На следующее утро Ларкин вышла из своей спальни, когда Пайк чистил, сидя за кухонным столом, пистолет. Было десять минут девятого. Сегодня она вышла не голой — в великоватой для нее, спускавшейся ниже бедер футболке. И тут же поморщилась:
— Фу. Вы дышите этой дрянью, чтобы кайф словить?
Пайк, разобравший пистолет на части, протирал дуло ваткой, смоченной в растворителе пороховой гари, который издавал запах перезрелых персиков.
— Есть кофе, — сказал он.
На столе перед ним лежал сотовый телефон. Пайк ждал звонка от Коула, с которым собирался отправиться к дому Ларкин.
Она сказала:
— Вам что-то снилось вчера. Кошмар.
— Не помню.
— Видимо, очень страшный. Я даже думала вас разбудить.
— Пустяки. — Снов своих Пайк никогда не помнил. — Я собираюсь съездить в ваши края, поговорить с людьми, которых нашел там Элвис. А потом повидаться с Бадом.
Девушка ничего не сказала. Просто прошла на кухню.
Пайк, покончив с дулом, окунул ватку в растворитель и принялся за чистку скользящей части.
Девушка принесла чашку кофе. Уселась напротив Пайка, не сводя с него глаз. Лицо ее было серьезным.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Давайте.
— Мне не понравилось, как вы вчера меня бросили. Если бы вы предупредили меня, это было бы нормально, но вы же не предупредили. Вы вообще со мной не разговариваете. Ладно, я знаю, что вы не говорун. Пусть так. Но я — взрослый человек. Какие-то люди пытаются меня убить. Я не нуждаюсь в няньке и не люблю, когда со мной обходятся как с ребенком. Мы вместе два дня, они меня пока не нашли, из чего, по-видимому, следует, что здесь я в безопасности. Ладно, хорошо, спасибо. Я не хочу встречаться с Бадом и не хочу целый день сидеть в машине, пока вы разговариваете с людьми. Это скучно, я устала от этого. Я предпочла бы остаться здесь, и я могу остаться здесь одна.
Пайк положил дуло на стол, взглянул на девушку:
— Да.
— «Да» означает, что я могу остаться?
— Я ведь сказал, что мне нужно повидаться с Бадом. Я не сказал — нам. И простите меня за вчерашнее. Мне следует быть повнимательнее к вам.
Рот у девушки приоткрылся, однако она ничего не сказала.
Пайк вставил дуло в корпус пистолета, установил под ним направляющую возвратной пружины, опустил в нее саму пружину. Вся сборка пистолета занимала у него несколько секунд. Пайк умел проделывать ее с закрытыми глазами.
Наконец Ларкин произнесла:
— Хорошо. Спасибо. Вы молодец.
На столе с громким гудением завибрировал сотовый. Пайк взглянул на экранчик трубки, полагая, что звонит Коул — нет, не он. Пайк поднес трубку к уху.
— У тебя гости, — сообщил голос Ронни.
Лицо Пайка ничуть не изменилось.
— Сколько? — спросил он.
— На этот раз один. Я бы сказал, чуть ниже метра восьмидесяти, с довольно длинными темными волосами. Он просто вошел к тебе, как в собственный дом. Хочешь, я с ним познакомлюсь?
Девушка смотрела на Пайка. Если она узнает, что́ он собирается сделать, то разволнуется или начнет задавать вопросы, а Пайк свои запасы красноречия уже исчерпал.
— Нет, я подъеду и сам с ним поговорю. Если он уйдет, позвони.
Пайк опустил трубку на стол, вставил в пистолет магазин и поставил на предохранитель.
— Кто звонил? — спросила Ларкин.
— Ронни. Он нашел человека, который может нам помочь, мне придется съездить, поговорить с ним. Справитесь тут без меня?
— Угу. Вы надолго уедете?
Пайк встал, уложил «кимбер» в кобуру, пристегнул ее к поясу. Потом натянул рубашку с длинными рукавами.
— Возможно, почти на весь день. Вам привезти что-нибудь?
— Может быть, фруктов немного. Клубники. Или бананов.
— Ладно. До встречи.
