Глава 4

В декоративном камине уютно тлели угли. Зажженные ароматические свечи горели, отбрасывая на стены странные блики, из динамиков тихо лилась лирическая мелодия. Пол устилал мягкий шерстяной ковер.

Он сидел на корточках перед камином, когда за спиной послышались тихие шаги. Он обернулся. Изабелла стояла совсем рядом. Прозрачная блузка доходила до середины бедер. Почти невидимая ткань обнажала стройную, точеную фигуру, упругую грудь, плавные изгибы тела…

Изабелла выглядела так соблазнительно, что он почувствовал прилив неистового желания. Там, на берегу, они целовались как сумасшедшие. Но он не смел и мечтать…

И когда Изабелла пригласила его к себе, он не смог отказаться, понимая, что сегодня ночью она должна принадлежать ему, и только ему. Иначе он сойдет с ума. Без слов они прыгнули в джип и поехали. И вот теперь она стояла перед ним — такая нежная, такая желанная… Он опустился на колени.

— Я знал, что это случится. Сразу, как только увидел тебя на берегу, — прошептал он.

— Тс-с, — произнесла Изабелла, приложив палец к его губам. — Не надо лишних слов. Сейчас я хочу чувствовать тебя. Может быть, при свете дня нам будет нечего сказать друг другу. Тогда ты уйдешь так же, как пришел. Просто останешься странником с побережья…

Из какой это песни? Фразы прозвучали так гладко, так волнующе… Она, вероятно, когда-то напевала этот текст, и теперь он всплыл из глубин ее подсознания. Но сейчас Изабелле так не хотелось играть, цитируя самое себя. Не поэтому ли она и стала писать песни о неразделенной любви? Потому что ей не хватало чувственного мужчины в реальной жизни?

А вот в голубоглазом незнакомце чувственности было хоть отбавляй. Как он наклонялся к ней, как сдувал волосок с ее влажного лба, как, не касаясь, втягивал запах ее кожи, ее трепещущего тела…

Она крепче прижалась к нему. Он был нетерпелив — о чем красноречивее всяких слов говорило его жаркое прерывистое дыхание, — и Изабелла поняла, что сейчас он перейдет к более активным действиям. И оказалась права: он резко дернул за полы ее прозрачной блузки, так что перламутровые пуговицы с жалобным постукиванием разлетелись по комнате.

Наконец их жадные губы встретились и послушно открылись навстречу друг другу. Их языки соприкоснулись, начав неторопливую, мучительную прелюдию, и пальцы Изабеллы сами собой потянулись к «молнии» на его брюках.

Он был умопомрачительно сложен, этот фантастический мужчина. Стройное и одновременно мускулистое тело, плоский, упругий живот. В любом его движении сквозила сила и сдержанная, подлинно мужская грация. Он сжимал ее тело, чувствуя, как от желания кружится голова. Изабелла томилась от переполнявших ее чувств.

— Что ты со мной делаешь? — шептала она. Демон, чародей…

Они лежали на шерстяном ковре и наслаждались друг другом. Изабелла, будто со стороны, слышала свои стоны. Она больше не могла ждать, и он мощным движением проник в ее святая святых. Поначалу он взял медленный темп, потом стал двигаться быстрее, давая возможность Изабелле приноровиться, проникнуться волшебством момента. Оба они потеряли чувство времени и пространства. Каждый раз, когда казалось, что они уже достигают вершин блаженства, он отстранялся, шепча «Подожди!», и все начиналось сначала.

