих четверых.

Сначала мы провели два дня на озере Манасаровар. Там я провела внутреннюю благодарственную церемонию огня.

Опять мы купались в святых водах этого прекрасного озера, где небо из-за внезапной непогоды каждую минуту может менять свой цвет с ангельски розового и серебристо-золотого на драматичный темно-золотистый, белый, фиолетовый, синий и желтый. А потом опять синий мир, как будто ничего и не произошло.

С тех пор, как мы вошли в Тибет, я просто чувствовала свое единство с его землей, его холмами и горами. Это наполняло меня глубокой радостью. Но когда приблизился день, когда мы должны были покинуть Тибет, мне стало грустно. Как глубоко было мое горе! Я плакала навзрыд и не могла остановиться…

Оставить Тибет с его драгоценными камнями озера Манасаровар и Кайлашем было очень тяжко для меня — мне казалось, что для наших душ это должно означать то же самое, что покинуть рай.

21 июня, после обеда, в наш последний день в Тибете, мы расположились в долине, неподалеку от границы с Непалом. Когда мои друзья решили прогуляться до соседней деревни, чтобы лучше узнать, как живут тибетцы — потому что до сих пор мы знали только свободную природу Тибета, — я пошла вместе с ними, надеясь утолить свою печаль.

Тамошний большой монастырь, частично сильно разрушенный, восстанавливали всеми силами.

Мы пили чай с маслом вместе с очень худощавым европейцем Ником, который был мне как брат.

Позже, когда я вернулась в палатку, ко мне подошла одна девочка. Она взяла меня за руку, и мы вместе вышли. Рука об руку мы шли весь вечер, и она опять привела меня к монастырю, а оттуда — к Нику, который жил на улице. Она прошла к нему через большой двор, где сидела большая группа гостей, в том числе незнакомый седовласый человек. В небольшом темном помещении Ник был занят готовкой. Я спонтанно подарила ему что-то для монастыря и рассказала о моей любви к этой стране, о своем единении с этой землей, что я чувствовала так глубоко, и о необъяснимой печали от того, что завтра мы должны её покинуть.

В этот момент в нашу темную комнату вошел тот седовласый человек. Он был высок и, молча стоя у двери, какое-то время смотрел на меня с любовью своими большими темными глазами, полными тепла, понимания, сострадания. Потом он ушел.

Ом намаа Шивайя!

Я подумала, что этот седовласый мужчина был другом Ника, но лишь через шесть недель с помощью Шастриджи узнала, кем был этот человек и что за благословение было мне дано.

Когда мы с Ником вышли во двор, там было пусто — все уже ушли.

Славный золотисто-оранжевый вечер встретил меня на улице, и когда я вернулась в лагерь в сопровождении нескольких детей, то поняла, что все мои печали исчезли! Я была полна радости и благодарности!

Прощай, любимый Тибет!

Затем начался путь вверх и вниз по зеленым горам и долинам Непала, которые разительно отличаются от величественных просторов Тибетского нагорья.

К концу нашего паломничества, как раз за день до окончания нашего приключения (это было в понедельник, 26 июня 2000 года) я шла одна, остальные были на некотором расстоянии от меня, как вдруг ко мне быстро приблизился молодой человек в возрасте около двадцати лет. Даже на расстоянии я поняла, что это было существо, способное видеть во всех направлениях.

У него были очень необычные глаза — большие, почти огненные, окруженные белым ободком; всё его существо, казалось, состоит из огня, он был невероятно живым!

Он шел прямо на меня и крепко ухватился за одну из моих палок для ходьбы. Он смотрел прямо на меня, смеясь, будто хорошо знал меня, с радостью, обнаруживающей много аспектов. «Что? Ему нужна моя палка?» — спросила я саму себя, удивляясь его спонтанному вызывающему поведению. Некоторое время мы стояли молча, глядя друг другу глаза в глаза. «Кем бы ты мог быть?» — подумала я. Всё его существо было так знакомо, и всё же я не знала, кто он такой. Он держался за мою палку, и я держалась за него, размышляя: «Может, отдать ему её?» Я знала, что нам еще предстоит очень крутой и длинный путь, и эти горные палки были нам нужны — они были важной частью нашего снаряжения — и решила не отдавать их.

Потом я увидела двух очень худых, благородного вида, исключительно высоких мужчин, которые следовали за ним. Тогда он отпустил мою палку и обратился к этим двум мужчинам, которые смотрели на него, как братья, и что-то сказал им — очевидно, обо мне.

Один из них глубоко посмотрел на меня несколько секунд. Потом они пошли дальше втроем. «Кем они были? И кем был он?»

Я была очень удивлена. «Может, это был Горакнат Баба, чье присутствие я так сильно ощущала за день до этого? Нет. Но кто же тогда?» Одно мне было ясно: это были неземные существа. Какое-то время я ни с кем не могла говорить об этой встрече.

Когда мы вернулись в Катманду (к счастью, все в отличной физической форме), Крэйг сказал: «Больше никогда в жизни мы не будем подвергать свой организм таким наргузкам!» А я добавила: «Если только мы не пойдем к Кайлашу еще раз!»

Вечером я позвонила Шастриджи, а на следующее утро — Мунираджу, чтобы рассказать им о том, насколько благословенным было это наше паломничество и как я благодарна им за их одобрение, внутреннюю поддержку и защиту. Конечно, я от всего сердца поблагодарила своих друзей с Запада за их хорошие мысли и ежедневные молитвы.

Благодаря всему этому я узнала, что это был Бабаджи, который направлял каждый шаг нашего паломничества. Так что моя глубокая благодарность простиралась и на него, и на бесконечного Бога.

Мои друзья-паломники и я часто ощущали, что на духовном уровне вместе с нами путешествовали многие другие сущности. Мы были не одни.

По телефону я рассказала Шастриджи о том сияющем ребенке, сошедшем с холма перед началом нашей коры вокруг Кайлаша. Шастриджи сразу же сказал: «Бабаджи!» Таким образом он подтвердил то, о чём я догадывалась всё это время.

Когда потом, спустя несколько дней, я позвонила ему из Германии, первыми его словами были: «Ты встретила истинного Бабаджи!» Всего несколько недель спустя я была готова рассказать Шастриджи о встрече с этим прекрасным, огненным молодым человеком, который быстро подошел ко мне и, смеясь, держался за мою горную палку. «Кто он?» — спросила я у него. «Это был Хайраканди Баба», — сказал Шастриджи. Бабаджи в его предыдущих проявлениях. «Хайраканди Баба в виде юноши!»

Как хорошо! Прежде я знала Бабаджи в его предыдущих воплощениях только как старого Хайракан Бабу. Я спросила у Шастриджи: «Тот, кого я встретила, — это то же самое существо, что описано в биографии Йогананды как бессмертный Бабаджи?» «Да!» — таков был его ответ. А позже Шастриджи сказал: «Хайраканди Баба — это и Бхайрава Баба». Это великий защитник истины и любви.

Когда я рассказала Шастриджи о своей мощной связи с Кайлашем, которую испытала в ту ночь у северной стены горы Кайлаш, он сказал: «Ты встретишь Кайлаш еще раз! И встретишься с Богом Кайлаша!»

В ответ на мой вопрос, кем были эти двое худых, очень высоких мужчин, что были с ним, Шастриджи сказал: «Это его стража».

Какая благодать!

Когда благодаря Шастриджи всё прояснилось, я услышала в своем сердце голос Бабаджи: «А я встретил тебя три раза!»

Наконец я догадалась: это было в мой последний день в Тибете, когда мне было так грустно оттого, что я должна покинуть Тибет и когда этот седовласый мужчина пришел и посмотрел на меня с такой любовью и таким состраданием.

Кем он был?

Шастриджи сказал: «Это был Махендра Махарадж!» Махендра Махарадж — великий знаток текстов, пророк и вдохновитель, предсказавший повторный приход Бабаджи. Он был глубоко почитаемым учителем Шастриджи, существом, исполненным любви и, хотя и в мужской форме, выражением Божественной Матери.

У меня просто не было слов!

Люди, которым являлся Бабаджи, знали, что Бабаджи может показаться нам в любом месте, в любой форме. Он управляет пятью элементами и может обнаруживаться в любое время, когда захочет. Он может принять физическую форму на несколько минут, чтобы дать свое благословение, или остаться в принятой им форме на долгое время.

Как мне узнать, принял ли он форму этого прекрасного ребенка, которого я повстречала, лишь на короткое время или надолго? Это известно лишь ему. То же самое касается, конечно, и появления Бабаджи в виде молодого Хайракан Бабы вместе с двумя его спутниками.

Отправляясь в это паломничество, я была свободна от мыслей и ожиданий, лишь молилась о том, чтобы всё прошло хорошо для всех нас.

ОМ намаа Шивайя!

«Бог есть любовь, а любовь есть Бог», — повторял нам Бабаджи. Так я поняла: когда мы находимся в царстве Любви, мы находимся в царстве Бога.

Можно сказать, что Кайлаш — «святое обиталище Божественного на Земле» — есть Любовь, даже если он кажется суровым и опасным.

Бабаджи также может казаться опасным, опасным для нашего эго, но он есть Любовь.

Тибет II — Второе паломничество в Тибет в 2004 году

В честь Гурла Мандхата

Внутренний призыв вернуться в Тибет я услышала в январе 2001 года: «Пойди еще раз — на этот раз, чтобы почтить Гурла Мандхата».

Тысячи лет гора Кайлаш почиталась как обитель Бога и Божественного Сознания. Гурла Мандхата, обитель Божественной Матери, считается женским эквивалентом Кайлаша. Гурла Мандхата остается до сих пор дикой и нетронутой горой. Бабаджи постоянно подчеркивал, насколько важно в наши дни почитать божественную энергию Божественной Матери, соединяться с ней.

