Стратегия света, тактика тьмы

Глава 1, в которой многое не случилось

Максим открыл глаза, огляделся удивленно. Он не мог понять, где находится, но при этом комната определенно была знакомой. Белые стены, белый потолок, из мебели – только кровать, на которой он лежит. Явно это не их ростовская квартира. Больница? Кровать была странной. В меру мягкая, в меру упругая, приподнята в изголовье. Но ни простыни, ни подушки нет. Одеяла тоже нет. Вся кровать – как бы цельный матрас желтовато-бежевого цвета, и он лежит на ней абсолютно голый. Вряд ли это больница.

Комната по-прежнему казалась знакомой. Максим хотел повернуть голову к панорамному окну, посмотреть, что снаружи, но не успел. На противоположной от окна стене нарисовалась дверь. Отворилась. В комнату вошел атлетически сложенный молодой мужчина в оранжевой майке и короткой красно-оранжевой юбке. Мужчина был босой и тоже казался знакомым.

– Ага, проснулся, – визитер расплылся в улыбке, демонстрируя ровные молочно-белые зубы, словно сошел с рекламы «Колгейта». – Значит, я вовремя. Рад приветствовать тебя Макс… и прочее бла-бла-бла. Одевайся!

Он бросил в Максима пакет, который до этого держал под мышкой. Хитро бросил, с подкруткой. Рефлексы сработали раньше, чем мозги. Юноша не понял, как умудрился подпрыгнуть, лежа на спине. Но пакет он поймал и сел с ним на кровати. Внутри оказался комплект точно такой одежды, как на визитере.

– Белые Сестры говорят, что ты полностью восстановился, поэтому о самочувствии не спрашиваю, – мужчина продолжал улыбаться. – И реакция в норме, как вижу. Хоть завтра ставить полузащитником против Синих.

«Щелк-щелк-щелк», – в голове у Максима будто реле переключили. Все стало на места: он находится в Рекреационном Центре, а улыбающийся и подмигивающий ему атлет – Гоэльт, капитан руббольной команды Оранжевого Ордена.

– Я что… в Вирии? – промямлил он.

– Конечно. Где же еще? – Во взгляде Гоэльта мелькнуло удивление.

На миг Максиму подумалось, что он никуда не сбегал. Просто в последнем матче его хорошенько приложили по голове, отбив кратковременную память. А путешествие по Сфере, встреча с инопланетными существами, эйвы, космодромы и миссия ему привиделись, пока Белые Сестры чинили мозги. Однако Гоэльт тут же разбил это обидное, но самое простое объяснение в пух и прах:

– Никак не могу привыкнуть, что ты не изменился за эти годы. Точь-в-точь такой, как был, когда мы в дверь полезли. Зира – ладно, она всегда одинаковая, сколько я ее знаю. Но ты!

Нет, не сон и не бред. По крайней мере, двери действительно существуют, и из Вирии он таки сбежал. С потерей памяти не так однозначно.

– Зира здесь?

Максим спрашивал о секторе целиком, но Гоэльт подумал о Рекреационном Центре. Отрицательно покачал головой.

– Нет, ее две недели назад выписали. Белые Сестры сказали, это потому, что ее пришлось с нуля восстанавливать. Как так: вылечить совсем мертвого вдвое быстрее получается, чем полумертвого? Ну, это секреты Белого Ордена, я в них не лезу. В любом случае удачно, что Зира первой восстановилась. Позавчера выписывали девушку, которую ты привел, так мы вдвоем ее забирали. Если бы не Зира, не знаю, что бы я и делал. Может, сам бы в рекреацию угодил, – он хохотнул. – Эта новенькая такая… такая…

Подобрать подходящий эпитет Гоэльт не успел, – Максим понял, о ком речь:

– Огница тоже в Вирии?!

– Ага.

Юноша запутался окончательно. Нет, явно не сон. Раз Огница существует, то все случилось с ним наяву: Отстойник, Добрия, Задверь, Гуня и Шур, Инженер, карта, путешествие по Сфере… Но это никак не объясняло возвращение в Вирию.

– Что за имя, скажи пожалуйста? – продолжал рассуждать Гоэльт. – Для члена нашего Ордена издевательство, а не имя, засмеют. Ты чего сидишь? Одевайся быстрее! Они ж тебя ждут.

– Кто?

– Кто-кто! Женушки твои, ясное дело.

– Мои… кто? – Максим, взявшийся натягивать юбку, остановился на середине процесса.

– Зира и вторая, дикарка… ой, извини, вырвалось. Имя у нее смешное, надо поменять. Геральд-мастер приносил список подходящих для девушки имен, но мы решили тебя подождать, вместе выберем.

– Они что, обе… мои жены? – переспросил Максим, то ли надеясь, то ли страшась узнать, что ослышался.

– Ну, в Ордене такое не принято, мы же не Зеленые и тем более не Фиолетовые. Но учитывая, что девушка прибыла из дикого мира, где практикуется полигамия, магистр утвердил прошение. Оделся? Полетели!

Гоэльт шагнул к панорамному окну и дальше, свозь него. Этому Максим не удивился – Вирия есть Вирия. Вопрос, как он здесь оказался? В мозгу пыталась выстроиться цепочка событий: Добрия, мир гвыхов, Коолайнель, Од’дмер, снова Добрия. Летающая тарелка, Бреха, эйвы… Пыталась и не могла.

Он встал, заправил майку в юбку. Спохватился, выдернул. Вышел вслед за Гоэльтом на широкую террасу с белыми колоннами. Плюхнулся на поджидающий летатель, и они тотчас взмыли в небо. Понеслись над парками и цветочными клумбы, размером со стадион, над озерами и реками, скалистыми гротами и водопадами, над циклопическими сооружениями, смахивающими на стены каньонов. Да, это была Вирия, сомневаться не приходилось.

– Вы последние, – рассказывал Гоэльт. – Другие давно вернулись, а вас долго не было. Я уж и не думал, что вы найдетесь.

– «Долго», это сколько?

Гоэльт наморщил лоб, подсчитывая.

– Семь лет почти.

– Семь?

Переспросил Максим скорее машинально. Временные несуразицы внутри Сферы – второстепенное. Главное – вспомнить, что случилось. Итак, Добрия, Бреха, корневой сектор, космодром и решение остаться. Сектор-хранилище и попытки… что они, собственно, искали? Эйвов? Ага, Интеллект Сферы!

– У нас много чего изменилось за это время, – продолжал Гоэльт. – Я рубболом больше не занимаюсь, я младший консул Ордена. Тальда – в судейской коллегии. Капитан команды теперь Ильма, помнишь такую? Жена моя уже четвертый год, мы с ней и ребеночка сделать успели. А ты чем займешься? Не думал в руббол вернуться?

Максим лишь плечом дернул неопределенно. Ничего он не думал, кроме единственного, – как они оказались в Вирии? Почему поиски Интеллекта привели их сюда? Как это получилось?

Не дождавшись ответа, Гоэльт продолжил:

– Я у Зиры допытывался, но она упрямая, не говорит. И о приключениях ваших молчит, где вас носило все эти годы. Мол, ты расскажешь. А, Макс? Расскажешь?

Болтовня давнего приятеля раздражала, сбивала с мысли, мешала сосредоточиться на главном.

– Расскажу, расскажу, – отмахнулся юноша. – Только позже.

– Понятно, что позже. Не буду же я отрывать тебя от твоих женушек.

Гоэльт расплылся в улыбке, хлопнул Максима по спине, едва не сбросив с дивана-летателя. Впрочем, летатель тут же спикировал вниз, в очередной каньон-парк. На какой ярус мегадома они залетели, юноша посчитать не успел. Вокруг замелькала анфилада залов, летатель резко сбавил скорость, остановился перед нарисовавшейся на стене дверью. Диван выскользнул из-под задницы, вынудив встать на ноги. Гоэльт крикнул: «Всяческих приятностей!» – умчался. Эйвы, сектор-хранилище, криссы, тарелка, дверь, мир Двона… – цепочку событий никак не удавалось достроить. Внезапно сквозь эту навязчивую канитель пробилось осознание, что скоро он увидит Огницу и Зиру, которые уже не просто подруги – жены. Со всеми вытекающими последствиями. На миг озноб пробрал. Пришлось раза три вдохнуть полную грудь воздуха и выдохнуть, чтобы успокоиться. Затем он шагнул в нарисованную дверь. Стена послушно пропустила.

Девчонки к встрече готовились основательно. Не меньше полклумбы цветов в дом перетащили, так что комната походила на оранжерею, где все цвело и благоухало. Посередине стоял стол, заполненный яствами, и три стула вокруг. Кроме цветов, стола со стульями, и угощений в комнате ничего не было. И никого. Максим удивленно огляделся по сторонам. Позвал:

– Огница? Зира? Вы где?

– Макс!!!

Где они прятались и откуда выскочили, он не успел понять. Но выскочили они одновременно. И набросились на него одновременно с двух сторон. Обняли, прижались, впились губами в губы. Сделать и это синхронно у девчонок, ясное дело, не получилось, и они звонко стукнулись лбами. Голова Зиры оказалась крепче, поэтому до губ Максима она добралась первой. Однако не жадничала, быстро уступила место подруге. Зато Огница отвела душу, у юноши аж дыхание сбилось.

Нацеловавшись и наобнимавшись, девчонки позволили рассмотреть себя. Они не изменились. Разве что волосы у Зиры отросли, ложились на плечи густыми каштановыми локонами, а Огница свои, наоборот, подрезала. От этого между подругами появилось сходство, не замечаемое прежде. А еще больше его добавляла одинаковая одежда – свободные оранжевые майки и короткие юбки.

– Пошли, кормить тебя с дороги будем! – княжна схватила юношу за руки, потащила к столу.

– Да я не голоден… – пробормотал он неуверенно. Забивать вкус поцелуев какой-то едой не хотелось.

– А я старалась, – обиженно насупила брови девушка.

Пришлось садиться. Естественно, он оказался посередине. Огница – справа, Зира – слева.

Половина блюд на столе была знакома по временам, когда он жил в Вирии. Вторая походила на добрийскую снедь: жареное мясо с грибной подливой, огромная тарелка оладьей, туесок с лесными ягодами. Ягоды выглядели как настоящие, но в том, что это именно так, Максим сильно сомневался: вспомнил собственный эксперимент с помидором. Оттого и рука, потянувшаяся к туеску, застыла на полдороге.

Зира заминку заметила, усмехнулась. Подбодрила:

– Бери, бери, вкусно. Я дегустировала. Это уже двадцатая версия, наверное.

Улыбка на губах Огницы сделалась кислой, но она промолчала. Максим зачерпнул горсть ежевики, отправил в рот. По вкусу и текстуре ягоды вполне соответствовали оригиналу. Он перешел к мясу, честно оприходовал полтарелки. Закончил жумкаными боболами.

– Спасибо, – поблагодарил.

– Это все?! – возмутилась Огница. – Ты мои оладьи не попробовал!

– Может быть, Макс на десерт что-то повкуснее желает? – предположила Зира. В голосе ее было столько кокетства, что даже бывшая добрийка поняла. Заулыбалась.

– Тогда чего мы ждем? Я тоже хочу сладкого!

Стол с яствами мгновенно провалился под пол. И стулья следом. Максим охнул, поняв, что падает. Под задницу тут же подставилась тахта. Невысокая, но мякусенькая, приятная во всех отношениях. А широченная какая! Втроем поместятся запросто.

Зира времени не теряла: едва плюхнулись на тахту, протянула руки к майке юноши.

– Почему ты опять первая?! – возмутилась Огница.

– Почему первая? Наоборот, я тебе самое вкусное оставила – юбку.

– Там мы что… втроем?

– Ты хочешь по очереди? Мне все равно, пусть Макс решает.

Две пары глаз, карие и зеленые, вопросительно уставились на юношу. Максим вконец растерялся.

– Э-э-э… – единственное, что смог выдавить. Происходящее было слишком прекрасно даже для сна, не то, что для яви. Хотелось ущипнуть себя побольнее, чтобы удостовериться, по какую сторону реальности он находится.

Молчание затягивалось. Наконец, Зира вскочила на ноги.

– Ты подумай, а мы пока душ примем, подготовимся.

Девушки пошли к стене и растворились в ней. Максим откинулся на спину, зажмурился. Если это не сон, то эйвы перестарались с «компенсациями». Пальцем шевельнуть не потребовалось, чтобы сразу две девчонки запали на него. Да такие красавицы! Вон, даже Ласаро по ним вздыхал… Ласаро? Кто такой Ласаро?

В голове внезапно защелкало, и память вернула события прошлого.

– Макс, девушки! Сюда, быстро! – в голосе Ласаро звучала тревога, граничащая с паникой.

Максим поспешно взобрался на верхнюю площадку башенки. Застыл, холодная испарина выступила на лбу. Охранник, назначенный Капитаном, был здесь. Лежал навзничь, из груди его торчал хвостовик костяного гарпуна.

– Ложись! – Ласаро дернул за руку.

Повторять команду не требовалось, Максим быстро опустился на четвереньки. И объяснять не требовалось: под завесой ливня тритоны пробрались в городок, две трети жителей которого спят пьяные, а остальные вяжут друг друга. Сколько тварей напало на остров, где они сейчас и что делают, можно было лишь догадываться. И догадка получалась нехорошая. Сквернейшая, прямо скажем.

Когда Огница и Зира присоединились к ним, лисоид распорядился:

– Залезайте в гондолу, там чисто, я проверил. Зарядите арбалеты и будьте начеку. Я предупрежу маму и остальных наших.

– Я предупрежу! – вскинулся Максим. – У меня защитный комбинезон, гарпун его не пробьет.

– Хорошо, пойдем вдвоем.

– Я с вами! – мигом вызвалась Огница.

– И я! – не уступила Зира.

– Нет. Вы остаетесь. Теперь дирижабль надо охранять по-настоящему. Если твари его повредят, нам всем конец.

Он дождался, пока девушки заберутся в гондолу, а Максим переоденется, потом соскользнул с башенки. Юноша поспешил за ним. Нырять в льющуюся водопадом воду было жутковато. Казалось, немедленно наткнешься на поджидающих тебя тритонов. Но нет, не наткнулись. Оставалось надеяться, что струи воды и шум ливня мешают амфибиям видеть и слышать противника так же, как сухопутным.

Ласаро выбрал направление уверенно, но Максим схватил его за локоть.

– Конг с вами?

– Нет, волосатых мы не предупреждали. Наверное, спит у себя дома.

– Я его приведу!

– Дом волосатых там, – лисоид махнул рукой. – И других веди к дирижаблю, кого сможешь.

Секунда, и он исчез за завесой ливня. Максим побежал в указанном направлении. Старался не заплутать, но дом, к которому он выскочил, был явно не жилищем гвыхов. Юноша заглянул в распахнутую дверь. Судя по размерам мебели, здесь жило семейство олли. В спаленке царил изрядный разгром, но тел, следов крови он не нашел. Обрадовался было, но вспомнил о жутких «дарах» в Храме Красоты и Гармонии. Спящих тритоны предпочитали захватывать живыми.

Они поджидали его на пороге. Трое. В перепончатых руках не пневматические ружья, а короткие деревянные пики с костяными наконечниками. Все трое ударили в грудь и бока Максима одновременно. Они не ожидали, что пики отскочат от жертвы, вместо того, чтобы проткнуть ее.

Максим ухватился за древко оружия того, кто нападал спереди. Тритон держал пику цепко, но силенок ему недоставало. Юноша вырвал ее прежде, чем двое других вновь атаковали. Выпад одного отбил, второго пропустил, но это не важно. Он попытался выбить оружие из их рук, но оставшийся без пики кинулся ему под ноги. Сбил, все трое навалились сверху. Это напомнило руббол, но там противники были посильнее и потяжелее. Максим двинул кулаком в челюсть одного, оттолкнул и от души пнул второго… и услышал рев где-то поблизости. Так реветь мог только гвых. Раненый гвых.

Максим попытался вскочить и бежать на помощь, но третий из нападавших отцепляться не хотел. Забрался на спину, обхватил всеми конечностями. Кажется, он норовил укусить за ухо, – то самое, что пострадало однажды и отросло после купания в ванне корневого сектора, – но гермошлем вовремя пресек попытку. Окончательно рассвирепевший Максим дотянулся до головы тритона, ухватил, крутанул что есть силы. Хрустнуло. Висевшее на загривке тело обмякло, свалилось. Юноша поднялся на ноги, огляделся. Тот, кто получил пинок, уполз восвояси, второй корчился, хватаясь за сломанную челюсть. Третий, понятное дело, лежал смирно. Максим осознал, что впервые убил разумного. Стрелять из станнера и в тритонов, и в прочих – даже в людей! – приходилось много раз. Но то было не до смерти. А сейчас по-настоящему убил, навсегда. Криссовские «воскресители» не помогут.

Конг снова заревел, и ненужные мысли улетучились. Максим подхватил пику, бросился на зов. Он едва не врезался в черную волосатую фигуру, выступившую из водяных потоков. Конг шел прихрамывая, в левом бедре его торчал гарпун. Он нес на руках такое же черное волосатое тело. Судя по размерам – младшую из сестер-гвыхинь. Гарпун пробил ее насквозь: из спины торчал хвостовик, из груди – наконечник.

– Маакс, они приходить! – взревел Конг. – Много! Очень много! Мамка хватать, Бохра хватать, Торса хватать. Я их бить, маленький Сарха брать, бежать. Они стрелять, Маакс!

– Беги к дирижаблю! Туда!

Конг послушно поковылял сквозь ливень. Максим замешкался, раздумывая, что делать дальше: прикрывать друга или искать уцелевших. Но тут из водопада выскочили преследователи: один с ружьем, четверо с пиками, – и все стало однозначным: прикрывать. Он перехватил пику наперевес и бросился на врагов, больше не раздумывая, скольких убьет.

Когда они добрались до причальной башенки, бой, кипевший там, закончилась. На земле валялось не меньше дюжины тритонов. Из большинства тел торчали арбалетные стрелы, но были и колото-рубленые раны. Рядом лежали космач Бармоло и рыкун – оба из отряда мамы Могобо. Не добежали до лестницы. Максим испугался, что Ласаро тоже мертв, но в следующую секунду из гондолы донесся крик лисоида:

– Макс, быстрее! Твари сейчас набегут!

Быстрее не получалось. Конг присел на нижних ступеньках, баюкая на руках маленькую гвыхиню. Было ясно, что сил поднять ее наверх у него нет. Максим подошел к нему, положил на плечо руку, попросил:

– Оставь ее здесь. Она умерла.

Конг посмотрел на него, проскулил жалобно:

– Надо забирать умный из головы. Маленький Сарха опять родится.

– У нее нет умного в голове. Она умерла совсем.

Гвых понурился.

– Мой не спасать. Мой – не сильный.

– Ты сильный. Просто их слишком много. Пошли, нужно спешить.

Конг осторожно положил тело девочки на землю, повернулся, начал карабкаться. Он был на верхней ступени, когда из-за водяной завесы прилетел первый гарпун. В ответ засвистели стрелы из гондолы, но выстрел пневматического ружья оказался удачным. Гарпун вонзился Конгу в спину под правую лопатку. Гвых дернулся, повалился на площадку. Максим молний взлетел на башенку, подхватил друга, потащил к гондоле. Двери Умник не предусмотрел, их заменяли прикрепленные к бортам веревочные лестницы. Раньше это казалось мелочью, но теперь оборачивалось бедой.

– Приподнимай его, я подхвачу! – крикнула Зира.

Конг хрипел, булькал, не мог самостоятельно подняться на ноги. Пришлось подставить спину, чтобы он на нее оперся. А там уж рубболистка подхватила, потянула. Вдвоем они перевалили Конга в гондолу, пока Огница посылала стрелу за стрелой в мелькавшие между струями ливня силуэты.

– Отдать швартовы! – скомандовал Ласаро.

Максим бросился отвязывать канаты, удерживающие дирижабль над причальной башенкой, но лисоид рявкнул:

– Руби их к медузам гребаным!

На площадку упал топорик. Максим схватил его, размахнулся, рубанул первый, еще раз, еще. Теперь второй… готово! Однако по случаю ливня дирижабль зафиксировали и двумя добавочными канатами, протянутыми от мотогондол к основанию башенки. Пришлось спускаться. В затылок ударил гарпун. Не в затылок, разумеется, в оболочку силового гермошлема, за мгновение до этого схлопнувшегося вокруг головы. Но все равно неприятно.

С добавочными канатами пришлось повозиться дольше: во-первых, добраться топориком до швартовочного крюка, укрытого под брусьями башенки, труднее, во-вторых, Максим то и дело оглядывался на водяную завесу в двадцати шагах за спиной. Наконец с первым было покончено. Юноша побежал вокруг башенки ко второму и увидел, как канат начинает двигаться ему навстречу, услышал, как заскрипели брусья башни.

– Макс, быстрее! – заорали девчонки в два горла. – Разворачивает!

Он вскинул голову. Дирижабль, удерживаемый одним, самым длинным канатом, больше не был жестко закреплен. Гондола, до того расположенная точно над площадкой башенки, двигалась к ее краю. Еще немного, и конец веревочной лестницы соскользнет, повиснет над пустотой. Максим обругал себя самыми плохими словами. Идиот! Долбень тупорылый! Надо было сперва добавочные канаты рубить, а после основные! Оставалось надеяться, что длины лестницы хватит для высоты трехэтажного дома. И что тритоны позволят ему по ней взобраться, – лестница была в мертвой зоне для сидящих в гондоле арбалетчиц.

– Макс, руби! Я придержу!

Зира перевалилась через борт гондолы, не спустилась, а спрыгнула на площадку. Схватила обрубок каната, намотала на правую руку. Левой уцепилась за швартовочный крюк. Дрейф дирижабля замедлился, остановился. Почти. Максим выдохнул и заходился махать топориком, больше не оглядываясь.

Натянутый до предела трос пружинил при ударе, отбрасывал лезвие. Приходилось бить по нему там, где он был намотан на крюк, сгибаясь для этого в три погибели. Но все-таки получилось. Волокна лопнули, освободившийся конец отлетел как пружина, напоследок звонко хлестнув юношу по груди. И тут же сверху взревела Зира:

– Макс, быстрее!

Максим бросился к лестнице. Дирижабль сдвинулся в сторону, поэтому стена ливня стала куда ближе. И оттуда выскочили трое с пиками. Один сразу рухнул, проткнутый стрелой, второй попытался перегородить дорогу, и Максим рубанул топориком по древку пики, потом по голове. Третий юркнул под башню.

Больше подниматься по лестнице никто не мешал. Максим вскарабкался так быстро, как мог.

– Скорее… – хрипела Зира.

Лицо вирийки перекосилось от напряжения, по лбу и щекам пот тек градом, пальцы на руках побелели. Помочь ей Максим мог одним – как можно быстрее забраться в гондолу. Он подбежал к краю площадки, прыгнул, уцепился за веревочную лестницу, подтянулся к бортику. Крикнул:

– Отпускай!

То ли от прыжка его, то ли под нажимом ветра и водяных струй, дирижабль потянуло в другую сторону. Не в силах противостоять этому движения, Зира начала переставлять ноги, оборачиваясь вокруг крюка, словно вокруг оси. Все ближе к деревянной лестнице, по которой карабкался тритон с пикой. Тот самый, что прятался под башенкой.

– Стреляй! – заорал Максим Огнице.

И понял – добрийка не сможет выстрелить. Дирижабль развернуло так, что эта половина башенки оказалась точно под гондолой, в мертвой зоне.

Зира взревела дурным голосом, разжала левую руку. Пробежала по площадке, влекомая канатом, оттолкнулась от края, полетела. Всего на полметра разминулась с тритоном, наконец-то взобравшимся наверх.

Не разминулась. Тритон вскинул пику, всадил в живот пролетающей над ним девушки. Снизу-вверх. Зира вскрикнула, ударила ногами, нападавший опрокинулся на спину, полетел с башенки вниз. Пику из рук он не выпустил.

Опомнившись, Максим перевалился в гондолу, бросился к швартовочному канату. Заорал на Огницу:

– Вытаскиваем ее! Помогай!

У Зиры хватило силы уцепиться за канат и левой рукой. Когда они втянули ее в гондолу, кровью оказались перемазаны икожаные штаны девушки, и ноги до самых лодыжек. Из раны на животе, не столько колотой, сколько рваной, выпирало что-то сизое, страшное. Вирийка попыталась зажать ее рукой, впихнуть внутренности обратно, скривилась от боли. С трудом улыбнувшись, прошептала:

– Макс, придется тебе опять меня воскрешать.

– Все заживет, вот увидишь!

– Это вряд ли.

– Макс, запускай моторы! – поторопил лисоид, сжимавший бесполезный пока штурвал.

Максим посмотрел на Огницу, попросил:

– Перевяжи ее! Пожалуйста!

Княжна кивнула, взяла сумку с медикаментами, благо, была та рядом, возле второй скамьи, где ничком лежал поскуливающий Конг. Бинты, обматывающие его торс и бедро, почернели от крови.

Моторы завелись с одного рывка, пропеллеры дружно запели, дирижабль, набирая скорость, поплыл прочь от башни. Вовремя! Ливень начинал стихать, и стало видно, как все новые и новые тритоны сбегаются на площадь. Несколько гарпунов ударило в дно гондолы, парочка долетела до обшивки баллонов. Но на такой высоте их убойная сила была ничтожна, повредить дирижаблю и его экипажу тритоны больше не могли.

– Жаль Зиру, – тихо сказал Ласаро, когда Максим стал рядом с ним в кабине. – И остальных. Отца я мертвым нашел, а мама… – голос его дрогнул. – Они ее живьем утащили. Лучше бы убили!

Максим был с этим полностью согласен. Умри мама Могобо, у нее был бы хоть призрачный, но шанс воскреснуть и выполнить свою миссию, найти Белую Башню. А так – сотни лет стоять статуей в храме подводных расистов?

С минуту они молчали.

– Ах ты ж медуза гребаная! – вдруг выругался Ласаро. Пояснил: – Дирижабль развернуло, мы на океан идем.

Максим хотел спросить, чем это грозит, но и сам понял. Прямо по курсу сквозь редеющую завесу ливня проступала крепостная стена. Еще немного, и гондола врежется в нее.

– Тангаж! – заорал он, потянулся к рукояти. Но лисоид перехватил:

– Не сметь! Хочешь кормовой пропеллер потерять?

В самом деле, если нос дирижабля начнет задираться, то корма опустится!

– Пройдем, – успокоил Ласаро. – Впритирочку, но пройдем.

Так и получилось. Между дном гондолы и верхушкой стены оставался зазор около метра. Чтобы удостовериться в этом, Максим вышел из кабины, перегнулся через бортик. И увидел: в дальнем конце стены кипит бой, группка олли отбивается от наседающих на них тритонов. Тот, что стоял сзади и стрелял поверх голов соплеменников из арбалета, оглянулся. Увидел проплывающий над стеной дирижабль, замер на секунду. Бросился бежать со всех ног. Капитан! – узнал Максим.

Капитан бежал быстро, но дирижабль ускользал от него быстрее. Запрыгнуть на веревочную лестницу не получится… но ухватиться за волочащийся следом швартовочный канат – вполне! Максим оглянулся на спутников. Огница бинтовала Зиру, Ласаро напряженно вглядывался в полускрытый дождем океан.

Коротышка споткнулся, упал на колени. Из ноги у него торчал гарпун. Встать, дохромать оставшиеся три метра, ухватиться за конец каната, он не успевал.

– Стойте! – заорал. – Стойте, ублюдки!

Остановить набирающий скорость дирижабль Ласаро не мог, даже если бы захотел. Капитан поднял арбалет, прицелился. Выстрелил. Не в тритонов, покончивших с его соратниками и теперь бегущих к нему. В дирижабль.

У Максима екнуло сердце. Сейчас пробьет баллон, начнется утечка гелия, подъемной силы не хватит… Стрела чиркнула по металлической раме, к которой крепились гондолы, сломала траекторию. Выстрелить снова Капитан не успел, – подоспевшие тритоны подняли его на пики. Юноша перевел дух, и тут Огница испуганно вскрикнула:

– Макс!

Он обернулся. Княжна пыталась удержать оседавшего на пол Ласаро. В шее лисоида торчала злополучная стрела.

Максим бросился к ним. Наконечник вышел у Ласаро точно из яремной ямки. Алая кровь толчками выплескивалась из раны, изо рта, текла из носа. Он пытался что-то говорить, но только хрипло булькал, брызгая кровью. Сумел прошептать единственное:

– Штурвал… держи…

Максим перехватил штурвал из слабеющих рук лисоида. Тот ухватился за его запястье, сжал.

– Сделай… что должен…

Обмяк. Огница осторожно опустила его на пол. Помедлив, сообщила:

– Умер.

Максим обвел взглядом гондолу. Труп Ласаро, залитый кровью пол, замотанный в окровавленные бинты Конг, скрючившаяся, мелко и часто дышащая Зира. Как же так? Это нечестно, неправильно! Он не вмешивался ни в какие распри и войны, просто пытался убраться из этого гнусного сектора! Хотел идти своей дорогой, исполнять свою миссию! «Сделай, что должен». Максим закусил губу, повернулся навстречу океану. Скомандовал Огнице:

– Добавь гелия! Вон тот кран открути, – потянул на себя рукоять тангажа, начал поворачивать штурвал.

Они поднимались по очень крутой спирали, используя подъемную силу газа и рули высоты. Максимально крутой! Облачный слой дирижабль пробил на третьем витке. Потом были четвертый и пятый, и середина стены. Зира впала в беспамятство. Помочь ей Максим мог одним – поскорее вывезти из этого треклятого сектора. Куда? Он не знал.

Атмосферное давление здесь уменьшалось медленнее, чем на Земле, но все же уменьшалось. На предпоследнем витке Максим почувствовал, что ему начинает не хватать кислорода. Ничего, совсем чуток осталось!

Последний виток он закончил с запасом по высоте: до верхней грани стены было не меньше двадцати метров. Максим подсознательно ждал, что серая поверхность засверкает отполированным металлом, стоит гондоле выйти из тени. Однако грань не выглядела глянцевой. Хотя и матовой ее можно было назвать с большой натяжкой. Если долго вглядываться, начинает казаться, что под тобой нет ничего, кроме серой пустоты.

Максим невольно передернул плечами. Стены между секторами достаточно широкие, но не до самого же горизонта! Он летал над ними на тарелке, он видел… Сжавшая внутренности жуть отпустила. Нет в этом мире никакого горизонта, а есть противоположный край стены. И пусть не получается определить на глаз, сколько до него километров, а пониматель отказывается сообщать «неположенную» информацию, главное, край существует, стена преодолима.

