Странствия в мире животных

Осенью, когда дни становятся короче и наступают холода, значительная часть гнездящихся у нас птиц начинает собираться в путь. Они улетают на юг, чтобы в далеких краях, где много пищи, пережить суровое и голодное время года. А когда настанет весна, птицы пускаются в обратный путь и, преодолев не одну тысячу километров, возвращаются домой.

Здесь-то и возникает первый вопрос, ответить на который не так-то просто. Почему, например, ласточки и аисты не остаются в тропиках? Почему они снова отправляются в трудный и опасный путь, чтобы вернуться к своим гнездовьям? Достоверного ответа на этот вопрос нет. Вероятнее всего, что те птицы, которые выводят птенцов в наших краях, с весны до осени находятся у нас в наиболее благоприятной окружающей среде, в которой они плодились и размножались на протяжении тысяч и миллионов лет, а в холодное время года отправляются на зимовку в богатые пищей южные края с более мягким климатом.

С явлениями, аналогичными перелетам птиц, мы встречаемся и у рыб. Некоторые рыбы живут в море и ежегодно отправляются на нерест в реки. Такие виды рыб первый период своей жизни проводят в родных водах. Угорь, наоборот, живет в реках и озерах, но ежегодно отправляется метать икру в море, где и проводит первую половину жизни. Разобраться в причинах, казалось бы, загадочного явления помогло выяснение условий, в которых происходило формирование того или иного вида рыб. Было установлено, что ежегодно рыбы мечут икру в той воде — пресной или соленой,™ в какой миллионы лет откладывали икру их предки.

Для икринок и будущего потомства выбирается наиболее благоприятная среда, будь то быстрые воды горного ручья или сумрачные глубины океана. Во всех случаях ряд трудных вопросов остается без ответа.

Перелетные птицы

Птицы бывают перелетными, мигрирующими на огромные расстояния. Если говорить о перелетах чаек, аистов и других птиц на дальние расстояния, то к ним лучше всего подходит термин «сезонная миграция»: с такой четкой периодичностью птицы пускаются в путь осенью и весной.

Сезонные перелеты птиц издавна привлекали внимание как ученых, так и простых людей. Но тогда еще не знали, куда улетают ласточки или аисты, свившие гнездо у печной трубы на крыше. Аристотель, например, утверждал, что ласточки зимой впадают в спячку. Они якобы собираются в стаи на болотах, закапываются в ил и грязь, цепенеют от холода и оживают лишь с приходом весны.

Впоследствии, по мере накопления знаний, стало известно, что многие виды птиц осенью улетают в дальние края, а чайки и аисты зимой живут в тех странах, где в изобилии имеется пища. К началу XVIII в. дальние перелеты птиц уже не вызывали сомнений, но многое оставалось неизвестным. Ясность пришла лишь после того, как приступили к кольцеванию птиц. Метод кольцевания прост, но исключительно удобен. На лапку птицы надевается небольшое металлическое кольцо. Если птицу затем где-то ловят, то кольцо отправляют по указанному на нем адресу с сообщением о том, где и когда поймана птица. Разумеется, работа эта кропотливая и во многом напрасная. Чтобы получить несколько сообщений, приходится кольцевать многие тысячи птиц. Необходимо какое-то случайное стечение обстоятельств, чтобы птица погибла или была поймана. Еще реже случается так, что кольцо попадает в руки человека, который сообщит о своей находке в местный музей, орнитологический институт или какое-нибудь другое научно-исследовательское учреждение.

Несмотря на все трудности, кольцевание птиц нашло ярых приверженцев среди исследователей: многие сотни орнитологов ежегодно летом отправляются в места гнездований птиц и кольцуют птиц тысячами. Довольно скоро удалось выяснить не только то, что ласточки и аисты улетают зимовать в Африку, но и проследить их маршруты.

Стало известно, например, что наши аисты зимуют главным образом в Южной Африке, а маршрут их перелета пересекает Болгарию, пролив Босфор и Малую Азию, проходит по восточному побережью Средиземного моря, затем по Синайскому полуострову и завершается в долине Нила, где аисты устраиваются на зимние квартиры. Перелет начинается в августе, а к месту назначения аисты добираются в середине декабря. Чуть больше месяца проживут на зимних квартирах, а к концу января снова пускаются в путь и к началу апреля возвращаются в родные места. За год аисты пролетают примерно 20–24 тыс. км, а иногда и того больше.

Осенью аисты летят медленнее, чем весной. Добравшись до Средней Азии, они, как правило, устраивают привал, а затем останавливаются на более продолжительное время в долине Нила. Если прилет совпадает с вы-плодом саранчи или массовым размножением грызунов, аисты задерживаются подольше, накапливая силы перед дальней дорогой. Нанесем на карту разноцветными линиями маршруты птичьих перелетов. Большинство птиц следуют раз и навсегда установленными маршрутами в точные сроки, как по расписанию. Но бывают и исключения. Отдельные птицы или мелкие стаи иногда избирают необычные маршруты. Бывали случаи, когда птицы, окольцованные в Средней Европе, попадали в сети в различных частях Тихого океана. Чем вызваны такие отклонения, пока неизвестно.

