Сторож

11

«Компания Баркли» занимала три верхних этажа выстроенной из черного стекла и бетона крепости, возвышавшейся над Сенчури-Сити — ее вооруженных охранников, опорных пунктов охраны и детекторов металла вполне хватило бы и для обеспечения безопасности международного аэропорта. Пайк позвонил Баду и попросил устроить ему встречу с Баркли. В чем дело, Пайк объяснять не стал, сказал лишь, что оно касается Ларкин.

— Но только ты придешь без оружия, Джо, — сказал Бад. — С пистолетами я тебя сюда пустить не смогу.

— Конечно, — согласился Пайк.

Когда Пайк и Коул подъехали к зданию, их попросили назваться, показать документы, после чего охранники осмотрели с помощью зеркал на штативах днище их машины.

— Если придется быстро сматываться отсюда, — сказал Коул, — нас точно поимеют.

На эту попытку Коула шуткой разрядить обстановку Пайк не отреагировал. Он все время думал о девушке. Ему хотелось причинить боль людям, которые причиняли боль ей. Он видел эту боль в ее глазах — боль, которую никто не мог разделить с ней и от которой ей некуда было деться. И каждый раз, когда Пайк видел в ней эту боль, он ощущал ее и в себе и его пронимало желание сделать этим людям так больно, чтобы они ползали, точно дрожащие собаки, плача и умоляя его о пощаде.

— Ты какой-то жутко тихий сегодня, — сказал Коул.

— Я в порядке.

Бад, ожидавший их в вестибюле, выдал обоим гостевые пропуска, которые полагалось носить на шее. На них уже стояла подпись Бада.

— Не хотите сказать мне, в чем дело, пока мы не поднялись наверх? — спросил он.

— Нет.

Они вошли в лифт, шедший прямиком на верхний этаж.

Пока они поднимались, Бад спросил:

— Как она?

— Так себе.

— Ты, главное, береги ее. Я думаю, эти ублюдки не говорят нам очень многое.

Когда двери лифта открылись, Бад вывел гостей в приемную, где сидела пожилая женщина с завитыми светлыми волосами. Бада она узнала сразу:

— Он сейчас вернется. У него возникла какая-то проблема.

Коул пихнул Пайка локтем и прошептал:

— Уже? Мы же только что появились.

Они прошли следом за Бадом по длинному коридору и увидели Коннера Баркли, стоявшего в окружении хорошо одетых мужчин и женщин. Волосы его торчали во все стороны, глаза были тревожными, красными. Увидев приближавшуюся к нему троицу, он нахмурился и уставился на Бада:

— Я не знал, что вы приведете сюда этих двоих.

Пайк крепко взял Баркли за горло и втолкнул в его кабинет.

Бада проделанное Пайком застало врасплох:

— Джо! Ты спятил?

Вопль, вырвавшийся одновременно из нескольких глоток, походил на пушечный залп, однако Пайк его проигнорировал. Пайк прижал Баркли к стене кабинета, в который по пятам за ними влетели Коул и Бад, захлопнувшие за собой дверь. Бад попытался оторвать Пайка от Баркли.

Но Пайк лишь стиснул горло Баркли сильнее:

— Холдинговая компания «Стенторум»?

Глаза у Баркли выкатились и покраснели пуще прежнего. Он просипел, булькая:

— Я не понимаю, о чем вы.

Бад снова схватил Пайка за руку:

— Отпусти его. Господи, ты что, хочешь, чтобы сюда полиция прикатила?

Пайк отступил на шаг. Баркли схватился за горло, закашлялся и сплюнул на пол.

— Зачем вы это сделали? Вы с ума сошли?

Вообще-то говоря, Пайк считал, что с ума сошел именно Баркли.

Коул подошел и встал бок о бок с Пайком:

— Слушай, давай я им все расскажу, хорошо? Холдинговая компания «Стенторум» принадлежит мистеру Баркли. «Стенторум» пытается купить здание, в котором мы обнаружили трупы Кингов. То самое, у которого Ларкин врезалась в машину с сидевшими в ней Кингами и Хали Ваничем.

Баркли все еще растирал горло:

— Что все это значит? Да, «Стенторум» принадлежит мне, но я все равно не понимаю, о чем вы.

Пайк вглядывался в его глаза, в движения губ, вслушивался в тембр голоса, в его подъемы и падения, впитывал нервные движения рук. Похоже, Баркли не врал.

— Вы знали, что никакого Алекса Миша не существует? — спросил Пайк.

Баркли покраснел, опустил глаза, потом они слегка округлились и сдвинулись влево. И Пайк понял: Баркли стыдно за себя.

— Мы думали, что это единственно правильный путь.

Бад шагнул и встал между ним и Пайком, но глядел при этом только на Баркли:

— Вы знали о Ваниче? Господи, Коннер!

— А как насчет недвижимости? — поинтересовался Коул. — Я разговаривал с исполнительным директором трастового фонда. У нее имеется с компанией «Стенторум» отсроченная договоренность о покупке.

— Я такими сделками не занимаюсь. Для этого у меня есть служащие.

— Клайн, — сказал Пайк.

Баркли провел руками по голове, убирая упавшие на лицо жидкие волосы:

— Гордона нет. Исчез. Сейчас я вам покажу…

Он провел их по коридору в кабинет Гордона Клайна. Там находилась целая толпа людей, рывшихся в папках и копавшихся в компьютере.

— Мы думаем, что он сбежал этой ночью, — сказал Баркли. — Тут кое-что пропало…

— Деньги? — спросил Бад.

— Мы полагаем, что так.

Коул подошел к письменному столу Клайна.

— Он мог использовать «Стенторум», чтобы покупать недвижимость без вашего ведома?

— Конечно, мог. Я поручил все эти дела именно Гордону.

Коул спросил — громко, так чтобы его услышали все, кто находился в комнате:

— У кого из вас имеется перечень телефонных звонков? Ну же, вы ведь должны были регистрировать их. Кто-нибудь его уже просматривает?

Две сидевшие на диване женщины выглядели так, точно они не знали, следует им отвечать на этот вопрос или нет, однако Коул пришел сюда с мистером Баркли, и потому старшая из них подняла руку:

— Перечень у нас.

Коул подошел к ним:

— Выберите любой день за последние три недели, не важно какой. В этом перечне указаны все его вызовы — и по сотовому, и по личному телефону тоже?

— Да, сэр.

