Судьба империи

Глава 3

Комментарий к Глава 3.

Небольшое уточнение по внешностям персонажей. Мангакой Аместрис и Ксинг были срисованы с Германии 20-ых — 30-ых годов и с Китая соответственно. Учитывая, что и техника, и одежда, и имена соответствуют эпохи стран нашего мира, у меня в фанфике жители Ксинга имеют внешность обычных китайцев — желтоватая кожа, чёрные поголовно волосы у чистокровных ксинчан и узкие глаза (у Мэй нет глаз на пол лица, как рисуют людей в аниме)))

— Не хорошо мы с Мэй поступили, — проговорил Линг. — Чувствую себя последней сволочью.

— Сказать, что я чувствую, но промолчу, — толкнул принца Ал.

Друзья покидали здание тюрьмы, их подруга и сестра только что была переведена в более “комфортабельные” условия. И внезапно друзья застыли на месте. К ним навстречу бежала девушка. Линг и Альфонс узнали её, старшую сестру Мэй — Фейин Чан. Ей было двадцать три года. Ребята сразу заметили девушку, она выделялась из толпы ксинчан. Выделялась всего лишь волосами с лёгким чёрным отливом на фоне воронных ксинчан да круглыми глазами. Одета она была как и все жительницы империи — в длинное кимомо, на Фейин красовалось кимоно ярко-жёлтого цвета.

— Фейин, только не волнуйся за Мэй! — воскликнул ей Ал, слегка удивлённый её появлению.

Но Фейин даже слушать не собиралась парня. Ей нужен был Линг.

— Что ты сделал с моей сестрой? — схватила за горло она принца.

Фейин не обладала тяжёлой рукой, но сейчас раненого Линга, которого напоили хорошим снотворным, уложить смог бы и ребёнок, не говоря уж о девчонке, старшей на три года. Давно Фейин не навещала провинцию Яо, в последний раз была ещё до отъезда Ала на родину.

— Спроси у неё. Она же пыталась убить меня, а не я её, — включил актёра Линг.

Фейин отпустила принца. Девушка слабо что понимала, она не хотела верить в причастность сестры к преступлению.

— Ал, расскажи мне, что произошло. Я сегодня утром приехала в город и услышала, что моя сестра пыталась убить этого… Линга, — она со злостью взглянула на наследника клана Яо.

“Да я сам недавно узнал, что дружу с опасной злодейкой”, — подумал про себя Альфонс и начал рассказ.

Фейин была поведана липовая история. Даже родные не должны знать пока правду. Девушка с лицом полного ужаса слушала юношу.

— Не верю, не верю, — шептала она. Эмоции на лице Фейин быстро сменялись, изумление превращалось в ярость. В ярость к клану Яо.

— Это ты, падла, и твои дурацкие соклановцы довели мою сестру до такого! — фыркнула она на Линга.

Принц со стыдом отвёл глаза.

— Признаю. Я не смог защитить сестру.

От его слов Фейин вспыхнула ещё больше.

— Ещё императором хочешь стать, конченный трус.

Девушка готова была вцепиться в принца, Линг вспоминал театральный кружок, в котором когда-то занимался, чтобы не выболтать Чан план, на который он сам согласился. Но между двумя людьми встал Альфонс, единственный джентльмен во всей округе.

— Вопросы кланов будете решать за круглым столом. Фейин, ты хочешь увидеть сестру? Я отведу тебя к ней. Тебе тут не хватало на Линга набрасываться для полного счастья.

Девушка выпустила пар.

— Да, я хочу видеть сестру.

Получив от принца расписку, что посетители у преступницы не закончились, Ал и Фейин отправились в тюрьму. Линг проводил их взглядам и прошептал:

— Бедная, такое узнать про сестру. И так пустым местом всегда была — дочь имперской наложницы от непонятного мужика с Запада. А тут ещё сестра оказалась преступницей.

Сёстры долго не отпускали друг дружку из горячих объятий. Объятия сменялись поцелуями и причитаниями. С рук Мэй сняли металлические перчатки, сдерживающие алхимию. Девушки были одни в камере для свиданий, Альфонс ждал их в коридоре с возле охранников и, в отличие от венценосного дружбана, не позволял себе наглость подслушивать.

