Судьба империи

Глава 7

Линг и Михонг стояли друг перед другом, братья не спешили нападать. Так уж повелось, дети империи тщательно обдумывали каждый свой шаг, прежде чем показать лезвия меча. В таких осторожных их превратила жизнь, полная покушений, предательств и неуверенности в завтрашнем дне. Синзан, а вернее, её сознание отошло назад, дав полную свободу Михонгу. “Это в последний раз”, — важно решила для себя она.

— Что они стоят? — удивлённо пробубнил Зампано.

И, словно отвечая на вопрос мужчины, Линг и Михонг сорвались с места.

Металлический звук разразил тишину, искры лезвий осветили подземелье. Противники вцепились смертным боем. Пощада и желание уступить исчезли в тактике Михонга, в Линге испарились братские чувства. Удары сыпались один за другим, соперники летали под сводами пещеры на предельной человеческой скорости. Никто не отступал, но и никто не побеждал, силы были равны. На каждый удар меча один соперник мгновенно блокировал атаку и отвечал нападением. Звон оружия не затихал ни на секунду. У Михонга было значительное преимущество в бою — алхимия, но Линг с быстротой орла изворачивался от его атак камнями или балками. Но, если забыть про алхимию, стиль боя, скорость, хитрые уловки, владение мечом — у соперников были идентичными.

— Сдавайся, Линг! — прокричал Михонг, когда на миг отлетел от брата отдышаться. — Я знаю каждый твой шаг и каждую твою мысль. Ведь это я обучал тебя бою.

Линг откашлянулся.

— Наивно полагаешь, что я сидел на месте, пока ты был запечатан в мою сестру? Нет, братишка.

Линг хватанул с земли кунай и бросил в Михонга. Противник заметил атаку и быстро увернулся, не забыв усмехнуться над предсказуемостью ученика. И тут его предплечье пронзила внезапная боль. Он завопил диким голосом, закричала и Синзан. В плечо вознился меч Линга.

— Учитель, как ты мог увлечься кунаем и забыть про мой меч? — съязвил Яо, подскочив к Михонгу.

Михонг выдернул меч и отбежал назад. “Вот пройдоха, направил моё внимание на одно оружие, а сам тем временем атаковал другим”, — похвалил ученика он. Однако Лингу сказал:

— Болван, ты смог меня ранить, но лишился меча.

Линг что-то вытащил из кармана штанов и бросился на Михонга. Ловко переложив меч Яо в другую руку, Михонг дотронулся до стены и её часть преобразилась в острый каменный меч. Меч тут же полетел в противника. Линг уклонился от меча и резко отпрыгнул в сторону.

И в этот миг у ног Михонга раздался взрыв.

Туран вновь закричал от боли, вылез наружу и голос Синзан. А Линг, не слушая крик сестры, схватил меч, что вылетел из рук Михонга.

— Кто тут предсказуем? — усмехнулся он. — Я прознал, что ты атакуешь, и поэтому понял, что надо уклоняться. Меч мне вернула старая добрая шашка.

Михонг и Синзан держались на ногах. Дымовая шашка не была бомбой, она способна была только обескуражить и слегка ранить врага. Но стены подземелья трещали, земля сыпалась с потолка.

— Мы тут скоро всех убьём, — проворчал Михонг. — Пора заканчивать.

Он быстро провёл глазами по пещере. Было темно, но свет из коридора лабиринта позволял видеть. Он и Линг стояли в центре комнаты, где совсем недавно был начерчен круг человечного преобразования, за Яо, возле стены, стояли невольные зрители боя.

Быстрым движением руки Михонг коснулся пола. Земля засверкала молниями от алхимии, энергия пронзила пола и одно мгновение передалась на стену. Подземелье задрожало как от землетрясения, мощный кусок стены оторвался с того места, где стояли его брат и друзья Линга.

— Господин! — закричала Лан Фан.

Однако Линг не увернулся, гранитный кусок отбросил его в другой конец помещения.

Из головы полилась кровь, он поднялся на ноги, не выпуская меч, но рука Синзан схватила его за запястье, ногой Михонг выбил оружие у соперника. Линг кряхтел и тянулся к мечу, Михонг врезал ему ногой в пах. Наследник Яо взвыл и упал на колени.

— Ты сам признаешь поражение или отрубить тебе голову? — спросил Михонг размеренным голосом, из которого неожиданно пропали нотки самодовольства и усмешки.