Он оглянулся на друзей. Продержитесь, пожалуйста! Теперь по прямой пойдем, легче будет. Огница стояла рядом, мертвой хваткой вцепившись в борт гондолы, сосредоточенная на том, чтобы из каждого глотка воздуха выдавить как можно больше кислорода. И Конг боролся за кислород, ловя его открытой пастью, глотая шумно, взахлеб. Зира не боролась. Она перевернулась навзничь, вытянула руки вдоль тела, карие глаза ее смотрели куда-то вверх. Максим бросил штурвал, подскочил к подруге, присел рядом, схватил ее руку, принялся лихорадочно искать пульс. Пульса не было. Зира ушла тихо и незаметно, пока дирижабль карабкался по крутой спирали на стену…

Дно гондолы толкнуло в ноги, заставив пошатнуться. В первый миг Максим подумал, что их атаковали. Вскочил, перегнулся через борт. Никого. Лишь изумрудная полусфера сверху и серая плоскость внизу. Их не толкали вверх, их туда тянули. Избыточная подъемная сила тянула.

– Макс, что это?! – испуганно закричала Огница.

– Открывай клапан, – скомандовал он в ответ. – Вон тот шнур тяни.

Сам бросился к штурвалу, к рычагу тангажа, потянул его от себя, пытаясь заставить нос дирижабля опуститься. Заскрипели, застонали рули высоты, не желая подчиняться. Вернее, не имея силы противостоять давящей на них воздушной массе. Зато предохранительный клапан открылся легко. Сейчас часть гелия улетучится в атмосферу, подъемная сила уравновесится, вертикальная скорость уменьшится. Надо подождать минуту или две. Или три.

Дирижабль поднимался все быстрее. Пол гондолы давил с такой силой, что ногам больно. И дышать становилось труднее с каждым вдохом. Максим посмотрел назад, где за кромкой стены виден был сектор, откуда они сбежали. Туча вылилась ливнем и растаяла, сквозь нее проступила синева океана. И зеленый лоскуток, полускрытый стеной. Нехорошо стало от осознания, на какую высоту они поднялись. Двигатели начали чихать, – им тоже не хватало кислорода. Решившись, Максим перекрыл подачу топлива. Подъем это нисколько не замедлило, кажется, наоборот. Вверху громко захрустело – отвалился руль высоты, не выдержав давления воздуха. Максим запрокинул голову и челюсть отвисла сама собой. Газ из оболочки вышел, она больше не походила на огромную сардельку. Нечто бесформенное, сморщившееся, никак не способное быть легче воздуха… Следом за вертикальными отвалились и горизонтальные рули. А хруст продолжался, – рушилась рама, к которой крепились гондолы.

– Макс! – захрипела Огница.

Юноша поспешно повернулся к ней. Княжна по-прежнему тянула за шнур предохранительного клапана, но натянуть не могла. Наоборот, свободно провисший шнур приподнял ее над палубой, словно она была легкой, как пушинка. Но кричала Огница не из-за этого. Тело Ласаро, недавно лежащее на полу, теперь парило над ним. Нет, оно поднималось, пока медленно, но с каждой секундой быстрее.

Изумляться ни сил, ни времени не было. Максим оглянулся на пассажирскую палубу. Конг хрипел, задыхался, корчился на лавке, но попыток взлететь не предпринимал. И Зира лежала неподвижно, смотрела на творящийся бедлам остановившимся взглядом. Черт, он ей даже глаза не закрыл! Мысль была запоздалой и несвоевременной. Вовсе не подъемная сила заполненного гелием – уже почти пустого! – баллона тянула дирижабль вверх. Притяжение вечно стоящего в зените солнца это делало. Что там говорил Шур? Эйвы научились управлять гравитацией, чтобы тела с внутренней поверхности Сферы не падали на ее светило? Естественно! И «летающие тарелки» основаны на том же принципе, и пониматели в головах. А вот построенный аборигенами дирижабль – нет. Он самый обычный, и достаточно было преодолеть некую критическую высоту… или вылететь за пределы сектора? Неважно! Главное, он будет падать вверх до тех пор, пока не врежется в солнце… или пока не сгорит. Противодействие трех находящихся в гондоле понимателей недостаточно, чтобы удержать его. Но все же тормозит падение, потому как незакрепленные предметы, – арбалеты, колчаны со стрелами, сумка с медикаментами, брошенные Огницей бинты, – падают заметно быстрее.

Опомнившись, Максим бросился к добрийке.

– Держись! – схватил за руку, потянул обратно. – Давай вторую! Да брось ты этот шнурок.

Девушка подчинилась. Удержать ее было не труднее, чем воздушный шарик, но добрийку разворачивало вверх тормашками. Огница взбрыкнула испуганно, оттолкнула ногой тело Ласаро, и оно выпорхнуло за пределы гондолы, полетело мимо скомканного баллона в изумрудную бесконечность.

Это сначала оказалось, что удерживать захваченную силой тяжести девушку легко. Конечно, масса ее оставалась неизменной, но вес увеличивался с каждой секундой. Максим сполна ощутил, что испытывает воздушный гимнаст под куполом цирка, висящий вверх ногами и удерживающий за руки партнершу. С той разницей, что страховки у Огницы нет.

Ноги добрийки ударились о перекладину рамы. Удар не мог быть сильным, но для крепления он оказалось последней каплей. Захрустело, заскрежетало рвущимся металлом, и то, что недавно называлось дирижаблем, перестало быть единым целым. Гондола начала крениться на бок, готовясь вытряхнуть не желающих летать пассажиров. Навстречу ей надвигались пропеллеры мотогондол, получивших свободу. Моторы не работали, но пропеллеры вновь вращались в потоке воздуха.

От недостатка кислорода в голове мутилось, темнело в глазах. Чувствуя, что теряет равновесие, Максим переступил с ноги на ногу. Правая рука девушки выскользнула из его ладони. И уже не дотянуться.

– Макс, сделай что-нибудь, – просипела Огница. – Я больше не могу...

И он не может ее держать. Пальцы разожмутся помимо воли, и девушка улетит на солнце. А если удержит, они улетят туда вместе, просто чуть медленнее. Максим сделал единственное, что мог. Закричал:

– Эйвы! Помогите! Спасите нас!

Потом Огница наткнулась на лопасти пропеллера, то ли вскрикнула, то ли пискнула, изогнулась. Выдернула Максима из корзины… и мир вокруг погас.

Глава 2, в которой у Максима появляется план

– Макс? Макс, ты меня слышишь?

– Что с ним?

– Не знаю.

Максим сообразил: он так глубоко погрузился в воспоминания, что не заметил, когда девчонки вернулись из душа. Хорош кавалер, ничего не скажешь. Еще бы заснул на «брачном ложе».

Он открыл глаза, прищурился невольно от яркого солнечного света. Солнечного? Именно так. Изумрудное небо над головой и желтое солнце в зените. И лежит он не на мягком комфортном «брачном ложе», а на твердых острых камнях, сумка вместо подушки под головой. Правда, Зира и Огница никуда не исчезли. Сидят по обе стороны, смотрят встревоженно. Одеты в кожаные штаны и куртки вместо оранжевых вирийских тряпок. Как и он сам. Не было никакой Вирии, приснилась она.

– Где мы? – спросил первое, что в голову пришло.

– Хотела бы и я это знать, – вместо ответа буркнула Огница. Зира только плечами пожала. Обе они были мрачные, дальше некуда. Такими мрачными Максим их не видел.

Он сел, огляделся. Вокруг – скалы и каменное крошево, сквозь которое кое-где пробиваются чахлые былинки травы. За скалами – горы. Они почти закрывали серую полоску стены. А ближе – обломки дерева и металла, обрывки кожи и ткани. И устойчивый запах разлитого спирта.

Посреди обломков сидел Конг, тряс головой, усиленно чесал ее. Выражение на лице верзилы было обалделое – мягко говоря. Взгляд зацепился за изогнутую лопасть пропеллера, до половины вонзившуюся в каменистый грунт, и Максим сообразил наконец, – это же обломки дирижабля! Непонятно как, но они преодолели стену. Эйвы помогли, отключили свою чертову гравитацию.

Мгновенно нахлынувшая радость от догадки, от простого и понятного объяснения случившемуся, так же мгновенно и прошла. Потому что Зира лежала мертвая в гондоле, а теперь жива, Конг умирал от потери крови и удушья, а теперь здоров, Огница с размаху напоролась на острый край пропеллера, а теперь целая. Чего не скажешь о пропеллере.

И еще одно вспомнилось внезапно: на нем был защитный комбинезон, кожаная одежда лежала в сумке!

– Это вы меня переодели? – спросил у девушек.

Обе отрицательно покачали головами. Максим нервно схватил сумку, расшнуровал, заглянул внутрь. Комбинезон исчез. И станнер исчез. Мгновенный ужас, – но нет, карта на месте. Рядом с ней два десятка связок ломтей сушеного мяса, от этого сумка выглядела полной и даже пузатой. Максиму не требовалось пробовать на зуб, чтобы узнать это мясо: точно таким они подкреплялись в секторе-телохранилище. И он твердо помнил, что не взял оттуда ни кусочка. Все догадки улетучились из головы окончательно. Она была пустой до безобразия и звенела как колокол.

– Вы что-нибудь помните о случившемся? – попытался уцепиться хоть за какую-то ниточку.

Огница подозрительно покосилась на Зиру, Зира – на Огницу, и обе дружно замотали головами. Зато Конг откликнулся:

– Мой помнить! Хвостатые нападать, из стрелялок стрелять, всех убивать, кого не убивать, того забирать. Мой убегать, в коробку залезать. Хвостатый мне в спину стрелять, – больно!

– Это и мы помним, – кивнула Зира. – Дальше что было?

– Очень больно! Мой лежать, Зира меня заматывать. Потом черно. Открыл глаза – тут сижу, не больно. Вода – нет, лес – нет, только камни, как у нас. Коробка разбилась совсем. Гница и Зира – есть, уже проснулись, Маакса трясут.

– Я первая очнулась, – подтвердила Зира. – Огница позже.

– Это потому, что тебя опять насмерть прикончили! – осклабилась княжна. – Тритон тебе брюхо пропорол, кишки на пику намотал. Помнишь?

– Нет, – вирийка нахмурилась, покачала головой. – Помню, как я дирижабль держала, как его крутить стало. Я крюк отпустила, канат меня потащил… и все. Я уже здесь.

– Странно, – Огница посмотрела на нее недоверчиво. – Как помирала в гондоле, не помнишь? Как я тебя бинтовала?

– Нет, говорю же. Но спасибо за помощь.

– Не за что. Все равно не помогло мое лечение. Эйвы второй раз тебя заново сделали.

Максим поморщился от неприятного воспоминания, а больше – от слишком злого тона княжны. Заметил:

– Не исключено, что мы все прошли через протоплазмовую ванну. Тебя вон об эту лопасть знатно боком приложило.

Он посмотрел на ногу девушки. Вернее, на левую штанину. Штаны были те самые, что Огница пошила для себя в мастерской мамы Могобо. Целые.

Девушка его взгляд поняла. Помедлив, подтянула штанину, обнажая бедро. По нему змеился тонкий белый шрам. Она нахмурилась. Быстро повернулась к вирийке, не церемонясь, принялась расшнуровывать ее куртку, тоже целехонькую.

– Ты чего? – растерялась Зира. И охнула, увидев: на ее смуглом, в кубиках пресса животе белая полоса шрама была заметна еще отчетливее.

Несколько секунд царило молчание. Первым нарушил его Максим:

– После воскресителя такого не бывает.

– Угу, – согласилась вирийка. – Такое бывает после Рекреационного Центра Белых Сестер. Со временем рассосется, но с месяц надо походить со шрамом.

Огница посмотрела на нее, спросила недоверчиво:

– Хочешь сказать, это был не сон? Я в самом деле побывала в вашей Вирии? И… ты жила там с Максом?

– Мы обе жили с Максом. И это не сон, раз он нам обеим «приснился». Точнее, всем троим. Верно, Макс?

Ответить юноша не успел, Конг опередил его:

– Мой в вашей Вирии не был. Мой заснул в коробке, проснулся – тут.

– Это понятно, что тебя в человеческий мир не пустили, – отмахнулась Огница. – Вопрос, почему эйвы тебя в твой Двон не запроторили?

Она хотела что-то добавить, но запнулась, натолкнувшись на удивленные взгляды товарищей.

– Ты поняла, что он сказал? – уточнил Максим.

– Поняла, – прошептала княжна. – Это получается?..

Она подняла руку, медленно потянулась к затылку. Пальцы ее заметно дрожали.

– Теперь и у Гницы умный в голове, – вслух объявил очевидное Конг. – Хорошо!

Хорошо это или нет, Максим пока не понимал. Ситуация с эйвами, Интеллектом Сферы, миссией и прочим делалась запутаннее с каждым днем, с каждым сектором, в котором он побывал. Чтобы распутать ее, требовалось помозговать. Желательно всем вместе. А перед этим пожевать синтетического мяса, раз ничего другого под рукой нет, – выздоровевший организм требовал подпитки калориями.

Предложить этот разумный план он не успел. Зира потянула носом и спросила неуверенно:

– Мне кажется, или что-то горит?

– Ага, я тоже почуяла, – Огница с готовностью поменяла тему, чтобы не думать об имплантате, невесть как появившемся в голове. – Костерок жгут где-то неподалеку. Фу, гадости всякой в огонь набросали!

И Максим ощутил, что запах спирта смешивается с запахом горелой то ли изоляции, то ли кожи. И смесь эта ему весьма не понравилась. Он огляделся. За спиной Конга лежал большой лоскут пропитанной смолой ткани, наполовину укрывая собой развороченный мотор. Из кучи этой поднималась струйка едкого дыма. Означать это могло лишь одно.

Он вскочил, заорал:

– Бежим, быстро! Сейчас рванет!

Огница сообразила мгновенно, повторять не требовалась. Зира вряд ли поняла все так быстро, но подчинилась инстинктивно. Зато у Конга ни соображалка, ни инстинкт самосохранения не сработали. Пришлось хватать великана за руки, тянуть за собой, пока лохматая голова сообразит, что ногами надо переставлять как можно быстрее.

Бегущая впереди всех Огница вдруг повернула обратно.

– Куда?! Стой! – заорал на нее Максим.

– Там моя сумка!

– Нет больше твоей сумки! На солнце улетела!

– Моя не улетела! Моя на месте, я ее видела!

Максим остановился, не зная, как поступить: бежать следом за Зирой и Конгом или догонять Огницу, тянуть в безопасное место. На счастье, сумка отыскалась быстро. Девушка подхватила ее, побежала назад. Стала рядом с Максимом, переводя дыхание. Похвасталась:

– Видишь, не улетела! И не взорвалось там ничего, как горело чуток, так и горит.

– Ладно, пошли, – поторопил ее юноша.

Напоследок он еще раз оглянулся. Дым, и правда, не становился гуще. Почти. Не понимая, зачем он это делает, Максим схватил девушку за плечи, сильно толкнул вниз, плюхнулся рядом. Колени и локти обожгло болью: падать на камни в коротких штанах и куртке без рукавов, – не то самое, что в защитном комбинезоне.

– Ты чего, сдурел? – зашипела Огница. И тут бахнуло.

Резервный баллон с топливом, каким-то чудом не разбившийся при падении, но треснувший и начавший подтекать, взорвался. Огненный смерч пронесся над спинами, выжигая место катастрофы. На миг Максиму почудилось, что и он вспыхнет свечкой. Потом с неба посыпались осколки и камни, жар отступил. Остались потрескивание горящего дерева и запах жженной шерсти. Максим приподнялся на локтях, огляделся. Вокруг догорали какие-то ошметки, узнать в них дирижабль, поднимавшийся на десятикилометровую высоту, было невозможно. Но шерстью воняло не от них, – рыжие волосы Огницы изрядно обгорели.

Девушка тоже приподнялась. Потрогала прическу, скривилась обиженно. Встала, махнула рукой:

– Пошли отсюда!

Зира с Конгом поджидали их за выступом скалы.

– Целые? – вирийка обеспокоенно подалась навстречу.

– Почти, – буркнула Огница.

Присела на валун, развязала сумку, сунула в нее руку. Максим заглянул туда краем глаза. Он ожидал, что сумка девушки будет забита мясными консервами как его собственная. Но нет, внутри зеленело платье Коолайнель. «Заколдованное оно, что ли?» – мелькнула глупая мысль.

Однако девушку интересовало не платье. Со дна сумки она извлекла нож. Вынула из чехла, потрогала лезвие, улыбнулась.

– Спасибо, подруга, хороший клинок выковала. Теперь поработай им. – Протянула нож Зире. Пояснила в ответ на недоуменный взгляд: – Волосы мне обрежь. Не ходить же обгорелой!

Вирийка взяла нож, обошла вокруг княжны, собрала рыжие волосы в пучок. Поинтересовалась:

– Как коротко обрезать?

– Как получится.

Получалось очень коротко, короче, чем во сне о Вирии. В «не сне» о Вирии. Максим почувствовал, что голова снова начинает стремительно пустеть от невозможности объяснить происходящее.

Покончив со стрижкой, Зира отдала нож. Вздохнула огорченно:

– А мой потерялся. И сумка потерялась с одеждой. Переодеться не во что.

– Нужно было при себе сумку держать, – назидательно сказала Огница.

Максим покосился на нее. Где это она «держала сумку при себе», когда они были в гондоле? Во всяком случае, когда девушка взлетела, притянутая солнцем, сумки у нее не было. Кажется, она лежала возле лавок с ранеными? И не улетела, как все прочее.

Развить мысль не получилось, так как в разговор вступил Конг:

– Мой сумка не брать: хвостатые нападать, мой бежать быстро. И еда не брать. Плохо!

Подтверждая это умозаключение в животе у гвыха громко забурчало. Максим спохватился, вытащил из сумки связку мясных пластин.

– Еда как раз есть!

– Хорошая новость, – улыбнулась Зира. – Еще бы воду найти.

– Что ее искать? – отмахнулась Огница. – Пойдем по этому распадку, в двух часах ходьбы – родники из-под земли бьют. Исток речки, что в Мотицу впадает. Не глядите на меня, как на новые ворота. Это Добрия.

– Откуда знаешь?! – изумился Максим.

– Не знаю, «откуда знаю»! Знаю, и все.

– Умный в голове подсказывает, – глубокомысленно изрек Конг.

– Не, – юноша покачал головой. – Добрия – дикий мир, пониматель про него не знает.

– Твой не знает, а мой – знает, – возразила княжна. – Тебе мозгач давным-давно вставили, когда зеленые в Добрию не совались еще.

Логика в ее словах была. Максим задумался, поэтому следующий вопрос задала вирийка:

– Может, тогда подскажешь, где здесь людей найти? Жилье какое-нибудь?

Княжна скривилась болезненно.

– Какое жилье? Ты сама видела, где люди из Добрии нынче «живут».

Огница ошиблась.

Судя по всему, это было горное плато. Они шли неделю, и ничего не менялось: все та же каменистая поверхность, скалы, подступавшие то слева, то справа, редкая трава и чахлые кустики, пробивавшиеся между камнями. Местность походила на мир Двона, только мороза и снега не хватало. Вернее, это хорошо, что мороза и снега не было, – трое из их команды весьма радовались такому обстоятельству. А так как климат Добрии был прохладнее, чем в мире тритонов, то и Конг не страдалот жары. Разница в климате была очередной загадкой. Когда они проходили сквозь двери, то могли оказаться в любой части Сферы, от экватора до полюса. Шур объяснил, что Сфера на самом деле не сфера, а эллипс, значит, расстояние от ее поверхности до солнца разное, сектора возле полюсов получаются холодными, а вдоль экватора – жаркими… или наоборот, но это не существенно. Однако почему так заметно отличается климат в секторах, разделенных всего лишь стеной?

Объяснение у Максима было, но оно ему не нравилось. Добрия находится вовсе не по соседству с миром тритонов. Они не перелетели стену на дирижабле, они погибли над ней… или почти погибли. Затем криссы переправили их в Вирию, где после реанимации они должны были остаться жить. Именно такой приказ получил пилот тарелки, которую они когда-то захватывали. Как там он говорил? Следуй по Пути, не требуя объяснений, и в придачу к запланированным благам получишь дополнительные. Огнице вставят имплантат, позволяющий ей находиться рядом с тобой. Так и случилось. И пониматель для княжны, и две красивые девушки в жены, и жизнь на всем готовеньком в самом комфортном мире, какой можно представить. А приказ исходил от Интеллекта Сферы, между прочим.

Но что-то пошло не так. Их забрали из Вирии, отключив каким-то образом мозги, – возможно попросту усыпили, – и доставили в Добрию, имитировав крушение дирижабля. Вдобавок в пониматель Огницы записали географию ее мира, вернули карту и снабдили консервами на дорогу. Теперь они без труда найдут нужную дверь и смогут повторить путь, проделанный когда-то Шуром. Путь до корневого сектора. И сделано это наверняка по приказу Интеллекта Сферы – кто еще тут всем заправляет?

Ко всему прочему, Интеллект вернул Конга. Что это означает, Максим пока не понимал. Но наверняка и этот паззл должен занять свое место в складывающейся картинке. Странной, противоречивой картинке: Интеллект Сферы пытается вернуть его на «путь истинный» и он же помогает выполнить поручение эйвов. Больше всего это напоминало работу двух несогласованных программ в компьютере. Крутым хакером Максим себя не считал, но и его знаний хватило, чтобы представить последствия: крах системы. А что случится со Сферой, если ее искусственный интеллект попросту зависнет? Проверять это на своей шкуре юноше очень не хотелось.

Невеселые умозаключения, гнетущий однообразный пейзаж подъему настроения не способствовали. К тому же свежи были воспоминания о недавней трагедии, о гибели друзей. Миссия, говорите? Маме Могобо тоже о миссии рассказывали, и чем это для нее закончилось, где она сейчас? Стоит в подводном храме превращенная в статую? Нет, не суперменом Максим себя ощущал, не героем, призванным, чтобы спасти Сферу. Марионетка, вот он кто! Он уверен, что эйвы направляют его к поставленной цели. А если все не так? Как узнать правду?

Он заразил своим настроением спутников, оттого большую часть пути через каменное плато они прошли молча. Конг время от времени принимался расспрашивать Огницу об ее мире, но ответы получал нарочито скупые и быстро замолкал. Зира так и вообще ни о чем не спрашивала. Лишь когда они в седьмой раз устраивались для спания, поинтересовалась:

– Долго нам идти?

– Долго. Два раза по столько-же, сколько мы прошли, – Огница ответила раньше Максима. Спохватилась, посмотрела на юношу: – Мы же идем к той самой двери, что на карте?

– Да, – кивнул он.

– Зато теперь не заблудимся, – подытожила княжна. – И ни в какие истории встревать не станем. Просто будем идти от двери к двери.

– Хорошо, – согласилась Зира.

Позже, когда все уснули, она придвинулась к Максиму, зашептала:

– Макс, ты не спишь?

– Сплю.

– Я все думаю: мы ведь на самом деле побывали в Добрии? И могли там остаться, жить втроем. Почему бы и нет? Эта дикарка не такая злюка, как кажется. Она довольно миленькая. Глупо было ее к тебе ревновать. А ты бы хотел…

За спиной Максима заворочалась Огница, и Зира замолчала на полуслове, отодвинулась поспешно, отвернулась. О чем она собиралась спросить, юноша не узнал.

К середине следующего дневного перехода они вышли к краю плато. Поняли это не сразу, – плато окаймляла каменная гряда. Ручей юркнул в пробитую водой пещеру, слишком узкую, чтобы в нее рискнул протиснуться человек и тем более гвых. Поэтому друзьям пришлось карабкаться по каменным уступам наверх. Гряда была не так, чтобы высокая, но довольно крутая, и два часа восхождение заняло. Огница взобралась на гребень первой, села на камни, застыла, вглядываясь во что-то по ту сторону гряды.

– Что видно? – окликнул Максим.

Девушка ответила не сразу. Помедлив, оглянулась. Щеки ее были мокрые от слез.

– Там… моя земля. Моя родина.

Максим подтянулся последний раз, уселся рядом. От их ног вниз уходил крутой, местами отвесный склон. Чуть левее и метров на триста ниже из каменной стены вырывался ручей, каскадом водопадов падал вниз. До подножия плато было километра полтора, если не два, дух захватывало от мысли, что случится, если и сам сорвешься туда ненароком. Затем крутой склон сменялся пологим, постепенно переходящим в покрытую лугами равнину. За ней начинался лес, местами прорезанный залысинами пустошей и поблескивающими на солнце ниточками рек, и тянулся до того, что здесь заменяло горизонт – размытой полосы, где твердь соединялась с небом.

Огница протянула руку, показывая.

– Смотри, вон там справа, видишь? Это Главец… был. Помнишь, оттуда мы в Задверь ходили?

Еще бы Максим не помнил! Именно в Задвери он встретил Инженера, получил карту и начал долгий путь к пониманию истины… Если это истина.

С такого расстояния Главец был едва различим. Но и так понятно, что городу досталось сполна в прокатившейся по Добрии войне. Белокаменная крепость лежала в руинах, деревянные предместья подозрительно почернели, – не иначе, выгорели.

– Жаль, мы подзорную трубу потеряли, – вздохнул Максим.

– Жаль, – согласилась княжна. Повела рукой влево. – А вон там должен быть Древец. Его не разглядеть отсюда, далеко. Да и глядеть нечего.

Она всхлипнула. Максим обнял ее за плечи, принялся лихорадочно придумывать слова утешения. Но придумать не успел: до гребня добрались Зира с Конгом.

– Что тут у вас? Ух ты… – вирийка уселась по другую сторону от Огницы. – Это Добрия, да? Красиво. Прошлый раз я ее и рассмотреть не успела, саблезубый меня скушал. Вот интересно: я же наверняка не мгновенно умерла тогда? И в этот раз вы говорите, что я была жива какое-то время. А я ничего не помню о своих смертях. Почему?

– Ты хочешь помнить? – Огница постаралась сказать это резко, насмешливо. Но понятно было, что скрывается за таким тоном не злость, а попытка скрыть слезы.

Зира подумала, пожала плечами.

– Нет. Если уж в нашей команде моя роль – умирать, то пусть я хотя бы не помню свои смерти. Хватит, что вы помните. Неприятно, наверное?

Максим хотел возразить, что она глупости сочиняет, нет у нее никакой роли, и умереть каждый из них может. Запнулся от внезапно блеснувшей мысли: а если Зира права? В свою «миссию» и «подарки» от эйвов он уже мало верил. Но в то, что все случившееся с ним – случайность, стечение обстоятельств не верил вообще.

Зато Огница на вопрос подруги ответила:

– Неприятно. Ты уж постарайся не умирать больше. Мне будет тебя… жалко.

Зира покосилась на нее, улыбнулась. И тоже обняла.

Так они и сидели несколько минут, обнявшись, прижавшись друг к другу втроем. О чем думали девчонки, Максим не знал. Он же размышлял об их общем сне-яви в Вирии. И о том, что мечты о спокойной счастливой жизни втроем нужно забыть. Как и мечту вернуться на Землю. Не будет в его жизни ни первого, ни второго. А будет… черт его знает, что будет! Как в той сказке: пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю, что.

Нарушил молчание Конг, когда ему надоело сидеть в стороне и глазеть на притихших товарищей:

– Маакс, Гница, куда идти?

– А, – спохватилась Огница, опять протянула руку, указывая: – нужная дверь вон там, прямо перед нами. Только прямо мы не пойдем, там рек много, болота и чащобы. Надо до Главца добраться, а дальше по дороге… если от дороги что-то уцелело, не заросла. Макс, как думаешь, сколько здесь лет прошло, после того, как мы на тарелке улетели?

Вопрос был хорошим. Максим наморщил лоб, прикидывая. По словам Гоэльта, в Вирии семь лет минуло со дня их с Зирой бегства. В Добрии между его первым и вторым визитами прошло два года. Если из семи вычесть два… Но верно ли это будет? Кто сказал, что время в Вирии и Добрии течет с одинаковой скоростью?

– Думаю... – неуверенно заговорил он, но Зира перебила:

– Да подождите вы про дорогу! Для начала скажите, как нам вниз спуститься?

Вопрос адресовался в первую очередь Огнице. Княжна нахмурилась, пытаясь извлечь из понимателя необходимую информацию. Посмотрела направо вдоль обрыва, потом налево. Спутники поворачивали головы вслед за ней, поэтому заметили все одновременно.

– Что…

– …там…

– …такое?

Переглянулись.

– Мой умный в голове не знает, – объявил Конг.

– И я понятия не имею, – призналась Огница.

Зира пожала плечами, выражая с ними солидарность. В нескольких километрах от того места, где они сидели, искрилось на солнце нечто большое, с неровными очертаниями. Нет, это был не водопад. Скорее, пятно, растекшееся по скалистому склону плато. Максим в который раз пожалел, что изготовленная Умником подзорная труба пропала. Кто мешал сунуть ее в сумку, когда началась катавасия с дирижаблем? Хотя, тогда им было не до трубы. Совсем другая труба грозила.

– Не знаю, что это такое, – подытожила княжна, – но пригодное для спуска место как раз неподалеку. Так что пойдем посмотрим.

Гребень каменной гряды местами был плоским, местами распадался на отдельные зубцы. Он то отодвигался от края плато, то нависал над почти отвесными стенами. Идти приходилось осторожно и оттого медленно. Максим даже прикидывал, не проще ли спуститься обратно на плато, пройти по нему и подняться снова. Но он понятия не имел, в самом ли деле так получится быстрее. И главное – найдет ли в таком случае Огница спуск. В конце концов решение оказалось верным: гряда разделилась на две, одна окаймляла плато, вторая превратилась в уступы на его стене. Наверняка это и было спуском, о котором говорила княжна. Эдакий созданный природой серпантин. Или не природой?

Расплавленную борозду в скале первой заметила Зира.

– А это что такое?

Дотянуться до отметины в добрых три метра длиной никто из них не мог, постояли, поглазели и пошли дальше. Склон лишь издали казался похожим на стену. Ширина изрезавших его уступов измерялась десятками метров. Они беспорядочно громоздились один над другим, сливаясь, распадаясь, заканчиваясь тупиком или обрываясь пропастью. Нет, не серпантин – лабиринт. Петлять по нему, спотыкаясь о камни, чертыхаясь из-за того, что свернул не туда, удовольствие сомнительное. О сверкающем пятне, увиденном издалека, теперь никто не вспоминал. Пока оно само о себе не напомнило.