— Господи, Мэй! Как ты нас с мамой перепугала! — воскликнула Фейин. — Во второй раз сбежала из дома! Как и четыре года назад забрала мамины деньги, прихватила с собой Сяо Мэй и оставила короткую записку, где вместо слов “Я отправилась в Аместрис за философским камень. Вернусь не скоро” было написано “Я к брату Лингу. Вернусь скоро”.

Мэй слабо улыбнулась.

— Так было надо. Тогда никто бы не отпустил в другую страну двенадцатилетнюю девочку, а в этот раз не было времени выпрашивать у вас разрешение и всё объяснять. Кстати, сестра, а как ты так быстро оказалась в Яо? Из нашей деревни только к завтрашнему дню можно на поезде приехать, если ты собралась в дорогу после получения новостей о моём… — Мэй не стала договаривать.

— Я не смогла больше смотреть, как мучается мама, переживая за тебя в чужой провинции. Вчера купила билет и поехала за тобой. А сегодня, как сошла с вагона, узнала, что ты пыталась убить Яо. Мэй, — лицо Фейин нахмурилось. — Признайся мне, скажи только правду, это ты напала на Линга или же тебя подставили?

— Я.

Мэй ничего больше не могла сказать сестре. Она бы захотела кому угодно соврать, но только не Фейин. Разница у сестёр была шесть лет, но они считали себя лучшими подругами. Девушки не были похожи внешне. Мэй унаследовала все черты лица, цвет кожи и волос от отца — императора. Фейин отличалась от жителей Ксинга более светлыми волосами, белой кожей, круглыми глазами. Её отцом не был император Ксинга. Мэй и Фейин были сёстрами по матери. Общая мать позволила девочкам стать подругами, а не презирать друг друга, что творилось у императорских единокровных братьев и сёстёр.

— Зачем? — вытаращила глаза Фейин.

— Так надо было, — сказала Мэй выученную фразу.

— Мэй, просто ответь зачем? Ты пыталась убить Линга из-за каких-то ваших личных житейских проблем или это связано с философским камнем, который исчез? Знай, я всегда на твоей стороне. Мне Линга совершенно не жалко, я бы сама его убила и не пожалела, — положила руку на сердце девушка, — но ты преступила закон.

— Фейин, я не могу тебе всё рассказать. Это тебя не касается.

От Мэй невозможно было добиться ни слова. Фейин поняла быстро это и отстала от неё. Сёстры стали говорить об обыденных вещах, о Сяо Мэй, за которой теперь должна ухаживать Фейин, об их маме. Но старшая сестра вот так просто не могла забыть про нападение на принца.

— Мэй, не надо мне рассказывать про своё преступление. Ответь всего лишь на один простой вопрос: в этот раз ты сбежала из дома из-за всего этого или по другой причине? Если по другой, то назови её мне.

Назвать причину внезапного исчезновения из дома было для Мэй ещё тяжелее, чем перед сестрой обвинить себя в преступлении против брата. Эта тема оставалась для Мэй строгим табу. Ото всех.

— Не могу ответить, — покраснела она. — Пойми меня как женщина… глупую девчонку, — прошептала Мэй.

Свидание у сестёр не было долгим. Всего полчаса. После встречы с Мэй Фейин на душе было неспокойно. Кроме того её волновал вопрос ночлега. Фейин подобно младшей сестре добралась до города Ши, в котором жил клан Яо и который был центром управления всей провинции клана, растратив все деньги. Но Альфонс, любезно взялся за девушку. Он хотел сначала поместить её на ночлег у Зампано, у которого жил сам, но места у Зампано было совсем ничего для троих человек. Так что пришлось Альфонсу попросить приюта для знакомой у Джерсо. Когда парень привёл знакомую в дом друга, Джерсо занимался простыми житейскими делами — наблюдал за мухами в обличие человекоподобной жабы и слушал радио.

— Что это? — задрожала в страхе девушка.

— Не что, а кто, — засмеялся Ал. — Это Джерсо, мой друг, химера, смесь жабы и человека. Ты же его видела раньше в нормальном облике, не бойся. Не кусается

Фейин брезгливо передёрнулась.

— Жуть.

