Ступени в вечность

Глава 15 Чужая вечность

Нарутха подвела Маритху прямо к узкой щели. По обе стороны высились её мучители. Она не будет на них смотреть, не будет ни про что их спрашивать, не станет слушать. Она пришла по своей воле… А может, и просто пришла. Куда ей теперь идти?

— Ты подумала? Решила? — Это Великий Раванга.

Она кивнула.

— И что же?

— Я иду в Храм, — тихонько ответила Маритха. — Меня привели.

— Она? — Великий смотрел на нарутху.

Девушка кивнула опять.

— Бессмертные. Так должно быть. Так поётся… — Она подавила горький вздох.

— Тогда… Это один из входов, — подал голос Аркаис. — Осталось лишь спуститься.

— Подожди, Маритха. — Раванга удержал её, уже шагнувшую в отверстие. — Спуск крутой, ты пойдёшь за одним из нас. И ещё… Внизу Тангар. И он увидит в Храме не только нас двоих, но и Сына Тархи… Ты к этому не готова… слишком разбита. — Его необыкновенный голос больше не приносил Маритхе прежнего успокоения. — Лучше бы ему не видеть. Я выведу его из Храма раньше, чем ты войдёшь. Вам обоим придётся немного подождать перед самым входом. Аркаис?

Сын Тархи сегодня усмехался бессчётное множество раз.

— Если бы я хотел обмануть тебя…

— Не надо, — еле слышно вмешалась девушка.

— Что? — Великий, уже готовый исчезнуть в пещере, остановился.

— Не надо его уводить. Из-за меня — не надо.

— Ему не стоит знать всей правды, — мягко сказал Раванга. — Ты на себе ощутила, как она бьёт порою. Даже убивает. Бывает, это необходимо. А иногда этого можно избежать. Он любит тебя и ждёт. После похищения он готов был все перевернуть в запретных землях. Он излечит тебя от боли… со временем, если у самого хватит сил. Его неведенье…

— Не надо, — так же тихо перебила Маритха. — Пускай все знает…

— Но почему ты упорствуешь? Его любовь останется, однако вера пошатнётся. Возникнет множество вопросов, от которых будет больно обоим. Избежать ненужных…

— Я не хочу, — уже с большей силой перебила его девушка, все так же глядя в пустоту меж двух Великих, — чтобы когда-нибудь из-за скалы появился Великий Раванга и сказал: настало время правды, Маритха. Не хочу, чтобы вокруг мрак стоял, когда ты ему расскажешь про мой обман. Пускай сразу знает, как я его оставила, польстилась на чужую мощь, пошла за чужими песнями… Пускай увидит, как я не стала заботиться об этом мире, что напрочь лишён всякой радости, и, стало быть, всех и каждого обидела… — Она зло усмехнулась. — А то, что всем и каждому до Маритхи и дела нет, и сочувствия нет, и помощи… Не стала, и о том не жалею! Пускай увидит все своими глазами, чтобы впредь самому не жалеть.

— Не стоит больше медлить, Раванга. — Аркаис указал глазами на щель.

Маритха даже глаз не подняла. Она старалась не смотреть на Сына Тархи. Казалось, если взглянуть хоть раз, случится что-то страшное. Потому она повернулась к Раванге.

— Иди за мной и ничего не бойся, что бы ни увидела, ни услышала. Помни: тебя оберегают. Однако спуск в Храм с этого склона непрост, поэтому будь осторожна. Следуй за мной.

Девушка покосилась на нарутху. Та юркнула в щель прямо перед Великим. Не оставила. Значит, не все ещё сделала, что Бессмертные повелели.

Спина Раванги исчезла в зеве пещеры. Маритха тоже было шагнула и отшатнулась. Опять эти пещеры, за что она их так не любит… Каждый раз, когда лезешь, кажется — не вылезешь, а тут и вовсе предчувствие нехорошее.

Аркаис позади молчал, не торопил ни словом, ни делом. Маритха задрала голову, какой-то миг полюбовалась серой пеленой, почти укрывшей солнце. Пелена понемногу наливалась багрянцем, солнце клонилось к скалам. Хоть сегодня и уныло, но в пещере и того не будет. Невольно девушка оглянулась и окинула взглядом скалы, стараясь не задерживаться на фигуре Сына Тархи. Склон горы, украшенный зубцами… Издали они походили на человеческие тела, только очень большие. Красиво. Впервые скалы улыбались Маритхе. Свист ветра, который она так недолюбливала, показался ей почти песней, а холодное дыхание — в последнее время она совсем позабыла про холод — необычайно свежим и приятным. Ветер упрямо развевал тонкое одеянье её спутника, трепал волосы. Девушка заставила себя оторваться от Сына Тархи, так и не глянуть в глаза. Обозрела ещё раз мир, на всякий случай, ведь может случиться так, что Великий Раванга прав, и все станет другим… Заставила себя повернуться к щели и решительно шагнула в Храм.

Призрачное видение, что сопровождало её в пещерах милостью Сына Тархи, вернулось почти сразу, но пока оно проявлялось, Маритха чуть не соскользнула вниз. Проход оказался узким, к тому же необычайно круто спускался куда-то в горные недра. От падения девушку удержали сзади, ухватив за арчах. Тут же её перехватили за руку, помогли нащупать широкий выступ, почти ступеньку, и твёрдо встать на ноги. Усилием воли она сразу же вырвалась из его рук, но было поздно. Может, мощь его была и бесполезна в этом Храме, но она осталась, вся, как есть, прошлась по ней широким потоком, упруго отразилась от чего-то и кинулась обратно. И снова то же, опять и опять, Пока не растворилась.

Целая буря образов вырвалась из памяти на свободу, заставив её застонать. Можно много раз себе сказать, что ничего такого не случилось, что все обман и глупые мечты. Но оно случилось. Все было настоящим: и вечность, слившая все в один миг, и Нить её, колышущаяся в пустоте, и другая яркая Нить с беспощадным именем, и песня, без которой не было б ни того, ни другого, — все было настоящим и тогда и сейчас. И Источник, он не умер, просто затих, но искру можно ещё разжечь. Только как?..

Все было настоящим. Для неё. Должно быть, Маритха слишком глубоко впитала ясность Сына Тархи, пока с ним по запретным землям скиталась. Он правду говорил, она получила немало в обмен на… один поворот Ключа. И радость в жизни будет, и счастье, все ещё придёт. А потеряла… Что она потеряла? Тангар… Маритхе самой не верилось в его скорый уход. Он не оставит её из-за… такого пустяка. Так он сказал? Что же утеряно? Прежняя жизнь, так её и так не было. Покой… Ещё придёт. А то, что сердце ей немного потрепали… Пройдёт, хоть ты уже не увидишь этого, Аркаис.

Но пока ничего не проходит. И потому рвётся стон. И потому дыра в груди.

Девушка осторожно шагнула вперёд.

— Что случилось, Маритха? — Оказывается, Раванга её не первый раз пытает, а она молчит, как неживая. — Тебе помочь? Давай мне руку.

— Я сама. Это ничего…

Скоро её внимание поглотил неимоверный спуск, хоть нет-нет да и проскакивала горечь. А между тем приходилось цепляться за все, что под руку подвернётся, упираться в стены, чтобы удержаться на тропе, вываливающейся из-под ног. Сколько можно так спускаться? Один раз она соскользнула, ударившись о спину Раванги, но от помощи опять отказалась. В другой раз её опять схватили за арчах, не дав разжиться ещё парой синяков и царапин. И снова знакомая мощь всколыхнула все без остатка. Маритха не стала бороться, пускай, все равно скоро все закончится, и теперь уже часто хваталась за эту руку, когда приходилось туго. Это только рука. Такой пустяк.

Дно у этой бездны все-таки отыскалось. Но узкий неудобный ход все равно не закончился, теперь они двигались не вниз, без конца сворачивая во все стороны, а вперёд. И скоро… верно, это от бесконечных усилий… Маритхе показалось, что проход, по которому они идут, дышит. Мерно расширяется и сужается, прижимаясь к ней шершавыми стенами. И опять отпускает. Вспомнились движущиеся камни ещё от «ворот» запретных земель, повеяло жутью. Её не задавят в шаге от цели! Кошмар и ужас. Хоть и не было б для Аркаиса лучшей мести!

Глядя в спину Раванги, Маритха вспомнила, что тот велел не бояться, что бы ни привиделось и ни услышалось. Её оберегают. Знал, про что говорил. Уже был здесь, сам прошёл и её проведёт. И Сын Тархи тут тоже не впервой. Что он говорил про Храм? Что каждый видит то, что сам придумает… Может, стены вокруг неё и ходят, потому что страшно? Она изо всех сил попыталась перестать бояться. Не помогло. Стены даже вроде сильнее «задышали». Девушка прекратила свои неуклюжие попытки бороться с Храмом. Что привидится, то привидится. Великие защитят, если она ненароком что-нибудь из незримого вытащит.

А потом она увидела слабые сгустки света на стенах. По обе стороны. Путники шли вперёд, а пятна становились ярче, обретали очертания. Маритхе показалось, что она уже видала такую странную вязь. Точно. В первый раз, когда она встретила Тёмного! Его шарф был покрыт белой вязью, такой же, как на стенах! Это письмена?

— Это письмена? — спросила она у кого-нибудь.

— Ты видишь? — Раванга остановился. — Их трудно увидеть тут, далеко от сердца Храма. Они почти незаметны.

— Незаметны! Да они горят, как будто на моей собственной коже выжжены! Яркие, белые… Как Нить… — Она запнулась.

— Ты видишь лучше нас, — послышался голос сзади. — Это странно. Стоит подумать… А что ещё?

— Ничего… — Маритха пожала плечами, потом огляделась. — Вас вижу обоих, да ещё нарутха там вдалеке. Да это все не моё, не умею я так видеть.

— Не твоё, — согласился Аркаис. — А письмена — твои. Может, ещё и разберёшь, что написано?

Маритха посмотрела на вязь, похожую на узор. Странные письмена, круглые, хвостатые… Очень красивые. И точно не наши, у нас вроде знаки другие. Она коснулась светлой дорожки на стене. Ничего, ни горячо ни холодно. Повела пальцем вслед за узором — легко, приятно. Заигравшись, не заметила, как пошла себе без провожатых, едва от окрика очнулась. И как она впереди Раванги очутилась?

— Нет, не понимаю, — вернулась она. — Я и по-нашему-то мало что могу разобрать.

Тронулись снова в путь. Буквы горели все ярче. Проход уже не сжимался так сильно, слишком многое отвлекало Маритху. Теперь воздух наполнился шёпотом, вспышками какими-то. Казалось, вокруг небывалая толчея, точно у колодца в Ашанкаре. Маритху много раз задевали, попадали в лицо. Она старательно двигалась вперёд, стараясь не воображать ничего ужасного. И все же, почуяв огромную яму впереди, разверстую, как пасть, она нарушила молчание. Надо срочно себя от страхов своих отвлечь.

— Это язык Бессмертных?

— Почти, — послышалось сзади.

— Почти Бессмертных? — нервно хихикнула она. Уж больно тут тяжко.

— Таков их язык в нашем мире. — Это уже Раванга. — Таким он был, когда создавались священные тексты. Чтобы мы смогли понять. Но все равно он необычайно сложен.

— А что написано?

— Не так просто понять. Надо… — Раванга искал подходящих для девушки слов. — Смысл складывается не сразу. Надо ждать, искать нить, за которой можно следовать сквозь знаковую вязь. У надписи может быть много смыслов. И все говорят. В стенах Храма столько знаний, что мне не постичь за целую жизнь, даже за несколько. Таких коридоров много, и в каждом скрыто сокровище. Вот в этом говорится об Источнике, я вижу символы… — Он замедлил шаг, оглядывая стены, Маритхе даже показалось, что он остановится, но Великий тотчас пошёл скорее. — Но сейчас не время медлить. Мы почти пришли.

— Скорей бы, — пробормотала она, опять погружаясь в уныние. — А эти слова, про Ключ, про Открывающего, они тоже тут?

