Странствие во тьме

9

Предоставлен самому себе, без поддержки предков. Почему они отказались от него?

Если это так, то…

Что-то смутно промелькнуло в его памяти. Ему показалось, что он видел какой-то предмет, когда в прошлый раз заглядывал в склеп.

Ветле лихорадочно стал шарить рукой по полу и нашел то, что искал. Сломанный железный прут, который видимо оторвался от одного из гробов, или же от какой-то части склепа.

Не теряя ни минуты и не раздумывая (иначе он никогда бы этого не сделал), Ветле мгновенно воткнул прут в щель приоткрывшейся двери.

В тишине леса раздался вопль, вызванный яростью и болью.

Колосс бросился на дверь и разбил ее вдребезги.

— Бежим! Быстро! — крикнул Ветле. Они почти перепрыгнули через упавшее чудовище, ослепшее от боли. Чудовище плюхнулось навзничь вслед за упавшей дверью. Они проскочили мимо его рук, которые шарили вокруг, выбежали на дорогу и помчались к деревне, к людям. Они слышали, что человек в панцире все еще лежал в склепе, и по полуприглушенному звуку поняли, что тот закрывал свое пораненное лицо руками.

— Я бы с удовольствием не стал делать этого, — огорченно сказал Ветле.

— Почему? Он же был опасен для нас, не так ли?

— Да, но моя совесть восстает против этого. Мне его с самого начала было жаль, но это не улучшает дела. Я чувствую себя отвратительно! Хочется заплакать.

— Большие мальчики не плачут. А он к тому же был ужасен!

Ветле вышел из себя.

— Ты ничего не понимаешь. Эгоистичная, бессердечная, высокомерная, проклятая девчонка! В первой же приличной деревне я отдал тебя людям.

— Презренным крестьянам? Ты не можешь так поступить, скверный мальчишка, я должна находиться среди людей своего сословия, а ты князь.

— О, черт тебя возьми, — произнес тихо Ветле сквозь стиснутые зубы.

На этом бурный диалог закончился. Быстрый бег не давал им возможности разговаривать. Изодранная и грязная ночная рубашка Эсмеральды закручивалась вокруг ее ног, черные растрепанные волосы танцевали у нее на спине, но она не забыла свое высокое происхождение.

«Дрянь девка», — зло подумал Ветле.

Однако испытал и некое чувство сострадания по отношению к ней. Только бы человек в панцире не догнал их снова!

* * *

«Говорил я тебе, неуклюжий идиот, что нужно беречь глаза!»

«Я думаю, что сам глаз не поврежден, я кое-что вижу, как в тумане. Но больно, больно, очень больно».

«Ты никогда не знал, что такое боль, лентяй! Тебе ничего о ней неведомо, так как ты не был у источников жизни и не пил воду зла. Никакая боль на свете не сравнится с той. Поэтому кончай возиться с самим собой и отправляйся дальше!»

«Зрение у меня нечеткое, ничего не вижу».

«У тебя же два глаза, — холодно прозвучал в мыслях Эрлинга Скогсруда голос его великого господина и мастера. — Кончай отлеживаться, отправляйся сейчас же в погоню, иначе я накажу тебя и уничтожу!»

«Я убью его за это!»

«Убьешь, убьешь, но сначала достань ноты, это важнее. Побеспокойся сначала о своей безопасности, а уж потом отправишь этого негодяя на тот свет. Ну, отправляйся в путь!»

«С огромным удовольствием, великий мастер! С огромным удовольствием я откручу башку этому цыпленку!»

«Побеспокойся о том, чтобы он с тобой не сделал этого».

Человек в панцире болезненно рассмеялся. Такая смешная мысль.

* * *

Молодые люди страшно устали, но не смели останавливаться и отдыхать. Ветле, безмерно возмущенный наглостью девчонки и насмерть испуганный тем, что Панциреносец догонит их, тащил девчонку за собой, злясь на то, что вынужден возложить на себя эту дополнительную обязанность, хотя у него и без этого есть, о чем подумать. Они далеко продвинулись по основной дороге.