— У нас в Аместрисе созданий похуже можно встретить. Например, людей с хвостами ящериц, красоток-женщин, у которых ногти длиннее этой комнаты, малыша, повелевающего тенями, мальчика, чья душа прикреплена к доспехам.

Альфонс, вспомнив себя, продолжил описывать своих знакомых. Фейин, слушая Альфонса, на каждом существе восклицала: “О-о!”. Только на мальчика с доспехами вместо тела она никак не среагировала.

Прошло около месяца с тех пор, как Мэй Чан совершила злостное покушение на наследника клана Яо и подло выкрала философский камень. Девушка призналась в своём преступлении, но мотивы не называла и даже под страхом смертной казни, что была распространена в Ксинге, отказывалась называть место, куда запрятала камень. Мэй жилось тяжело под пристальными допросами следователей, соклановцев Яо, министров и всяких разнообразных чиновников Ксинга. Но на условия содержания и обращения она не жаловалась. Мэй перевели из тайной темницы в государственную тюрьму, что располагалась в городе Ши. Металлические оковы заменили стены и решётки из специального материала, который блокировал любую алхимию. Ксинг в плане прогресса сильно отставал от соседа Аместриса, но именно в этой “средневековой и дикой” стране придумали вещество, благодаря которому преступники-алхимики не нуждались в кандалах и приковыванию к стене.

Исчезновение философского камня вызвало массу разговоров в обществе. Многие захотели найти запрятанный камень и стать новым хозяином “пятого элемента”. Нашлись энтузиасты, которые провели нехитрые математические вычисление и “определили”, куда телепортировала камень Мэй, бежав из дворца. Тайное место оказалось в парке, математики ночью извратили всю землю, уничтожили несколько деревьев редкого вида и снесли древний памятник, пытаясь откопать камень. Но своими стараниями откопали не философский камень, а реальный уголовный срок — законы в Ксинге строгие.

Вслед за Фейин в Ши приехала Фансю Чан, мама девушек. Женщина сперва поселилась вместе с дочерью и маленькой Сяо Мэй, которая без хозяйки заметно похудела и скисла, у Джерсо, но через несколько дней им предоставили отдельный дом. Жильё женщинам предоставила мама Линга, Тин Яо.

Глава клана Яо была женщиной доброй и простодушной. Тин всю жизнь оберегала сына от завистливых и жадных сокланцев, она вбила в голову принца несколько простых истин: “нет народа — нет правителя”, “правитель должен существовать ради своего народа”. По этой причине Тин без презрения или зависти смогла принять наложницу мужа. Женщины мало общались за годы брака с императором, но за этот месяц сильно сблизились. Несмотря на разное положение, их судьбы были похожи.

Женщины не любили императора и не хотели занимать почётное возле него место. Им было меньше двенадцати лет, когда отцы их подарили императору. По давнему закону мужчина — глава клана отдавал императору при коронации свою дочь. Если дочь была мала, то в гарем она переходила по достижению семнадцатилетия, если стара, то императору дарили женщину помоложе. Если же у главы не было дочерей, он дарил правителю племянницу или ближайшую красивую соклановку, иногда даже приходилось отдавать жён. Учитывая, что у императоров было много детей из разных кланов, часто случались браки с двоюродными братьями и сёстрами и прочими родственниками.

Фансю в день семнадцатилетия покинула отчий дом и отправилась в большой и роскошный дворец. Её приняли холодно жёны и наложницы, но так принимали всех новеньких. Всё изменилось спустя год, когда девушка родила императору белого ребёнка с большими глазами. Подруги по гарему стали косо смотреть на гулёну, император вовсе приказывал наложнице убираться во двор, когда посещал гарем — иметь множество партнёров может только он. Но травле Фансю не подвергал никто. Её просто не замечали, как и малышку Фейин, чья внешность сильно бросалась в глаза всем, но не обитателям гарема. Но спустя пять лет после рождения девочки император вспомнил про изменщицу и решил узнать, какова она на вкус. Эта ночь была похожа скорее на изнасилование, чем на первую брачную ночь. Не выдержав унижений, Фансю наплевала на клан и императора, забрала дочь и убежала в деревню к родителям, заявив, что если увидит ещё раз императора, но на месте зарежет его, а потом прикончит себя и своих детей.