Вдохновленная этим призывом почтить её и её священную гору, я нашла еще троих людей, которые были в восторге от идеи отправиться туда со мной.

Мой план был таков: вернуться в Тибет на праздник Сагадава в мае 2002 года. Но из-за серьезного ухудшения политической ситуации в Непале в связи с маоистским восстанием нам пришлось отложить наше паломничество.

Тем больше радости было тогда, когда в 2004 году мы втроем — с моей подругой Мариэлу и Адрианом, другом из Ирландии, — наконец смогли тронуться в путь.

Долгое время я задавалась вопросом: «Как мы можем почтить Гурлу Мандхату?» О ней в пророчествах сказано, что она будет такой же святой, как Кайлаш, и теперь как раз настало это время.

В 2001 году я уже говорила об этом с Шастриджи и Мунираджем, и было решено, что вначале у Кайлаша, а затем вокруг озера Манасаровар я проведу ведические огненные церемонии (см. Приложение, стр. 258), чтобы почтить Божественное проявление — в мужской и женской формах, в их единстве.

Наше путешествие вновь началось в Катманду, и по моей просьбе Тенджи вновь стал нашим главным шерпом. Он привез с собой небольшую, набранную им команду шерпов, которые с любовью заботились о нас. Представляете, даже в этой пустыне они смогли испечь вкусный именинный пирог!

Вначале — непредвиденная остановка: из Непала Гунж, первой остановки в Катманду, жаркого города на равнине, полной москитов, в Симикот (2900 м) нас должен был доставить очень маленький самолет. Но ветер был слишком сильным, и маленький самолет не мог вылететь.

Так мы потеряли целый день нашего пути и уже начинали терять второй, что было бы проблематично, потому что мы должны были быть на границе с Китаем строго в назначенное время!

В Непале Гунж мы встретили несколько очень милых индусов, которые хотели лететь до границы Тибета на вертолете, не желая сносить тяготы похода. Но и это было невозможно из-за сильного ветра. Так мы молились от всего сердца, и — вопреки прогнозам служащих аэропорта — вдруг неожиданно прибыл самолет из Симикота! Наконец-то наше путешествие продолжилось.

Гурла Мандхата у озера Манасаровар

Как прекрасно было смотреть с высоты на эти уже немного знакомые мне горы Непала и благополучно приземлиться на узких склонах горной деревушки Симикот!

Затем — вверх и вниз, по долинам и горам Непала, так что мы акклиматизировались к Тибету. Восемь часов ежедневного пути, семь дней перехода по шатким мостам, где нам встречались люди и козьи стада и под которыми бурлили громовые потоки реки Канали. Вновь красивые, крутые, падающие с высоты водопады Непала и особое состояние — быть на грани истощения и все еще быть в состоянии идти!

На этот раз, к счастью, не было ни оползней, ни сильных проливных дождей, лишь небольшая песчаная буря.

Перед бесконечным спуском к китайской границе, в Шер, мы вновь должны были одолеть высокий перевал (5100 м).

На этот раз из-за того, что пути были свободны, в Тибете нас прямо на границе мог забрать «Лэндкрузер» с опытным водителем, присланным из Лхасы, который сразу же показался мне очень странным.

Он делал одну ошибку за другой, пока наконец Тенджи не решил взять другого гида и нашел очень хорошего. Невзирая на это, первый гид следовал за нами, как тень.

На главном китайском пограничном посту — Пуранге — забрали наши паспорта и паспорта всех остальных европейцев до следующего дня. Мы все были вынуждены заночевать там, в ужасных условиях.

Я была просто возмущена этим ущемлением наших прав и потерей нашего драгоценного времени в Тибете!

Так мы оказались здесь, поневоле запертые в этом злосчастном месте. И вдруг мы поняли, насколько велико должно быть страдание, которому систематически подвергались жители Тибета!

Мои друзья легли спать полностью одетыми, в надежде не подхватить каких-нибудь паразитов или вирус. Я всё же надела ночную рубашку — и ночью у меня начались рвота, понос и поднялась температура.

На следующее утро мы были первыми из тех, кто рано утром отправился в направлении озера Манасаровар.

Что за глубокая радость — поприветствовать Кайлаш на расстоянии, увидеть нежные предгорья Гурла Мандхата в их неописуемой грации и красоте, мерцающий Ракшастал и, наконец, сияние улыбки озера Манасаровар!

Мы сразу почувствовали, как нас окутало любовью — после тягот долгого перехода и сложной ситуации на границе.

Из-за потерянных полутора дней в Непале Гунж все мы очень нуждались в отдыхе.

С начала паломничества на Гурла Мандхата мы каждый день читали во славу Дэви Сапта Сати книгу стихов Божественной Матери на санскрите. Какое счастье видеть живьем Гурла Мандхата — эту прекрасную гору, что возвышается на юге озера Манасаровар, на высоте 7680 м над уровнем моря!

На следующее утро мы отправились к горе Кайлаш, которой достигли на «Лэндкрузере» за три часа. Попросив благословения от всего сердца, мы сразу же начали нашу кору.

В начале коры мы встретили двух очень добрых тибетцев, одетых так красочно, как будто они шли на свадьбу. Они радостно поприветствовали нас: «Таши делек!», как давних знакомых!

Как приятно вновь увидеть Тарбоче у юго-западной стены горы Кайлаша, почувствовать её величие и власть и разбить лагерь так близко к нему!

С самого утра, в день полнолуния, на праздник Сагадава, я начала проводить первую из семи огненных церемоний, а остальные отправились через холм на праздник Сагадава.

Первая огненная церемония была посвящена Кайлашу, а также нашему глубоко почитаемому и любимому другу — Шри Вишну Датт Шастриджи, великому провидцу, чьими устами всегда говорил Бабаджи, и который недавно покинул свое тело в возрасте 97 лет. Шастриджи глубоко любил и почитал Божественную Мать, он написал 65 книг, а также Сапта Сати, книгу из 700 стихов во славу Божьей Матери, которую в этом паломничестве мы каждый день читали во славу Дэви.

После завершения этой первой церемонии огня на Кайлаше я как раз вовремя попала на праздник тибетцев — перед тем, как был установлен новый флагшток.

Мы привезли с собой на этот праздник шестьдесят небольших флагов Германии, расписанных нашими друзьями.

Все они были соединены между собой длинными шнурами, и теперь, сообща, мы повесили их здесь. Как они развевались на ветру, вместе с тысячами тибетских флагов, на которых можно было прочесть, к примеру, слова «Свободный Тибет»! Когда ветер читает послания, написанные на этих флагах, они исполняются — таково тибетское поверье.

После моего внутреннего «мятежа» в Пуранге и последующего повышения температуры и диареи я была физически очень слаба. Мне было ясно, что это знак того, что мне лучше не идти с другими к Долма Ла, а вместо этого ехать прямо к озеру Манасаровар, чтобы немедленно приступить к церемонии огня.

После короткого перерыва на обед мы пошли по пути «Лицо Нанди» Кайлаша в направлении его западной стены.

У меня сердце кровью обливалось от осознания того, что на этот раз я, наверное, не обойду Кайлаш и не увижу его северный склон. Так что теперь каждый мой шаг был глубоким внутренним приветствием любимого существа Бога Шивы и Кайлаша.

Когда мы спустились и сели читать Сапта Сати перед лицом Кайлаша и окружающих его гор, нам показалось, что горные существа внимательно и с радостью слушали нас.

Следующей ночью я получила «привет» от Кайлаша:

Когда ночью я лежала в палатке, мое сердце вдруг начало бешено биться, как никогда прежде. Я воскликнула: «Бабаджи, пожалуйста, помоги мне!».

Я приняла лекарство для сердца, но оно не подействовало. Мой сон как рукой сняло. Вместо этого участилось сердцебиение, и к тому же я почувствовала сильное давление в центре лба.

Когда мне стало еще хуже, я задалась вопросом, стоит ли мне разбудить Тенджи.

— Нет.

Я выпрямилась в своей палатке: «Бабаджи! Бабаджи!» Я пыталась дышать, невзирая на это бешеное сердцебиение и усиливающуюся боль в центре лба. Неожиданно в самый разгар этой внутренней драмы раскрылся этот «цемент» — абсолютное давление, которое казалось твердым и непроницаемым, как скала.

Из этого отверстия вышло существо, состоящее из света, слегка качающееся. Это был Бабаджи, вышедший из Вечности и держащий поднятую для благословения руку.

Страшное давление в центре моего лба и мое дикое сердцебиение моментально прекратились, теперь здесь были лишь божественные существа и их возвышенные, нежные вибрации — прекрасные, и меня начали наполнять умиротворение и спокойствие.

Я погрузилась в глубокий сон… до самого раннего утра, пока нас не разбудили и наши пути не разделились.

Взволнованная, я рассказала своим друзьям о ночном приключении, в котором содержалось важное послание и для них.

Марилу и Адриан, впервые делающие ритуальный обход Кайлаша вместе с Тенджи, двумя шерпами и яками, добрались до северной стены горы. Полнолуние принесло с собой изменение погоды, и гора Кайлаш была затянута тучами.

Вместе с нашим тибетским водителем и Майла — шерпом — я ехала в «Лэндкрузере» к восточной стороне озера Манасаровар.

Когда мы добрались до него, на небе появились яркие светящиеся буквы. Ничего подобного я раньше не видела! Отчетливо ощущались благословение и приветствие Божественной Матери: атмосфера просто пульсировала от радости.

На юге показалась Гурла Мандхата во всей своей красе, а на севере Кайлаш уже наполовину скрылся за облаками.

Пока разбивали палатки, я искупалась в озере. Чистая любовь окружала меня, я совершенно не чувствовала холода.

Потом я собрала все вещи, которые были нужны мне на следующий день для проведения огненной пуджи.

С утра шел дождь, было пасмурно. Я молила Бога: «Пожалуйста, пусть до 12 часов дождь прекратится!» Потому что огненная церемония всегда должна была начинаться в 12 часов.