Перелеты птиц — отнюдь не такое простое явление, как кажется. Исследователь сталкивается здесь с тысячью исключений, необычных явлений. Многие виды птиц и в наши дни продолжают непрестанно варьировать свои привычные маршруты.

Например, часть черных дроздов стала селиться в городах. Городские дрозды остаются на зиму у нас. Те же дрозды, которые живут в лесах, улетают на зиму в Италию, где климат более мягкий. Большую синицу до сих пор не считали перелетной птицей. Выяснилось, однако, что некоторые популяции большой синицы откочевывают на зиму в края с более умеренным климатом. Например, большие синицы, окольцованные в окрестностях Москвы, частью остались зимовать дома, а частью улетели на зимовку на острова близ берегов Далмации.

Весьма интересен маршрут перелетов чаек. Речная чайка, которая живет в Венгрии, в середине августа оказывается уже в Венеции, а иногда и в Северной Африке, в то же время чайки, обитающие в Финляндии и в европейской части Советского Союза, прилетают зимовать в Венгрию. Естественно напрашивается вопрос: если финские чайки хорошо переносят условия венгерской зимы, то почему венгерские чайки отправляются зимовать в дальние края? Возможно, для северных родственников венгерских чаек венгерская зима достаточна мягка.

Известны многие сотни, быть может, даже тысячи видов перелетных птиц (всего существует около 8600 видов), поэтому мы не можем даже бегло рассказать обо всех наиболее интересных перелетных птицах. Более подробные сведения о них можно почерпнуть в книгах по орнитологии в разделе зоологии, специально занимающемся изучением птиц. Назовем лишь немногие, особенно поразительные примеры. Обитающая в высокогорных районах Аляски птица Aphriza virgata совершает сверхдальние перелеты до Гавайских островов, а некоторые популяции достигают даже Магелланова пролива, преодолевая расстояние более 15 тыс. км. Золотистая ржанка (Charadrius dominicus), обитающая на островах у побережья Восточной Азии, долетает до Гавайских островов. Крохотная птичка пролетает над океанскими просторами 3300 км, находится в безостановочном полете 33 ч и совершает без малого четверть миллиона взмахов крыльями.

Как ориентируются птицы?

Лучше всего, если мы сразу признаемся, что не знаем точного ответа. Разумеется, кое-что нам все же известно, но наша теория не всегда выдерживает проверку.

Способность перелетных птиц к ориентации поразительна. Вдумайтесь сами: ласточка по одним лишь ей ведомым приметам прилетает в Африку! Но самое удивительное заключается в том, что живущая в наших краях ласточка (а это убедительно доказало кольцевание птиц) возвращается из Африки домой. Не только в Венгрию, но даже в ту самую деревню, откуда она пустилась в дальний путь, к тому самому дому, под крышей которого она свила гнездо. Можно сказать, что все эти чудеса объясняются работой некоего таинственного внутреннего механизма. Мы называем механизм ориентации таинственным, потому что еще не сумели раскрыть его тайну.

Самая распространенная теория ориентации состояла в том, что птицы обучают маршрутам перелетов себе подобных. Маршрут передается из поколения в поколение: старшие летят во главе стаи, младшие следуют за ними и со временем сами обретают способность находить дорогу домой или к местам зимовки. В основном это верно: тому есть примеры. Но начнем с «контрдовода» — с кукушки. Всем известно, что кукушка не знает своих истинных родителей: взрослая кукушка откладывает яйцо в чужое гнездо, и выращиванием птенца занимаются птицы других видов. Осенью кукушки улетают в Африку или в тропические леса Южной Азии. Но удивительнее всего, что потомство пускается в путь позже, когда кукушки старшего поколения находятся уже в пути. Они летят без вожаков, и никогда не ошибаются в выборе маршрута. Их ведет врожденный инстинкт.

Как выбирают маршрут перелета аисты? Следуют за старшими или руководствуются врожденным инстинктом? Выяснением этого вопроса занимался немецкий орнитолог Шюц. Он поставил весьма остроумные эксперименты. Аист — птица крупная, и сравнительно легко удалось установить, что западноевропейские аисты совершают перелеты по одним, а восточноевропейские — по другим маршрутам. Аисты летают планируя, они любят восходящие воздушные потоки и поэтому не срезают путь, прокладывая маршрут напрямик через море, а стремятся пересечь его в узких местах. Европейские аисты стремятся попасть кратчайшим путем в Африку. Восточноевропейские аисты летят через Босфор, а западноевропейские пересекают море у Гибралтара. Требовалось выяснить, обучаются ли аисты навигационному искусству у старших или же маршрут им подсказывает врожденный инстинкт.

Для своего первого опыта Шюц взял восточноевропейских аистов. Из гнезд он выбрал по птенцу и выкормил их сам. На волю Шюц выпустил птенцов лишь после того, как старшие аисты улетели. Молодым аистам не оставалось ничего другого, как проложить маршрут самим, без опытного вожака, и они успешно справились с задачей, избрав тот же маршрут в Африку, что и их родители. Несколько аистов было поймано в Греции: очевидно, они не сумели найти кратчайший путь через море в районе Босфора. Но направление полета в основном было выбрано верно. Значит, аистов вел врожденный инстинкт.