Что будет, если им придется свернуть в болото…?

Он вздрогнул, взглянув на эту вонючую, чуть поблескивающую пучину с обеих сторон дороги. Здесь не было ни одного дерева, только отдельные кусты высокой травы между засасывающими местами трясины, и луна освещала все это так, что создавалась необыкновенно жуткая картина иного, потустороннего мира.

Оказаться в нем!

Только птицы и ползучие гады могли выжить там.

Но вот дорога уже начинает подыматься в горы, и Ветле вздыхает с облегчением. Никогда, никогда больше он не пойдет в замок с мертвой деревней!

И пока никаких признаков человека в панцире. Ветле осмелился оглянуться назад. Дорога пуста.

Грудь болела, а девчонка дышала со свистом и огромным напряжением. Как только он отпускал ее, она тут же готова была упасть. Им нужен отдых!

Но есть ли у них для этого возможности? Разве что усесться на дороге и ожидать смерти от ужасного человека в панцире!

Они были настолько измотаны, что в глазах темнело. Ветле думал о своем родственнике Эрлинге Скогсруде. Если бы он смог спокойно побеседовать с этим несчастным с глазу на глаз! Посочувствовать ему, попытаться наставить его на путь истинный, пожелать ему счастливого возвращения в клан Людей льда. Может быть, это смягчило бы жестокий характер этого существа?

Но Ветле инстинктивно чувствовал, что Эрлинг Скогсруд был сделан из того же теста, что и Ульвар. Трудновоспитуемый. Слишком глубоко погрязший в своем проклятии и запутавшийся в сетях Тенгеля Злого, он едва ли способен измениться.

Благожелательность и товарищеские отношения полностью чужды этому человеку. Это Ветле понимал прекрасно.

А жаль. Мальчик знал, как много значит мнение других людей для человека, попавшего в тяжелое положение. Только Эрлинг Скогсруд и не представляет себе, что он оказался в сложной ситуации. Ветле понял это уже в тот раз, когда заглянул в глаза чудовища. Для этого существа существует лишь одна радость: делать людям зло.

Деревня! Он увидел первые дома деревни, в которой расспрашивал о дороге в замок.

— Эсмеральда! Мы спасены!

В ответ она лишь всхлипнула со стоном, слишком устала, чтобы издать разумный звук.

Ветле направился к ближайшему дому и постучал. Ночь кончилась, вот-вот должно было наступить утро, он слышал в деревне звуки, свидетельствовавшие о том, что те, кто имел обыкновение вставать в самую рань, готовятся к встрече нового дня.

Дверь осторожно приоткрылась.

Он забыл о том, как они выглядят.

Дверь тут же с треском захлопнулась, он даже рта открыть не успел. Ветле растерялся, почувствовал себя, как рыба на берегу, пока наконец не пришел в себя и не смог открыть рта.

Он бросил взгляд на Эсмеральду.

Она тоже упала в грязь в склепе, и в разорванной ночной рубашке производила впечатление гнома или потерявшего покой мертвеца, поднявшегося из могилы.

Как он выглядит сам, Ветле мог только догадываться. Грязь из болота, грязь из склепа, отвратительный запах…

Народ в глухих уголках Андалузии суеверный. Ветле взял Эсмеральду за руку и побежал дальше через деревню в поисках колодца.

Они не нашли его, вместо этого они слышали, как то тут то там кричали в ужасе женщины.

— Эсмеральда, они не хотят, чтобы мы остановились здесь, — шепотом произнес он. — И мы не можем здесь спрятаться от чудовища. Нам следует попытаться спрятаться у людей, но и тогда мы не в безопасности. Ты видела, что человек в панцире сделал с охраной замка!

Она зарыдала и со злостью в голосе воскликнула:

— Я не хочу участвовать больше в этом!