И действительно, в половине одиннадцатого солнце пробилось сквозь плотные дождевые облака, и я с рюкзаком, полным предметов, необходимых для свершения огненной церемонии, отправилась к озеру. Очищенное сливочное масло (масло ги) вначале было твердым — ведь было около нуля градусов. С помощью камфары и множества ватных шариков, пропитанных маслом ги, мне удалось развести огонь на этой высоте — 4500 м — и не дать ему погаснуть. К тому же я нашла еще и сухой ячий навоз.

Это была очень долгая и мощная огненная церемония. Когда я закончила чтение всех мантр и текстов из книги Божественной Матери — Сапта Сати, — было уже 3:30 пополудни.

Вечером, когда я снова пошла к озеру, огонь в принесенном мною маленьком медном горшочке для агнихотры всё еще горел, становясь всё мощнее. Ветер не давал ему погаснуть, да и ячий помет горит очень долго.

На следующее утро выпал снег и засыпал всё вокруг. Мой шерпа поставил у палатки небольшую миску с теплой водой для умывания. Через некоторое время он легонько встряхнул мою палатку — по-видимому, чтобы удалить с нее снег, не зная, что внутри палатки я решила полностью вымыться. Одна овца с любопытством заглянула через маленькое отверстие в мою палатку.

Количество выпавшего снега заставило меня очень беспокоиться за моих друзей. Как они там, в пути вокруг Кайлаша? Мне пришла в голову фраза Ламы Говинды из книги «Путь белых облаков»: «Если в Долма Ла тебя настигнет снежная буря — значит, твоя жизнь удалась». Весь Кайлаш был укрыт снегом. Изо всех своих сил я направляла свой посыл, адресованный Бабаджи: «Пожалуйста, позаботься о них!»

К счастью, вскоре выглянуло солнце, снег растаял, и я смогла провести свою чудесную вторую огненную церемонию с видом на Гурла Мандхата.

Снова и снова я поражалась тому, как быстро может изменяться погода на озере Манасаровар.

Слава Богу, во второй половине дня на попутном грузовике вернулись мои друзья. Они оба совершили свою кору. Хотя физически они и были истощены, но в душе — очень счастливы, и с благодарностью делились со мной своими яркими впечатлениями.

Тенджи принес для меня воду из озера Гаурикунд — священного озера, расположенного на высоте 5570 м, пониже Долма Ла. Какой замечательный подарок!

Адриан, шутя, рассказал, как он снимал на пленку яка, с багажом на спине покатившегося вниз с горы по направлению к реке, пока до него вдруг не дошло: «Ой, это же моя сумка!» Шерпы уже бросились на помощь и освободили яка от его поклажи, так что тот снова встал, поклажу заново перегрузили — и можно было идти дальше. Всё удалось спасти: и яка, и багаж.

Пока Марилу отдыхала, я провела на берегу озера третью огненную церемонию — снова в одиночестве. На этот раз при сильном ветре и под дождем, но мне удалось (с Божьей помощью), и после этого я почувствовала себя бодрой и полной сил.

Теперь мы отправились в путь все вместе.

Это было в понедельник, 7 июня 2004 года, и мы были на пути к Гурла Мандхата — женскому эквиваленту горы Кайлаш, святой горы Божественной Матери.

Когда мы на своем «Лэндкрузере» двигались от озера Манасаровар по горам и долинам, приближаясь к предгорью Гурла Мандхата, то увидели троих человек без всякой поклажи, блуждавших по этой обширной пустынной земле. Сопровождаемый двумя спутниками, по дороге шел очень прямой, высокий старик, одетый во всё черное, с абсолютно белым лицом. На его лице была печать страдания. Он излучал такое впечатляющее достоинство, что я спонтанно спросила: «Это Бог Шива?» Нет. Но кто же он?

Его появление поразило меня в самое сердце и глубоко взволновало.

Двое более юных его компаньонов смотрели на него с любовью, особенно высокая величественная женщина — возможно, лет сорока; она также была одета во всё черное. Третий — молодой человек — просто лучился человеколюбием и напомнил мне одного моего очень дорогого друга.

Этот высокий старик с прямой спиной и очень белым лицом — было ли это проявление Кристиана Розенкрейца?

Был ли в то время Кристиан Розенкрейц хранителем Гурла Мандхата?

Был ли он тем, кто открыл нам внутреннюю дверь к этой святой горе?

Это были для нас крайне священные моменты — нам было позволено впервые в этой жизни побеспокоить гору Гурла Мандхата. Мы оставили наш «Лэндкрузер» и начали, каждый со своей стороны, исследовать гору в попытках подняться на неё, чтобы почувствовать её. Вокруг стояла полная тишина. Нас окружали очень тонкие вибрации. Я почувствовала в своем сердце, что с этой священной горой была связаны глубокие тайны.

Любовь окутала нас, а живо ощутимая величавость горы внушила нам глубокое почтение. Кайлаш был мощным и возвышенным, Гурла Мандхата — исполненной любви, и обе горы были полны света.

Даже камни, которые мы нашли, снаружи чрезвычайно твердые и материальные, говорили на своем ярком языке.

Всё еще взбудораженные нашим общением со священной горой Божественной Матери, мы нашли очень хорошее место для разбивки лагеря, недалеко от Гурла Мандхата, на юго-западной стороне озера Манасаровар — абсолютно нетронутое и тихое.

Следующий день (это было 8 июля) для многих астрологов был очень многообещающим, если верить взаимному расположению звезд и уникальному в своем роде положению планеты любви — Венеры: согласно предсказаниям, в этот день могли открыться очень многие двери.

Как это часто бывает, перед появлением большого света вначале пришла тень — своего рода проверка.

Преисполненные счастья, мы не успели разместиться, как явилась полиция, хорошо проинформированная по телефону о нашем «теневом гиде». Мы видели, как полицейский звонил, стоя на холме. Нам было сказано, что здесь больше не разрешается разбивать лагерь и мы должны уехать немедленно, самое позднее — на следующее утро. Кроме того, они хотели получить с нас штраф. Таким образом, все мы остались здесь на одну ночь и приготовились тронуться в путь с первыми же лучами солнца. Потом все отправились в путь — для проформы уехали с нашим багажом и палатками, и в этом красивом месте, прямо на берегу озера, в лучах восходящего солнца остались только я и Марилу, чтобы провести четвертую огненную церемонию.

Всё небо было наполнено светом, великой радостью, ликованием, всё казалось сделанным из чистого блаженства. Небо, озеро и горы — казалось, всё поет! И наши сердца тоже пели в унисон. Это было неописуемо прекрасно!

Пятая (и последняя) огненная церемония в честь Божественной Матери состоялась на северо-западной стороне озера Манасаровар — прямо у воды и в состоянии глубокой концентрации. Добравшись до озера, мы расположились здесь лагерем, и я знала о том, что это была великая милость — получить право проводить огненные церемонии вокруг этих святых озер.

В последний наш день на озере, пополудни, мы побывали в гомпе Чиу, построенной высоко на горе, в скальных породах, где много веков назад Падмасамбхава оставил на скале отпечаток своей ноги. И по сей день его присутствие в этом месте очень ощутимо.

Мы поднялись еще выше и добрались до своего рода плато, с которого открывался обширный вид во всех направлениях: на севере — гора Кайлаш, на юге — гора Гурла Мандхата, на востоке — озеро Манасаровар и на западе — озеро Ракшастал. Перед нами предстала вся великая божественная мандала — и мы находились внутри неё. Мощная энергия пронизывала то место, которое я отныне назвала «Панорамой».

Воды реки Ганга Чу, соединяющей расположенное чуть выше озеро Манасаровар с озером Ракшастал, но практически иссякшей с момента вторжения в Тибет китайцев, вытекали из глубин озера Манасаровар и направлялись к озеру Ракшастал — прямо под «Панорамой». Пусть Ганга Чу течет снова и снова, примиряя этот свет и тьму.

10 июня настало время нашего отправления. Пробил час, когда мы должны покинуть этот оплот Божественного на земле.

Прежде, чем тронуться в долгий путь через Тибетское плато в направлении Лхасы, мы еще раз поехали к Кайлашу. Всё здесь было наполнено божественным присутствием, и я подумала о том, что весь Тибет столь же прекрасен.

Но теперь, когда мы двигались на восток, через эту часть пустынного ландшафта, который зачастую казался нам просто бесконечным, пустынным и одиноким, я осознала разницу между этой плотной материальной и незримой «Крепостью Кайлаша», внутренней божественной субстанцией, пронизывающей всё вокруг.

Здесь не было нормальных дорог — лишь песчаные трассы. Если мы встречали кого-то, двигавшегося нам навстречу (что случалось очень редко), нас окутывало огромными облаками песка. Слава Богу, наш «Лэндкрузер» был для песка непроницаем.

Часто наш водитель останавливался только для того, чтобы обменяться несколькими словами с водителем другого транспортного средства. Здесь знали цену каждому человеку.

Во время одной из остановок в палатке кочевников мы вновь чуть ближе познакомились с тибетской жизнью. Снаружи — вечно колеблющийся песчаный ландшафт или горный пейзаж, перемежаемый несколькими штрихами лугов, а внутри, в палатке — столики веселой расцветки и скамейки, которые по ночам служили спальными местами, красочно одетые тибетцы, разливавшие масляный чай, заваренный в печке, растапливаемой ячьим навозом. На стене висел большой кусок вяленого мяса яка, от которого каждый из гостей мог отрезать себе кусочек.

В углу сидела бабушка этого большого семейства и бормотала мантры, непрерывно перебирая свои четки. Всё здесь было простым и дружелюбным.

Затем мы отправились дальше через множество необозримых перевалов, полных глубоких выбоин. Это был в высшей степени авантюрный и опасный путь, но у нас был прекрасный водитель, и кроме того, у него было доброе сердце.