Затем Шюц поставил новый опыт. На этот раз он взял 754 птенца восточноевропейского аиста, отвез их на запад и предоставил выкармливать местным аистам. Сообщения удалось получить почти о 100 окольцованных птенцах: вместе со старшими они проследовали через Средиземное море по западному маршруту — у Гибралтара. Влияние старших на выбор направления оказалось сильнее, чем врожденный инстинкт.

После этого Шюц поставил еще более интересный опыт. Он увез на запад птенцов восточноевропейского аиста и там выкормил их. На волю Шюц выпустил птенцов, когда местные аисты старшего поколения уже улетели. Молодые аисты отправились было сначала в юго-западном направлении, затем повернули на юго-восток, т. е. полетели по традиционному маршруту своих предков. Из опытов Шюца следовало, что аистам подсказывает маршрут перелета врожденный инстинкт, руководствуясь которым, летали их родители. Если же поблизости оказывались аисты старшего поколения, то маршрут выбирался под влиянием вожака стаи, а им был аист старшего поколения. Следовательно, влияние старших подавляло выбор маршрута, диктуемый врожденным инстинктом.

До сих пор мы говорили о том, что перелетные птицы умеют ориентироваться, т. е. так или иначе находить дорогу к местам зимовки, а затем обратную дорогу домой. Как они ориентируются? Мы видели, что известную роль играет обучение, но не все здесь до конца ясно.

Есть основания полагать, что птицы ориентируются так же, как моряки. Что необходимо капитану парусного судна для того, чтобы в открытом море проложить правильный курс и прийти в порт назначения? Прежде всего для этого необходим высокоточный прибор, известный под названием секстанта и позволяющий измерять высоту солнца над горизонтом. Однако одного лишь секстанта недостаточно, так как высота солнца зависит от времени года. Необходимы специальные таблицы. Еще капитану понадобятся точные часы — хронометр: положение солнца на небосводе непрестанно изменяется с утра и до вечера. Разумеется, ни один капитгн судна не обрадуется столь скудному выбору навигационных средств, но любой судоводитель в случае необходимости смог бы проложить курс с их помощью.

Выяснилось, что перелетные птицы днем ориентируются по высоте солнца, т. е. пользуются своими естественными «навигационными приборами». Разумеется, никаких «биологических секстантов» и «биологических хронометров» у птиц нет. Это доказал своими опытами в первую очередь Крамер.

Он посадил скворцов в сферическую камеру, опирающуюся на кольцеобразную подставку. Камеру можно было по желанию затемнять и освещать. Если светило солнце, то скворцы ориентировались так же, как во время полета: они выдерживали направление движения или стремились вырваться на свободу в ту сторону, куда летели бы, не будь на их пути стенки. Но стоило затемнить камеру, как скворцы утрачивали способность ориентироваться и не могли выдержать направление движения.

Затем Крамер раздвинул шторки. Скворцы могли снова видеть солнце сквозь стеклянные окошки, на этот раз заклеенные папиросной бумагой. Свет был таким, как в тумане. Но это не мешало ориентироваться скворцам, они точно «знали» свой маршрут и бились о стенку камеры, стремясь продолжить полет в правильном направлении.

В следующем опыте Крамер зашторил окошко, обращенное к солнцу, и одновременно с противоположной стороны поставил зеркало, отражавшее солнечные лучи. Скворцы изменили направление полета на противоположное: ведь теперь они ориентировались по зеркальному отражению солнца! Так было доказано, что солнце влияет на способность скворцов ориентироваться в пространстве и даже что скворцов можно обмануть.

Некоторые перелетные птицы «путешествуют» по ночам. Сразу же возникает мысль о том, что они ориентируются по звездам. Такое предположение менее вероятно, поскольку свет звезд не столь интенсивен, как солнечный. К тому же, чтобы ориентироваться по звездам, необходимо основательно знать небосвод, чтобы уметь распознавать отдельные звезды и созвездия, да и наблюдать приходится не один сильный источник света, а множество слабых.

Заслуга в решении этого вопроса принадлежит немецкому орнитологу Зауэру. Для своих опытов он выбрал славку — неприхотливую певчую птицу размером меньше воробья. Зауэр содержал славок в неволе в таких условиях, что они вообще не видели естественного света. С того момента, как они вылуплялись из яиц, птенцы славки жили только при искусственном освещении. Опыт Зауэра показал, что жившие в неволе птицы осенью и весной, когда их свободные родичи совершали свои сезонные перелеты, приходили в состояние сильного возбуждения. «Биологический календарь» как бы говорил им: настала пора пускаться в путь.

Затем Зауэр поместил славок в клетки, полностью закрытые со всех сторон стеклом. Птицы могли видеть звездное небо. Теперь осенью и зимой, т. е. во время перелетов, подопытные славки стремились вырваться из клеток на север в том направлении, в котором улетают славки на волю.