Старшая из женщин полистала страницы, нашла нужную дату. Коул провел пальцем по строчкам распечатки, перешел на следующую страницу, потом поднял от нее взгляд:

— Есть. Номер, который мы извлекли из телефона Луиса. Это Ванич.

Пайк подошел поближе к Баркли и, понизив голос, спросил:

— Клайн предложил вам наврать Ларкин насчет Ванича?

Баркли сразу же кивнул, но тут до него дошел смысл заданного Пайком вопроса:

— Так это Гордон сообщал Ваничу, где она?

Бад выглядел теперь примерно так же, как Баркли, — казалось, их обоих подташнивало.

— Сукин сын. Скорее всего, он просто пытался выиграть время. И возможно, валил вину за то, что сделка задерживается, на вас.

Внезапно Баркли резко повернулся на месте, и его тут же вырвало. Большинство тех, кто был в комнате, обернулись к нему, однако помочь хозяину решился только один из них. Хорошо одетый молодой человек в очках подошел к бару и вернулся с салфеткой.

— Простите, — сказал Баркли.

Пайк, на взгляд которого Баркли выглядел попросту жалко, ощутил сочувствие к нему.

— Ванич через Кингов вложил в эту сделку сто двадцать миллионов долларов — шестьдесят принадлежали эквадорскому картелю наркоторговцев, шестьдесят он получил из своих источников. То есть от террористов. Похоже на то, что брокерами были Кинги и они обратились к вам за недостающими деньгами.

— Ко мне никто не обращался. Я ничего об этом не знаю.

— Они обратились к вашей компании, а ваша компания — это Клайн.

— Чтобы совершить сделку, им требовалось двести миллионов долларов, — сказал Коул. — Вероятно, Клайн решил, что может просто украсть у вас эти деньги или использовать авторитет вашей компании, чтобы собрать их, но быть всего лишь инвестором Кингов он не желал. Он задумал купить недвижимость от вашего имени и скрыть от вас эту покупку. Кинги отдали ему сто двадцать миллионов, однако собрать недостающие восемьдесят он не смог. Возможно, Ваничу не понравилось, что все так затягивается, и он потребовал вернуть ему деньги. А Клайн, скорее всего, свалил вину за все на вас…

Баркли слушал его с видом ожидающей побоев собаки.

— Мои юристы, — сказал наконец Баркли, — порекомендовали мне обратиться в полицию и в банковскую комиссию. Нам придется провести здесь аудит с помощью судебных экспертов по бухгалтерскому делу.

— У вас есть проблема посерьезнее, чем украденные Клайном деньги, — сказал Пайк. — Ванич все еще хочет вернуть свою долю.

Поняв, что это значит, Баркли снова побагровел:

— С Ларкин все хорошо?

— Все.

— Она знает… — он замялся, но все же спросил: — Знает, что я солгал ей?

— Да.

— Мне нужно увидеться с ней. Немедленно.

Пайк ехал с Бадом и отцом Ларкин, Коул следовал за ними — один. Машину вел Бад, Пайк сидел на месте пассажира, а Коннер Баркли сзади. Большую часть пути Баркли проговорил по телефону, сообщая своим менеджерам и юристам последние новости. Пайк же пересказывал Баду все, что он узнал от Чена относительно людей из Эквадора и их возможных связей с уличной бандой МС-13. Потом Бад позвонил знакомому, работавшему в Отделе бандитизма УПЛА, и попросил его выяснить, имеется ли в списке гангстеров, состоящих в МС-13, человек по имени Карлос.

Пайк объяснил Баду, как проехать по извилистым улочкам к их дому. Напротив дома мыли свой БМВ двое самых молодых из армянских братьев. Увидев «хаммер», остановившийся бок о бок с «лексусом», братья уставились на него.

Коннер Баркли наконец захлопнул крышку своего сотового:

— Так вы в этом доме живете? Ларкин, должно быть, его ненавидит.

Пайк, не ответив, вылез из машины, подождал, пока к нему приблизится Коул, и, пройдя с ним к дому, с силой постучал в дверь, чтобы предупредить Ларкин о своем появлении.

— Это я.

Он толкнул дверь:

— Ларкин!

Дом снова был тих и снова пуст.

Коул, Бад и Баркли поднялись на крыльцо.

— Ларкин, ты здесь? — позвал Баркли.

Пайк оглянулся на Коула, они вошли в дом. Коул направился на кухню, Пайк заглянул в спальню девушки, в ванную комнату. Все оставалось на прежних местах, следы борьбы отсутствовали — как будто опять случилось то же, что два дня назад. Ларкин исчезла.

Пайк направился к двери, и тут его позвал снаружи голос:

— Эй, брат! Брат!

На лужайке перед домом стоял один из молодых армян. Он ладонью прикрывал от солнца глаза, однако Бад сразу понял — юноша что-то видел и ничего хорошего это «что-то» не сулит.

— У вас все в порядке? Как Мона?

— Ее нет. Ты не видел, как она уходила?

Коул, Бад и Баркли уже столпились за спиной у Пайка.

Юноша сказал:

— Она уехала с какими-то мужиками. Может, это был тот тип, который ее преследует?

— Ее увезли силой? — спросил Пайк.

— Да нет, она вроде спокойно шла, так? Не то мы бы их окликнули.

Коул постарался успокоить юношу:

— Вы не сделали ничего дурного. Расскажите, как все произошло.

— Мона выглядела так, точно у нее все путем. Они все просто сели в машину и уехали.

— Давно?

— С полчаса назад, около этого. Мы как раз начали нашу машину намыливать.

Бад сделал шаг вперед. Пайк увидел, что он здорово напряжен.

— Вы хорошо разглядели этих людей? Вы или ваш друг.

— Это мой брат, Гаро. Да, мы их разглядели. Пара латиносов и с ними белый мужик. У них такая толстозадая американская тачка с низкой посадкой, и сиденья тоже очень низкие. Клевая.

— Номер ты не запомнил? — спросил Пайк.

— Извини, брат.

Пайк развернул интерполовскую фотографию Хали Ванича.

Юноша кивнул:

— Точно, он. Значит, это все тот же тип?

Коул негромко выругался:

— Черт побери. Как же мы ее теперь найдем?

Пайк чувствовал себя провалившим все дело.

Баркли спросил с крыльца:

— Он знает, где она, или не знает?

Пайк закрыл глаза. Он оберегал ее пять дней, а теперь потерял.

Кто-то тронул его за руку. Открыв глаза, он увидел, что это Коул.

— Мы найдем ее.