К счастью, у нас ни разу не спускало колесо на перевалах, а лишь на тех участках пути, которые были не столь опасны. Мы всегда были в хорошем настроении, относясь друг к другу с большим юмором, теплотой и пониманием. В ходе этой поездки, казавшейся почти бесконечной, мы постигли не только просторы этой земли, но и ее великое одиночество. Снова и снова, как будто из ниоткуда, появлялся вдруг человек с отарой овец и яков.

Тибетцы оказались очень гостеприимными. Они делились тем немногим, что у них было, — чаем, солью, чампас (обжаренная ячменная мука, которая смешивается с масляным чаем, из неё лепятся восхитительно вкусные клецки) — с нами и другими паломниками-иностранцами.

Однажды во время пикника на открытом воздухе мимо нас прошел тибетец с масляным чаем. Он угостил нас всех и дал нам щепотку своей соли, а мы дали ему немного своего провианта. Адриан сказал, что здесь лучше, чем в отеле «Ритц».

Я никогда не забуду мальчика, который прибежал к нашей машине с ягненком на руках, умоляя помочь его ягненку, слепому на один глаз. Оглядываясь назад, я часто вспоминала об этой ситуации. В образе этого мальчика с ягненком Христос показал нам бедственное положение всего Тибета и попросил нас о помощи.

Так мы на протяжении пяти дней путешествовали по Тибетскому плато и по ночам слышали, как рядом с нашими палатками вздыхали яки.

Наконец наш «палаточный» период закончился. Мы приближались к городам, таким как Шигадзе, Гиандзе и Лхаса с их восхитительными святыми местами.

Вот и настал момент прощания с шерпами, которые с момента нашего прибытия в Тибет сопровождали нас в грузовике, набитом палатками и всеми прочими вещами, и в течение всей поездки с любовью заботились о нас. Они в буквальном смысле запали нам в душу. А теперь поедут на грузовике обратно в Непал.

Тенджи всегда сидел с нами в «Лэндкрузере», он сопровождал нас до самого конца. Но теперь нам пришлось взять с собой в машину «теневого» гида, который постоянно ехал с нами в грузовике.

Для того, чтобы освободить для него место в задней части автомобиля, пришлось разместить наш багаж на крыше. Когда мы остановились в отеле города Шигадзе спустя 18 дней, проведенных в палатках (это был шикарный китайский отель, и наш багаж перенесли наверх), буквально изо всех наших карманов и рюкзаков струился песок. Взгляды дам и господ с ресепшена отеля тоже были полны ужаса. Я сказала им: «Вы называетесь “Отель Манасаровар”, а мы вернулись с озера Манасаровар». Так был растоплен этот лед.

После замечательного времени, проведенного в палатках, мы чувствовали себя в этом первом отеле, который к тому же был столь роскошен, совершенно чужими. Прежде мы могли переговариваться через стены палатки, а теперь каждый из нас был заперт в большом двуспальном номере, оснащенном по последнему слову техники.

На следующий день наш «теневой» гид, который поселился в другом крыле отеля, к счастью, исчез. Должно быть, он нашел автобус, идущий до Лхасы.

В Лхасе Тенджи и наш второй, очень хороший гид подали заявления в соответствующие официальные учреждения, и оказалось, что этот человек, помимо всех своих проступков, о которых мы уже знали, присвоил себе еще и целую кучу денег. И еще нам вернули сумму уплаченного нами штрафа.

В глубине наших сердец мы пронесли сокровища всех шести огненных церемоний (первая из них проведена у Кайлаша, а другие пять — у озера Манасаровар) и принесли их с собой в Лхасу, а оттуда — в Самье.

Я всегда знала, что наш последний, седьмой огонь мы разожжем в Самье.

Самье называют душой Лхасы — он является источником буддизма в Тибете. Самье состоит из храма и монастыря. Вначале добраться до Самье казалось почти невозможным. Необходимо было получить дополнительное разрешение, и нам это удалось.

Лхаса была великолепна. Отчасти мы были поражены мощным сиянием всех сокровищ во дворце Потала. Какие знания — пронизывающие землю, космос и человека, глубокие, скрытые — стоят за всем этим! Точно так же мы были весьма тронуты земными поклонами, совершаемыми всеми жителями Тибета, которые ежедневно объезжали дворец Потала.

Мы остановились в очаровательном, с любовью расписанном сверху донизу отеле «Дхуд Гу», расположенном неподалеку от монастыря Чокан. Везде и всюду в тибетской части Лхасы улицы и дороги были полны людей, передвигавшихся с молитвенными четками в руках, погруженных в повторение своих собственных мантр.

Тибет — это земля молитвы.

Переполненные всеми этими впечатлениями, мы наконец отправились в путь — в Самье. Спустя четыре с половиной часа езды по ухабистым дорогам мы прибыли туда, и у нас, как и раньше, сразу же возникло ощущение, что в 775 году тибетский буддизм возник именно здесь.

Главное здание представляло собой центр четырех миров, четыре других храма символизировали четыре континента, а еще здесь были храм Солнца и храм Луны, которые, однако, мы не нашли.

В самом храме каждый из нас был впечатлен четырехметровой золотой статуей Будды. Очень живой, он сразу же нашел свое место в наших сердцах — мы глубоко ощущали присутствие Бабаджи.

В Шигадзе, Лхасе и Гиандзе мы повидали множество впечатляющих статуй Будды, лам и космических мандал, но до сих пор ничто не трогало нас так, как вид этой золотой статуи Будды в Самье.

Всё было немного обветшалым, но всё равно чудесным. Мы спали в четырехместном номере в доме для паломников, простом и чистом.

На следующее утро я хотела начать с огненной церемонии. Мы нашли даже подходящее место для нашей седьмой и последней огненной церемонии, в непосредственной близости от монастыря.

Сначала мы мысленно соединились со светом и силой горы Кайлаш, озера Манасаровар и горы Гурла Мандхата и от всего сердца попросили о благословении и исцелении всего Тибета, а значит, и всего мира, потому что Тибет является сердцем внутри самого сердца этого мира.

И тут начался проливной дождь — нам пришлось бросить все силы на то, чтобы защитить наш огонь, и нам это удалось. Марилу высоко держала над ним накидку, а я совершала жертвоприношение. Он был очень мощным, этот последний огонь, явившийся для нас своего рода мостиком между нами и «твердыней Кайлаша».

По окончании огненной церемонии мы насквозь промокли, но были поистине счастливы!

Пламя горело славно, несмотря на дождь. Тенджи подобрал нас и привел в очень уютный тибетский ресторан, расположенный на расстоянии нескольких минут езды на автомобиле, где мы смогли переодеться. Как радушно нас здесь приняли!

Хозяин принес нам теплые одеяла, чай и чампас.

Глубоко благодарные за возможность разжечь в Самье, этом древнем и очень тайном святом месте, наш прощальный огонь, мы вернулись в Лхасу, где провели последний день на легендарном озере, расположенном за дворцом Потала, в котором отражается весь дворец.

Там мы совершили завершающую церемонию благодарения за всю эту поездку в Тибет, в которой мы здесь, на озере, и во дворце Потала читали Сапта Сати — стихи Божественной Матери.

Да будет счастлив Тибет, а с ним и весь мир!

Тибет III — Третье паломничество в Тибет в 2006 году

Первое паломничество в Тибет в июне 2000 года было наполнено радостью от возможности вернуться в эту страну снова. Было восхитительно проникнуться этой обширной страной с ее резонирующей бесконечностью, ощутить драму озера Ракшастал, погрузиться в любовь озера Манасаровар и столкнуться с величественностью Кайлаша.

Всё это было для меня великим праздником воспоминаний — и, наконец, ощущение глубокого волнения перед лицом горы Гурла Мандхата.

В мае 2004 года, следуя второму зову, я решила отправиться в Тибет для почитания Гурла Мандхата — горы Божественной Матери, женского эквивалента горы Кайлаш — и уже оттуда совершить «круг любви» — через всё Тибетское нагорье до Самье, души самой Лхасы.

Во время этого второго паломничества крайне важным был сам процесс познания на «Панораме» всех четырех столпов величия, на которые открывается вид: гора Кайлаш — на севере, гора Гурла Мандхата — на юге, озеро Манасаровар — на востоке и озеро Ракшастал — на западе. Все вместе они образуют оплот Божественного на земле. Я называю его «Крепостью Кайлаша».

Порой кажется, что в этой «Крепости» сокрыты гигантская мощь и ключи ко всему созданию, и отсюда они движут Вселенную.

Наука геомантика[17] рассматривает нашу планету как живое целое, совершенно точно указывая на ней расположение чакр, или «цветов лотоса», словно она тоже является человеческим существом.

Тибет считается скрытым от посторонних глаз сердцем внутри сердечной чакры самой Земли. Поэтому всё, что там происходит, имеет большое значение для всей Земли.

В глубине своей души я знала, что совершу третье паломничество в Тибет. Я никогда не рискну тронуться в этот долгий и подчас опасный путь через Непал в Тибет без четкого внутреннего призыва. Вместе с зовом приходят благословение, сила и защита.

Но в чём же была суть задачи?

Однажды дома, на прогулке, мне было даровано видение.

Ракшастал!

Я увидела, что это озеро возникло в человеческом бытии из слёз Парвати — великой богини, супруги Бога Шивы.

Когда человечество стало всё больше и больше отдаляться от Божественной любви, от единства, частица богини Парвати спустилась вниз, к людям, внутренне всегда оставаясь единой со своим Господином. Она спустилась из любви к человечеству, забывшему свое происхождение и единство с Богом. Таким образом, Ракшастал является древним вместилищем слёз, боли и скорби великой богини из-за падения человечества и его отдаления от Бога. Лишь много позже силы Люцифера завладели этим озером, наряду с другими противоборствующими силами Божественного. Тогда-то Ракшастал и превратился в демоническое озеро.

