Уже через час мы почувствовали все прелести исправительных работ. Утилизировать трупы полуразложившихся гидр — адский труд. Естественно, мы собирали их ошмётки, а крупные куски или цельные тела сгребали техникой. Но даже части по тринадцать килограмм тягать нелегко. Однако самым тяжёлым являлась уборка слизи, её мы засасывали прибором, похожим на пылесос, затем опрыскивали участок специальным средством, после которого у всех началась сильная тошнота и головная боль.
Ровно через два часа такой работы девочки перестали меня игнорировать, умоляли ответить согласием начальнику и взять их для комплекта с собой, лишь бы больше не убирать эту дрянь. Я чувствовала себя, наверно, чуть лучше, чем сокамерницы, ибо ещё не дошла до такого состояния — «готова на всё».
Охранник, узрев наши муки, разрешил нам отдохнуть и выдал всем по пакету молока, который мы с жадностью выпили через специальный клапан. Однако его невероятная доброта не продлилась дольше пяти минут, через которые нас снова выгнали работать.
К обеду, я уже действительно всерьёз размышляла о преимуществах положительного ответа на предложение Рината. В тот момент, когда девочки расставались с завтраком, я смотрела на небо и думала, может, надзиратель даст мне другую работу?! Именно тогда неровная поверхность красноватой земли под моими ногами задрожала и в пяти метрах от меня появилась гидра. Огромная склизкая противная черно-серая тварь. Она открыла свою пасть и издала непонятный, трудно улавливаемый низкочастотный звук, больно ударивший по ушам. После чего из земли вылезли ещё несколько тварей. Я вместе с девчонками и надзирателем, бегущим впереди нас, пыталась свалить как можно дальше. Вот только гидры оказались быстрее. Одна из них, оттолкнувшись от земли, перескочила вперёд и слопала надзирателя, несмотря на то, что он в неё стрелял. Хотя, может, именно это ей и не понравилось. Поэтому она решила съесть его первым.
Я резко свернула вбок и побежала между гидрами, надеясь проскользнуть. Однако если от их зубов мне и удалось увернуться, то от яда, которым они плевались — нет. Вся левая сторона оказалась в нём. Ткань начала шипеть. Я на ходу сбрасывала её, пока гидры отвлеклись на более медлительных жертв. Первой из девчонок погибла Ирина, она запнулась о камень, второй Марго.
Я видела, так как снимала плавившейся костюм, и поверьте, этого кошмара мне никогда не забыть. Всё, что происходило со мной во снах, в больнице, на суде и вообще всё… это просто мелкие неприятности, по сравнению с этим побоищем. Гидры спокойно грызли осуждённых, разрывая их на части, ещё живых.
Меня выворачивало наизнанку, трясло от страха и адреналина. Но чёрта с два я сдохну здесь. Дома меня ждала семья, которой я пообещала вернуться. А ещё я отчаянно хотела жить. За несколько секунд избавилась от костюма, хотя для его одевания мне понадобилось минут двадцать, схватила за руку догнавшую меня Алису, и мы вместе побежали вперёд к машине. Отовсюду начали доноситься крики и выстрелы. Значит, напали не только на нас.
И всё бы ничего, мы с Алисой почти добрались до машины, когда гидры снова окружили. Я отпустила руку девушки, и мы бросились в разные стороны.
Однако эти твари разгадали наш манёвр, я услышала лишь хруст и сдавленный крик, когда поняла, что осталась одна. Я и четыре гидры, как раз каждой по кусочку! Внутри снова вспыхивала ярость и дикое желание жить. Не знаю каким образом, но я всё же смогла забраться в машину. Вот только ключи от неё остались у надзирателя, которого съели. Чёрт! Я бессильно опустила руки и прижалась лбом к рулю. Чёрт! Здесь же всё запаяно. А хотелось, как в старых фильмах взять, связать проводки и поехать в закат.
Ага, мечтать не вредно! Гидры тоже не разделяли моего стремления смыться, у них-то по расписанию обед. Поэтому они начали грызть и катать машину, в которой сидела вкусная закуска. Благо на этот раз я пристегнулась, и меня не швыряло по салону. Всё, что мне оставалось — молиться. И я молилась! Судорожно сжимала ладони, призывала богов, ангелов и даже демонов! Вспоминала молитвы, которых никогда не знала и обещала быть самой послушной девочкой, если выживу. Не знаю, то ли бог меня услышал, так как орала я знатно, то ли просто везение, но прибыла помощь. В тот момент, когда внеземная форма жизни вскрывала машину, как консервную банку, и собиралась пообедать мной, в воздухе появились они — о-ерои. Здоровенные махины, чудо современного роботостроения. Они двигались так легко и одновременно смертоносно для врагов. Все движения отточены и выверены до миллиметра.