Огница шла во главе отряда, она же первой и увидела. Обогнула очередной выступ, застыла на миг, попятилась, едва не налетев на идущего следом Максим.

– Что? – насторожился он.

Объяснять не требовалось, скоро увидели все: дорогу перегораживало что-то, отливающее серебристым с злотыми искорками металлическим блеском. Словно огромная липкая капля стекала по склону, оставляя след из прилипшего к камню вещества. Потом и вовсе застыла, отвердела. Возможно, это в самом деле был расплавленный металл? Вернее, размягчившейся металл – какие-то очертания в этой штуке угадывались. Но понять, какую форму оно имело первоначально, Максим не мог.

Несколько секунд они топтались на месте, опасаясь приближаться к неожиданному препятствию. Затем Огница выступила вперед.

– Стой! – крикнул Максим. – Не подходи туда.

– Надо же проверить, что это такое…

– Тогда я проверю, – оборвала ее Зира. – Дважды умирать или трижды – какая разница?

Она обогнала добрийку, пошла к преграде. Максим понимал, что неправильно посылать девушку вперед, прятаться за ее спиной. Что ведет он себя как самый настоящий трус. Он должен защищать своих спутниц от опасностей, а не наоборот.

Он слишком долго думал. Зира подошла к капле, протянула руку…

– Не трогай! – закричал Максим.

Вирийка вздрогнула от окрика. Покосилась на него, помахала рукой. И коснулась поверхности. Провела по ней пальцами, похлопала. Повернулась к товарищам, сообщила:

– Не металл. Оно как будто упругое, но очень тугое. Не представляю, что это.

– Чем бы ни было, оно дорогу перекрыло, – буркнула Огница, тоже подходя к капле. Однако трогать ее она не спешила. – Другой я не знаю.

Максим посмотрел вниз, вверх. Обойти препятствие ниже тропы нечего было и мечтать – капля нависала над отвесной стеной. Зато выше…

– Смотрите, вроде, можно перебраться, – он указал на неровные выступы в склоне.

– Там все этой дрянью перемазано, – скривилась Огница.

– Ну и что? Это не опасно, Зира ведь проверила.

Княжна продолжала кривиться, утверждение ее явно не убедило. Максим и сам понимал, что стопроцентной гарантии безопасности эксперимент рубболистки не дал. Да, непонятное вещество не убивает мгновенно. Но мало ли чем от него можно заразиться? Или там медленнодействующий яд. Или радиация. Хотя, если радиация, то дозу они уже получили.

– Мой не бояться! – внезапно заявил Конг. – Мой первым идти!

– Нет уж! – остановила его Зира. – Пойдешь за мной.

Она покарабкалась вверх по склону, аккуратно, без спешки выбирая уступы, за какие можно ухватиться и куда поставить ногу. Максим невольно порадовался, что вирийка пошла первой. Осмотрительности и осторожности у нее куда больше, чем у бывшей стражницы. А смелости – больше чем у него самого, добавил, кривясь с досады.

Зира добралась до перемазанных блестящим веществом камней, стала передвигаться еще аккуратнее. Наконец преодолела препятствие. Перед тем, как спрыгнуть на уступ по другую сторону капли, оглянулась на Конга, спросила:

– Ты запомнил, как я шла? Тогда двигай сюда!

Следом за Конгом перебралась Огница, Максим шел замыкающим. Сверху капля не выглядела каплей. Какая-то округлая штука шлепнулась о скалу с такой силой, что потеряла форму и частично размазалась по ней. Хорошо знакомая Максиму штука.

Успевшая уйти шагов на тридцать вперед Зира вдруг охнула.

– Здесь люди, – сообщила. – Мертвые.

Огница бросилась к ней, Конг, замешкавшись на секунду, тоже. Но раньше, чем они подоспели, Зира поправилась:

– Нет, не люди! Это криссы. Много, в яме лежат. Их что… убили?

Огница подбежала к ней. Посмотрела на находку, затем оглянулась на каплю, подняла взгляд на Максима, застывшего в раскоряку над ней. Произнесла медленно:

– Я знаю, что это было.

И Максим знал. Не ожидал, что при крушении они не сгорают, не разваливаются на части, не плавятся, а вот так.

– Это летающий корабль зеленых, – продолжила Огница.

– Летающий корабль? – недоверчиво переспросила вирийка. – Как тот, который мы хотели захватить? Он что, упал?

– Его сбили из огнебоя. Видели, на скале след был от выстрела?

– Кто?

Словно ответом на вопрос Зиры прозвучал незнакомый голос сверху:

– Эй, а вы что за люди?

Все четверо дружно подняли головы. На уступе, расположенном выше того, по которому они шли, стояли двое. Оба в косматых плащах из звериных шкур, таких же косматых штанах, бородатые, длинногривые, нечесаные. Всего различия, что один черной масти, а у второго борода и грива заметно побиты сединой. У обоих за поясами – большие охотничьи ножи. У чернявого висел за спиной и лук, но снять его он не потрудился. Зато седобородый держал в руке станнер. Вполне уверенно держал, знает, что делать с этим инструментом.

– Мы – что надо люди, – вызывающе ответила Огница. – А кто вы такие?

– Не дерзи, девчонка, а то стрельну, не ровен час. Не смотри, что эта птичка мала, клюется больно.

– Стрельни, стрельни. Только сперва заряди глушило свое.

Тут и Максим увидел, что огонек заряда на станнере не светится. Перевел дух, спустился к товарищам. Незнакомцы в его сторону и не глянули. Седобородый хмыкнул, сунул оружие за пояс.

– Смотри-ка, грамотная. Так кто вы такие? Откуда взялись?

– Да что ж непонятного-то, Жакан? Из двери они явились, ясное дело, – чернявый сам ответил на вопрос напарника. – Вишь, одежка не нашего покроя. И волосатого с собой ведут, а в Добрии такого зверья с дедов-прадедов не водилось.

– Эк вас, молокососов грамотных, развелось, – отмахнулся тот, кого назвали Жаканом. – Понятное дело, не наши они, из другого мира явились. Только где мы, и где ближайшая дверь? Может, их зеленые подослали? Ишь, тарелкой разбитой интересуются.

Впрочем, злости в его голосе не было и строгость выглядела напускной. Максим ответил миролюбиво:

– Тарелкой мы не интересуемся, просто она дорогу перегородила.

– А за каким делом вы сюда полезли? Что в горах ищете?

Юноша хотел придумать какой-нибудь обтекаемый правдоподобный ответ, – рассказывать историю о дирижабле не хотелось, – но Огница была настроена решительно. Видно, снова ощутила себя княжной и офицером стражи.

– А по какому праву ты спрашиваешь? Или, может, вы стража дверей?

Бородачи переглянулись. Чернявый гыгыкнул, будто услышал забавную шутку. Ответил:

– Кому нынче эти двери нужны? Кто хочет теперь по Добрии шастает, хоть коротышки, – не жалко, лесов много. Мы стража Королевской Твердыни, во! – Пояснил приятелю: – К королю они идут, ясное дело. За чем иным сюда людям приходить?

– Ты, Пырей, думай, что говоришь! Если они из чужого мира, то откуда о нашем короле знают? – не унимался седой.

– Так и король родом из другого мира. Мож, это его земляки? Да ты сам у них спроси!

Огница не дожидалась, пока ее опять начнут расспрашивать, опередила стражей:

– Это король тарелку подбил?

– Он самый! – с готовностью подтвердил Пырей. – Спаситель наш и благодетель. Ежели б не он, зеленые весь народ перевели бы.

– Сильно они вам докучают?

– Так не суются больше. Как король тарелку их из огнебоя сшиб, так и нос больше сюда не кажут. Три года уж не видали их в Добрии.

– Три года? – усомнилась княжна. – И те, что в яме, три года лежат?

– Какие и поболе. Мы их всех тудыть скидывали, чтоб у детишек на глазах не валялись. Человечьи мертвяки давно б сгнили, а этим хоть бы хны. Одно слово – нежить! Так откуда вы нашего короля знаете?

Огница приосанилась, сообщила:

– Не только мы его, но и он нас хорошо знает. Ты угадал: эти двое – земляки короля, из Вирии родом. А я из Добрии, только давно меня на родине не было, по мирам путешествовала. Вот вернулась и веду к королю друзей его. Огница я, дочь князя Лестовица из Древца. Слыхали про такого?

– Князь Лестовиц… – чернявый почесал затылок. – Вроде был такой в давние времена, да сгинул со всей родней…

– Что ж ты брешешь?! – внезапно накинулся на него Жакан. – Еще грамотного из себя строишь! Лестовиц из Древца – это ж был брат королевы.

Теперь опешила Огница.

– Что? Зоряна – королева? Она здесь?

– Где ж ей быть! – поспешил подтвердить Пырей. – Жива и здравствует. Коли вы самого короля родичи и друзья, так мы вас не задерживаем, проходите.

Огница, а за ней и остальные, двинулись было дальше по уступу, но Жакан вдруг опомнился, крикнул:

– Стой! Ты куда их отправил, дурья башка? Они же тайную дорогу в Твердыню не знают. Не ровен час, сверзятся со скалы. Ты тут присматривай, а я их отведу к королю.

По едва приметным ступеням, выдолбленным в камне, он перебрался на уступ, по которому шла четверка друзей, пристроился в голове колонны рядом с Огницей. Поинтересовался у княжны:

– Вы, случаем, глушил с собой не принесли?

– Нет, – поспешил ответить Максим. Почему-то обидно было, что княжну принимают за главную в их отряде.

– Жаль, – искренне огорчился стражник. – Полезная вещь. В наших зарядов совсем не осталось.

– Зачем же таскаешь с собой разряженный? – удивилась Огница.

– Король посоветовал, чтоб дураков пугать. В лесах много народа бродит. Что такое глушило, всяк знает, – после войны-то, – да мало кто сообразит, что прежде, чем пугаться, на огонек зеленый глянуть надо.

Максим догадался, о каком-таком короле речь, но не понимал, зачем Огница ведет отряд к нему. Они ведь собирались добраться до Главца, а оттуда прямая дорога к первой двери с карты Инженера. Почему она ни с того, ни с сего план поменяла, не посоветовавшись? На душе от этого было неприятно.

Зира ни о чем не догадывалась. Спросила в полголоса:

– Что за король? Откуда он нас знает?

Вопрос адресовался Максиму, но Огница его тоже услышала. Оглянулась, сообщила снисходительно:

– Король Рен-Рендук. Вспомнила, знаешь такого?

– Магистр? Так он здесь?

Максиму показалось, что в голосе вирийки прозвучало не только удивление, но и радость. От этого сделалось еще неприятнее.

Глава 3, в которой Максим играет роль королевского гостя

Королевская Твердыня оказалась пещерным городом, частично естественного происхождения, частично выдолбленным в толще плато. До города вранов, некогда мельком виденного Максимом, ему было далеко. Но это и был не столько город, сколько крепость, скрытая от посторонних глаз. Друзья поняли, что проводник доставил их к «городским воротам», лишь когда из-за выступа скалы над головой окликнули:

– Кого привел, Жакан?

– Родичи и друзья короля, из другого мира пришли. Покажи им, куда идти, а я на варту.

Из укрытия спустился еще один страж, такой же бородатый и нечесаный, повел по пещерам, лестницам, переходам. Сколько народа живет в Твердыне, определить было невозможно, – бледные осунувшиеся лица выглядывали из ответвлений и закутков, фигуры в шкурах или лоскутных одеяниях, – остатках былой задверной роскоши, – попадались навстречу, жались к стенам, почтительно уступая дорогу. С водоснабжением в Твердыне было неважно, с канализацией вовсе плохо, – чад жировых светильников не мог забить тяжелый запах. Зира начала кривить нос первой, потом и Огница насупила брови. Даже Конг удивленно нюхал застоявшиеся ароматы. Впрочем, страж провел их глубже и выше помещений общего пользования, в королевские чертоги. Как ни странно, в глубине пещерного города воздух оказался чище. Максим удивился такому обстоятельству. Еще сильнее удивился, когда увидел впереди свет. Пусть неяркий, рассеянный, но несомненно, солнечный. Единственное объяснение: вентиляционные и световые колодцы, выходящие к поверхности плато.

– Туда теперь идите, – махнул рукой в сторону света провожатый.

Путники вышли в довольно обширный зал. Это была самая настоящая пещера, стены которой местами подровняли, местами задрапировали рваными, обожженными по краям гобеленами, наверняка доставленными сюда из разрушенных княжеских дворцов. Куда идти, друзья не знали, потому переминались с ноги на ногу, разглядывая картинки на гобеленах, когда один из них резко отдернулся в сторону, и в зал вбежала девочка-подросток. Тоненькая, нескладная, голенастая, с узкими плечиками, одетая в латанные штаны и рубаху-безрукавку. Черты лица Максим не разглядел в тусклом освещение, но, когда девчонка выскочила на середину, волосы ее в столбе света блеснули золотом.

– Огница? – окликнула она. Сделала несмелый шаг к княжне.

Та удивленно уставилась на девчонку. Вдруг брови ее приподнялись, рот приоткрылся, губы сложились в букву «О».

– Лучик? – спросила недоверчивы.

Шагнула навстречу, развела руки в стороны. Девчонка бросилась к ней, повисла на шее. Огница обняла ее крепко, оторвала от пола, приподняла. Но сразу же поставила обратно.

– Да ты большая какая выросла, прямо невеста!

– Мне пятнадцать годов уже сравнялось, – гордо подтвердила девочка.

– Пятнадцать? – Огница снова округлила глаза. – Тебе же восьми не было, когда мы последний раз виделись!

– Так то когда было! Еще до войны. А уж сколько лет минуло, как мы зеленых побили.

Девочка стрельнула глазками в сторону остальных гостей. Огница спохватилась, принялась знакомить:

– Это мои друзья: Макс, Зира. Я с ними по мирам путешествую. А вон тот большой – Конг.

Девочка посмотрела на гвыха с интересом, но без опаски. Спросила с сомнением:

– Он что, тоже человек?

– Да… почти. Он не понимает наш язык.

– Мой понимать! – обиделся здоровяк, и Огнице пришлось поправить себя:

– Вернее, понимает, но сказать не может. И он очень сильный. – Она повернулась к спутникам: – Это Лучик, моя двоюродная сестрица. Ее мама, Зоряна, младшая сестра моего отца, а отец – князь Славмир, правитель Большого Ковшня.

– Батюшки нет давно, – грустно сообщила девочка. – Как зеленые на Добрию напали, он дружину собрал и сражаться пошел. Неизвестно, что с ними случилось, никто с той битвы не вернулся. Мама поняла, что город нам не удержать, увела всех в лес. Только от тарелок и в лесу не сильно-то спрячешься, поэтому она повела людей в горы, к пещерам. Дошли до Главца, а дальше редколесье и пустыри. Верно, не добрались бы мы до гор, если бы не король Рен-Рендук. Он с дружинниками крепость в Главце до последнего удерживал. Но когда мама ему о пещерах рассказала, сразу согласился, что она правильно придумала там укрыться. Пошел вместе с нами, тарелки зеленых огнебоем распугал. Так мы здесь и оказались. Пещеры превратили в Твердыню, начали уцелевших людей со всей Добрии созывать. Мама с Рен-Рендуком повенчались, чтобы старую княжескую власть с новой королевской соединить и вместе править. Иначе зеленых не одолеть было.

Девочка произнесла это так серьезно и бесхитростно, что Максим спросил ехидно:

– Если твоя мама королева, то ты, значит, принцесса?

Против ожидания, Лучик не смутилась. Посмотрела на юношу, улыбнулась, кивнула:

– Да, я принцесса.

А Максим вдруг сообразил, что она симпатичная. Не разглядел в сумраке, а теперь увидел: правильные черты лица, ямочки на щеках, тонкий прямой нос, голубые глаза, волосы как золотая пшеница. Первостатейной красавицей станет, когда повзрослеет. Действительно, принцесса.

– Зеленые узнали про Твердыню, – продолжала рассказывать девочка. – Несколько раз на нас нападали: и снизу из долины, и сверху с плато. Радужниками по нам стреляли, огнебоями. Но ничего не вышло. Когда обстрел начинался, мой король людей глубже в пещеры уводил, а когда зеленые следом совались, их в ловушки заманивали и глушили до смерти. Здесь же половина плато пещерами изрыта. Мы ненужные ходы камнями заваливаем, потом открываем, заваливаем другие, – чтобы зеленые не понимали, где проход, а где ловушка. А во время последнего наступления мой король выбрался с огнебоем на плато, и бабахнул по тарелке сверху. Она мягкая как сопли сделалась, к камням прилипла, – у них же только брюхо непробиваемое, оказывается. После этого зеленые больше не нападали. Говорят, иногда летают над Добрией, но далеко от нашей Твердыни. Боятся!

Будь это рассказ о ком-то другом, Максим искренне порадовался бы победе людей над квазиразумными. Однако победителем оказался расчетливый и жестокий Рен-Рендук. Тот самый Рен-Рендук, что пытал Тальду, хладнокровно отправлял на смерть своих подчиненных, высокомерно поучал, как надо устраиваться в жизни, а затем беззастенчиво присвоил себе спасение людей из Задвери. За такого победителя радоваться не хотелось. Вдобавок, он оказался отчимом этой хорошей светлой девочки и, судя по тому, как она произносит «мой король», пользовался у нее уважением. Не у нее одной, кстати. Огница и Зира рассказ слушали, затаив дыхание, глаза подруг блестели от восторга.

– Рен-Рендук настоящий герой, – не удержавшись, произнес он, едва принцесса замолчала. Не хотел, чтобы в словах звучала издевка, но так получилось. И тут же сзади подтвердили:

– Да, мой юный друг: Рен-Рендук – настоящий герой.

Максим быстро обернулся. Никто из их четверки не заметил, когда и откуда в зал вошли король с королевой. Они стояли рядом, под руку, улыбались. Королева – доброжелательно, король Рен-Рендук – насмешливо. Они представляли собой пару забавную и величественную одновременно. Королева была почти на голову выше супруга. Гордая осанка, подбородок приподнят, тонкие губы, нос с горбинкой, брови вразлет, охряно-рыжие волосы уложены причудливой короной. В фамильных чертах угадывалось несомненное сходство с Огницей. Это была сильно повзрослевшая «огница», не столько воин, сколько правительница. Рен-Рендук проигрывал рядом с ней и ростом, и статью. Но отблеск добрийской родовой знати упал и на него. Во-первых, животик заметно подтянулся, выглядел солидной полнотой. Во-вторых, он избавился от дурацких усиков-стрелочек, отпустил аккуратную бородку «а-ля Чехов», отрастил волосы до плеч. Длинные волосы и борода делали его лицо не таким круглым, а поблескивающие в них серебряные нити придавали каплю величественности.

Зато в одежде пары ничего величественного не было: у короля – бежевые штаны свободного покроя с множеством карманов и куртка им под стать, у королевы – темно-зеленый брючный костюм. Одежда была далеко не новой, со следами штопки, пусть и аккуратной. Она никак не вязалась с королевским статусом владельцев. С другой стороны, в условиях пещерной крепости была весьма практична.

– Зоряна? – Огница первая справилась с замешательством.

– Мы не признаем пафоса, – поспешил расставить точки над «і» Рен-Рендук. – Подданные обращаются к правителям по-простому: «мой король», «моя королева».

Ни тетка, ни племянница его не слушали. Улыбка королевы стала шире, она развела руки, и княжна бросилась к ней, обняла точ-в-точ как несколько минут назад Лучик обнимала ее саму. Единственное отличие – королева не пыталась приподнять девушку. Хотя, не исключено, и смогла бы: она была на добрую ладонь выше племянницы и в плечах покрепче. Максим сообразил, что Огнице лишь семнадцать, она вполне может еще подрасти и будет возвышаться над ним так же, как королева Зоряна над Рен-Рендуком. Это было чуть-чуть обидно. Парень должен смотреть на девушку сверху вниз, а не наоборот, верно?

Родственницы наконец закончили обниматься, королева отстранила племянницу, осмотрела. Покачала головой:

– Чудо! Ты не изменилась за семь лет. Как такое возможно?

– Когда путешествуешь между мирами, время течет иначе, – подсказал Максим. И прикусил язык – с королевой разговаривает, как-никак!

Женщина повернула к нему голову, оглядела с явным интересом. Рен-Рендук опять встрял:

– Дорогая, позволь представить Маакса и Зиру, моих земляков. Я тебе рассказывал, как давным-давно мы бежали из Вирии от зеленых тварей. Не надеялся их снова увидеть. Очень, очень рад! Особенно рад, что моя бывшая супруга жива, здорова и выглядит как всегда великолепно. Добрийские традиции не позволяют многоженства, поэтому восстановить наш союз невозможно, но…

– Зира замужем, – перебила короля Огница, нимало не беспокоясь об этикете. – За Максом.

Максим удивленно покосился на нее, но оспаривать не стал. Вирийка тоже промолчала. Рен-Рендук приподнял бровь. На лице его промелькнула досада, испортив снисходительную усмешку.

– Вот как? Поздравляю! Интересная пара.

– Красивая пара. Уверена, вы счастливы вместе. – Королева, напротив, была вполне довольна таким обстоятельством. Наверняка не доверяла чудесно воскресшим «бывшим супругам», тем более, не утратившим молодость. По прикидкам Максима, самой ей было изрядно за сорок. Или под сорок, но годы войны и лишений кого хочешь преждевременно состарят.

Рен-Рендук перевел взгляд на Конга, скромно стоящего в стороне. Предположил:

– А этого волосатого дикаря они наверняка подцепили где-то в странствиях. Используют его в качестве телохранителя. Что разумно: сила и свирепость гвыхов хорошо известны.

Королева кивнула.

– Друзья моего короля и племянницы – мои друзья. Рада приветствовать вас в Добрии и прошу быть нашими гостями. К сожалению, мы стеснены в обстоятельствах, не можем предложить вам апартаменты, приличествующие королевским гостям. Но две опочивальни найдутся…

– Огница будет жить в моей комнате! – перебила мать Лучик. – У меня просторно.

Зоряна с сомнением взглянула на нее, на племянницу. Огница тут же кивнула, соглашаясь. Максим удивился, но решил, что так будет правильно. Он привык делить жилище со спутницами, это его ничуть не напрягало, наоборот. Но «добрийские традиции не позволяют многоженства». Даже фиктивного.

В королевских чертогах комнату выделили только для Максима с Зирой. Конга отправили в нижние пещеры, где обитали челядь и стража. Ни одного толмача и тиуна после войны с криссами не уцелело – пониматели в их головах были для квазиразумных все равно, что маячки для наводки артиллерии. Но найти общий язык с местными жителями гвыху это не помешало. Сначала с детьми – они первыми сообразили, что волосатый великан лишь с виду свирепый. А когда это поняли и взрослые, вольготная жизнь Конга в роли телохранителя королевских гостей и любимца детворы закончилась. В Твердыне непрерывно обустраивали новые пещеры, разведывали и пробивали секретные тоннели и колодцы, так что грубая физическая сила была востребована и почетна. Сила, втрое превосходящая человеческую – и подавно. Повидаться с другом-Мааксом у Конга получалось раз в три-четыре дня.

Огница хоть и жила по соседству, с друзьями виделась не на много чаще. Ей тоже нашлось чем заняться в новой столице Добрии. Дни она проводила в обществе вновь обретенных родственниц, придворных дам и офицеров королевской стражи, участвовала, как наследная княжна Древецкая, в заседаниях малого и большого советов. Она была своей в этом мире, ей хватило нескольких дней, чтобы восстановить статус. А Максим с Зирой были чужаками, гостями, пусть и почетными. Отчуждение неизбежно должно было возникнуть между ними. Все, что они пережили вместе за время странствий по секторам Сферы, отодвинулось на второй план. Огница вдруг стала казаться Максиму такой же недоступной, как в те дни, когда он впервые попал в Добрию. Теперь у него и язык не повернулся бы назвать ее женой даже в шутку. Местные традиции были здесь совсем ни при чем.

Отдаление Огницы, казалось, должно сблизить их с Зирой – единственных людей-чужаков в этом мире. Но уже во время первой экскурсию по Твердыне, которую им устроили по велению короля Рен-Рендука, друзья попали в оружейную мастерскую. Посмотрев несколько минут, как идет заточка ножей, Зира сделала замечание подмастерью. За мальчишку вступился мастер-оружейник. Слово за слово, – начался спор о качестве металла, способах ковки и закалки. Максим удивился было – не так долго вирийка проработала в кузнице Свободного Города, чтобы спорить. Но потом рассудил, что лучшие свои вещи добрийцы получали из Задвери, ножи в том числе. Местные ремесла оставались примитивными, на высокое качество кустарные изделия не претендовали, пользовалось ими исключительно простонародье. Пожалуй, Зире повезло обучаться у специалистов куда более классных, чем мастера Твердыни. Закончилось тем, что девушка отправилась в кузню, показать, что умеет делать, да так там и застряла на весь день. Вернулась в чертоги после ужина, испачканная сажей, пропахшая дымом, уставшая, но довольная. «Научу я их сталь ковать!» – пообещала, укладываясь спать. И на следующий день снова отправилась в мастерские. Она перестала быть праздной чужачкой, сделалась полноправным членом общины, значимым и востребованным.

Максим подходящее занятие в пещерном городе не нашел. Что он умел? Управлять дирижаблем? Добрия не доросла до воздухоплавания и вряд ли дорастет, разве что явится и сюда какой-нибудь «умник». Стрелять? Несколько десятков разряженных станнеров бесполезным хламом лежали в арсенале, об электричестве и зарядных устройствах в Добрии слыхом не слыхивали, поэтому охотники перешли на старые добрые луки. Научиться метко стрелять из лука – куда сложнее, чем пользоваться оружием криссов. Максим понимал, что предлагать свои услуги в качестве охотника смешно. Иные полезные занятия в голову не приходили. Да и какой смысл? Они ведь не собираются становиться жителями Твердыни. С каждым днем ему все больше хотелось распрощаться с гостеприимной королевой Зоряной и ее подданными и отправиться в путь – к двери и дальше, к корневому сектору, к разгадке тайн Сферы. Однако дни складывались в большие дни, но ни Зира, ни тем более Огница не торопились в дорогу. В конце концов Максим сам решил собрать подруг на «малый совет» и спросить об их планах. Он побаивался, что девушки могут и не захотеть продолжать путешествие. Но он-то уйдет в любом случае! Искать вирийку не требовалось, зато чересчур занятой Огнице пришлось передавать приглашение через служанку. Максим не ожидал, что та явится не одна.

– Можно к вам, не помешаем? – раздался из-за двери голос княжны.

– Что за вопрос, заходи, конечно! – ответила Зира, успевшая переодеться в ночную рубаху и забравшаяся под одеяло на своей половине кровати.

Дверь проскрипела, отворяясь, и визитерши вошли в опочивальню. Вместе с княжной пришла молодая девушка, – среднего роста, светлые волосы собраны в косы. Их цвет поразительно гармонировал с ярко-зеленым платьем. Прежде Максим не видел в Твердыне таких ярких одежд. Платье показалось знакомым. В отличии от девушки.

– Доброго здоровья! – поприветствовала хозяев юная гостья, выходя на середину комнаты под свет жирового светильника. Повернулась влево-вправо, спросила: – Скажите, как оно на мне сидит? Не велико, правда же?

Платье сидело на ней как влитое, но Максима поразило не это, – по платью он едва взглядом скользнул. Свет лампы позволил увидеть красоту девушки: голубые глаза, маленький рот, ямочки на щеках. И волосы не просто светлые, а золотисто-пшеничные. Казалось, они светятся. Вся она светится.

На добрую минуту в комнате повисло молчание. Потом Зира признала:

– Ты в нем великолепна, Лучик. Настоящая красавица.

Максима как обухом по голове ударили. Это же Лучик! И одета она в платье Коолайнель. Как он мог ее сразу не узнать?

– Макс, а ты? – Лучик повернулась к нему. – Тебя я нравлюсь в этом платье? Смотри!

Она раскинула руки и резко крутнулась на пятке. От движения этого подол взлетел, обнажая стройные ножки. Тут же опал, целомудренно прикрывая то, что следует прикрывать. Лучик была заметно меньше ростом, чем Огница и Зира, на ней платье не выглядело излишне коротким. В самый раз: край подола на пол-ладони выше колен. Платье изменило девочку. Непостижимым образом оно подстроилось под ее фигуру так же, как подстраивалось под широкие плечи, накачанный пресс и высокую грудь Зиры, под тонкую талию и узкие бедра Огницы. Но не только подстраивалось. Оно словно сделало девушку взрослее, добавило женственности. Грудь налилась, бедра стали чуть шире, ягодицы выпуклее. При первой встрече Максим подумал, что со временем Лучик превратится в красавицу. Она уже превращалась! Платье Коолайнель позволяло увидеть скрытое. Несомненно, через несколько лет Лучик станет такой же высокой, как двоюродная сестра и мама. Но пока она была на полголовы ниже Максима, и рядом с ней он не чувствовал себя мальчишкой, «младшим братом». Наоборот, с ней он ощущал себя старшим, более умным, опытным. Как на Земле, в школе, когда общаешься с девчонкой на класс или два младше. Он всегда хотел именно такую подружку. Обычную девчонку, на которую можно смотреть свысока, а не силачку-спортсменку или офицера стражи. Пусть и самых красивых.

В голове Максима промелькнуло дурацкое воспоминание: для какой цели Коолайнель сшили это платье. И совсем уж неуместное: нижнее белье в Добрии не носят. Чувствуя, как неудержимо наливаются краской щеки и уши, он забормотал сбивчиво:

– Да, да, очень нравишься. Ты красивая.

Лучик обернулось к сестре, воскликнула торжествующе:

– Вот! А ты не верила, что платье мне впору! Так что, теперь оно мое?

Однако и Огница, и Зира смотрели не на нее, на юношу. В глазах вирийки было удивление, в глазах добрийки… злость? Максим опешил, увидев этот взгляд. За что?!

Княжна отрицательно качнула головой. Бросила коротко:

– Нет! Мала еще.

Слова прозвучали будто пощечина, Лучик отшатнулась от сестры. Губы ее плаксиво задрожали.

– Почему мала? Ни капельки не мала! Оно впору мне, впору, сама видишь! Ты же обещала подарить, если впору будет. Ну пожалуйста!

– Я сказала – нет. Рано тебе это платье носить, – Огница была неумолима.

– Ах так… Можешь забирать! – руки девочки ухватились за подол, словно она хотела немедленно сдернуть платье с себя, нимало не стесняясь сидящего в трех шагах от нее юноши.