Всё это меня глубоко волновало.

Когда по телефону я рассказала Мунираджу обо всех этих своих интуитивных прозрениях, он ответил: «Да, да, да», — так быстро, что у меня сложилось впечатление, будто он сам показал мне всё это. В то же время я поняла, что, возможно, пришло время для трансформации Ракшастала и того, отражением чего он является для человечества.

Я также ощущала внутри себя тайное пожелание тибетцев: «Ах, Пусть Ганга Чу течет снова и снова — эта небольшая река, связующая озеро Солнца — озеро Манасаровар — и озеро Луны — Ракшастал, — примиряя свет с тьмой», «и тогда в Тибет придет счастье, а с ним будет счастлив и весь мир».

Как же это сделать?

Я помню, как в 2004 году приехал индийский гуру из Мумбая с 120 почитателями, чтобы совершить двенадцатидневную пуджу в честь Ракшастала — примерно в то же время, когда и мы совершали наши огненные церемонии на озере Манасаровар в знак почитания горы Гурла Мандхата.

Я была очень тронута тем, что еще кто-то по велению души пришел, чтобы что-то сделать для этого столь блистательного, но одинокого озера.

С севера — Кайлаша — смотрит Бог Шива, с юга — Гурла Мандхата — Божественная Мать этих двух соседствующих озер, расположенных точно между ними.

Озеро Манасаровар, наполненное жизнью и любовью, озеро Солнца, и рядом — Ракшастал, одинокое озеро, озеро Луны, являющееся отражением нашей разделенности с Богом и нашей свободы выбора. Мы можем либо выбрать любовь, вновь открыться для единения с Божественным и быть счастливыми, либо остаться в стороне, познать одиночество, а еще страх, испытать на себе силу всех «монстров» — таких как зависть, ревность, гордость, отчаяние, гнев, ненависть — и всю сущность несчастья.

Ракшастал — рассеченное ущельями, удлиненное озеро, имеющее три острова, в то время как озеро Манасаровар идеально круглое и не имеет островов.

Что сделать, чтобы помочь Ракшасталу в этой его работе превращения?

И ясный ответ таков: провести девять огненных церемоний во всех четырех частях «Божественной крепости». Огонь — великий трансформатор.

Небольшое происшествие помогло нам понять многие вещи.

В то время как я, будучи дома, спросила, где лучше проводить наши огненные церемонии, к нам в гости пришел очень талантливый друг, гениально владеющий приемами биолокации. Я показала ему фотографии озера Ракшастал и еще одну — с островом. «О, этот остров излучает удивительный свет», — сказал он.

Тогда мы задались вопросом: где же на карте Ракшастала мог быть этот остров? В процессе исследований мы пришли к выводу, что это мог быть только остров на юге Ракшастала, называемый Лачато. Предложение нашего друга было следующим: провести наши огненные церемонии у Ракшастала в непосредственной близости от этого острова, расположенного на юге. Но всё это было для меня еще недостаточно ясно.

Я позвонила Мунираджу, нашему великому другу и блестящему духовному наставнику: «Правда ли, что в Ракшастале есть остров, полный света?» «Да», — сказал он. Я вновь спросила его: «Там живет Парвати в окружении демонов?» «Да», — ответил он. «На каком острове она находится?» — хотела я знать. «На карте — три острова: один — остров Лачато, расположенный в южной части озера Ракшастал, на юго-западе — маленький безымянный остров, а еще есть один большой, гораздо более отдаленный остров на западе озера Ракшастал; этот остров называется Топсерома».

«Парвати вечно живет на острове Топсерома», — таков был его четкий ответ.

Ом намаа Шивайя!

Эта история позволила мне лучше понять мифы о демонических силах и их способности обманывать нас, являясь нам в сиянии лучей света. Но благодаря этому обману мы вообще узнали о том, что в составе озера Ракшастал есть остров света, и благодаря четкому объяснению Мунираджа мы нашли истинный островок света.

Какое глубокое откровение, что сама великая богиня Парвати живет на этом самом острове, как столп света посреди всех негативных сил, подверженная демоническим атакам! Её чистота и свет любви, её союз с Господом являются их защитой.

Подобно гармонии Инь и Ян, она сохраняет присутствие света в этом царстве тьмы — со времен эонов.

Очевидно, что здесь она отражает то состояние человечества, в котором Божественный промысел должен действовать вопреки преобладанию темных сил.

Что может освободить её? Конечно, увеличение любви на Земле, а также память о Божественной Матери и ее любви.

Я послала Мунираджу карту «Крепости Кайлаша» с точным планом тех мест, где мы хотели бы совершить девять огненных церемоний. Мы планировали начать 11 июня 2006 года — в день полнолуния, в праздник Сагадава. Я попросила его благословения на все деяния и попросила его пойти с нами (в душе). — И он сделал это самым чудесным образом.

В конце мая 2006 года мы вновь отправились в Тибет. На этот раз я тронулась в путь с Марилу, небольшой группой шерпов и Тенджи — нашим гидом. Мы были уже настоящей проверенной командой.

Моя подготовка к этому третьему, очень волнующему паломничеству в Тибет состояла в том, что на протяжении восьми месяцев до этого я рисовала дни и ночи напролет. Я просто должна была рисовать то, что открывалось мне в глубинах моей души. Я следовала за своим сердцем, зная, что перед походом на Кайлаш у меня уже был «мой Кайлаш». Так было создано 100 картин, написанных маслом.

Примерно за 14 дней до вылета произошел еще один случай. Когда я, как обычно, пошла пожелать спокойной ночи нашему Небесному саду, я увидела в цветнике вертикальный шест, которого раньше там вообще не было. Он явно мешал, и я хотела вытащить его самостоятельно (это было около 11 часов ночи), но он был вбит очень глубоко, и, потянув за него, я вывихнула себе руку. Мне было очень больно, но мои друзья-врачи делали всё, чтобы вправить вывих и вернуть мне хорошую физическую форму перед поездкой. В конце концов их усилия увенчались успехом.

Мы летели через Таиланд в Катманду. В аэропорту Таиланда, где обычно мы могли ожидать часами, я, к моему великому облегчению, уже могла бегать — легко и быстро. Но когда я, выходя из самолета в Катманду, спускала из верхнего отсека свою тяжелую сумку, несмотря на мое внутреннее предупреждение — не снимать её в одиночку, — люди толкнули меня так, что я вновь заработала себе вывих.

Следующие три дня в Катманду я полежала в постели отеля «Нирвана Гарден» с грелкой на спине, глубоко погруженная в молитву об исцелении.

Я позвонила Мунираджу и рассказала ему о моем досадном вывихе. Я знала, что пойду любой ценой, если потребуется, то полечу на вертолете. Я спросила у него: «Ты видишь, как я иду?» Его ответом было: «Да».

В глубине своей души я попросила его об исцелении, и когда я спросила, почему это случилось со мной, он просто сказал: «Так бывает», а затем бодро сказал: «Скажи: “Я в порядке”».

Вероятно, это была мантра, впоследствии ставшая моей кровью и плотью. «Я в порядке», — это действительно было очень мощно.

Когда Марилу попросила меня ненадолго пройтись с ней по магазинам, где она хотела показать мне что-то, через несколько минут я почувствовала такую слабость и боль, что сразу же вынуждена была взять рикшу, который и отвез меня назад в отель.

Для меня речь шла о бытии и небытии, и был лишь духовный путь исцеления, потому что нигде в окрестностях Катманду невозможно было найти мануального терапевта.

Я знала, что перед этим паломничеством будут испытания, но даже не подозревала, что они будут такими трудными.

Я пребывала в доверии.

Так мы вылетели в Непал Гунж, где встретились с Тенджи, нашим любимым Тенджи, и его «метод джунглей» — лучший для меня — помог вправить мой вывих. Сработало!

По счастливому стечению обстоятельств, из Непала Гунж мы могли на следующее же утро продолжить полет в Симикот, где начинался наш путь. Как и предсказывал Мунирадж, в первый вечер долгого пути у меня не было никаких болей, хотя путешествие было невероятно напряженным. Ом намаа Шивайя!

Это было благословение и поощрение — не только для меня, но и для других.

Но тема всё еще не была исчерпана. Нам предстояло семь дней примерно восьмичасового похода через Непал, и вскоре боль снова заявила о себе. На этот раз Марилу часто радостно бежала впереди, а вот я шла далеко позади остальных, способная передвигаться очень медленно, опираясь на горный посох.

На второй день нашего похода утром ко мне явился некто, еще издали излучавший чудесную атмосферу, полную тепла и доброты. Он был одет на непальский манер, на его голове была шляпа с полями, а еще у него были русые усы с проседью. Взгляд его светлых глаз глубоко вошел в мое сердце вместе с приветствием.

«Джай, Джай!» — тихо сказал он мне мимоходом.

Я была тронута светом и глубиной его глаз, а также теплом и любовью, которые он излучал.

Вскоре после этого я спросила у Тенджи, есть ли в непальском языке выражение «Джай, Джай». Он сказал, что нет, он не знал этого слова, но я знала — это санскрит. Оно означает «Победа!»

После этого я убедилась в том, что это был Шастриджи. Я уже пережила несколько самых удивительных опытов общения с ним и знала, что он может материализоваться физически.

Как я была благодарна за эту обнадеживающую встречу!

На третий день похода боль настолько усилилась, что во время остановки у реки Канали мы с Марилу решили сконцентрироваться. Я поняла, что окружена существами, полными боли, которые, видимо, сопровождали меня на пути к Кайлашу. Я решила во время приступа боли просто петь «Аллилуйя!», наполняя каждый свой шаг радостью и ликованием от встречи с Богом. Я знала, что путем этой трансформации я больше не буду притягивать этих существ, полных боли, или что их боль на этом пути трансформируется вместе с моей.