Гидры сразу же отвлеклись от меня, сменили приоритеты и пошли на более крупную добычу. Я же, наконец, перестав орать, отстегнула ремень, выбралась из остатков машины, спряталась за камнем и оттуда наблюдала за сражением.
Огромные механические боевые доспехи, которые казались мне громоздкими и неповоротливыми, двигались с такой лёгкостью и грацией, что даже балерины бы обзавидовались. И убийство парочки гидр для моих спасителей выглядело как разминка. Они явно бывали в передрягах гораздо хуже этой.
Я внимательно следила затем, как серебристый о-ерой срубил голову последней гидре, и вышла из укрытия, размахивая руками. Хотела, чтобы меня спасли. Забрали с поля битвы. Очевидно, зря. Оказалось, позади меня гуляло ещё одно голодное инопланетное существо. Естественно, оно решило полакомиться мной и плюнуло в меня. Его яд попал мне на лопатки. Он моментально прожёг оставшееся на мне бельё. Спина горела огнём. Казалось, что с меня заживо сдирают кожу и пытаются добраться до костей. От удушливого запаха кислоты и собственной плоти тошнило. В голове всё помутилось, я упала на землю и взвыла не в силах выносить эти адские муки. Но несмотря на это, я продолжала наблюдать, как о-ерои уничтожают инопланетных монстров — гидр. Я всё ещё надеялась, что военные спасут меня. Поэтому продолжала ползти к ним, продолжала бороться за свою жизнь. Я как никогда хотела жить. Хотела вернуться домой, увидеть родных, окончить институт, выйти замуж и создать свою семью. Я слишком молода и пока просто не готова умереть. Я молилась, чтобы пилоты боевых доспехов заметили меня и помогли. Внутренний голос шептал: «Глупая. Забыла?! Ты преступница и всем плевать на тебя». Но тоненький, хрупкий и призрачный образ надежды шептал: «А вдруг у тебя есть шанс?! Вдруг они будут добры и милосердны?»
Внезапно самый ближний серебристый доспех убил гидру, ранившую меня и остановился. Крыша кабины поднялась, и я увидела парня божественной красоты. Возможно, меня уже посещали предсмертные видения и это всего лишь игра воспалённого сознания, но я видела, как умопомрачительный красавчик спускается и бежит ко мне — грязной, умирающей от боли преступнице.
Я не могла поверить, что этот голубоглазый блондин в серебристом костюме, чётко обрисовывающем весь внушительный рельеф мышц, бежал именно ко мне. Внезапно в метре от меня он застыл. Повёл носом, принюхиваясь и сделал маленький шажок ко мне. Его глаза широко распахнулись, и он покачал головой, будто не верил увиденному.
— Помогите, — прохрипела я и протянула руку.
Парень тут же подскочил, присел возле меня и открыл аптечку. Обхватил мою грязную содранную ладошку своей рукой, приподнял, понюхал и туже застегнул сумку с красным крестом. Пилот будто передумал меня спасать.
— Терпи и оборачивайся! — потребовал что-то невразумительное он.
— Пожалуйста, помогите, — попросила я, не понимая, чего от меня хочет пилот.
— Тебе нужно обернуться, тогда раны заживут! Давай. Ты же оборотень! Я чую твой запах. А мой нос ещё не подводил меня, — произнёс какую-то ересь блондин.
Какой ещё оборот? Какой запах? Какой к чёрту оборотень, если я человек?! Похоже, парень не в себе ещё больше чем я. Сознание начинало ускользать, мои силы заканчивались, а единственной надеждой на спасение был этот умалишённый. А с виду здоровый. Говорила мне бабушка, внешность обманчива.
Из последних сил я сама потянулась к аптечке. Уж обезболивающее там должен быть! Сама вколю себе, а то этого малахольного ничего не дождёшься.
— Давай! Чего ты медлишь? — поторопил меня красавчик и отодвинул ногой аптечку.
Я взвыла. У меня даже связно мыслить еле получалось не то что говорить.
— Не можешь? — догадался этот гений.
Я просто качнула головой, соглашаясь, и с губ слетел болезненный стон. Неужели он всё-таки спасёт меня?
Теперь красавчик, кажется, смекнул и перестал требовать от меня невозможного. Быстро вколол мне что-то в плечо, подхватил мою изувеченную тушку на руки, запрыгнул в доспех и куда-то полетел приговаривая:
— Потерпи, кошечка, доктор Хару тебе поможет!
— Я не кошечка, я человек, — прохрипела из последних сил.
— Ошибаешься, — улыбнулся блондин и нежно погладил моё лицо, стирая пыль.
А затем взял и поцеловал. Мне хотелось сказать этому красавчику пару вещей: во-первых, моё спасение не даёт ему права, вот так, бесцеремонно целовать меня; а во-вторых, кажется, ему требуется доктор, даже больше чем мне! Но на этой счастливой ноте моё сознание помахало ручкой и уплыло.-----Всем прекрасного настроения! Продолжение завтра!