Результат, полученный Зауэром, был особенно убедительным, поскольку орнитолог экспериментировал с многими видами славок. Гаичка, садовая и полевая славки стремились лететь на юго-запад, а малая славка — на юго-восток. Именно в этих направлениях летят осенью соответствующие виды, отправляясь на зимовку в Африку. Опыт Зауэра показал, что птицы ориентируются по звездному небу.

Затем экспериментатор перенес птиц в планетарий, где специальный аппарат проектирует на огромный яйцевидный купол светлые пятнышки, яркость, размеры и положение которых в точности соответствуют звездам и созвездиям на небосводе. (Зауэр поместил в планетарий стеклянные клетки с птицами.)

Первый из таких опытов проводился осенью. Сначала птицам показали «правильное» ночное небо — такое, какое они увидели бы, находясь на воле, и малая славка настойчиво стремилась вырваться из клетки в том направлении, в каком улетают на зимовье славки на воле. Но вдруг картина ночного неба изменилась: опыт производился в планетарии, и стоящий в центре зрительного зала специальный проекционный аппарат (планетарий) позволял с легкостью воспроизводить на своде ночное небо, видимое в любом месте на земле в любое время года. Теперь птицы видели звездное небо таким, как если бы находились не во Фрейбурге (где производились опыты), а в районе озера Балхаш. (За один час Земля поворачивается вокруг своей оси на 15° географической долготы, а наблюдателю, находящемуся на Земле, кажется, что небосвод поворачивается с такой же скоростью, но в противоположном направлении.)

Птицы в клетках стремились сначала вырваться на волю на юго-восток, а после того, как картина ночного неба изменилась, пришли в замешательство, но вскоре беспорядочные движения сменились настойчивыми попытками вырваться на волю в западном направлении. В других опытах Зауэр изменил картину ночного неба постепенно, и славки всегда послушно выбирали то направление, которое указывали им искусственные светила. Эксперимент Зауэра доказал, что славки ориентируются по виду ночного неба.

Не следует думать, однако, что вопрос на этом был исчерпан: следовало выяснить, как устроен загадочный «механизм», о физиологии которого пока ничего не известно. Мы не знаем, каким образом славка воспринимает свет от звезд, картину небосвода, как ощущает высоту звезд над горизонтом, каким образом ей удается с такой точностью следовать за видимым вращением небесного свода.

Мы знаем о том, что какое-то биологическое «устройство» действует, но не знаем, как именно оно действует, каков его механизм. В качестве примера вспомним хотя бы о биологических часах, «встроенных» и идущих в нас самих. Очень часто нам бывает нужно проснуться утром в точно заданное время: ровно в семь часов утра, в семь часов пятнадцать минут и т. д., и мы просыпаемся в заданное время, причем не видим в этом ничего особенного. Это явление убедительно свидетельствует о том, что внутри нас действуют биологические часы. Ведь не спим же мы «до отказа», например, до тех пор, пока наш организм полностью не отдохнет, а просыпаемся точно в назначенное время, как если бы внутри нас зазвонил будильник. Мы можем лечь и позже, но проснемся в одно и то же время. Разумеется, сказанное не относится к тем, кто просыпается с трудом.

Но немало найдется людей, у которых «биологические часы» в их организме ходят с поразительной точностью. Если такому человеку необходимо встать утром пораньше (например, для того, чтобы собраться в дорогу), он, конечно, заведет свой будильник. Но в действительности никакой будильник ему не нужен: он проснется за 5 мин до звонка и будет ждать сигнала. Интереснее всего, что тот же самый человек днем не в состоянии ощутить, когда истекает промежуток времени, например, в 7 ч. Но стоит ему заснуть, как организм точно «отмерит» промежуток времени нужной продолжительности, и человек проснется точно в назначенный час.

Еще одна более известная «загадочная особенность» живого организма — это его способность определять направление в пространстве. Особенно ярко эта способность выражена у первобытных народов: они как бы наделены особым чувством, позволяющим безошибочно находить верное направление. Например, коренные обитатели островов Полинезии уходят на своих суденышках далеко в открытое море и возвращаются точно на свой родной остров. Эскимосы отправляются вплавь на своих каяках по извилистым разводьям между льдинами и возвращаются домой в кромешной тьме полярной ночи. По рассказам полярных путешественников, проводники-эскимосы умудрялись находить путь и приводили их к месту назначения даже в пургу.

Когда проводников спрашивали, как они узнают, куда идти, эскимосы не могли ответить ничего вразумительного: человек должен чувствовать, куда он идет, это естественно!

Среди «загадочных» устройств немало и таких, от которых мы с удовольствием избавились бы. Многие люди ощущают, например, движение «метеорологических фронтов». У одних смена погоды вызывает головную боль или ощущение разбитости, у других потепление или похолодание сопровождается ревматическими болями. Говоря о загадочных устройствах, мы имеем в виду отнюдь не сверхъестественные силы, а такие механизмы организма, действие которых пока еще неясно.