— Они над Дверью, — ответил голос сзади и повторил нараспев смутно знакомое: — «Ключ повернётся по Слову Открывающего. Не торопись, человек, и Оно придёт, не может не прийти, как только Ключ найдёт свою Дверь. Не торопись, у тебя всего одно Слово. Спроси сердце — оно укажет, если пожелает открыть эту Дверь для человека. Дверь нельзя обмануть, только себя».

Слово, слово. Какое слово? Они все время твердят… И Бессмертные тоже про это говорят.

— А у этих слов… один только смысл? Не так, как у остальных? — У Маритхи даже дыхание остановилось.

— Это тот смысл, что удалось увидеть нам обоим независимо друг от друга. Полагаю, он верен.

— Если он неверен, то всего лишь немного искажён, — добавил Раванга, обернувшись. — Мы пришли.

Маритха увидала впереди свет. Огонь горит, нормальный человеческий огонь. Она заторопилась.

— Так может, никакого Открывающего нет? И Слова нет?

— И Двери нет, — подхватил Аркаис, смеясь. — Было бы забавно.

— Забавно? — взвизгнула Маритха. — Что тут забавного? Если уж и Двери… то и бессмертия тебе не видать!

— Вот это и забавно.

— Ты над кем смеёшься, надо мной или над собой? — огрызнулась она.

— Над Равангой, — последовал ответ. Теперь Тёмный откровенно расхохотался.

— Дверь есть, — сказал Маритхе его противник, не обратив на смех никакого внимания. — И ты её увидишь.

Пятно света стало больше, превратилось в выход из длинного коридора. От света пламени письмена потеряли свою ослепительную белизну, теперь они загорелись разноцветьем. Пламя дрожало, танцевало на ветру, и вместе с ним переливались таинственные знаки. На ветру? Откуда тут ветер? Маритха и не заметила, где он взялся. И главное, когда. Пришёл и крутит, как будто воздух колышется в разные стороны, завивается в вихри. У самого выхода он стал совсем неистовым, схватил Маритху за арчах и вытолкнул из узкого хода в огромный зал, высотой терявшийся неизвестно где.

Крутанувшись на одной ноге, девушка едва не расшиблась о камни. Охнув от боли, она едва встала на одно колено, как её ухватили, подняли вверх, прижали так, что пискнуть нельзя было.

— Маритха!

Напрасно она храбрилась и горячилась, требуя для всех одинаковой правды. Никогда она Тангару не расскажет, как было на самом деле. Великий верно говорит, не стоит это все тревожить. Куда ей лишние обиды да тревоги? И так внутри дыра, сквозь которую только что ветер не свистит. А что Тангару с той правды? Кому она нужна? Если Сын Тархи исчезнет в этой проклятой Двери, как и не было? А они дальше пойдут, из запретных земель выберутся, потом осядут где-нибудь и будут счастливы… если мир не рухнет.

А если Аркаис не уйдёт? Маритха вздрогнула. Раванга умрёт, а не пустит Сына Тархи в мир Бессмертных. Тут, верно, скоро будет жарко. Или холодно. И уж точно мрачно. Только сначала надо дело доделать, освободиться… хоть так чудесно прильнуть к настоящему любящему сердцу, забывая про невзгоды.

— Тангар… — едва прошептала она. — Мне… больно…

Он тут же разжал свои тиски. Девушка отстранилась, потом не удержалась, сама на шею бросилась. И ничего, что тут эти двое. Подождут.

— Хороший, любимый… — шептала она ему на ухо все подряд, что приходило в голову.

Хоть кто-то её любит! И притом безо всяких дверей.

Дверь. С сожалением Маритха отстранилась снова, виновато потупилась, потом набралась храбрости и прямо взглянула ему в глаза. Счастливые.

— Все потом, хорошо? У меня тут… дело есть. Последнее, — сцепила она руки перед грудью. — За этим сюда и шли. Управимся и пойдём отсюда подальше, хорошо?

Тангар кивнул.

— А ты… как?

— Я что, чумазая? Сильно? — Девушка подобрала упавшую шапку. Тут не холодно. Рукой пригладила волосы. — Я хорошо. Только устала. Вот закончу — и отдохну.

— А…

— Ты только ни про что не спрашивай. Сейчас. Хорошо?

— Хорошо.

Он готов был не спрашивать всю жизнь, лишь бы она не исчезала. По лицу видать. Раньше хранитель построже был. Раньше и Маритха так долго не пропадала.

— Где эта Дверь? — бросила она.

Счастье от встречи с хранителем тут же погасло, стоило вспомнить, за чем пришли.

— Я отведу тебя, — услышала она Аркаиса, и даже слезы почему-то навернулись.

— Не подходи к ней, — глухо прорычал Тангар. Девушка небрежно тёрла глаза, точно их запорошило здешней пылью.

— Прошлые уроки ничему тебя не научили? — насмешливо осведомился Сын Тархи.

— Я бы убил тебя, — подступил хранитель на шаг, не больше. — Если б мог.

— Пошли, Маритха.

Девушка двинулась за Темным, чувствуя спиной немой вопрос. Все потом. И если она только скажет, что не хочет вспоминать ни Храм, ни запретные земли, ни Аркаиса, хранитель никогда про это слова не скажет. Он и так, верно, думает, что её принудили. Пускай думает. Это она наверху такая храбрая была. От отчаяния. А теперь… тяжело с открытыми глазами.

Тангар пошёл рядом с ней, взяв один из факелов, освещая путь. В том не было нужды, но Маритха не стала отводить его руку. Приятно. Это его факелы горели в подземелье, как искра её Источника в сердце. Он ждал её. Немедля хочет позаботиться. Пускай.

Она улыбнулась, но тут же сморщилась, уткнувшись взглядом в спину Сына Тархи. Раванга шествовал сбоку, немного поодаль. С другой стороны трусила нарутха. Значит, Бессмертные все ещё с ней.

Они пересекали зал. Маритха видела, как много таинственной вязи на его стенах. Она змеилась так высоко, что уже не разглядеть. И ещё, из огромной пещеры то и дело открывались боковые выходы, как и тот, через который они попали в Храм. Если повсюду письмена, то тут и правда… за всю жизнь не перечитаешь, будь ты даже Великий из Великих.

Их вход остался далеко. Оглянувшись, Маритха увидала только факелы, обозначавшие место. Три штуки сразу. Тангар постарался на славу. Или ему тоже страшно? В большой зале не было призрачной толчеи, как в проходе, сквозь который они тащились так долго. Не было шёпота и незнакомых ароматов. Зато вихрился ветер и все свирепел, срывая шапку, распахивая арчах. Лёгкое одеяние Сына Тархи чуть не разрывало, как будто он вспарывал силы, незаметные для девушки, и тем порождал этот странный ветер. И чем ближе к Двери, тем больше хотелось вцепиться в бьющуюся на ветру ткань, вцепиться… и сделать что-нибудь. Ненавижу.

Дверь девушка увидела сразу. Она темнела точно так же, как одно из боковых отверстий. Но это была она. Аркаис, подтверждая её подозрения, следовал прямо туда. И ещё, надписей вокруг просто тьма. Наверно, там есть и та, где про Маритху говорится. Про Ключ, то есть.

Вот и она. Дверь.

Маритха оставила руку Тангара, медленно подошла к тёмному пятну, чётко выделявшемуся на сером камне. Точно шутка какая-то. Настоящей Двери и не было. Девушка тронула чёрный блестящий камень, оправленный в обычную скалу, провела пальцем, ковырнула, прижалась ладонями, слегка надавила, потом сильнее. И как её открывать?

Она растерянно оглянулась. Три фигуры безмолвно ждали. И ещё одна поодаль, нарутха.

— И что мне делать? — спросила Маритха. — Там не написано?

— Написано много, но о том, как отворить, — это все, — сказал Аркаис.

— Что все?

— Те слова, что я повторял уже дважды.

— Повтори ещё раз.

— «Ключ повернётся по Слову Открывающего. Не торопись, человек, и Оно придёт, не может не прийти, как только Ключ найдёт свою Дверь. Не торопись, у тебя всего одно Слово. Спроси сердце — оно укажет, если пожелает открыть эту Дверь для человека. Дверь нельзя обмануть, только себя», — он почти пел, и слова тут же пошли гулять внутри, тревожа какие-то волокна её Нити.

— Я должна… сказать что-то? И это, — с недоверием взглянула она на твёрдый камень, — откроется?

— По-видимому, так и есть.

Все остальные безмолвствовали.

Хорошо же…

Маритха отошла немного, примерилась к Двери. Что за Слово такое, простое и незатейливое? Что это может быть? «Откройся»? «Бессмертные»? «Маритха»? Может, «Маритха» правильное слово? Нет, вряд ли… Вот загадка… «Ступени»? «Бессмертие»? «Вечность»? Последнее показалось самым соблазнительным.

— Наверно…

— Не торопись, — поспешно перебил Аркаис. — Уверься, прежде чем скажешь. У тебя одна попытка. Используй её от сердца. В противном случае идти сюда не стоило.

Маритха послушно встала перед черным камнем, закрыла глаза, постояла немного. Открыла, посмотрела на Дверь ещё раз. Не помогло, нужное слово внутри не вспыхнуло.

— Не знаю… А тут что такое? — Она указала пальцем на вязь прямо над камнем, знаки этой надписи вдвое больше остальных.

— «Вернуться можно всегда. Даже если нет пути обратно. Всегда можно вернуться».

Внезапно у неё пересохло во рту.

— Что это значит?

— То же, что ты увидела в Озёрном Храме. У любой дороги два конца. Можно всегда повернуть, даже если зашёл далеко и пути назад не видно.

— Точно? — Что-то тут не так.

— Я так полагаю.

Маритха ещё постояла перед камнем. И странное дело, чем дальше, тем больше ей хотелось отворить проклятую Дверь. Она подошла, прикоснулась вновь ладонями к холодному камню. Тут почти не было ветра, и Маритха прижалась к гладкой поверхности. Так можно долго стоять. Вот ещё щекой прикоснуться, спокойно веки опустить. Как хорошо… Ей показалось, что под щекой та самая дверь родного дома в Ашанкаре, даже щербины ощущались от последней городской смуты, когда решётку чуть не высадили. Как в Озёрном Храме. Там Маритхе тоже привиделась эта дверь. И ведь знает она, как открыть, только вот невозможно вспомнить! Маритхе показалось, что она долго так простояла, но Дверь молчала. Значит, сердце молчит.

— Она не может открыть, Аркаис. Твой путь закончен.

— Отойдите все, — резко обернулась Маритха. — Я открою! Хоть попробую! Не уйду просто так отсюда!

Все трое нехотя подались назад.

— Аркаис… — Голос все-таки дрогнул. — Ты… не уходи.

Он пошёл вперёд, к ней. Тангар кинулся следом за Сыном Тархи, резко схватился за локоть.

— Тангар! Нет! — только и успела крикнуть Маритха. Аркаис легко двинул плечом, будто стряхивая что-то, и хранителя отбросило шагов на десять.

— Не смей! — закричала девушка, кинулась к Тангару, но не тут-то было.

И трёх шагов не пробежала. Дверь тянула её к себе, словно прилипшую. Маритха встала, прекратила барахтаться, и путы ослабли. Так… Теперь ей отсюда дороги нет. Или она эту жуткую Дверь отворит, или навсегда свой Ключ потеряет, сделав ошибку. Только раз. Одно слово.

— Не смей, — прошептала девушка.

— Не выношу его глупости, — сказал Сын Тархи, приближаясь. — Но раз ты хочешь… я потерплю.

Сейчас у Маритхи над ним огромная власть. И сейчас она может ему отомстить. За все. Если скажет встать на колени, он встанет. Перед нею! Наверное. Нет, точно встанет. Её мелко трясло.

Но что толку? В памяти всплыла знакомая комната с резными подставками, муштарами и фигурками. «Для тебя ничего не изменится, Маритха, даже если ты встанешь на руки… Как и для меня, даже если денно и нощно придётся стоять на коленях». Что толку, если для него это пустяк. Может статься, даже забава. Для него все пустяк.

