Стрела Святого Валентина

Глава 4

Майкл сжал приглашение в ладони, прочитав его уже несколько раз. Оно давало возможность вновь присоединиться к избранным, войти в общество, которое редко признавало сына Тимоти Донована.

Невинная подпись, раздражавшая его, звучала довольно неожиданно. Он должен быть в сопровождении спутницы, что поставило Майкла в затруднительное положение. Молодой человек всегда отвергал романы, решив, что у него нет на это времени.

Проводя все свое свободное время на работе, он не позволял себе даже легкого флирта. И сейчас у него не было знакомой молодой женщины, которую он мог бы пригласить без предварительного уведомления. Повернув голову к открытой двери кабинета, Майкл внимательно посмотрел на Брайану. Он старался представить, как она будет выглядеть в бальном платье. Мысль была нелепой. Он сомневался, есть ли у нее вообще такое платье.

Его взгляд задержался на чертах прекрасного лица девушки. С ее появлением на фирме в мрачных кабинетах снова стал слышен смех. Несмотря на свой пессимизм Майкл почувствовал, как надежда вновь посетила издательство Гриффита. Предлагаемые Брайаной идеи были как разумны, так и выгодны. Это была редкая комбинация для женщины — красота, юмор и ум. Словно уловив мысли Майкла, Брайана подняла голову и улыбнулась ему.

Не раздумывая больше, молодой человек подошел к ее столу.

— У меня к вам просьба, — начал он.

Девушка терпеливо ждала.

Он прокашлялся.

— Она не связана со службой.

Под ее смятенным взглядом Майкл быстро развернул приглашение.

— И, разумеется, если вы примете его, я открою счет у портного, чтобы пошить вам подходящее платье.

Ее выражение лица было трудно понять, казалось, что она обдумывает предложение.

— Я буду рада сопровождать вас, мистер Донован. — Он облегченно выдохнул. — Но нет никакой необходимости обеспечивать меня одеждой.

Он хотел возразить, но понял, что это может прозвучать как оскорбление. Он кивнул. До вечера было еще четыре дня — дни, которые пройдут так же медленно и нелегко, как ранний утренний туман, окутавший здание.

Майкл посмотрел сквозь узкое боковое окно двери, довольный, что огромное круглое веерообразное окно под потолком еще пропускает свет. Он мог видеть Рэндольфа, склонившегося над столом поступлений. Дворецкий словно был частью этого дома, появившись здесь еще до рождения Майкла. Легко постучав, молодой человек открыл дверь. Суровое выражение лица Рэндольфа мгновенно сменилось заготовленной улыбкой приветствия.

— Добрый день, сэр.

— Рэндольф. — Майкл повесил свою шляпу на лакированную вешалку. Он осмотрел прихожую, и его взгляд остановился на фамильной мебели из грецкого ореха, которая всегда стояла здесь. — Мама дома?

— Да, сэр. — Рэндольф подарил Майклу второй взгляд перед тем, как повернуться к лестнице. — Рад вас видеть, сэр.

— Я вас тоже, Рэндольф. — Сунув руки в карманы, Майкл блуждал по комнате.

Превосходно оштукатуренные карнизы были увенчаны золочеными орлами. Портрет дедушки смотрел на него с обычного места на панельной обшивке дымохода над камином. Верхний зал был с большой изобретательностью отделан в ионическом стиле. Он всегда чувствовал себя спокойно в этом доме. Влияние его дедушки все еще преобладало здесь. Это было одно из первых мест его жительства, потом оно перешло к его матери после смерти отца Майкла, и она не стала продавать дом, наполненный воспоминаниями.

— Майкл! — Мягкий возглас, донесшийся с лестницы, резко переключил его внимание.

В пятьдесят лет Элизабет Гриффит Донован все еще оставалась прекрасной женщиной. Не той красотой, какой бывает отмечено большинство людей после того, как увял румянец юности. Нет, ее каштановые волосы еще не уступали место седине, а голубизна глаз была такой, как прежде. Она порывисто двинулась вперед, обняв своего высокого сына.

— Ты хорошо выглядишь, мама, — сказал Майкл.

Ее смех зазвенел в воздухе, пропитанном запахом свежих цветов, которые она разместила во всех нижних комнатах.

