Субмарина «Голубой кит»

38. НЕТ КОНТАКТА

Субботний день кончился поздно и хлопотно. За субботой наступило беспокойное воскресенье.

У Гайдученок ждали Катю. В институте возились с рыбой. Кроме того, директор и начальник Проблемного отдела писали длинное объяснительное письмо высшему начальству. Они объясняли, как вышел такой конфуз с Катей Гайдученко, что лепесток действовал на камнях и таскал Катю в перемещения. Некоторые сотрудники поговаривали, якобы директора теперь снимут с работы. По городку даже прошел слух, что начальник Проблемного отдела сам подал заявление, чтобы его освободили от должности.

А радисты и биологи возились с рыбой. Понаставили вокруг бассейна палатки с приборами. Длинные провода тянулись и в здание института. Несколько магнитофонов записывали рыбьи высказывания. Трещали пишущие машинки — переводчики старались передать на русском языке все тонкости английской речи Мака. Эти листы читали и перечитывали лучшие специалисты, но толку было не слишком-то много. Работать с говорящей рыбой оказалось не легче, нежели с обыкновенной. Даже с кормом была целая история. В бассейн выпустили килограммового судака. Мак забормотал:

— Большая рыба командир большая рыба…

Поразмыслив, решили, что судак слишком велик для Мака. Попробовали другого судака разделать на кусочки — снова неудача. Мак брезгливо отплыл на другой конец бассейна и заявил:

— Лишены формы молчат почему молчат, — и замолк сам.

Биологи решили, что Мак потребляет в пищу только живую рыбу, но маленькую. Это мнение подтвердилось — привередливый Мак сказал, что мог бы съесть маленькую рыбу. Пришлось послать в Свердловск машину с приказом — перевернуть все рыбные магазины, но достать живую мелкую рыбу.

Машина от ворот была возвращена Евграфом Семеновичем. Он пришел в институт, несмотря на выходной день, и потребовал, чтобы ученые взялись наконец за ум. Мелкой живой рыбы в продаже не бывает. Нужна мелкая рыба — идите с удочками на Нижние Камни. Затем начальник караула попытался вызвать панику среди ученых; дескать, на рыбине висит мина, и он, как старый сапер, эту мину чувствует. Его осмеяли. Но Евграф Семенович занял пост у забора и замахивался на всех прикладом винтовки:

— Не подходи! Принесете рыбешку, пропущу на минуту, а до тех пор не шастайте… Приборы там стоят, и хватит. Жалуйтесь директору!

Директор был занят, и на Евграфа Семеновича управы не нашлось. Так он никого и не пускал к бассейну, пока четверка молодых сотрудников не принесла бидон с полудохлой плотвичкой. Полтора десятка рыбешек выпустили в бассейн. Наглый судак набросился на плотву, предназначенную для говорящей рыбы.

Мак заволновался:

— Командир, могу съесть рыбу, могу съесть маленькую рыбу.

Оказалось, что Мак даже не ест без разрешения неведомого командира. Правда, побормотав несколько минут, он смолк и очень сильно ударил хвостом по воде. Биологи стали прорываться мимо Евграфа Семеновича — старик прислонился спиной к калитке. Неизвестно, что случилось бы дальше, так как обе стороны распалились до предела, но Мак заговорил снова.

— Настиг большую рыбу настиг ударил, — записала магнитофоны. — Командир какие приказания могу съесть маленькую рыбу.

— Хозяйская рыбина! — с удовольствием сказал Евграф Семенович. — Распорядилась! Во-он в щелочку смотри — вон судак плавает кормой кверху. Чужого не жри… Товарищи сотрудники, как же выходит? Она с вами беседует, а вы и возразить не умеете?

Получалось именно так. Рыба говорила с ними при помощи гидрофонного устройства, укрепленного у нее на спине. Ученые думали, что она услышит такой же ультразвук, на котором говорит сама. Так мы привыкли думать. Ведь животные звуками сообщаются со своими сородичами, и то, что «говорит» любой из них, должны слышать и остальные. Зачем, например, кошке мяукать, если другие кошки не могут услышать мяуканья? Незачем, конечно. А подводные разговоры Мака не были адресованы к другим рыбам-мечам. Он говорил с человеком, называя его «командиром». И потому слышать мог одни звуки, а сам издавал другие.