— Ты думаешь не о том, — подошёл Аркаис и встал в одном шаге. — Открой, и я сделаю, что захочешь. Но сейчас направь внимание на Дверь.

Маритху передёрнуло. Снова забыла про то, что он все её мысли насквозь…

— Опять не то.

Девушка оглянулась. Тангар уже давно вскочил, и Раванга сдерживал его, положив руку на плечо. Великий, он что, таки хочет, чтобы Маритха преуспела? Это как? А как же предостережения, спасение всего мира, плата за бессмертие? Или все поменялось? Почему?

— Не то, Маритха.

— Погоди, — отмахнулась она. — Тангар! Не смей подходить! Что бы ни случилось! — прокричала погромче, потому что ветер гудел, несильно, но слова уносило вихрем. — Тебе сюда нельзя.

— Разумно. — Аркаис совсем не смеялся.

— Не хочу, чтобы ты ещё раз…

— Я не трону его.

— Ладно…

Маритха только заметила: нарутха подбежала к самым её ногам и глядела своими жёлтыми глазищами. Девушка всмотрелась в эту неземную глубину и почувствовала уверенность.

— Ты хочешь открыть эту Дверь? Тогда дай мне свою силу. Как тогда, в Храме на озере… чтобы вспомнить.

— Она у тебя есть.

— А как… — запнулась Маритха, не соображая, как и что с нею делать.

— Делай, что хочешь. Она пойдёт за тобой.

Девушка озадаченно молчала.

— Хорошо, дай руку. — Она, как во сне, протянула ему руку. — В этом нет необходимости, раз Нити так близко, и все же… так лучше.

Все же! Ещё бы лучше. Маритха сразу почувствовала волны, ходящие внутри. Поток наполнял её, и думать больше не хотелось. Ни про Дверь, ни про что на свете.

— Спой мне! — Она мечтательно закрыла глаза. — В последний раз. Просто так, без муштара.

Он сразу принялся что-то нараспев говорить. Все быстрее, делая резкие, странные паузы и тут же устремляясь вперёд. Чужие слова, непонятные, замечательные. Нашёптывал почти на ухо, а потом тихо запел. То самое, что на озере, от чего ей было так хорошо и спокойно.

Этот десяток дней как целая жизнь. Ей никогда не было лучше. И никогда уже не будет. Её дорога не такая, как все, с неё не вернуться, когда захочешь. Как отрезает путь, точно в Горном Храме. Там, где вошёл, уже не выйдешь. Прошёл кусок — и нету его. Давно ли Маритха оставила Ашанкар, родной дом — и не возвратиться. Там её не ждут. Все пути отрезаны, впереди только Дверь.

Эта надежда — последняя.

Это тело — уродливо.

Эта ступень — предел.

У каждого свой предел. У неё нет той силы, чтобы пойти рядом с Сыном Тархи. И отпустить нет сил. Стоять бы тут… всю жизнь. И слушать. Но нельзя.

Он поёт на языке Бессмертных. Так хорошо…

Внутри затеплилась искорка, потом разрослась, заполнила дыру почти до краёв. Источник растворяет все, даже знания. Нет, знания Маритха терять не хочет, а вот дырку — это хорошо бы.

Рана заживала, и лёгкое прозрачное тепло разливалось по телу, потом полетело дальше. В этот раз она окунулась в Источник даже глубже, чем в Горном Храме. А радость внутри без конца разворачивалась, заполняя все вокруг. Казалось, её на целый мир хватит и ещё останется. Маритха, какая же ты глупая! Вот это настоящее. И никто не в силах дать большего. Будь благословен, Сын Тархи!

Девушка прижалась щекой к знакомой старой Двери, заброшенной и проржавевшей. В последний раз перед тем, как впустить его. Смешные запоры торчали здесь для острастки, чтобы не забредали чужие. Она толкнула Дверь, и та открылась со скрипом. Сходство было таким, даже скрип… Маритха даже вообразила, что там и вправду знакомая старая лестница.

Иди. Я рада твоей свободе.

Она очнулась. Песни больше не было. И камня больше не было. Сплошной мрак отгородил стеною то, что за Дверью. Маритха осторожно коснулась пальцем границы. Ничего. Пустота. Засунула руку до самой кисти. То же самое. Вынула, посмотрела на ладонь, на пальцы. Ничего не изменилось.

— Вот… — сказала она.

Аркаис смотрел сквозь Дверь, пытаясь проникнуть туда взором. Тщетно.

— Благодарю тебя.

Впервые его голос дрогнул. Маритха сжала руку, что до сих пор удерживала. Как же её бросить… Сын Тархи ждал. Внезапно девушка прижалась к нему всем телом. Знакомая пронзительная мощь её больше не пронзала. Она привыкла, и потерять это было невозможно. Невозможно жить без этого, но ей придётся.

— Прощай…

Может ли так быть, внутри все поёт, а из глаз слезы капают? Как будто она совершила не то.

— Прощай, — он сказал это легко. — Береги свой Источник. И прими совет. Не старайся копить силу Источника, не жалей отдавать. Тем больше он даст тебе впоследствии. Он живёт по иным законам, отличным от наших.

Он отстранился, светлый туман вокруг его обличья развеялся напоследок, и Маритха ясно увидала черты, похожие и непохожие на прежнего Сына Тархи. Далёкие и совершенные. Совсем как однажды, во сне.

— Я бы ушла с тобой… если бы могла… туда уйти, — прошептала девушка.

— Если бы ты действительно могла, то за мной не пошла бы, поверь, — непривычно мягко ответствовал Аркаис.

Страсть не живёт в сердцах Великих…

— Ты сказал, сделаешь, что хочу?

Да. Он бережно обнял её. Мощь обернула её снаружи, как покрывалом окутала. Счастье внутри рассыпалось искрами. Его прощальный подарок.

Искры ещё не успели погаснуть, а он уже шагнул во мрак, неся за спиной неизменный муштар. Маритха оставалась без движения, пока покрывало вокруг неё не развеялось.

Вот и все.

— Источник дал тебе небывалую силу. Но это на время. Тебе надо учиться открывать его по своему желанию, а не по случаю.

Девушка даже не оглянулась. За спиною стоял Великий Раванга.

— Я слабая, — прошептала она, все ещё не в силах оторваться от Двери. — Источник во мне тоже… как искра… как тёплый след. Он давал свою силу, и Источник оживал. А теперь, — она прижала руки к груди, — тут станет так, как было… Слабый свет, как я сама.

— Да, одной тебе не справиться.

Она почувствовала рядом чужую мощь, заставила себя перевести взгляд от мрака. Вот он, там же, где стоял Аркаис… когда шагнул во тьму.

— Я никогда не видел подобного.

Его сила не истекала так ровно и гладко, как всегда. И хоть изменение было едва заметно, Маритха ощутила его всей кожей. После песен Сына Тархи она становилась какой-то другой, на время. Так было и сейчас. Потому она и почувствовала ату неровность.

— Любопытно.

Он прикоснулся к чёрной границе, погрузил туда пальцы. Дальше девушке почудилось, что мрак вздохнул и упруго выдавил его руку обратно. Он вновь всего лишь касался тьмы. Раванга попытался ещё раз. То же самое.

Маритха тоже попробовала. Ничего не вышло.

— Как же? Я ведь только что…

— Этого нет в тех надписях, что мне удалось разобрать, однако мы с тобой убедились воочию: Дверь не только открывается всего лишь раз, но и пропускает только одного из нас в мир Бессмертных. Ты стала Ключом для Аркаиса, и он вошёл. Ты лишена такой возможности. И лишилась её сама, по своей воле.

— Я? А зачем мне?.. — искренне удивилась Маритха. — Да и сил у меня нет, чтобы по Ступеням подниматься!

— Кто знает… Кто знает… — многозначительно протянул Великий.

— А кто бы не знал. — Девушка пожала плечами. — Ну какой из меня Бессмертный? Бессмертная, — поправилась она. — Вот он — другое дело. Или ты. Вам тесно в этом мире, — закончила совсем тихо.

— Всегда можно сделать попытку. И можно вернуться. С любой из Ступеней.

— Да зачем?

Если б не тихая радость, поглощавшая и боль от расставания, и досаду от его расспросов, Маритха давно бы уж обеспокоилась. Но рядом с Дверью она была почти хозяйкой, а Источник давал ей силы справиться даже с Великим. Пока в очередной раз не иссякнет. Вот тогда ей придётся туго.

— Я слышал твои слова. Ты хотела уйти с Сыном Тархи.

— А…

— Она досадливо поморщилась и приняла его слова как вызов. Так это, если бы… вместе. Что мне одной там делать?

Странно, но Сфера ещё на месте. И призрачное видение не погасло. Все, что от него осталось. Должно быть, и то и другое развеется в несколько дней, как любая сила, что наполняла Маритху. Зато мыслей её Раванга пока не слышит. И то хорошо.

— Зачем ты ему отворила, Маритха?

Она пожала плечами:

— Моё дело. Мне и отвечать перед Бессмертными… если что. Поздно убиваться.

— Как знать.

Маритха снова погладила пальцами мрак, он упруго поддался и возвратил её руку обратно.

— А камень где? Она ещё не затворилась?

Оба взглянули на Дверь.

— Открыть можно только раз, — сказал Великий. — Это бесспорно. И она до сих пор открыта. Но больше никто не войдёт. Единственный, кто смог, — Аркаис. До того, как будет найден ещё один Ключ.

— Это же справедливо, — пробормотала девушка. — Он же искал его. Вот и нашёл.

Только теперь она заметила, как погасло лицо Раванги. Даже светящийся туман вокруг него стал почти совсем прозрачным.

— Признаться, я хотел бы увидеть, как Аркаис вернётся. Ему не место в мире Бессмертных. Он ещё не отдал все долги по эту сторону Двери.

У Маритхи затеплилась надежда. Она сделала все, что могла, она была хорошим Ключом. Но если он не сможет, если он сам потерпит поражение… Девушка с сожалением отмела соблазн. Пускай обретёт. Если уж ей отказано в счастье.

— Я предостерегал, но ты решила иначе. Как ты смогла найти нужное Слово после всего, что случилось?

Маритха снова дёрнула плечами. Чего он добивается?

— И что же за Слово?

Вот оно что. Девушка расхохоталась ему в лицо не хуже Сына Тархи.

— Нет никакого Слова!

— Не стоит играть со мной, Маритха. Это очень важно.

— Васаи тоже говорил: не стоит со мной играть! — продолжала она смеяться.

Внезапно девушка опустилась на каменный пол рядом с Дверью, как будто смех лишил её сил. Тяжело жить в мире, где врут на каждом слове. И не только Сыновья Тархи, которым так положено, а и настоящие Великие.

Раванга ещё раз тронул пальцами стену мрака, словно хотел убедиться, что ничего не изменилось. Потом присел рядом с ней, положил руку на лоб. Раньше он так вливал в неё силы, сразу и много. Теперь же Маритха отстранилась.

— Поверь, эта правда была необходима. Твой выбор…

— Да ну её, эту правду, — девушка вздохнула. — Прошло уже все.

— Никто из людей не простил бы такого.

— Я и не прощала. Само выветрилось.

— Это Источник? — осторожно спросил он.

— Источник, — кивнула она. — И что бы ты ни говорил про Сына Тархи, это он подарил мне Источник! И много ещё чего. А что обвёл… Да кто ещё сделал больше? Из тех, кто мне правду говорил? Может, ты?

— И потому ты нашла в сердце Слово для него?

Ну вот, он опять туда сворачивает. На сей раз Маритхе стало не до смеха.

— Я ещё когда Дверь открывала, подумала: что это Великий Раванга на Сына Тархи не бросается. Почему не препятствует? Чего вдруг передумал? А теперь ты тоже Слова допытываешься… Вот и вся забота о мире нашем. Сколько говорилось! А сделалось! Одна Табала, что вы вдвоём разворотили, чего стоит! А я ведь поверила… про то, что открыть да закрыть сразу, чтобы никто тот мир не тронул. Я ж до того её не видела… — Она указала пальцем на Дверь.