— Ты говоришь так, как будто считаешь, что я уже ничего не понимаю.

Глаза Майкла еще более глубокого синего цвета, чем ее, сверкнули неожиданным весельем.

— Я уже подумывал, не подарить ли тебе клюку…

Игриво шлепнув его по рукам, Элизабет заглянула ему в лицо. Материнский инстинкт не обманешь. Что-то не так. Она не знала что, но чувствовала, что у него были неприятности.

Рэндольф вошел с подносом, на котором был чайник с ароматным чаем и много бисквита. После того, как он с усилием водрузил его на стол, он выпрямился настолько, насколько позволяло его пораженное артритом тело.

— Что-нибудь еще, мадам?

— Нет, Рэндольф. Спасибо.

Она налила чай, поглядывая на сына в надежде понять, что его беспокоит.

Майкл взял чай, сделал глоток, затем поставил чашку на стол.

— Мама, ты никогда не задумывалась… — он сделал паузу, она ждала, — что могло бы произойти, если бы ты вышла замуж за кого-то более близкого к твоему кругу.

Это был старый и очень болезненный для Майкла вопрос.

— Наверное, моя жизнь тогда была бы совсем другой. Несомненно, и бизнес находился бы в другом состоянии. — Прежде чем продолжить, она помолчала — Но я не уверена, что это полноценно заменило бы мне любовь.

Грусть, которая всегда сопровождала внутреннюю борьбу Майкла при обсуждении отца, проступила и на этот раз.

— Я тоже его любил. Но это не влияло на его образ жизни, который он вел. — В его голосе послышалась нотка горечи.

Элизабет положила гладкую ладонь на руку сына.

— Я знаю, ты этого не понимаешь, но я никогда не хотела, чтобы он изменился. У него не было чувства бизнеса. Временами он пил больше, чем следовало, но… — Ее мысли были сейчас далеко, перебирая последние воспоминания о муже. — Но он страстно любил жизнь и… — меня. — Она без стеснения встретила взгляд сына. — Это чувство я не променяла бы ни на что в мире.

Майкл пытался понять мать.

— У тебя же были другие возможности.

— Но не другая любовь. Когда тебя охватывает это чувство, все остальное перестает существовать. Я не хочу совать нос в твои дела, но мне кажется, что сейчас ты чем-то взволнован. Единственное, что я хочу тебе сказать — даже если бы у меня была тысяча других шансов, я выбрала бы твоего отца.

Лучи зимнего солнца вонзились в изумительный ковер, которым был покрыт тщательно отполированный деревянный пол.

— Когда отец начал ухаживать за тобой, могла ли ты подумать, что дело дойдет до свадьбы? — спросил Майкл.

— Я не уверена, может ли кто-то в первом порыве увлечения знать, к чему это приведет. Но, если ты не позволяешь себе сблизиться с кем-то, ты никогда ничего не узнаешь. — Элизабет было известно, какую жизнь ведет ее сын. И сейчас она гадала, неужели появилась такая необыкновенная девушка, которая заинтересовала Майкла.

— Понятно.

— Могу ли я позволить себе спросить: тебе нравится кто-то?

Майкл подумал о Брайане и о том количестве времени, которое он провел, размышляя о ней.

— Ничего заслуживающего внимания. Мама, когда я встречу подходящую женщину, ты будешь первой, кто узнает об этом.

Элизабет внутренне вздрогнула. Подходящую. Как горько это слышать. Ей бы хотелось, чтобы Майкл мог перенять множество хороших качеств своего отца вместо того, чтобы клеймить его недостатки. Но Майкл всегда восхищался дедушкой, подражая ему во всем. Ей стало больно за сына. Если он отказывается повиноваться своему сердцу, его ждет жалкое прозябание.

Майкл еще раз проверил адрес, взглянув на клочок бумаги, зажатой в руке. Глядя на респектабельный дом, расположенный довольно высоко по Бликер стрит, он был уверен, что ошибся. Это был фешенебельный район. Здесь жили покровители общества, содержащие кареты, бронирующие места в опере, посещавшие церковь Грейс и регулярно дающие балы. Хотя Майкл и был уверен, что Брайана жила не в поселении ирландских овцеводов на Дати Хилл, но он не предполагал, что станет ее искать здесь.