Но Лучик была настоящей принцессой, обуздывать эмоции ее учили с детства. Разжала пальцы, сказала почти спокойным голосом:

– Я сейчас же пойду и переоденусь. Мои наряды ничуть не хуже твоих, сестрица. Макс, Зира, приятных снов.

Вздернула подбородок, вышла. Огница хотело было идти за ней, но Максим окликнул:

– Подожди! Нам надо поговорить.

Княжна хмуро глянула на него.

– О чем?

– Я не понимаю, почему мы до сих пор здесь. Что мы делаем в этих норах?

– Не понимаешь? Хорошо, объясню. Я исполняю свои обязанности наследницы княжеского рода, Зира тоже старается помогать защитникам Твердыни по мере возможности. Вот ты, насколько я знаю, ничего не делаешь. Разве что на молоденьких девочек заглядываешься.

– Что?

Максим ошалело уставился на нее. И понял – вовсе не злость была во взгляде Огницы, а ревность! Княжна ревновала его к своей младшей сестре, подозревала во всяких непристойностях. Но это же глупо, у него и в мыслях подобного не было… А что, собственно, у него было в мыслях, когда разглядывал точеную фигурку Лучика? Уши снова начали краснеть от стыда под осуждающими взглядами подруг. Максим вспылил:

– Во-первых, ни на кого я не заглядываюсь! Во-вторых – да, я не собирался и не собираюсь жить в Добрии. У меня другие планы. Мне казалось, и у вас тоже. Но если вы передумали… что ж, оставайтесь. Заседайте в советах, делайте ножички, а мы с Конгом идем дальше. Так как?

Он вопросительно посмотрел на девчонок. Зира потупилась под его взглядом. Пожала плечами, пробормотала:

– Конечно я пойду с тобой. Когда скажешь.

Огница взгляд Максима выдержала. Вздернула подбородок.

– И какие же у тебя «планы», позволь спросить?

– Идти в корневой сектор, разумеется! Карта у нас есть.

– Как в прошлый раз? А ты помнишь, чем тогда закончилось? И это мы еще далеко забрались, спасибо шерстяному.

– Шур дошел до конца!

– Дошел. Только его с нами нет. А твой Конг шерстяному не ровня, несмотря на рост и силищу. Даже в паре с вирийкой – не ровня. – Княжна покосилась на Зиру, усмехнулась: – Не обижайся подруга, но это так.

Максим насупился. Доля правды в словах Огницы была. Большая доля, процентов эдак девяносто девять.

– Предлагаешь не рыпаться, наплевать на эйвов, на миссию, на Сферу? – спросил он. – Остаться в Добрии навсегда, прислуживать Рен-Рендуку?

Девушка помедлила. Ответила:

– Я подумаю.

Думала она недолго. Три дня спустя Максима, отправившегося в очередные странствия по лабиринтам Твердыни, перехватил стражник по прозвищу Хребтолом – мрачного вида заросший бородой по самые глаза детина.

– Эгей, малый! – окликнул. – Повертайся. На королевский совет тебя кличут.

Прозвище «малый» Максиму не нравилось, хотя, надо признать, он в самом деле был на голову ниже Хребтолома. Да и не важно, как стражник его назвал. На королевский совет его пригласили впервые.

– Когда? – уточнил юноша.

– Немедля.

– А что случилось?

Но Хребтолом был не из тех, кто скажет больше, чем велено, даже если ему кое-что известно. Он молча посторонился, мотнул головой, предлагая Максиму идти вперед. Ощущать за спиной присутствие мордоворота, получившего прозвище явно неспроста, – то еще удовольствие. Особенно, когда идешь по пустынным темным галереям, прорубленным в толще горы. Но делать нечего.

Совет оказался очень малым, – за столом в зале совещаний сидели трое: король, королева и Огница.

– Присаживайся, Маакс, – Рен-Рендук кивнул на свободный стул, едва они обменялись приветствиями. – Обсудим наши планы.

Максим настороженно покосился на Огницу, но приглашением воспользовался. Невольно положил ладонь на сумку, нащупывая спрятанную там карту. Рен-Рендук движение юноши заметил, губы его расплылись в ухмылке.

– Да, да, покажи ее нам с королевой. Карту миров, по которым ты собираешься путешествовать.

У Максима ноги сделались ватными. Худшие опасения подтверждались – предательство! Огница выдала их тайну, разболтала Рен-Рендуку о карте, о миссии, об эйвах. Он ощутил себя мышью, угодившей в капкан. За дверью караулят Хребтолом и другие стражники. Достаточно одного королевского хлопка, и прибегут, отберут карту силой. Сопротивляться бесполезно, спорить, устраивать истерику – только лицо терять.

Он поджал губы, вынул карту, бросил на стол. Единственное, что позволил себе: одарил Огницу испепеляющим взглядом. Та взгляд выдержала с невозмутимым равнодушием, – княжна!

Рен-Рендук жадно схватил свиток, развернул, уставился в изображение. Принялся водить толстеньким как сарделька пальцем по извилистым ниточкам рек, названиям городов. Добрался до крохотной спиральки. С перелистыванием страниц у него вышла заминка, но Огница подсказала. Тут и королева Зоряна не смогла сдержать любопытство, придвинулась к мужу, склонилась над картой.

Минут десять в зале царила тишина, нарушаемая лишь сопением Рен-Рендука. А когда он дошел до последней страницы и поднял голову, в глазах его светился почти безумный азарт.

– Так вот они какие… – пробормотал, облизнув пересохшие губы. – Ты правильно рассудил, Маакс. Необходимо попасть в мир, где сосредоточенно управление всей этой… этой…

Он не мог подобрать подходящее название, и Огница подсказала:

– Сферой.

Но Рен-Рендук подсказки словно не услышал, продолжил, еле сдерживая возбуждение:

– Давно пора положить конец беспределу криссов! Мирами должны править по-настоящему разумные существа, а не какие-то выращенные в пробирках гомункулусы. Однако затея проделать путь через такое количество неизвестных и опасных миров вчетвером – авантюра. Вы сгинете без следа, без пользы для себя и других. Нет, для такой грандиозной задачи необходим тщательно подготовленный поход. Понадобятся закаленные в войне с криссами бойцы и проявившие себя дальновидностью и предусмотрительностью командиры.

Он выпрямился в кресле, приосанился, объявил:

– Рен-Рендук поможет выполнить вашу благородную задачу, дети мои. Я лично возглавлю поход! Маакс, почему ты хмуришься? Ты недоволен? Ты злишься на нашу племянницу за то, что она обратилась за помощью? Разве люди не должны помогать друг другу? Особенно в мирах, заселенных нелюдью и управляемых гомункулусами.

Максим не знал, что ответить. Рассуждая логично, предложенная помощь была весьма кстати. У хорошо вооруженного отряда куда больше шансов добраться до цели быстро и без ненужных приключений, так что мотивы Огницы, вновь почувствовавшей себя правительницей, понятны. Но ведь это Рен-Рендук! Тот самый Рен-Рендук, что добивается желаемого любыми средствами, человек без стыда и совести. Вдобавок, он не только выделит своих людей в экспедицию, он сам ее возглавит! Чего он хочет в этот раз? Помочь выполнить завет эйвов?

Максим внезапно сообразил, что об эйвах не было сказано ни слова. О карте, корневом секторе, Сфере, криссах – да, об эйвах и миссии – нет. Выходит, Огница не все выболтала Рен-Рендуку, она пытается использовать его? На счастье, отвечать Максиму не понадобилось, в разговор вклинилась королева Зоряна:

– Мой король, вы хотите покинуть Добрию? Кто же будет править королевством? Кто защитит Твердыню от зеленых?

– О, вы прекрасно справитесь с правлением, моя королева, – Рен-Рендук умильно закатил глаза. – Что касается гомункулусов, то они давно не досаждают нам. Надеюсь, так будет и впредь. Если же нет… Если вы не сможете отстоять Твердыню, не беда. Вы ведь помните, что рассказывала наша племянница: криссы не убивают похищенных людей, а держат спящими в своих хранилищах. Когда мы доберемся до цели и заставим их подчиняться, Рен-Рендук разбудит и освободит мою королеву и всех наших подданных.

На взгляд Максима, утешение было так себе. Королева Зоряна мнение это разделяла, оттого улыбнулась мужу довольно кисло. Но перечить не посмела. Убедившись, что возражений нет, Рен-Рендук подвел итог заседанию совета:

– С сегодняшнего дня начинаем подготовку к походу. Я займусь подбором участников. Княжна, твоя задача – вооружение и экипировка. Маакс, тебе полезно выучить карту наизусть, – нельзя ставить успех предприятия в зависимость от утраты одной-единственной вещи.

– Максу нет нужды утруждать голову, – перебила его Огница, снисходительно кривя губы. – Я помню карту наизусть…

Она поспешно прикусила язык, сообразив, что едва не проболталась из-за собственного чванства. Но собеседники вопросительно смотрели на нее, ожидая продолжения. Пришлось объясниться:

– Это мозгач, который зеленые мне поставили. Он, наверное, какой-то особенный. Я только взглянула на карту и сразу запомнила.

Рен-Рендук помедлил, кивнул.

– Хорошо.

Максим не знал, поверил ли он. Хотя изрядная доля правды в объяснении девушки присутствовала. Пониматель в ее голове действительно особенный – не иначе, «взломанный» эйвами. Но об этом, а также о пребывании друзей в Вирии, о создателях Сферы и разговорах с ними, королю знать не надо.

Готовился к походу Рен-Рендук основательно. Отбирал лучших бойцов, да чтоб при этом и мастеровитые были. Оружие, снаряжение – тоже самое лучшее, надежное, проверенное и перепроверенное. Одежду под любой из возможных миров, от жаркого до ледяного. Съестные припасы – чтобы не тяжелое в вещмешке и сытное в желудке. Полтора больших дня ушло на подготовку. Максим не мог бы поклясться, что вызубрил карту за это время, но в общих чертах дорогу через двадцать два мира помнил. В конце концов, он не собирается терять ее, пусть Рен-Рендук и не надеется!

Визит Лучика стал для Максима неожиданностью. Будь он один в опочивальне, нашел бы повод уклониться от разговора, – хватит, что его заподозрили в интересе к малолеткам! На счастье, принцессе достало благоразумия дождаться, когда Зира вернется из оружейной мастерской. Обиняков она не признавала, сразу перешла к сути:

– Макс, уговори короля взять меня в поход!

Максим рот открыл от неожиданности. Хорошо, Зира пришла на помощь:

– Что за глупости? В военном походе детям не место. Это не прогулка, в каждом мире нас будут ждать опасности. Мы даже не знаем, какие!

– Конечно, в походе будет опасно, – с готовностью согласилась девочка. – Но и выжить надежда есть. А оставаться тут – наверняка попасть в лапы к зеленым. Они прилетят, когда вы уйдете из Добрии, и заберут всех.

– Это еще неизвестно, – запротестовал Максим. – Столько лет не прилетали, с чего теперь вдруг передумают? Наверняка им Добрия неинтересна больше.

– Не прилетали, потому что боялись! – разом перечеркнула его возражения Лучик. – Рен-Рендук уйдет, значит, бояться им больше нечего.

– Он может огнебой здесь оставить. В Твердыне достаточно воинов…

– Он не оставит! А если бы и оставил? Я разве сказала, что зеленые огнебоя боятся? Они Рен-Рендука боятся! Или ты думаешь, они из Добрии убрались из-за того, что им свой летающий корабль жалко стало? Да у них сотни таких! Просто ты не видел короля, когда он в битву идет. Он совсем другим делается. Он… он страшный!

Она невольно поежилась. И Максим вспомнил: Задверь, Рен-Рендука, безумно хохочущего, орущего приказы, мчащегося к заветной спирали, на бегу уничтожающего огневые точки криссов – хоть это казалось немыслимым. И толпу уцелевших добрийцев, бегущих следом, безоговорочно признавших никому неизвестного тиуна вожаком. Потом вспомнил более раннее: Отстойник, маленький пузатый консул стоит перед громадными свирепыми гвыхами, готовый защищать свое племя. В словах девочки было больше правды, чем она сама понимала. И чем пока понимал Максим.

– Если криссы и прилетят, – неохотно согласился он, – людей они не убивать не станут.

– Лучше бы убивали! Что они со мной сделают, пока я без чувств валяться буду? Лапать, раздевать, в свои тряпки наряжать? Не хочу! Даже знать не хочу!

В голове Максима невольно всплыла картинка, как он карабкался по подвешенным в силовом поле телам. Представил, что Лучик лежит в основании такой «лестницы», и кто-то чужой опирается ногой на ее живот, хватает за грудь… Передернул плечами от омерзения. Он тоже не хотел такого.

– Мама твоя что говорит? – опередила его с вопросом Зира.

– Матушка желает, чтобы я с вами ушла. Но король и слушать ее не хочет. Мол, в экспедиции от меня пользы никакой, я только обуза.

– Если Рен-Рендук королеве отказал, то и со мной говорить не станет, – Максим развел руками.

– Еще как станет! Вы с Огницей – самые важные люди в экспедиции, без вас король не обойдется. Что потребуете, то он и сделает, лишь бы вас задобрить.

– Вот как? Что ж ты Огницу не попросила словечко за себя замолвить?

Девочка вздохнула. Призналась:

– Просила. Она не хочет, почему-то.

Максим и Зира снова переглянулись. Оба прекрасно поняли мотивы подруги. В опочивальне повисло молчание. Лучик ждала вердикта, а Максим не знал, что ей ответить. Да, он не хотел, чтобы девочку захватили криссы, но вовсе не был уверен, что в экспедиции ее не ждут опасности куда более страшные. Это во-первых. Во-вторых, после прибытия в Твердыню в их с Огницей отношениях образовалась непонятная трещина. У Максима имелись все основания предполагать: возьми он Лучика в поход вопреки желанию княжны, и трещина углубится. Было и «в-третьих», о чем Максим предпочитал вообще не думать.

Отвечать не потребовалось, Зира сделала это за него:

– Мы подумаем, как с этим быть.

Глава 4, в которой подтверждаются догадки

Максим опасался, что Рен-Рендук соберет для похода целую дивизию. Однако в отряде оказалось всего две дюжины бойцов. Зато самых лучших, по уверению Огницы. Все умели отменно стрелять из лука и станнера, метать ножи, драться на мечах и копьях, вдобавок отличались силой и выносливостью, – снаряжение и провиант каждому предстояло тащить на горбу, носильщики предусмотрены не были за исключением разве что Конга. Попали в отряд и несколько женщин-стражниц, мало уступающих мужчинам в перечисленных качествах. Это было дальновидное решение, иначе Зира, Огница и Лучик чувствовали бы себя неуютно от назойливого внимания мужчин в долгом путешествии. Да-да, принцесса шла в поход. Максим палец о палец не ударил ради этого, все устроила Зира. Как-то уговорила Огницу похлопотать за кузину? Спросить у княжны об этом он не решился, слишком уж та хмурилась. А Зира в ответ на вопрос вздохнула и отрицательно качнула головой, показывая, что не намерена делиться секретом.

Смотр своему отряду Рен-Рендук провел накануне выступления на пустоши у подножья Твердыни. Выстроил всех, включая принцессу, в шеренгу, долго ходил взад-вперед, вглядывался в лица, едва не внюхивался. Может, мысли читать пытался, предугадать хотел, кто струсит, предаст, выкажет слабину? Максим готов был поверить и в такое. Впрочем, от участия в походе король не отстранил никого, лишь разбил отряд на тройки и назначил старших. Максим тоже стал командиром тройки, состоящей из Зиры и Конга, и старшим проводником по совместительству. На более высокую должность он не претендовал. А вот Огница претендовала и получила ее заранее – заместитель командира отряда. На смотре ходила след вслед за королем, проверяла оружие и амуницию, делала замечания. Больше всех замечаний получила Лучик. Принцесса упреки сестры проглотила молча и с самым серьезным выражением лица пообещала устранить недостатки, зато Рен-Рендук усмехнулся и неожиданно подмигнул Максиму. Конгу замечаний не делали, только перечислили обязанности в походе: кроме собственного снаряжения нести вещмешки короля и принцессы. А при необходимости – и саму принцессу.

Королевская Твердыня провожала отряд тишиной. Не было криков, причитаний, громких рыданий. Многолетняя война с криссами приучила уцелевших жителей Добрии терять близких. Жены и дети уходивших воинов тихо всхлипывали и утирали украдкой слезы. Для людей, с самого рождения знавших один-единственный мир, покинуть его казалось почти тем самым, что умереть. Пожалуй, лишь непререкаемый авторитет короля заставил людей сделать это.

По щекам Лучика тоже текли слезинки. Не выдержав, Максим подошел к девочке, пообещал:

– Не плачь, все будет хорошо. Вот увидишь!

– Увижу? Не знаю… Маму так точно не увижу.

Максим открыл рот, готовый с жаром доказывать, что это не правда. Но тут оглянулась шедшая во главе отряда Огница, – словно почувствовала! – хмуро смерила его взглядом, и он промолчал, сконфуженно отступил в сторону, прячась за широкую спину Конга.

Дорога от Твердыни до двери заняла десять полных дневных переходов. Последний привал для спания Рен-Рендук устроил в лесу, неподалеку от медленно вращающейся лазоревой спирали. Он не торопил подчиненных, дал отдохнуть, отоспаться, восстановить силы перед тем, как отправиться в чужой незнакомый мир. Вернее, частично знакомый: чего ждать по ту сторону двери, путешественники знали, поэтому заранее облачились в теплую одежду. Большая часть дверей на их маршруте была односторонней, разведать и вернуться не получится, и Рен-Рендук постарался свести к минимуму неприятные неожиданности, определив порядок перехода: две тройки авангарда, затем Огница, чтобы при необходимости руководить обороной плацдарма, за ней основная часть отряда, Зира с принцессой и Конгом, две тройки арьергарда. Замыкающими – Максим и сам Рен-Рендук.

К тому времени, когда последний из бойцов исчез в лазоревой спирали, юноша успел изрядно запариться в теплой куртке, меховых штанах и унтах. Вытер со лба пот, покосился на красную, лоснящуюся харю спутника. И сообразил, что остался с королем Добрии вдвоем. Зачем Рен-Рендуку именно такой порядок? Он доверяет Максиму больше, чем любому другому члену отряда? Глупости! Рен-Рендук не доверяет никому. Просто он считает Максима наиболее ценным спутником, которого надо держать поближе к себе. Куда более ценным, чем принцессу или, скажем, Огницу. При этом Рен-Рендук его совсем не опасается. Уверен, что справится, дойди дело до поединка один на один? Из оружия у короля были длинный нож в ножнах на поясе, да огнебой в вещмешке за спиной, – его он никому не доверял. Нож у Максима тоже есть, пусть владеет он им так чтобы профессионально…

– Не стой, Маакс, не стой! – поторопил Рен-Рендук. – Не то сваримся в этих шкурах.

Юноша тряхнул головой, прогоняя дурацкие мысли. Волей судьбы они союзники, у них общая цель – добраться до корневого сектора, – а уж там посмотрим. Он поднял в ногу, чтобы шагнуть в спираль… внезапное воспоминание сверкнуло, будто молния: рассказ Ваарса о переменных дверях, ведущих то в один мир, то в другой. Что если и за этой – вовсе не тот мир, который изображен на карте?

Испугаться Максим не успел. В глазах потемнело, навалилась знакомая тошнота, мир сделал кульбит и в следующее мгновение дохнул в лицо холодом. Над головой вместо изумрудного неба – низкие серые тучи с желтоватым пятном в зените, под ногами – во все стороны сколько хватает глаз припорошенная снегом тундра. Мир диких гвыхов был на месте, как ему и положено.

Угроз не предвиделось, потому Огница построила людей в походный порядок. Преисполненная важности доверенной ей задачи, сама она стояла у спирали, встречала каждого новоприбывшего. Зира, принцесса и Конг топтались чуть осторонь. Вирийка вглядывалась в даль настороженно, несомненно прикидывала, какого подвоха ждать от этого мира. Зато на лице Лучика был восторг. Впервые она попала в чужой мир, непохожий на ее собственный. Пусть мир этот выглядит так себе – не важно! И почти с таким же детским восторгом смотрел гвых. Да ведь он и есть ребенок. Большой сильный ребенок.

Рен-Рендук вывалился из спирали. Не давая ему оглядеться, Огница отрапортовала:

– Мой король, переход в мир под нумером два успешно исполнен. Угроз не обнаружено, отряд готов продолжить движение.

Рен-Рендук на миг замер ошалело, маленькие глазки его тревожно забегали. Но смысл услышанного уже дошел до мозгов. Губы растянулись в благосклонной улыбке, он повернул голову в одну сторону, в другую. Заметил:

– Здесь и впрямь холодно. Даже вода затвердела.

Максим хмыкнул презрительно: тоже мне холод. Что бы ты сказал, очутись в мире народа Двона, да не закутанный с головы до пят в меха, а в шортах и майке? Иронию юноша оставил при себе. На самом деле это хорошо, что отряду не придется прокладывать путь сквозь снежные сугробы двухметровой высоты. А что грязь в этот раз прихватило морозцем – еще лучше.

– Маакс, куда нам идти? – спросил Рен-Рендук вдоволь наозиравшись. – Ты проверил направление?

– Направление юго-восток, в сторону леса, – поспешила ответить за юношу Огница. Махнула рукой, чтобы уж точно ее поняли: – Вон туда!

Максим службистское рвение княжны проигнорировал. Неторопливо вынул карту из сумки, открыл на второй странице. Повернул так, чтобы Рен-Рендуку удобно было смотреть, проелозил пальцем от пурпурной спирали до лазоревой. И лишь затем кивнул.

– Да, направление юго-восток, в сторону леса. Добраться до реки, потом идти вдоль нее.

Надо признать, командир из Огницы получался хороший. Отряд двигался по всем правилам военной науки: с авангардом, арьергардом и боевым охранением. Шли быстро, при этом обходя стороной грибные поляны, непонятные норы и ловчие ямы. Вдобавок везение: ни тучи лезвеекрылых бабочек не попалось им на пути, ни залетного гвыха-охотника. Привал на обед Огница устроила, не доходя до реки, благоразумно рассудив, что за ней начинаются стойбища дикарей. И дальше шли поодаль от берега, выслав для поисков черного камня разведчиков. В итоге путь по сектору занял один дневной переход.

Двойная спираль висела над обрывом, как Максим и помнил. Запрыгивать в нее с разбега в планы короля не входило. Первая тройка вскарабкалась к двери по плечам товарищей и сбросила вниз веревочную лестницу, – раз дверь двусторонняя. Даже Максим признал смекалку Рен-Рендука. Прежде ему доводилось входить в спираль, нырять, прыгать и падать в нее, но забираться по веревочной лестнице – впервые.

Ночевку командование отряда устроило в «фойе» темного мира, рассудив, что место это куда безопаснее любого бивака на территории диких гвыхов. И теплее. Бойцы очистили пол от засохших экскрементов, вышвырнули мусор сквозь спираль, выставили боевое охранение у двери и в уходящем в глубь сектора коридоре, расположились на отдых. Ночевкой это спание можно было назвать с полным основанием, – если «фойе» так-сяк освещалось лазорево-пурпурным свечением, то недра сектора зияли непроглядной чернотой. Впрочем, отряд запасся достаточным количеством факелов, чтобы не заблудиться в темных коридорах.

Все же подсознательно добрийцы опасались темноты, спать предпочли ближе к спиралям. Максима это устраивало, он вольготно расположился у противоположной стены. Расстелил на полу зимнюю одежду, сунул под голову вместо подушки сумку и приготовился хорошенько поспать. Впереди ждали долгий путь по коридорам и еще более долгий, хоть и относительно безопасный, через мир Коолайнель. Прошлый раз Максим большую часть его преодолел по воздуху, но учитывая случившуюся авиакатастрофу, связываться с отслужившими свой срок ранцами-гравилетами он не хотел. Даже если отряд найдет место, где те хранятся.

Приснилась ему Вирия. Приснились Огница и Зира, уверявшие, что они обе его жены. Когда девушки отправились в душ, Максим испугался, что на этом все закончится как в прошлый раз. Но подруги тут же вернулись, завернутые в белоснежные полотенца. Со смехом принялись разворачивать друг друга, медленно приближаясь к широкой, в половину комнаты кровати. Полотенца оказались длинными как индийское сари, виток за витком материя ложилась на пол и никак не заканчивалась. Максим понимал, что глупо лежать и пялиться, что он должен встать, помочь девушкам. Очень хотел сделать это, но боялся. Вот Огница первой добралась до кровати, наклонилась. Ее прикрывал один-единственный последний виток. Протяни руки, сдерни…

– Макс, проснись, – потребовала девушка.

– Я не сплю, – возразил он. И в самом деле проснулся.

– Тише, – Огница поспешно зажала пальцами его губы. – Хорошо, что не спишь. Пошли.

Она сидела возле него на корточках и, скомандовав, встала. Максим, плохо соображающий со сна, тоже поднялся. Разумеется, вокруг не было никакой Вирии. Был походный бивуак их отряда. Спящие люди сопели, кое-кто и похрапывал. Огница кивнула караулившей стражнице по имени Роксна, подняла один из приготовленных факелов, шагнула в коридор.

В пяти метрах от входа в «фойе» уже горел факел, зажженный, чтобы никто не смог подойти к стоянке незамеченным. Однако стоило миновать его, и тьма начала быстро сгущаться. Слишком быстро, – показалось Максиму. Нет, невозможно, – постарался убедить он себя. Со сна мерещится.

– Куда мы идем? – спохватился.

– Поговорить надо. Без чужих ушей.

Княжна старалась держаться уверенно, но заметно было, что темнота впереди ее пугает. Хорошо, что далеко идти не пришлось, – в стене коридора зияло круглое отверстие метрового диаметра. Огница наклонилась, заглянула, забралась внутрь, сделала знак следовать за собой. Соваться далеко в глубь помещения она не стала, опустилась на пол у сереющего отверстия, нашла ладонь юноши, потянула, заставляя присесть рядом.

Если в коридоре было темно, то в коморке мрак стоял, хоть глаз выколи. Поэтому Максим не мог утверждать, что попали они в то самое помещение, где прятались от гвыхов в прошлую экспедицию. Спросил:

– Что случилось?

– Что-что… отвечай правдиво: моя сестрица тебе больше люба, чем я? Она красивее, да?

Это прозвучало так неожиданно, что Максим едва не прыснул. Стараясь сохранять серьезность, ответил:

– С чего ты взяла? Она маленькая еще.

– Ничуть не маленькая, невеста почти. Я видела, как ты на нее смотрел!

– Маленькая, маленькая. Может, у вас в Добрии и невеста, а у на Земле пятнадцать лет –маленькая. И смотрел я на нее, как на маленькую, которую защищать нужно. Тебя вот я как защищу? Ты сильная, смелая, сама кого хочешь защитишь. А она – младшая.

Он замолчал, и к темноте, окружающей их, добавилась тишина. Потом княжна уточнила неуверенно:

– Это правда? То, что ты сказал?

– Конечно, правда. Я знаю, каково это – быть младшим.

Девушка шевельнулась, напряжение уходило из ее позы. Лица Огницы Максим не видел, но подумал, что она улыбнулась.

– Хорошо, – помедлив, произнесла. – Хорошо, что тебе хочется защищать маленьких. Стало быть, ты взрослый, готов стать отцом. Ты смотрел на Лучика как отец на дочь, да?

Вывод о готовности к отцовству показался Максиму преждевременным, он ответил уклончиво:

– Скорее, как старший брат.

– Правильно! – обрадовалась Огница. – Я ее старшая сестра, и ты можешь стать ее старшим братом. Верно?

– Верно, – с этим он не спорил.

Девушка положила ладонь на руку Максима. Погладила, сжала. Она смотрела на него, но разглядеть выражение лица не получалось. Черт бы побрал эту темень! Молчание затягивалось. Следовало что-то сказать, а лучше – сделать. Он догадывался, что именно, но никак не решался. Брякнул невпопад:

– А ты правда карту всех секторов запомнила?

Огница хихикнула. Максим представил, как она удивленно приподнимает бровь. Тем не менее, девушка ответила:

– Нет, это я соврала Рен-Рендуку. На самом деле, когда я начинаю думать о дверях, у меня в голове как бы изображение появляется того мира, где нахожусь. Нужные двери из него, и как к ним добраться. В Добрии так было и здесь. Наверное, и в других мирах так будет.

– Здорово. Должно быть, это эйвы специально сделали, чтобы мы не дергали их вопросами каждый раз. Интересно, это действует только в мирах с карты Инженера, или во всех?

– Не знаю. Если во всех, то значит, я лучше, чем карта Инженера. Правда?

– Еще бы!

– Смотри, не потеряй меня.

– Ни за что не потеряю! – с готовностью пообещал Максим. – Не потеряю и не отдам.

– И я тебя не отдам. Пусть не надеется!

Переспросить, о ком речь, Максим не успел. Огница наклонилась к нему, он ощутил ее дыхание на своем лице, а в следующий миг – ее губы на своих губах. Девушка прижалась, крепко обняла за шею, не позволяя отстраниться. Впрочем, желание отстраниться мелькнуло и сгинуло. Осознание: «Можно! Можно!» – залило горячей волной. Пальцы девушки легли на его грудь. Нашарили завязки куртки, принялись расшнуровывать. Она хочет… Максим боялся назвать это словом, боялся вспугнуть счастье. Пусть твердый пол каморки не то самое, что комфортабельные апартаменты Вирии, – какая разница?! Осмелев, он тоже положил ладонь на грудь девушки, ощутил под одеждой, какая та упругая. Где тут шнуровка…

Шорох в дальнем углу коморки разрушил тишину, словно грохот камнепада. Девушка вздрогнула, отстранилась. Несколько секунд они сидели замерев, всматриваясь во мрак.

– Что это? – прошептала Огница.

– Не знаю. Может, там кто-то есть?

Еще минута напряженного ожидания. Максим уже хотел сказать: «Показалась», – как снова зашуршало, но дальше. По-настоящему далеко. Почему-то он думал, что каморка невелика, несколько метров от стены до стены.

Княжна подалась в сторону, начала что-то искать.

– Факел надо зажечь! Да где же он…

Отодвинутый в пылу объятий факел нашли общими усилиями. Огница чиркнула кремнем о кресало, зажгла огонь, подняла над головой. Тьма порскнула в стороны, очерчивая замкнутый стенами каморки круг. Нет, не замкнутый. В дальней части зиял узкий проход в коридор со стенами, похожими на поставленные вертикально волны.