Раванга улыбнулся не так безмятежно, как обычно. Мягко и даже тревожно.

— Ты видишь хорошо, не владея никаким особым даром. Аркаис был прав, как ни скорбно для меня это знание. Любое решение стоит испытывать там, где соблазн достигает наибольшей силы. Видишь ли… Когда-то, очень давно, я встретил в Храме Сына Тархи и понял, куда он метит, на что нацелился. В тот день я решил, что буду присматривать за Дверью. Тогда я и поклялся Бессмертным, что буду беречь их мир от незваных гостей. Если же они когда-нибудь сочтут меня достойным войти в эту Дверь, пусть только позовут, и я приду.

— Но они не позвали, — уронила Маритха.

Он опять улыбнулся. У девушки пропала охота смеяться.

— Не позвали. Они молчат. В ином — всегда направляют, но как только я спрашиваю о Храме — всегда остаются безмолвными. Я несколько раз задавал свой вопрос, потом перестал. Когда же отыскался Ключ, я вновь попробовал к ним обратиться.

— Это когда я в доме у Покровителя сидела? Ты спрашивал, что делать с Ключом? Или чей он?

— Да. — Маритха так и не поняла, что же он спрашивал у Бессмертных. — Но я верил, что Сын Тархи будет остановлен. Верил до самой черты. Когда же он шагнул в междумирье… — Великий словно отдалился, даже голос истаял, потом опять вернулся. — Это можно принять как любой из законов, но понять невозможно! Неужели это доступно каждому, даже Сыну Тархи, что всю свою жизнь помыкал людьми, слабыми и потому беззащитными?

— Но ты же был с ними рядом! Значит, мог бы защитить, — заявила Маритха. — Однако сам сказал, что пять раз ему проиграл!

— Это не игра, это человеческие жизни. Не проиграл, а потерпел поражение. Сокрушительное. И уже не пять раз, а шесть.

— Ты вроде пять говорил… Ну шесть так шесть.

— Шестой — это ты.

Она потеряла дар речи.

— Я? Но я же ничего не потеряла! Нить на месте. Наоборот, ещё и получила!

— Потому шестое — самое сокрушительное. Я сделал все, чтобы Сын Тархи не достиг этой Двери, чтобы она не открылась. Все, что смог себе позволить. Потому что его средства для меня чужды. Я мог бы больше, но тогда потерял бы своё естество. Я и так чуть его не утратил, балансируя на грани. Но выбор совершается не мною. Выбор всегда принадлежит человеку. Потому я и спрашиваю: почему, Маритха? Почему ты ему доверилась? Из-за того, что обрела в нем больше, чем утратила, так что даже горькая обида не смогла остановить твоей поступи? Или жажда чужой мощи, обычная для человека, сплавила ваши Нити так, что ты не имеешь уже своей воли? Или страсть к Сыну Тархи оказалась настолько сильнее долга, сильнее своей безопасности, сильнее любви к Тангару?

Тангар! Маритха про него забыла. Совсем.

Девушка смущённо оглянулась. Хранитель неподвижно стоял поодаль, держал в руках факел. И мучился. И не осмеливался прервать их, даже подойти поближе. Девушка не смогла посмотреть ему в лицо, отвернулась. Что сказать, когда он видел все своими глазами? Она хотела правды? Вот, получила. Позабыв обо всем, Маритха утратила обоих. Но даже если бы она не позабыла, то не пожертвовала бы своим последним мгновеньем перед Дверью.

— Не тревожься раньше времени. Тангар тебя не бросит, — правильно истолковал её смущение Великий. — Он любит и верит, что Аркаис тебя просто заморочил. Ему так легче, и… не стоит его разуверять. Тангар слишком горд, и рана его не закроется, как твоя, в один день. Ведь он не владеет Источником.

Маритха облегчённо вздохнула. Успокоилась немного. Ещё раз обернулась, улыбнулась посветлее. Не стала дожидаться ответа. Он сбит сейчас с толку, обижен, может быть, ещё и зол. Время все излечит. И немножко силы её Источника. Сын Тархи сказал: «Не жалей отдавать». Не сказал только, как это сделать. Великий, верно, знает. Надо его расспросить. Потом. Но пока ещё Дверь открыта… и потому остаётся надежда.

— Ты думаешь, он вернётся? — вырвалось у неё.

— Я надеюсь. Иначе… — Раванга покачал головой каким-то своим мыслям. — Истинное величие приходит к тем, кто любит и верит. Так говорят священные тексты Ведателей, так написано на стенах этого Храма, так говорят Бессмертные. Но Сын Тархи не то и не другое, всю жизнь он насмехался над людьми и Бессмертными. Однако это ему встретился Ключ к Ступеням, он открыл в тебе Источник, он прошёл сквозь Дверь. Дальше не только воля Бессмертных, но и его собственная сила. Аркаис шёл к своей цели по людским жизням, я же их берег. Что тогда стоит мой путь? Он мог бы быть иным.

— Ты спрашиваешь меня? — робко отозвалась Маритха. — Я не знаю… этого всего.

— Нет, Маритха, — он вновь был ласков, но прежняя улыбка исчезла, — Бессмертных.

— Но, — ещё не закончила девушка, — если теперь ты жалеешь из-за какой-то Двери, то это… был неправильный путь.

— Это не какая-то Дверь, Маритха, — сурово прервал Великий, и силы вокруг неё сжались, стеснили. — Это путь в вечность. Для тех, кто способен достичь.

Как бы её ни теснило, Маритха не станет бояться. Пока дорога ещё не закрыта.

— Ты хотел пройти за ним следом? — спросила она.

— За Аркаисом? Нет. Но соблазн рядом с Дверью очень силен. Сейчас я понимаю, как близко оказался от черты. Это место сильнее меня.

— Зачем тебе тогда Слово? — не перестала подозревать его девушка.

— Если Бессмертные не примут Аркаиса, это знак мне. Мы пришли сюда вдвоём. Вдвоём встали у ворот в тот мир. Судьба привела нас сюда. А в нашем мире судьба — это Бессмертные.

— И если Сын Тархи вернётся, то значит… они, наконец, тебя позвали? — обрадовалась Маритха.

Что, если так на самом деле? Дверь пока не закрыта. Хотя…

А ещё говорил, что не хочет в вечность!

— А ведь Дверь-то больше не пускает, — осенило её.

— Может, надо всего лишь повторить твоё Слово?

— Да нет никакого Слова! Я правду говорю!

— И как же ты преуспела? — не прекращал он расспросы.

— Открыла просто. Как двери открывают. Толкнула. Там и запоров никаких не было.

— Ты что-то позабыла, — уверенно сказал Раванга.

— Ничего не позабыла! Как только дверь увидала вместо камня этого, так и отворила.

— Какую дверь?

— Обычную. Как дома у меня. В Ашанкаре.

— Это образ, не больше. Но, как ни странно, он верен. Подходит, как Ключ.

— И что дальше делать?

— Возможно, вызвать Ключ ещё раз. Представить.

— Ага, — соображала Маритха. — Представить-то я смогу… Но ты сам говорил, что Ключ только раз отворяет!

— Дверь пока не закрыта. А значит, все может случиться, — остановил её Великий. — Подождём. Пойди лучше к Тангару. Ему нелегко.

Маритха медленно поднялась и тут же вспомнила:

— Я не могу! На пару шагов отойти только. Меня что-то держит. Вот…

Девушка попробовала. Пять шагов, шестой уже с трудом. Седьмой еле-еле. Это последний, и на месте тут не устоять, все время упираться нужно.

— Все ясно. Ключ до сих пор в замке.

— И что?

— Дверь не закроется, пока кто-то есть между мирами.

— Путь в оба конца! — вспомнила Маритха. — Это я в Храме услыхала. На озере.

— Значит, или он вернётся сюда, или уйдёт туда. До тех пор Дверь будет открыта.

— Выходит, он ещё не… — Она замерла.

— Именно так.

— А сколько…

— Я не знаю. Возможно, время там тычет иначе.

— Ну, день? Два?

— Я не знаю, Маритха!

— Сколько же мне тут сидеть?

Она облизала пересохшие губы. Только сейчас всплыло, что последний раз она пила перед Горным Храмом. Силы, конечно, силами, но даже они её от жажды не избавят.

— Возможно, долго. Надо поискать что-нибудь об этом в настенных текстах. В том проходе, что говорит о междумирье. Я раньше избегал этих знаний. Что ж, исправлю упущение. С тобой останется Тангар, сейчас позову его. И прошу тебя: если Дверь закроется, жди меня на этом месте, сама не покидай Храма. Моё ви́дение здесь очень ограниченно, и я не смогу оберегать тебя. Около Двери ты пока в безопасности.

— Ладно.

Он нарочно надписи читать придумал, чтобы Тангара с ней наедине оставить. Ладно, это к лучшему. Пока Источник в ней ещё силен. И она ещё держится. Маритха приткнулась у стены рядом с Дверью, оперлась спиною. После ухода Сына Тархи усталость начала брать своё, за все дни навалилась. И жажда. Где ж она воду оставила? У неё же бурдючок был… И очень скоро внутри начнёт голод ворочаться. А это значит, его сила оставляет Маритху. Он уходит, он почти уже там.

Кто-то ткнулся в бок. Девушка поглядела на нарутху. Чего ещё от неё хотят Бессмертные?

Большие круглые глаза… они укоряют? За что? Маритха совсем перестала следить за Равангою и Тангаром и удивлённо воззрилась на посланца Бессмертных. Нарутха вдруг сжалась, почти свернулась, ткнулась девушке в бок, словно потёрлась. Опять уставилась. Вот оно, настоящее сочувствие в огромных глазах. Полное, беспредельное, с Великими не сравнишь.

— Меня жалеть нечего, — прошептала ей девушка. — Раз уж Бессмертные сами сюда привели. Сами судьбу назначили. Вот, я все сделала. Что? Чего ты так смотришь?

Жёлтые глаза такие странные при свете пламени. Мерцают. Маритха пошла за ними вновь. За памятью. Вглубь. Нарутха что-то хотела открыть ей и открывала, но что, Маритхе понять недоступно. Стало нехорошо, заломило в висках, тоска поднималась изнутри и растворялась в свете Источника.

— Я не хочу… — прошептала она.

— А ну! Давай отсюда! — Из глубины её вырвал голос Тангара.

Он даже замахнулся на зверя, и девушка предостерегающе вскрикнула, но хранитель и не собирался трогать посланца Бессмертных. Просто подальше отогнал, и нарутха присела там. Так и не ушла.

— Вот ведь какая уродина, — процедил он сквозь зубы.

Маритха не ответила, хоть и обидно за нарутху. Другое терзало её сильнее слов Тангара, сильнее его присутствия. Она совершила что-то не то. Она ошиблась. Выходит, что Великий прав был? Остерегал её справедливо? Девушка поискала его взглядом. Силуэт в светлом облаке держал путь к одному из самых дальних выходов из огромного зала, оставляя их вдвоём.

— Маритха, — бормотал Тангар, — все тебя мучают, бедная. — Присел, погладил её волосы. — Я не буду…

Он склонил голову, стараясь заглянуть в глаза. Не того она ждала. Наверно, Великий Раванга постарался.

Девушка потянулась к нему.

— Не спрашивай, сейчас не спрашивай ничего. Все потом….

Хранитель легко её поднял, как песчинку, прижал к себе. Нет, он не спокоен, вон как зубами скрипит. Ненавидит. Не её, конечно. Сына Тархи.

— Если хочешь, и вовсе слова не скажу. Никогда! И так знаю, что навеяно. Он может, горакх поганый!

Маритха вздрогнула, но Тангар истолковал это по-своему.

— Не бойся. Ушёл уже, хвала Бессмертным!

Он что-то ещё бормотал. Какие-то слова. Маритха почти не слушала. Не помогли ни руки его, ни объятия, ни губы, скользящие по её обличью. Ужасное беспокойство сжирало силу Источника. Девушка вновь боялась, боялась чего-то ужасного и не могла побороть этот страх. Да ещё нехорошее предчувствие, коснувшееся Маритхи перед входом в Храм, вернулось и жутко досаждало.