Пайк ехал на юг от магистрали Санта-Моника, машины в этот утренний час ползли довольно медленно. Впрочем, Пайк и не спешил. Если его гость покинет жилой комплекс, за ним поедет Ронни. Пайк позвонил Коулу, рассказал, что происходит. Коул спросил, не нужна ли ему помощь. От помощи Пайк отказался, сказав, что Коулу лучше, как у них и было запланировано, потратить время на Питмана. Пайку по-прежнему хотелось повидаться с Бадом, однако это могло подождать. Он пересказал Коулу свой разговор с девушкой.
— Хочешь, чтобы я присмотрел за ней? — спросил Коул.
— Присматривать не нужно, просто загляни к ней.
— Ладно. Попозже заскочу. Привезу ей какой-нибудь еды.
— Она просила клубники. Или бананов.
— Конечно. Как скажешь.
— Посмотри, как она, хорошо? И дай мне знать.
— Хорошо.
От Ронни, с тех пор как Пайк покинул магистраль, сообщений не поступало, поэтому Пайк позвонил и ему:
— Я в пяти кварталах. Он еще в доме?
— Нет. Там он провел всего несколько минут. Сейчас прячется в зарослях позади мусорных баков за твоей парковкой. Оттуда ему видна парадная дверь. Минут двадцать уже сидит.
Пайк повернул к своему кондоминиуму. Поскольку этот человек занял позицию у его дома, Пайк имел возможность въехать на территорию комплекса через главные ворота и оставить машину неподалеку от них. Так до нее легче будет добраться.
— Во что он одет? — спросил Пайк.
— Зеленая рубашка с коротким рукавом, навыпуск. И джинсы.
— Позвоню, когда буду на месте.
Он въехал через главные ворота на парковку, расположенную за стоявшими встык домами, оставил на ней «лексус» и пошел по территории комплекса. Добравшись до последнего из домов, Пайк отступил за пышную плумерию и исчез в море зелени. Двигаясь вдоль стены, он вскоре оказался на задах своего дома, затем обогнул его угол. Теперь мусорные баки оказались прямо перед ним. Пайк вглядывался в олеандровые заросли за ними. Укрытие незваный гость выбрал хорошее. За густой листвой видно его не было. Пайк смотрел на олеандры минут двадцать, и наконец в листве шевельнулась полоска света.
Он набрал номер Ронни и, прикрыв трубку ладонью, сказал:
— Вижу его. Спасибо.
— Будем брать?
Ронни хлебом не корми, дай только кого-нибудь скрутить. Для него же будет лучше, если он уйдет отсюда.
— До свидания, Рон.
Отхода его Пайк не видел, да, собственно, и не ожидал увидеть. Он неподвижно сидел на жесткой земле, вглядываясь в игру света и тени на листве олеандров, пока наконец в глубине ее не обнаружилось зеленое пятно, не совпадавшее по оттенку с тем, что было вокруг, — среди листьев кто-то двигался. Качнулась ветка, и это сказало Пайку, что сидящему в зарослях человеку стало скучно. Дисциплины ему не хватает, это его слабое место, решил Пайк. И стал ждать продолжения.
Через три часа и двенадцать минут после того, как Пайк занял свой пост, среди ветвей появилось лицо человека, оглядывавшегося, желая убедиться, что никто его не видит, затем сам этот человек вынырнул из зарослей и пошел к главным воротам.
Пайк бегом вернулся к своей машине, быстро выехал через задние ворота на улицу и обогнул, направляясь к главным воротам, жилой комплекс. Он остановил «лексус» в двух кварталах от них — как раз в тот миг, когда мужчина в зеленой рубашке вышел из калитки в стене комплекса. Теперь он был в темных очках, однако Пайк сразу понял, что никогда и нигде его не видел. Смуглый, с накачанными плечами и гладким лицом человек, почти наверняка латиноамериканец. Рубашка его немного вздувалась на пояснице, указывая, что под ней скрыт заткнутый за пояс пистолет. Мужчина подошел к коричневой «тойоте-камри». Еще миг, и «камри» отъехала от бордюра.
Пайк держался в трех-четырех машинах за ней.
В Сентинеле они выбрались на шоссе I-11, потом съехали с него в Ферфаксе. «Камри» остановилась на заправке, а от нее покатила через город на север. Добравшись до бульвара Санта-Моника, «камри» повернула на запад, обогнула западный Голливуд, потом и центральный и повернула к парковке двухэтажного мотеля под названием «Тропические берега».