У Тин было всё иначе. Ещё в день коронации император избрал её своей женой, учитывая мощь клана Яо. Маленькая невеста радовалась внезапно свалившейся на её плечи награды. Но жизнь во дворце указала ей своё место. Она — одна из пяти жён, если не считать наложниц-перчаток. Тин не нужна была императору как любимая женщина, сделал женой он её только из политических целей. На неё и двух детей император не обращал никакого внимания. Тин старалась закрывать на равнодушие мужа глаза до того рокового дня, когда погибла её дочь. Император даже не приехал на прощание, сказав коротко и ясно: “Нет тела — нет похорон; нет похорон — нет церемонии; нет церемонии — нет меня”. Как и подруга по несчастью, Тин забрала вещи и сына и вернулась в родной город. В отличие от Фансю она имела право это сделать — у неё родился сын. По законам Ксинга родившая императору мальчика жена или наложница могла спокойно покинуть гарем и стать главой своего клана, пока сын не подрастёт, чтобы не передать пост ему.

Женщин объединила общая судьба, несмотря на то, что дочь одной чуть не убила сына другой. Во вражде их детей была и их вина. Как-то Тин навестила Фансю и Фейин за чашечкой кофе. Девушка холодно приняла женщину, но сидела с ней в одной комнате по просьбе матери.

— Тин, доказательства могут быть какими угодно, но я не поверю, что моя дочь хотела убить твоего сына, — обращалась она к своей полугосопже по имени и на “ты”. — Мэй дома мне все уши прожуживала про Линга, она полюбила его как родного брата. Она не могла на него напасть.

— Ложь в глаза в наших кланах не редкость, — ответила Тин. — Я, как глава клана и жена императора, навидалась немало.

— Но моя Мэй — девочка не завистливая и не злая. Она в Аместрис-то отправилась лишь бы спасти наш клан, а не возвыситься перед другими.

Тин грустно покачала головой.

— А кто тогда? Мэй поймали с поличным. Если только… — лицо у женщины вытянулось. — Твоя Мэй была под гипнозом.

— Под гипнозом?

— Да, алхимия — наука громоздкая. Вдруг, и гипноз изобрели такой, чтобы человек говорил и делал всё по чужой указке.

— Эта брехня, — повышенным голосом вмешалась Фейин. — Никакой бы гипноз не продержался бы три недели, что прошли. Есть один способ заставить сделать что-либо человека против её воли — прицепить на его тело печать с душой другого человека, который бы действовал вместо него. Но у Мэй нет никакой печати. Вывод напрашивается сам на себя — моя сестра захотела убить вашего сына.

Фейин зло усмехнулась, взглянув на Тин:

— К сожалению, ей не удалось этого сделать. Окажись в Ши на сутки раньше — я бы помогла довести ей план до конца.

Девушка бахнула кулаком по столу, опрокинув чашки на женщин, и выбежала из дома.

Альфонс и Линг не спали ночью. Друзья решали, как им быть. Месяц минул, а о врагах ни слуху ни духу.

— Линг, я больше этого не вынесу. Я не могу смотреть, как Мэй томиться в клетке. Может, нет никаких врагов? Передумали тебя убивать и заняты поиском камня, который ты хранишь в баночке с кормом для рыбок на аквариуме?

— Может и такое быть, — ответил Линг. — Но не в крови нашей «семьи» бросать дело на полпути. Ал, я день и ночь думаю, как выудить их, но идеи не приходят, — принц вздохнул. — Сидел бы во мне Жадность, одна голова хорошо, а две лучше.

Лингу не хватало заклятого друга. Он с трудом скрывал свою боль. Четыре года не могли уладить боль в его душе после смерти гомункула-паразита.

— Жадность умер, — крикнул Ал. — Я твоя вторая голова. И у меня есть одна идейка. Что если твоя мама напишет императору официальное письмо о вынесении Мэй смертной казни? Если враги у тебя есть, они клюнут. Ведь перед вынесением решения по поводу жизни своей дочери император обязан поговорить с Мэй наедине. Будь Мэй воровкой камня и заговорщицей, она ему всё бы рассказала с глазу на глаз и могла бы стать императрицей, отдав камень.

Линг почесал затылок.

— А что? Я согласен.