— Что такое? — Тангар что-то заметил, насторожен но отстранился. — Ты какая-то…

Что бы Великий ему ни сказал, а он снова впал в подозрения.

— Устала хуже некуда, а так — ничего, — солгала девушка, прижимаясь к нему заново, чтобы лица не видать было. Да и стоять самой тяжко, опоры хочется. — Будто бы целая гора на плечи давит. И сердце уж совсем изнемогло. И жажда ужасно мучает. Дня три капли во рту не было… — еле ворочала языком Маритха.

А вода бы ей сейчас так вовремя…

— Что ж ты до сих пор молчала?

Он обрадовался. Наконец-то можно чем-то услужить ей. Ухватился за пояс, ругнулся, завертел головой по сторонам.

— Погоди-ка, я сейчас. Чуток погоди…

Побежал, схватил факел, принялся носиться туда-сюда. Маритха удивлённо водила за ним глазами, тревога не отпускала, напротив, терзала все больше.

Своды пещеры вновь потрясли проклятия. Теперь-то девушка сообразила, чего он так убивается. Кожаная фляга осталась на том самом месте, где хранитель упал, отброшенный прочь Сыном Тархи. Растёкшаяся лужа… Маритхе казалось, что она напилась бы и из неё, будь та хоть чуть-чуть поглубже. Тангар топнул в ярости, и брызги грязи разлетелись вокруг. Даже после своего исчезновения Аркаис вредил ему.

— Там что-то осталось? Хоть капелька? — с надеждой спросила Маритха, вытягивая шею, точно хотела заглянуть в мешочек в руках у хранителя.

Он только мрачно головой качнул. Потом опять разразился проклятиями.

— Ну что ты… — Маритха бессильно опустилась у стены, язык разбухал прямо с каждым мгновением. — Не нужно. Это же Храм. Как бы не покарали…

Тангар стих, напоследок зашвырнув ненужную больше кожаную тряпку подальше. Медленно побрёл к Двери, возле которой приютилась Маритха, с опаской поглядел на скопище мрака.

— Лопнула. Потерпеть придётся… Потерпишь? Вот Великий придёт, мы его попросим… А там уж отсюда уберёмся. Все хорошо будет, слышишь? — Приобнял её одной рукой, усевшись рядом.

— Телу вода нужна, сколько бы Великий ни суетился, — с горечью ответила девушка. — Это ему хоть жажда, хоть голод — все равно. И неизвестно, когда отсюда выпустят… Я тут как подневольная. А мне уже предел…

Маритха прикусила себе губу, нечаянно вспомнив: «Эта ступень — предел». Что же оно цепляется? Что оно значит?

— Кажется, не напьюсь — умру, — пожаловалась она и вдруг вспомнила: — А ведь у меня бурдючок был… неполный такой, да не пустой, — судорожно вздохнула девушка, кляня себя за глупость. — Только поздно спохватилась. Бросила там, наверху. Валяется, небось… надо мной смеётся.

— А помнишь где? — Тангар вскочил. — Я добуду тебе воду!

— Помнить-то помню, — поёжилась Маритха. — Да что ты, один, что ли, полезешь? И ночь там, наверно. Не найти.

— Я тут столько просидел. — Он уже извлёк из своего мешка ещё один факел и деловито его распаливал. — Не знаю, ночь там или день, а если недалече, то уж найду, никуда от меня не денется. Что гадать, поглядеть надо.

— Я и не гадаю, — силилась она удержать своего хранителя. — Мы же вместе с солнцем спускаться начали. Как раз клонилось!

— Ну! — обрадовался он. — А времени с тех пор набежало — куча! Вы тут столько топтались. — Теперь он помрачнел, видно, вспомнив, что видел совсем недавно, как мучился и скрипел зубами, готовый разорвать злодея.

— Какая куча? Ну да, спускались долго…

— Да спускаться тут — ерунда. Вы перед камнем этим сколько проторчали! — Тангар поглядывал на Дверь с недоверием, точно ждал, что оттуда вылезет горакх или что похуже. — Нет, не выйдет у меня, — помрачнел он. — Вдруг с этой штукой что-то… а ты одна тут.

— Великий сказал, тут как раз меньше всего опасно. Со мной плохого в Храме не случится. Не в этом дело…

— Тогда, — хранитель решительно взмахнул факелом, — будет тебе вода, самая водянистая! Говори, где оставила!

Маритха поддалась соблазну. Если он так уверен, и ничего с ним не случится… Кто из них горец?

— Там такая площадка есть… ровненькая… почти. Неподалёку от входа, от того, где мы сюда опускаться начали. Великий Раванга сказал, там полсотни шагов всего. И скала там такая… на человека похожая… с поднятой рукой. — Она показала как. — Вот так. За ней эта площадка и есть. Я там на камне сидела, вот и бросила, должно быть… где-то рядом.

— А не боишься тут одна? — переступал он от нетерпения.

— Что ты! Тут и Великий Раванга рядом. И не боюсь ни чуточки. Только не знаю, откуда мы пришли. Из какой дырки вылезли.

— Ничего, там факелы мои торчат из щелей. Хоть и выгорели, да найти нетрудно. Поджидай меня вскорости!

Тангар бегом кинулся через залу. Маритха следила за пламенем, пока он метался на том конце в поисках нужного выхода. Потом исчез. Она осталась одна.

Все-таки зябко. Не то чтобы страшно… жутковато. Но пламя горит, хоть Маритхе и не нужно. Ничего, Великий тут… неподалёку. А увидит ли, если что? Сам сказал, что не очень-то силен в этом Храме. Она заскрипела зубами, прогоняя глупые мысли. Да что с ней случиться-то может?

Тревога вновь наползала, вязкая и противная. Чтобы убить её, Маритха принялась мечтать про воду. Представляла, как Тангар уже наверх вылез, как ищет воду, находит, как она в себя живительную влагу вливает. Но беспокойство оказалось сильнее её простых ухищрений.

Девушка старалась не глядеть на нарутху, разлёгшуюся невдалеке. Может, зверь ждал её зова, но Маритха не звала, опасаясь увидеть в её глазах самое страшное. Неужто она ошиблась? Неужто не надо было отворять Сыну Тархи? И что тогда? Что будет с ним в том диковинном междумирье? Что она наделала?

Маритха нехотя подошла к Двери, ещё раз пощупала мрак, и он легко вытолкнул её наружу. За него не проникнуть взглядом. Как Бессмертные непокорных карают? Он хотел вечной жизни… Что, если вместо того его погибель дожидается?

Смерть. Маритха слабо вскрикнула. Вот что было в глазах нарутхи.

«Где ты?» — позвала она.

Ответа не было. Ни следа Сына Тархи. Он далеко.

Девушка стукнула о стену кулаками. Мрак упруго их встретил.

«Вернись! Вернись пока не поздно! Вернись, если слышишь!»

Молчание.

Она сползла по стене рядом с Дверью, уже готовая разрыдаться. Надежда, всегда остаётся надежда. Пока ещё мрак не оделся камнем.

Маритха все-таки заплакала, потом свернулась у Двери клубочком. Как нарутха. Почему же зверь не уходит?

Казалось, прошло не так уж много времени, но вдали опять появилось пламя. Тангар уже вернулся, безучастно подумала Маритха. Когда он уходил, ей почудилось, что вход левее… Но он же не мог вернуться другим путём! Беспокойство стало таким острым, что даже предвкушение прохладной и свежей воды не обрадовало девушку и не отогнало тревоги. Что же там происходит, за стеною мрака, что сердце готово разорваться от страха? Источник давно умолк, придавленный таким непомерным грузом, радость унеслась здешними вихрями. Между тем хранитель быстро приближался к её огню, к нему и шёл. Тащил он, похоже, не только бурдюк с водой, а ещё что-то, целый мешок заплечный. Девушка отвернулась, сделала вид, что ощупывает Дверь. Не хватало ещё, чтобы он сообразил. Чтоб такое лицо увидал, как сейчас. Надо бы прийти в себя хоть немножко, ради него. Надо ему улыбнуться…

— Надо же! Снова ты. Ну и где теперь твой защитник?

Маритха вскочила в ужасе.

— Тангар! — закричала изо всех сил.

Но то ли сил оставалось немного, то ли здешние стены крали звуки, то ли ветры их уносили, — получилось тихо и безнадёжно.

— Что, ещё и Тангар тут ошивается? — удивился её вечный мучитель. — Ну, покричи, заодно и с ним словцом перемолвлюсь.

— А ещё Великий Раванга! — еле выдавила девушка, так силен был испуг.

Она отпустила Такхура в скалах. Аркаис его отпустил. Если б знать наперёд…

— Ну и где он? — Её недруг поглядел по сторонам. — Видать, не торопится.

«Великий! — взмолилась девушка. — Помоги!»

— На помощь! — пискнула вслух. — Уходи, Такхур, а то позову Сына Тархи!

— Могла бы, уже б позвала, — подмигнул он, заставляя Маритху вжаться спиною в Дверь.

Не убежать, не скрыться — она тут привязана, как цепью прикована. Пять шагов туда, пять обратно.

— Он придёт, — собрав всю уверенность, пообещала девушка.

— Подождём? — подмигнул Такхур ещё раз. — Не заливай, выходит у тебя препогано! Как он рядом был, ты, небось, так не дёргалась. Такая важная ходила! Довольная! — впервые злоба прорвалась из-под ухмылки. — Раз так трясёшься, то беречь тебя некому. А к Тангару у меня тоже дельце.

— Ладно уж, подождём, — уронила Маритха как можно спокойнее.

Пускай покуражится, над нею посмеётся… даже изобьёт, а там и Тангар вернётся. И Великий. Не может же он вечно на стенках знаки разбирать. Маритха взывала к нему, не переставая, но тот не слышал. Когда-то её берегли сразу двое сильных, теперь не осталось ни одного.

— Чего вдруг успокоилась? — недобро глянул Такхур. Бросил факел, и девушку передёрнуло. — Что, правда ждёшь кого-то? Не улепётываешь даже? Я-то думал тебя чуток погонять. — Усмешка искажалась все больше, превращаясь в злобную гримасу. — На Тангара не надейся. Чем бы нам тут заняться до его возвращения?

Он скинул заплечную кладь и шагнул к Маритхе. Девушка взвизгнула, забившись спиною в стену, безучастно вытолкнувшую её обратно.

— Слышь… — Бывший хранитель подошёл вплотную. — А куда чудеса все здешние подевались, а? В прошлый раз наведывался, такого навидался… а теперь-то пусто. Камни одни. Что, вы двое уже приложились к сокровищам? — жадно блестели его глаза.

— Ничего и не было, — пролепетала она. — Какие чудеса?

— А такие, чудесные…

Такхур ухватил её за подбородок, не давая повернуть головы. Девушка оперлась в него руками, отчаянно оттолкнула.

— Ишь! — Она тут же свалилась от хлёсткого удара, глаз аж зазвенел. — Ты, тварь, мне всю жизнь перепортила, как в Табалу явилась! И теперь подгадила… — Её пнули ногой, и Маритха скорчилась от новой боли, застонала.

Не дав отплакаться, злодей тут же ухватил её за волосы и вздёрнул девушку на ноги.

— За что… — простонала она. — Я тебя не тронула!.. Отпустила… Он бы с тобой, что хочешь сделал… что попрошу… А я не стала… Наоборот, тебе ещё и лучше сделали! Потерянное возвратили! — взывала к нему Маритха.

Бывший хранитель не только не охладел после её напоминаний — взъярился пуще прежнего. Встряхнул её так, что она язык прикусила.

— Что хочешь, говоришь? — взревел он. — Он и так, что хотел, то и сделал! Уж не забуду, сколько Нить ни намотает! Что ты про это знаешь?! Ничего! И все из-за штучек твоих!

Такхур разразился ужасающей бранью, поминая Маритху и Сына Тархи. Больше Маритху. Того осторожненько так, иногда. Обличье сделалось просто страшным, но девушка в оцепенении не могла отвести от него глаз.