Именно в этот миг зазвонил сотовый Пайка. Он взглянул на номер — незнакомый, однако ответил. Судя по точному выбору момента, звонить ему мог только один человек.

— Мне нужны деньги.

Этот мягкий акцент Пайк уже слышал. Звонил Хали Ванич.

Пайк старался говорить ровным тоном. Сердце его гулко билось, однако Пайк не хотел, чтобы Хали Ванич понял, насколько он испуган.

— Моя подруга жива и невредима?

— Пока да. А там видно будет. С кем я говорю?

Пайк знаком дал Коулу понять, что это Ванич, и торопливо пошел к двери дома. Ему нужны были ручка и бумага, чтобы делать заметки. Путаница и ошибки могли погубить Ларкин так же быстро, как паника.

— Дайте ей трубку, — сказал Пайк.

Войдя в дом, он направился к обеденному столу — там лежали бумага с ручкой — и записал номер, с которого поступил звонок.

Ванич обиженно ответил:

— С ней все хорошо. Я убью ее только в одном случае — если не получу денег.

— Мне необходимо иметь уверенность в том, что она жива. В противном случае разговор закончен.

В дом уже вошли Коул и Баркли. Баркли услышал достаточно, чтобы разобраться в происходящем. Громко топая, он направился к Пайку — с таким видом, точно намеревался отнять у него трубку:

— Это насчет Ларкин? Ее убили?

Пайк знаком велел ему замолчать. Коул зажал ладонью рот Баркли.

— Дайте ей трубку, Ванич. Дайте трубку или идите к черту.

Все внимание Пайка было сосредоточено на звонке. Прикрыв ладонью свободное ухо, он вслушивался в фоновые шумы, но ничего способного указать, где находится Ванич, не различал. Потом в трубке раздался голос Ларкин.

Судя по нему, вреда ей не причинили:

— Джо?

— Я скоро буду.

— Со мной все хо…

Пайк услышал глухой стук — такой, словно телефон упал на пол, — потом крик Ларкин, сразу же оборвавшийся.

— Вы слышали ее голос — довольны? Вам это требовалось?

Пайк помолчал. Выдерживать ровный тон ему было трудно.

— Да. Мы будем разговаривать, только если она жива.

— С кем я говорю?

— С ее телохранителем.

— Дайте мне отца.

— Все переговоры только со мной. И все остальное — только через меня.

— Ну хорошо. Ее отец переведет деньги, этим все и кончится. Я сообщу вам номер счета и код доступа к нему.

— Подождите, послушайте, деньги присвоил Клайн. Он перевел их за пределы страны. Где он, мы не знаем.

— Это не моя проблема.

Открылась парадная дверь, в дом влетел Бад. Коул мгновенно подал ему знак: молчи. Бад кивнул, подошел к столу и начал быстро что-то строчить.

Пайк видел все это, однако разговора с Ваничем не прервал:

— Сделку устроил Клайн. Баркли к ней отношения не имеет.

— Деньги не мои. Мне их доверили опасные люди, они требуют, чтобы я им эти деньги вернул. А от кого я их получу, этих людей не волнует.

Ванич совершил ошибку. Разговоры часто приводят к этому. Ванич говорил слишком много, старался убедить собеседника, а это означало, что способным приказывать он себя не чувствует. Пайк был не прав — Ванич и его люди вовсе не пытались убить девушку, они пытались похитить ее и использовать как средство давления. Те, кто дал ему деньги, требовали их возвращения, и Ванич просто-напросто спасал свою шкуру. И страх его можно было использовать, чтобы выиграть время для Ларкин — или чтобы заставить Ванича совершить новую ошибку.

Бад отошел от стола, протянул Пайку записку: «ОНА САМА ПОЗВОНИЛА ЕМУ С ТЕЛЕФОНА СОСЕДЕЙ».

Ну конечно, список телефонов остался лежать на столе. Ларкин обнаружила звонки, которыми обменивались Клайн с Ваничем, и позвонила ему.

— Почему она позвонила вам, Ванич?

Впрочем, ответ на этот вопрос Пайк уже знал.

— Хотела помочь отцу, а помогла вместо этого мне. Юные женщины глуповаты, не так ли?

Пайк не ответил. Он смотрел на Коннера Баркли.

— Отец любит ее, Ванич. Боготворит. Мы могли бы договориться о передаче…

Звякнул сотовый Бада, и тот стремительно отвернулся, прикрыв трубку ладонью. Пайк продолжил:

— Давайте встретимся, договоримся о передаче денег. Назовите мне место.

Ванич рассмеялся:

— Вы что же, привезете мне деньги наличными? На грузовиках? Бросьте. Он просто переведет их на банковский счет. Как только деньги окажутся там, я ее отпущу.

— Он же не дурак, Ванич. Он не переведет вам деньги, пока вы не вернете девушку.

— В таком случае ни он, ни я не получим желаемого и оба сильно расстроимся.

Пайку нужно было выиграть время, как можно больше времени. Если Ванич не согласится на встречу, его придется искать.

— Я поговорю с ним. Он хочет, чтобы дочь вернулась к нему невредимой. Я не знаю, сколько времени может занять…

Ванич перебил его:

— Запишите номера и прочитайте мне записанное.

И он начал называть цифру за цифрой.

Пайк записал их, зачитал Ваничу. Это были номер счета и код доступа.

— Хорошо, — сказал Ванич. — Вы все записали правильно. Он должен перевести деньги в течение двух часов, в противном случае я отрежу ей руку…

— Ванич… — начал Пайк.

— Если деньги задержатся больше чем на полчаса, отрежу голову. Больше нам разговаривать не о чем.

Связь прервалась.

Коул и Коннер Баркли во все глаза смотрели на Пайка. Бад разговаривал в глубине дома по телефону, записывая что-то в блокнот. Пайк положил трубку на стол.

— Она жива, однако встречаться с нами Ванич не хочет. Он хочет получить сто двадцать миллионов. У нас есть два часа.

Баркли тяжело опустился на диван:

— Она действительно позвонила этому человеку? Зачем?

— Ради вас. Скорее всего, думала, что сможет как-то договориться с ним или убедить его не убивать вас.

Баркли вскочил с дивана — с видом человека, решившего, что теперь распоряжаться будет он сам:

— Хорошо. Я заплачу ему. За два часа собрать такие деньги не просто, но я заплачу. Позвоните ему.

— Деньги ничего не решат, — сказал Коул. — Платить ему неразумно, мистер Баркли. Едва получив деньги, он убьет ее.

— Ему нужны деньги — у меня есть деньги. Что еще мы можем сделать?