Среди такого рода явлений чаще всего встречается «способность» находить дорогу домой. Например, если почтовых голубей увезти далеко, в такие края, где им никогда не приходилось бывать раньше, и выпустить, то голуби найдут дорогу домой. Подчеркнем, что речь идет о явлении, отличающемся от сезонных перелетов. Перелетные птицы, по существу, ориентируются в одном определенном направлении и летают в этом направлении туда и обратно. Если же речь идет о способности животных находить дорогу домой, то имеется в виду совсем иное: куда бы и в каком бы направлении ни оказалось заброшенным животное, оно всегда сумеет найти направление, ведущее к дому.

Способность животных находить дорогу домой была многократно проверена в различных экспериментах. Собаки, кошки, птицы безошибочно находили дорогу домой, несмотря на все ухищрения экспериментаторов. Тем не менее необходимо заметить, что вопреки общепринятому мнению далеко не все животные обладают способностью находить дорогу домой, причем у различных животных эта способность развита неодинаково. Например, среди деревенских кошек встречаются такие, которые находят дорогу домой за много километров и возвращаются даже из другого города. Но если, понадеявшись на «непревзойденную способность кошек находить дорогу домой», мы неосторожно выпустим на улицу городскую кошку, то распростимся с нашей любимицей навеки: скорее всего кошка заблудится и станет бродячей. Рожденная же на воле бродячая кошка свободно ориентируется на улице, но эта способность — результат, главным образом, обучения.

Значительная часть птиц обладает способностью находить дорогу домой из таких краев, где им не приходилось бывать никогда прежде. Упомянем о некоторых из экспериментов, подтверждающих это.

Польский орнитолог Водзицкий с сотрудниками произвел над аистами следующие эксперименты. Старых аистов ночью взяли из гнезда. На следующий день утром перевезли одного аиста на расстояние 50 км, другого на расстояние 111 км и выпустили на свободу. Аисты не проявляли особого беспокойства. Когда их выпустили, они почистили перья, взлетев, описали широкий круг над тем местом, куда их доставили экспериментаторы, и отправились к своему гнезду. Расстояние 50 км было преодолено менее чем за пять часов, расстояние 111 км — менее чем за девять с половиной часов.

В следующем опыте аистов увезли в Бухарест и в Израиль. Расстояние 600 км от Бухареста до родного дома аист пролетел за 71 час. Расстояние 2260 км от Израиля самый быстрый аист пролетел за 196 ч. Интересно отметить, что из двух аистов, увезенных в направлении, обратном направлению перелетов — в Варшаву, один не вернулся, а другой, у которого были птенцы, прилетел домой лишь через шесть дней. Аналогичные опыты можно было бы перечислять без конца. Они убедительно доказали, что птицы за редким исключением обладают поистине поразительной способностью ориентироваться в пространстве.

Разумеется, многие исследователи ломали голову над разгадкой великой тайны: каким образом, с помощью какого чувствительного органа птицы безошибочно ориентируются в пространстве? Многие считают, будто птицы реагируют на магнитное поле Земли, т. е. в их организме имеется своего рода «магнитный компас». Однако такое мнение легко опровергнуть. В романе Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» рассказывается, как прокладка курса оказалась неверной из-за од-ного-единственного топора, которым злоумышленник исказил показания судового компаса. Судно вопреки желанию тех, кто на нем находился, оказалось у берегов другого континента. Следовательно, достаточно взять один-единственный магнитик и внести искажения в показания птичьего «компаса». Но оказалось, что почтовые голуби, к спинам которых прикреплены магниты, находят дорогу домой столь же часто и безошибочно, как и голуби без магнитов.

^{Розовый пеликан (Pelecanus onocrotalus) некогда обитал по всей Венгрии. В настоящее время тысячные колонии пеликанов встречаются в дельте Дуная. Когда зимой вода покрывается льдом, улетает на юг.}

В последнее время появились сообщения о новых опытах. Утверждается, что, смонтировав на голове голубя крошечный электромагнит, можно заставить птицу отклониться от истинного курса. Это позволяет думать, что в живом организме все же действует некий «биологический компас»…

Некоторые исследователи склонны считать, что птицы ориентируются с помощью силы Кориолиса. В Северном полушарии Земли эта сила отклоняет тела, движущиеся по инерции, вправо, в Южном полушарии — влево. На экваторе сила Кориолиса равна нулю, а по мере приближения к полюсам возрастает. То, что сила Кориолиса играет какую-то роль в ориентации птиц в пространстве, не доказано и не опровергнуто. Можно лишь с уверенностью сказать, что даже если сила Кориолиса и играет некую роль в ориентации, сама по себе она не позволяет полностью объяснить это явление. Например, для того, чтобы самолет мог ориентироваться по силе Кориолиса, т. е. штурман по величине и направлению этой силы мог рассчитать, где находится самолет, потребовалось бы установить на борту быстродействующую ЭВМ, не говоря уж о сложном приемном устройстве. Мы отнюдь не утверждаем, что другие способы авиационной навигации экономичнее или проще.