Река Канали, берущая свое начало у горы Кайлаш, была источником непрерывной силы, даже если её шум был едва слышен издалека. Её мощный гул казался наполненным мантрами и величием Кайлаша.

Но потом случилось так, что вдобавок к своей боли, всё сильнее трансформировавшейся с каждым моим «Аллилуйя!», у меня начались понос и рвота. Тенджи был очень этим озабочен.

День отдыха — это хорошо, но изматывающий понос всё никак не оставлял меня. Особенно ранним утром, перед последним большим марш-броском с преодолением перевала высотой 5100 м над уровнем моря, я была очень слаба из-за диареи.

Тенджи, полный сострадания, предложил блестящую идею: посадить меня на лошадь. Их было две: одна всегда шла рядом с нами на случай чрезвычайных ситуаций, а другая везла нашу поклажу.

С помощью лошади я сумела подняться. Она довезла меня до самого верха, несмотря на то, что на половине подъема в гору вынуждена была остановиться и дышала так, что мне сразу же захотелось спуститься.

Для других этот подъем тоже был трудным, и мы были очень счастливы, что сделали это.

Потом начался большой и крутой спуск, балансирование по краю.

Я слезла с коня, и мы вместе совершили казавшийся бесконечным спуск к китайской границе, к Шер — первому пограничному переходу; вторым пограничным пунктом был Пуранг.

Между тем у самой границы приземлилась большая группа индусов, прилетевших на вертолете. Но сам путь через таможню многим из них стоил больших усилий. Позже мы узнали, что из 60 индийцев, которые прибыли, лишь 15 смогли совершить кору.

За нами снова был закреплен гид из Лхасы. На сей раз это был замечательный тибетец по имени Тако.

Нас переполняла глубокая радость возвращения в Тибет. На этот раз на границе в Пуранге всё прошло самым чудесным образом. Тако сделал всё, чтобы как можно быстрее провести нас через все формальности. В наше последнее паломничество мы были заперты в Пуранге, а на этот раз мы, словно на крыльях, очень быстро оказались на пути к озеру Манасаровар.

Что за Божья благодать!

Первым показалось озеро Ракшастал.

В своей восхитительной красоте лежало озеро, рассеченное ущельями, — озеро Луны и демонов, на котором у Парвати есть свой остров. Мне снова и снова приходилось просить водителя остановить машину, чтобы выйти и сфотографировать эту захватывающую игру света и тени озера Ракшастал. Я ощущала мощное приветствие силы света, уверенно и динамично проявлявшее себя через силы тьмы.

Вскоре мы пришли к нашему любимому и хорошо знакомому озеру Манасаровар, которое уже приветствовало нас.

Я увидела в небе нечто, сияющее неземным светом; оно было из совершенно иного измерения, нежели прекрасные светлые облака, часть из которых выглядели почти ангельски. Это нечто, сияющее неземным светом, казалось большим светящимся ковчегом, который парил в небе подобно горизонтальному сияющему лингаму. Внутри него сидело много светящихся существ, они кивали нам!

Я была счастлива.

Мы чувствовали себя как дома на озере Манасаровар — озере Создателя, жизни и любви, — и были полны благодарности за то, что нам удалось вернуться к этой совершенной красоте, простоте и тишине.

Какая духовная, глубинная радость — так близко увидеть гору Божественной Матери в южной части озера Гурла Мандхата, погруженную в свет, в тот первый вечер в Тибете!

Как приятно было видеть в сумерках пробуждающиеся и такие огромные и мигающие звёзды, а потом — взошедшую в кромешной тьме яркую луну!

Еще за 16 часов до нашего большого перехода, когда мы еще были на высоте 5100 м в Непале — тогда я была сильно ослаблена диареей и буквально истощена, — я представляла себе тот долгий, долгий путь вниз… И теперь мы добрались наконец до берега озера Манасаровар, такие счастливые и преисполненные благодарности, что даже не замечали, как устали наши тела. Ощущение счастья полностью затмевало собой ощущение нездоровья.

Теперь, когда мы были в Тибете, мои боли и понос исчезли, как по волшебству — Ом намаа Шивайя! — и не возвращались в течение всего последующего паломничества.

Конечно, сейчас я ощущала высокую ответственность за то, чтобы оставаться здоровой, чтобы выполнить предстоящую работу — провести огненные церемонии.

Чтобы избежать рецидива поноса, всё время пребывания в Тибете я инстинктивно питалась почти исключительно рисом, а еще витаминами и минеральными добавками, которые у меня были с собой.

На следующий день мы сделали суточный привал на озере Манасаровар, не останавливаясь на границе.

Совершенно отдохнувшие, 10 июня 2006 года мы отправились дальше — к Кайлашу, в Тарбоче. Какая радость от предстоящей встречи!

В воскресенье, 11 июня 2006 года (как раз было полнолуние) у подножия Кайлаша мы провели первую из девяти огненных церемоний, а с другой стороны холма праздновали Сагадаву, с трубами и установкой нового флагштока.

Для меня и Марилу было непросто разжечь огонь, несмотря на высушенный ячий навоз и пропитанные топленым маслом шарики, которые мы взяли с собой. Но благодаря нашему терпению всё получилось. Мы попросили благословения на предстоящую работу, которая на этот раз касалась озера Ракшастал.

Для совершения огненных церемоний мы принесли с собой дополнительный рюкзак, где было всё, что нужно: медный горшочек для агнихотры, дневная норма рисово-кунжутно-ячменно-сахарной смеси, топленое сливочное масло, высушенные цветы всех оттенков, сухофрукты, курения, благовония, множество янтр, лингам Шивы, сосуд для воды и т. д.

Во время проведения этой первой огненной церемонии, как и во время проведения всех других, мы вынули наше священное красное полотенце с двенадцатилепестковым цветком лотоса, сшитое из бархатной ткани, которое лежало на свежей земле у Бабаджи при его Махасамадхи. Мы поставили на него фотографии Бабаджи, изображения Божественной Матери и наших божественных друзей, моля их о защите и благословении.

Мы просили Бабаджи, чтобы через нас он совершал всё…

Каждому месту, где проводилась огненная церемония, мы дарили одну из привезенных нами янтр и закапывали её именно там, где совершали эту церемонию. Чаще всего огонь активно разгорался и курился еще долго после завершения церемонии, поэтому мы всегда укладывали вокруг ритуального очага тщательно собранные защитные камни, с просьбой к Богу о дальнейшей защите.

После нашей первой огненной церемонии — это был ясный солнечный, кристальный день — мы взошли на другую сторону холма, чтобы поприветствовать праздник Сагадавы с его флагштоком.

Во второй половине дня мы искали удачное место, где могли бы подарить Кайлашу нашу большую пластину со Шри янтрой, принесенную с собой.

На этот раз мы закопали её не прямо у очага, но сделали целый круг вокруг Кайлаша. В определенном месте, к которому нужно было подняться, я положила её между двумя скалами. Это была энергия, поднимающая настроение всем вокруг, и я не хотела уходить оттуда.

ОМ намаа Шивайя!

На следующее утро вторника, 13 июня 2006 года, мы поехали обратно к озеру Манасаровар, чтобы подготовиться к покорению Ракшастала.

Во время всего путешествия, особенно из Тибета, живо ощущалось присутствие Мунираджа, наполнявшее нас глубокой благодарностью.

С осознанием и сердцами, полными любви, преданности и сострадания к Парвати, так что для страха больше не оставалось места, мы на «Лэндкрузере» приблизились к Ракшасталу.

По совету Тенджи, испытывавшего большое уважение к озеру Ракшастал, полному демонов, мы провели свою огненную церемонию не прямо перед озером, как я планировала изначально (к тому же там было слишком ветрено), а чуть поодаль озера, в небольшой, защищенной от ветра лощине с видом на остров Топсерома, лежавший перед нами вдалеке, окутанный дымкой. Всё это — на фоне интенсивного присутствия Бабаджи.

Тенджи и Тако разожгли для нас огонь, что действительно было чудом — из-за сильного ветра и разреженного воздуха. Занялось мощное и сияющее пламя. По нашей просьбе Тенджи принял участие и в принесении жертвы огню.

Огненная церемония была ясной, глубокой и сильной. Видимо, все прочие помехи или тревожные элементы были отведены нами.

На берегу озера Манасаровар я нашла большой камень, внешне похожий на голубя. Этот камень после проведения огненной церемонии я положила внизу, на берегу Ракшастала, прямо у воды — в знак умиротворения, а также для соединения двух братьев-озер.

Мы подарили озеру Ракшастал Шри-янтру и закопали еще одну янтру у нашего ритуального очага, прямо в песок.

После этой огненной церемонии у Ракшастала всеми нами овладело большое, глубокое ощущение счастья и благодарности за то, что под защитой Бабаджи и его руководством нам это удалось.

На следующий день была проведена третья огненная церемония у озера Манасаровар — на северо-западе от озера, на той стороне, где наверху находится гомпа Чиу. Здесь каждый шерпа захотел помочь нам разжечь огонь. Мы вновь подарили озеру янтру.

Последовавшая за этим четвертая огненная церемония на восточной стороне озера, недалеко от гомпы Сералунг, также была очень хороша.

А потом был великий Божественный дар — рыжая девочка.

Это было в четверг, 15 июня 2006 года. Прежде, чем мы тронулись в путь к Гурла Мандхате, горе Божественной Матери, я вернулась к озеру Манасаровар — к тому месту, где утром мы провели нашу четвертую огненную церемонию. Исполненная благодарности, я сидела на песчаной дюне.

Я смотрела на Гурла Мандхату и разговаривала с горой Божественной Матери. При этом я чувствовала мелодию этой горы и видела её впечатляющее величие. Я просила у нее благословения и защиты.