— Найти его.

Закончивший разговор Бад присоединился к ним.

— Кое-что есть — их связь с МС-13 вполне реальна. В банде два Карлоса — один сидит, зато другой уже не один год руководит в Лос-Анджелесе группировкой, которая занимается южноамериканской наркотой…

— Похоже, это наш человек, — сказал Коул.

— Некий Карлос Марото — живет в самом центре контролируемого МС-13 района. Найти его будет трудно. А уговорить на сотрудничество — еще труднее.

Пайк понимал, что Бад прав. Времени совсем мало, а отыскать гангстера в его собственном районе — дело не простое. Членство в этих бандах передается по наследству, семьи, из которых они состоят, населяют целые кварталы. В мире, где гордость и семья — это все, гангстеры-латиноамериканцы друзей не сдают.

Но скорость — это жизнь.

— Все возможно, нужно лишь знать, кого попросить, — сказал Пайк.

Брови у Коула полезли вверх — он понял, о ком говорит Пайк.

— Фрэнк Гарсиа. Фрэнк может помочь нам.

Пайк взглянул на часы:

— Я позвоню ему из машины.

Коул и Пайк устремились к двери. Пайк остановился, чтобы взглянуть на Баркли:

— Как только что-нибудь выяснится, позвоню.

Баркли вскочил на ноги:

— Я еду с вами.

— Мистер Баркли, это…

Баркли побагровел:

— Она моя дочь, и я хочу быть с ней рядом. Для этого отцы и существуют.

Полученные Пайком указания привели их на узкую улочку на границе Бойл-Хайтс и Сити-Терис. Вдоль улицы строем стояли похожие на обувные коробки оштукатуренные дома с плоскими крышами, разделенные подъездными дорожками шириною в одну машину. Дворики большинства этих домов были размером не больше почтовой марки. Вдоль бордюра выстроились автомобили американского производства. Во многих дворах имелись надувные плавательные бассейны, поникшие и безжизненные под зноем, который был сравним с жаром ядерного взрыва.

Бад неторопливо вел «хаммер». Пайк сидел с ним рядом. Коул и Баркли расположились сзади.

— Ты видишь его? — спросил Бад. — Я что-то не вижу.

Пайк понял — Бад нервничает.

— Приедет. Он велел ждать его в машине.

— Приедет он или не приедет, я из машины все равно не вылезу. Ты посмотри на этих долбаных подонков.

Бад притормозил у дома, который отличался от всех прочих лишь прикрепленным к свесу крыши американским флагом. К флагу была приколота желтая лента. Такие же украшали и многие другие дома, мимо которых они проезжали.

Крутые на вид молодые ребята, на которых зной, судя по всему, нисколько не действовал, стояли на тротуаре небольшими группками. Густо покрытые татуировками тела большинства из них были защищены от жары белыми футболками и просторными джинсами. На «хаммер» они посматривали с хорошо выученным безразличием.

Бад прочитал отпечатанные на их майках названия уличных банд, к которым принадлежали эти ребята.

— Нет, ты только взгляни: «Флоренция 13», «Короли латинос», «Суренос», «18-стрит». Господи, да шпана из «18-стрит» и МС-13 при каждой встрече начинает палить друг в друга.

— Это гангстеры? — спросил Баркли.

— Считайте, что вы видите их по телику, — ответил Коул. — Все будет хорошо.

На дальнем конце улицы появился и неторопливо покатил в их сторону черный лимузин, «линкольн». Завидев его, молодые бандиты заволновались, те, что сидели в машинах, повылезали из них и замерли вместе с прочими, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть лимузин.

Баркли снова наклонился вперед:

— Так он у этих гангстеров главный?

Коул засмеялся.

Пайк тоже счел этот вопрос смешным. Если он переживет нынешний день, надо будет рассказать о нем Фрэнку — пусть и тот посмеется.

Бад повернулся к Баркли, чтобы объяснить ему происходящее:

— Вы когда-нибудь пробовали черепах «Монстерито»?

— Еще бы. Мое любимое блюдо.

— Помните, на упаковках изображен латинос с большими усами? Это сорокалетней давности портрет мистера Гарсиа. Вот эти юнцы — Фрэнк был когда-то одним из них. Еще до того, как начал готовить черепах для своей тетки. Он готовил их у нее на кухне — по семейному рецепту. И превратил этих черепах в империю пищевых продуктов, которая стоит — сколько?

Бад взглянул на Пайка, но тот на его вопрос отвечать не стал. Ответил Коул:

— Пятьсот-шестьсот миллионов.

Бад снова повернулся к Баркли:

— Дело в том, что Фрэнк не забыл о своих корнях. Он оплачивает здесь кучу счетов. Когда здешние мужчины садятся в тюрьму, Фрэнк годами содержит их семьи. Думаете, эти мальчишки не сделают для него всего, о чем он попросит? Он теперь стар, богат, но все они знают, что Фрэнк — один из них и что он не повернулся к ним спиной, когда разбогател.

Лимузин Фрэнка остановился нос к носу с «хаммером». Из его передних дверей выпрыгнули двое прекрасно одетых молодых людей — телохранитель Фрэнка и его помощник.

— Как вы с ним познакомились, Пайк? — спросил Баркли.

— Когда-то Джо Пайк едва не женился на его дочери, — ответил Бад.

Пайк толкнул дверцу и вышел из машины, ему не хотелось слушать рассказ Бада. Пайк познакомился с семьей Гарсиа еще молодым патрульным офицером. Многие годы спустя Карен Гарсиа убили, и Пайк с Коулом отыскали убийцу.

Пайк подождал, пока Фрэнк выберется из лимузина. На вид Фрэнку Гарсиа было лет сто. Смуглая кожа его походила на древесную кору, волосы отливали серебром. Он был слаб, однако все еще мог передвигаться на своих двоих, если кто-нибудь придерживал его под руку.

При виде Пайка лицо Фрэнка расплылось в улыбке, а когда Пайк приблизился к старику, тот цепко взял его за руку:

— Здравствуй, сердце мое.

Пайк обнял его, потом отступил на шаг:

— Карлос в доме?

— Аббот поговорил с людьми, которые смогли привезти его сюда. Зачем — Карлос не знает. Я подумал, что так будет лучше. Так он не сможет предупредить Ванича.