Но Линг не отвечал. Он тянулся к мечу, вырывался из тисков соперника. Несмотря на соперника-мужчину, он сражался с девушкой. Но как только он едва освободил руку, между ног вновь громко проскользнула нога Синзан.

— Пойми меня правильно, брат, — не задумываясь, сказал Михонг. — Я вовсе не желаю тебе или Синзан зла. Просто таков мой выбор. В войне двух государств человек занимает сторону своего отечества, и это не считается чем-то плохим. В войне кланов человек поддерживает свой клан, откуда родом его мать и ближайшие родственники. Почему же твои друзья сурово смотрят на меня, когда я решил защищать своего родного брата? Брата, с которым я прожил всю свою жизнь, с которым у нас была одна мать и одна история? — Михонг покачал головой Синзан. — Да, я мог бы не влезать вообще в эти распри за престол, но мне хочется уйти из этого мира, оставив часть себя. Ты же знаешь по приятелю Элрику — душа не может долго жить не в своём теле…

Михонг слегка разжал руку Линга.

— Что полезного я могу сделать в этом теле? Только защищать брата.

Линг дёрнулся, чтобы встать. Но у него не получилось.

— Человек, способный убить девушку, влюблённую в него, не достоин стать правителем.

Недоумение отразилось в глазах у Михонга. “Как? Этот он… Это он убил Фейин?” — повернул голову Михонг к Зихао. Если бы у него было своё тело, то Зихао увидел, с каким изумлением смотрит на него брат.

— Я с ним потом разберусь, — огрызнулся Михонг. — Не знаю, что произошло до меня, но все черты правителя есть у Зихао, не у тебя. Ты слишком добр, наивен, а мой брат рассудительный человек. Жестокость ему к лицу, в деле государства не нужна мягкость. Вот ты, Линг, обещал Мэй, что клан Яо защитит её клан, а что получилось? Твоя мать, единственная, кто увидел в Мэй равного человека! Линг, если ты ошибаешься в собственной родне, то как ты можешь управлять страной? Вот ответь на простой вопросик, с чего ты начнёшь, когда станешь императором?

Боль в теле сильно туманила мозги, но Линг призадумался. У него было много планов. Правда, не очень-то удобно было их рассказывать врагу в таком положении.

— Первым делом собираюсь разобраться с клановой мутью, а вторым провести денежную и военную реформу, — ответил Линг, припомнив самые острые проблемы государства.

— Да-а, — протянул Михонг. — Идеи неплохие, только знаешь, народу в стране на самом деле всё равно какая у нас валюта и кто высший генерал. Ему не военные академии нужны, а хлеб и мясо на столе! Вода для жителей пустынных районов! Школы для детей в деревнях и больницы в ближайшем округе! Линг, назови мне самое скромное место, где ты жил за свою жизнь?

Ответа на этот вопрос принц Яо не находил. Его домом всегда были дворцы, имения. Даже в Аместрисе, будучи нелегальным иммигрантом, Линг не менял образа жизни, он просто-напросто сел на шею Эдварду и за счёт друга шиковал в пятизвёздочном отеле. Жадность помог сменить обстановку, но без ресторанов гомункул и дня не проживал, а вместе с ним барствовал и Линг.

— Такого места нет, — прошептал принц. — Но это не повод держать меня за дурака.

Линг рванул на себя Синзан. Сестра с паразитом перелетели через его спину и шлёпнулись на землю.

— Я ещё не сказал, что сдаюсь, — отрезал Линг.

Михонг буркнул что-то нечленораздельное. Лингу показалось, будто брат произнёс: “он не исправим”. Михонг покрепче взялся за меч и бросился к ученику. Яо подхватил свой клинок и помчался на Турана. Отразив атаку, меч Линга метнулся прямо в живот Синзан. Михонг отпрыгнул назад, но сзади оказалась стена.

Линг замахнулся снова, но тут Михонг схватился руками за меч. Холодный металл раскровавил руки Синзан.

— Тебя в детстве не учили трогать режущее оружие руками? — насмешливо спросил Линг.

— Учили. Но меня учили не только этому.

Михонг сильнее сжал меч руками. Оружие вспыхнуло светом. Оно вырвалось из рук и превратилось в шар. Круглый шар с набалдашником — рукояткой от прежнего меча.

— Как ты теперь будешь сражаться?

Ударом ноги Михонг отбросил Линга. Парень упал, но поднялся с колен. С носа текла кровь. Линг закрыл глаза и выдохнул. “Настало время”, — прошептал Яо. Он повернулся к зрителям, и взгляд пал на Мэй, а вернее, на её сумку. Линг подбежал к сестре, выхватил сумку из её рук и вытащил кунаи.