Пайк въехал на территорию мотеля, немного сдал к воротам. Здание мотеля имело форму буквы Г, в изгибе его поднималась на второй этаж внешняя лестница. На автостоянке, кроме «камри», было еще две машины.
Пайк оказался у конторы мотеля как раз в тот миг, когда мужчина в зеленой рубашке вылез из «камри». Мужчина подошел к стоявшему у стены торговому автомату, получил от него банку газировки и направился к двери расположенного на первом этаже номера. Остановившись у него — спиной к автостоянке, — он полез в карман за ключом.
Пайк приближался к нему сзади, быстро пересекая парковку. Он смещался то вправо, то влево, чтобы оставаться вне поля зрения мужчины. Он внимательно следил, как тот вставляет ключ в замок, как открывает дверь…
Пайк обхватил мужчину левой рукой за шею, оторвал его от земли. Как можно сильнее сдавив ему горло, он втолкнул его в номер, одновременно вытащив «кимбер».
Пайк ожидал застать в номере еще каких-нибудь людей, однако она оказалась пустой.
Он захлопнул дверь ногой.
Мужчина в зеленой рубашке дергался и лягался, однако Пайк чуть приподнимал его коленом, лишая равновесия. Мужчина ударил Пайка локтем и впился пальцами ему в руку. Он был очень силен и крепок. Ногти его пронзили кожу Пайка.
Свободной рукой Пайк надавил противнику на затылок и усилил захват.
Мужчина перестал дергаться. Тело его обмякло.
Удушающий захват прекращает приток крови к мозгу, и человек просто засыпает, как ноутбук, у которого разрядились батарейки. Ожидая, когда мужчина в зеленой рубашке очнется, Пайк обыскивал номер.
В ящиках комода и стола было пусто, а вот в стенном шкафу Пайк нашел четыре дорожные сумки. В каждой лежали мужская одежда, сигареты и туалетные принадлежности. Среди сумок оказался один рюкзак, в котором Пайк обнаружил конверт с 2600 долларами. Рядом с конвертом в рюкзак была засунута вырванная из записной книжки на спиральке страница с написанными от руки заметками и фотография Ларкин Коннер Баркли.
Во всех сумках лежали американские паспорта и билеты на самолет — из Кито, Эквадор, в Лос-Анджелес и обратно. В паспорта были вклеены фотографии мужчин — одного из четверых засняли сидящим в кресле. В его паспорте стояло имя Рулон Мартинес, однако в подлинности этого имени Пайк сомневался. Обладатели двух других паспортов были среди тех, кто проник в дом Баркли. Один был назван в паспорте Хесусом Леоне. Другой носил, если верить паспорту, имя Вальтер Клейнст. Четвертого, Рамона Альтейри, Пайк никогда не видел. По паспортам все четверо были жителями Лос-Анджелеса и гражданами Соединенных Штатов. Пайк внимательно осмотрел паспорта. Если они и были подделками, то очень качественными.
Когда Пайк начал вытряхивать из рюкзака одежду и туалетные принадлежности, веки у мужчины дрогнули, он поднял голову. И замер, обнаружив, что не может пошевелиться. Пайк скотчем примотал к стулу его лодыжки, бедра, торс и руки.
Пайк встал прямо перед ним, держа в руке 9-миллиметровый браунинг, который он вытащил из-за пояса у своего пленника.
— Я говорю по-испански, но предпочел бы английский, — сказал Пайк. — Тебя он устроит?
Мужчина глумливо осклабился:
— Драпай отсюда. Ты не знаешь, с кем связался.
Пайк ткнул пальцем ему под ключицу, туда, где сходились, образуя узел, двадцать шесть нервов. Он прижал узел к кости, и тот выдал болевой импульс, сравнимый по силе с тем, который возникает, когда сверлят без наркоза зуб.
Мужчина взвыл. Он пытался разорвать скотч и едва не полетел вместе со стулом на пол, однако Пайк наступил ему на ногу, прижав ее к полу. По лицу мужчины катились слезы, он умолял Пайка перестать — на этот раз по-испански.
Пайк убрал палец и, зная, что боль от этого не прекратится, нажал на другую, снимавшую боль точку — теперь уже на шее мужчины. Тот обмяк, лицо его побледнело настолько, что стало походить цветом на вымоченный в воде кусок мяса.
— Это «дим мак», — сказал Пайк. — Китайское название. Переводится как «прикосновение смерти».
«Дим мак» был обратной стороной акупунктуры.