Вскоре мы собирались быть там, на этот раз — не только для того, чтобы коснуться подножия (его еще называют Дэви), но и — это было нашей надеждой и нашим планом — чтобы задержаться там на три дня и каждый день в новом месте этой огромной горы провести огненную церемонию в ее честь и молиться о благословении для озера Ракшастал.

Пока я сидела там, погруженная в свои мысли, передо мной вдруг появилась рыжая девочка, с ног до головы одетая в красное, — красивое дитя, возможно, 10 лет от роду.

Она очень тихо села рядом со мной и что-то нарисовала на песке. Потом вдруг вскочила, посмотрела вдаль, на северо-восток, и издала впечатляющий свист, лишь языком и зубами — свист, который точно должен был быть услышан везде! Я подумала, что она была дочкой пастуха.

Затем она опять села рядом со мной, придвинувшись очень близко.

Я показала ей свою записную книжку и поискала в сумке конфеты. Наше общение происходило без слов.

Она начала посыпать мои брючины песком, снова и снова. Под конец — в ответ на это — я тоже посыпала песком её брючины.

Позже я узнала, что это посыпание песком — древний метод лечения.

Всё это было восхитительно. Такая неожиданная открытость, близость и интимность — какая любовь была между нами!

И так до тех пор, пока до меня не дошло: «Ой, я же должна возвращаться к остальным! Мы же должны идти к святой горе!»

Я поискала что-нибудь, что я еще могла бы ей подарить. Между тем вдоль пустынного пляжа прошли несколько мужчин-тибетцев. Один пожилой мужчина, проходя мимо нас, что-то сказал. Вскоре после этого рыжая девочка вскочила и была такова. Через несколько шагов её уже и след простыл.

Лицо рыжей девочки не было лицом жительницы Тибета: очень живые, полные света глаза и очень свежее, с тонкими чертами лицо. Она выглядела просто очаровательно, и между нами было столько любви, выраженной простейшим способом…

В глубине своей души я не могла перестать думать о ней, я хотела дать ей гораздо больше и так хотела встретиться с ней снова!

Я искала её, высматривала, но так и не встретила еще раз. Однако я увидела её в моем сердце.

На протяжении дней, недель и месяцев, а затем — многих лет во мне укрепилось это чувство и внутреннее понимание того, что она была воплощением Божественной Матери, явившейся в таком виде и даровавшей нам свою любовь и благословение на дальний путь.

Возможно, она приняла эту форму — рыжей девочки — лишь на некоторое время, чтобы появиться в этой форме на своей священной горе еще раз, чтобы помочь тибетцам, благословить и защитить их.

15 июня был тот день, когда шесть лет назад я встретила Бабаджи в образе ребенка, когда я впервые обходила вокруг его святой горы — Кайлаша. Тогда ему на вид тоже было около 10 лет, как и этой девочке.

Возможно, он также принимает эту форму лишь на некоторое время, в районе Кайлаша — для того, чтобы помочь тибетскому народу, чтобы поддержать и благословить его.

Мое сердце полно благодарности за сладость этой любви, и я надеюсь, что когда-нибудь каждый человек на Земле встретится с нею.

После моей встречи с рыжей девочкой мы отправились на гору Гурла Мандхата — гору Божественной Матери. Мы были очень собранны.

Когда в пятницу, 16 июня 2006 года, мы хотели разжечь наш первый огонь на святой горе, наш водитель отвез нас куда-то в совершенно иное место, нежели предполагалось первоначально. Он проехал чуть вперед вдоль Гурла Мандхаты, чуть вверх и подал нам знак выходить. Тенджи, Тако, Марилу и я пошли в гору, пока перед нами не открылся великолепный вид на озеро Манасаровар и Кайлаш, не подозревая о том, что рядом — крутое ущелье.

Тако посмотрел вниз и в ужасе тихо сказал: «Там китайские военные!»

В мгновение ока они поднялись наверх — с непроницаемыми лицами, похожими на маски, — и сказали нам, что мы не должны оставаться здесь ни при каких обстоятельствах и что нам придется немедленно уехать отсюда.

Было ясно, что всякое сопротивление бесполезно, и Тако тихо сказал: «Если ты окажешь сопротивление, они изобьют тебя».

И мы вместе с нашими сокровищами начали спускаться, а затем внизу, у подножия Гурла Мандхаты, напуганные, начали нашу пятую огненную церемонию, моля Божественную Мать о милости и защите. Мы всё еще не могли оправиться от шока. Позже мы узнали, что этот каньон был местом нелегального перехода через границу для тибетцев. Это было в высшей степени странное чувство — столкнуться с присутствием на этой святой горе китайских военных.

Во второй половине дня мы посетили небольшую гомпу в районе бывшей гомпы Таши — скромную, тихую, но наполненную глубоким духом.

Когда мы вернулись к палаткам, то услышали, что приходили четверо китайских полицейских и объявили, что мы «незаконно» разбили здесь наш лагерь. Однако Тенджи и Тако удалось добиться того, чтобы мы смогли остаться здесь в течение двух дней. Видимо, на Гурла Мандхате не было мест, где кемпинг был бы разрешен. Полицейские забрали у Тако его удостоверение личности и удостоверение гида, которые мы впоследствии смогли выкупить за 70 долларов.

Во время следующей, шестой огненной церемонии 17 июня 2006 года в центре нижней части большой священной горы мы чувствовали себя гораздо свободнее. Мы беспрестанно приносили жертву втроем с Тенджи, который в душе был полностью погружен в процесс.

Позже мы встретили высокого немца, очень много сделавшего для монастыря. Во время своего обхода вокруг озера Манасаровар он сказал: «Там, на холме, три монахини». То есть именно там, где мы разбили лагерь на Гурла Мандхате. В нашем случае третьей «монахиней» был Тенджи…

Невзирая на встречу с китайскими военными на горе, было здорово исследовать подножие священной горы. Вибрации здесь были существенно сильнее.

Седьмая огненная церемония — 18 июня 2006 года — была глубокой и ясной, и еще более радостной. Она была третьей на этой священной горе, почти в задней её части, где очень ясно были видны Ракшастал с горой Кайлаш и озеро Манасаровар.

С драгоценными камнями, найденными на горе Божественной Матери, мы пошли дальше — теперь вдоль озера Манасаровар, на север. Мы держались тропы между скал и поднялись к волшебно прекрасной гомпе; из неё, расположенной высоко на скале, открывался отличный вид на озеро Манасаровар.

Это была так называемая гомпа Госсул — «звездная гомпа». Настоящая небесная гомпа, где каждого из нас наполнило глубокое ощущение счастья.

Здесь действительно было ближе до неба, чем до земли.

Я чувствовала дыхание озера и неба; небо и озеро вибрировали так глубоко и так чисто — и наши души вибрировали вместе с ними…

Мы снова разбили лагерь у гомпы Чиу.

Во время обхода вокруг озера Манасаровар мне и остальным, например Тенджи, бросилось в глаза, что в последние годы озеро всё больше и больше уменьшается в диаметре. Я впервые увидела его в 2000 году — сейчас там, где раньше была вода, был длинный песчаный пляж. Когда озеро Манасаровар — озеро Творца — всё больше и больше уменьшается, что это должно было означать?

Было ли это знаком того, что создание возвращается к своему Творцу? В глубине наших сердец мы чувствовали это. Этот же вопрос занимал и всех тех, кого мы встречали.

В понедельник, 19 июня 2006 года, мы начали нашу восьмую огненную церемонию на холме «Панорама» в центре великой божественной мандалы с горой Кайлаш на севере, горой Гурла Мандхата на юге и двумя озерами — справа и слева.

Утром снегопад усилился. Мы поняли, что погода играет во всём этом свою роль, когда пытались развести огонь. Так было и в этот раз.

Вдруг выглянуло солнце, и погода стала прекрасной.

Постепенно вокруг нашего огня собралось много тибетцев, прежде всего — старый лама, который был главным ламой всех окрестных монастырей, с красивой тибетской монахиней, что сопровождала его. Им было очень интересно, что мы делаем, и когда мы, как всегда, читали Сапта Сати, лама, стоявший позади нас, опираясь на посох, внимательно посмотрел на наши тексты, удивленный, что это был не санскрит и не тибетский язык.

Во время арати перед нами появился одетый во всё черное тибетский мальчик с широко раскрытыми глазами и черной шляпой на голове. В тот момент в нём ощущалось сильное присутствие света. Я знала, что это не Бабаджи. Но кто это был?

Лишь много позже выяснилось: это был Какбушунди[18].

Огненная церемония на панорамном холме была особенно мощной, и мы были очень рады, что сумели провести одну огненную церемонию сразу же за другой.

На следующий день, 20 июня 2006 года, мы отправились к горе Кайлаш. Шел густой снег. Мы оставили автомобиль у подножия горы Кайлаш и пошли пешком. Там мы встретили группу из 54 молодых россиян, которые хотели совершить кору вокруг Кайлаша, — мускулистых молодых людей, полных энергии и надежд. Их сопровождал лама. Мы видели, как они несколько раз делали паузу, чтобы подождать ламу, который без конца совершал пуджи — одну за другой, снова и снова.

Позже мы узнали, что из этих 54 русских 53 смогли совершить кору!

А из 45 индусов, которые двигались параллельно с ними, почти все вернулись назад, лишь немногие смогли завершить свою кору.

Когда шли к северному склону горы, меня вновь посетила невероятная радость. Я побежала вперед, как будто у меня были крылья, в то время как Тенджи с Марилу и шерпы медленно и задумчиво шли далеко позади меня. Тенджи беспокоился о том, что я так быстро иду, окликал меня снова и снова, но я была так переполнена радостью и счастьем, оттого что наконец вновь увидела северный склон, что чувствовала себя абсолютно здоровой.

А снег всё не кончался. Густой туман начал охватывать всё, стало совершенно темно, холодно и неуютно. «А где вообще северный склон?»

В одной палатке собрались все прошедшие этот путь вокруг горы Кайлаш, пытались согреться и найти место для разбивки лагеря на ночь.