Молодой человек не тратил времени на раздумья. Возможно, Брайана была родственницей одной из слуг, работающих в доме. Решив, что это и есть правильный ответ, он обошел кругом, и, подойдя к черному ходу, потянул за шнур звонка и отступил назад. Почти сразу дверь открыла пожилая женщина с заурядными чертами лица и седеющими волосами под чепчиком прислуги.

— Чем могу служить, сэр? — спросила Мэри.

Майкл снял шляпу.

— Здесь проживает мисс Мак Брайд?

— Да, — ответила Мэри с удивлением.

— Не могли бы вы передать ей, что прибыл мистер Донован.

Мэри оглянулась в сторону кухни, не уверенная: попросить ли джентльмена войти.

— Да, сэр, обождите секунду.

Оставив дверь приоткрытой, Мэри исчезла и Майкл начал прохаживаться по заднему крыльцу в ожидании Брайаны. Не прошло и нескольких минут, как он услышал приближающиеся шаги. Это не мог быть кто-то из пожилых слуг. Из-за двери была слышна легкая, порхающая походка. Он повернулся, готовый заговорить, но, взглянув на Брайану, забыл, что хотел сказать.

Майкл, словно завороженный, смотрел на девушку. Воздушное вечернее платье из белого тюля и брабантского кружева замечательно контрастировало с ее темными волосами, неслыханно бледной кожей и глазами. Юбка со шлейфом, спадающим от талии, была отделана глубокими оборками и прихвачена циниями, чтобы создать форму алмазной дымки. Сплетенный из цветов венок обрамлял голову, подчеркивая темные, сияющие кудри, которые каскадом струились по ее спине. Бархатная накидка оберегала ее от холода, но не портила общей завершенности. Она протянула руку, обтянутую белой лайковой перчаткой, и он, как в тумане, подошел к ней.

Майкл не мог понять, как ей удалось раздобыть такое платье. Он проводил ее к ожидающему экипажу и молча помог устроиться. Кучер тронул вперед, и в закрытом экипаже, казалось, зазвенела тишина.

Экипаж был окутан темнотой, нарушаемой только слабыми лучами четверти луны. Небольшой салон казался еще более интимным под покровом ночи. Сияние глаз Брайаны и влажность ее губ казались выделенными слабеющим лунным светом. Майкл пытался начать обычный разговор, но, словно лишившись речи, не мог открыть рта. А ему так хотелось сказать ей, что он очень рад видеть ее.

— Вы прекрасно выглядите, мистер Донован. — Ее голос разрушил тишину.

— И я рад отметить вашу несравненную внешность, мисс Мак Брайд. — Майкл чувствовал себя напыщенным ослом и никак не мог избавиться от налета формальности в своих словах. — Мы, конечно, могли бы отбросить на этот вечер ваши титулы, — добавил он.

Ее глаза снова блеснули в темноте.

— Как скажете. — Она сделала паузу, потом добавила чуть слышно — Майкл.

Это был первый раз, когда она обратилась к нему по имени. Произнесенное Брайаной, его имя прозвучало лирично, отогнав насмешливое слово «Мик», которое гналось за ним через его детство и юность.

Подброшенный при внезапной остановке экипажа, он случайно оказался вплотную к девушке. Она выставила вперед руки, чтобы предупредить его падение на нее, и сейчас он был лишь в нескольких дюймах от Брайаны. Казалось, что Майкл может даже попробовать на вкус ее нежное дыхание. Влажность ее губ манила, и он начал наклоняться к ней, но вдруг внезапно остановился. Молодой человек скорее почувствовал, чем услышал ее вздох, опускаясь на сиденье рядом. Живительная прохлада ночи исчезла, и жара, казалось, пропитала закрытое пространство.

Когда экипаж остановился во второй раз, Майкл не знал, молиться ли о том, чтобы они уже приехали, или просить у Бога еще многих миль поездки. Выглянув в маленькое окошко, он увидел, что они действительно добрались до дома Джильс.

