Судьба горца

Глава 16

– Дуглас? – Балфур отвлекся от чистки лошади – занятия, часто успокаивающего его не меньше, чем продолжительная, напряженная езда верхом, которой он только что предавался, – и удивленно взглянул на Джеймса. – Что он здесь делает? Его разоблачили?

– У меня не было возможности толком поговорить с ним, – ответил Джеймс, выходя с Балфуром из конюшни и направляясь к сторожевой башне. – Он недавно приехал, весь пыльный, уставший, и мечтает лишь о еде и воде. Клянусь Святым Иисусом, Балфур, парень выглядит так, словно бежал всю дорогу от Дублинна. Я приказал ему отправляться в главный зал выпить и перекусить, пока я схожу за тобой. Парнишка рвется поговорить с тобой.

Балфур тихо выругался:

– Молюсь, чтобы он не рассказал мне того, что может разрушить все наши завтрашние планы.

– Но если новости хорошие, они только приумножат возможность нашего успеха.

Они обязаны быть хорошими, ибо Балфур жаждал победы, даже незначительной. С того времени как Джеймс сообщил о похищении Эрика, казалось, молодому лэрду постоянно не везло. Его преследовали непонимание, предательство и неудачи. Несмотря на то что все еще не оправился от измены Мэлди, он наконец-то видел возможность победить Битона, но боялся, что Дуглас нарушит его планы.

Ступив на порог главного зала, Балфур увидел Дугласа. Сложно было не заметить этого большого видного мужчину. Дуглас расхаживал взад-вперед вдоль длинного стола, делая большие глотки из тяжелого серебряного кубка. Мужчина действительно выглядел так, будто перенес длительное и трудное путешествие. Он был покрыт грязью и пылью, казался потрепанным и уставшим, даже несмотря на явное волнение.

– Садись, Дуглас, – сказал Балфур и подвинулся на скамье, расположенной во главе стола. – Судя по твоему виду, ты уже находился.

– Я так устал, что, боюсь, если сяду, тотчас засну и не скажу того, что должен, – вымолвил Дуглас, садясь справа от Балфура, напротив Джеймса. – Я больше бежал, чем шел шагом. Чутье подсказывало мне, что осталось совсем мало времени, чтобы увидеть вас. В общем, не знаю, откуда взялась эта причуда.

– Думаешь, Битон прознал, кто ты? – спросил Джеймс.

– Ну, пока вроде все тихо, – ответил Дуглас. – Но он не мешкал, разоблачив Малкольма. Если бы Битон догадался, кто я, у меня совсем не осталось бы времени на размышления. Нет, в этом случае пришлось бы отстаивать свою жизнь.

– Да, псы Битона облаивали бы твои пятки вплоть до наших ворот, – пробормотал Джеймс.

– Итак, что же ты счел настолько важным, чтобы примчаться лично, и в такой спешке? – полюбопытствовал Балфур.

– Для начала, похоже, Битон совсем не умирает, и, если вы думаете, что скоро он испустит свой зловонный дух, вам придется ждать очень долго. – Дуглас наполнил кубок сладким сидром.

– Но ведь все говорили, что он при смерти. Если слухи повторяются с завидной частотой, разве это не означает, что в них должна быть хоть крупица правды?

– О да, но если человек, который выглядит ужаснее, чем кто-либо, кого мне доводилось видеть, до сих пор на ногах, то его болезни могут быть и не смертельными. Однажды он уже выздоровел. Я выяснил, что Битон смертельно болен около трех лет или даже дольше. Девушка, которую я там встретил, обладает исцеляющим прикосновением, и она, по-моему, уверена, что если у него смертельная болезнь, то он должен был бы умереть уже давным-давно. Она сказала, что это, возможно, какая-то кожная хворь. Наступает или улучшение, или ухудшение – такое возможно в некоторых случаях.

Хотя весть, что Битон может прожить еще многие годы – это не совсем то, что Балфур мечтал услышать, его все же больше заинтересовала девушка, о которой упомянул Дуглас.