И все-таки через несколько часов безудержной страсти они задремали в объятиях друг друга здесь же, на ковре, у камина. Но ночь все не кончалась, и не раз влюбленные просыпались, и даже при случайном касании тел вновь неистово кидались в пучину желания…

— Ты ненасытна, моя ведьмочка, — снова и снова шептал он Изабелле на ухо. — Ты сводишь меня с ума. Ты колдунья, ты меня приворожила…

И она знала, что это правда. Его стоны наслаждения и горячие, безумные поцелуи говорили сами за себя. И этой необыкновенной ночью Изабелла познала, что именно означает столь часто используемая в песнях фраза «растворяться в объятиях»…

Изабелла была ненасытной и развязной, а потом вдруг становилась робкой и покорной. Он же то оказывался мужественным героем и страстным, требовательным мачо, то робким юношей или неотесанным мужланом. А временами он превращался в чувственного любовника из страны девичьих грез или покорного раба своей госпожи. Любой каприз она исполняла под его сильными пальцами…

Только когда африканское небо начало расцвечиваться розовыми и сиреневыми мазками, словно неведомый художник провел по нему огромной кистью, обоих сморил сон. На улице светало, а в бунгало еще горели свечи. Двое спали, тесно прижавшись друг к другу, и неровные солнечные блики, проникающие сквозь жалюзи, отбрасывали причудливые тени на их изможденные, но счастливые лица…

Он проснулся первым. Шум морского прибоя отчетливо слышался в комнате. Изабелла лениво повернулась во сне, коснувшись нежной округлостью ягодиц его бедра. Он снова почувствовал, что его охватывает желание. Что же с ним происходит? Таким ненасытным он не чувствовал себя ни с одной женщиной. Сила его страсти к Изабелле была необычайной, и это радовало и пугало одновременно. Страсти нельзя доверять, любви тоже. Проблема в том, что иногда одно можно принять за другое. Тогда надо подождать: страсть быстро остывает, после чего в ход идет игра в любовь. Но и время игр скоро проходит, и люди попадают в ловушку. С его родителями, например, произошла именно такая история…

Он смотрел на ее ставший за ночь таким родным затылок, на спутанные волосы и вспоминал, как приподнимал эти локоны и касался нежной шеи… Почему бы не повторить это вновь?

Господи! Что она сотворила с ним? Он всегда гордился своей независимостью и в соответствии с этим строил свою жизнь. Само собой, он спал с женщинами. И женщины желали его. Но он установил четкое правило: секс сексом, но у каждого из партнеров своя дорога. Да и желание чаще всего исчезало уже на следующее утро.

Он снова посмотрел на Изабеллу, коснулся ее плеча и легонько попытался ее укусить. Она рассмеялась и внезапно бросилась на него, впившись в его шею жадным поцелуем. Маленькая чертовка только притворялась, что спит! Он нежно обнял ее, прижал к себе. Что-то происходило с ним новое, невероятное, что-то необычное случилось этой бурной ночью…

Но восхитительная ночь осталась позади. На смену сказке и волшебным объятиям пришел новый день со своей суровой действительностью. Кто этот человек рядом с ней? Как они могли оказаться в одной постели? Что он накануне подмешал ей в коктейль? Почему она не владела собой и привела его к себе? Что у них может быть общего? Он даже толком не представился ей. Вообще, целы ли ее деньги? Изабелла резко отстранилась.

— Что с тобой? — Голос его прозвучал взволнованно. — Что случилось? Милая…

Изабелла, не говоря ни слова, бросилась к своей сумочке, вытряхнула ее содержимое на стол.

— Хочешь сигарету? — попытался он угадать ее желание, но осекся. — Изабелла, ты же не думаешь…

— Значит, так, — оборвала она его. — Я сейчас проверю, все ли на месте. Предупреждаю, в этом отеле есть человек, который сможет меня защитить. Если что-то пропало, я немедленно заявлю…

— Прекрати! — Он отступил назад, глаза его вспыхнули. — Как ты могла…

Изабелла принялась выдвигать ящики туалетного столика.

