Судьба Кэтрин (ЛП)

Глава 5

Невыносимый. Абсолютно точное слово, чтобы описать его, решила Кики, и оно преследовало ее всю оставшуюся часть дня.

К тому времени, как она добралась домой, все уже улеглись спать. Она услышала едва доносившиеся нежные и знакомые звуки фортепьяно из музыкальной комнаты. Развернувшись от лестницы, девушка последовала за музыкой.

Конечно, там была Сюзанна, сидевшая за прекрасным старинным спинетом [8]. Она единственная брала уроки и демонстрировала настоящий талант. Аманда слишком нетерпелива, Лила — слишком ленива. А Кики… Она посмотрела на свои руки. Ее пальцы чувствовали себя более привычно в машинном масле, чем на клавишах.

Тем не менее она любила слушать. Не было ничего, что успокаивало или заколдовывало больше, чем музыка.

Сюзанна, заблудившаяся в закоулках собственного сердца, слегка вздохнула, когда замерли последние звуки.

— Красиво. — Кики подошла, чтобы поцеловать волосы сестры. — Я вся грязная.

— Не с того места, где я сижу. — Улыбаясь, Сюзанна повернулась, гладя руку сестры, и наткнулась на бинт. — О, Кики, что случилось?

— Просто поцарапала пальцы.

— Ты хорошо все промыла? Когда в последний раз ты делала укол от столбняка?

— Притормози, мамуля. Ранка чиста, как свисток, укол от столбняка я делала полгода назад. — Кики села на скамью и оглядела комнату. — Где все?

— Дети быстро заснули… я надеюсь. Пошевели пальцами.

Кики вздохнула и подчинилась.

Довольно кивнув, Сюзанна продолжила:

— Лила ушла на свидание. Мэнди просматривает бухгалтерские книги и что-то еще. Тетя Коко поднялась к себе час назад, чтобы принять пенистую ванну и положить огуречные ломтики на глаза.

— А этот?

— Думаю, уже в кровати. Ведь почти полночь.

— Да? — Потом Кики улыбнулась. — Ты ждала меня.

— Нет. — Пойманная с поличным, Сюзанна засмеялась. — Точно. Починила грузовик Фини?

— У него снова не горели фары. — Кики широко зевнула. — Подозреваю, что он делает это нарочно только для того, чтобы я пришла и перезарядила батареи. — Она потянулась руками вверх. — Он угощал меня омарами и вином из одуванчиков.

— Если бы он по возрасту не годился тебе в дедушки, я бы подумала, что он без памяти влюблен в тебя.

— Так и есть. И это взаимно. Так, я что-нибудь здесь пропустила?

— Тетя хочет провести séance [9]

— О, нет.

Сюзанна слегка пробежалась пальцами по клавишам, импровизируя.

— Завтра ночью, сразу после ужина. Она настаивает, что прабабушка Бьянка хочет нам что-то сообщить… и Тренту тоже.

— А он-то какое отношение имеет ко всему этому?

Сюзанна погладила руку Кики.

— Если мы решим продать ему дом, он в какой-то мере унаследует и ее.

— Что мы собираемся делать, Сюзанна?

— Возможно, именно это мы и должны сделать.

Кики встала, поиграла с кисточками торшера.

— Мой бизнес приносит довольно хороший доход. Я могла бы получить под него ссуду.

— Нет.

— Но…

— Нет, — повторила Сюзанна. — Ты не станешь рисковать своим будущим ради прошлого.

— Но это и мое будущее.

— А это наше прошлое.

Сюзанна тоже поднялась. Когда такой свет загорался в ее глазах, даже Кики понимала, что лучше не спорить.

— Я знаю, как много значит для тебя этот дом, да и для всех нас. Возвращение сюда после Бакса… после того, как наш брак развалился, — осторожно промолвила Сюзанна, — помогло мне придти в норму. Каждый раз, когда я вижу, как Алекс или Дженни скатываются с перил, я вспоминаю саму себя. Я вижу, как мама сидит за фортепьяно, слышу папу, рассказывающего истории перед камином.

— Тогда как ты можешь даже думать о продаже?