Видение длилось, пока пламя факела плясало от резкого движения. Потом пламя успокоилось, и стены помещения сомкнулись. Коридор исчез.

Огница повернулась к Максиму. Глаза ее были выпучены, рот приоткрыт от изумления. Юноша понимал, что выглядит не лучше.

– Ты видел? Куда оно делось? – спросила девушка. – Или это мара была?

Максим молчал. Он понятия не имел, что они видели. Зато прекрасно понимал: нет, не мара. Прошлый раз он тоже услышал звук, отправился на поиски его источника и заблудился в недрах темного мира, не нанесенных на карту Инженера.

Не дождавшись ответа, Огница вскочила, решительно пошла к стене. Поводила факелом, пытаясь найти хоть какой-то намек на дверь. Потрогала стену рукой, постучала по ней кулаком в одном месте, в другом, в третьем. Звук везде получался одинаково глухим.

– Точно, мара, – заключила девушка.

– Нет, – возразил Максим. – Коридор в самом деле есть. В прошлый раз я как-то сумел попасть в него. Он ведет к…

Он запнулся. Что сказать? «К рубке космического корабля с мертвецами, превратившимися в мумии»? Бред полнейший! Сколько времени прошло после той истории, сколько событий? Он мог забыть, нафантазировать.

– Не знаю, что там было, я не разобрал в темноте. Но что-то было, что-то необычное.

Огница нахмурилась.

– Тогда надо предупредить Рен-Рендука.

Максим скривился, как от кислого.

– Лучше мимо пройдем. Как на карте нарисовано…

– Обидно такое слышать, Маакс, – донеслось из-за спины. – Почему ты не хочешь предупредить своего друга Рен-Рендука об опасности?

Максим едва не подпрыгнул от неожиданности, даже Огница вздрогнула так, что блики огня заплясали на стенах. Король стоял возле круглого отверстия, соединяющего каморку с коридором, и с интересом разглядывал их. Как давно он пришел? Что слышал из разговора?

– Нет там никакой опасности, – пробормотал юноша.

– А что есть? Говори, говори. Это может оказаться важным.

Рен-Рендук смотрел так пристально, что Максим не смог соврать. Выдавил нехотя:

– Какой-то пульт, кресла, шкафы. Электроника всякая.

– Очень интересно.

Король пошел было к друзьям, но передумал, остановился. Оглянулся на круглый вход, из которого выглядывал, присев на корточки, Хребтолом.

– Осмотри, – скомандовал.

Верзила с готовностью скользнул в каморку, принялся простукивать стены сначала кулаком, подобно Огнице, затем вынул из ножен меч, пустил в дело его рукоять. Но результат у него получился не лучше, чем у княжны.

– Цельные, – объявил. – Литые.

Рен-Рендук хмыкнул, тоже подошел к стене. Поколебавшись, поднес к ней руку, отстучал дробь костяшками пальцев. Повернулся к юноше, спросил:

– Маакс, ты не ошибся? Прошлый раз ты точно был в этой комнате?

Нет, не ошибся, теперь Максим был уверен в этом стопроцентно. Потому что пока остальные стучали по стенам, он смотрел на пол. Даже в неверном свете факела заметен многовековой слой пыли на гладкой поверхности. Однако не везде. Возле круглого отверстия его смели начисто – именно там в прошлый визит они с Огницей и Гундарином прятались от гвыхов. И цепочек следов, ведущих через всю комнату, было не четыре, как можно было ожидать, а пять. Лишнюю оставил он в прошлый раз. Она доходила до самой стены и исчезала в ней.

Вслух Максим сказал противоположное, то, что Рен-Рендук хотел бы услышать:

– Да, наверное, я ошибся.

Все получилось бы отлично, но Огница опять встряла, – кто ее за язык тянул?

– Может, проход открывается только в темноте? Прошлый раз у нас факелов не было.

Хребтолом хохотнул.

– Не, княжна, такое токмо в сказках бывает. Ежели вход есть, то он есть.

Рен-Рендук веселья телохранителя не разделил. Нахмурился, приказал:

– Гаси факел… Нет, подожди! – Ткнул пальцем в верзилу: – Сходи в лагерь, приведи свою тройку. И скажи Жакану, что остается за старшего, пока я вернусь. Ждать меня, сколько потребуется, никуда не высовываться. И станнеры захвати!

– Станнеры? – удивился Максим.

– Мы взяли их с собой, – пояснила Огница. – Вдруг зарядить получится в секторе-заводе?

– Возможно, здесь зарядим, – добавил Рен-Рендук.

Максим хотел возразить, что здесь-то зарядить станнеры энергией не выйдет – мир давным-давно мертвый. И прикусил язык, сообразив, – не такой уж и мертвый, раз в нем стены двигаются.

Рен-Рендук вновь посмотрел на Хребтолома.

– Ты кого ждешь? Бегом, бегом.

Верзила перечить не посмел, хоть всем своим видом демонстрировал недовольство: приказ выполнять отправился нарочито неспешно. Он уже был в дверях, когда Максима торкнуло нехорошее предчувствие. Окликнул:

– И мою тройку позови! Я за своих людей отвечаю.

Хребтолом недоуменно оглянулся, смерил юношу взглядом: мол, ты-то чего командуешь? Перевел взгляд на Рен-Рендука. Тот поморщился, кивнул.

– Ладно, Зиру приводи, но гвыху тут делать нечего. Мало ли, какие секреты откроются.

Спустя пять минут Зира и бойцы Хребтолома были в коморке. Рен-Рендук придирчиво осмотрел всех, выстроил в цепочку, чтобы каждый мог держаться за плечо впереди идущего. Максим в который раз отметил предусмотрительность короля: потеряться в темном лабиринте раз плюнуть. Он сам оказался первым, за ним – Зира, потом Рен-Рендук, Огница, бойцы, Хребтолом – завершающим.

Когда цепочка построилась, король скомандовал княжне:

– Гаси факел.

Пламя заметалось обиженно, погасло. Воцарившаяся темнота не была кромешной, – сквозь круглое отверстие в каморку попадали блики. Но чтобы осветить стены их явно не хватало, помещение словно увеличивалось в размерах. Максим сделал осторожный шаг вперед, еще один, еще. Сначала идти было неудобно – задние тормозили, мешали движению. Но постепенно цепочка нащупала ритм. Левой-правой, левой-правой, шаг за шагом. Они давно должны были упереться в стену, но не упирались. Стена исчезла. Максим буквально затылком ощущал ужас идущих за ним добрийцев. Страх будто перетекал в него по руке Зиры, вцепившейся за плечо. Помнится, он уверял Рен-Рендука, что никакой опасности в темном мире нет? О да, он в этом не сомневался, – пока горел факел. Теперь все изменилось. Тьма и страх всегда идут рука об руку.

Позади прошелестело, негромко стукнуло. Отряд замер как по команде. После недолгого молчания Рен-Рендук спросил:

– Хребтолом, что у тебя?

– Это не у меня, это сзади, – ответил стражник осипшим от страха голосом. – Упало что-то.

– А если это проход закрылся? – предположила княжна.

Максим мысленно согласился с ней, но промолчал. И остальные промолчали. Поэтому Огница уточнила:

– Может, огонь зажечь?

Не надо быть телепатом, чтобы услышать мольбу к руководителю вылазки, зазвучавшую в головах всех ее участников: «Согласись, согласись!» Рен-Рендук медлил, размышляя. Спросил:

– Маакс, прошлый раз ты долго шел по этому коридору? Дольше, чем мы идем сейчас?

– Не помню, – честно признался Максим.

– Тогда продолжаем идти.

Они снова двинулись вперед. Попасть в ритм теперь получилось проще. Левой-правой, левой-правой, шаг за шагом.

– Стена, – просипел Хребтолом. – Слева от меня, я ее локтем задел.

Еще бы ей не быть! Максим раскинул руки в стороны. Левой он до стены не дотянулся, а вот правая уперлась сразу же. Прошлый раз он держался все-таки левой. Юноша сделал три шага в сторону, пальцы коснулись стены. Что ж, идем. Левой-правой, левой-правой, шаг за шагом.

Он помнил о лежащем на полу «соломенном матрасе», но споткнуться о него все равно вышло неожиданно. Максим пошатнулся, и движение это передалось по цепочке.

– Маакс, что случилось? – тут же спросил Рен-Рендук.

– На полу что-то лежит. Прошлый раз тоже лежало. Значит, пульт недалеко. Продолжать идти?

Король поразмыслил, приказал:

– Княжна, зажигай факел.

В темноте застучал кремень, посыпались искры. Факел занялся, распугивая тьму. Пятно света расширилось, выхватило лица людей, фигуры, стены коридора, пол. Тело, лежащее на полу.

Цепочка распалась, превращаясь в кольцо вокруг находки. Рен-Рендук раздвинул подчиненных, подошел вплотную. Наклонился, разглядывая. Максиму наклоняться не требовалось, он догадался, что увидит. На полу лежала мумия урра в истлевшем до лохмотьев мундире с потускневшими нашивками. Судя по виду, пролежала она здесь не меньше, чем фараоны в пирамидах. Шур говорил о тысячелетнем слое пыли? Предположение друга показалось тогда преувеличенным. Теперь Максим убедился в его справедливости.

– Эт кто такой? – не удержавшись. поинтересовался Хребтолом. – На человека непохожий, для волосатого мал, для коротышки – велик.

– Это же… – Огница запнулась, прикусила язык. Рен-Рендук покосился на нее, кивнул.

– Да, сородич нашего уважаемого Урмшура. Они населяли этот сектор? Либо…

Король не договорил. Выпрямился, огляделся по сторонам. Рассматривать было особенно нечего, круг света слишком мал. Тогда он отобрал факел у княжны, пошел вперед. Это казалось странным: Рен-Рендук, идущий впереди, к неизвестности, возможно – к опасности.

Далеко идти не пришлось, несколько метров и из темноты выплыл пульт, стоящие за ним кресла. В одном сидела вторая мумия.

– Свет! Больше света! – закричал Рен-Ренду подчиненным.

Вспыхнули еще три факела, державшие их бойцы разошлись по углам помещения. Впрочем, углов как раз не было, помещение оказалось круглым. Половину его отделяла колонна, плоская со стороны пульта. В этой половине места для мрака не было, он обиженно уполз за колонну, к коридорам. Максим удивился: как он мог заблудиться буквально «в трех соснах»? Помещение было не так уж велико и нисколько не походило на лабиринт. Зато весьма походило на рубку боевого космического корабля урров, в которой он побывал когда-то. Собственно, это и была рубка, а мертвецы – экипаж корабля. Часть экипажа – остальных смерть застала в других отсеках. Что послужило ее причиной, что случилось с кораблем, а главное – как он очутился внутри Сферы, Максим знать не мог. Даже предполагать не хотел. Хотел одного – убраться отсюда поскорее.

Но Рен-Рендук не спешил. Он ходил вокруг пульта, как кот вокруг сметаны. Видно было, как хочется ему сесть в кресло, потыкать пухлыми пальчиками в сенсоры. Но боязно. Это вновь был прежний Рен-Рендук.

Ситуацию разрешила Огница. Сделала ровно то, что хотел, но опасался ее новоявленный родич: умостилась в кресле и положила руки на пульт. Итогом ее манипуляций стали замысловатый узор из бороздок в слое пыли и грязные пальцы.

– Не зарядим мы станнеры, эта штука мертвая, – подвела она итог. – Давно.

– Отключена, – поправил Рен-Рендук. – Обесточена и разряжена.

Внимание его переключилось с пульта на мертвецов. Он подошел к тому, что сидел в кресле, затем вернулся к лежащему на полу. Пошевелил его носком сапога. Максим подумал, что от подобного обращения мумия рассыплется. Вон, столбики мельчайшей черной пыли взлетели над трупом. Нет, показалось. Но все равно неприятно.

– Так что, возвращаемся? – спросил он.

Рен-Рендук присел рядом с мертвецом. Ответил не сразу, словно напряженно размышлял о чем-то:

– Возвращаемся? Нет-нет, Рен-Рендуку надо разобраться, что это такое. – Он протянул факел ближайшему из бойцов: – Держи!

Освободившейся рукой осторожно коснулся головы трупа. Максим плечами передернул. Предложил, лишь бы оказаться подальше от происходящего:

– Тогда мы проверим другие помещения?

Рен-Рендук выпрямился, пошел обратно к пульту, ко второй мумии. Обронил на ходу:

– Да, Маакс, проверь. После доложишь.

Юноша отобрал у бойца один факел, окликнул княжну:

– Огница, пошли!

Та с готовностью поднялась с кресла, намереваясь последовать за друзьями. Но неожиданно путь ей заступил Хребтолом. Спросил, глядя не на девушку, а на короля, ощупывавшего покойника:

– Мой король, не опасно ли отпускать княжну без охраны?

Рен-Рендук повернул голову. В глазах его была отрешенность. Казалось, он находится где-то далеко, не понимает, чего от него хотят, и кто эти люди. Тряхнул головой, сфокусировал взгляд. И вдруг объявил безапелляционно:

– Княжна никуда не пойдет. Она поможет Рен-Рендуку активировать это… это устройство.

Непонятно, поняла ли княжна услышанное, но оспорить подобный аргумент не могла однозначно. Заморгала растерянно, села обратно в кресло. Не дожидаясь, пока король и на его счет что-нибудь придумает, Максим схватил Зиру за руку, потянул к черным зевам коридоров за колонной.

Тот, в который они зашли, был весьма странным. Он то сужался, то шел волнами, потом распался на два, причем правый рукав оборвался тупиком в десяти метрах от развилки и непонятно осталось, для каких целей он служил. Зато левый хитро изогнулся, еще раз, уперся в дверь. Та оказалась не заперта, достаточно повернуть рукоять и открылась.

За дверью был еще один коридор. Самый обычный коридор космического корабля. Узкий, с массивными переборками, облицованными пластиковыми панелями, с тяжелыми дверьми между отсеками. По схожему Максим шел когда-то следом за Шуром. Он больше не сомневался, куда попал. Только запах иной. Не металлом здесь пахло и не пластиком, а пылью и чем-то неприятным. Страшным. Смертью?

– Макс, ты что-то понимаешь? – подала голос Зира впервые с того времени, как они ступили в потайной ход.

– Понимаю, – кивнул Максим. Будь с ним Огница, она наверняка бы тоже узнала обстановку. Но вирийка внутри рейдера не бывала, поэтому он ответил обстоятельно: – Помнишь корабль Галактического Содружества, на котором прилетал Шур? Мы находимся в таком же или похожем.

– Космический корабль? – недоверчиво переспросила девушка. – Как он попал в Сферу?

– И я это хотел бы знать.

Люки между переборками были раскрыты настежь, так что они без помех переходили из одного отсека в другой. Ничего интересного, вся аппаратура давно умерла, хорошо, хоть трупы не попадаются. Максим начал прикидывать, как поступить, – дойти до конца коридора или возвращаться, – когда задача выбора решилась сама собой: очередная дверь оказалась заперта.

– Пришли, – подытожил он, подергав массивную рукоять. – Нет здесь ничего интересного. Зарядок для станнеров и подавно, так что Рен-Рендук обломается.

Зира взглянула на него, хмыкнула. Спросила:

– Почему ты его так не любишь?

– «Не любишь»?! Да я терпеть не могу этого мерзавца. Вы не понимаете, что он на любую подлость способен?

Девушка пожала плечами.

– У Рен-Рендука есть и плохие качества, и хорошие – как у каждого. Не будешь же ты отрицать его заслуги в войне с криссами? И в Отстойнике он справедливо племенем руководил. И…

– Хватит, хватит его хвалить! – отмахнулся Максим. – Он притворяется, что хороший, когда ему это выгодно. А, не хочу спорить. Сама увидишь, что это за подонок.

Он повернулся к двери спиной, готовый возвращаться, но Зира остановила.

– Подожди. Хочется же узнать, что там.

Она взялась за рукоять, попробовала провернуть. Рукоять не поддавалась, но и рубболистка не желала отступать. Мышцы ее напряглись.

– Брось, – улыбнулся Максим. – Это тебе не «королевская твердыня». Здесь технологии космической эры. У тебя силенок не хватит с ними совла…

Внутри переборки громко хрустнуло, и рукоять повернулась. Зира смахнула со лба капли пота, потянула дверь на себя. Комментировать слова друга она не стала, и юноша был благодарен ей за это. Смущенно пряча глаза, вошел в отсек.

Все немалое помещение занимали продолговатые цилиндрические капсулы метра два в длину и с полметра в поперечнике, уложенные штабелями от пола до потолка. Нет, не штабелями. Здесь имелось нечто вроде стеллажей: каркас из тонких стержней и закрепленные на нем капсулы, к каждой подведены пучки шлангов и кабелей.

Капсулы покрывал слой вездесущей пыли, но если смотреть на них снизу, то делалось ясно, – они полупрозрачные. Зира подошла к ближайшей, провела рукавом по боковой поверхности, стирая пыль. И не смогла сдержать изумленный возглас. В капсуле лежала мумия. Девушка быстро протерла окошки еще в нескольких. Содержимое везде было одинаковым. Время источило тела урров в капсулах, пожалуй, сильнее, чем тех, кого путешественники нашли в рубке.

Зира обернулась к Максиму, спросила:

– Что это? Хранилище?

– Анабиозный отсек. Устройство, чтобы спать многие годы во время длительного перелета между звездами… – Не сдержавшись, он рявкнул: – Шур все наврал! А я-то считал его своим другом.

– Что значит «наврал»? – удивилась девушка. – О чем?

– Обо всем! Именно урры и Галактическое Содружество – опасность, о которой предупреждают эйвы. Когда-то давно они штурмовали Сферу, теперь снова готовятся. А Шур – разведчик. Его специально к нам забросили узнать, что случилось с их предками. И он узнал, я сам, – сам! – его сюда привел. Он наверняка много чего узнал. Ошибки они учтут, уж поверь.

Зира выслушала его молча. Затем перевела взгляд на капсулы, опять на Максима. Возразила:

– Мне кажется, ты неправ. Очень неправ.

– Да? В чем тогда правда, скажи. Ты что, не видишь, – это же десантный корабль. Тут дивизия космопехоты как минимум. Если бы они высадились в Сфере, кто бы их остановил? Криссы, что ли?

– Макс, не кипятись. Внимательнее посмотри, что находится в капсулах.

– Трупы там, я что, не вижу? Трупы урров. Без оружия, разумеется. Оружие ждало в арсенале.

– Нет, ты внимательно посмотри. Ты же помнишь, какого роста Шур? Урры – не коротышки.

Максим нахмурился, пытаясь понять, к чему она клонит. Вновь глянул сквозь протертое в пыли окошко. Мумия, едва не рассыпающаяся в прах от времени. Наверное, когда-то капсулу заполняла специальная жидкость, тело спящего плавало в ней. Но жидкость давно высохла и мумия лежала на дне, макушкой почти касаясь раструба шланга, выходившего из капсулы. Зато от подошв его ног до противоположного конца капсулы свободного места было с избытком. Просторный гроб…

Максима внезапно озарило. Он отступил на шаг, чтобы убедиться – да, капсула двухметровой длины. У Шура роста было метр восемьдесят, как минимум. Больше, – все метр девяносто. Юноша бросился к следующей капсуле, протер окошко. Присел, чтобы заглянуть в нижние. То же самое. Он ошеломленно обернулся к подруге.

– Хочешь сказать, что это…

– Дети, – кивнула Зира. – Маленькие урры. Это не десантный корабль, Макс. Скорее, спасательный. Он не мог атаковал Сферу.

Максим выпрямился, почесал макушку. Простое и понятное объяснение рассыпалось в прах, словно мумии в капсулах. Тысячи детских мумий…

– Как тогда этот корабль попал в Сферу? – спросил он. – Хочешь сказать, криссы взяли его на абордаж, пригнали сюда и убили всех пассажиров? Но это невозможно! Криссы запрограммированы спасать и помогать, а эйвы – они же… как это… альтруисты! Они и Сферу построили ради спасения слаборазвитых цивилизаций. Нет, я в это не верю!

– И я не верю. Но, во-первых, Галактическое Содружество – не слаборазвитая цивилизация. Во-вторых, кто сказал, что причина смерти находится в Сфере? Я думаю, урры пытались увезти своих детей от опасности, но она догнала их.

– Болезнь… – догадался Максим. – На какой-то планете вспыхнула смертельная эпидемия. Урры не нашли лекарства и попытались эвакуировать детей. Но зараза проникла на корабль, и пассажиры начали умирать. Тут-то на них и наткнулись черные шары криссов. Они доставили корабль сюда в надежде спасти детей, но оказалось слишком поздно. Тогда они поместили его в карантин, чтобы изучать, а темный сектор – это лаборатория.

Зира согласно кивала в такт словам юноши. Когда он замолчал, заметила:

– Возможно, все было именно так. А может быть и нет. Это наши предположения, доказательств нет и не будет. Разве что сами эйвы расскажут.

На последних слова она саркастически усмехнулась. Максим помолчал, глядя на нее. В самом деле, доказательства погребены под тысячелетним слоем пыли. Прямые доказательства. А косвенные? Если сложить все, что он узнал о Сфере, эйвах, криссах, уррах? А узнал он не так и мало. Надо поднатужиться, напрячь извилины, и все станет понятно. Повезло, что рядом сейчас Зира, а не Огница. Княжна встряла бы с собственными предположениями, сбила с мысли, а вирийка молчит, ждет терпеливо, не строит из себя самую умную. Это хорошо, правильно. В конце концов, кому эйвы доверили миссию? Максим напряг извилины, и картинка сложилась.

Зира права: Галактическое Содружество – не слаборазвитая цивилизация. Не исключено, что их наука и технологии не уступают достижениям эйвов, только шли они явно иным путем, не строили Сфер и «младшим братьям» помогали не скрытно, исподтишка похищая их представителей «на развод», а прямо и честно собирали в свое Содружество. И еще одно отличие: цивилизация урров возникла и развилась в другой галактике, это Максим давно понял, иначе в древности криссы и их бы «собрали на семена». Потом там случилась неведомая беда, с которой урры справиться не смогли. Ничего иного им не осталось, как построить тысячи, а то и десятки, сотни тысяч космических кораблей и улететь в другую, нашу Галактику. Или хотя бы вывезти детей, если на всех места не хватило. Но один корабль оказался заражен, и пассажиры умерли по дороге. Его-то и подобрали черные шары криссов.

Зира снова согласно кивала, слушая изложение версии событий. На последних словах перебила:

– Или эйвы как-то определили, что этот корабль заражен, и специально перехватили. Чтобы не заразил остальных.

– Точно! – обрадовался Максим. – Они привели его в Сферу, чтобы изучать болезнь. Эксперименты ставили над ним, – видела, какие коридоры тут покореженные? Я был на корабле Шура, там ничего подобного нет. Но что-то пошло не так, лабораторию законсервировали и отключили от энергоснабжения. А теперь эйвы опасаются, что болезнь из карантина просочится в миры Сферы.

– Логично, – согласилась Зира. – Шур искал следы своего пропавшего корабля. В Содружестве опасаются новой эпидемии, и надеялись, что эйвы нашли панацею.

Максим вдруг скривился, словно случайно лимон укусил.

– Не знаю, что Шур искал. Но ни фига это не логично! Зачем криссы меня сюда притащили, зачем эйвы со мной разговаривают? Если бы речь шла об иногалактической болезни, им врач бы понадобился, профессор-академик, светило медицины. А я всего лишь школьник, понимаешь?

– Понимаю, – с готовностью согласилась вирийка. – Когда-то и я была школьницей. Садки Белых Сестер – это тоже школа, хотя наверняка не такая, как на вашей Земле. Но логике это никак не противоречит. Лучшие медики Галактики и так находятся здесь, все их знания в Интеллекте Сферы. Мы назвали угрозу, от которой бежали урры, болезнью. Но ты почему-то решил, что болезнь означает биологическое заражение. Это было бы слишком просто, эйвы справились бы с ней без посторонней помощи. Урры, умеющие строить межгалактические корабли, тоже. Нет, это нечто посложнее и пострашнее. Но то, что именно ты должен справиться с угрозой – несомненно. Подумай, если это карантин, то кого попало в него не пустят. И не пускают – пыль на полу нетронутая, следов нет.

– Ага, а мы вошли запросто, – сардонически хмыкнул Максим. – Никаких замков на дверях.

– Никаких замков – потому что дверей нет! Даже непонятно, где этот карантин находится. Точно внутри Сферы? Или снаружи? На карте Инженера о нем ни слова, верно? Следовательно, Инженер не знал о карантине, хоть прошел сквозь заброшенную лабораторию. А для тебя потайной ход открылся. В прошлый раз ты один смог в него попасть. И сейчас мы вошли благодаря тому, что за тебя держались. Значит, эйвам нужно, чтобы ты увидел корабль и понял природу угрозы.

Зира была не только рубболисткой, но и мастером логики, гроссмейстером международного класса. Максим не нашел ни одной нестыковки в ее рассуждениях. Эйвы обратились именно к нему, Максиму Волгину? Да. Именно он попал в ту часть темного сектора, куда и дверей-то нет? Да. Ему показали корабль с мертвыми детьми? Да. Когда он прямо заявил Шуру, что его предки – пришельцы из другой галактики, тот не возразил? Да. Складываем два и два и получаем историю, изложенную Зирой. Только вывод, сделанный девушкой, ему не нравился.

– Да нифига это не значит! – психанул Максим. – Как ты там говорила? Это наши предположения, доказательств нет, разве что эйвы расскажут…

– Так ты их спроси, – парировала Зира. – Почему ты не хочешь спросить напрямую?

– И спрошу! – разошелся юноша. Честно говоря, после непонятного сна-яви о Вирии, он опасался обращаться к эйвам, мало ли какой финт те выкинут. Но отступать было поздно, и он крикнул: – Эйвы, мертвый корабль урров угрожает Сфере?

– Неправильно, Макс! Они никогда не отвечают «да» или «нет». Наверное, считают такую постановку вопроса неконкретной.

– Куда уж конкретней! – возмутился юноша. Но вопрос перефразировал и произнес не так громко и запальчиво: – Эйвы, где находится источник угрозы для Сферы?

Ответом была тишина. Они прождали минуты три, оглядываясь по сторонам, вслушиваясь. Наконец Максим не выдержал:

– Не могут они тут никак ответить, обесточено все. Наверное, даже не слышат меня.

– А может, дело в ином? Сфере ничего не угрожает? Они ведь тебе этого не говорили напрямую, ты сам сделал такой вывод.

Максим уставился на нее ошарашено. Вирийка снова права! Все ответы эйвов были такими уклончивыми, намеки, а не ответы. Но если угрозы для Сферы нет, в чем тогда смысл его миссии? Не сам же он ее выдумал, в конце концов?

Он натянуто улыбнулся. Спросил:

– А кому угрожает, всей Галактике, что ли? Хорошо, пусть так. Эйвы, кто угрожает нашей Галактике? Хоть намекните как-нибудь! Вы ведь можете намекнуть!

Браслет на руке заверещал так резко и неожиданно, что Максим едва не подпрыгнул. Замешкался, включил. От крика Огницы мертвая тишина анабиозного отсека рассыпалась вдребезги.

– Макс, Макс, ты где?! Ответь!

– Что случилось?

– Здесь что-то есть. Оно расширяется!

– Да что там такое, можешь объяснить? Рен-Рендук включил пульт? Огоньки засветились?

– Да… нет, не огоньки. Я не понимаю! Что-то жуткое. Макс, уводи нас отсюда скорее!

Максим и Зира переглянулись. Вирийка пожала плечами, показывая, что и она ничего не поняла из сбивчивого объяснения княжны. Одно ясно – надо возвращаться в рубку, разгадывание загадок и разговор с эйвами откладывались на потом.

Дверь, соединяющую «неправильный» коридор с «правильным», они не закрыли, поэтому тратить время на поиски не пришлось. Максим опасался, что в «неправильном» их могут поджидать сюрпризы: например, тот вдруг закончится тупиком или поведет совсем не к рубке, а в противоположную сторону, – мало ли какие эксперименты ставили эйвы. Но коридор не изменился с тех пор, как они побывали в нем. Осмелев, друзья перешли на бег.

Глава 5, в которой тьма скалит зубы

К рубке они успели вовремя и увидели дальнейшее собственными глазами. На первый взгляд здесь мало что изменилось. Все так же рубку освещали три факела, которые бойцы умудрились закрепить на стенах. Одна из мумий по-прежнему лежала возле колонны, вторая – в кресле. Только Рен-Рендук и Огница поменялись местами: король восседал за пультом, расслабленно откинувшись на спинку кресла, а княжна жалась к дальней стене и неотрывно наблюдала за ним. Но если верить не глазам, а ощущениям, обстановка изменилась кардинально. Максим плечами передернул от непонятной то ли вибрации, то ли электростатического напряжения. Источник находился посередине рубки, над пультом и головой Рен-Рендука. Два бойца прохаживались вокруг пульта, с интересом разглядывая его, но притронуться не решались. Кажется, они ничего странного не ощущали и не замечали. Зато Огница заметила. Именно на эту штуку она смотрела, а вовсе не на медитирующего с закрытыми глазами короля.

Один из бойцов вздрогнул, удивленно повел головой влево, вправо. Встретился взглядом с напарником. Внезапно выдернул меч из ножен. Максиму показалось, что в глазах его сверкнула ярость. Дальше события пошли так быстро, словно в старом фильме ленту ускоренно перематывают. Боец шагнул к товарищу и ни слова не говоря всадил клинок ему в живот. Тот громко икнул, изумленно выпучил глаза. Меч вонзился в него снова, снова, снова. Убитый осел на пол, убийца переступил через него, в упор уставился на Максима. Так смотрят на смертельного врага. Хоть юноша поклясться мог, что ничего плохого этому человеку не сделал.

– Гвор, ты чего творишь?! – опомнившись, закричала Огница, выхватила кинжал.

Убийца повернулся на крик и, поколебавшись мгновение, быстро пошел к княжне. Судя по всему, смертельными врагами для него стали все присутствующие.

Кинжал – слабое оружие против меча. Отступать Огнице было некуда, позади – стена. Зира ругнулась под нос, тоже схватилась за оружие. И тут в рубке утробно булькнуло. Звук шел со всех сторон. Сразу потемнело, – один из закрепленных на стене факелов погас. Следом погас второй. Теперь рубку освещали лишь два: тот, возле которого стояла Огница, и принесенный Максимом. Но их света хватало, чтобы увидеть: факелы погасли не сами собой. Их потушила, вернее, поглотила серая пелена, выступившая из стен и потолка. Она разрасталась, распространялась по рубке и была вполне материальной: Зира ее тоже увидела, споткнулась на полпути, отпрянула. И убийца заметил, остановился. Ярость на его лице сменилась недоумением. Он оказался ближе всех к пелене, протяни руку и коснешься. Он протянул.

