Судьба бригадира

Глава двадцать седьмая

По дороге на Дивногорск, не доезжая до него километров десяти, сворачиваем влево. «Уазик» Лехи скачет на колдобинах дороги метрах в десяти от моей машины. Едем по лесной колее, и кажется, ей не будет конца. Но вот УАЗ еще раз сворачивает в сторону и через сотню метров выбирается на довольно большое открытое пространство, огороженное высоким бетонным забором с колючей проволокой поверху. Если бы я был уверен, что это не так, то мог бы подумать, будто передо мной одна из зон «краслага».

Доезжаем вдоль забора до главных ворот. На территории два больших, внушительных дома. Есть и хозяйственные постройки, и редкие деревья, растущие на трех или четырех гектарах земли. Отмечаю наличие следящих камер по всей территории и немалое количество охранников.

Леха прерывисто сигналит из своего УАЗа когда мы останавливаемся возле дома. Нам на встречу выходят и те, кого я знаю давно.

— Антоныч!! — орет Волк с порога. Левая рука моего приятеля на перевязи, и он опирается на тросточку. Обнимаемся с цыганом и еще со многими, кого я знал несколько лет назад. Некоторое время мы не говорим о делах и лишь через часок, когда ознакомился со всем местным хозяйством, приступаем к разговору за богато накрытым столом.

— Все началось тогда, — говорит Волк, — когда мой банк стал скупать векселя крупного алюминиевого комбината. Затем мне удалось перекупить немалую часть его акций. Но в дело вмешались банковские структуры из Москвы. Тягаться нам с ними тяжело, так как на любой банк есть серьезные рычаги давления из столицы. Пока у нас не отобрали лицензию, мы провернули кое-что, и теперь все акций и векселя принадлежат некоей корпорации, которая, разумеется, тоже наша. Банк у нас накрылся, но под шумок мы открыли другой, только не здесь, а в Новосибирске. В Москве не знают, что тот банк тоже мой.

— А с кем вы здесь все-таки схлестнулись? — Мне понятна вся серьезность того бизнеса, какой развернул Волк. Но в данном случае меня интересуют конкретные эпизоды, привязанные к Красноярску. Что толку говорить сейчас о делах и огромных деньгах, если завтра тут могут перебить всю команду Волчары? Тогда ему вряд ли понадобятся эти чертовы банки и прочее дерьмо.

— Как я понимаю, с Москвой, — отвечает Волк. — Они подписали на это дело бригаду некоего Ревата. У него серьезные боевики, но вконец отмороженные. Если честно, то и мы вообще-то были такими же, если не хуже, — смеется Волк.

— Что за фигура — Реват?

Волк пожимает плечами:

— Хрен его знает, откуда он вообще появился! Но Реват не зверек. Имя у него странное и, наверное, досталось ему от отца, хотя…

— Где его нора? По-моему, вы тут все слегка обросли жирком со своими банками… — говорю приятелю.

— Наверное, Антоныч, — разводит Волк руками. — А насчет Ревата у меня данных нет. Он и его парни — это что-то вроде наемников. Я говорил с ворами, но они не могут узнать пока ничего толкового.

— С кем ты сейчас в контакте из городских авторитетов?

— Только с Меней. Остальные держатся особняком. Да и мы не особо усердствовали в общении, потому как к нам долгое время никто не подкатывал с гнилыми базарами.

— Вот в этом-то вы и проорали, — говорю я, вспоминая о недавнем крахе своей собственной бригады. Но мне удалось восстановить все быстро потому, что я всегда владел нужной информацией. Впрочем, Волка винить не в чем, легче заняться самому этим вопросом, и чем быстрее я это сделаю, тем быстрее устранятся проблемы.

— Мои люди сейчас роют в городе, но пока безрезультатно, — признается Волк.

— Мне нужно будет легкое прикрытие, и я сам попробую узнать, что здесь у вас творится.

Ребята довольно долго смотрят на меня молча, затем Леха начинает ржать, и через минуту хохочут уже все. Недоуменно жду, когда закончится их гомерический смех.

— Похоже, Антоныч, нашему мэру не повезло, — вытирает выступившие слезы Волк. — Через недельку ему нечем будет управлять!

У ребят совсем уж черный юмор, и они явно переоценивают мои скромные возможности.

Все, что я узнал ценного насчет Ревата от Волка, так только то, что это имя Волку назвал бригадир Кулехинской команды Уж. Волк рассказал, что попытался повыспрашивать Ужа, но они не в таких приятельских отношениях, чтобы Уж стал выдавать всю имеющуюся у него информацию. Скорее, ему даже будет выгодно, если Волка кто-нибудь снимет с пробега. В этом случае у Кулехинской команды есть шансы подгрести дело Волчары под себя.

Мне думается, что Кулехин и Уж зря раскатывают губищи. Сегодня я как раз и собираюсь встретиться с Ужом. В город меня сопровождают Леха и трое его парней. Едем на моей «тойоте».