Аббот Монтойа был правой рукой и поверенным Фрэнка. Телохранитель и шофер взяли Фрэнка под руки, и все четверо начали подниматься, примеряясь к шагу старика, по дорожке к дому. Дверь дома отворилась, на пороге появился крепкий мужчина лет сорока с лишним — малорослый, но широкий в плечах, с грудью борца и тонкими ногами. Круглое лицо его усеивали оспины — так густо, что оно походило на ананас; руки были покрыты татуировками и шрамами. Он осмотрел Пайка, потом взглянул на старика и распахнул дверь пошире:

— Добро пожаловать в мой дом, сэр. Я Альдо Саэнс. Моя мать была женой двоюродного брата мистера Монтойа.

Фрэнк пожал ему руку:

— Спасибо, мистер Саэнс. Вы оказали мне большую честь.

Пайк прошел следом за Фрэнком в маленькую гостиную со старой, но чистой, содержащейся в образцовом порядке мебелью. Дом был семейным — висевшее на стене распятие окружали фотографии детей и взрослых, в том числе и молодого человека в форме морского пехотинца.

В комнате гостей ожидали шестеро мужчин. Едва Пайк вошел, их взгляды устремились на него, причем двое из шестерых явно нервничали.

Саэнс нетерпеливо махнул рукой:

— Кресло. Быстро.

Один из мужчин тут же притащил из столовой кресло для Фрэнка.

Фрэнк сказал:

— Прошу всех сесть. Не позволяйте старику держать вас на ногах. Позвольте представиться — я Фрэнк Гарсиа. И познакомьтесь с моим другом. — Фрэнк поманил к себе Пайка, сжал ему руку. — Когда я потерял дочь — когда ее убили, — этот человек нашел скота, отнявшего ее жизнь. И с тех пор он — часть моего сердца. Он для меня как сын. Тот, кто помогает ему, помогает мне. Я хочу, чтобы вы знали это. А теперь можем ли мы поговорить с мистером Марото?

Саэнс указал на одного из шестерых. Марото был человеком еще молодым, лет тридцати с небольшим, и выглядел он явно встревоженным. Прийти сюда ему приказали очень авторитетные люди — люди, которые могли без малейших колебаний оборвать его жизнь.

— Карлос Марото из «Мары Салватручи»? — спросил Фрэнк.

Взгляд Марото обежал комнату. Пайк видел: ему страшно, однако он готов драться, если придется.

— Да, — ответил Марото.

Фрэнк снова стиснул руку Пайку:

— Этот человек, он сын моего сердца, и он хочет спросить тебя кое о чем. Здесь, перед другими людьми нашего дома. Позволь мне сказать тебе, что я понимаю, насколько серьезны эти вопросы, они могут оказаться связанными с очень крепкими деловыми отношениями между отдельными людьми и целыми группами. Вопросы, которые мы тебе зададим, будут заданы не с легким сердцем.

Старик отпустил руку Пайка и повел ладонью по воздуху:

— Спрашивай.

Пайк взглянул Марото в глаза:

— Где я могу найти Хали Ванича?

Марото прищурился и неторопливо покачал головой:

— Понятия не имею. А кто это?

Пайк вынул из кармана фотографию Ванича, протянул ее Марото. Тот фотографию не принял, и это сказало Пайку, что Марото Ванича знает.

— Ваша команда ведет дела с Эстебаном Бароне. Бароне попросил вас помочь этому человеку. Вы помогаете другу. Это я понимаю.

Марото, сообразив, что его поймали на лжи, разозлился:

— Да, верно. Ну и что? И вообще, что это за хрен с горы к нам приперся? Мы его не знаем. Может, он коп?

Саэнс скрестил на груди мощные руки. Пайк понял, что он с трудом удерживается от вспышки.

— Вы все мои гости. Я отношусь к вам с уважением, однако не смейте оскорблять мистера Гарсиа в моем доме.

— Я вовсе не хотел проявить неуважение к мистеру Гарсиа, но мы ведем давний и прибыльный бизнес с Эстебаном Бароне. Он попросил нас об услуге, мы ее оказали.

— Хали Ванич — друг Бароне, — произнес Пайк, — однако это не все, что о нем можно сказать.

И он протянул Саэнсу одну из полученных от Интерпола страниц.

Пайк смотрел, как Саэнс читает ее, как он мрачнеет.

— Что такое? Объявленный в розыск террорист?

Фрэнк, снова сжав руку Пайку, поднялся из кресла:

— Это значит, что он мой враг. Он содержит людей, которые хотят убить нас, он вооружает их безумцев, и сейчас — сейчас, пока мы с вами разговариваем, — он находится в Лос-Анджелесе, в нашем barrio![4]

Саэнс стоял неподвижно, только мощная грудь его поднималась и опадала. Он передал листок ближайшему к нему мужчине, потом взглянул на Марото.

Тот побледнел:

— Бароне попросил помочь человеку, мы помогли. Неужели ты думаешь, будто мы хоть что-нибудь знали об этом?

Человек, стоявший рядом с Саэнсом, передал листок соседу, тот прочитал его и передал следующему. Саэнс не сводил глаз с висевшей на стене фотографии молодого морского пехотинца, и Пайк понял: Фрэнк Гарсиа очень точно выбрал дом, в котором происходила эта встреча.

Саэнс прочистил горло, взглянул на Фрэнка:

— Оставьте нас на минуту, padron.[5] Тут нет никакого неуважения к вам. Всего на одну минуту.

Телохранитель и шофер помогли Фрэнку встать, Пайк вышел вслед за ними из дома. Они проделали лишь половину пути до машины, когда Саэнс нагнал их и объяснил, где искать Ванича.

Ванич и его люди укрывались в маленьком доме, стоявшем на пологом склоне холма — там, где Глендейлское шоссе, круто повернув, приближается к реке Лос-Анджелес. Когда-то здесь росли, уходя к горизонту, апельсиновые деревья. Чахлые остатки этих рощ еще виднелись между старыми домами.

— На следующем углу сверни направо, — сказал Пайк, — и поднимись по холму.

Марото сказал, что дом стоит в конце длинной подъездной дорожки, а от улицы его закрывают падубы и оливы. Ванич в этом доме не жил — просто использовал его для встреч с бандитами из Эквадора.

Отец Ларкин наклонился вперед, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь:

— А если ее здесь нет? Вдруг он отвез ее куда-то еще?

— Тогда Марото ожидает очень неприятная ночь, — ответил Коул. — Саэнс с его ребятами оставили его у себя как раз в качестве гарантии того, что он не соврал.

Бад сбавил скорость:

— Начинается подъем. Глядите налево.

Подъездная дорожка уходила от улицы вверх по холму и изгибалась, следуя неровностям его склона.