Словно ток высокого напряжения прошел сквозь человека. Он задергался, обмяк. У Максима волосы на затылке зашевелились: на его глазах боец превращался в мумию, такую дряхлую, будто пролежала она здесь не меньше, чем тела урров.

Мумия рухнула на пол. Меч выпал из истлевших пальцев, скользнул к ногам княжны.

– Уходи оттуда! – заорал Максим девушке. – Немедленно!

И понял – уходить ей некуда. Огница попала в ловушку: с двух сторон путь ей преграждала серая пелена, с третьей – пульт и невидимая субстанция над ним. Зира присутствие невидимки не ощущала, поэтому крикнула:

– Через пульт прыгай! Быстрее, оно опускается!

Пелена сожрала потолок и прогибалась, спеша дотянуться до пульта и тел в креслах.

– Король! – рев Хребтолома перекрыл крик вирийки.

Непонятно, где он был до этого, но сейчас верзила выскочил из-за колонны, бросился к пульту, выдернул Рен-Рендука из кресла, встряхнул как тряпичную куклу. Убедившись, что в чувство тот не приходит, взвалил на плечо, шагнул к Максиму. Зира вскинула кинжал, заступила дорогу, но Хребтолом на нее не взглянул. Гаркнул в лицо юноше:

– Уводи отсюда скорее!

Пелена окутала субстанцию-невидимку и принялась сжимать, но поддаваться та не желала. Напряжение усиливалось с каждой секундой. Эту борьбу, незаметную другим, Максим ощущал буквально собственной шкурой. Чем она закончится, он не знал. И узнавать не хотел! Хребтолом прав: пора уносить ноги.

Огница решилась. Пригнувшись, чтобы не задеть головой серую пелену, вскочила на пульт… и тут ее шарахнуло! Да, наверное, это в самом деле было электричество, разность потенциалов. Девушку швырнуло в сторону, к колонне. На лету она зацепилась ногой за кресло с мумией. Кресло перевернулось, Огница упала на пол рядом с одним мертвецом, второй навалился сверху. Мертвые урры словно не желали выпускать жертву.

Зира опомнилась первой. Подскочила, оттолкнула мумию ногой, ухватила подругу за плечо, дернула, помогая подняться.

– Ты цела? Идти сможешь?

Княжна глядела на нее ошалело. В зрачках ее плясало пламя факела.

– Бежим, быстро! – скомандовал Максим.

Показывая пример, рванул в коридор, по которому привел спутников в рубку. Вовремя. За спиной громко хлюпнуло, чавкнуло, что-то догнало убегающих людей, окатило, точно невидимый прибой швырнул вслед клочья колючей пены. Стены коридора ожили, превратившись во внутренности монстра. Волны судорог покатились по твердейшему монолиту. Теперь Максим понял, отчего поверхность стен имеет такую странную форму. Пол под ногами тоже дрожал, вибрировал. Да что там пол – само пространство вокруг. Оно как бы сгустилось, переполнилось напряжением, миг – и лопнет, прорвется. Бежать стало невыносимо трудно, кровь застучала в висках, воздуха не хватало для вдоха. Факел уже ничего не освещал, оставалось бежать наугад.

На плечо юноши легла рука. Он сбился с шага, оглянулся, но Зира прохрипела:

– Беги, не останавливайся! Мы держимся.

Верно, проход в карантин открыт только для него, остальные прошли потому, что держались за его плечо. Так же и обратно. Вывести из этого кошмара Максиму хотелось лишь двоих: Зиру и Огницу. Но не прикажешь ведь Хребтолому, чтоб отцепился!

Напряжение, давившее изнутри и снаружи, внезапно отпустило. Брызнул в стороны свет факела, разметал мрак, осветил стены каморки. Прямо перед Максимом был круглый проем двери. Выбрались!

Он остановился. Реакции Зиры хватило, чтобы остановиться одновременно с ним, убрать руку с плеча. Но другие продолжали двигаться по инерции, поэтому сбили вирийку с ног. На полу образовалась куча мал. Заворочалась, распалась. Люди поднимались на ноги, оглядываясь по сторонам, шумно сопя и чертыхаясь. Все четверо уцелевших спутников были на месте. Рен-Рендук пришел в себя, хмурился, дергал плечом, сгибал и разгибал руки, будто изучал реакции своего тела. Максим решил было, что это никакой не Рен-Рендук, что неведомый пришелец или монстр вселился в короля Добрии. Но в следующий миг их взгляды встретились, и Рен-Рендук спросил:

– Маакс, ты ее почувствовал?

«Невидимую субстанцию?» – хотел уточнить юноша. Не успел. Стены комнаты зашевелились, переставая быть твердыми.

– Бежим! – закричал он и первым шмыгнул в дверь.

Они еле успели выскочить в коридор, как каморка перестала существовать, буквально схлопнулась. Серая пелена, до того поглотившая рубку и, как Максим подозревал, весь корабль урров, выбралась из карантина в саму лабораторию. Она затянула круглый проем двери пленкой, начала пучиться, выдуваться пузырем. Ждать, что случится дальше, не хотел никто. Путешественники со всех ног бросились к «фойе», превращенному в походный бивак.

– Мой король? – в свете факела появился караульный.

Ему никто не ответил, бежавший первым Хребтолом отпихнул человека в сторону. Не останавливаясь, в несколько огромных прыжков пересек «фойе» и сиганул в спираль. Возможно, это был не самый глупый поступок, однако Максим все же схватил за руку Огницу, в горячке метнувшуюся следом за верзилой.

На секунду юноше показалось, что их отсутствия никто, кроме стражи, не заметил – бивак по-прежнему спит. Потом понял – спят далеко не все. Да и те, кто спит, отодвинулись от спирали подальше.

– Мой король, что случилось? – Жакан поспешил к Рен-Рендуку, изрядно удивленный прытью командования.

Максим хотел было объяснить, но Рен-Рендук уже очухался окончательно. Рявкнул:

– Уходим отсюда, быстро! Авангард, вперед! Княжна, командуй!

Огница потрясла головой, прогоняя одурь, тоже крикнула:

– Подъем! Быстро, быстро! – Подскочила к спящим, принялась пинать: – Подъем, подъем! Все, кто не спит, – собираем вещи и за мной! Жакан, буди остальных. Не медлите, хватайте все мешки подряд, там разберемся. Времени нет, смерть идет!

Показывая пример, схватила первый попавшийся вещмешок, сиганула в спираль. Упоминание о приближающейся смерти подействовало лучше холодного душа. Те, кто не спал, бросились вслед за княжной, просыпавшиеся вскакивали, подхватывали оружие, вещи, спешили к спирали. К чести добрийцев, паники и толчеи не случилось. Даже полусонные, бойцы действовали четко и слаженно.

Убедившись, что по крайней мере половина отряда покинула сектор, Рен-Рендук взмахом руки приостановил эвакуацию, толкнул к спирали переминающегося в стороне Конга, взвалившего на спину королевское имущество, приказал:

– Иди теперь ты! Поймаешь меня с той стороны.

Едва гвых исчез в спирали, король схватил Максима за руку и потянул за собой.

– Принцесса! – опомнился юноша. Оглянулся в поисках Лучика… и зажмурился невольно от брызнувшего в глаза солнечного света.

Конг умудрился поймать их обоих: и Рен-Рендука, и Максима. Тут же поставил на землю, оттащил от «площадки десантирования». По эту сторону спирали по-прежнему был мир диких гвыхов. Холодно, ветрено, не греющее солнце в изумрудном небе, опушка по-зимнему голого леса в отдалении. Изменилось единственное: заморозок отступил, под ногами чавкала грязь. С одной стороны, это хорошо: бойцам мягче приземляться, прыгая с двухметровой высоты. С другой – штаны многих после десантирования изрядно перепачкалась. Впрочем, на такую мелочь внимания никто не обращал, люди спешно доставали из мешков теплую одежду. Тех, кто успел облачиться, Огница расставляла в боевое охранение вокруг спирали.

Максим повернулся к Рен-Рендуку, выпалил, обвиняя:

– Вы бросили там принцессу!

– О принцессе позаботятся, – уверенно ответил король.

Он отобрал у Конга свой вещмешок, засопел, вытаскивая из нее теплую куртку, – на удивление, в походе Рен-Рендук обходился без камердинеров и денщиков. Юноша хотел возмутиться подобной безответственностью и равнодушием, но следующей из спирали выпрыгнула Зира. На загривке у рубболистки, крепко обхватив за шею, сидела Лучик. Зира приземлилась на четыре конечности ловко и упруго, быстро отпрянула в сторону, лишь после этого позволила наезднице встать и выпрямилась сама. Максим бросился к принцессе:

– Ты не ушиблась?

Вопрос был излишним, – глаза девочки блестели от восторга.

– Неа! Макс, где вы были так долго?

– Долго? – не понял Максим.

– Очень долго. Долгий день или больше – время считать никто ведь не умеет, кроме короля.

Из спирали продолжали выпрыгивать бойцы. Приземлившись, опасливо оглядывались на висящую в воздухе дверь между мирами. Страха на их лицах было все больше. Рен-Рендук от площадки приземления не отходил, хмурился, считал выбравшихся из темного сектора. Вывалившийся из спирали Жакан заорал еще в воздухе:

– Оно идет! Оно сюда идет!

Крик его заставил всех попятиться. Взгляда от лазорево-пурпурной спирали люди не отрывали, поэтому дальнейшее увидели все. Вслед за Жаканом из двери высунулась Роксна. Сгруппировалась, готовая прыгать, и вдруг заверещала. Не закричала, не завизжала – именно заверещала. Наверное, так верещит поросенок под ножом? Когда так кричит взрослая сильная женщина, стражница, прошедшая войну, – это не просто страшно, это жутко до озноба, до дрожи в коленях. Роксна не приземлилась как остальные, она зависла в воздухе, будто была приклеена к невесомой светящейся спирали. Она дрыгала ногами, махала руками, но отлепиться не могла.

Потом верещание перешло в хрип, изо рта женщины повалил дым. Спираль мигнула и погасла, словно ее и не было. Освободившееся тело Роксны полетело вниз, ударилось оземь, на глазах превращаясь в черную, прогоревшую насквозь головешку.

Все замерли, потеряв дар речи. Молчание длилось минут пять, не меньше, прежде чем люди решились начать переговариваться, да и то вполголоса. Лучик всхлипнула. Пояснила Максиму и Зире:

– Роксна в Королевскую Твердыню с нами пришла из Большого Ковшня. Она меня из лука стрелять учила.

По щеке ее потекла слезинка. Не удержавшись, Максим обнял девочку, пообещал:

– Она не насовсем умерла, криссы для нее новое тело сделают. Они всех погибших оживляют, мы с Зирой и Огницей видели.

Он вовсе не уверен был в своих словах, но ведь это ложь во благо? Лучик кивнула, прижалась к нему. Затылок Максима обожгло взглядом, оборачиваться не нужно, чтобы понять, – Огница их обнимашки заметила.

– Одевайтесь, – посоветовала Зира. – Не тепло, застудитесь в два счета.

Максим запоздало сообразил, что не забрал вещи, когда сунулся сквозь спираль, слишком уж неожиданно Рен-Рендук потянул его за собой. Сумка – вот она, на плече, но мешок с теплой одеждой… Вещмешок плюхнулся к его ногам. Зира вынесла из темного сектора не только принцессу, свои и девочкины пожитки, но и мешок Максима.

Рен-Рендук подошел к обгоревшему телу, пошевелил его носком сапога. Обернулся к Жакану, спросил строго:

– Сколько человек потерял отряд?

Вопрос застал стражника врасплох. Он завертел головой, подсчитывая бойцов. Огница его опередила, поспешила к стоящей вокруг Рен-Рендука группе, докладывая на ходу:

– Четверых, мой король, включая тех двоих, что…

– Кто еще? – перебил Рен-Рендук.

– Роксна и Вертюх не смогли выйти из темного мира.

– Олухи! Сами виноваты. Я предупреждал, чтобы поторопились.

– Вертюх ранен в бедро, не мог идти. Роксна его вытащить пыталась, – заступился за погибших Жакан.

Король повернулся к нему, и командир стражников поспешил объяснить:

– Вас дюже долго не было, я о припасах забеспокоился. Снарядил охотников дичь поискать. Токмо не вышло охоты. По эту сторону реки дичи нет, а перейти на тот берег охотникам не позволяют. Его, вон, сородичи, – он покосился на Конга. – Каменьями из пращей пуляют, наши едва ноги унесли. Хорошо, хоть сюда не суются.

Рен-Рендук сдвинул брови, размышляя. Согласился:

– Война с гвыхами нам ни к чему, будем надеяться, следующий мир окажется более благоприятным. – Он повернулся к юноше, поинтересовался: – Маакс, куда теперь должен идти отряд?

Максим опешил от неожиданного вопроса. В самом деле, куда? Дверь в темный сектор закрылась, и карта Инженера стала вновь бесполезной. Разве что они каким-то чудом попадут в мир лупоглазов.

– Понятия не имею, – честно признался он.

Рен-Рендук приподнял бровь.

– Это плохой ответ. Подумай лучше, король ждет другого.

Максим вспылил:

– Почему я должен думать?! Разве это я невесть чего натворил в рубке, я оживил какую-то гадость? Разве из-за меня дверь закрылась? Может, из-за меня четыре человека погибли? Не совались бы, куда не просят…

Он запнулся под каменным взглядом короля. Тишина, повисшая над бывшей «площадкой десантирования» и окружившими ее людьми, с каждой секундой становилась тяжелее. Наконец Рен-Рендук произнес ровным холодным голосом:

– Значит, король должен объявить, что старший проводник завел людей в этот опасный мир специально, чтобы бросить их здесь? Что старший проводник не желает далее выполнять взятые на себя обязательства? Что в добавок к этому старший проводник обвинил короля в предумышленном убийстве своих подданных? Маакс, ты знаешь, как это называется? И какое наказание потребуют люди для старшего проводника?

Максим похолодел. Да, он прекрасно знал, в чем его обвинили. И как за подобное наказывают. Он не чувствовал себя виновным, но взгляды бойцов, стоявших поблизости и слышавших речь короля, становились все злее. Когда люди не знают, что делать, они ищут виноватого, – такова природа человеческая. Скажите пожалуйста, кого назначат виноватым: любимого короля, который привел их к победе над криссами, или никому неизвестного проходимца?

– Мой король! – Огница выступила вперед. – Прошу снисхождения для моего друга. Он еще юн, увиденные смерти напугали его и лишили душевного равновесия. Разумеется, он найдет выход отсюда. Но ему нужно сосредоточиться и подумать. Я ему помогу в этом.

Рен-Рендук окинул ее взглядом. Лицо его постепенно отмякло, он улыбнулся кончиками губ. Согласился:

– Помоги.

– Для этого нам с Максом надо поговорить наедине.

Не дожидаясь разрешения, она взяла юношу за руку, потянула за собой прочь из круга и дальше, за периметр боевого охранения. Рен-Рендук молчал, неотрывно смотрел им вслед.

Когда они отошли на расстояние, недоступное для посторонних ушей, Огница произнесла укоризненно:

– Макс, ты чего? Забыл, с кем разговариваешь? С ним так нельзя, он не терпит, когда перечат его приказам. Тем более, когда пытаются его уличить.

– Но это правда! – вскинулся Максим. – Дверь закрыта, карта бесполезна, мы…

– Выбрось ты эту карту. Ты что, забыл? Я твоя карта.

– И ты знаешь, где дверь?

– Я же тебе объясняла: когда думаю о двери, у меня в голове картинка появляется, как к ней пройти. Раньше была дверь в темный мир, сейчас другая. Далеко отсюда.

– И что там, за той дверью?

– Не знаю. Но раз эйвы мне ее показывают, то это правильная дверь, верно?

Максим улыбнулся. Молодцы эйвы, здорово придумали. Теперь они не потеряются в калейдоскопе из тысяч миров. Всегда найдут самый короткий путь к цели.

– Что ж ты сразу не сказала? – спросил.

– При Рен-Рендуке? Чтоб он решил, что ты больше ему не нужен?

Максима передернуло, едва вообразил, что случится при таком раскладе. Огница поступила мудро, скрыв свое новое умении. Этот козырь может оказаться сильнее, чем миссия и разговоры с эйвами.

– Рассказывай подробности, – потребовал он. – Где эта дверь находится, как к ней пройти. Приметы какие-то.

– Все расскажу, – пообещала девушка. – Но сперва ты говори: вы с Зирой нашли что-нибудь в темном мире?

Максим вздохнул, кивнул:

– Нашли.

Рассказ о корабле, полном мертвых детей, о выводах, сделанных друзьями из этой находки, девушка слушала молча, лишь губы покусывала. Но когда Максим упомянул о таинственной болезни, погубившей цивилизацию урров в иной галактике и проникшую в Сферу, она воскликнула:

– Вот! Теперь понятно, из-за чего Гвор сбесился, – болячку от мертвяков подхватил. Хотя, он их вроде не трогал?

– Прикасаться к трупам необязательно. Я же говорю: это не обычная болезнь, она как-то иначе передается.

Огница нахмурилась.

– Хочешь сказать, из-за той штуки светящейся заболеть можно?

– Светящейся? – не понял Максим.

– Она над столом появилась, когда Рен-Рендук за него сел. Потом во все стороны поползла. Ты разве не видел? Ты же смотрел на нее.

– Не видел. Чувствовал, есть там что-то, но свечения я не заметил. Наверное, это твой пониматель помогает его увидеть. Потому что остальные ничего не почувствовали. Ни Зира, ни Хребтолом, ни Гвор, пока штука эта его не коснулась…

Он запнулся. Сообразил внезапно: Огница побывала в самой сердцевине непонятной субстанции! Княжна это тоже поняла, лицо ее побледнело.

– Нет-нет! – поспешил опровергнуть собственную гипотезу Максим. – Над пультом скопилось статическое электричество, тебя им и шарахнуло.

– Ага, шарахнуло! – обрадовалась девушка. – Я же не сбесилась, верно? И король не сбесился, а он там долго сидел.

Положим, за психическое здоровье Рен-Рендука Максим не ручался, тот и раньше был бешеным. Наплевать! Посерьезнее проблемы намечаются.

– Нет, над столом не зараза была, – продолжала рассуждать Огница, успокаивая себя. – Это эйвы специально придумали, чтобы заразу остановить. Только почему они ее сразу не изничтожили? Еще когда летающий корабль урров нашли.

– Это как-раз ясно: они исследовали, как с угрозой бороться.

– А потом почему не прихлопнули?

– Не знаю! Лучше про дорогу к двери рассказывай, – поторопил ее Максим. – И пойдем королевскому величеству докладывать. А то вишь, как зыркает.

Рен-Рендук выслушал рассказ с кислой миной на роже. Но оспаривать предложенное не попытался, – видно, в самом деле верил в талант Максима выходить сухим из любой передряги. Уточнил в конце:

– Мы сможем добраться до спирали, не заходя в охотничьи угодья гвыхов?

– Да. Сначала пойдем вдоль опушки. Когда лес закончится, повернем направо, дойдем до ручья. Вдоль него – до самого истока. А там уже близко, в каменных распадках дверь.

– Сколько времени займет дорога?

– Большой день и два или три малых. Если хорошие переходы делать, не лениться.

– Лениться никто не будет, – пообещал король. Повернулся к Жакану: – Продовольствия хватит?

– Ежели сократить пайки…

– Сократим. Я сам буду делить порции. Собери все съестное, что осталось. Отвечаешь за него головой!

Глава 6, в которой Максим узнает, куда приводят благие намерения

Первый дневной переход получился короче, чем Максим рассчитывал. С другой стороны, он понимал Рен-Рендука: не стоит требовать слишком многого от людей, переживших такое потрясение. Ничего, наверстают.

Привал для спания Огница, всецело взявшая на себя руководство экспедицией, устроила в лесу, углубившись в него метров на триста, чтобы никому постороннему не мозолить глаза на открытой местности. Здесь росли невысокие деревья с узенькими листочками на обвислых ветвях. Издали они напоминали ели, но с земными елями ничего общего не имели. Они даже хвойными не были! Зато из ветвей их получились отличные шалаши для ночевки, – спать под открытым небом при температуре, близкой к нулю по Цельсию, для жителей Добрии было чересчур холодно. Один Конг устроил себе ложе снаружи. Максим порадовался этому: шалаши строили с расчетом, чтобы в каждом разместилась тройка людей, так что гвых занял бы его почти целиком. А вдвоем с Зирой они устроились с удобствами. Девушка на правах «жены» придвинулась ближе. Затем и вовсе притиснулась, обняла. Прошептала на ухо:

– Холодно здесь. Поворачивайся ко мне, погреемся.

Спать они улеглись, не снимая верхнюю одежду, так что особого холода Максим не ощущал. Но предложение вирийки звучало весьма заманчиво. Вспомнилось, как совсем недавно они обнимались и целовались с Огницей. «Так нехорошо, неправильно», – пискнул голосок в душе. Но был он из прежней, земной жизни, к нынешней реальности не имел никакого отношения. Максим повернулся к вирийке и мгновенно ощутил ее губы на своих губах.

Долгим поцелуй не получился. Полог шалаша внезапно отодвинулся, внутрь протиснулась добрийка.

– Говорят, у вас место свободно? Двигайтесь!

– А Лучик? Ты оставила ее одну?

– Не одну, с ней девки из тройки Роксны легли. Да ничего с ней не случится!

Огница устроилась по другую сторону от Максима, повозилась, затихла. Он затылком ощущал ее дыхание. На миг подумалось: сейчас и сбудется самая смелая фантазия. Однако мысли девушки были заняты иным.

– Макс, я одного не пойму, – заговорила она. – Выходит, эйвы предупредили тебя о заразе до того, как она пробралась в Сферу? И дверь потаенную открыли, чтобы заразу показать. Но если бы не предупредили, не открыли и не показали, ничего бы не случилось, зараза в этом карантине сидела бы веки вечные. Нескладно получается. Ведь так?

Вопрос был непростым, Максим задумался. И правда, почему Интеллект Сферы, зная об опасности, открыл дверь карантина? Нестыковка. Хуже – катастрофа! Огница деликатно обошла это, но себе врать не годится: если в нашу Галактику таинственную болезнь занесли урры, к Сфере ее доставили черные шары с криссами, то внутрь она попала именно благодаря ему, Максиму Волгину. Ладно, не одному ему, Рен-Рендук тоже руку или что там еще приложил. Но провел людей в рубку зараженного корабля он. Что ж это за «спасательная миссия» такая? Или Зира права, эйвы ждут от него чего-то иного, а вовсе не спасения Сферы?

Романтическое настроение как рукой сняло. Юноша высвободился из объятий вирийки, перевернулся на спину. Огница помалкивала, ждала ответа. Что ей сказать, он не знал, поэтому тоже молчал. А вот Зира попыталась рассуждать:

– Ты видишь в случившемся противоречие, потому что привыкла: следствие всегда наступает после причины. Но вспомни, что говорил Шур: эйвы умеют управлять не только пространством, но и временем. Забудь о последовательности событий и ты увидишь логику: не заражение проникло в Сферу из-за того, что мы побывали в карантине, а мы побывали в карантине из-за того, что заражение проникнет в Сферу.

Получилось заковыристо. Даже Максиму пришлось напрячь мозги, чтобы разобраться, что уж говорить о добрийской княжне. Огница молчала долго, переваривая услышанное. В конце концов сдалась:

– Подруга, я знаю, что в твоем мире все шибко умные и грамотные. Но я, дикарка, ничего не поняла. Может, повторишь то же самое человеческими словами?

– Да я сама не очень-то понимаю, – заявила примирительно Зира. – Для начала надо ноги унести из этого сектора, добраться до корневого… И вообще, спать давайте! Доброго сна.

Показывая, что решение ее окончательное и бесповоротное, девушка положила руку на грудь Максима, голову – на плечо и засопела тихонько. Огница хмыкнула, придвинулась ближе и умостилась точно также: рука на груди, голова – на плече.

– Доброго сна, – пожелала.

– Доброго сна, – ответил подругам Максим.

Это здорово, когда сразу две девушки спят у тебя на плечах. Прижимаются, не стесняясь, и ты ощущаешь сквозь одежду их молодые тела целиком: груди, животы, бедра. А если набраться наглости, дать волю пальцам… Нет, не замерзнешь однозначно. Другое дело, что выспаться в такой позе не получится. Неужели девчонкам удобно спать, используя его твердые костлявые плечи вместо подушек?

Все же он задремал, несмотря на неудобства. В итоге не сразу очухался, когда снаружи поднялся гвалт.

– А-а-а! Отпусти, отпусти, чтоб тебя! Помогите!

– Что случилось? Кто кричит? Эй, караульный!

Огница проснулась первой. Въевшийся в кровь и печенку офицера стражи рефлекс мигом выбросил ее из шалаша. Зира проснулась одновременно с добрийкой, однако наружу не спешила. Отодвинула полог, высунула голову, застыла на четвереньках. Максим попытался сесть и едва не застонал от боли. Мышцы затекли, стоило сделать резкое движение, как тысячи иголок впились в тело.

– А-а-а!!! – продолжал орать кто-то дурным голосом. – Пусти, пусти, дрянь! Да помогите кто-нибудь!

– Эй, ты где? Кто кричит-то?

– Что там? – спросил Максим.

– Непонятно, – призналась вирийка. – Караульные бегают по лагерю, Огница наша бегает. Вон, Хребтолом выскочил, головой по сторонам крутит. Еще народ проснулся, из шалашей полез.

– На нас напали?!

– Да нет, чужих не вижу. Но кричит жутко, словно его режут.

– Или жрут живьем, – буркнул Максим. Справился с иголками, сел, перевернулся на четвереньки, подполз к выходу. Хотел шлепнуть рубболистку по крепкому округлому заду, но не осмелился. Толкнул локтем в бок: – Пропусти.

Девушка нехотя подалась вперед, позволяя и Максиму выбраться на белый свет. Покряхтев, он встал на ноги, выпрямился.

Крик сменился хрипом, звучавшим глухо и невнятно.

– Так это в каком-то шалаше! – сообразил юноша.

Догадались и без него. Огница и караульные шныряли по лагерю, пытаясь понять, откуда идет крик. Гвалт разбудил всех, так что заглядывать в шалаши не требовалось: их обитатели сами выбрались наружу, в крайнем случаем, высунули головы. Не видно было только короля. Он делил жилище с личным телохранителем, и на миг Максима посетила радостная догадка: безумие догнало-таки Хребтолома, и тот порезал своего хозяина на куски. Но фантазия была пустой: вон он, Хребтолом, стоит возле шалаша и вполголоса докладывает Рен-Рендуку о происходящем. Не по чину королю разбираться с суматохой, раз нападения нет.

Именно Хребтолом и определил источник криков, к этому времени почти стихших.

– Отсюдова волали! – он ткнул указательным пальцем в сторону шалаша, стоящего как раз посередине лагеря. Приказал караульному: – Хмур, проверь, что там.

Боец послушно опустился на корточки, заглянул внутрь.

– Да нет тут ничего. Пусто, земля какая-то… Ох ты ж! – Он поспешно отпрянул, доложил: – Там ямина вырыта, прям посередке! Из-под земли стонут.

– Так чего медлишь? Лезай, разберись!

– Яма? Пусто? – происшествие становилось слишком важным, чтобы отлеживаться под меховым плащом, и Рен-Рендук соблаговолил высунуть свою круглую рожу. – А провизия наша где? Проворонил? Так полезай, ищи!

Караульный сунулся было обратно в шалаш, но Максим уже все понял. Закричал:

– Стой, назад! Это кроты! Гигантские кроты! – Он обернулся к гвыху, не спешившему подниматься с мягкой нагретой постели и с любопытством наблюдавшему за происходящим. Распорядился: – Конг, вставай, быстро! Ломай!

Показывая пример, бросился к шалашу, начал разбирать плотно подогнанные прутья. К чести Хребтолома, суть идеи тот ухватил раньше, чем гвых. Подоспел на помощь, принялся крушить строение. Следом и другие бойцы подтянулись. Полминуты, и шалаш превратился в груду жердей и веток. Земля на его месте была взрыхлена и перекопана, в ней что-то шевелилось, кряхтело. Не что-то, а кто-то: Жакан, приставленный стеречь мешки с продовольствием.

Судя по всему, кроты почуяли копченое мясо и вяленую рыбу, прорыли ход прямиком в шалаш. Спящий Жакан провалился в нору, да и застрял там. Спросонок он не сразу добрался до оружия, у кротов же оружие всегда при себе: когти и зубы. Полуслепые, на поверхности они были беспомощны, но в узких норах – иное дело. Отбиться от грабителей Жакан не смог, отбить мешки со снедью – и подавно. Король грозил старшему стражнику, что за сохранность продовольствия тот ответит головой. Тот и ответил, пусть не головой, но другими частями тела. Когда его откопали, на ногах и руках зияли страшные раны, от двух пальцев, попавших в кротовью пасть, остались жалкие огрызки. От мешков и вовсе нашли лишь ошметки, содержимое сгинуло бесследно. Соваться в нору было глупо и самоубийственно, да и пролезла бы туда разве что Лучик.

Потеря продовольствия оказалась для отряда ударом не меньшим, чем трагедия в темном секторе. Рен-Рендуку не пришлось созывать совет, люди сами собрались к его шалашу. Явились все, кроме Жакана. Пострадавшему промыли и зашили раны, дали лекарства, запасенного впрок в благословенные времена Задвери. Как скоро стражник встанет на ноги, судить не брался никто. Пока всех беспокоило иное: долгий день – чересчур большой срок для голодания, особенно если держишь путь по чужому враждебному миру. Но переправляться через реку и устраивать охоту – неминуемо вызвать гнев гвыхов. Война с многократно превосходившим численностью противником – последнее, что нужно участникам похода. Однако альтернатива выглядела не лучше: голод и истощение. Вдобавок, неизвестно, какой мир ждет отряд за дверью. Огница об этом не знала, значит, и Максим не мог сказать ничего внятного. Если там поджидает синяя пустыня…

Рен-Рендук не спешил принимать решение, давал возможность высказаться подчиненным. Надеялся найти в споре разумное зерно?

– На охоту надо идти непременно! – Хребтолома сомнения не мучали. – Ежели волосатые помешать захотят, отпугнем их луками. Чего вы скисли-то? Раз для волосатых в этих лесах дичь есть, стало быть, и нам что пожевать найдется.