— Потерянное возвратили? Да мне оно как горакхово семя! С тех пор глаза на лоб лезут! От того самого! Никакой мочи нету! Голова отваливается! Провались его благодеянья в Расселину! Узел на его проклятую Нить!

Он буйствовал, встряхивая Маритху, а она вдруг начала успокаиваться. Вот пока он насмехался, было страшно. Пускай ещё покуражится, а там и Тангар подоспеет.

Вдруг её вжало в стену и пронзило такой жгучей болью, которой она ещё не ведала. Пронзило так, что ноги отнялись, и девушка рухнула, булькнув что-то вместо крика. Маритха свалилась прямо перед Дверью, беспомощно колотя руками о камень. Сгоряча она пыталась ползти, убежать от боли, что впилась в неё, но только царапала ногтями дно пещеры, стирая пальцы в кровь. Пыталась звать кого-то, но крики захлёбывались в её судорожных вздохах.

Горячо. Горячо. Каким-то чудом она перевернулась, руками зажимая рану. С ужасом уставилась на Такхура с огромным ножом в ручище, с каким никогда не расстаются хранители. Он что-то говорил, плевался словами, но они проходили сквозь голову цепочкой звуков, без всякого смысла.

Становилось все горячее. Маритха с усилием оторвала руки от огня, рвущего все внутри, поднесла к лицу. Темные и липкие, они расплывались перед глазами. Девушка снова прижала ладони, силясь втолкнуть это все обратно. А Такхур все стоял над ней и смотрел, мрачно, ненавистно.

Вот когда время кажется вечностью. Когда так больно…

Маритха уже давно перестала возиться на каменном полу, она только неровно стонала, все ещё ощупывая своё тело где-то под ребром, сморщившись и не смея закрыть глаза, ведь там злобно щурился Такхур. Ноги вернулись, теперь бесполезные — ей уже не встать. Там, где так болело, все принялось неметь. Все, кроме боли — она пошла дальше, словно рана расползалась. Казалось, что весь живот уже охвачен огнём. Тело начало содрогаться. Маритха все ещё молила сквозь боль о помощи, но мольбы, даже внутренние, слабели.

Раванга так и не пришёл. Тангар… лучше бы он и не приходил.

«Помоги!» — взмолилась она. И не хотела, но не смогла себя пересилить. Дверь все ещё не отливала гладкой поверхностью камня, оставалась сгустком мрака, но никто не ответил.

Маритха стонала недолго, но ей казалось, что вечность. Потом боль начала понемногу слабеть, и она почувствовала облегчение. Наверно, кто-то все-таки помог. Значит, скоро будет тут…

Начали появляться мысли, тугие и неповоротливые. Только вот похолодало. Тёплое пятно расползалось снаружи, наполняло арчах, а внутри стало зябко. Но это ничего, пускай только боль уйдёт.

И боль уходила, таяла на глазах, утекала струйками. Маритху начало морозить всерьёз.

— Ну что… — прошептала девушка, обретая дар речи. — Ты рад?

Такхур осклабился, однако ухмылка тут же сменилась знакомой гримасой. Ненавижу, говорила она.

— Нет, ты скажи, — шелестела Маритха, — ты теперь… рад? Сокровища Бесс… мертных… их нет… Такхур.

Он снова сгрёб её за арчах.

— Врёшь! Говори, куда подевали!

— Это все… виденья.

— Я держал их! Вот этими руками! — совал он в лицо ей свои клешни.

— Это… такие виденья… обман… Кажется, что есть… А там… что придумал…

Её трясло от холода все больше. Зато боль уходила все дальше. Или Маритха от неё уходила.

— И цена им… такая же! — Она зашлась смехом, но её тут же грубо встряхнули, вырвав кучу стонов.

— Что ты мелешь, дура?

— Правду…

Под сводами раздался дикий вопль. Тангар сподобился вернуться. Маритха же не могла беспокоиться ни о чем, кроме того, что делается за чёрной стеною, и потому, когда бывшие хранители сцепились неподалёку от неё, она почти не взволновалась из-за Тангара.

Озноб жестоко сотрясал её, перед глазами принялись мелькать разноцветные пятна. Таких необычайно ярких и чистых цветов тут нет, это она в Храме на озере… несётся над водою. К водопаду. Рука об руку.

Она очнулась. Нарутха стояла над ней и глядела.

— И ты… меня… укоряешь… За что? — Жёлтые глаза не мигали. — Я видела… вечность, — рассказывала она нарутхе. — И ещё… много…

Взгляд зверя стал почти беспощадным, и девушка устало закрыла глаза.

Он вернулся. Он её не бросил. Для его чудесной силы исцелить её — пустяк. Для него все пустяк.

Маритха подошла к нему, чтобы её снова обняли… чтобы искры…

Вот теперь она застонала от другой боли, горше горького, но глаза уже ни единой слезинки не выдавили, не вышло. Никого с нею рядом не было. Только хранители выкрикивали что-то над головою. От них ужасно в ушах звенит, но больно не от этого. Он не вернулся. Это все забытьё. Навеяно…

Нарутха сурово взирала на девушку. А Маритха уже не видела… лишь иногда, урывками. Перед ней кружились обломки её глупой жизни. Мать, что изо дня в день ждала старика Ведателя. Иган, что неловко утешал перед долгой разлукой, а сам так и не собрался возвратиться. Маритха хихикала, глядя на это все откуда-то сверху. Отец, Ниха, муж её… проводники, погонщики, торговцы… дорога в Табалу слилась в одну серую ленту из неотличимых лиц. До одного мига. Встречи. Он спас её. Или нет, не спас… Что-то она позабыла… не важно…

— Спаси её! — услыхала она вопль Тангара сквозь вереницу картинок. Ах да, Тангар ещё, в этих образах, его много, он тут и там. Он любил её.

— Я не могу, — спокойный голос Раванги, тот самый, от которого сердце когда-то плавилось, как жир в жаровнике. Теперь почему-то не тает. Голос другой… или сердце… — Тело повреждено очень сильно. Оно не удержит Нить.

Это чьё тело не удержит?

Это её! Маритху внезапно выбросило из забытья. Какой-то удар. А, это хранители ещё дерутся и хрипло дышат. Уже не кричат.

— Я умираю? — тоненько сказала девушка, даже не прошептала.

— Все мы смертны.

— А Дверь? Она… ещё…

Маритха поворачивала голову, но разглядеть ничего не могла. В глазах темно, от Раванги остался только далёкий голос. Почти не трясло, только подрагивало внутри немного. Тела уже почти нет. Нечему трястись. Нечему болеть.

— Открыта, — донеслось из беспредельности.

Она, кажется, вздохнула. Может статься, Бессмертным одной её смерти хватит.

И снова её унесло. Перед глазами сияли Нити. Чистые, ясные. А там, внизу, фигурки какие-то. Маритха вспомнила: она им обещала. Что ж, этим нечего жаловаться. Она все для них сделала, и не её вина, что так случилось.

Вечность…

Эта надежда — последняя.

Это лицо — уродливо.

Эта ступень — предел.

В последний раз она очнулась на какой-то миг и даже зрение обрела, чтобы увидеть проклятые глаза нарутхи. Потому что в последний миг всегда вспоминаешь. Каждый раз, чтобы потом забыть опять. Маритха испустила ужасный крик, ибо, наконец, поняла, что она потеряла. Теперь уже навсегда. Она отдала свою вечность. Глупо и бездарно. Утратила безвозвратно.

Маритха закрыла глаза. Навечно.

В храмовом подземелье, как и пелось в её песне.

Из мрака Двери шагнула знакомая ей фигура, но девушке уже не суждено было её видеть.

Сын Тархи вышел из междумирья, увидел тело почти под ногами, схватку двух хранителей, уже не раз друг друга задевших, Равангу, склонившегося над Маритхой, и тут же постиг происшедшее.

— Она умирает.

— Это так. Нить ещё не истекла, но тело мертво. Осталось немного. Разделение сейчас начнётся.

Такхур вдруг споткнулся, нелепо изогнулся и покатился по каменному полу. Он едва успел подняться и увернуться от чего-то, как его тут же бросило в другую сторону. Ужас разукрасил его лицо пятнами, глаза — безумием. Он орал, корчился от какой-то боли, несомненно, ужасной, падал и с трудом вставал, извивался и все равно пытался уйти от неминуемого. Однако прошло совсем чуть-чуть, и он больше не смог подняться. Его тело само поднялось в воздух, как будто кто-то бросил его, окрасилось кровью. Хранитель взвыл не своим голосом, хватаясь за бока. Одежду рвали с него вместе с кусками мяса. Неведомо кто и неведомо зачем. Тангар оторопело взирал на это, вставши столбом.

Когда истерзанные останки Такхура наконец упали наземь, Аркаис опустился около тела Маритхи рядом со своим противником. Туда же кинулся Тангар, хромая и придерживая раненое плечо. Он бросился на колени и принялся звать её по имени, едва касаясь пальцами тела, точно опасался ощутить, насколько оно мертво.

— Отпусти её, Аркаис, — проговорил Раванга. — Она готова уйти.

— Нет! — крикнул Тангар ему в лицо. — Нет! Спаси её, Великий Раванга!

— Ты ничего не сделал, — ответствовал Великому Сын Тархи, не обращая внимания на отчаяние хранителя! — Утратил Источник. Быть может, единственный в этом мире за многие годы.

— Ты видишь, что рана смертельна. Её не могло спасти даже чудо. Это так, Тангар, — повернулся Раванга к хранителю, напряжённо ожидавшему от него по меньшей мере этого чуда, — её уже не вернуть. Прими, это воля Бессмертных.

Тангар прорычал что-то нечленораздельное.

— Ты не вправе удерживать её Нить, она распадётся, — повторил Великий. — И будет утрачена. По твоей вине.

— Я знаю, что делаю, Раванга.

— Про что он? — вмешался хранитель, сквозь пелену отчаяния зло взиравший на Сына Тархи. — Это ты!.. Это ты притащил её сюда! Такхуру на поживу! И себе тоже! Ты!

Никто ему не ответил.

— Её Нить тебе не принадлежит, ты уже много потратил, чтобы удержать её в теле и вместе с тем уберечь от разрушения, — быстро ронял слова Великий. — Это все равно не продлится долго.

— Да. Много времени не понадобится.

Тангар в растерянности только взгляд переводил с одного на другого.

— Бессмертные не приняли тебя? Значит, они есть.

— Не совсем так, Раванга. Я просто достиг конца. Эта ступень — предел для меня. Дальше мне идти не суждено. И ты не уйдёшь. Но я попытался и многое испытал. Я близко подошёл к пропасти между мирами, я видел её, но дальше дороги нет. Это не мой Ключ. И не твой.

— Чей же?

— Нет времени гадать. Используем, пока не поздно.

Великий застыл над девушкой изваянием.

— Что это ты говоришь? Что такое? — злился Тангар, поглядывая на Великого Равангу в поисках помощи и сжимая кулаки. И опять безответно.

— Неужели ты надеешься?.. — Раванга покачал головой.

— Есть один только способ проверить.

— Но для чего?

Сын Тархи нагнулся над Маритхой и легко поднял почти невесомое для него тело перед обалдевшим хранителем. Тот аж задохнулся, не зная, как быть, умоляюще глядя на Равангу.

— Пройти может только один, Аркаис.

— Её тело мертво. Я один.

Великий ощупал пальцами темноту позади, и она вытолкнула его руку. Тангар с надеждой взирал на него, явно ожидая какого-то чуда, на Сына Тархи — с величайшим подозрением в злом умысле.

— Боюсь, теперь уже никто не сможет проникнуть.

— Дверь открыта, и у меня все ещё Ключ, — сказал Аркаис. — Нить не утрачена.

Но он промедлил, вглядываясь в Дверь.

— Эту Нить не пропустят, — уговаривал Раванга, сообразив, что у его противника уверенности нет. — А если ты потеряешь её в междумирье…

— У меня много Нитей, и только одна из них моя собственная. На некоторое время её Нить тоже присоединится к моему собранию. Сил у меня хватит, должно хватить.