— Потому что я научилась смотреть фактам в лицо, даже неприятным.

Она поднесла руку к щеке сестры. Только пять лет разделяли их. Но иногда Сюзанна чувствовала, что все пятьдесят.

— Иногда что-то случается с тобой или вокруг тебя, с чем ты не можешь справиться. И когда это случается, ты выбираешь самое важное в своей жизни и продолжаешь жить.

— Но дом важен.

— Скажи честно, как ты думаешь, сколько еще мы сможем продержаться?

— Мы можем продать литографии[10], лиможский фарфор, несколько других вещей.

— И просто оттянуть несчастье. — Сюзанна слишком много и слишком хорошо знала об этом. — Раз пришло время расстаться с домом, думаю, мы должны расстаться, сохранив хотя бы немного достоинства.

— Значит, ты уже все решила.

— Нет. — Сюзанна вздохнула и снова села. — Каждый раз, когда я считаю, что все решила, начинаю думать по-другому. Перед ужином мы с детьми пошли к утесам. — Она мечтательными глазами смотрела сквозь затемненное окно. — Когда я стою там, глядя на залив, то чувствую что-то настолько невероятное, что останавливается сердце, и я не знаю, как правильно поступить, Кики, не знаю, как лучше. Но боюсь, что понимаю, что должно быть сделано.

— Это ранит.

— Знаю. — Кики села рядом с ней и положила голову на плечо Сюзанны. — Может, случится чудо.

Трент наблюдал за ними из темного коридора и очень жалел, что подслушал их разговор. Жалел, что встревожился. Но это случилось, и по причинам, которые не хотел анализировать, он действительно встревожился. Тихо Сент-Джеймс пошел назад вверх по лестнице.

— Дети, — сказала Коко, уверенная, что находится на грани безумия, — почему бы вам не почитать хорошую книгу?

— Я хочу играть в войну. — Алекс размахивал воображаемой саблей по воздуху. — Смерть последнему врагу.

«И этому ребенку только шесть, — подумала Коко. — Кем он станет через десять лет?».

— Цветные карандаши, — с надеждой предложила она, проклиная дождливые субботние дни. — Почему бы вам обоим не нарисовать красивые картинки? Мы можем повесить их на холодильник, как на художественной выставке.

— Детское занятие, — ответила Дженни, пятилетний циник. Она подняла невидимую лазерную винтовку и выстрелила. — Бабах! Ты убит, Алекс, и полностью расщеплен.

— Расщеплен манекен, а совсем не я. Я окружил себя силовым полем.

— Ага, как же.

Они посмотрели в глаза друг другу с взаимной неприязнью, которую могут чувствовать дети, сидя дома взаперти. Заключив молчаливое соглашение, они переключились на рукопашный бой. Пока сорванцы боролись на потрепанном обюссонском ковре[11] , Коко возвела пристальный взгляд к потолку.

По крайней мере, битва происходила в комнате Алекса, так что большой ущерб не может быть нанесен. Мелькнула соблазнительная мысль выйти и закрыть дверь, чтобы оставить их разбираться друг с другом, но в конце концов она несет за них ответственность.

— Вы можете поранить друг друга, — начала Коко извечное предостережение взрослого ребенку. — Помните, что случилось на прошлой неделе, когда Дженни до крови разбила тебе нос, Алекс?

— Ничего она мне не сделает.

Мужская гордость вышла на передний край, когда он накинулся, чтобы удержать проворную сестру на коврике.

— Сделаю, сделаю, — напевала та, питая надежду снова разбить ему нос.

Она, как ножницами, обхватила его маленькими ножками.

— Извините, — произнес Трент от дверного проема. — Я, кажется, помешал.

— Нисколько. — Коко взбила волосы. — Просто некие юные особы находятся в приподнятом настроении. Дети, поздоровайтесь с мистером Сент-Джеймсом.

— Смотри-ка, — обратился к нему Алекс, изо всех сил пытаясь перебросить сестру через спину захватом руки за шею.

Трент ответил улыбкой, вселившей в пораженную Коко вдохновляющую идею.

— Трентон, могу я попросить вас об услуге?

— Конечно.