– Ты там встретил девушку, которая может исцелять прикосновением?

– Да, красивую крохотную девчушку.

– С непослушными черными волосами и зелеными глазами?

Дуглас, нахмурившись, уставился на Балфура:

– Ты описал ее так, словно видел когда-то.

– Думаю, видел. Ее имя – Мэлди Киркэлди.

– Я не спросил, из какого она клана, но в этом имени есть что-то знакомое. Остальные знали, как ее зовут, и, возможно, я и сам слышал ее имя пару раз. Все, что она сказала мне: «Я Мэлди». Я узнал о ее исцеляющих способностях, когда она появилась в Дублинне во второй раз. Также слышал, что она остановилась в деревне, у недавно овдовевшей старухи. Любопытно, что ты знаешь ее.

– О, я ее знаю. Девушка останавливалась здесь на какое-то время, а затем вернулась к своему господину, Битону.

– Своему господину? Почему вы думаете, что Битон – ее лэрд и господин?

– Она пробыла здесь достаточно, чтобы разузнать о нас всё. Но однажды мы ее раскусили, и она быстренько улизнула в Дублинн. Мэлди оказалась на дороге между Дублинном и Донкойлом в то время, когда мы как раз отступали после проигранной битвы. Когда я говорил ей о своих подозрениях, она держала рот на замке, не отвечала на вопросы и ничего не объясняла, а затем удрала к Битону.

– И вы думаете, что она рассказала этому ублюдку все, что видела и слышала?

– Да, что же еще я должен думать?

Дуглас пожал плечами:

– Думаю, именно это. Как бы то ни было, ты ошибаешься. Девушка не имеет к Битону никакого отношения.

– Почему ты так уверен в этом? – Балфур старался не слишком надеяться, вспоминая, как отчаянно ему хотелось верить, что Мэлди не предавала его. Он страстно желал, чтобы ее поступкам нашлось другое объяснение.

– О да, я совершенно уверен. Девушка уехала в Дублинн не для того, чтобы помочь Битону, а чтобы убить его.

Балфур был так ошеломлен, что не мог вымолвить ни слова. Он заставил себя отвести взгляд от Дугласа. Посмотрев на Джеймса, он испытал некоторое облегчение, потому что тот выглядел столь же ошарашенным.

– Она сказала тебе, зачем прибыла в Дублинн? – наконец спросил Балфур. От недавнего потрясения его голос звучал несколько резче, чем обычно.

– Нет, она сделала даже больше – я собственными глазами видел, как малютка пыталась вонзить кинжал в сердце Битона.

– Но почему?

– Не знаю. Я заглядывал в двери главного зала и видел их вместе у дальней стены, но не посмел подойти ближе, поэтому смог разобрать только несколько слов. Что-то о его плохом обращении с женщинами, о предательстве и пара оскорблений, брошенных девушкой. А еще речь шла о том, что он давно должен получить по заслугам. Я спрашивал себя, кто же из его врагов подослал ее. Даже предполагал, что это мог быть и ты, но теперь думаю, что это какая-то личная месть.

Оставался единственный вопрос, который Балфур должен был задать Дугласу, но не решался, боясь услышать ответ.

– Она мертва?

– Пока нет, – ответил Дуглас и зевнул так сильно, что его тело сотрясла дрожь. – Она покушалась на лэрда. Я думал, Битон или один из его людей убьют ее прямо на месте. Мне казалось, что Калум, самая верная шавка Битона, без колебаний прирежет ее, но он этого не сделал. Как я уже говорил, было трудно что-либо услышать с того места, где я стоял. Как бы то ни было, одну вещь я разобрал достаточно четко и ясно. У Битона, очевидно, есть слабость – он любит объявлять приговор громким величественным голосом. Девушку должны повесить завтра, по окончании базарного дня. Я надеялся, что мы сможем чем-нибудь ей помочь.

– Возможно, – выдавил из себя Балфур, борясь с едва преодолимым порывом немедленно скакать в Дублинн.