— Я тоже, но слезами горю не поможешь. Все, что мне сейчас нужно, так это спички, или любой огонь. Но здесь спрашивать нет смысла. Они, видимо, думают, что мы пришли из деревни призраков Сильвио-де-лос-Муэртос. Поэтому нам лучше сейчас расстаться. Ты останешься здесь, он тебя не ищет. И когда рассветет, умоешься и попросишь людей о помощи.

— Ни за что на свете не останусь здесь одна!

— Но я опасен! Он ведь гонится за мной.

— Тогда выброси эту глупую бумажку, расстанься с ней!

Ветле готов был согласиться с ней, но он чувствовал свою ответственность.

— Я обязан сжечь ее. Хорошо, тогда идем. Здесь помощи мы не получим и чем раньше мы уйдем, тем лучше для нас!

Он вздохнул и снова потащил ее за собой по дороге.

— У меня есть друзья в горах, — устало сказал он. — Они дадут мне огня. Только бы уничтожить этот листок бумаги и все горести исчезнут. Надеюсь, — горько закончил он.

* * *

Тенгель Злой был взбешен.

«Я одарил тебя силой с тем, чтобы ты мог двигаться быстро, а ты и с места не сдвинулся!»

Человек в панцире, спотыкаясь, пустился в путь. Его качало с одной стороны дороги на другую. «Я ничего не вижу. Кровь заливает мне глаза, и боль ужасная», — выл он, закрывая лицо руками.

«Мальчишка оставил опасную, населенную людьми деревню, и, насколько я понимаю, снова бредет по дороге. У тебя еще один шанс. Если ты быстро не пойдешь вперед, я найду кого-нибудь другого. Помощников у меня много».

Раненое чудовище выпрямилось и прорычало: «Я убью его! Я должен разорвать его на части своими руками!»

«Это звучит лучше! Но не забывай о нотах!»

Человек в панцире собрался с силами. Вытер кровь. Железный прут вонзился ему чуть-чуть выше глаза, немного задел кость, но глубоко внутрь не проник, так как он мгновенно успел отклонить голову назад.

Но, само собой разумеется, несколько дней он не сможет этим глазом видеть. А дикая боль мешала ему смотреть по-настоящему и вторым глазом. Практически он ослеп. Надолго ли? Он не знал.

Но мальчишку он должен поймать! Сам, лично. Свернуть ему шею собственными руками!

Человек в панцире, гонимый фанатичной ненавистью, двинулся дальше, громко топая ногами. О проклятом листке с нотами он почти уже больше не думал.

Мальчишка должен умереть! Эрлинг Скогсруд считал себя неуязвимым. Такого оскорбления он не потерпит.

Но как же все-таки трудно идти!

* * *

— Князь Ветле, я больше не могу!

Он посмотрел на ее ноги и понял, что она говорит правду. Туфли изодрались, а прекрасные благородные ножки не привыкли к острому гравию и пыли. Она хромала, не осмеливаясь наступать на всю стопу.

Он снял с себя сандалии.

— Возьми мои!

— Неужели нам нельзя отдохнуть? — жалобно пискнула она, увидев сколь велики его покрытые толстым слоем пыли, изношенные сандалии.

— Нет, не можем. Мне нужно спешить, чтобы где-нибудь найти огонь. Потом мы можем спрятаться.

Если это поможет, в чем он сильно сомневался. Человек в панцире найдет нас, его ведет Тенгель Злой. А Ветле нужно выполнить задание, уничтожить ноты.

Донна Эсмеральда беспомощно всхлипывала. Он понимал ее очень хорошо.

— Было бы гораздо лучше, если бы ты осталась в замке, — вздохнул он. — Чудовище, как видно, не хотело затрагивать твоего дядю.

Она захныкала еще сильнее. Сандалии ей совсем не подошли, ему снова пришлось их одеть на себя, а она шла босиком.

— Ты, ведь можешь и понести меня, — всхлипнула она.