— Это невозможно.

Хранитель, наконец, тяжело поднялся, смерил Сына Тархи ненавидящим взглядом.

— Нет ничего невозможного, Раванга. В этом я искушённее. И потому не задерживай меня. Прошу тебя.

— Это что творится? Что ты такое вытворяешь? — взревел Тангар и оттолкнул Сына Тархи, хватаясь за тело Маритхи. — А ну отдай!.. — Он не закончил.

Его легко оторвало вихрем и бросило о стену так, что дыхание на время пресеклось.

В тот же миг Аркаис второй раз шагнул во мрак и исчез, унося на руках мёртвое тело Маритхи.

Второй раз подниматься было легко. Ступени, незримые даже для его нечеловеческого видения, пронизывающего все и вся, легко ложились под ноги. Усилия, потраченные в первый раз, не пропали. Каждая ступень оплачена сполна, каждая потребовала жертвы или озарения. Многое из собранного за целую жизнь осталось на этой лестнице, чтобы он мог всего лишь подойти к междумирью. Зато теперь он двигался свободно, уверенно, одолевая её шаг за шагом, будто поверхность каждой ступени хорошо заметна. И это хорошо, ибо нелегко удерживать Нить, что тебе не принадлежит.

Но надо удержать. Потому что если она истечёт прямо здесь, на Ступенях, то надолго останется между мирами. Клубку не размотаться вновь. Вот она, истинная смерть, которой нет, и жизнь, которой нет. Вот где истинное наказание. Разве с этим можно сравнить земные игры Сыновей Тархи, что свершают путь без права на ошибку?

Один из них сейчас очень близок к ошибке. Дать истечь её Нити здесь — невозможно, не дать истечь из глухого уже сосуда — и она распадётся от собственного света. Никому не принадлежит, никому не отдаёт свою силу. Так трудно её поглощать.

Он не мерил своих сил, просто уверовал, что их хватит до того, как он достигнет предела. И на последний рывок их тоже должно быть довольно. Потому и хорошо, что Ступени теперь ложатся под ноги без загадок, стен, бесконечного спора, видений прошлого и будущего. Без боли и слез. Одна за другой… Достаточно одолеть только раз… чтобы встать у черты, когда захочешь.

Есть предел. Почти у всех и даже у него. Но у Маритхи его сейчас нет, как нет больше тела. Нить не видит пределов. Если свободна.

Он обернулся, ощутив чужое присутствие. Нарутха. Она не оставила Маритху даже здесь. И чёрная пелена из абсолютного мрака для неё не преграда.

Следующая ступень. Впереди уже клубится неведомое, скоро конец пути.

Он встал на последнюю ступень. Дальше нет дороги в мир Бессмертных. Дальше пропасть. Это там бурлит неведомое, подступая к самой черте. Ничто, полное жизни, бушующее и кипящее, рождающее множество чудесного. Но оно бесплотно, и не на что поставить ногу. А на другом конце пропасти врата, огромные. Он чувствовал их упругую, пористую ткань, такую же, как и у нижнего предела. Видел, что они ждут. Открыты одним Ключом. И пропасть неширока. Но нельзя шагнуть дальше, чем на одну ступень. Невозможно.

Нарутха встала рядом. Он вгляделся в странные глаза, полные знания, ему недоступного. Что ты хочешь сказать, Страж?

Он хотел вложить все силы в бросок, но нарутха просила одного — удержать эту Нить до врат. Все остальное и так будет сделано.

Истина открылась. Наконец.

Он положил Маритху на спину Стража. Многочисленные иглы выросли, гибко изогнулись и обняли тело. Казалось, нарутха несёт непосильный груз, но Страж легко прыгнул, распластав все четыре лапы в медленном полете, который длился и длился, хотя пропасть представлялась небольшой. Там не было времени, но стоявший на Ступенях принёс его с собой, из нижнего мира. Догадавшись, он перестал следить за полётом, отбросил все, сосредоточившись на Нити, и врата почти тотчас приняли Стража.

— Прощай, Маритха, — сказал Аркаис, Сын Тархи. — Радуйся возвращению.

Он немного постоял на той самой ступени, глядя в пропасть, наслаждаясь «зрелищем». Потом усмехнулся. Повернулся, готовый тронуться в обратный путь, уже второй раз.

«А что было в первый?»

«Бессилие, — ответил он. — И вряд ли это скрыто от тебя».

«Сейчас ты спокоен».

«Бессмертие не так желанно, стоит лишь узреть, как оно тяготит Бессмертных».

«Оно не тяготит».

«Зачем тогда пребывать в нашем мире? Страдать от боли и мучиться от затаённой памяти?»

«Ты не поймёшь».

«Я попробую. Если желаешь. Ты то, что было Маритхой?»

«Я то, что было Маритхой. Она чуть не лишила меня вечности. Из-за пустяка, пристрастия. Разве не забавно?»

«Если ты говоришь моим языком, то я начинаю понимать, для чего вам мир смертных».

«Я говорю на твоём языке».

«Это не простая скука. Это…»

«Да, мы ограничены. Память — необходимый, нужный груз, но это бремя, это стены пещеры и свод, что с каждым мигом опускается все ниже. Знания — также. Они препятствуют движению».

«Я понимаю».

«Не совсем».

«Пусть так. И все же вы возвращаетесь в вечность. В свою пещеру».

«Не всегда».

«И в совершенном мире есть безумцы?»

«Есть те, кто не в силах вернуться. Клубок не может разматываться вечно. Память безупречна лишь до первого оборота клубка. Потом она уходит все глубже, превращается в вечную муку. Мы не помним себя такими как есть, но и не забываем бесследно. К миру смертных нельзя привыкнуть, утратив там множество жизней».

«Последняя надежда. Это так?»

«Да, Маритха подошла к пределу. Её человеческая Нить почти утратила качество Бессмертных. Как сосуд с водой, в котором осталась капля».

«Как можно скрыть бессмертное существо в человеческой Нити?»

«Ты много знаешь о пространстве. Но мы знаем больше. Надо лишь найти подходящее тело, подходящую Нить. И мы уже подвластны вашим законам — по завершении этой жизни забываем, как и люди. Все больше с каждым оборотом, пока прежнее качество не истончится, пока не наступит предел. Не всегда просто вспомнить, но в этом вызов. В этом свежесть и глубина. И нет ограничения».

«Но преуспевают не все…»

«Не все. Но это редкость. Они живут среди вас очень долго, от круга до круга теряя связь с нашим миром. Такой была Маритха. В ней не осталось почти ничего от прежнего естества. Искра во тьме. Уродливое тело, уродливая Нить».

«Она не могла быть уродлива, она несла в себе Источник. Весь мир в ладони».

«Источник повсюду. Пробудить непросто, он забыт, как и все в людском мире. Это не дар, это качество, и присуще оно не только Бессмертным. Источник Маритхи был слабым подобием настоящего, её память не смогла даже этого».

«Если это — слабое подобие, то каков настоящий?»

«Совершенен и прост. Бесконечен и неисчерпаем. Когда-нибудь ты узнаешь».

«Мы встретились не случайно».

«Конечно. Мы оставляем тем, кто подходит к пределу, последнюю надежду. Ведём к Вратам, соблазняя людскими соблазнами».

«Это значит, моя жажда бессмертия…»

«Это так».

«Нет никакого Ключа. Я искал Бессмертного, чтобы доставить ко входу. Или к выходу».

«Это так. Врата пробуждают память. Ступени возвращают естество. Они не для человека».

«Но я прошёл их».

«Это интересно и удивительно. Мы часть одного и того же, и ничто не указывает на это лучше, чем твоё пришествие. Однако даже здесь человек остаётся слепым, не постигая во всей полноте. Потому ты стоишь, не зная, как перебраться».

«Это значит, что если бы я прозрел, то увидел бы мост в вечность?»

«Непременно. Только тот, кто имеет качество Бессмертных, способен одолеть то, что ты называешь пропастью».

«Качество Бессмертных. У меня его нет?»

«Нет».

«Но обрести его возможно? Для человека?»

«Мы часть одного и того же».

«Как узнать его?»

«Ты узнаешь. Если обретёшь».

«И тогда мне не понадобится Ключ».

«Тогда ты сам будешь Ключом».

«И Дверь меня примет?»

«Как любого из нас. Маритха оказалась слаба, человеческое одержало последнюю победу. Она отдала тебе свою вечность. И часть своего естества. Забавно».

«Как и то, что мне не суждено было обрести эту вечность».

«Ты обманулся, только и всего».

«Но есть не только мост, невидимый для меня. Нарутхи доставляют вас домой».

«Они рождены в нашем мире. Когда же создавалась ткань вашего, им было оставлено бессмертие, но дано тело. Чтобы помнили. Это исключение, что имеет законную силу. Они проводники для отставших».

«Я понимаю все. Не понимаю одного. Зачем вы побуждали Равангу мне препятствовать? Если бы я сразу доставил Маритху к вратам, все свершилось бы, как задумано. Не было бы ни пристрастия, ни смерти».

«Мы не вмешиваемся в каждый шаг человека. Никогда. Мы — закон. Возвращая Бессмертных, мы даём толчок. Потом наблюдаем. Если слабая тень прежнего естества не в состоянии использовать и эту возможность, она больше не стоит вечности. Твоя жажда бессмертия была толчком для Маритхи. Все остальное вершилось не нами».

«Бессмертные хранили молчание в ответ на мольбы Раванги».

«Мы редко говорим. Только если есть интерес. И желание».

«Раванга твердит об обратном».

«Он тоже рад обмануться. Как ты, Маритха, любой человек. Он идёт, куда пожелает, но верит, что путь его отмечен Бессмертными. Он слышит свой голос и очень редко наш».

«Я тоже».

«Но ты зашёл далеко. Ты между мирами. Не потому, что тебе позволили, а потому, что Маритха добровольно отдала тебе своё качество. Слабую тень. Слишком близко были ваши Нити».

«Наши Нити. Если человеческая Нить — вместилище для Бессмертного».

Впервые Бессмертный ответил не сразу.

«Наши. Они и сейчас ещё связаны. Но ты не можешь увидеть мою Нить. По своей природе она отлична от твоей, и твой дар виденья бессилен».

«Как долго это продлится?»

«Наше время тычет иначе. Жизнь человека в нем — это день, немногим меньше. Твоя жизнь — несколько дней в нашем мире».

«Это значит?..»

«Для тебя — почти вечно».

«Впечатляет».

«Ты дал Маритхе обещание. И не исполнил. Но я освобождаю тебя от обета. Тебе не придётся платить».

«Нити… Я не нарушу обещания».

«Вызов…»

«Вызов. И большего для меня нельзя представить. Пока».

«Ты лишишься своей силы. Большей части».

«Тот, кто рискует вечностью ради смерти, отдаёт гораздо больше. Я тоже хочу покинуть свою пещеру».

«Сын Тархи остаётся собой даже с Бессмертными, он не довольствуется малым. Что ты хочешь получить в дар от меня? Подумай. Я исполню твою просьбу, если это в моих силах».

«Ты знаешь, чего я хочу».

«Источник принадлежит не только Бессмертным. Он везде. Человек тоже может приблизиться и зачерпнуть, но путь Сыновей Тархи уводит в сторону».

«Может быть. Но я долго шёл этим путём. Мне тяжело и долго возвращаться».

«Тогда посмотри в пропасть между нашими мирами. Что ты видишь?»

«Неведомое. Кипение. Рождение. Жизнь. Оно связано с Источником».

«Теперь посмотри ещё раз».

Сын Тархи задышал тяжело и отрывисто, сильно согнулся. Выступила испарина. Лицо искривилось от боли. И почти сразу все прошло.

«Это часть моего видения. Теперь появилась связь. Пока она слаба, но большего я не могу, она убьёт твоё тело. Оно далеко от истинного Источника и прежде должно измениться».

«Это и есть Источник. Неведомое между миров».

«И ты теперь с ним связан. Но со временем любое качество истончается и пропадает, если его не использовать. Силу Источника не накопить, она для того чтобы отдавать».