Коул сказал:

— Я разглядел синюю машину, но больше ничего и никого. Впрочем, у него там может целая армия укрываться.

Пайка это безлюдье устраивало. Если ты их не видишь, значит, и они тебя не видят.

Бад покатил дальше:

— Давайте позвоним в полицию. Получим поддержку УПЛА.

Пайк обернулся, чтобы еще раз взглянуть на дорожку, удостовериться, что никто им вслед не глядит.

— Сначала убедимся, что девушка здесь.

— Что собираешься делать?

— Просто осмотреться. Подождите меня на улице. Я позвоню.

Пайк начал подниматься по соседней подъездной дорожке. Дома здесь уходили вверх по склону, каждый следующий поднимался на пару метров выше предыдущего. Пайк прошелся вдоль огибавшей один из домов подпорной стены, остановился, чтобы убедиться: двор дома пуст, пересек, пройдя между тремя апельсиновыми деревьями, двор и приблизился к ограде.

Спустившись по склону между другими деревьями, он оказался ниже дома Ванича и после этого начал подниматься вверх. Вскоре он увидел дом — одноэтажный, с пологой крышей, явно нуждавшийся в покраске. Подъездная дорожка упиралась в сооруженный перед домом навес для автомобилей. Синяя машина, которую углядел Коул, стояла на ней, преграждая путь приземистому автомобилю, описанному молодым армянином.

Перед автомобилем, черным «шевроле-белэр» модели 1962 года, стояли двое мужчин.

Капот «белэра» был поднят, мужчины не без благоговения разглядывали двигатель.

Пайк прошел между фруктовыми деревьями к ближнему углу дома и, едва его взгляду открылась задняя стена, увидел — сквозь прорезанную в ней сдвижную стеклянную дверь — девушку. Она сидела на полу пустой комнаты лицом к двери. Мимо нее прошел какой-то мужчина, направлявшийся к передней части дома. Не Ванич. Пайк поразмыслил. В доме находилось по меньшей мере шестеро мужчин — пятеро уцелевших эквадорцев плюс Ванич.

Теперь, когда он нашел ее, Пайк ощутил огромное облегчение. Он не мог разглядеть, связана ли Ларкин, однако она не выглядела ни раненой, ни испытывающей неудобства. Голову девушка держала высоко поднятой, глаза ее были открыты. Торчащие в стороны черные волосы придавали ей вид одновременно и крутой, и компанейский. Она что-то говорила, глядя на человека, который Пайку виден не был. Что-то ее рассердило, подумал Пайк, и от этой мысли уголок рта у него чуть дернулся.

Пайк откинул крышку телефона, набрал номер Ванича и услышал его голос:

— Да?

— Деньги он переведет. Сейчас улаживает последние детали.

— Вот и молодец. Он сделал правильный выбор.

— Мне поручено убедиться, что вы не отрезали ей руку и вообще никак ее не покалечили. Дайте мне ее на секунду.

Возражать Ванич не стал.

Откуда-то справа появился мужчина, присел рядом с девушкой и поднес к ее голове трубку. Это был Ванич, и теперь Пайк знал точно: Ларкин связана.

В ухе у Пайка зазвучал ее голос:

— Джо? Он просит подтвердить, что не причинил мне вреда.

— Я ему этого не позволю.

Ванич, прижимая телефон к уху, подошел к стеклянной двери, взглянул на горы Вердуго. Пайк мог убить его сейчас, однако в доме находились вместе с девушкой еще трое мужчин.

— Убедились? — спросил Ванич. — С ней все в порядке. Я соблюдаю наше соглашение.

— Его служащие говорят, что им потребуется еще несколько минут, чтобы собрать все нужные для перевода деньги. Их приходится добывать черт знает откуда. Но когда все будет готово, он хочет сам услышать голос дочери. Просто для верности. После этого они нажмут на кнопку.

— Понятно. Не вижу проблем.

Очень разумный террорист. Вежливый и участливый.

Пайк завершил вызов и сразу набрал номер Коула. Ванич отступил от двери, ушел влево. Коул ответил на звонок.

— Она здесь, — сказал Пайк. — Перед домом двое мужиков возятся с машиной. Девушка внутри — не то в гостиной, не то в каком-то кабинете. Кроме нее, в доме самое малое трое, но где, сказать не могу.

— Ванича ты в доме видел?

— Видел.

— Бад собирается звонить в полицию.

— Как хочет. Вы где?

— По другую сторону улицы.

— Ты сможешь подобраться сюда, последить за фасадом дома? Бад пусть остается в…

В комнате появился здоровяк, которого Пайк прежде не видел. Он поднял девушку на ноги и повел ее в глубь дома.

— Они переводят ее куда-то. Попробую выяснить, в чем дело.

Пайк закрыл телефон, перебрался по склону к дальнему краю двора, поднялся немного выше, к проходу между домами. Потом подобрался к окну, прислушался и вытащил пистолет.

Приподнявшись к углу окна, он заглянул внутрь. Ларкин, здоровяк и Ванич находились в пустой спальне. Девушка снова сидела на полу, здоровяк возвышался над ней. Ванич вглядывался в экран открытого ноутбука. Он ждал звонка Пайка, уже подготовив Ларкин к разговору с отцом, и ждал, когда его компьютер подтвердит, что деньги переведены. Получив подтверждение, Ванич убьет ее, а после этого всем им останется лишь добраться до аэропорта и быстро покинуть страну.

Пайк двинулся в сторону автомобильного навеса. Приближаясь к нему, он услышал два мужских голоса. Капот они закрыли, но все еще стояли у машины, разговаривая.

Он сместился немного назад, снова позвонил Коулу и шепотом спросил:

— Ты где?

— Перед домом, в зарослях падуба у подъездной дорожки.

Заросли эти находились прямо напротив Пайка.

— Двоих у «белэра» видишь? — спросил он.

— До них от меня метров шесть.

— Ванич и еще один с Ларкин, плюс эти двое — четыре. Двух недостающих с твоей стороны не видать?

— Погоди…

Внезапно стоявшие у «белэра» мужчины выпрямились и уставились на подъездную дорожку. На что они смотрят, Пайку видно не было. Он приподнялся на цыпочки, вглядываясь, и в тот же миг услышал голос Коула:

— О черт!

По дорожке поднимался Коннер Баркли.

Двое стоявших у машины растерялись. Скорее всего, они приняли Баркли за соседа, однако Пайк понимал: долго их растерянность не продлится.