Испугать гвыхов? Ясно было, что Хребтолому не доводилось сталкиваться с этим народом. Саркастически скривил губы не один Максим. Бурбун, боец из бывшей тройки Вертюха, возразил верзиле:

– Да, луков у них нет, зато пращами знатно орудуют. Мы уж пытались отпугивать, только хуже вышло, гнали нас до самой двери. Так тогда было, где спрятаться. А теперя если что, гнать будут, пока всех не завалят, – он осторожно потрогал ушибленное плечо.

Хребтолом плюнул с досады.

– Так что предлагаешь: лечь, ручки на пузе сложить и помирать молча? Ну ложись рядком с Жаканом, помирай. А я все одно за жратвой пойду! Эх жалко, здешних лесов мы не знаем, да где логова волосатых находятся. Разведчиков бы отправить.

– Разведчиков они первыми и пришибут, – хмыкнула Огница. – Потом за остальными явятся.

Возразить Хребтолому было нечего. Но неожиданно заговорил сам Рен-Рендук:

– В разведку можем послать его, – пухленький палец ткнул в сторону Конга. – Эй, как думаешь, если сородичи тебя поймают, то сразу убьют или слово сказать позволят?

Конг гордо выпрямился, стукнул себя кулаком в грудь, заявил:

– Народ Двона не убивать путников! Вести к мамкам, допрос делать.

– Замечательно. Узнаешь, как можно больше: сколько их, где живут, где и когда охотятся, – вернешься, расскажешь Рен-Рендуку. Ты ведь вернешься, ты хороший мальчик?

– Мой вернется! Мой друг Маакса, друг Зира и Гница, друг маленькие люди.

Рен-Рендук растянул губы в улыбке. Он хотел закрыть совет, но тут Максиму в голову пришла неожиданная идея. Отличнейшая идея!

– Стойте! Конга можно к гвыхам не разведчиком отправить, а парламентером, переговоры вести. Попросить разрешения чуть-чуть поохотиться в их владениях. Взамен дадим что-нибудь ценное, чего у них нет.

Бойцы загудели, обсуждая предложение. На лицах большинства было сомнение. Озвучил его Хребтолом:

– Что у нас такого ценного имеется, кроме оружия?

– Оружие и предложим.

– Луки?! И стрелять научим? Вот они на нас и попрактикуются, как на мишенях.

– Не луки, – ножи! Луки им ни к чему, пращами они ловчее орудуют. А ножи пригодятся: мясо разделывать, шкуры вычищать, одежду кроить. У них же металла нет, с каменными скребками наверняка мучаются.

Теперь многие задумались о переговорах всерьез. Поверить, что из этого выйдет польза, пока не могли, но уже усомнились.

– Не, не смогет он договориться, – подал голос Хмур. – Тупой больно.

Тупым Конга Максим не считал, но подобное мнение окружающих его вполне устраивало.

– Сам не справится, да. Но с ним я пойду, – предложил он. – У меня мозгач, я их язык понимаю. А мои слова им Конг переведет.

Такого поворота не ожидал никто, даже Огница рот приоткрыла от изумления. Хребтолом яростно замотал головой:

– Не, не, так нельзя! Пропадешь ежели, куды мы без проводника?

Рен-Рендук поднял руку, разом обрывая возражения и гомон. Когда тишина сделалась полной, спросил, внимательно глядя на юношу:

– Маакс, ты не их сородич. Тебя они запросто могут убить. Не боишься?

– Я пойду с ним как телохранитель, – Зира встряла прежде, чем Максим успел придумать ответ. – Вдвоем у нас будет больше шансов вырваться…

– И я пойду с ними! – перебила ее Огница. – Втроем…

Рен-Рендук вскинул обе руки, останавливая перепалку. На губах его играла хитрая усмешка. Максиму она не понравилась. Подумалось, что король знает о нем и его подругах гораздо больше, чем говорит.

– Княжна остается с отрядом, – объявил король. – На переговоры идет Маакс с женой и ручным гвыхом. Надеюсь, хоть кто-то из вас вернется живым и принесет полезные сведения.

Требовалось продемонстрировать гвыхам мирные намерения, поэтому оружия с собой они не взяли. Не считать же оружием два охотничьих ножа, спрятанные в сумках? Если переговоры заладятся, ножи послужат образцами для обмена, если нет… даже плохонькое оружие лучше, чем никакого. Максим не обольщался надеждой, что Зира будет полезна в качестве телохранительницы, когда они окажутся в логове гвыхов, но был рад, что она рядом. Моральная поддержка иногда значит не меньше, чем защита. К тому же он помнил, что в мире народа Двона господствует матриархат. Если местные гвыхи сохранили уклад своих «цивилизованных» предков, назначить женщину главой посольства, пусть и номинально, будет весьма полезно.

Через реку они перебрались гораздо ниже по течению, чем стояла Черная скала. Труда это не составило: Конг по очереди перенес их на противоположный берег. Дно было твердое, каменистое, глубина – гвыху по грудь, холодной воды он не боялся. Отряхнулся, словно собака, завернулся в плащ и готов идти дальше. Тем более, никто им в этом не препятствовал.

Где искать местных жителей, Максим понятия не имел. После нескольких часов блужданий он начал жалеть, что Огница не с ними: добрийская охотница увидела бы какие-нибудь следы, приметы. Юноша начисто забыл, что у Конга не только силища есть, но и нюх превосходный. Вспомнил, когда они вышли на поляну посреди леса. Лес здесь был не таким, как по ту сторону реки. Деревья с чешуйчатой корой и открывающимися навстречу солнцу листиками уступили место похожим на сосны хвойникам: в пять-шесть метров высотой, с короткими ветками и длинными колючими иголками на них. Хвойники громоздились все гуще, продираться сквозь них становилось труднее. Максиму представилось, что оказался он где-то в тайге, на Земле. Увы, это была не Земля, и шишки в форме правильных пирамидок на «соснах» об этом лишний раз напоминали.

На поляне лежало свежеповаленное дерево. Максим и Зира поспешили присесть на ствол, у комля свободный от веток. Требовался хотя-бы короткий привал, – отмахали они прилично, и кто знает, сколько еще идти предстоит. Конг присел рядом с ними прямо в траву, скрывшую его по грудь. Тут же закрутил башкой, втягивая ноздрями запахи. Стал на четвереньки, подался к подсохшей, но не успевшей осыпаться кроне дерева. Потыкался носом в ветви, сообщил:

– Тут она была, самка, молодая. Может, не одна. Мало назад, запах свежий.

Друзья переглянулись.

– Ты запах следов унюхал? Прямо с земли, где она стояла? – заинтересовался Максим.

– Не стояла. Территорию метила. Хорошая!

– Откуда ты знаешь, что хорошая? – улыбнулась Зира. – Запах приятный?

– Запах правильный. Хорошая – пометила тут. Теперь знаем, что они близко. Мы тоже пометим, да? Надо, чтоб нас находили?

Друзья снова переглянулись. Не удержавшись, Зира прыснула, хоть было в общем-то не до веселья, в любой миг из лесу мог прилететь запущенный пращей булыжник. Как метко их гвыхи кидают, Максим знал не понаслышке, – нога дернулась от воспоминания.

– Ты пометь, – согласился он. – Мы пока воздержимся.

Они деликатно отвернулись, слушая, как Конг пускает струю. Потом великан двинулся вдоль края поляны, внимательно внюхиваясь и всматриваясь. Искать долго не понадобилось, вскоре он замахал рукой, подзывая друзей. И опять пришлось топать сквозь чащу. Но именно топать, а не проламываться, – под ногами вилась едва различимая тропа. Идти, зная, что с каждым шагом приближаешься к логову свирепых дикарей, было жутковато. Наверное, Максим никогда бы не затеял подобную авантюру, если бы не побывал в мире народа Двона, не погостил в стойбище, не познакомился с мамкой Рыхой. Конечно, эти гвыхи были настоящими дикарями, не тронутыми криссовской заботой, в отличии от соплеменников Конга. Но разве это многое меняет? Разве добрийцы свирепее жителей Вирии? Огница свирепее Зиры? Королева Зорина свирепее Рен-Рендука?..

Пример с Рен-Рендуком не годился. Бывший консул Синего Ордена стоял особняком от остальных людей. Следовало хорошенько обдумать, что этот тип представляет собой на самом деле. Давно следовало, да время на мерзавца тратить не хотелось.

Максим помнил, что в мире народа Двона гвыхи устраивают стойбища в пещерах, но так как в окрестностях гор не наблюдалось, ждал увидеть шалаши, навесы или нечто подобное. Каково же оказалось его изумление, когда деревья расступились и прямо перед ними возникла сложенная из каменных валунов стена. Стена была невысока, – Конгу по макушку, – и длиной не более пяти метров, но это явно было каменное строение.

Они застыли на месте от неожиданности. Конг осторожно подошел к стене, потрогал, принюхался.

– Вкусно пахнет, – сообщил. – Мясо, на костре коптили.

Он шумно проглотил слюни, живот его громко забурчал. Максим и Зира тоже за весь день ни крошки во рту не держали. Хорошо, что у людей обоняние не так развито, – аромат копченного мяса они сквозь каменную кладку не уловили.

– Это что, стойбище? – уточнил Максим. – Они его не охраняют?

– Мой не знать. Мой посмотреть…

Но посмотреть Конг ничего не успел.

– Хэй, красавчик, где коротышек поймал?

Из-за угла строения вышла гвыхиня. Молодая – груди не успели обвиснуть. Касательно гвыховских канонов красоты Максим судить не брался. Гвыхиня была почти на голову ниже Конга и шерстью покрыта не черной, а скорее пегой. Всей одежды – набедренная повязка из шкуры зверя, куда менее волосатого, чем владелица повязки. Вдобавок намотанная на левую руку праща и увесистая сумка через плечо – не иначе, с камнями для стрельбы.

Чужаки, подобравшиеся к самому стойбищу, гвыхиню нисколько не испугали, разве что удивили. Она подошла ближе, мельком взглянула на Зиру, куда внимательнее оглядела Максима. Причмокнула, сообщила с видом шеф-повара:

– Хорошее мясо, молодое. Правильно приготовить вкусно будет.

Максим вздохнул: кажется, история повторялась. Зира сердито толкнула Конга в бок:

– Ты чего молчишь?

Великан, с вожделением таращившийся на самку, опомнился. Приосанился, выпятил грудь, объявил:

– Не мясо, друг! Веди к мамкам, говорить будем. Важное!

Гвыхиня посмотрела на него недоверчиво. Ткнула пальцем в Зиру:

– Друг? Голокажая – твой женщина? Ты какого племени? Откуда приблудился?

– Мой из племени Черноруких, стойбище мамки Рыхи!

– Не слыхала про таких. Ладно, веди своих голокожих. Прикажет мамка коротышку забить и закоптить, узнаешь, кто друг, а кто еда.

– Маленькие люди – не еда, – насупившись, буркнул Конг. – Мяса у вас и так много. Пахнет!

– Мало! Вернутся охотники, принесут добычу, – много будет. Пировать будем, ням-ням, – смачно облизнулась гвыхиня, дразня и без того пускающего слюни здоровяка.

Коптильня, она же кладовая, находилась осторонь от стойбища. Друзьям пришлось пройти метров двести по лесу, прежде чем деревья поредели окончательно и между ними начали попадаться жилые строения. Стояли они без всякого плана, то впритык друг к другу, то с промежутками в десятки метров. Называть их домами язык не поворачивался. Больше всего они походили на эскимосские иглу или на ледяную избушку Конга, но вместо снега и льда здесь были камень и дерево. Выкопанная в земле яма в метр-полтора глубиной сверху обнесена каменной кладкой, сходящейся незавершенным куполом, жерди из стволов молодых деревьев в качестве крыши. Пробивавшегося между жердями солнечного света вполне хватало для освещения, так что окна не требовались. Дверей в строениях тоже не было, – в том смысле, что служившие входом проемы в каменной кладке с прокопанной к ним канавой ничем не прикрывались и друзья могли беспрепятственно лицезреть внутреннее убранство домов, мимо которых проходили. Рассматривать там было нечего: сваленные вдоль стен нехитрые пожитки гвыхов и выстилающие пол ветви хвойников. Вряд ли такая подстилка уберегала от промозглого холода, царившего в яме, – «обогревающих камней», которыми криссы снабжали народ Двона, в этом мире не было и в помине. Впрочем, гвыхи холода не боятся, – с их-то шерстью! К тому же температура в этом секторе куда выше, чем в мире народа Двона. Если здесь нет вечной мерзлоты… Поразмыслив, Максим решил, что в секторах Сферы вечной мерзлоты быть не должно.

Народа на глаза попадалось удивительно мало. Может, из-за того, что стойбище стояло посреди леса, или потому, что каждый был занят делом. Женщины кроили и скребли шкуры, терли в каменных ступках семена, перебирали охапки травы и корешков. Даже дети не играли, а сидели рядом с мамашами, помогали. Завидев неожиданных визитеров, не бросались навстречу, разглядывали издали. На лицах однозначно читался гастрономический интерес. «Маленькие люди не еда»? Ну-ну. Затея с дипломатической миссией больше не казалась удачной.

– Интересно, что они с понимателями делают? Надеюсь, не закапывают вместе с костями, – пробормотала Зира. С тем, что ее сегодня зажарят и съедят, она смирилась. От обреченности этой Максима озноб прошиб.

Размеры у строений были самые разные. Имелись тут и семейные клетушки метра три в поперечнике, и громадные, в десяток метров общежития, занимавшие целиком небольшую поляну. К одному из таких гвыхиня их и подвела. «Мамкова пещера», догадался Максим.

– Стой тут! – велела проводница Конгу и, согнувшись пополам, зашла в дом. «Голокожих коротышек» она, ясное дело, проигнорировала.

– Мамка Горха, слушай: чужак пришел, молодой совсем, – донеслось из двери. – Говорит, из Черноруких каких-то. С тобой разговаривать просится.

– Самец-молокосос? Не стану с кем попадя разговоры водить. Откуда эти Чернорукие взялись? Они законов не знают? – голос у мамки был хриплый, слегка дребезжащий. Старческий, одним словом. – Хотят разговаривать, пусть их мамка приходит или хоть женщина взрослая.

– Так это… женщина с ним пришла. Только не настоящая – коротышка голокожая. И голокожий самец при ней, то ли сын, то ли сородич. Чернорукий понимает вроде, как они белькочут.

Немедленного ответа не последовало, видимо, мамка задумалась. К добру это или нет? Максиму очень хотелось верить, что к добру. Чтобы приказать головы чужакам отрезать, много думать не требуется.

Молчание затягивалось, и молодая гвыхиня не вытерпела, поторопила:

– Так что, чернорукого гнать, а голокожих на мясо?

– Не тараторь! – прикрикнула на нее мамка. – Ладно, гляну на эту невидаль. Ты ступай, делом займись.

Максим напрягся невольно, когда из двери медленно выбралась старая гвыхиня. Она в самом деле была старая, даже шерсть поседела. На голове и плечах вовсе зияли лысые проплешины. Но при всем том взгляд желтых глаз был цепким, зорким. Так смотрит правитель, умеющий повелевать своим народом твердо и жестко при необходимости.

Впрочем, юношу мамка Горха одарила лишь мимолетным взглядом, Конг ее тем более не заинтересовал. Зато она внимательно осмотрела Зиру. Уселась на предусмотрительно положенную у входа колоду, спросила:

– Чего надо?

Конг стушевался мгновенно. Засопел, закряхтел, неуверенно выдавил из себя:

– Еды нет, плохо… охота….

– В ваших лесах плохая охота, зверь ушел? – не поняла его мамка. – Сюда зачем приперлись, от меня чего надо?

Максим хотел подсказать приятелю, что следует говорить, но вовремя спохватился. Главной в их посольстве гвыхиня считает женщину, Зиру. Она и должна подсказывать. Он выразительно посмотрел на девушку.

Зира не сплоховала, деловито начала поучать Конга:

– Скажи ей, что мы не здешние, попали в их мир случайно. Идем от одной крутячки к другой. Что кроты украли у нас всю еду и ранили нашего товарища. Без еды нам не дойти до крутячки. Пусть разрешит поохотиться в их лесах, за это мы подарим ей хорошие, острые ножи.

Мамка дождалась, пока Зира закончит, но едва Конг принялся переводить на язык гвыхов, оборвала:

– Не глухая я, чтобы мне повторяли. – Добавила, заметив недоумение на лицах людей: – Чего уставились? Умный в голове у меня, как у вас.

Неожиданный поворот. Максим занервничал, поспешно вспоминая, не было ли сказано в присутствии старой гвыхини лишнего. Кажется, нет. Плохо, что теперь советоваться с Зирой не получится. Остается надеяться на сообразительность вирийки.

– Вы пришли сюда из мира народа Двона? – поинтересовалась Зира, справившись с замешательством от неожиданного известия.

– Откуда ж еще? Слыхала я в детстве про Черноруких, хоть они и далеко от нашего стойбища обитали. А вы – банда отщепенцев, бродите по чужим мирам. Много вас?

Вопрос был щекотливым. Максим понял, что это другое племя, не те, кто нападал на охотников Жакана. Об их отряде эти гвыхи пока ничего не знают. Как поступить: ответить на вопрос честно, преувеличить или преуменьшить количество людей? Юноша не знал. Но переговоры вел не он. Зира ответила незамедлительно:

– Не много, почти все здесь.

– Ты сказала, раненый есть. Одного его бросили?

– С ним еще одна наша подруга.

– В какую сторону идете: вверх по реке или вниз?

– Вниз.

– Правильно. Выше по реке Клыкозубые живут. Всегда голодные, злые, разговаривать не станут, сразу забьют. Касательно еды для вас: за рекой охоты нет, холода, зверь откочевал. На эту сторону реки не суйтесь. Нашим мужчинам не понравится, что чужаки в их лесу шастают. И у нас небогато с охотой. Чем же вам, проходимцам, пособить…

Она задумалась. Затем гаркнула громко, так, чтобы внутри дома услышали:

– Эй, Кхара, принеси мой мешочек!

Из двери высунулась еще одна гвыхиня, в годах, но заметно моложе старшей мамки. Подала предводительнице небольшой кожаный мешок, разложила на земле перед ней подстилку. Мамка Горха развязала мешок, вытряхнула на подстилку содержимое: сушенные травы, коренья, семена. Велела Зире:

– Садись и гляди. С самцами-чужаками я говорить не буду, пусть сдохнут, если пропитание добыть не могут. Но женщины – продолжательницы рода, не станет нас – миры опустеют. Поэтому тебе помогаю и сородичке твоей. Это моя наука для детей, как еду находить. Сейчас ты учись.

Она начала перекладывать «учебные пособия», подробно объясняя, где и как их следует собирать. Максиму присесть не предлагали, сделать это самовольно он не решился. Наблюдал за мамкой стоя, честно пытался запомнить, что к чему, но запутался через десять минут. Конг сопел от старательности, то и дело скреб макушку, силясь активизировать мыслительный процесс. Судя по озадаченной физиономии великана, получалось не очень. На счастье, предназначался урок не им, а Зире. Может, у женщин природные способности к огородничеству и собирательству?

Урок длился без малого час. Когда мамка Горха замолчала, Зира поблагодарила и осторожно заметила:

– Это хорошая пища, но малопитательная. Наш раненый потерял много крови, ему надо мяса…

Мамка оскалила зубы:

– Если самец стал обузой, забейте его и разделайте. Ему не мучиться, и вам сытная еда.

Максим передернул плечами от предложения. Мамка не издевалась над ними, не злорадствовала, гвыхи практиковали каннибализм. Но все же…

– Моя наука закончена, теперь уходите! – мамка Горха повысила голос. – Чужакам не место в стойбище.

Она повернулась к своей помощнице, велела:

– Сыщи кого из молодых, скажи, пусть отведет чужаков короткой тропой к реке.

Поняв, что переговоры закончены, друзья повернулись вслед за младшей мамкой, но предводительница обладала не только острым зрением, но и отменной памятью:

– Эй, вы обещали дать ножи.

Максим и Зира переглянулись. Два крепких железных ножа, пусть и выкованных в примитивной кузнице Королевской Твердыни, – несоразмерная плата за рассказ о корешках и зернышках. Но делать нечего. Они полезли в сумки, вынули ножи, положили на подстилку перед мамкой. Та взяла один, провела пальцем по лезвию. Подтвердила:

– Хороший нож.

– Мы еще принесем, если дадите нам немного мяса… – заикнулась было Зира.

Мамка гаркнула:

– Пошли отсюда! Чтоб я вас больше не видела.

Долго искать провожатую не пришлось. Ей оказалась та самая молодая гвыхиня, что встретила их возле кладовой. Кажется, она специально поджидала пришельцев, наблюдая издали за их беседой с мамкой. По стойбищу шли молча. Лишь когда миновали коптильню, и живот Конга громко заурчал в ответ на долетевший оттуда аромат, провожатая спросила насмешливо:

– Что, красавчик, есть хочешь?

– Хочу, – честно ответил Конг.

Наверное, он надеялся, что гвыхиня сжалится, поделится хоть маленьким кусочком. Но вместо этого услышал:

– Оставайся у нас, будешь не Черноруким, а Длиннопятым. Зачем тебе идти с голокожими? Станешь моим мужчиной, деток наделаем. Ась?

Конг не ответил, насупился. Разочарованная гвыхиня замолчала надолго. Максим думал, что больше она и слова не скажет. Однако, когда прошли поляну с поваленным деревом, гвыхиня вновь заговорила, видно, очень уж ей парень приглянулся:

– Ладно, так и быть, дам я тебе мяса.

Конг остановился как вкопанный при этих словах. Гвыхиня хрюкнула насмешливо.

– Не сейчас, глупый! Сейчас мамки не позволят. Отведи голокожих за реку, потом вернешься. Когда все спать улягутся, я попрошусь еду стеречь. Тогда и придешь, деток мне делать будешь, я тебя за это накормлю от пуза. Понял, красавчик?

Конг поскреб пятерней макушку, покосился на Максима, на Зиру, ища совета. Зира кивнула, и Максим кивнул. Пусть парень развлечется и покушает заодно, кому от этого плохо?

– Мой понимать, мой приходить, – согласился Конг. Тут же задал разумный вопрос: – Как мой узнать, когда мамки спят?

Теперь провожатой пришлось скрести макушку. Придумала, осклабилась довольно:

– На поляне метку тебе оставлю. Почуешь мою метку?

Конг тоже осклабился, стукнул себя кулаком в грудь:

– Мой почует! Хороший метка, вкусный! – Сразу уточнил: – Скоро мамки спать станут?

– Не скоро, не спеши. Раньше придешь – на поляне жди, дальше не суйся.

– На поляне боязно, – покачал головой великан. – Ваши мужчины увидят, бить будут.

– Глупый! Говорила: нет мужчин в стойбище. Зверя нет, охота плохая, мужчины в дальние леса ушли. Скоро вернутся, еды много принесут, пировать будем!

Короткая тропа в самом деле оказалась таковой, – всего два часа, и они на берегу реки. Гвыхиня дождалась, пока пришельцы переправятся, и растворилась в зарослях.

В лагере за время их отсутствия не случилось ни хорошего, ни плохого, даже Жакан, накачанный лекарствами, еще не очнулся. Единственно, Рен-Рендук сумел успокоить людей, так что на совете в этот раз сидели только командиры троек. Конга король к обсуждению результатов дипломатической миссии не допустил. Резон в этом имелся, – согласился Максим.

После слов о хранилище с копченым мясом бойцы зашушукались воодушевленно, но, когда юноша дошел до урока ботаники и передал слово Зире, перешептывания сменились угрюмым молчанием. Договорить вирийке не позволили. Хребтолом прорычал зло:

– Значит, они дичь жрать, а мы траву щипать, будто кролики?

– Если гвыхи не разрешают охотиться, может, согласятся дать мяса из своих запасов в обмен на ножи? – спросил Рен-Рендук.

– Я предлагала, – пожала плечами Зира. – Просила мяса для раненого. Их предводительница отказала категорически.

– Посоветовала самца на мясо забить, – ляпнул Максим. И прикусил язык, сообразив, что этого говорить не следовало. Поздно.

– Жакана на мясо?! – взвился Хребтолом. – Да пусть сами друг друга жрут!

– Чего мы вообще с этими людоедами разговоры разговариваем? – поддержали его стражники. – Много чести!

– Правильно! Идем на охоту, и баста!

– Пусть попробуют помешать!

Бойцы распалились не на шутку. Рен-Рендук слушал их, и на губах его играла довольная усмешка. Позволив выпустить пар, он поднял руку, призывая к вниманию. Когда вновь установилась тишина, произнес:

– Вы невнимательно слушали старшего проводника, друзья мои. В близлежащих лесах зверя нет, охотиться не на кого. Разве что на кротов, если кто-нибудь знает, как их достать из-под земли. А если мы переправимся через реку и пойдем в глубь территории гвыхов, то неминуемо сами окажемся дичью. Эти существа людоеды, да.

Стражники уныло опустили головы.

– Так что, нам и впрямь корешки жевать? – спросил Хребтолом. – Охлянем, пока до двери дойдем.

Улыбка Рен-Рендука сделалась шире.

– Мне кажется, у старшего проводника есть план получше.

План у Максима действительно был. Забрезжил в голове, когда они возвращались из стойбища и молодая гвыхиня подбивала клинья под Конга. Только юноша вовсе не был уверен, что план этот безукоризненный. Посоветоваться бы с Зирой и Огницей, однако случая не представилось, а Рен-Рендук смотрел так пристально, словно дырки в голове просверлить пытался. Максим сознался:

– У гвыхов есть запасы мяса. Пока они будут спать, мы можем немного… позаимствовать. Кладовая стоит в стороне от жилья, можно подкрасться незаметно.

– Они что ж, не охраняют свое стойбище? – недоверчиво спросила Огница.

Пришлось рассказать, как можно «нейтрализовать» караульную при помощи Конга. На лицах стражников появились ухмылки. Похоже, план многим нравился. Лишь княжна не унималась:

– Ладно, украли мы мясо. Дальше что? Они погонятся за нами, когда пропажу обнаружат.

Добрийка глядела в самую суть, это был ключевой момент плана.

– Некому гнаться! – торжественно объявил Максим. – Мужчины племени ушли на охоту в дальние леса. Да, их женщины тоже умеют драться. Но их забота оберегать мамок и детей, они не отходят далеко от стойбища. Это во-первых. А во-вторых: пропало несколько кусков мяса, так что? Голод племени не грозит, скоро вернутся охотники с богатой добычей. Гвыхи могут быть свирепыми. Но при этом они непосредственные как дети и не злопамятны, – я знаю, я жил в их племени. Когда охотники принесут добычу, гвыхи первым делом устроят пир, празднество. О нас они попросту забудут. Или поленятся догонять. Да и будем мы к тому времени далеко.

– Коли так, коли в логове одни самки с детенышами, – Хребтолом осклабился, – тогда, пожалуй, выгорит дельце.

Бойцы уже не ухмылялись украдкой, – улыбались во весь рот. И Огница улыбалась, и даже Рен-Рендук растянул губы. Максим тоже невольно улыбнулся… и наткнулся на взгляд Зиры. Вирийка не улыбалась, на лице ее читалось сомнение.

– Маакс предложил интересный план, – произнес Рен-Рендук. – Королю нравится. Зови своего гвыха… нет, позже объяснишь ему.

Он начал делить обязанности:

– Поступим так. Наш гвых отправится на поляну идождется, когда самка подаст условленный знак. После этого он отведет ее подальше от стойбища и будет… развлекать, сколько потребуется. Маакс, дай ему свой говоритель и научи пользоваться, чтобы он сообщил нам, когда путь будет свободен. Хребтолом, отбери две тройки, – самых надежных! – пойдете с проводником…

– Зачем так много? – удивился Максим. – Пару человек достаточно.

– Я пойду с ним, – поддержала Зира.

Но Рен-Рендук отрицательно покачал головой.

– Нет, тропу знают только Маакс и его жена. С Мааксом пойдут Хребтолом и две тройки. На случай, если в стойбище поднимется тревога, остальные будут ждать у реки и придут на выручку. Зира проведет нас.

Вирийка закусила губу. Распоряжения Рен-Рендука были вполне логичны, не придерешься. Тем не менее, девушке они не нравились. Максим усомнился в своем плане. Однако слово не воробей, сказанного не воротишь.

Операция началась без сучка, без задоринки. Конг добрался до поляны почти одновременно с гвыхиней, так что и ждать не пришлось, и времени не потеряли. Гвыхиня приволокла ломоть мяса подкормить избранника, и утянула того в заросли подальше от стойбища, чтобы не разбудить мамок ненароком. Конг не протупил, как того опасались добрийцы, подал сигнал, что пора действовать. Максим не сбился с тропы, отобранные Хребтоломом бойцы умели ходить по лесу быстро и бесшумно. Так что ватага грабителей подобралась к кладовой никем не замеченная.

Максим понятия не имел, на кого охотятся гвыхи, какие животные вообще водятся в этом секторе. Из двух десятков туш всевозможных размеров три явно принадлежали кротам, прочие – не понять. Зайцы, косули? А может, кошки с собаками или того хуже? Все ли это съедобно для человека?

Он вынул из сумки нож, шепнул Хребтолому:

– Нужно попробовать, что лучше взять.

– Пробуй, – согласился тот. – Мы скоро вернемся. Логово их там, верно?

Он указал в сторону стойбища.

– Да. Эй, зачем тебе туда? Ты что делать собрался?

– Разъяснить требуется, как людей на мясо забивают, – ощерился Хребтолом.

– Не…

«Нет, так мы не договаривались! Я не позволю!» – хотел крикнуть он, но жесткая заскорузлая ладонь верзилы зажала рот.

– Цсс! Нишкни. Заволаешь – и нам смерть, и тебе. И женушке твоей не жить. Так что сиди тихо, как мыша. Если сука караульная раньше срока вернется, – предупреди.

В глазах Хребтолома светилась безумная ярость, желание убивать – всех подряд. Пытаться переубедить сумасшедшего, доказать что-то – бесполезно. Обратиться к стражникам? Не позволит. И кто сказал, что это безумие не заразно? Максим понял, почему Зире не понравилась затея с воровской вылазкой, почему его самого мучали сомнения. Слишком поздно.

Хребтолом махнул рукой, бойцы бесшумно растворились в зарослях. Ноги не держали, и Максим опустился на землю, прислонился к каменной кладке. Думать о том, что сейчас случится, он не хотел. Так и сидел, когда полчаса спустя стражники вернулись к кладовой. Одежда одного была забрызгана кровью, он ругался сквозь зубы.