— Мне нужен Алекс Миш.
Мужчина изо всех сил замотал головой:
— Нет-нет-нет! Я не знаю его!
Он выглядел слишком испуганным, чтобы врать, и все-таки следовало убедиться в том, что он говорит правду. Пайк показал мужчине его же паспорт:
— Твое настоящее имя?
Мужчина ответил мгновенно:
— Хорхе Петрада.
— Зачем ты следил за моим домом?
— Из-за женщины.
Произнося это, Петрада даже не моргнул, и Пайк решил, что он не врет.
— Кто велел тебе найти ее?
— Луис. Луис сказал.
— Кто такой Луис?
Хорхе перевел взгляд на другие паспорта, Пайк показал ему тот, что принадлежал человеку со шрамом на губе.
— Si, Луис.
Пайк взглянул на свои часы, подошел к окну — время шло, и скоро сюда могли вернуться все остальные. Он задернул занавески. Они оказались прозрачными, и сквозь них все было видно. У здания конторы стоял, куря сигарету, человек с брюшком.
— Как ты узнал, где искать женщину?
— Луис. Он сказал твой адрес.
— Вы пытались убить ее в Игл-Роке и в Малибу. Пытались убить на севере Залива. Кто сообщал вам, где ее найти?
— Нет-нет-нет! Я только что приехал, друг. Я здесь два дня. Про это я ничего не знаю.
Пайк вытащил из сумки авиабилеты, проверил даты рейсов.
Хорхе прилетел сюда вместе с Альтейри всего два дня назад. Клейнст провел здесь уже двенадцать дней. Луис — шестнадцать.
Пайк уложил билеты в сумку, и тут завибрировал его сотовый.
— Да?
— Я только что ушел от нее, — сообщил Коул. — Все нормально. Забросил туда еду, журналы и прочее. Купил кофеварку, чтобы ей не приходилось глотать твою бурду. У тебя все в порядке?
— В порядке.
— Ладно. Если что понадобится, позвони.
Пайк закрыл крышку телефона, взглянул на Хорхе.
— На кого работает Луис?
Неосведомленность Пайка явно удивила Хорхе:
— На Эстебана Бароне. Мы все работаем на Бароне. Вот почему ты ошибаешься, друг мой. Кто узнает Бароне, узнает страх.
— Он кто? Гангстер? Бизнесмен?
— Ты знаешь слово «картель»?
— Si.
Лицо Хорхе расплылось в грубой улыбке, похоже, он гордился своей причастностью к важному делу.
— Бароне, он имеет много солдат. А сколько имеешь ты?
Пайк достал из кармана фотографии пятерых мертвецов и одну за другой показал их Хорхе:
— Я понемногу уравниваю наши силы.
Лицо Хорхе потемнело, он пробормотал по-испански несколько слов, которых Пайк не понял.
Пайк снова подошел к окну. Толстяк удалился в контору.
— Сколько вас осталось?
Хорхе сплюнул.
Пайк ткнул большим пальцем в точку «дим мак», находящуюся между ребрами, прямо под грудной мышцей, и держал на ней палец, пока Хорхе не прорыдал:
— Семь!
Пайк убрал палец:
— Вас здесь четверо. Где ночуют трое других?
— Про это я ничего не знаю. Карлос, он привез нас сюда из аэропорта. Сначала к Луису, а Луис сказал, что мы будем жить здесь. Я их даже не видел!
В игре обозначился еще один человек.
— Кто такой Карлос?
— Гринго, с севера. Встретил нас в аэропорту. Привез сюда.
— Его фамилия?
— Я знаю только имя, Карлос. Она дал нам вещи. Телефоны, оружие.
— Ладно. Где сейчас остальные?
— Не знаю. У меня своя работа, у них своя.
Хорхе облизал губы. Он явно нервничал, поглядывал в окно. Может быть, кого-то заметил в нем? — подумал Пайк.
— Они сейчас придут, Хорхе? — Пайк вытащил пистолет.
— Нет. Нет, они не придут. Они возвращаются ночью.
За занавеской мелькнула тень, и сразу за этим прогремело три выстрела, пули разбили стекло, однако Пайк уже лежал на полу. Дверь распахнулась, в нее влетел, паля из пистолета, Луис — Пайк мгновенно открыл ответный огонь, и Луиса отбросило к стене. Он сполз на пол, оставив на стене кровавую полосу.