Мэй спала в уютной “клетке” на мягкой кровати и без соседей-храпунов. Не тюрьма, а отель. Сквозь сон до девушки доносились скрежеты возле решётки. Кто-то пытался открыть замок на двери решётки. Но у него явно это не получалось. Охраны, патрулирующей время от времени заключённых по ночам, не было слышно. Открыв глаза, Мэй разглядела сестру в плаще, копошившуюся с замком.

— Фейин…

— Тише! — шепнула сестра, открыв, наконец, замок. — Я пришла за тобой. Мэй, тебя собираются убить!

Голос Фейин дрожал от страха, руки тоже дрожали, с трудом держа ключи. Этим утром она узнала страшную весть, касающуюся её сестры.

— Кто хочет меня убить? — спросонья спросила Мэй.

— Император. Мать Линга утром отправила письмо, чтобы он тебя казнил. Он исполнит её просьбу! — Фейин не удержалась и заплакала.

Мэй стала просыпаться.

— Как так? Надо мной даже суда не было.

Бледная сестра затрясла Мэй за плечо, чтобы вернуть девушку из мира сна на землю окончательно.

— У нас империя, а не демократия. Он ненавидит наш клан. Мама дважды унизила императора, он ей не простит это, даже если ты подаришь ему камень. Нам нужно бежать вместе с мамой за границу. Скорее.

Фейин взяла сестру за руку и полезла в карман за ключами от других дверей тюрьмы. Тут её рука налезла на что-то мягкое. Сяо Мэй.

— Даже твой хомяк беду предчувствовал и спрятался у меня, — буркнула она.

— А как же охранники? — спросила Мэй.

— Дала им снотворное, которым ты напоила Линга. Спят, как младенцы.

Девушки покинули клетку, перелезли через ловушки и ограду тюрьмы и бежали из города. Сигнализация не орала, фонари не зажигались. Сёстры бежали не оборачиваясь назад. Только, оказавшись в лесу, они сделали маленький привал, чтобы отдышаться. Фейин рассказала сестре о том, что услышала утром: Тин Яо желает её смерти. Мэй не знала, как реагировать, она не знала, стоят ли за этом Ал и Линг или нет. Парни не навещали её днём.

— Тебе нужно бежать! — воскликнула сестра. — Я помогу пересечь границу и вернусь за мамой. Мэй, нам нужен камень. Без него нам не выжить отныне, он наш щит и пропуск в этом мире. Где он?

Мэй покраснела, поняв, что снова придётся врать. Даже в такой опасной ситуации.

— Его у меня с собой нет.

— Естественно нет! — возмутилась Фейин. — Не в тюрьме ты же с ним играла. Куда ты его спрятала? Под какой камень, пень или сейф в городе?

— Я не могу сказать, — опустила голову младшая.

— Это ради нас всех! Нас убьют без камня, даже Сяо Мей не пощадят! — вскликнула плачущая Фейин. Но внезапно голос девушки оказался перебит.

Двое патрульных солдат застукали их с поличным. Военные патрули в провинциях главных кланов — привычное дело. Враги из других кланов, преступных мафий, внешних врагов не дремлют. Ксинг имеет свою особенность — жизнь подданых хорошо охраняются государством, чего нет в Аместрисе, но члены правящей семьи не защищены от внезапной смерти.

— Это же Мэй Чан! Она сбежала! — закричали солдаты.

Они мигом направили ружья на девчонок. Фейин заслонила сестру и подняла руки вверх.

— Выслушайте меня! — взмолилась она. — Мою сестру убьют, дайте нам уйти.

— На колени, руки за не отпускать! — крикнул солдат.

— Пожалуйста, — приняла нужную позу Фейин. — Сколько вам дать?

— Натурой плати! — крикнул тот же солдат и, увидев, что девушка скинула с себя плащ с карликовой пандой, выглядывающей из кармана, а затем стала застёгивать кофту, заорал. — Дура! Замри! Вы арестованы.

Его товарищ топнул ботинком, на котором был нарисован круг преобразования, из-под земли вылезли глиняные руки, сжавшие девиц. Освободиться из хватки было невозможно. Руками нельзя было пошевелить, чтобы нарисовать алхимических круг. Девушки отчаяно вырывались. Солдат, довольный быстрым задержанием преступниц, подошёл к ним.