— Я ничего не взял. — Он поднял с пола рубашку, накинул ее на плечи, стремительным движением влез в джинсы, резко затянул ремень. — Кроме тебя, конечно, — усмешка у него вышла горькой, но Изабелле было не до того. — И учти, не в моих правилах брать женщину тогда, когда она того не хочет. Впрочем, я готов ответить за свой поступок, если ты станешь настаивать. Так что, едем в полицейский участок? Ты сдашь меня как насильника?

Он стоял посреди комнаты, не собираясь сбегать, медленно вывернул карманы. Пусто. Изабелла поджала губы. В голове слегка мутилось.

— Прости, Изабелла, — услышала она. — Я никак не думал, что тебе было плохо со мной. Прости и не держи зла. И помни — я не вор.

— Уходи. — Она старалась, чтобы голос звучал твердо. — Тебе не следовало ко мне приезжать. Охотник за девочками на одну ночь. Много нас тут таких глупых приезжает, хорошие у тебя отработанные приемчики — всадник на берегу, коктейль в ресторане. Фу, как банально…

Он молча развернулся и вышел, тихо прикрыв дверь. Она стояла, скрестив на груди руки, не упуская из поля зрения сумочку. Пусть катится ко всем чертям. Порядочные мужчины не тащат в постель практически незнакомых женщин. Впрочем, напомнила себе Изабелла, порядочные женщины гоже не приводят к себе мужчин, чьего имени даже не помнят.

Да, она тоже хороша, дальше некуда. Надо признать, такое в ее жизни случилось впервые. Случилось один раз, и баста. Никто и никогда не узнает об этой позорной ночи. Неужели она сделала это назло Оливеру? Вообще-то он заслужил. Ну что ж, если он и был грешен перед Изабеллой, теперь они квиты.

Она прошла в душ, встала под тугие струи. Была ли эта ночь ее позором? Нет, вполне трезво ответила себе Изабелла, эта ночь была лучшей в ее жизни. Оливеру и не снилось, что мужчине и женщине может быть так хорошо друг с другом. Неожиданно Изабелла рассмеялась. Ей стало легко, и вдруг возникло желание пожалеть Оливера. Бедняга! Изабелла тут радуется жизни, а он там прогуливает свою мамашу под кокосовыми пальмами. Да наверняка присутствие старой мегеры делает Таити тюрьмой строгого режима!

Почему миссис Босуэлл представилась ей в этот миг старой мегерой, Изабелла не знала. А что, если это правда? И тогда неслучайно Оливер избегал показывать ее Изабелле! Попросту щадил ее. Уже за одно это надо сказать ему спасибо.

Изабелла закуталась в большое пушистое полотенце и прошлепала из ванной в спальню, где на прикроватной тумбочке лежал ее мобильный.

Ладно, Оливер звонил ей вчера, она наберет его номер сегодня. Просто по-дружески поинтересуется здоровьем его матери. Какая разница во времени с Таити? А, неважно, скорее всего там вечер, Оливер ложится поздно, он обрадуется ее звонку.

Напевая, Изабелла в отличнейшем настроении уселась на кровать, сложив ноги по-турецки, и вызвала номер Оливера. Сначала шли длинные гудки, а потом трубку сняли.

— Алло! — проговорил молодой женский голос.

В первый момент Изабелла подумала, что не туда попала.

— Я могу поговорить с Оливером Босуэллом? — скороговоркой выпалила она.

— А он в ванной, — собеседница Изабеллы, как ей показалось, была сильно навеселе. Или это кажется из-за помех со связью? — И я сейчас иду к нему. Делать массажик. А кто его спрашивает? Что передать моему котику?

Трубка выпала из рук Изабеллы. Этот голос никак не мог принадлежать матери Оливера. Никак пожилая мисс не могла превратиться в молодую девицу!

Похоже, легенда о курортном лечении матушки на Таити провалилась с треском. Изабелла расхохоталась. Молодец она, что разорвала эту дурацкую помолвку. Оливер лгал ей, лгал давно, с упоением и очень умело. А она, занятая своей музыкой и творчеством, не опускалась до того, чтобы выяснить, так ли безоблачны их с женихом горизонты. Вот и появилось объяснение вечерним автоответчикам, важным командировкам, помощи маме и всему прочему.