Открыв дверь экипажа, он вышел первым, сделав большой глоток холодного воздуха, прежде чем повернулся к Брайане. Чувствуя, как прояснилась его голова, он повел ее вперед, чтобы дворецкий, который стоял у огромных двойных дверей особняка, объявил об их прибытии. Фасад, отделанный красным кирпичом и мрамором, необыкновенно гармонировал с крутой крышей мансарды, высокими окнами и двойными портиками с изысканными решетками. Майкл глубоко вдохнул. Мечта всей его жизни, казалось, начинала сбываться. Он с удивлением почувствовал легкое прикосновение ладони к своей руке. Повернув голову, он встретил успокаивающий взгляд Брайаны.

Они вошли внутрь, Майкл снял накидку Брайаны и отдал ее дворецкому вместе со своим пальто и шляпой. В холл доносилась музыка оркестра. Майкл повернулся к Брайане, чтобы предложить ей руку, и заметил легкий румянец на ее щеках. Молодой человек повел ее в бальный зал, где они слились с растущей толпой.

Увидев приближение хозяина дома, Майкл начал волноваться, готовясь представить Брайану.

— Мисс Брайана Мак Брайд, позвольте представить, Этьен Джильс.

Склонившись к ее руке, Этьен промурлыкал:

— Enchante [3], мадемуазель.

— Mais c'est moi qui est enchantйe [4],— ответила она на безупречном французском.

Майкл с изумлением посмотрел, как удивленный, но обрадованный Этьен завладел ее рукой и принялся болтать с ней на своем родном языке. Наконец он с сожалением отпустил ее.

— Я не осмеливаюсь просить первый танец сегодняшнего вечера. — Этьен говорил по-английски, чтобы помочь Майклу, — но вы должны приберечь для меня вальс, мадемуазель Мак Брайд.

Поклонившись, Этьен покинул их, а Брайана улыбнулась Майклу, дыхание которого сбивалось.

Надеясь вернуть утраченное равновесие, Майкл пригласил ее на танец. Прикосновение ее рук обожгло его, сердце забилось сильнее, когда она, откидывая голову назад, смотрела на него или улыбалась. Он едва мог поверить, что именно это гибкое создание скучно сгибалось над столом, готовя рисунки в унылой конторе. Важность вечера как начала возвращения в свет увядала по сравнению с открытием, которое он сделал для себя.

Танец закончился, и он увидел, как Этьен направился к ним, чтобы пригласить Брайану на вальс. Майкл знал, что француз буквально очаровывал людей, на которых хотел произвести впечатление, и он почувствовал, как злость закипает в нем, когда Этьен увел девушку. Майкл смотрел на них из-за ограничительной линии, забыв про важные связи, которые он намеревался установить.

Когда танец закончился, Этьен пригласил Брайану в избранную группу людей, с которыми Майкл так хотел познакомиться. Он слышал смех и обрывки французского и понял, что они нашли общий язык. Вдруг Брайана повернулась и посмотрела на него, словно приглашая подойти. Майкл не двинулся с места, и тогда она сама пошла к нему.

— Майкл, эти люди жаждут с вами познакомиться, — объявила она, подталкивая его вперед.

— Вот он, — доложила Брайана, когда они приблизились.

— Мисс Мак Брайд рассказала нам о новшествах, которые вы ввели в ваш бизнес, — неторопливо сказал один из джентльменов. — С таким борцом, как она, о вас на самом деле должны заговорить на Уолл стрит.

Майкл обменялся взглядом с Брайаной, видя ободрение в этих интригующих глазах.

— Мы сейчас только обустраиваемся, — возразил он.

— Говорит, как истинный джентльмен, — провозгласил Этьен. — Я могу понять, почему прекрасная мисс Мак Брайд испытывает к вам такое уважение.

Майкл гадал, что же все-таки Брайана рассказала.

— Это уважение взаимно. — Он увидел, как щеки девушки начал покрывать румянец. Очарованная ими группа понимающе засмеялась.

— Я вижу, мы держали ее вдали от вас слишком долго, — церемонно поклонился Этьен. — Что вы скажете по поводу ленча в клубе на следующей неделе, Майкл?

Он едва дышал и, не найдя подходящих слов, согласно кивнул. Ленч в клубе означал представление самому ограниченному кругу бизнесменов, в который он так старался попасть. Майкл встретил неотрывный взгляд Брайаны. Поистине это была ночь триумфа и сумятицы.