– Что ж, значит, к лучшему, что я оставил ту навозную кучу. У меня есть сведения, которые могут оказаться для тебя полезными.

– Уверен, что так, но сначала смой с себя грязь и отдохни.

– Нет времени.

– Уж на пару часов так необходимого тебе сна времени хватит. Это вернет твоему уму ясность.

Как только Дуглас покинул главный зал, Балфур налил себе полный кубок крепкого вина. Потребовалось несколько глотков прежде, чем он почувствовал себя достаточно спокойно, чтобы мыслить здраво. Одна только мысль о том, как Мэлди ведут на эшафот, доводила его до отчаяния, побуждая, не колеблясь и не раздумывая, броситься спасать ее, но Балфур знал: это будет настоящим безумием. У него есть план нападения, и притом очень неплохой. Балфур легко мог использовать его и для спасения девушки.

Он внезапно выругался и тряхнул головой:

– Я же забыл спросить Дугласа, куда поместили Мэлди перед казнью.

– Ты о многом забыл спросить, но не волнуйся, – сказал Джеймс. – У нас еще есть время, чтобы дать Дугласу отдохнуть и выяснить все, что он узнал в Дублинне. Ты был прав, посоветовав ему выспаться. Он так вымотался, что мог легко забыть что-нибудь очень важное. Уставший человек не способен мыслить ясно. Кроме того, Дугласу надо восстановить силы, чтобы завтра он смог отправиться с нами.

Бальфур кивнул:

– Когда я рассказал ему о нашем плане утром выступить против Битона, он даже не намекнул, что знает что-то, способное этому помешать.

– Да, и что он, несомненно, помнил бы, несмотря на усталость.

– Хорошо. – Балфур потер затылок и скривился. – Боюсь, у меня все вылетело из головы, когда он сказал, что Битон хочет повесить Мэлди. Только я думал, что она предала меня, и тут же узнаю, что ее собираются повесить за попытку убийства. Почему Мэлди пыталась убить этого человека?

– Только она способна ответить на этот вопрос. Причин может быть множество, и мы лишь теряем время, гадая, какая же из них заставила ее схватиться за кинжал.

– Я всего лишь боюсь, что она сделала это из-за меня.

– Из-за тебя? Ты же не просил ее отправиться в Дублинн и всадить нож в Битона?

– Нет, но я обвинил ее в том, что, будучи приспешницей Битона, она предала нас. Возможно, Мэлди посчитала, что только так она может сохранить свою честь и доказать, что она невиновна.

– Эта девушка далеко не дура. Есть много менее рискованных способов доказать свою невиновность.

– Мэлди, безусловно, не дура, – слабо улыбнулся Балфур, – но и не настолько умна и безупречна, чтобы не следовать всем своим бредовым идеям и замыслам. И она никогда не действует, не обдумав все заранее самым тщательным образом

– Возможно, но это не объясняет того, почему она оставалась в Дублинне две недели до того, как приехать сюда, – заметил Джеймс. – Есть еще очень много того, в чем мы должны разобраться прежде, чем сможем поговорить с девушкой.

– Да, завтра все должно получиться. Нам надо не только освободить Эрика из лап Битона, но и Мэлди – от петли. Я лишь молюсь, чтобы они оба находились в Дублиннской башне – если начнется сражение, это самое безопасное место.

Мэлди осторожно нащупывала дорогу вдоль стены темницы, пока не коснулась края койки, и села. Еще одно мгновение ей потребовалось, чтобы глаза привыкли к тусклому свету, исходящему от одного из коптящих факелов, которые находились на лестнице. Она почувствовала присутствие Эрика раньше, чем увидела мальчика: ощутила его страх, гнев и любопытство.

– Эрик, с тобой все в порядке? – спросила она. – Битон не ранил тебя?

– Откуда ты знаешь, кто я? – полюбопытствовал мальчик, придвинувшись поближе.

– Я только что прибыла сюда из Донкойла.