Ветле так устал, что не видел дороги перед собой. Как же он сможет нести что-нибудь, когда сам держится едва на ногах? Ему казалось, что он спал год тому назад.

Но в тот момент, когда он было вознамерился сказать об этом, он услышал крик и скрип колес повозки.

— Ветле! — крикнул кто-то.

— Цыгане! — вздохнул он с облегчением.

— О, тьфу! — воскликнула дона Эсмеральда. — Мы с ними не общаемся.

— А мы обязательно с ними встретимся, — протестующе произнес Ветле и помахал рукой. — А, если ты не хочешь, можешь оставаться здесь.

Но этого молодая донна вовсе не желала. Сердечные люди остановились и посадили их в кибитку. Там было трое мужчин и молоденькая Хуанита, которая тут же бросила подозрительный взгляд на Эсмеральду.

— Мы беспокоились о тебе, Ветле, — сказал один из цыган. — Поэтому и поехали по этой дороге. Ты выглядишь усталым.

— Я не в силах рассказывать, — сказал он, качаясь от усталости в кибитке. — Но прежде всего мне необходим огонь. Нужно кое-что сжечь.

— Мы только что проехали через деревню. Завернем и попросим там.

— Превосходно! Вы разрешите нам пожить у вас? Нас преследуют, понимаете. Ужасное существо.

— Конечно, ты поедешь с нами к скалам! За этим мы и приехали. Молодая Хуанита не давала нам ни минуты покоя после того, как ты исчез. Но мы и сами решили разыскать тебя… Ужасное существо, говоришь?

Ветле увидел, что Хуанита встала рядом с ним и, что маленькая Эсмеральда тут же притиснулась к нему, почти оттолкнув Хуаниту. Он решил не обращать на них внимания.

— Да, это настоящее чудовище, и я не могу подвергать вас опасности, привлекая его своим присутствием. Но я настолько устал… Если бы спрятали меня в пещере…

— Присядь, мы позаботимся об этом.

Хуанита нажала на него сверху, заставив сесть на пол кибитки и положила руку ему на плечи так, что у Эсмеральды не оказалось шанса протиснуться между ними. Но эта маленькая знатная дама уселась с другой стороны от него и взяла его руку в свои. Она показала язык Хуаните, которая немедленно ответила гримасой. Если бы он не сидел между ними, они бы набросились друг на друга.

Ветле слишком устал, чтобы вмешиваться. Кибитка повернула, они были на дороге, ведущей к скальным пещерам цыган.

Он приклонил голову к трясущейся стенке кибитки и вздохнул. Все чувство ответственности словно покинуло его, наконец-то он может расслабиться. И у него это получилось так эффективно, что он тут же заснул.

* * *

«Так не пойдет, ты ни на что непригоден!» — произнес мысленно Тенгель Злой.

«Я… сделал все, что мог, — прогнусавил человек в панцире. — Я поймаю его, прикончу этого маленького дьявола!»

«Ты никогда его не догонишь!»

«Я сделаю это, но мне нужно время!»

«Единственное, чего у нас сейчас нет, так это времени. Я должен взять себе другого помощника».

«Нет! Не отбирай у меня моей жертвы. Убить его должен я!»

Но голос Тенгеля Злого становился холоднее льда: «Иди и ложись!»

«Нет!» Ответ человека в панцире прозвучал словно крик о помощи.

«Иди в отверстие в скале над этой дорогой! Иди сейчас же!»

Голос в его голове стал сонным, гипнотическим. Все существо Эрлинга Скогсруда протестовало, но было бесполезно. Не сопротивляясь, он стал двигать ногами и пошел по приказанию своего мастера вверх в лес прямо к гроту, за стеной кустов. Он проник в него и улегся на каменный пол.

«Спи! — звучал в его голове голос. — Засыпай и спи до момента, когда снова понадобишься мне! Здесь тебя никто не найдет. А я найду для себя лучшего раба!»

Мысли Тенгеля Злого пустились на поиски. Он искал среди тех, кого мог использовать. Он выбирал и отбрасывал кандидатуры. Снова пускался в поиск.