«Дорогой Кайлаш, прошу тебя: покажись!» — сказала я, умоляя его. И, конечно, многие другие.

Как по мановению руки, туман рассеялся — и сквозь густой туман вдруг показался Кайлаш, будто рожденный из света и духа. В абсолютной и прозрачной красоте он выступал сквозь облака.

Какая любовь ощущалась вокруг! И солнце тоже выглянуло — приятно согревая после снега, тумана и холода, и открылся особый вид на величие этой горы — большой подарок для всех нас!

В среду, 21 июня 2006 года мы совершили девятую огненную церемонию — чудесное пламя нашей благодарности северной стене горы Кайлаш. Затем мы подарили Кайлашу все янтры, которые были у нас с собой, и зарыли их в землю у нашего ритуального очага.

Затем мы поднялись наверх, напротив северной стены Кайлаша — так высоко, насколько смогли, около 5400 м над уровнем моря, вместе с Тенджи, и тот сказал: «Не идите дальше!»

Как волнующе оказаться так близко от великой вершины!

Здесь, на этой высоте, мы передали Кайлашу наш хрустальный лингам и праздничные белые тибетские шарфы, которые мы надевали на каждой огненной церемонии.

Свершилось!

В ту ночь — в период летнего солнцестояния, с 21 по 22 июня 2006 года, — случилось нечто потрясающее.

Я вышла из своей палатки и увидела Кайлаш, сиявший в ночи. Его окружали изумительные звёзды, похожие на ярко сверкающие алмазы!

Я никогда раньше не видела таких огромных звезд. Они образовали вокруг Кайлаша настоящую звездную дугу.

Самым интересным было то, что на звезде, расположенной высоко в центре этой звездной дуги, точно в самом выпуклой её части, находился 1000-лепестковый лотос Кайлаша — казалось, он восседает на нём. Эта звезда была самой яркой из всех!

Она всё продолжала сиять, излучая настоящие световые волны. Она говорила — мне казалось, будто там сидит сам бог Шива. Я не могла перестать думать об этом, ведь это было настолько ярко: свет и любовь, язык, на котором говорила эта звезда — всё это западало мне прямо в сердце. Я была глубоко тронута, полна благоговения и одновременно блаженства. Я стояла и стояла, забыв о холоде, — стояла в длинной белой ночной сорочке, поверх которой была наброшена только синяя флисовая куртка, и не ощущала холода, только этот упоительный восторг.

Другие звёзды, достаточно яркие и крупные, молчали, но эта, самая высокая, разговаривала.

Через некоторое время я, безмерно счастливая от созерцания этого звездного праздника, пошла назад, вокруг Кайлаша, к моей палатке.

На следующее утро я поделилась всем этим с остальными и спросила, не видели ли они чего-либо. Но нет — они спали.

Я спрятала пережитое в глубинах своего сердца.

Несколько месяцев спустя, когда я рассказала об этом небольшой группе друзей у себя дома, в Германии, то поняла, что с точки зрения астрономии это было невозможно. Звёзды не могут окружить Кайлаш, подобно звездному венцу Мадонны.

Это невозможно, но я видела и пережила это!

Потом я позвонила Мунираджу, которому уже написала об этом паломничестве в фотоальбоме. Я спросила его: «Мунирадж, та звезда на вершине горы Кайлаш, что мигала, — это был даршан [19]?» Его ответом было мощное «Да!»

Я спросила еще: «Это был бог Шива, Бабаджи, который сидел там, на вершине горы Кайлаш, в виде звезды?» И опять его ответом было мощное «Да!»

Их было восемь и еще одна — скрытая, девятая, позади. «А остальные звёзды? Это тоже был даршан?» — спросила я. И снова Мунирадж с сияющей улыбкой ответил: «Да!» Я потеряла дар речи — я была взволнована и пребывала в благоговейном молчании, но нашла слова. «Это правда, что это были восемь звезд и скрытая за ними девятая?» «Да», — последовал снова ответ Мунираджа. Я спросила также, кто эти божественные существа, которые проявляют себя в виде бриллиантовых звезд. «Они все являются различными формами проявления божественной сущности: Рама, Кришна, Христос…» Осознание этого проникло в мое сердце. Одновременно мне стало ясно, что это те, кто разместился по милости Бабаджи в Нандан Ван, саду Шивы в сердце Европы и кого мы там ежедневно почитаем.

Чудесным образом они стали видимы в ту ночь, в период летнего солнцестояния, в образе звезд вокруг горы Кайлаш. Сияющие божественные существа вокруг Шивы, господина Кайлаша, которые излучали силу своей любви на Землю, людей и Космос. Какое провозглашение всемогущества Бога, какой обнадеживающий знак для нас и грядущих поколений!

Я спрашиваю себя: «Как я могу отблагодарить Бога за то, что мне было позволено увидеть?» Дома, в нашем саду Нандан Ван, я поместила металлическую дугу из звезд — как символ этого великого события. Ежедневно мы с глубокой любовью и почтением приветствуем Божественную Сущность, которая явилась мне в виде звезд над Кайлашем.

На следующее утро нам предстояло попрощаться с дорогим силуэтом северной стороны Кайлаша. Наш путь пролегал назад вдоль западной стороны Кайлаша. Мощные «стражи» стояли на западном пути — казалось, что Кайлаш, вооружившись, смотрит в сторону запада. Его вид с запада выражал верховную власть.

Его же восточная часть, которую мы наблюдали с определенной точки на озере Манасаровар, напротив, выглядела мягкой и была исполнена кротости, подобной ягненку.

Прибыв в Дарчен, этот бывший палаточный лагерь-деревушку у подножия горы Кайлаш, где сейчас китайцы постоянно строили небольшие квадратные каменные дома, я, к счастью, вновь встретила красивую тибетскую женщину, знакомую мне со времен моего второго визита на Кайлаш.

В моем сознании всплыли слова Шастриджи: «Когда ты совершишь девять огненных церемоний вокруг района Кайлаша, то, как во время Наваратри, ты должна будешь подарить украшения девяти маленьким девочкам — в честь Божественной Матери, то есть дать им что-то, отметить их как маленьких Дэви.

Тогда я спросила Шастриджи: «Как я смогу найти на Кайлаше девять маленьких девочек?» Благодаря красивой тибетской женщине всё получилось. Она устроила всё это для нас. Мы отыскали в ее небольшом магазинчике красивые шарфы и малы для девяти маленьких девочек, и я дала ей денег, чтобы на следующий день она смогла приготовить для них вкусную еду.

Я была очень благодарна ей и рада, что всё оказалось так просто и возможно.

От Кайлаша мы на джипе двинулись к восточной части озера Манасаровар, рядом с гомпой Сералунг. Я пошла на пляж у озера, где мне явилась рыжая девочка, рядом с местом проведения нашей огненной церемонии. Куда бы я ни глянула, рыжей девочки нигде не было видно. Но Гурла Мандхата была видна просто великолепно.

Мы должны были попрощаться с тем, что так полюбили. В глазах Марилу стояли слёзы. Еще раз мы попросили у Божественной Матери её благословения на всё.

Глядя на Гурла Мандхата, которая была так дорога нам, нас тревожила мысль о том, всё ли мы сделали правильно.

Как и прежде, нам было грустно из-за встречи с китайскими военными. Лишь позже до нас дошло: поскольку это реальность Тибета, мы тоже должны были с нею столкнуться, чтобы затем видоизменить её в процессе огненной церемонии.

Вся эта работа в «Крепости Кайлаша» была нашим вкладом в проблемы Тибета; это сердце в самом сердце планеты, которая взяла на себя так много, и на этот раз — специально для Ракшастала, который так стремится к освобождению.

В пятницу, 23 июня 2006 года, рано утром мы должны были уехать.

В этот наш последний день в Тибете я вдруг поняла, что непременно должна провести десятую церемонию огня.[20] Это пришло мне на ум прежде всего из-за тех девяти маленьких девочек, которые теперь были отмечены Кайлашем. Но потом я решила провести эту десятую (теперь это должна быть внутренняя огненная церемония) для всех людей в Тибете, а не только для маленьких девочек. Я хотела тотчас же начать, но шерпы объявили об отъезде. К сожалению, у меня уже не было времени, и мы поехали. Вскоре после этого наша машина встала как вкопанная. Пришлось выяснять причину этой неожиданной неполадки. Раз — и время появилось!

Сидя на песке, я начала собираться и наполняться радостью от этой десятой церемонии огня — не только для всех людей в Тибете, но теперь и для всех людей этой земли.

Когда мы смогли снова тронуться в путь, я продолжала работать и во время езды, и была абсолютно сконцентрирована, несмотря на все выбоины. Это было просто замечательно!

Я была поражена — я вдруг поняла: это была сама Гаури,[21] Божественная Мать Гурла Мандхата. Она совершила эту последнюю, десятую, внутреннюю огненную церемонию моими руками! Какой подарок! Какая благодать!

Затем началось наше путешествие через просторы, необъятное одиночество и тишину Тибета в Непал.

Во время обратного пути на нас нахлынула особенно глубокая печаль и грусть в связи с общей ситуацией в Тибете. То тут, то там были видны пастухи со своими отарами, палатки кочевников. И снова — полностью разрушенные монастыри, от которых остались лишь руины, однако их духовное присутствие мы всё еще могли ощущать, и довольно сильно.

Мы глубоко сочувствовали жителям Тибета, у которых было разрушено так много культовых мест.

Когда человек уже не может почитать Бога так, как это отвечает велению его сердца, то откуда ему черпать силу и смысл, что будут наполнять его самого и всю его дальнейшую жизнь?

Прибыв в зеленый Непал с его крутыми ущельями и водопадами, мы сразу же почувствовали тоску по Тибету, по его просторам, его тишине, его пронизанности бесконечностью.

Ом намаа Шивайя!