— Вы разозлили меня! — вдруг под ухом он услышал голос Фейин.

Девушка стряхнула правую сандаль и дотронулась пальцем ноги до левой сандали. Там был нарисован круг преобразования. Мгновенно глинянные руки, удерживающие её и сестру, распались. Вступив на землю, Фейин превратила остатки глины в копьё и кинула в солдата. Он был ранен в живот, к товарищу подбежал другой солдат. Но не успели оба они очухаться, Фейин подбежала и схватила их за головы. И тут же головы солдат лопнули как воздушные шарики.

Мэй, упав на колени из разрушенных рук, схватилась в ужасе за рот. Эта алхимия… Только у одного человека она её видела. У Шрама.

— Ты их убила!

Фейин обняла перепуганную сестру.

— Я не хотела. Но в ином случае, убиты были мы императором. Пора бежать. Говори, где камень?

Мэй отползла от Фейин. Её руки дрожали. В увиденное невозможно было пора. Её старшая сестра, она — убийца…

— Сестра, можно задать тебе вопрос? — спросила Мэй.

Фейин кивнула головой.

— Почему ты хочешь сперва забрать камень, а не нашу маму?

— Мама уже завтра в безопасности будет. А на возвращение камня у нас мало времени, — переводила дыхание взволнованная девушка.

— Фейин, — задала второй вопрос Мэй. — Охранников в тюрьме ты усыпила или…

Старшая сестра кивнула снова.

— Нет, — сказала она мрачным и жестоким голосом, который редко слышала Мэй. — Извини, пришлось соврать, иначе тебя долго бы пришлось из тюрьмы вытаскивать. Но это в последний раз. Обещаю, врать больше тебе не буду, — вновь ласково она улыбнулась сестрёнке.

Мэй молчала. Слова не хотели вылетать из её губ. Но что-то прояснялось в голове у девушки.

— Тогда ответь на третий вопрос. Это ты заказала наёмника на Линга?

— Нет, — ответила Фейин.

Сёстры смотрели друг на друга чужим холодным взглядом. Фейин сделала шаг в сторону сидевшей на коленях Мэй и сказала:

— Ответь, теперь ты на мои вопросы. Куда спрятала камень?

— Я обещала молчать.

— Какой клан тебя нанял? — закричала резко Фейин.

Мэй вздрогнула от её слов. Этого не могло быть… Только не Фейин!

Старшая сестра хмуро и осуждающе смотрела на младшую. Но медленно она начала улыбаться.

— Я-то голову ломала! Зачем Мэй сбежала в Ши? Даже выдумала, что мальчишка Элрик ей понравился. Всё сходится. Два месяца назад состоялось тайное собрание, а за два дня до этого Мэй исчезла из дома. Вот чей женский силуэт заметил один из стажей. Вот почему в Ши ты оказалась без денег: они не потерялись, а ушли на дорогу в столицу и затем в провинцию Яо.

Мэй не верила своим ушам. Фейин знала о заговоре! Она и есть заговорщик.

— Зачем, сестра? — прошептала девушка.

Фейин подошла и помогла подняться.

— Ради себя, тебя, нашей мамы, нашего клана! Я не могу больше видеть унижения моих родных.

Мэй грубо отпихнула Фейин, вытащив быстро кунай из её кармана.

— Ты предательница! — закричала она, направив оружие на сестру.

Фейин недовольно цыкнула языком. Глаза налились гневом.

— Мне не нравится твоё поведение. Меня не стоит злить.

Мэй в ужасе смотрела на сестру. Она не знала, как быть. Бежать или сражаться. Рука с кунаем то опускалась, то поднималась на Фейин. По взгляду старшей сестры читалось, что нянчиться с младшей она не собирается. Неожиданно за деревьями раздался шорох. Фейин резко выхватила кунай из рук Мэй и направила на деревья.

— Кто здесь? Выходи!

За деревьями показалась женская фигура, на лунный свет к сёстрам вышла взрослая девушка восточной внешности. Старшая Чан разразилась смехом.

— Надо же! Какие интересные люди встретились! Фейин, горячо переживающая за единственную сестрёнку, Мэй Чан, посмевшая претендовать на трон, и… принцесса Синзан, восставшая из мёртвых.