— Не ты один изучал это.

Линг швырнул пятеро кунаев на каменно-земляной потолок, вытер нос и прислонил палец, с которого текла кровь, на землю. Михонг замер на мгновение, но этой секунды было достаточно, чтобы нарисовать круг преобразования и бросить в него пятеро кунаев.

Мощный взрыв пронёсся по всему подземелью. Навес с грохотом обрушился вниз.

— Прячьтесь все! — закричал Альфонс.

Элрик быстро создал защитный навес и накрыл друзей, а заодно и Зихао от падающих глыб.

Подземелье не было. Яркие лучи света проникли под своды пещеры.

— Ты! Ты! — завопил ошарашенным голосом Зихао. — Алхимик?

— Трудно им не стать, — улыбнулся Линг, — если твой друг и сестра каждый день под твоим носом изучают её.

Линг окинул взором то, что осталось от подземелья. Из-под руин вылезала израненная девушка, его сестра. Но и соперник меж тем. Времени нельзя было терять. Линг схватил нунчаки, что лежали возле Лан Фан и швырнул их в Михонга.

Бросок пришёлся точно в цель. Короткие палки в два счёта связали руки Синзан. Взявшись за шар-меч, Линг накинулся на Михонга. Туран машинально хотел схватить меч и преобразовать его, но нунчаки не давали руками встретиться, чтобы совершить преобразование. Синзан и паразит-Михонг зашатались и упали на землю.

Линг был тут как тут. Обмакнув палец в крови, что шла из плеча Синзан, он нарисовал два круга. Глыбы камней под спиной девушки восстали и зажали её в своих тесках.

Михонг забрыкался. Но всё было тщетно. Камни парализовали тело. Они них можно было выбраться только с помощью алхимии, но руки сковали нунчаки. Линг, израненный, избитый, стоял перед ним на вершине и смотрел. Смотрел не с свысока, а с уважением, как ученик на учителя.

— Бой окончен или как? — сщурил Линг глаза.

— Окончен, — ответил Михонг огорчённый, но не поверженным голосом. — Ты победил.

Линг улыбнулся, начертил два круга и разрушил камни вместе с нунчаками. Михонг поднялся на ноги, он не нападал.

— Это всё, брат, — повернул голову он к Зихао. — Прости, но победил сильнейший.

Зихао безумными от ярости глазами уставился на двух бойцов.

— Что ты молотишь? Какого хрена ты признал победу? Ты идиот! — завопил он не своим голосом.

— Я лишишься тела, но не чести, — с неохотой ответил Михонг брату и протянул Лингу руку. — Братец, — лукавым голосом сказал он, — а всё же я выиграл. Я же сумел вырастить такого ученика, что стал сильнее наставника.

И он засмеялся. Линг ответил ему улыбку и протянул в ответ свою руку.

— Помнишь, наш самый важный бой? — спросил Михонг.

Линг кивнул головой. Это нельзя было забыть.

Ему было всего десять лет, брату-наставнику восемнадцать. В лесу, недалеко от столицы, на братьев напали враги, посланцы из императорского клана Шаньдун. Два часа, спиной к спине, братья защищались от врагов. Михонг на правах старшего кричал Лингу убираться, но маленький Линг оставался с ним до последнего вздоха. В тот день когда он уложил двух взрослых воинов, для Линга и началась череда покушений и охот. Главы кланов поняли, что это мальчику нельзя дать повзрослеть.

Но тогда Михонг и Линг не особо сильно думали о будущем.

— Ты молодчина! — похвалил мальчика наставник.

— Это потому что у меня великий учитель, — смутился лестными словами Линг. — Михонг, когда я стану императором, я тебя не забуду. Я сделаю тебя своим главным советником.

— Сейчас в глаз дам! — воскликнул обиженно Михонг. — Я скоро уеду жить на север, к своим якам. Буду я тут жизнь на советника тратить!

Братья пожали руки. Они не хотели отпускать друга друга, но был человек, которой тоже хотел насладиться победой Линга.

— Передаю тело Синзан, — радостно сказал Михонг. — Синзан, ты заслужила это.