– Братья прислали мне на помощь женщину? – В его голосе звучало потрясение, паренек осторожно присел возле нее. – Нет, они бы никогда так не поступили. Наверное, это козни ублюдков Битона. Он намеревается, использовав тебя, привлечь меня на свою сторону.

– Нет. Он лишь посчитал, что мне захочется увидеться с тобой перед тем, как меня повесят. – Произнеся эти слова, Мэлди задрожала, но смогла обуздать свой страх. Она должна быть сильной хотя бы ради Эрика.

Мгновение она рассматривала Эрика, в то время как он уставился на нее широко распахнутыми, полными недоверчивого потрясения глазами, явно подыскивая ответ на столь странное заявление. Безусловно, он был красив. Черты его лица, еще по-детски нежные, обещали, что со временем он станет действительно интересным мужчиной. Его волосы казались русыми, но Мэлди подозревала, что, не будь здесь так темно, они были бы значительно светлее. Глаза яркие и, как показалось Мэлди, не карие, как у братьев. По правде говоря, утонченными чертами лица Эрик совсем не походил на Мюрреев. Так же как и на Битона. Значит, эти черты достались ему от матери. При свете дня Мэлди, несомненно, было бы легче определить, является ли Эрик ее братом, но девушка понимала, что самым главным доказательством послужит родинка. Если у Эрика есть такое же родимое пятно, то можно не сомневаться, кто является его отцом. Мэлди не была уверена, что должна открыть мальчику истину.

– За что тебя хотят повесить? – наконец обрел дар речи Эрик.

– За то, что я пыталась убить Битона.

– Почему?

– Я пообещала матери, что после ее смерти сделаю это. Она взяла с меня клятву, что я найду его и заставлю заплатить жизнью за все то зло, которое он ей причинил. Битон обесчестил мою мать, а потом бросил, беременную и без гроша в кармане.

– Так ты дочь Битона?

– Да, одна из многих дочерей, которые ему не нужны. О, вижу, ты потрясен, – пробормотала Мэлди, когда юноша с изумлением уставился на нее. – Это ужасно – пытаться убить собственного отца, но, по правде говоря, до сегодняшнего дня я его никогда не видела, так что не испытываю родственных чувств. Между нами нет связи, кроме того голоска, который нашептывает мне, что Битон дал мне жизнь. Боюсь, я не прислушиваюсь к нему.

– Да, ужасно, что ребенок попытался убить отца, но не это так сильно потрясло меня. Ты сказала, что никогда не видела этого человека, не знала его. Нет, до глубины души меня потрясло то, что собственная мать просила тебя взять на себя такой грех.

– Ну, ей причинили ужасное зло. Пока я росла, она все время твердила мне об этом. Мама была из благородной семьи, и он не должен был ее так унижать.

– Верно, но она должна была отмстить сама, а не просить тебя взять на душу тяжкий грех отцеубийства. Прости, если тебе кажется, что этим я оскорбляю твою мать, но таково мое мнение. Ей, наверное, было очень плохо, раз она могла только помыслить о подобном.

–Так и есть, – тихо произнесла Мэлди, расстроившись от слов Эрика, которые на самом деле были чистой правдой. – Сколько я себя помню, она твердила мне, как я должна обелить ее имя, запятнанное Битоном.

– Она вырастила тебя для того, чтобы ты убила человека?

Мэлди вздрогнула. Мальчик не хотел ее оскорбить. Он говорил с прямотой и искренностью ребенка, которым все еще был. Тем не менее прямой вопрос засел у нее в голове, требуя ответа. Ответа, который вызывал отвращение у нее самой.

Эрик был прав. Одним простым вопросом он открыл истину, на которую она всеми силами старалась не обращать внимания. Сидя в Дублиннской башне в ожидании повешения, она больше не могла закрывать глаза на правду. С самого детства мать воспитывала ее как орудие мести. Сама же была слишком труслива, чтобы отстоять свое честное имя. Было бы милосерднее думать, что Маргарет Киркэлди не задумывалась о последствиях, о том, какой опасности подвергает собственного ребенка, но больше Мэлди не хотела обманывать себя. Ее мать была настолько поглощена ненавистью к Битону, что просто не интересовалась, чем придется поплатиться дочери, чтобы осуществить возмездие.