– Тихо все? – осведомился Хребтолом. Скомандовал подчиненным: – Забирайте мясо и уходите к реке.

Схватил Максима за ворот, рывком поднял на ноги. Приказал:

– Как пройдете поляну, вели своему барбосу отпускать сучку. Пусть к лагерю топает, а ее я здесь подожду. Да не вздумай ляпнуть чего лишнего! Не то и барбоса прикончу, и женушку твою красотку. Запомни – жизни их на твоем языке висят. Хоть кому сболтнешь, что видел, – оборвутся. Ты меня понял?

Это болезнь. Заразная, передающаяся невесть каким путем, одинаково верно поражающая как урров, так и людей. Возможно, любой разумный может подхватить ее, поэтому Интеллект Сферы счел заразу смертельной опасностью, непредусмотренной программой эйвов. Болезнь, заставляющая убивать без всякой причины, без разбора, даже во вред себе. Убийство ради убийства, а повод найдется всегда. До поры, до времени болезнь была заперта в карантинном секторе. Пока он, Максим Волгин, не привел туда людей, и зараза с их помощью не выбралась в миры Сферы… Или права Зира, причина и следствие надо поменять местами? Как бы там ни было, Хребтолом подхватил заразу, это очевидно. Один ли он? В зараженном месте побывали еще четверо: Рен-Рендук, Огница, Зира, сам Максим. Может, они все заражены? Нет, не может! Он не ощущает в себе желания убивать, ненависти ко всем вокруг… разве что к этому мерзавцу.

– Ты меня понял? – Хребтолом тряхнул его снова. Сумасшедший задал вопрос и ждал ответа.

– Понял, понял, – пробормотал Максим. – Я никому ничего не скажу.

Он в самом деле молчал всю дорогу от стойбища до реки. Лишь в конце не удержался, спросил вполголоса идущего следом за ним командира тройки Варняка:

– Вы что, их всех… и детей?

Варняк ощерил желтые, с гнильцой, зубы.

– Ты про что? Не понимаю вообще. Мясо мы воровать ходили.

Король Рен-Рендук остался доволен добычей. Осмотрел, приказал упаковать в мешки и готовиться к немедленному выступлению. Отряд действительно снялся с места, едва из-за реки вернулся Конг, – теперь обязанностью гвыха стало везти на горбу раненого Жакана. Хребтолома король приказал не ждать: «Догонит!» Верзила догнал, но не скоро, только когда отряд сделал короткий привал в середине дневного перехода. Он был зол на всех за то, что не дождались, бросили, считай. Ругался последними словами на бойцов, нагрубил княжне. Правда, дерзить королю не посмел, но и докладывать по уставу не захотел. Буркнул коротко:

– Сделано, как велели.

«Как велели…» Означает ли это, что резня в стойбище устроена по приказу короля? Потребовать объяснений у Рен-Рендука Максим не мог, это значило нарушить обещание, данное Хребтолому. Со всеми вытекающими последствиями.

Конг не видел, сколько мяса принесли грабители, – добычу спрятали до того, как он вернулся со свидания. Но дураком великан не был, что бы о нем не думали добрийцы. Он сопоставил размер порции, количество человек в отряде, число предстоящих переходов, сложил два и два, и на третей день, когда люди, отужинав, готовились к спанию, укоризненно попенял Максиму:

– Зачем много мяса брать? Дети голодные, нехорошо, неправильно. Мамка Горха еда из земли и деревьев показывать. Мы не собирать, не есть. Почему?

Максим не нашелся, что ответить. Зато смурную физиономию гвыха заметил Варняк. Тут же поинтересовался:

– Чем волосатый недоволен? Пайка для него мала?

– Наоборот, – буркнул Максим. – Говорит, мы слишком много мяса забрали. Дети в стойбище голодать будут.

Варняк хохотнул. Повернулся к Конгу, произнес нарочито разборчиво выговаривая слова:

– Ты же меня понимаешь, да? Не боись, голодных там не ос… – закашлялся, наткнувшись на полный бешенства взгляд Хребтолома.

Болезнь верзилы прогрессировала. Он всем был недоволен, придирался к каждой мелочи, раздавал тумаки и оплеухи направо и налево. Кажется, только присутствие Рен-Рендука удерживало его от того, чтобы устроить настоящую драку. И дважды-трижды за день он подстерегал Максима и шипел зловеще:

– Помнишь, что помалкивать следует? Сболтнешь хоть слово…

Ненависти в нем становилось все больше, будто зрел, распухая, грозя лопнуть, гнойник. После пятого дня пути это случилось.

Отряд уже спал, умаявшись от долгого перехода, когда в шалаш к Максиму и Зире внезапно сунулась Лучик.

– Макс, Макс, проснись скорее!

– Что стряслось? Ты зачем здесь? – Максим сел, уставился на девочку, плохо соображая спросонья.

– Там Хребтолом у нас!

– Что?! – услышав такое, и Зира села.

– Он велел мне сидеть тихо как мыша, но я не послушала, сбежала. Страшно! Он Беляву сильничает, пока Рудка в карауле!

Белява и Рудка – это были стражницы, приставленные к принцессе. Воспользовавшись, что одна из женщин несет службу во внешнем карауле, охраняя периметр лагеря, Хребтолом ввалился в шалаш и потребовал близости от второй. Когда та отказала, попросту избил ее и стал брать желаемое силой.

Зира выругалась, выскочила наружу, не прихватив верхней одежды. Максим поспешил за ней. В лагере стояла тишина, лишь из шалаша принцессы доносились тяжелое сопение и всхлипы. Недолго думая, Зира сунулась туда, схватила насильника за ноги, одним рывком сдернула его с женщины, выволокла на свет божий. Несколько секунд понадобилось Хребтолому, чтобы опомниться. Он вскочил на ноги, заревел разъяренным вепрем, двинулся на обидчицу – босой, без портков, в одной нижней рубахе.

Хребтолом был почти на голову выше Зиры, куда шире в плечах, наверняка сильнее. Однако в навыках рукопашного боя рубболистка могла дать ему сто очков форы. Девушка ловко уклонилась из-под тяжеленого кулака, ушла в сторону. Подсечка, и верзила полетел в подмерзшую грязь. Вскочил, снова бросился в атаку, снова упал, получив в довесок ощутимый удар по почкам.

Шум разбудил лагерь, из шалашей высовывались заспанные лица. В драку пока никто не вмешивался, бойцам не хотелось связываться с обезумевшим телохранителем короля. Собственно, Зира и не нуждалась в помощи. Не пропустив ни одного удара, она била соперника неспешно и расчетливо, зарабатывая победу по очкам, хотя Максиму начинало казаться, что пожелай вирийка, и бой закончится быстрым нокаутом. Хребтолом это тоже понял. Поднявшись после очередного падения, он бросился не на соперницу, а в ближайший шалаш. Все, кто проснулся и наблюдал за поединком, охнули от неожиданности. Максим – хмыкнул. Оказывается, Хребтолом трус ко всему…

Радость оказалась преждевременной. Из шалаша донесся вскрик боли, и верзила выскочил обратно. В правой руке у него был обнаженный меч. Торжествующе зарычав, он завертел клинком, демонстрируя свое умение, бросился к девушке. Зира увернулась, еще раз, еще. Но теперь ей приходилось отступать, о контратаке не было и речи, – кулак, даже в паре с ловкостью, слабое оружие против меча. Максим опомнился: надо же помочь! Мечей у них с Зирой нет, но хоть охотничьи ножи…

Он не успел броситься в шалаш за оружием. Верзила вдруг споткнулся на ровном месте, зашатался, начал оборачиваться. Под левой лопаткой у него торчала рукоять метательного ножа. Огница стояла в десяти шагах. Второй нож она даже не вынула из чехла, уверенная, что будет достаточно одного.

Хребтолом рухнул на землю, дернулся, затих. Княжна подошла неторопливо, наклонилась, выдернула лезвие из трупа.

– Зачем? – устало спросила Зира. – Я бы справилась.

Огница пожала плечами, объяснила равнодушно:

– Он взбесился.

Девушка поступила правильно, Максим был рад такому исходу. Только маленькая заноза в душе… Он успел заметить взгляды, которыми обменялись княжна и Рен-Рендук, отодвинувший полог своего шалаша и наблюдающий за происходящим в лагере. Во взгляде короля было одобрение.

Столб дыма, поднимающийся до самого неба, первой заметила Лучик.

– Смотрите, что это? Пожар?

Отряд как раз добрался до края леса. Далее требовалось подняться на небольшой пригорок, увидеть с него ручей и повернуть туда. Восьмой дневной переход только начался, за пригорком планировали устроить короткий обеденный привал, на берегу ручья – длинный, спательный. Однако жизнь внесла коррективы.

Предыдущую ночь Огница провела в шалаше у друзей, и Максим рассказал девушкам, что случилось в стойбище на самом деле. Они долго обсуждали и сошлись на том, что надо и дальше помалкивать. Отряд преодолел едва половину пути через мир гвыхов, ни к чему распри и разборки между людьми. Конгу знать об убийстве сородичей подавно не следует. В конце концов, от впавшего в безумие Хребтолома избавились, провизия есть, дорога известна. Нужно поскорее добраться до спирали, покинуть опасный сектор, а там посмотрим. И тут – дым.

– Это лес горит? – продолжала допытываться девочка.

– Непохоже, – возразила Огница. – Скорее, кто-то разжег большой костер.

– Сырые ветки подбрасывают, чтоб дымило сильнее, – подтвердил Жакан. Идти самостоятельно он пока не мог, но раны затягивались. Действенные медикаменты из Задвери предотвратили заражение крови, сняли воспаление и жар. Старший стражник явно шел на поправку.

– Так это ж мы оттуда пришли! – определила Белява. – Где-то там стойбище гвыхов, у которых мы мясо взяли.

На взгляд Максима, «взяли» и «украли» – не одно и то же, а если учесть, что ограбление отягощено убийством…, впрочем, сейчас следовало думать о другом.

– Может, это они костер разожгли? – предположил Жакан. – Зачем, интересно?

Интересно было всем, потому Рен-Рендук поманил к себе Конга. Когда великан подошел, потребовал:

– Ну-ка, здоровяк, объясни королю, для чего твои соплеменники делают такой большой дым?

Конг посопел, почесал подмышкой. Он и в затылке поскреб бы, если бы не восседавший у него на загривке Жакан. По всему видно было, говорить парню не хочется. Но люди ждали, и он признался:

– Большой беда в племени. Всех касается, весь народ Двона. Кто-то закон нарушил.

Понимали его речь лишь четверо в отряде, поэтому Зира перевела для остальных. Повисла тишина. Затем Белява охнула, предположила робко:

– Это они пропажу заметили.

– Поздновато спохватились, – буркнул кто-то за спиной Максима.

– Мясо пропало – малый беда, – возразил Конг. – Голодно, дети плачут – одно племя касается, не всех. Нет большой дым.

– Может, наши чего нехорошего натворили? – задумчиво протянул Жакан. Максим заметил, как занервничал, отводя взгляд, Варняк при этих словах. Но спросил старший стражник не у Варняка: – Эй, проводник, ну-ка скажи, чего у вас с местными приключилось?

– Да-да, Маакс, скажи королю, почему Хребтолом отставал? – поддержал его Рен-Рендук. – Ты что-то знаешь об этом?

Вопрос был таким неожиданным, что Максим растерялся. Чуть не выпалил правду, но Варняк опередил:

– Точно, это Хребтолом натворил беды какой-то! Сказал нам: «Берите мясо и идите к реке. А я… а я… а я вас догоню!» И ни словом опосля не обмолвился, чего он там делал.

– Да сбрендил он в край, вы ж видели! – поддержал подельника еще один участник воровской вылазки. – А мы ни сном, ни духом о его делах.

Они врали и не краснели, перекладывая всю вину на мертвеца. Максиму так хотелось вывести подонков на чистую воду… но рядом стоял Конг, и юноша промолчал.

Рен-Рендук внимательно выслушал говоривших, снова повернулся к гвыху. Спросил:

– Как твои соплеменники узнают, что за беда приключилась? Это же просто дым.

– Самые быстроногие в стойбище новость к соседям несут. Те – к своим соседям. Скоро все узнают. Пока новость не пришла, – чужим ходить нельзя, всех останавливают.

Зира не успела перевести слова Конга, а Рен-Рендук уже скомандовал:

– Не стоять! Вперед, быстро, быстро!

Дневной переход затянулся куда дольше обычного. Пригорок они миновали без остановок, дошли до ручья и двинулись вдоль него. Устроить привал Рен-Рендук позволил, лишь когда люди буквально с ног валиться начали, и спать разрешил меньше обычного. Затем был еще один сверхдолгий переход и слишком короткий сон. Король словно пытался обогнать быстроногих гонцов, обогнать столб дыма, маячивший позади.

Три дня спустя высланные в авангард разведчики вернулись с плохой новостью: путь впереди перекрыт шайками гвыхов. Настоящий лес вдоль ручья не рос, так, пародия: деревца с прячущимися под чешуйки листочками. Пробраться незамеченными нечего было и мечтать. Попробовать обойти, сделав большой крюк по тундре? Но на открытой местности люди и подавно будут видны как на ладони. В обычное время гвыхам нет дела до чужаков, пока те не сунулись в их охотничьи угодья, зазря ноги бить они не станут. Но большой дым меняет правила. Где гарантия, что за людьми не устроят погоню? Нет, обойти заслон не получалось. Отряд оказался в ловушке. Обидно, ведь до заветной цели оставался, по прикидкам Максима, всего один дневной переход.

Рен-Рендук вновь собрал командиров троек. Советоваться король не собирался. Теперь он все решал сам.

– Много впереди гвыхов? – для начала спросил у разведчиков.

– В шайке, что бродит по эту сторону ручья, мы насчитали пятерых. За ручьем есть еще, но сколько их там, непонятно. С нашей стороны не разглядеть.

– А нас с ихней?

– Тоже вряд ли, если к самому берегу не соваться.

– Значит, если бы этих пятерых не было, отряд смог бы просочиться незаметно?

– Так куды ж они денутся? Уходить вроде не собираются…

Командир разведчиков замер с приоткрытым ртом, сообразив, куда должны деться гвыхи. Но первой это поняла Огница.

– Мой король, разрешите мне!

– Нет, княжна, не ты, – покачал головой Рен-Рендук. Повернулся к бойцам, осмотрел всех внимательно. Пухлый палец его указал на Варняка. – Ты! Возьми свою тройку и тройку Мурдяка. Сделайте все быстро и тихо. Тела потом приберите подальше. Не нужно, чтобы наш ручной гвых их увидел.

– Я прослежу! – снова вскинулась Огница.

На этот раз король не возразил. Повернулся к Максиму, велел:

– А ты, Маакс, проследи, чтобы твой подручный головой по сторонам не вертел.

– Мож, по-иному решим? – неуверенно предложил Жакан. – Опять волосатого с парнишкой на переговоры пошлем. Мы ж не знаем наверняка, что переполох из-за Хребтолома. Мож, там иная беда приключилась?

– Нет, – коротко ответил Рен-Рендук. Прикрикнул на Варняка: – Почему еще здесь? Действуй! Как справитесь, подашь знак. Медлить нельзя.

Встал, давая понять, что совет окончен. Максим отметил, что убрать дозорных король послал ту самую шестерку, которая устроила резню в стойбище. Уверен был: у этих рука не дрогнет? Их ведь Хребтолом отбирал, как самых надежных. Казалось, все правильно, не придерешься. Но дурное предчувствие не хотело соглашаться с логикой.

Варняк вернулся минут через двадцать. Доложил:

– Сделано! Свободна дорога.

Люди были наготове и рванули вперед бодрой рысью, стоило Рен-Рендуку дать отмашку. Подгонять никого не требовалось, все понимали – на кону стоит жизнь. Даже Конг побежал, ничего не спрашивая. Он сделался необычно молчаливым и замкнутым после того, как увидел большой дым. Держался осторонь и даже с Максимом разговаривал неохотно. Юноша был рад такому обстоятельству. Он не знал, что говорить товарищу, если тот начнет расспрашивать. Правду сказать не мог, врать – не хотел.

– Макс, подожди! – Лучик догнала юношу, схватила за руку. – Мы что, гвыхов убили, да?

– Тише! – шикнула на нее Зира, бежавшая шаг в шаг позади Максима.

Юноша обеспокоенно завертел головой, выглядывая среди деревьев и кустарников фигуру великана. Отряд потерял походный порядок почти сразу, как перешел на бег. Конга поблизости видно не было, и хорошо – не услышал.

– Если не мы, тогда бы они нас убили, правда? – не унималась принцесса.

– Правда, правда. Побежали быстрее, а то отстанем. Где твои охранницы?

– Не знаю. А, вон Рудка!

Но это была не Рудка. Из кустов выскочила Огница. Лицо княжны было перекошено.

– Варняка видели? Король где?

– Здесь король, здесь!

Запыхавшийся Рен-Рендук оказался в арьергарде отряда. Рядом с ним бежали Рудка и Белява, готовые при необходимости подставить плечо.

– Четыре! – бросилась к нему княжна. – Четыре трупа! Куда пятый делся?!

Словно ответом на вопрос девушки от ручья донесся отчаянный вопль, мигом переведенный понимателем:

– Чужаки тут! Убили! Всех убили!

Миг, и вопль потонул в многоголосом реве:

– Лови их! Бей! Бей!

У Максима ноги сделались ватными. Не проскочили, теперь – конец.

– Где ваш огнебой? – голос Огницы звучал твердо.

Рудка передвинула со спину на грудь круглую пузатую сумку, откинула крышку. Княжна потянулась было к ней, но Рен-Рендук опередил. Выхватил смертоносный аппарат, прижал к груди. Скомандовал стражницам:

– Останетесь прикрывать отряд. Задержите их хотя бы… на сколько получится.

Румяное конопатое лицо Рудки побелело на глазах. Стражница прекрасно понимала, чем для нее закончится попытка задержать десятки разъяренных гвыхов «хотя бы на сколько получится». Но перечить королю она не смела, кивнула. И Белява кивнула. Но в следующую секунду рев раздался и спереди, выше по ручью: «Тут они! Лови! Бей!» Зира скривила губы, хмыкнула:

– Поздно, приехали.

Рен-Рендук вытер со лба испарину. Возразил упрямо:

– Попробуем прорваться. – Рявкнул стражницам приказ, противоположный предыдущему: – Вперед! Бегом, бегом!

Никогда прежде Максиму не приходилось так бегать, даже когда они удирали от криссов на космической станции. Там он ощущал себя спринтером, здесь – стайером. Марафонцем, безнадежно проигрывающим соревнование со смертью. Проскочить под носом у спешащих перекрыть путь гвыхов отряд не успел. Радостные вопли, крики боли и ярости, хруст ломающихся деревьев, чавканье входящей в плоть стали, свист запущенных из пращи камней и звон тетивы доносились спереди, сзади, справа, слева. Короткие спонтанные схватки возникали везде, где люди и гвыхи натыкались друг на друга. Этим боем никто не руководил, Рен-Рендук давно потерял командование отрядом. Он и сам потерялся, – Максим не заметил где и когда. Пропали из поля зрения стражницы, отстала орущая приказы, пытающаяся упорядочить этот хаос Огница. Рядом держались только Зира и Лучик. Деревья, кусты, проносящиеся мимо, слились в буро-зеленую ленту. Мир сжался до круга в два десятка шагов диаметром. Важным было единственное: выбраться из этого убивающего и умирающего ада и вытащить отсюда принцессу. Руку девочки Максим не выпускал, уверен был – потеряешь хоть на мгновение, не найдешь больше.

Косматый ревущий гвых налетел откуда-то справа. Глаза выпучены, брызги пены из раззявленной пасти, тяжеленая дубина в лапище. Дубина взлетела вверх, Максим дернул девочку в сторону, пытаясь убрать из-под удара, прикрыть собой… Зира опередила. Заверещала, бросилась на гиганта, размахивая кинжалом, крикнула:

– Бегите! Я догоню!

Бежать – это правильно? Или следовало помочь подруге, вступить в схватку? Размышлять об этом не было времени. В голове помещалась одна мысль: спасти девчонку!

– Ай! – принцесса вскрикнула, дернула за руку.

Она бы грохнулась оземь с разбегу, если б Максим не подхватил на лету, задержал падение.

– Что?!

– Нога… подвернула.

Лучик села на землю, схватилась за лодыжку. Максим спросил с надеждой:

– Идти сможешь?

Девочка сцепила зубы, осторожно, опираясь на его руку, попыталась стать. Не удержав равновесие на одной здоровой ноге, ступила на поврежденную, засипела, отрицательно покачала головой. По щеке ее потекла слезинка. От этой слезинки, от ощущения собственной беспомощности Максима пробрал озноб. История повторялась. Снова его пребывание в этом мире заканчивалось бегством от стаи разъяренных гвыхов, и снова покалеченная нога была препятствием. Прошлый раз его тащил на себе Шур, а Огница волокла бесчувственного Гундарина. Увы, сейчас все оказалось куда хуже. Силенками Максим явно уступал офицеру-урру, а Лучик при всей своей юности была крупнее и тяжелее коротышки. Поднять на руки, положить на плечо он ее мог, но бежать с такой ношей…

Кусты за их спинами затрещали. Еще один гвых, черный, здоровенный, шагнул оттуда. Максим схватился за нож… и выдохнул облегченно.

– Конг…

Он уверен был, что великан убежал далеко вперед. Однако тот почему-то оказался сзади. Лоб его был рассечен, правый глаз заплыл, на лице – потеки крови. Что случилось с Жаканом, Максим и спрашивать не стал.

– Конг, как ты вовремя! Помощь нужна, принцесса идти не может!

Великан смотрел исподлобья.

– Маленькие люди убивать народ Двона, народ Двона убивать меленькие люди. Мой не хотеть, не надо! Мой уходить!

Он бы и ушел, но Максим преградил путь. Закричал:

– Стой! Ты не можешь уйти, бросить нас! Мы же друзья, ты сам говорил!

Великан молчал. Вокруг по-прежнему кричали, вопили, визжали «разумные» существа. Трещали, плясали бешеный танец, валились сломленные деревья, свистели камни и стрелы, а Конг и Максим стояли и смотрели друг на друга. Нужно было спешить, нет ни секунды лишнего времени для паузы, для этой немой сцены. Но она длилась, длилась и длилась.

Потом великан наклонился, подхватил девочку и бросился вперед, крикнув на ходу:

– Маакс – друг! Конг – друг!

Это случилось так резко и неожиданно, что Максим замешкался. Ветви кустарников и кроны деревьев сомкнулись за спиной Конга, и он сразу исчез из виду. Юноша бросился следом, но догнать несущегося во всю прыть гвыха нереально. Оставалось бежать и надеясь, что рано или поздно они все окажутся в одном месте. Бежать, сколько хватит сил, либо пока тебя не настигнет камень или дубина.

Максим понял, что потерял направление, когда впереди забрезжило нечто серое. Лес-недолес внезапно оборвался каменистой пустошью, перегороженной грядой каменных валунов в полтора-два человеческих роста. Впопыхах он подбежал к валунам, остановился, завертел головой, переводя дыхание и пытаясь понять, как обойти неожиданную преграду. Лес был позади и слева. Справа гряда изгибалась, образуя тупик. Туда точно не следовало соваться. Максим повернул влево, первый шаг сделал, когда увидел между деревьями лохматые фигуры.

Три гвыха выскочили на пустошь. Заметили юношу, взревели радостно. В руках у двоих были дубины, третий сжимал копье с железным наконечником, – не иначе, трофей. Копье, дубины, шерсть гвыхов были перемазаны кровью, у одного торчал из плеча обломок стрелы, второй заметно прихрамывал. И все трое шумно дышали, роняя с губ пену. Вероятно, на открытой местности у Максима была бы надежда убежать… Нет, не было, – кроме дубин и копья у гвыхов имелись еще и пращи, для удобства намотанные на предплечья, а камней вокруг – пруд пруди. В любом случае, это не беговая дорожка стадиона, а каменный мешок.

Максим попятился, лихорадочно выискивая пути к отступлению. Запыхавшиеся гвыхи шли к нему неторопливо, понимали, что дичь в ловушке. Конечно, каменная гряда не так высока, между валунами зазоры. Забраться наверх – раз плюнуть… если хочешь, чтобы тебя убили сзади.

Гвыхи приближались, Максим пятился. Пока спина не уперлась в камень. Тогда он перехватил нож поудобнее и стал ждать. Понимал: эта его жизнь закончится здесь и сейчас. Будем надеяться, эйвы не затянут с оживлением, – если он им действительно нужен. Умирать было страшно. До шума в ушах, до рези в животе страшно. Зира, вон, дважды умирала, и ничего, не трясется за собственную шкуру, – постарался успокоить себя. А он что, слабее девчонки, трусливее? Это первый раз страшно, после привыкаешь… Шутка получилась не смешной. Как же ему хотелось, чтобы ничего этого не было! Ни Сферы, ни эйвов с их миссией, ни квазиразумных роботов, ни злосчастного похода в киношку. Сидел бы дома на Земле, рубился в танчики…

Сверху и позади Максима зашуршало. Кто-то тяжелый взбирался на валуны с противоположной стороны. Наверное, это не имело значения: одним противником больше, одним меньше. Тех троих, что были уже в десяти шагах от него, хватало вполне. Но юноша все-таки обернулся.

Конг влез на гребень гряды, выпрямился. Ударил себя кулаком в грудь, рявкнул:

– Маакс друг! Маакс не трогать!

– Враг! Бей! Смерть! – взревели гвыхи, бросились к загнанной в угол добыче.

Конг прыгнул. Три метра для великана – не высота, он даже не пошатнулся, стал прямо на пути бегущих. Оружия у него не было, только кулаки, но их хватало: самый проворный из нападающих, наткнулся харей на кулак раньше, чем замахнулся дубиной, опрокинулся наземь. Не давая противникам опомниться, Конг шагнул ко второму. Рявкнул, не поворачивая головы:

– Маакс, уходить!

– Конг, где Лучик?! – опомнился Максим.

– Уходить, быстро!

Он дотянулся до второго противника, но третий успел чиркнуть его острием копья по боку. Конг был выше и крепче своих здешних сородичей, но слишком молод, подросток почти, в умении драться он уступал им. Против троих так точно долго не выстоит. И Максим ничем не мог помочь, гиганты прихлопнут его, не заметив.

– Уходить! – заревел Конг что было силы, увидев краем глаза, что друг медлит.

Это было единственным разумным решением. Максим полез вверх.

Каменные глыбы обрамляли русло ручья. Мелкий и не широкий в своем верхнем течении, он журчал в какой-то полусотне метров от юноши. А в ста метрах дальше прямо над ручьем быстро вращалась лазоревая спираль. Максим остолбенел. Такого он не ожидал. Да, они шли к этой двери, потом бежали, зная, что она где-то недалеко. Но настолько недалеко…

Прямо перед спиралью стоял Рен-Рендук, взяв на изготовку огнебой, вглядывался в тянущийся за пустошью лес. По бокам его Рудка и Белява с луками в руках тоже смотрели – за ручей, где пустошь переходила в каменистое взгорье. А еще рядом с ними стояли Зира и опирающаяся на ее плечо Лучик. И это было самое лучшее зрелище, какое Максим мог пожелать. Он обернулся, и улыбка, тронувшая было губы, застыла. Конг отбивался из последних сил. Он не мог больше удерживать всех нападавших. Пока двое наседали на него, третий отскочил в сторону, зарядил в пращу камень и начал раскручивать. Не мешкая, Максим бросился прочь. Камень просвистел над макушкой. Но это была лишь временная отсрочка. Пращник залезет на гребень гряды, и убегающая дичь окажется перед ним как на ладони. Юноша заорал, стараясь привлечь внимание людей возле спирали:

– Эге-гей! Здесь! Я здесь!

И будто вторя ему, из лесу донесся звонкий, так хорошо знакомый голос:

– Здесь! Король здесь! Отходим к ручью!

Верхушки деревьев бешено заплясали, кусты затрещали пуще прежнего, на пустошь повалили люди. Огница сумела собрать остатки отряда, бой не превратился в бойню.

– Дверь! – заорал кто-то.

Крик радостно подхватили. Король Рен-Рендук улыбнулся своим подданным. Отошел в сторону, освобождая дорогу, указал на спираль Рудке и Беляве, отправляя их авангардом. Зира подхватила Лучика на руки, взглянула на Максима и тоже шагнула в спираль. Рен-Рендук не спешил последовать за женщинами, он ждал.

Буквально на плечах у людей на пустошь вырвались гвыхи. Кто-то размахивал дубиной, кто-то снял с руки пращу, подбирал, заряжал, раскручивал камень.

– Ложись! – рявкнул Рен-Рендук.

Столько безжалостной силы и власти было в его голосе, что повторять приказ не потребовалось. Максим сам не понял, как и почему оказался на четвереньках. Люди попадали ниц, не заботясь о том, что на черепа их обрушатся дубины. Король, владыка, повелитель позаботится обо всем.

Рен-Рендук позаботился. Оружие в его руках ухнуло, огненный шар пролетел над головами и спинами вжавшихся в землю людей, врезался в преследователей. Прошил лес насквозь, выжигая подчистую деревья, кусты, живую плоть, оставил после себя ровную, как прочерченную по линейке, дымящуюся просеку.

Уцелевшие гвыхи жалобно заверещали, бросились наутек. Люди, вскакивая, победно закричали им вслед. Максим оглянулся. Тела пращника, преследовавшего его, нигде видно не было. То ли он свалился назад, сбитый стрелами, то ли сам благоразумно спрыгнул обратно под защиту валунов.

– Уходим отсюда! Быстро! – скомандовал Рен-Рендук. Собственно, уточнять про «быстро» было не обязательно – люди и так неслись к спирали со всех ног.

– Стойте! – внезапно закричала Огница. – Назад! Это не та дверь!

– Другой нет, – отрезал Рен-Рендук. Махнул рукой, и двое дюжих бойцов подхватили брыкающуюся девушку.

– Туда нельзя идти! – орала княжна, но ее никто не слышал, завороженный приказами короля.

Рен-Рендук повернулся к Максиму. Улыбнулся, произнес, словно только что его заметил:

– Вот и наш друг Маакс. Идем!

– Нет! – юноша замотал головой. – Там Конг остался, ему помочь надо. Дайте мне пару человек…

Рен-Рендук протянул руку, взял его за запястье, повлек за собой. Максим и представить не мог, что король окажется таким сильным. Спохватился, попробовал упираться, дернулся, чтобы высвободиться… Лазоревые сполохи обрушились на него.