И девушка немедля повисла на шее у брата. Она уткнулась в грудь Лингу и разразилась слезами впервые за девять лет жизни. Синзан до конца ещё не верила, что она обнимает своего брата, обнимает именно она, а не паразит-Михонг. Но, как бы то ни было, вся воля двигаться и говорить принадлежала только ей одной, а Линг не был видением из снов. Брат стоял перед Синзан живой, реальный, превратившийся в мужчину. Он отличался от того мелкого одиннадцатилетнего мальчика, который запомнила его сестра, но был им. Синзан обнимала Линга и понемногу до неё стало доходить. Всё. Это конец неволи у Туранов. Она рядом с братом, скоро встретится с мамой, родными и друзьями. Победа Линга была и её победой.

— Госпожа Синзан, рада вас видеть, — вежливым приветливым голосом произнесла Лан Фан.

— О! Как я рада видеть тебя! — воскликнула Синзан и стиснула телохранительницу.

От сияющей восторгом сестры Линг слегка хмыкнул и обратил весь свой взор на Зихао. Наследник Турана даже не сражался, но его угрюмое лицо говорило, будто бы Зихао прошёл сейчас огонь, воду и все пыточные устройства у себя в подземелье. Линг подошёл к столу, с осанкой победителя взял бутыль с красной жидкостью и положил её в карман брюк.

— Как и договорились, я победил, значит, философский камень остаётся у меня. Зихао, ты отказываешься от всех прав на престол.

— Да, — из груди Зихао вышел слабый всхлип.

Зихао не отходил от стола, где только стоял философский камень, и сжимал кулаки. Всё, ради чего он боролся последние года, потеряло место. Защита кланов, стремление к престолу, желание изменить империю, — теперь в руках добряка Линга. Мечта мамы похоронена, его мечта тоже. Даже мечта Фейин оказалась погребена под завалами в прямом смысле слова.

— Михонг, ты слабак, — зарычал младший Туран. — Я думал, член клана Туран человек силы. А ты своим проигрышем опозорил всю трёхсотлетнею историю нашего клана!

Зихао бросил злобный взгляд на брата. Но увидел не Михонга, а Синзан. Михонг просто затаился в её шее и, как обещал девушке, молчал. Синзан с гневом посмотрела на Зихао. Никого она ненавидела так сильно, как его. Бывало даже к Михонгу или Фейин проникалась нежными чувствами, но к Зихао никогда. Это он убедил Михонга скрыть существование Синзан.

— Ублюдок, — медленно промолвила девушка.

Руки Синзан сами потянулись к мечу Михонга. Месть внезапно хлынула к голову. Синзан сорвалась с места.

Зихао задрожал от страха, он хотел бежать, но упёрся в стол. Синзан летела на него. Ни о чём не думая, Зихао нащупал рукой пистолет на столе и…

— Стой, сестра! — дико заорал Линг. — Михонг, останови её!

Звуки выстрела пронеслись по останкам подземелья и были слышны за его пределами.

Синзан зашаталась и упала спиной на землю.

Руки Зихао дрожали, ноги мужчины подкосились. Он рухнул на колени и уткнулся лицом в землю.

— Брат, я… я не хотел… — промычал Зихао.

Синзан хрипела от боли и с трудом вздыхала воздух. Её шея, там, где жила душа Михонга, была пробита пулей. Михонг молчал. Пуля разорвала печать.

В глазах у Линга померкло. Темнота окутала его. Где-то вдали до Линга доносилось слабое “прости” Зихао, звучали громкие крики Мэй “где философский камень? Синзан помирает!”, Альфонс орал “Мэй, я нарисую круг!”. Линг дрожал, сердце его билось с ненормальной скоростью.

— Я не хотел убивать Михонга, — послышался стон Зихао. — Мой брат умер…

— Нет! — завопил Линг. — Нет! Михонг, не умирай!

“Мой брат не умрёт! Он не умрёт! Я только что его обрёл снова!” — кричал про себя Линг. Голова парня кружилась и погружалась в какое-то новое состояние, неведомое раньше. Абсолютное отчаяние.

Линг подбежал к содрогающейся Синзан, грубо отбросил Ала и припал руками к алхимическому кругу, который нарисовал друг.

Всё озарилось ярким голубым светом. Идущая за ним волна откинула людей назад; земля и стены задрожали. Камни, балки, груды земли, железа поднялись ввысь. Они сомкнулись, заслонив собой солнечный свет. Тяжёлые колоны поддерживали навес. Подземелье вновь стало целым, а на земле сиял чёрный потресканный круг человеческого преобразования.

На нём сидел Линг, на нём лежала Синзан; Зихао и остальные были отброшены за пределы круга.

— Брат, не умирай! — испустил дикий крик Линг.

Он хлопнул руками об круг. Голубой свет ударил из земли, чёрные тени вырвались наружу и поглотили Линга.