И Пайк побежал к навесу. Он сокращал расстояние между собой и навесом стремительно и бесшумно и все же понимал: положение складывается — хуже некуда. Баркли уставился на него, и мужчины обернулись — посмотреть, что он там увидел. Пайк ударил того, что стоял ближе к нему, пистолетом, но второй отскочил в сторону и закричал…

Что-то бухнуло за спиной у Пайка, и еще один мужчина заорал, увидев выскочившего из зарослей Коула. Двое мужчин, которых он прежде не видел, стояли в двери, тот, что находился впереди, выстрелил снова, но тут выпущенная Коулом пуля пробила ему грудь. Второй захлопнул дверь, выбросив ею умирающего друга на крыльцо. Пайк знал: сейчас он побежит в заднюю часть дома.

В самом низу подъездной дорожки появился Бад Флинн. Коул резко повернулся ко второму мужчине, прицелился, держа пистолет двумя руками, однако второй уже стоял на коленях, подняв вверх руки.

— Беги! — крикнул Коул.

Пайк понесся за дом. Ванич мог либо застрелить Ларкин, которая теперь обратилась в заложницу, либо попытаться сбежать вместе с ней. Числа нападавших Ванич не знал, как не знал и того, окружен ли дом и участвует ли в происходящем полиция, однако дом стал для него ловушкой, из которой лучше выбраться. Ни одного хорошего варианта у него не осталось, но бегство было лучшим, а стало быть, он побежит и девушку потащит с собой — через заднюю дверь, потом между домами, молясь, чтобы ему подвернулась машина, которую удастся угнать.

Подлетая к углу дома, Пайк услышал несколько выстрелов. Один означал бы казнь девушки, несколько оставляли Пайку надежду. Выстрелы донеслись от передней двери. Люди, находившиеся в доме, палили в нее, и это означало, что они решили бежать.

Пайк был уверен: Хали Ванич не убьет Ларкин, пока не выберется из дома. Ванич не знал, что ждет его снаружи, и девушка была нужна ему как прикрытие. Расчистив себе путь, он может застрелить ее перед тем, как покинуть двор. Застрелить, чтобы наказать ее отца.

Пайк нырнул за ствол росшего позади дома апельсинового дерева как раз в тот миг, когда открылось окно. Первым из него вылез здоровяк. Следом сквозь окно протолкнули Ларкин, и она упала на землю, болезненно охнув. Потом на нее повалился Ванич, а последним из окна выскочил коротышка с обвязанной банданой головой.

Затем из-за дальнего угла дома появился Коул, и коротышка, увидев его, выстрелил. Коул выстрелил в ответ — коротышка, завизжав пронзительно и тонко, упал и все же выстрелил снова. Коул отпрянул за угол, но тут стеклянная дверь стремительно отъехала в сторону, и из нее выскочил с пистолетом наготове Бад Флинн.

— Полиция! — рявкнул он.

Коротышка повернулся к Баду, однако выстрелить не успел — Пайк всадил ему в голову пулю.

Теперь Ванич и здоровяк увидели Пайка. Ванич рванул на себя девушку, прикрылся ею, как щитом, и все трое начали, пятясь, отступать вверх по склону. Здоровяк выстрелил во Флинна, потом в Коула, однако стрелял он на авось, не целясь.

Бад, укрывшись за большим глиняным горшком, заорал:

— Бросить оружие, быстро!

Из двери дома вылетел Коннер Баркли. Укрытия он не искал — возможно, просто не знал, что это следует делать. Он пронесся мимо Бада и остановился — открытая для всех мишень.

— Отпусти ее! — крикнул он. — Отпусти мою дочь!

Здоровяк, собираясь выстрелить, выскочил из-за девушки с Ваничем, но на курок нажать не успел — Пайк выстрелил первым, и здоровяк рухнул на землю, точно мешок.

Бад все еще вопил:

— Брось к черту оружие! Оружие на землю!

И Баркли вопил тоже:

— Отпусти ее! ОТПУСТИ!

Пайк выступил из-за дерева. Ванич, заметив это движение, глянул на него поверх головы девушки. Дуло пистолета Ванича было прижато к ее шее. Пайк, выйдя на открытое место, прицелился в глаз Ваничу. Он уловил ритм пожиравшего Ванича страха. Глаз двигался, и пистолет вместе с ним: глаз и пистолет обратились в единое целое.

— Ты покойник, — сказал Пайк.

От подножия холма донесся первый, тихий пока звук полицейской сирены. Пайк не смотрел на Ларкин, не хотел, чтобы она поняла, как ему страшно. Он видел лишь глаз Ванича, и глаз этот тоже видел его.

Ванич выпустил пистолет из руки. Тот полетел на землю, и падение его было единственным движением, совершившимся в этот миг во дворе.

— Я бросил оружие. Сдаюсь.

Бад начал выкрикивать инструкции, которые Пайк слышал уже сотни раз:

— Поднять руки над головой! Переплести на затылке пальцы!

Ванич поднял руки. Переплел на затылке пальцы. Девушка продолжала стоять неподвижно, Пайк тоже.

— Подойдите к отцу, Ларкин, — сказал он.

Девушка шагнула к нему.

— К отцу!

Бад вылез из-за горшка. Коул держал на прицеле тех, кого он и Пайк подстрелили. Пайк бочком перемещался по двору, пока не оказался между Ваничем и девушкой. Пистолет его так и оставался нацеленным в глаз Ваничу.

За спиной у него Бад произнес:

— Джо, сынок, полиция скоро будет здесь.

И Пайк нажал на курок. Выстрел прозвучал громко и гулко. Ванич упал. Пайк обошел лежавших на земле, собирая их оружие. Все трое оказались мертвы.

Пайк направился к девушке. Коннер взглянул на него, и Пайк увидел, что тот плачет. Слезы миллиардера ничем не отличались от слез обычных людей.

Пайк, положив ладонь на спину девушке, прошептал:

— Я не позволил им причинить тебе боль. И никому не позволю.

И тогда она повернулась к Пайку, обняла, уткнулась лицом ему в грудь, и он опустил подбородок ей на макушку.

— Я все еще не люблю наглецов и бандитов, — сказал Пайк. — Так с этим и живу.

Они так и стояли, обнявшись, пока не появилась полиция.

Пайк бежал по самой середине Океанской авеню, наслаждаясь тишиной и ритмом, в котором двигалось его тело. Времени было три пятьдесят девять утра. Койоты его не сопровождали, сейчас он был единственным в пустом городе зверем.