Для этой женщины не имело значения, потерпит дочь неудачу и погибнет или достигнет цели и навеки очернит душу смертным грехом.

– Да, – прошептала Мэлди. Ее охватила такая боль, что даже не было сил заплакать. – Она вырастила меня для того, чтобы я убила человека.

– Прости, – тихо сказал Эрик, кладя руку с длинными тонкими пальцами ей на плечо. – Я не хотел причинять тебе боль.

– А ты и не причинил. Это сделала моя мать. Сейчас мне доставляет страдания только одно – я слишком устала и слишком близка к смерти, чтобы продолжать лгать себе. Я научилась не замечать этого. И да, возможно, в душе я хотела убить Битона лишь по той причине, что он оставил меня с матерью. Или потому, что хотела обвинить его в том, кем она стала. А еще, – она заставила себя улыбнуться, – как оказалось, он человек, весьма заслуживающий смерти.

– Ты неистово дралась, не правда ли? – улыбнулся Эрик и поправил ее порванное на спине платье.

– Недостаточно неистово.

Мэлди отметила тот миг, когда Эрик увидел родимое пятно у нее на спине – даже в тусклом свете не составляло труда рассмотреть его размер и форму в прорехе изодранного платья. Он напрягся и задрожал. Мэлди вздохнула, теперь уже нет надобности скрывать правду. Судя по их разговору, Эрик был слишком умен, чтобы не заметить сходства.

– У тебя тоже есть такое, не правда ли? – мягко спросила девушка, ее голос был полон сочувствия.

– Да, я думал, это у меня от матери.

Неуверенность в голосе Эрика, подсказала Мэлди, что он еще не совсем осознал истину. Да и какой же нормальный человек захочет признать, что приходится сыном Битону, а не одному из клана, который с такой любовью заботился о нем всю его недолгую жизнь?

Мэлди взяла мальчика за руку; она знала: сейчас он пытается сдержать слезы и ее долг – найти подходящие слова, чтобы облегчить его боль.

– Мне очень жаль.

– Я бы предпочел быть одним из Мюрреев, – прошептал паренек, голос его охрип от непролитых слёз.

– Ничто не мешает тебе оставаться им. Мюрреям не обязательно знать правду. Только один Мюррей видел мою родинку, но не смог вспомнить, где встречал ее раньше. Она лишь показалась ему немного знакомой. Поэтому у тебя есть возможность все утаить. Особенно если тот человек никогда не узнает, кто я на самом деле.

– И этот человек – мой брат Найджел?

– Нет, Балфур, – пробормотала девушка и нахмурилась, почувствовав его удивление. – Ты же знаешь, он человек неплохой.

– О да. Знаю. Только женщины этого часто не замечают. – Эрик вздохнул и на мгновение закрыл лицо руками. – Разумеется, теперь он мне больше не брат.

– Нет. Сейчас, наверное, не время для такого разговора, но, возможно, когда-нибудь ты еще посмеешься над иронией происходящего. Битон считал, что, украв незаконнорожденного ребенка у своей жены, он избавился от плода греха, тогда как на самом деле забрал единственного законнорожденного отпрыска, которого когда-либо производил на свет.

– Да, для меня пока рановато наслаждаться этой печальной шуткой. Я не хочу быть его сыном. Он свинья, жестокая и бессердечная скотина и хочет сделать меня таким же сумасшедшим, как он сам.

– Ты никогда не станешь похожим на него.

– Как знать? Если Битон заставит меня снова смотреть на ужасные предсмертные мучения, как заставил смотреть на страдания Малкольма, то я, возможно, потеряю рассудок и стану похожим на него.