Некоторое время Пайк пролежал на полу, однако больше никто не появился. Он взглянул на своего пленника — голова Хорхе свисала на грудь, большая часть лба отсутствовала. Пайк подошел к двери, его злило, что он потерял контроль над ситуацией. Вероятно, Луис услышал крики Хорхе — или его насторожили задернутые занавески, — так или иначе, человек, который мог стать для Пайка лучшим источником информации, теперь мертв. Из конторы снова вышел толстый менеджер. Пайк оттащил Луиса от простреленной двери и закрыл ее.
Он уложил пистолет в кобуру, обшарил карманы Луиса — сотовый телефон, ключи, двадцать четыре доллара и оторванный от газеты клочок бумаги с записанным на полях телефоном. Хорхе он обыскал еще раньше, забрав и его сотовый. Уложив все найденное в рюкзак, Пайк вернулся к окну. Толстяк зашел в контору. Сейчас он будет звонить в полицию.
Пайк торопливо прошел в ванную комнату. Уборщица оставила на крышке унитаза два обернутых в пленку стакана. Пайк отнес их к трупам. Приложив пальцы Хорхе к стакану, он снова обернул его пленкой. А проделывая ту же процедуру с Луисом, заметил у него на запястье часы, платиновые «Патек-Филипп», уместные на этом бандите не больше, чем бриллиант на куче навоза. Пайк снял с него часы, повертел в руках. На их задней крышке имелась гравировка: «Моему любимому Джорджу».
Уложив часы и стаканы в рюкзак, Пайк протер все поверхности, к каким прикасался, и бегом устремился в ванную — снаружи уже долетал вой приближавшихся к мотелю сирен. Пайк разбил пистолетом окно ванной комнаты, вылез в него и спрыгнул в узкий проулок. Забросив рюкзак на плечо, он побежал вдоль стены выходившего в проулок здания, перешел, достигнув улицы, на шаг и, когда появилась первая патрульная машина, уже миновал контору. По обеим сторонам улицы люди прятались за автомобилями. Пайк подошел к своей машине. От бордюра он отъехал как раз в тот миг, когда появилась вторая полицейская машина.
Пайк заехал в торговый центр неподалеку от Гриффит-парка. В ушах у него по-прежнему звенело от выстрелов, плечи болели. Перестрелка еще держала его в нервном напряжении.
На месте преступления на него ничто указать не сможет — до тех пор, пока кто-нибудь не сравнит пули, чего может и не произойти, а если произойдет, то спустя несколько недель. Хорхе и Луис станут еще двумя неопознанными трупами, обнаруженными в городе Ангелов.
Пайк перезарядил пистолет, потом просмотрел то, что унес с собой из мотеля. Телефоны могли дать ему связь с Мишем.
Сначала он взялся за телефон Хорхе, вызвал на экран меню, чтобы просмотреть его звонки. Хорхе звонил всего три раза, всегда на один номер. Скорее всего, догадался Пайк, на номер Луиса — в городе все они были людьми новыми, а Луис находился здесь уже давно и мог объяснить им, подумал Пайк, как до меня добраться. Он нажал кнопку повторного вызова — и тут же зазвонил телефон Луиса.
А вот Луис звонил много. Пайк пролистал длинный список вызовов, по меньшей мере дюжина их приходилась на Эквадор. В каждой записи о вызове указывался номер его адресата, дата и время звонка. На один номер, увидел Пайк, Луис каждый день звонил по пять-шесть раз.
Он нажал кнопку повторного набора. Человек, находящийся на другом конце линии, увидит номер телефона, с которого ему звонят, и решит, что это Луис.
Мужской голос ответил после четвертого гудка:
— Вы достали сукина сына?
Голос был низкий, звучный, такой вряд ли мог принадлежать заурядному гангстеру из Денвера или Эквадора. Это был голос образованного человека — со следами акцента, который, подумал Пайк, вполне мог быть французским.
— Алекс Миш? — спросил Пайк.
— Ошиблись номером.
Ответивший на звонок человек повесил трубку. Пайк снова нажал на ту же кнопку.
— Луис?
— Луис и Хорхе мертвы.
В голосе появилась опасливая интонация:
— Кто вы?
— Сукин сын.
Мужчина немного помолчал, затем спросил:
— Что вам нужно?
— Мне нужен ты.
И Пайк выключил телефон.