— Тут скоро все завалит снегом, и как вы будете добираться к вашим домам? — интересуюсь у Алексея.

Дорога, по которой мы едем второй раз, меня не вдохновляет даже на нормальном джипе.

— Ерунда. К нам туда три дороги подходят, — объясняет мне Алексей. Одна из них и зимой отлично расчищена, и там нет никаких колдобин. А эта вроде как запасная…

Теперь мне все ясно, и вопросов на этот счет нет.

В городе едем в центр, и Леха показывает офис, где может появиться в это время Уж.

Оставляю парней в машине, а сам захожу в контору.

— Извините, вы к кому? — сухо интересуется на входе охранник.

Парней на входе двое, а в самом офисе, мне кажется, народ отсутствует вообще, несмотря на рабочий день. В коридоре пусто, никто из служащих не шарахается из кабинета в кабинет.

— Мне нужен отдел сбыта, — говорю я спокойно.

— Там сейчас никого нет, — так же ровно и холодно заявляет парень.

— Тогда я хотел бы видеть вашего экономиста.

— Вы из налоговой инспекции?

— Нет.

— Экономист болен, — тут же звучит прогнозируемый уже ответ.

— У него есть заместители?

— Он тоже болен.

Удивительный офис. Никого нет. Или эта шарашка только для прикрытия?

— Я хотел бы видеть директора, — настаиваю на своем.

— По какому вопросу? — не унимается охранник. Мне кажется, он, козел, специально меня злит.

— Это я должен обсудить с самим директором или передать секретарю.

— Секретарь сегодня отдыхает, а директора в данный момент на месте нет…

Второй охранник слегка ухмыляется, слушая наш странный диалог.

— Когда он будет?

— Он не сообщает о своих планах. Приезжайте завтра, — отшивает меня хозяйская овчарка.

— У нашей фирмы контракт с вашей конторой. Я не могу ждать, когда в дело вложены немалые деньги… — пытаюсь «пробить» быков.

— Вам все-таки лучше всего предварительно договориться о встрече, — с непроницаемой мордой заявляет охранник. — Ничем не можем вам помочь.

Коридор по-прежнему пуст. У, подъезда офиса никаких машин не паркуется. Мне надоели пустые пререкания. Достаю пистолет с глушителем и не раздумывая нажимаю на курок. Говоривший со мной охранник отваливается от стойки с дырой в башке.

— Где Уж? — словно ничего не произошло, спрашиваю у оставшегося охранника.

Парень в ужасе влип спиной в спинку стула и не сводит глаз со среза глушителя;

— Я… Я не знаю… — выдыхает он и тут же громко пускает воздух из штанов.

— А кто знает, идиот?! — хмурюсь я. — Кто мне скажет сейчас об этом?

— Направо по коридору, — по лицу парня бегут крупные капли пота. Я бы не сказал, что в офисе стало жарко. — Третья дверь слева. Там сейчас трое его парней. Я не…

Договорить ему не удается. Глушитель шипит, и охранник падает на пол. Выхожу на улицу и подзываю своих парней. Сейчас они займут место охраны. Иду по коридору в указанном направлении, на ходу меняя обойму. Захожу без стука. В большой комнате действительно трое, и они азартно режутся в карты.

— Где Уж?! — спрашиваю с ходу. У парней наверняка есть при себе стволы, но они ими воспользоваться не спешат. Правда, отвечать не спешат тоже. Давлю на спуск, и один из парней, дергаясь, утыкается подбородком себе в грудь.

— Он звонил, сказал, что едет сейчас в «Ровесник», — быстро сообщают мне.

— Где этот «Ровесник»?

Парень объясняет, как мне найти Ужа.

— Ладно, — киваю им примирительно и достаю две пары наручников. — Вам придется побыть пока возле батареи…

Сейчас пацаны, кажется, готовы жить прикованными к батарее хоть целый год, лишь бы выжить. Согласен с ними: этот вариант действительно лучше, нежели получить пулю.

Прицепив охранников, иду на выход.

— Да, кстати, — поворачиваюсь к ним. Боевики с ужасом ждут, что я вытворю дальше. — Если у вас спросят, что тут произошло, скажете, что заходил Антоныч из команды Волка.

Лица у парней тут же вытягиваются и челюсти отвисают. Приятно, когда о тебе помнят так долго. Забираю своих и качу в новомодный кабак, который почему-то назвали «Ровесником». Ничего другого мне не приходит в башку, как только подумать, что заведение открывали бывшие комсомольцы.

— Странно, чего Уж-то шифруется? — недоумевает Леха в машине.

Пожимаю плечами. Долбаного Ужа я вообще не знаю и строить предположения не могу.

«Ровесник» — не просто кабак, а целый комплекс в виде мотеля за городом.

Заходим в бар. Леха и его пацаны уже здороваются с кем-то из сидящих за столиками парней.

— Ну, и где Уж? — спрашиваю Алексея, когда подходим к стойке бара.

— Будете что-нибудь пить? — тут же интересуется бармен.

— Иди на хер! — посылаю назойливого сукина сына.