Тайну способности птиц ориентироваться в пространстве пока не удалось раскрыть. Тем не менее ученым удалось установить несколько явлений, которые помогут приблизиться к пониманию того, каким образом ориентируются птицы. Замечено, например, что перелетные птицы сбиваются с пути в радиусе действия радиостанций и радарных установок. По существу, аналогичное действие оказывают и холодные фронты. В некоторых случаях было установлено, что солнечные пятна также затрудняли ориентацию почтовых голубей.

^{Большая цапля (Casmerodus albus) встречается на территории Венгрии, а также в местностях с умеренным климатом в Северной Америке. Во Флориде цапли собираются большими колониями. Зимой улетают на юг.}

В способности птиц ориентироваться важную роль играет зрение: птицы видят солнце, звезды, луну, распознают по очертаниям свой край и гнездовье. Но многое остается пока неизвестным. Раскрытие секретов ориентации перелетных птиц — дело будущего.

Странствующие рыбы

Нам, венграм, лосось знаком главным образом как деликатес — по бутербродам с лососиной. Наши гастрономические познания о лососе довольно скудны: мы знаем, что мясо у него красное и стоит он недешево. Во многих местах Аляски индейцы вынуждены питаться почти исключительно лососиной и кормят ею собак. Ежегодно они одну или две недели занимаются ловлей лосося, а остальную часть года питаются тем, что успевают заготовить впрок за горячее время лова. В Европе лосось был самой или почти самой дешевой рыбой. Дешевизна лосося объяснялась в первую очередь тем, что эта рыба сама шла к рыбаку. За ней не нужно было идти на рыбацких судах далеко в море, достаточно было отправиться к реке и затем взвесить добычу. Так было в прошлом, и в некоторых местах остается и поныне. Поэтому интересно подробнее познакомиться с «королем рыб», как часто называют лосося.

Лосось — название собирательное, оно охватывает несколько видов рыб. Ихтиологи (так называют ученых, изучающих биологию рыб) не одно десятилетие ведут споры о том, сколько видов, подвидов, вариаций и форм насчитывают лососевые. Спорить было из-за чего: в природе существует необычайное разнообразие видов и подвидов лосося с поистине необозримым множеством переходных форм. Зоологи, занимающиеся классификацией животных, могли описывать столько форм, видов и подвидов, сколько им заблагорассудится. Мы же довольствуемся тем, что упомянем две основные группы: атлантический лосось (одна группа) и тихоокеанский лосось (другая группа).

Венграм больше известен тихоокеанский лосось, тот самый, о котором упоминают в своих рассказах путешественники, авторы приключенческих романов об индейцах, пишут в своих дневниках охотники. Гораздо меньше мы знаем о том, чем по праву могли бы гордиться Европа и Азия: об атлантическом лососе, обитающем в их водах.

Еще в начале века ученые спорили о том, к каким рыбам следует отнести лосося: к пресноводным или к морским? Лосось появляется на свет в реках и ручьях, но всю остальную часть жизни проводит в море. Сейчас мы знаем, что лосось некогда был пресноводной рыбой, жил в реках и лишь сравнительно недавно, несколько тысяч лет назад, перебрался в море. Судя по некоторым данным, лосось стал совершать путешествия в море и привыкать к соленой воде в последний ледниковый период, т. е. изменил свой образ жизни по геологическим меркам совсем недавно, можно сказать «сегодня». На его пресноводное происхождение указывает среди прочего и то, что лосось ежегодно возвращается на нерест в реки. Икринкам и малькам лосося необходима древняя окружающая среда — кристально чистая, насыщенная кислородом пресная вода.

Многие биологи ломали голову над тем, каким образом пресноводному лососю удалось сделать столь головокружительную «карьеру» среди обитателей океанских глубин. Ведь в океане обитают тысячи жизнеспособных, закаленных в упорнейшей борьбе за существование видов рыб — назовем хотя бы тунцов, барракуд или акул. Они совершают морские путешествия, преодолевая колоссальные расстояния. Огромными стаями странствуют они по морям и океанам. Лосося, выпущенного у берегов Шотландии, поймали в Северном море. Прикрепленная к его жаберной крышке алюминиевая пластинка позволила установить, что за 4 дня он проплыл в Северном море 550 км. Некоторые группы лососей на большие расстояния не удаляются. Норвежские лососи уплывают в море не далее чем на 200 км от устьев рек.

В морях лососи ведут образ жизни, свойственный хищным рыбам. Они охотятся за сельдью, анчоусом, макрелью. Аппетит лососей поистине поразительный: лосось весом в 8 кг в водах, омывающих побережье Ирландии, за один месяц прибавил в весе 7 кг. Атлантические лососи весят в среднем по 5 кг. Самый крупный лосось из известных весом в 48 кг был пойман в Шотландии. Один из тихоокеанских видов лососей — чавыча (Опсог-hynchus tschawytscha), которой в прежние времена питались индейцы, жившие на северо-востоке Америки, достигает 50 кг.