Но вот на его мрачном лице засветилась зловещая улыбка.

«Нет, я знаю! Нашел! Единственно правильный выбор для выполнения такой задачи. Теперь у моего упрямого родственничка не будет никакой возможности улизнуть! Ноты будут моими, прежде чем ему удастся уничтожить их».

* * *

Кибитка тряслась. Голоса мужчин мирно жужжали в голове. Девочки становились все более вспыльчивыми. Они шипели и фыркали друг на друга. Он видел сон, неспокойный сон.

Снова предки! Они что-то хотят от него.

«Ветле, Ветле, берегись!»

«Я знаю. Человек в панцире», — пробормотал он в ответ.

«Забудь о нем! Больше он тебя преследовать не будет. Нет, тебя ожидает более серьезная опасность…»

Хуанита размахнулась и ударила маленькую графиню Эсмеральду, да так, что и Ветле получил по носу.

— Что вы делаете? — крикнул он по-норвежски. — Я опять не дослушал, что говорили мне духи! Идиотки!

Они не поняли ни слова, но то, что он разозлился, дошло до них. Обе от стыда склонили головы, чтобы спрятать лица.

Ветле был сильно раздражен. Он был северным холодным четырнадцатилетним парнем и по возрасту не столь зрел, как эти две южанки. Это он понимал. Угрюмо посмотрел на них, впервые увидев их наконец при дневном свете.

Маленькой Эсмеральде исполнилось всего двенадцать лет, но она была похожа на пятнадцатилетнюю девушку там, дома на Севере. Она была милой, но весьма избалованной девочкой и с неприятной снисходительностью смотрела на тех, кто в обществе стоял ниже ее. В то же время это делало ее по-своему трогательной, она так воспитана и поступать иначе не может. Огромные черные глаза и золотистая кожа делали ее очень привлекательной, даже сейчас, когда на ней была лишь одна изорванная и грязная ночная рубашка, которая в дни своей блестящей молодости стоила гораздо больше вместе взятых одежд всего цыганского табора. Розовые пальцы ног, выглядывавшие из-за края подола, были окровавленными и грязными.

Весь вид ее затрагивал в душе Ветле струны нежности.

Хуанита была девчонкой совершенно иного типа.

Высока ростом, намного выше самого Ветле. Лицо узкое, с тонкими чертами и коротким носом. Красавицей Хуанита не была. Но было в ней нечто такое, что сразу бросалось в глаза. Это нечто было таким ярким и живым, что мужчины заглядывались на нее. Оно раскрывало весь регистр ее чувств, а он был огромен! Хуанита ничего не скрывала.

«Предложу свои услуги мужчинам, — сказала она в прошлый раз. — Выйду замуж».

В четырнадцать лет?

Это сумасшествие!

Из носа Эсмеральды текла кровь. Удар Хуаниты был точен.

И в этот момент большая девочка издала дикий вопль. Донна Эсмеральда схватила ее руку и сильно ущипнула.

Один из мужчин подошел и развел драчуний. Их посадили в разных концах кибитки, где они сидели и с ненавистью ели глазами друг друга. Ветле вздохнул.

Так, значит нам бояться человека в панцире больше не нужно, подумал он, облегченно вздохнув. Но Тенгель Злой пошлет кого-нибудь другого…?

Это звучало не очень хорошо.

— Скоро приедем в деревню? — спросил он.

— Нет, ты спал так крепко, что мы поехали прямо домой, — ответил один из цыган.

«Это скверно, — подумал он, — мне следовало бы уничтожить ноты». Но он ничего не мог возразить. К тому же вдалеке он увидел скалы. Они приближались к пещерам.

Отлично!

Поистине в последние недели жизнь бросала его из стороны в сторону!

Разбудили его уже дома.

— М-м-м, — произнес он, еще не очнувшись ото сна.