Бармен нахмурился и смотрит на меня в упор, как будто хочет раздавить. Парень он не слабый это видно сразу, но у меня с утра вообще паршивое настроение. Моих друзей загнали в дыру, а здесь сидят кретины и жрут водяру, довольные своей жизнью. Алексей меня знает, поэтому молчит.

— Ты че, сука, набычился?! — рявкаю на бармена.

Братки в зале с интересом смотрят на нас. Двое Лехиных пацанов теперь напряженно следят за зальчиком, готовые в любой момент выхватить оружие.

— Антоныч, — осторожно начинает Леха, пока я не успел уделать парня за стойкой, — я знаю, куда надо идти…

Бармен, видимо, из бывших спортсменов. Но меня это не колышет. Мгновенно перегнувшись через стойку, подтягиваю его рывком к себе за лацканы пиджака и тут же разбиваю у парня на калгане какую-то фирменную квадратную бутылку с виски. Бармен в первую секунду попытался сопротивляться, но резкости у него явно оказалось маловато. Проследив, как он завалился за стойку, киваю Лехе:

— Пошли.

Нам никто не мешает, и мы проходим в другое помещение. Здесв второй зал, гораздо больше первого, но народа в нем практически нет.

— Вон, в том углу… — кивает Алексей в нужном направлении. — Уж в куртке, — подсказывает он.

Рядом с Ужом еще двое каких-то типов. Направляюсь к ним и уверенно присаживаюсь за их столик. Вся троица смотрит на меня, я же не отрываю взгляда от Ужа.

— Я — Антоныч, — представляюсь им. — У нас с тобой, Уж, сейчас будет разговор.

Вижу, как каменеют лица парней. Все здесь обо мне слышали.

— Ты… друг Волка? — открывает рот Уж.

— Сдернули отсюда! — приказываю ребятам Ужа.

Парни колеблются, но все-таки поднимаются со своих мест и, не решаясь отойти, ждут, что им скажет Уж.

— Подождите на выходе, — говорит он. Пацаны уходят.

— Слушай, Уж, ты, наверное, в курсе, кто я…

— О тебе, Антоныч, здесь все слышали, — подтверждает он.

— Значит, ты должен понимать, зачем я пришел… — одобряю его памятливость. — И ты должен мне объяснить, почему все здесь балдеют как хотят, а мои друзья вынуждены ныкаться по шхерам? Кто такой этот, мать его, Реват? И почему он, сука, тут удобно устроился под вашим носом, а вы не помогаете Волку? Вот на эти вопросы я буду сейчас в течение минуты ждать ответа. И, бля буду, Уж, я расцениваю все это как то, что ты и другие, тебе подобные, которые якобы держат нейтралитет, помогаете Ревату угробить моих кентов. Так не получится! Я приехал сюда, Уж… Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

— Да, Антоныч, — тут же соглашается он. — Но Волк не просил у нас помощи! Да это вон и Леха подтвердит.

— Вообще-то, Антоныч, это правда… — подтверждает Алексей.

— Допустим… — киваю я и отпиваю минеральной прямо из бутылки. — На кого работает Реват?

Уж заметно колеблется, не решаясь заговорить. Я замер и не отвожу глаз от переносицы моего собеседника. Взгляд Ужа блуждает по столу. Он вздыхает, откашливается, прикуривает новую сигарету.

— Кулеха говорил, что Реват — человек из Москвы. Он от Лысого. Ты слышал о Лысом?

Я медленно киваю. Лысый — один из воров в законе, но он новой формации, а значит, вор кровавый.

— Откуда об этом знаешь? — спрашиваю я.

— Сначала они пытались связаться с Кулехом, но он отказался от этого дела, так как не хотел идти против Волка. Это точно, Антоныч.

— Кулеха помогал Ревату?

Уж пожимает плечами и мотает головой.

— Я не знаю, Антоныч, — выдыхает он. — Я не могу говорить об этом за него. Но мне Куль точно никаких поручений помогать москвичам не давал. Это без балды, Антоныч, бля буду! Тем более я ведь Волку сразу сообщил о Ревате.

Некоторое время сидим молча.

— Я поверю тебе, Уж, — говорю я, подумав. — Тебе врать просто невыгодно. Не должно быть у тебя такого интереса. Но как выйти на Ревата?

— Их вроде бы прикрывает Гнус. Точнее, не вроде бы, а именно он.

— Расскажи мне все о Гнусе, — киваю ему одобрительно.

Через полчаса мы выходим из бара. В маленьком зальчике меня встречает братва, стоя за столиками с бокалами в руках.

— Привет, Антоныч! С возвращением! — раздаются со всех сторон приветственные возгласы.

Улыбаюсь всем и отмахиваю рукой в знак приветствия. Гребаный бармен снова торчит за стойкой, уже с перевязанной головой, и кисло мне улыбается. Парень, наверное, врубился, что очень легко отделался и лучше огрести от меня бутылкой, чем получить «маслину» промеж шнифтов.