Лососю необходимо накопить запас жира как питательного вещества, ведь ему предстоит отправиться в дальнее «свадебное путешествие». Некоторые виды в пути перестают питаться — они ничего не едят в пресных водах. Но лососи, обитающие в реках Норвегии, Шотландии и Северной Америки, продолжают поедать корм и когда оказываются в пресных водах. Там их и ловят, поскольку они охотно идут на приманку. Английские рыболовы-спортсмены предпочитают ловить лосося в боковых рукавах рек, имеющих небольшую протяженность. На более длинных участках рек лосось уже не кормится.

С наступлением брачного периода внешность лососей изменяется, они «надевают» брачный наряд. На боках и жаберных крышках часто появляются красные пятна, которые затем темнеют. Тела взрослых зрелых самцов становятся блестящими, на брюшке — пурпурными, кожа становится жесткой. Мясо лосося, пока он плывет вверх по течению, принимает ярко-красную окраску. В пути у лосося развиваются половые органы, созревает икра, а жировые отложения и мускулатура заметно таят.

Лососи медленно плывут вверх по течению, время от времени останавливаясь на отдых. Как правило, стоянки устраиваются там, где река глубже. Лососи добираются до самых верховьев реки, поэтому горные реки для них труднопреодолимы. И все же лососи упорно плывут вверх по течению. Сразу видно, что далекие предки лососей состояли в родстве с форелью! Лососи способны молниеносно перемещаться под водой и преодолевать водопады, совершая «восхождения» на уступы. Они делают прыжки на 2–3 м в высоту и на 5–6 м в длину. Если прыжок с первого раза не удается, лосось прыгает снова и снова, до тех пор, пока либо не преодолеет препятствие, либо ие поплатится жизнью за свою настойчивость, разбившись о скалу. Путь ведет лосося все дальше и дальше в горы, все выше и выше поднимается он по горным ручьям. С шумом, преодолевая сильное течение; лососи проходят за сутки около 40 км.

За одной самкой следуют несколько самцов. Соперники не раз вступают в отчаянные схватки между собой. Затем выбирается подходящее местечко. Река или ручей мелеют уже настолько, что рыбам кое-где приходится пробираться лежа на боку и отчаянно извиваясь. Самка хвостом вырывает в галечном или песчаном дне ямку и зарывает в ней песком оплодотворенные икринки. Затем оставшиеся лососи пускаются в обратный путь. По-видимому, в пресной воде они не питаются. Их мясо становится красно-серым и невкусным. Время от времени лососи останавливаются (обычно там, где поглубже) и отдыхают, но питаться начинают снова лишь в соленой воде. С тел рыб сходят красные пятна, и вскоре они прибавляют в весе и заметно набираются сил. Но все, о чем мы рассказали, относится только к атлантическим лососям. Тихоокеанские лососи за свою жизнь лишь один раз идут на нерест и, отложив икринки, неизбежно погибают.

Большая часть отложенных икринок становится добычей хищников. В укромных уголках, закрытых ямках из икринок через 40–60 дней выводятся мальки. В течение нескольких недель они питаются из «собственных запасов», черпая все необходимое из огромного яичного мешка, затем начинают охотиться на крохотных, едва видимых невооруженным глазом живых существ, обитающих в воде. За первый год жизни мальки вырастают до 7—10 см. Зиму они проводят в пресной воде, а на следующий год летом спускаются в море. В пресной воде по образу жизни они напоминают форель. В Англии молодь лосося долгое время считали одним из видов форели. По странному стечению обстоятельств ошибку обнаружил некий пастор по имени Джеймс Хогг, сумевший понять, что «псевдофорель» в действительности представляет собой молодь лосося. Открытие Хогга было встречено с недоверием и даже с насмешками. Ученые долго не хотели верить, что пастор может преподать им поучительный урок. В море, где лосось живет 3–4 года, он вырастает почти до 30 см. По своему образу жизни он ничем не отличается от настоящих морских рыб и ведет себя так, словно и его предки обитали в соленой воде, а затем плывет к берегам, устьям рек и повторяет тернистый путь своих предков — вверх против течения реки до самых ее истоков.

В реках Европы лосось уже давно не водится в изобилии. Хищнический лов лосося в конце прошлого и начале нынешнего века нанес значительный урон численности лососей, а бурно развивающаяся промышленность в Западной Европе отравила значительную часть рек грязными сточными водами. Лишь принятые недавно меры по охране окружающей среды и, в частности, строительству очистных сооружений несколько исправили положение. Однако для чувствительных анализаторов лосося «достаточно чистая» вода все еще недостаточно чиста. Ныне только в Сибири, на Камчатке остались реки и ручьи с кристально чистой водой, куда заходит на нерест огромное количество лосося. Вот как описывает, например, ход одного из представителей лососевых — горбуши по одной из рек на Камчатке советский ихтиолог И. Ф. Правдин:

«Была тихая, солнечная погода. Игра стремительных потоков, сталкивавшихся около речных отмелей, лишь изредка чуть-чуть изменяла зеркальную гладь воды. Вдруг с середины реки, с подводного бугра меж двух речных фарватеров, донесся страшный шум, напоминающий плеск кипящей в большом котле воды.