Мэлди обняла юношу, придя в ужас от поступка Битона. Ей доводилось слышать о Малкольме, одном из людей Балфура. О его мучительной смерти под пытками. Безусловно, жестоко заставлять мальчика смотреть на это. Эрик, возможно, прав, думая, что Битон хочет превратить его в такого же сумасшедшего, как и он сам. Сколько еще раз мальчик подвергнется такому ужасу, прежде чем начнет меняться, приобретать тот редкий тип холодного бездушия, в котором столь совершенен Битон?

– Я должен рассказать Балфуру и Найджелу правду, – сказал Эрик, тяжело вздохнув, и привалился к сырой каменной стене.

– Я же сказала, тебе не обязательно это делать, – ответила Мэлди, отдавая должное его честности и удивляясь, понимает ли Эрик, сколько боли это ему принесет.

– Я должен. Если я промолчу, то не смогу смотреть им в глаза. Эх, если б я мог рассказать все сейчас, до того как братья попытаются спасти меня, рискуя своими жизнями. Несправедливо, что Мюрреи должны погибнуть, спасая меня – Битона – от собственного отца.

– Они бы все равно пришли тебе на помощь, – постаралась заверить Мэлди, но по мимолетной кривой ухмылке Эрика поняла, что он услышал нерешительность в ее голосе. – Уверена, братья не отвернутся от тебя. Но когда я вспоминаю, как долго длится вражда, как глубоко коренится ненависть, во мне невольно начинают расти сомнения. Мне очень жаль...

– Почему? Это правда. Никогда не следует извиняться за правду.

– Да, но только не когда она причиняет людям страдания. Твоя честность заслуживает уважения, но скоро ты узнаешь, что не все так же хотят услышать горькую истину. Некоторые обижаются, а другие расстраиваются. Человек не должен лгать, но также не должен торопиться и резать правду-матку. В общем, хоть сейчас тебе это не кажется таким уж важным, но, если вдруг Мюрреи не смогут закрыть глаза на твое происхождение, у тебя еще есть я. Мы брат и сестра.

Он отрывисто рассмеялся и тряхнул головой.

– О да, это обнадеживает, особенно если учесть, что жить тебе осталось недолго. – Эрик задохнулся и схватил ее за руку. – О, Святой Иисусе! Прости. Я позволил обиде взять верх над рассудком. Я не должен был произносить эти ужасные слова.

– Не мучайся так. – Мэлди сделала глубокий неуверенный вдох, чтобы подавить внезапный приступ страха. – Я не собираюсь умирать на виселице Битона.

– У тебя есть план побега?

– Нет. Но он был до того, как меня бросили сюда, а теперь мне нужно придумать нечто новое.

– Не хочу хвастаться, но если бы отсюда был какой-нибудь выход, думаю, к этому времени я бы его уже нашел.

– Возможно. Но как бы то ни было, я, обманув стражника, выбралась из запертой комнаты в Донкойле, прошла по галерее прямиком к воротам – и никто меня не остановил. Я должна придумать, как вытащить нас отсюда! Сложнее всего найти способ открыть эту дверь.

– От свободы нас отделяет целая толпа вооруженных до зубов Битонов, но это, конечно же, просто пустяк.

– Разумеется.

– Могу я спросить, почему брат бросил тебя под замок, да еще и приставил стражу?

– Можешь.

– Но ты, скорее всего, не ответишь, не так ли? – лукаво улыбнулся Эрик. – Тогда как насчет простого вопроса – кто ты?

– Мэлди Киркэлди, – ответил хриплый голос, от которого у Мэлди по спине побежали мурашки.

Не отрывая взгляда от Битона, Мэлди обняла Эрика: то ли в попытке защитить мальчика, то ли – утешить себя.

– Как трогательно, – продолжил Битон, наклонившись к дверному засову. – Похоже, ублюдок моей жены и мое собственное отродье объединились против меня. Ну что ж, эта дружба долго не продлится.

– Вы не можете ее повесить, – выпалил Эрик, подталкивая Мэлди за спину, чтобы прикрыть ее от колючих глаз Битона собственным телом.

– Ну что ты, парень, конечно, могу.

– Но она же всего лишь хрупкая девушка.