Человек, который удерживал его на ногах, сказал женщинам: — Возьмите его с собой в тихий уголок, дайте ему отоспаться! Он смертельно устал, бедняга!

Это показалось Ветле правильным и он беспрекословно последовал за женщинами и свалился на простое ложе.

Что-то слегка зашевелилось в его памяти, или может в совести. Что он должен был сделать? Быстро, мгновенно?

Нет, это может подождать, что бы это ни было. Ему сейчас так хорошо! Так хорошо… В пещере темно, ложе мягкое, он словно проваливается…

Когда с человека снимается ответственность, внимание притупляется, И все кажется таким прекрасным.

Предательски прекрасным!

Он едва обратил внимание на то, что одна из девочек, которые ссорились из-за его благосклонности, вошла и уселась рядом с ним. Она, видимо, желает охранять его покой, чтобы никто не помешал ему спать.

Хорошо, что та, другая, спит сейчас где-то в другой пещере, как и все остальные. Весь табор спит.

На лице девочки появилась презрительная гримаса. Ей нельзя заснуть! Ветле выполняет задание. Беспокоиться о том, чтобы оно было успешно завершено — ее задача.

Но как же она устала! Неописуемо, ужасно устала! Веки ее словно налились свинцом, она откинулась назад и прислонилась к стене скалы. Только прислониться ненадолго, не спать, не… спать… она должна…

Все в цыганском таборе в низких горах Андалузии спали.

* * *

Она села, выпрямившись.

Прислушалась.

Огляделась.

Кто говорит с ней?

Нет, рядом никого нет. Однако она слышит голос.

Внутри ее головы! Именно в мозгах она слышала отвратительный, сиплый, гудящий голос.

Как долго она спала? Ей казалось, что почти сотню лет. Чувствовалось, что руки от локтя вверх наполнились силой, стали упругими, словно они не хотели слушаться ее. Ладони же с пальцами, наоборот, как ей казалось, начали двигаться без устали, словно лапы паука.

Голос упорно внушал ей.

«Ты, — шипел он. — Ты, раб! Слушай меня и повинуйся!»

Бессознательно она ответила:

— Да, господин и мастер.

Произнести их для нее составило удовольствие. Мастер должен быть доволен ею.

«Ты должна пойти к Ветле из рода Людей Льда. Он недалеко от тебя. Ты рядом с ним, рядом. Именно поэтому я избрал тебя. Ложись на землю во имя той чести, которую дарую тебе!»

Против своей воли она выполнила этот приказ. Коснулась лбом земли, вытянув руки перед собой.

«Так, — удовлетворенно произнес голос. — У меня был неспособный вассал. Я уничтожил его. Сейчас я обращаюсь к тебе, ты опаснее для существа из рода Людей Льда. Знаешь, где находится мой проклятый потомок?»

«Да, господин и мастер. Я недалеко от него».

«Правильно. Рядом с ним сидит охрана, но ты о ней не беспокойся, я беру ее на себя. Ты же должна выкрасть у него листок с нотами, который находится у него. Затем ты поспешишь в замок, расположенный за мертвой деревней. Береги этот листок бумаги, как свое собственное дитя! В замке ты отдашь ноты хозяину и заставишь его проиграть мелодию на флейте!»

«Но как я смогу…?»

«Предоставь это мне! Моя духовная сила будет находиться в тебе. Сейчас поторопись, выполни все до того, как мальчишка проснется!»

«А, если кто-нибудь другой проснется?»

«Убей его!»

На этот раз времени потребовалось немного на то, чтобы злоба, заложенная в каждом живом существе, победила, и она послушно сказала:

— Да, мой господин.

Она поднялась. Твердо, как будто выспалась совсем. Потянулась, словно родившаяся заново под знаком зла.

Она вышла и посмотрела на мир новыми глазами. Зловещее солнце освещало мертвый, абсурдный ландшафт. Весь мир стал отвратительным и она же сама наполнена злобой, подлостью, пороком. Готова была драться!

Это было неописуемо прекрасное чувство.