«Я это знаю».

«Возвращайся. Дверь остаётся открытой, пока ты здесь».

«Я надеюсь, на мою жизнь больше не выпадет Бессмертных, ожидающих возвращения?»

«Не выпадет. Но я не могу тебя покинуть, пока связаны Нити. Мы невольные спутники на долгий для тебя срок. Ты не сможешь увидеть мою Нить, но сможешь иногда ощутить присутствие, сможешь услышать».

«Когда?»

«Если ты захочешь увериться, что я рядом, спой. Сложи обо мне песню. И если мне понравится, я буду приходить каждый раз, когда она зазвучит».

«Какую?»

«Ты песенник. Придумай».

«Я забуду её в конце оборота клубка».

«Ты вспомнишь. Как мы вспоминаем своё естество».

«Я буду петь».

«Может случиться так, что мне надоест покой, и я снова решу спуститься. Если Нити к тому сроку будут ещё связаны, мы узнаем друг друга. Но это произойдёт не скоро».

«Я буду ждать».

Ответом была тишина.

Аркаис бросил последний взгляд в Источник и твёрдой поступью направился вниз по Ступеням.

Сегодня он уже дважды вошёл и вышел из врат. Его встретил рёв:

— Где она? — Однако в этот раз хранитель не торопился броситься на могущественного врага.

— Её больше нет. Ты же видел.

— Говори, куда девалось тело! Куда ты унёс его?!

— Тебе лучше не ведать.

Тангар остолбенел, но пока он искал подходящего ответа, мрак позади Сына Тархи отвердел и превратился в гладкий блестящий камень.

— Это значит, что ты преуспел? — Великий Раванга бросил благоговейный взор на чёрную твердь.

— Ты прав.

— Это казалось невозможным…

— Напротив. Это казалось невозможным, ибо мы того не допускали. Истину было угадать нетрудно, стоило открыть глаза. Но я, как и ты, слушал лишь себя и потому был так же слеп.

— И в чем же истина?

— Скажи, Раванга, кто доверит чужаку ключи от своих запоров?

— Я тебя не понимаю…

— Подумай, и ты поймёшь. Почему это соображение, весьма простое, не пришло в голову ни мне, ни тебе? Я спрошу иначе. Кто владеет ключом от дверей в твоём доме?

— У меня нет и никогда не было запоров. Не будет и впредь.

— У меня также. Может, потому мы не замечали очевидного.

— Где Маритха? — почти взмолился Тангар. Он не мог заставить противника силой, но жаждал, наконец, узнать, что же сделали с его Маритхой. — Что ты с ней сделал?

— Вернулась домой.

Сын Тархи полюбовался удивлением, таким разным на их обличьях.

— Туда? — Тангар осторожно взглянул на Дверь. — А что там?

Он явно подозревал нечто вроде склепа, где погребают умерших Великих Покровителей всей Аданты. Об этом ходят слухи.

— Домой? — переспросил Раванга, излучавший непомерное, огромное удивление, хоть на лице отразилось мало. — Ты хочешь сказать… она… уже была там? Ключами владеют хозяева… — задумчиво поглядел он на Дверь. — Она видела образ. Дверь её дома. Он и стал Ключом.

Постепенно начало проступать понимание.

— Когда же ты понял?

— Я так же глуп, как и ты. Не понял — узнал. Увидел в глазах нарутхи, хранящих память времён. Вся жизнь Маритхи, все её жизни — поиск забытого естества.

— Ты видел её? — непривычно хмуро справился Раванга.

— Нет.

Казалось, Великий рад.

— Но я её слышал. Вернее, уже не её.

— Да скажет мне кто-нибудь, — Тангар подошёл и встал рядом с вечными противниками, просительно заглядывая в глаза обоим, — что с Маритхой? Где она?

— Тебе нужна правда? Для тебя она будет горькой, — предупредил Сын Тархи.

— Это запретное знание, — быстро сказал Раванга.

— Никто не запрещал мне им делиться. Кроме тебя.

— Так что с ней? Что? — тревожился Тангар.

— Она вернулась домой, в свой мир, что за этой Дверью.

Тангар силился понять, но не мог.

— Какой-такой свой?

— Мир Бессмертных.

— Бессмертных? Зачем?

— Она принадлежит Бессмертным, хранитель! Это не её мир. Здесь её жизнь была несчастна, а следующая стала бы ещё горшей. Теперь она сбросила чужую Нить и вернулась туда, откуда вышла. Можешь радоваться, если рад.

— Бессмертная… — повторял Тангар. — Бессмертная? Это не шутка? — Он с надеждой взглянул на Великого, но тот застыл, опустив веки.

Аркаис усмехнулся, покачал головой.

— А как она… тут?

— Тебе не нужно знать всего. Важно, что давным-давно она обрела человеческое тело, осталась в нашем мире и с тех пор забыла своё истинное естество. Теперь же вернулась и счастлива.

— Она… помнит меня? — пробормотал хранитель, опуская глаза, но обоим Великим не стоило труда увидеть самую безумную надежду.

— Помнит. Но в нем ничего не осталось от Маритхи. Ты должен отпустить свою память о ней.

— Она меня любит!

— Он не любит самой Маритхи, что же говорить о тебе?

— Это как? Не любит самой… Он?!

— Уж скорее оно. Тебе тяжело понять, но это другое существо, с другим естеством. Ты остался в его памяти, и только.

Хранитель медленно повернулся и побрёл прочь, заметно прихрамывая.

Аркаис зашагал за ним. Однако скоро опередил и направился к тому боковому выходу, откуда Маритха спускалась в Храм. Останков Такхура не было видно, только пятна в том месте отмечали поле битвы. Ветры, бродившие в подземелье, тоже присмирели. На время.

— Эй! Погоди! Я прошу! — Тангар кричал ему вслед. — Так ты… — спросил он, когда Аркаис обернулся, — ты пришёл спасти её? Я-то думал… — оглянулся он на Равангу, недоумевая.

— Нет. Так вышло. Так должно было случиться. Меня принесло сюда ветром их воли.

— Бессмертных?

Сын Тархи склонил голову.

— Я хочу служить Бессмертным! — твёрдо сказал хранитель, его естество не терпело тоски и колебаний. — Я пойду за тобой! Если позволишь… — с надеждой глядел он на нового идола.

— Все мы служим Бессмертным. Даже Сыновья Тархи.

— Ты позволишь?

— Тебя нет на моем пути. Иди сам и служи, если хочешь. Каждый, кто здесь побывал, способен на это.

Тангар помрачнел, затем его лицо осветилось, и не только пламенем, в которое он взглянул.

— Я слушаю тебя.

Былой потерянности как не бывало. Даже его хромота поуменьшилась. Он решительно тронулся вперёд, подхватив свой факел и заплечный мешок, и быстро исчез в боковом проходе, ведущем в большой мир.

— Аркаис! — окликнул Великий, тоже следуя этим путём.

— Мы больше ничем не связаны, Раванга! — едва обернулся его противник.

— Это так… И все же я хочу напомнить, Сын Тархи, твоё обещание. Ты дал его Бессмертному. Тебе придётся исполнить обещанное.

— Я помню, — уронил Аркаис.

Они поднимались в полном молчании. Тангар брёл далеко впереди наедине со своими горестями.

Когда Сын Тархи вышел из узкого зева пещеры, солнце уже готово было сесть. Всего сутки забрал из жизни Храм Бессмертных, но в них притаилась вечность.

Он вдохнул свежий ветер и рассмеялся, отпуская их на свободу. Без сожаления. Казалось, лишь ветер вздохнул, все остальное было прежним. Земля не содрогнулась, и солнце не воссияло багровым пламенем сквозь слабую пелену. И мощь не исчезла, она истает не скоро, слишком велика. Он ощупал свою силу, заглянул во все отдалённые уголки, не столько стараясь запомнить, сколько в предвкушении нового, что теплилось внутри, готовое развернуться.

— Ты отпустил их, — раздался голос Раванги. — Благодарю тебя за это.

Извечный противник ему не ответил.

— Почему? И что ты сделал с Тангаром? — снова подал голос Великий.

Аркаис обернулся.

— Мне так захотелось. С Тангаром… Один небольшой опыт. Но боль вернётся, до исцеления ему ещё далеко. И это хорошо, не стоит забывать её так быстро. Я многое мог бы тебе рассказать, но мне жалко тратить время, потому что теперь оно бежит гораздо быстрее. Я покажу, потому что ты должен знать. Если ты по-прежнему готов ненадолго оставить Сферу.

Великий Раванга кивнул, и они погрузились друг в друга хорошо знакомыми Маритхе «далёкими» взглядами.

По возвращении Аркаис лишь усмехнулся, Раванга же осунулся. Его извечное спокойствие отдавало страданием.

— Значит, это я своими жалкими усилиями препятствовал возвращению?

— Значит. Быть может, твои старания возле той самой скалы последней песчинкой упали на груз её памяти.

— Но почему?! Они могли указать мне, но молчали… Всю жизнь я верил, что они ведут меня! Всю жизнь я шёл их путём. Всю жизнь упорно врачевал чужие тела и Нити, забывая о своих устремлениях. Но нет, они обратили свой взор на тебя! Они одарили тебя, Сына Тархи, Источником!

— Ты не хочешь слышать правды. Они не ведут ни тебя, ни меня, ни кого-то ещё. Ведёт судьба, сплетённая из наших Нитей и их законов. Поётся Великая Песня, и мы в ней — обрывки слов. Любой, самый благостный путь может стать ущербным, потому что выбран из страха. Ты помнишь, что я тогда сказал тебе, Раванга? Сначала освободись сам, а потом освобождай других.

— Ты ведь больше не Сын Тархи. Что ты такое?

Аркаис усмехнулся.

— Я зашёл слишком далеко. И выбрал другой Источник.

— И что ты будешь с ним делать?

— Я не собираюсь внезапно посвятить себя твоим благодеяниям, если ты об этом.

— Что же ты собираешься?

— Слушать Великую Песню и следовать за ней. Сыновья Тархи избавили меня от страха, и потому я им благодарен. Однако настала иная пора. Легко дать место новому страху — утратить Источник, и меня вновь отбросит назад, а обретение будет утеряно, рано или поздно.

— Тебе не кажется, что Бессмертные смеются над нами?

— Быть может, по-своему. Что из того?

— Всю жизнь я думал, что они смотрят на меня. Ведут. Наказывают за ошибки. Одаривают за труды. Но кто это был? Я сам?

— Мне кажется, это так.

— Маритха — из них. — Он поморщился, точно не мог переварить этой вести. — Не верится. Она была… так слаба. Даже уродлива.

— Она не была уродливой, Раванга. Не более тебя.

— Что ж, всегда можно вернуться… Я заставлю их говорить со мною. — Его черты не просто осунулись — заострились, глаза потеряли прежний мягкий блеск.

Теперь настала пора удивиться Аркаису:

— Что же… Твоя воля необычайно сильна. Возможно, ты преуспеешь.

— Ты думаешь, обрёл счастье? Источник не даст тебе жить в одиночестве. Он развернулся, и я уже вижу его и слышу. Пройдёт время, и к тебе начнут стекаться желающие приложиться. Куда бы ты ни направился, нигде не будет покоя. Ты устанешь, как я! Ты не выдержишь, ибо воля твоя всегда была слабее. И ты слишком долго был Сыном Тархи!

Аркаис улыбнулся напоследок.

— Ты тоже устанешь. Твоя воля не даст тебе выбрать лёгкую дорогу. Прими мой совет: отбрось её и слушай Великую Песню.

— Я создам новую песню, Великую Песню для этого мира, но теперь уже не я буду ему служить, а он мне! Прощай.

Они в последний раз посмотрели друг другу в глаза, прежде чем разойтись.

— Прощай и ты. Мне тоже предстоит сложить свою песню.

Они направились в разные стороны. Раванга больше не останавливался, легко скользя по каменному крошеву. Аркаис задержался у скалы, похожей на человека, поднявшего вверх одну руку. Запрокинул голову, смотря в серо-багровое небо.

— Я буду ждать.