До этой простой мысли биологи додумались только к середине дня: нужно попробовать говорить с Маком на другой полосе частот. Это значит вот что. Любой слышимый звук издается каким-нибудь источником звука: горлом, радиоприемником, струной или падающей каплей. Казалось бы, между ними нет ничего общего, а на самом деле есть. Звук может издавать только колеблющееся тело — дрожащее, если говорить не по-ученому. Дрожат голосовые связки в горле, дрожит струна на гитаре. И звучит только потому, что дрожит. Человеческое ухо может слышать звучание некоторых предметов, но не всех. Предмет должен колебаться не реже шестнадцати раз в секунду и не чаще тридцати трех тысяч раз в секунду. Это полоса звуковых частот. Если тело колеблется чаще, то у него ультразвуковая частота колебаний. Простым ухом таких колебаний не поймаешь, нужны приборы, умеющие слышать ультразвук. С их помощью можно слышать, как пищат летучие мыши и как рыбы шумят в воде — ведь рыбы, киты и дельфины вовсе не молчальники, как мы думаем! Они говорят по-своему, как и все животные. Дельфины так же шумливы, как, например, куры. Только дельфины и рыбы шумят в другой полосе частот, нежели куры.

Итак, биологи решили попробовать говорить с Маком на другой полосе ультразвуковых частот. Несколько часов они возились у приборов, испытывая все частоты, какие могли. Рыба не отзывалась. Она монотонно говорила, что может съесть маленькую рыбу. И вдруг… вдруг она начала спрашивать:

— Кто там шумит — кто там шумит — ктотамшумит…

Слышит! Несомненно, Мак слышал, но понять ничего не мог. Еще часа два биологи говорили в ультразвуковой передатчик по-английски. Говорили то быстро, то медленно, и всё без толка. Мак их не понимал, однако приободрился и за разговорами съел плотву, всплывшую на поверхность бассейна кверху брюхом. Вода-то была соленая в бассейне… В общем, голодная смерть рыбе не угрожала, но контакта с ней установить не удавалось. Ученые собрались у палаток, устроили совещание. Решили попробовать еще один хитрый способ, которым пользуются радисты для важных передач. Способ этот хитрый, но несложный. Предположим, вам разрешили работать на передатчике три минуты. А вам надо говорить полчаса — меньше нельзя, не уложитесь. Как вы поступите? Очень просто. Заранее запишете все, что хотите сказать, на магнитофонную пленку. Это займет у вас полчаса. Когда настанет ваша очередь работать на передатчике, вы не сами будете говорить, а прокрутите пленку за три минуты, то есть в десять раз быстрее, чем она записывалась. С приемника вашу трехминутную передачу запишут снова на пленку. Прокрутят ее теперь в десять раз медленнее, чем при записи, и получится ваша получасовая речь.

Биологи подумали, что неизвестный хозяин рыбы — «командир» — приучил ее слушать ускоренную речь. Зачем? Мог быть только один ответ, сказали радисты: чтобы его не могли подслушать, чтобы другие гидрофоны не могли понять его приказы… Неизвестного «командира» все заочно считали великим ученым. Но зачем он зашифровал свои разговоры с рыбой — это был тревожный вопрос.

В этот момент к палаткам пришел академик и приказал прекратить опыты. Иначе они продолжались бы всю ночь и завтрашний день. Пока не открыли бы секрет или не иссякли силы. Но академик сказал:

— До завтра, товарищи, — и пошел к бассейну посмотреть еще раз на Мака.

Евграф Семенович загородил ему дорогу.

— Простите старика, товарищ академик… Не ходили бы к рыбке. Однако, у нее мина прикреплена к спине.

— Пойдемте вместе. Покажете.

Он внимательно выслушал объяснения бывшего сапера — почему коробка похожа на мину. Объяснения были простые: что еще, кроме мины, являет собой круглая коробка? Радиоприемник? Он в прямой коробке, сзади. Нет, только мина в круглой коробке…

Академик не стал спорить. Поблагодарил Евграфа Семеновича, попросил впредь никого к рыбе не подпускать и удалился.

Других событий, достойных упоминания, в городе не произошло за день. Игорь и Митя находились оба под домашним арестом, хотя их родители и не сговаривались между собой. Как водится, Митя разучивал новые фокусы, а Игорь затеял было усовершенствование передатчика, но в середине дня отец велел ему бросить баловство и заняться делом — чинить кровлю. Полдня они вдвоем ползали по крыше и гремели киянками — деревянными молотками. Квадратик знал, что Яков Иванович известит его, когда приедет Катерина, и потому спокойно орудовал на коньке крыши, лишь поглядывая на светлые стекла нового города.

Зато в понедельник утром Игорь с Митей снова принялись «выкидывать коники», по выражению Катиной бабушки. Оба не пошли в школу, увязавшись за Гайдученками на аэродром.