– С очень острым кинжалом. Она пыталась меня убить, парень. Пыталась убить собственного отца. Даже церковь одобрила бы эту казнь.

Мэлди вырывалась из легкой, оберегающей хватки Эрика.

– Будто тебе не все равно, что думает церковь. Тебя должны были отлучить от нее много лет назад. Видимо, ты безгранично щедр, раз священники продолжают отпускать твои грехи.

– Не волнуйся за мою душу, дочь. Я покаялся и исповедался во всех грехах.

– Молюсь, чтобы этого оказалось недостаточно – ты заслужил адовы муки.

– Но ты отведаешь их первой. Перед смертью ты должна получить отпущение грехов, не забыла? – Он улыбнулся, заметив ее внезапную бледность. – Для той, кто чуть не убил родного отца, отпущение грехов – единственное спасение от Геенны Огненной. Какая жалость, что я не смогу найти священника.

– Тогда надейся, Битон, что исповедь и ложная набожность заслужат тебе путь на небо, потому что я буду ждать тебя в аду. Вечно. И заставлю страдать за все твои злодеяния.

– Битон, ты должен привести священника, – сказал Эрик. – Она же твоя плоть и кровь.

– Да, и очень похожа на отца, хотя, кажется, не желает этого признавать. Однако ей понадобилось бы очень много времени, чтобы сравниться со мной. Я не потерпел неудачу, когда решил покончить с отцом, – ответил Битон, холодно улыбаясь их потрясению, а затем развернулся и поднялся по лестнице к выходу из темницы.

– Он убил собственного отца, – сказал Эрик дрогнувшим голосом, когда Битон скрылся.

– Мне уже приходило в голову нечто подобное Битон не выказал ровным счетом никакого отвращения к моему поступку, впрочем, и по-настоящему потрясенным тоже не казался.

– Господи, как же я ненавижу этого человека. А узнав, что он мой отец, возненавидел еще больше. Странно. Во мне ничего не переменилось – я все еще чувствую себя Мюрреем, а не Битоном.

– И я в душе Киркэлди, а не Битон. Не беспокойся об этом, парень. Просто возблагодари судьбу, что не рос с таким отцом. Мюрреи хорошо воспитали тебя, и, возможно, вскоре ты сможешь позаботиться о клане, который так долго страдал под властью Битона.

– Мэлди, я не уверен, что стану здесь лэрдом после смерти Битона. Да, я его сын, но меня считают ублюдком его жены. Даже сам Битон. И у меня нет никаких доказательств. – Он вздохнул, тряхнув головой. – А теперь я даже не Мюррей. У меня нет семьи и, возможно, нет друзей.

– Перестань оплакивать то, что еще не случилось, – тихо проворчала Мэлди, обняв его за по-детски узкие плечи и крепко сжав на мгновение. – И никогда не забывай, что у тебя есть я, твоя сестра. Я уже сказала, что не собираюсь быть украшением виселицы Битона, так что останусь с тобой на долгие годы. А еще есть родня твоей матери. Они тоже твоя семья. Даже если кто-то не поверит, что ты настоящий наследник Битона, никто и никогда не будет отрицать, что ты сын своей матери.

– Я постараюсь успокоиться. Это будет не просто, поскольку моя голова переполнена разными мыслями... я был Мюрреем... всегда им был... как я могу перестать быть им теперь?

– Разве плохо быть Мюрреем всегда?

– Наоборот, совсем не плохо. Даже если они не примут меня, узнав, что я Битон. Конечно же, нелепо об этом беспокоиться, пока мы торчим здесь. Чтобы Балфур и Найджел узнали правду, я должен по меньшей мере поговорить с ними.

– Верь в свою новую сестру, Эрик, – пробормотала Мэлди, увидев охранника, занявшего место у темницы. – Я не получила такого воспитания, как ты, но и у меня есть в запасе пара хитрых уловок.

– Я могу помочь?

– Да, можешь очень упорно молиться, чтобы я смогла придумать умный и успешный план. Или чтобы твои братья решили, что сейчас как раз самое подходящее время для твоего спасения.