Она свернула на Океанскую с Сан-Висенте и с ревом полетела сквозь тьму ему навстречу.

Ларкин пронеслась мимо Пайка, развернулась и затормозила рядом с ним. Теперь она водила другой «астон», жемчужно-белый. Верх машины был откинут. Волосы Ларкин снова покрасила в рыжий цвет. На губах у нее играла улыбка. Пайк был рад тому, что к ней вернулась былая уверенность в себе.

— Только сумасшедшие бегают в такую рань.

— Только сумасшедшие, гоняют в такую рань на машине.

— Я расспросила твоего дружка, Коула. Ты же больше не отвечаешь на мои звонки.

Пайк действительно перестал отвечать на них. В первые недели после тех событий они разговаривали часто и много, и теперь Пайк просто не знал, что еще он может ей сказать.

С секунду она собиралась с духом, а затем сказала ему то, что хотела сказать, то, ради чего приехала.

— Я больше не буду тебя донимать. Но это вовсе не означает, что ты не можешь мне позвонить — если вдруг передумаешь.

— Хорошо.

Глаза у нее потемнели от гнева, совсем как раньше:

— Дружок, у тебя все получается как-то уж слишком легко. Мог бы по крайней мере попритворяться немного.

— Только не с тобой.

Машина медленно ехала вровень с ним.

Немного помолчав, Ларкин спросила:

— Ты веришь в ангелов?

— Нет.

— Я верю. Потому и вожу вот так машину по ночам. Ищу ангелов. Они ведь появляются только ночью.

На это Пайку нечего было ответить, и потому он промолчал.

Ларкин взглянула на него:

— Наверное, ты думаешь, что слишком стар для меня. И готова поспорить, ты ненавидишь богатых людей.

— Ты уж выбери что-то одно.

Ларкин снова улыбнулась, и Пайка это порадовало. Он любил ее открытую улыбку. Но тут улыбка увяла, а глаза Ларкин наполнились слезами, и вот это ему уже не понравилось.

— Скорее всего, ты думаешь, что я с этим справлюсь, — ну так нет. Я люблю тебя. Черт знает как сильно. Для тебя я готова на все.

— Я знаю.

— Готова даже звонить перестать.

И «астон-мартин» с ревом понесся прочь — двигатель машины даже вскрикнул, словно от боли. Пайк смотрел на хвостовые огни. Машина свернула на Сан-Висенте, к востоку, и полетела к городу.

— Я люблю тебя, — сказал Пайк.

Он бежал в темноте, один, и жалел, что койотов нет рядом.

Джон Стоун смотрел на лазурный залив, и ему казалось, что он видит море, заполненное парусниками 1700-х, вождение которых требовало умелых рук и обильного пота.

Такое настроение навеял ему этот дом — дворец с видом на Сиамский залив, на прекрасный хаос джунглей, уступающий место безупречному белому пляжу и синейшему простору океана и неба.

Джон Стоун еще думал о кораблях, когда тишину нарушил долетевший с дальней стороны дома одиночный хлопок.

Стоун посмотрел на часы, потом оглянулся на дом.

Обычно в нем работали четверо слуг. Повар, лакей, горничная и живший при доме садовник. Три недели Джон изучал их передвижения, а затем устроил так, что сегодня никого из них в доме не оказалось.

Когда один из ребят Джона взял след Гордона Клайна, тот именовался уже Джорджем Перкинсом. Местным властям он сказал, что ушел на покой, продав права на управление тридцатью двумя ресторанами «Макдоналдс».

Стоун пошел к кабинету Клайна не самым коротким путем — через дом. Полутораметровые пальмы в каждой комнате, бар с помятой медной стойкой метров в шесть длиной, оборудованный терморегуляторами винный кабинет размером со спальню Стоуна, огромный, наполненный соленой водой аквариум с амазонскими неоновыми тетрами. Человек, располагающий ста двадцатью миллионами, может купить почти все — и однако же, не все.

Тело лежало ничком на прекрасном кожаном диване, свесив с него руку и ногу. Из единственного пулевого отверстия под ухом на пол еще стекала кровь.

— Все улажено? — спросил Стоун.

— Почти.

Пайк стоял за письменным столом покойного, укладывая ноутбук в картонную коробку. Где-то среди всего этого должна была находиться финансовая информация, указывающая, куда Клайн запрятал деньги Ванича.

Стоун снова взглянул на труп.

— Кусок дерьма. Лучше бы ты его мне оставил.

И он, испытывая разочарование, опустил пистолет. Джон с этого сукина сына шкуру бы заживо содрал. Джон Стоун был в разное время и солдатом, и наемником, и брокером, заключавшим частные военные контракты, даже наемным убийцей, однако всегда оставался патриотом.

Пайк вышел, держа в руках коробку, из-за письменного стола.

— Все забрал? — спросил Джон.

Пайк хмыкнул. Видимо, у него это сходило за «да».

— Питман сумеет вытянуть из жестких дисков что-нибудь полезное.

Джон заработал на контракте Пайка целое состояние, а Пайк не взял себе ни гроша. И не возьмет. Ну, правда, он заставил Джона помочь ему найти Клайна. Что было совсем нелегко.

— Держи, — сказал Пайк.

Он впихнул в руки Стоуну картонную коробку и вернулся к столу. Там он достал из кармана фотографию девушки, Ларкин Коннер Баркли, и прислонил ее к сигарной коробке негодяя, лицом к его трупу. Странный он все-таки тип, Пайк.

— Ладно, — сказал Пайк. — Закончили.

Они доехали до аэропорта, вернули машину в бюро проката и направились к аэровокзалу.

— Я бы курнул, — сказал Стоун. — Постоишь со мной?

— Встретимся у выхода на поле.

Стоун закурил, глядя, как Пайк входит в здание вокзала. У него был с собой один из тех сотовых, по которым можно звонить из-за границы домой. Он набрал номер в США, подождал ответа и, услышав его, сказал:

— Все закончено. Мы возвращаемся домой.

— Слава богу. С ним все в порядке?

— Он сделал то, что должен был сделать, ты же знал: так оно и будет. Этот парень — бульдог.

— Он хороший человек.

— Да, мистер Флинн, хороший. Потому-то он и Пайк.

— Ладно, ребята, спокойного вам возвращения.

Стоун завершил вызов, докурил, наслаждаясь чистым небом и пропитанным сладострастием воздухом, сигарету. Наконец объявили посадку, и он вошел в здание вокзала, чтобы встретиться с Джо Пайком у выхода на летное поле.