Мы с берега долго любовались движением огромнейшего косяка горбуши, который, словно сильный поток, ворвался в реку и, преодолевая ее течение, несся все дальше и дальше. Длина косяка была не менее 1 км, а ширина примерно 100 м, так что без преувеличения можно считать, что в нем был не один миллион рыб».

В реки, впадающие в Тихий океан, заходят на нерест «тихоокеанские лососи». Их называют горбушей, потому что у взрослых самцов концы верхней челюсти искривлены вниз. К этому виду принадлежит нерка (Oncorhynchus nerka), самые маленькие экземпляры которой достигают веса 7 кг. Брюшко этой рыбы кроваво-красного цвета. Различные виды горбуши образуют огромные косяки у побережья Америки от Калифорнии до Заполярья, встречаются у берегов Японии и обитают в сибирских реках, впадающих в Охотское море.

Много надежд возлагается на крупномасштабное разведение рыбы. В Европе разводят американских лососей, в Америке — европейских. Например, в Чили доставили икринки лососей из ФРГ. Наиболее успешными оказались опыты по акклиматизации лосося в Новой Зеландии, куда были доставлены икринки калифорнийского лосося.

На охрану и разведение лосося расходуются колоссальные суммы. Некоторые специалисты считают это расточительством и напрасной тратой денег. Рассуждают они следующим образом. Вылупившись из икринок в местах искусственного разведения, лососи отправятся затем в море и будут странствовать там, а по прошествии соответствующего времени устремятся в устья других рек, где их станут ловить другие рыбаки. Сторонники искусственного разведения рыб придерживались иного мнения. Они считали, что лосось возвращается на нерест в ту же реку и даже в то место по течению ручья, где он вылупился из икринки. Последнее утверждение звучало неправдоподобно. Ведь оно означало, что лосось, ведя «бродячий» образ жизни и проплавав в море не одну сотню, может быть, даже не одну тысячу километров, через несколько лет умеет отыскивать ту самую реку, из которой когда-то крохотным мальком попал в море. Более того, лосось поднимается вверх против течения реки и среди бесчисленных рукавов и притоков безошибочно находит тот, где когда-то вышел из икринки.

Разумеется, спор между сторонниками и про-тивниками искусственного разведения лосося мог решить только опыт. Ихтиологи прикрепили под спинным плавником двухлетних лососей, плававших в океане, небольшую металлическую метку. Оказалось, что лососи действительно находят дорогу в родные места. Возвращаются точно туда, где некогда вылупились из икринок.

Естественно возникло стремление выяснить, как ориентируется лосось. Для проведения опыта в реке выловили лососей, шедших вверх против течения, и переметили их. Части лососей закупорили носовые отверстия, т. е. лишили их обоняния. Всех подопытных лососей выпустили в реку на нижнем участке. Выяснилось, что лососи, лишенные обоняния (не ощущавшие «запах» воды), «ошиблись адресом» и свернули не в тот рукав реки, куда направлялись первоначально. Зато все без исключения лососи с незакупоренными носовыми отверстиями попали в тот проток, где были выловлены при проведении опыта, т. е. пришли туда, где уже побывали один раз. Значит, лососи ориентируются «по запаху». Это было удивительнейшее открытие: ведь речь шла о кристально чистой проточной воде в многочисленных рукавах и протоках, которые, по существу, ничем не отличаются. Вода во всех протоках одинакова по своему химическому составу, возможно, потому, что мы не располагаем достаточно тонкими аналитическими средствами, позволяющими обнаруживать ничтожную разницу в воде ручьев. И все же сверхчувствительный прибор, позволяющий устанавливать почти неощутимые различия в химическом составе воды, существует — это орган обоняния лососей. Ведь в воде запах и вкус почти неразличимы.

Свойства воды «записываются в памяти» вылупившегося из икринок потомства, каким-то пока еще неясным образом «программируют» организм мальков на возвращение в родные места, и те возвращаются. Особенно удивительно, что несколько лет странствий в морских просторах не «стирают» из организма рыб заложенную в него программу.

Точно неизвестно, каким образом, находясь в море, лосось находит дорогу к своему бывшему дому — к реке или устью реки. Ведь есть же лососи, которые — подумать только! — удаляются за 500 км от берега и странствуют в открытом море. Точно поставленные опыты помогут ответить на вопрос, не ориентируется ли морской бродяга лосось по солнцу, как птицы.

По-видимому, лосось все же пользуется каким-то другим, пока еще неизвестным способом ориентации — ведь он странствует в открытом море по ночам. Может быть, ориентироваться ему помогают звезды? Такое предположение малоправдоподобно: не следует забывать, что речь идет о рыбах. Дело в том, что поверхность воды всегда испещрена мелкой рябью, искажающей ход лучей, идущих от звезд, а на глубине 10–20 м слабый свет звезд вообще не воспринимается.

Итак, в проблеме ориентации многое пока остается неясным, идет ли речь об ориентации лососей или любых других мигрирующих животных.