— Наивная я дурочка, — вслух произнесла Изабелла. — Уж вроде не маленькая, а так попалась. И ведь наверняка все вокруг знали, что у него шашни направо и налево, и только я придумывала для него оправдания. Ну что ж. Что ни делается, все к лучшему.

Изабелла, к ее удивлению, почти не расстроилась. Только испытала громадное чувство облегчения. Она откинулась на подушки, прикрыла глаза. Смуглое лицо ночного незнакомца не шло у нее из головы. Зря она, конечно, так грубо с ним рассталась. Изабелла представила у себя на плечах его требовательные руки и почувствовала, как упало сердце. Надо бы его разыскать, как-то загладить неловкость. Но вот беда — она не знает его имени, не помнит номера машины…

Изабелла поднялась и подошла к окну. Море играло в солнечных лучах всеми оттенками бирюзового. Широкие пальмовые ветви слегка покачивались от легкого дуновения ветра, вдалеке под парусом шла рыбачья лодка. У Изабеллы перехватило дыхание. Сколько поэзии было в этой простой картине!

И, как это часто бывало в минуты восторга, в душе Изабеллы зазвучала музыка. Это была не просто лирическая песня; это был хор, многоголосие. Она схватила нотную бумагу, карандаш. Стройные аккорды выстраивались в сложном ритме. Изабелла наскоро набросала канву, включила ноутбук. Слова сами собой складывались в строки. Нет, не горе утраченной любви выплескивалось на монитор. Скорее, в это солнечное утро у Изабеллы родился гимн надежде, которая потихоньку зарождалась в ее сердце. Почти забытое ощущение радости и полноты бытия — то самое жизнеутверждение, о котором говорила Стелла, — удалось передать просто идеально. Изабелла радовалась, как дитя, и тихонько посмеивалась над предполагаемой реакцией подруги и агента: Стелла как пить дать захочет отобрать эту вещь и предложить… ну, ей виднее, кому предложить. А Изабелла не отдаст. Это будет одна из ключевых арий ее нового мюзикла. Ее суперхит, который прославит имя Изабеллы — впрочем, немножко успеха перепадет и Стелле — на весь мир.

Весь день Изабелла плавала и загорала и так утомилась на солнцепеке, что, будучи не в силах идти в ресторан, заказала ужин в номер. Она рано отправилась спать, взяв в постель книжку, и не заметила, как за чтением ее сморил сон.

Сильные руки нежно ласкали ее тело под тонкой ночной рубашкой.

— Какая ты красивая, Изабелла, — говорил мужской голос. Она с наслаждением внимала его переливам. Пальцы перебирали ее волосы, и она жаждала этих прикосновений. Но смуглый мужчина, казалось, на мгновение засомневался, не зная, что делать дальше…

— Продолжай, не останавливайся, — сдавленно шептала она. И тут, к ужасу Изабеллы, он коснулся пальцем ее губ.

— Тихо, Изабелла. Я уезжаю. Нам, очевидно, не стоит встречаться…

И мужчина исчез. Просто растворился в вечерних сумерках. Изабелла услышала звуки его удаляющихся шагов…

Она проснулась и резко села на постели. Никого. В бунгало стояла тишина, рассеянный свет падал от ночника. Книга выпала у Изабеллы из рук и теперь валялась на полу. Там же лежало и одеяло, которое она сбросила во сне.

Сердце учащенно билось. Она и представить себе не могла, что сон может настолько взволновать — и душу, и тело.

«Слава богу, — подумала Изабелла, — что завтра приедет Стелла. Она вернет меня к реальности. Я веду себя как девчонка, которая впервые влюбилась. Неизвестно, увижу ли я этого человека еще раз».


Загрузка...