— Все девочки работают сегодня, как вы знаете, а у меня есть парочка небольших поручений, поэтому мне надо ненадолго уйти. Вы не станете сильно возражать, если я попрошу вас очень недолго присмотреть за детьми?

— Присмотреть?

— О, с ними не будет никаких неприятностей. — Коко просияла сначала ему, потом своим внучатым племянникам. — Дженни, не кусай своего брата. Калхоуны сражаются честно.

«Когда не борются грязно», — подумала она.

— Я вернусь еще до того, как вы почувствуете, что я ушла, — пообещала она, с облегчением проходя мимо него.

— Коко, не уверен, что я…

— О, и не забудьте о séance сегодня вечером.

Она поспешила вниз по ступенькам и бросила его на произвол судьбы.

Дженни и Алекс перестали бороться и посмотрели на него круглыми глазами. Они были готовы рвать друг друга зубами и ногтями, но без колебаний объединялись против внешней силы.

— Мы не любим приходящих нянь, — с угрозой промолвил Алекс.

Трент качнулся назад на пятках.

— Я уже уверен, что мне не нравится ей быть.

Рука Алекса скользнула теперь вокруг плеч сестры, а не шеи. Ее рука обвилась вокруг его талии.

— Больше не любим.

Трент кивнул. Если он легко справляется со штатом в пятьдесят человек, то уж, конечно, справится с двумя капризными детьми.

— Понятно.

— Когда мы прошлым летом ездили с визитом в Бостон, у нас была приходящая няня. — Дженни подозрительно посмотрела на мужчину. — Мы превратили ее жизнь в ад.

Трент замаскировал смешок кашлем.

— И каким же образом?

— Наш отец подсказал, что надо сделать, — заявил Алекс. — И он был рад, что мы избавились от нее.

Детское злословие перестало забавлять. Трент изо всех сил пытался сдержать жгущий глаза гнев и просто кивнул. Очевидно у Бакстера Дюмонта своеобразные представления о методах воспитания детей.

— Я однажды запер мою няню в туалете и выбрался из окна.

Алекс и Дженни обменялись заинтересованными взглядами.

— Здорово получилось, — решил Алекс.

— И она кричала часа два, — сымпровизировал Трент.

— Мы положили ужа в кровать нашей приходящей няни, и она выскочила из дома в одной ночной рубашке.

Дженни самодовольно улыбнулась и посмотрела на Трента, чтобы понять, насколько он впечатлен.

— Молодцы.

«Что теперь?» — спросил себя Трент.

— У вас есть какие-нибудь куклы?

— Все куклы грязные, — ответила Дженни, лояльная к брату.

— Отрубим им головы! — закричал Алекс, вызвав смех сестры, и запрыгал, размахивая воображаемым мечом. — Я злой пират, а вы мои пленники.

— Хм, я в прошлый раз была пленницей. — Дженни поднялась на ноги. — Теперь моя очередь быть злым пиратом.

— Я первый сказал.

Она отвесила ему здоровенный пинок.

— Мошенник, мошенник, мошенник.

— Малышня, малышня, малышня, — просвистел он и толкнул ее обратно.

— Прекратите! — закричал Трент, пока они не поубивали друг друга.

Непривычный мужской голос заставил их остановиться на полпути.

— Сегодня я злой пират, — сообщил он, — и собираюсь сбросить вас обоих в море.

Он наслаждался этим. Их детское воображение, возможно, было слегка окрашено кровавыми настроениями, но играли они честно, по установленным правилам. Огромное количество людей его круга остолбенело бы, увидев Трентона Cент-Джеймса III ползающим по полу и стреляющим из водяного пистолета, но он хорошо помнил, как сам сидел дома взаперти в дождливые дни.

Игра перешла от пиратов к космическим мародерам и индейским воинам. В конце одного особенно страшного сражения все трое растянулись на полу. Алекс, держа в руке резиновый томагавк, так долго изображал убитого, что просто заснул.

— Я победила, — заявила Дженни, затем в головном уборе с пером, падающим на глаза, прижалась к боку Трента.

И тоже, как свойственно наигравшимся детям, мгновенно заснула.

В таком положении их и нашла Кики. Дождь мягко струился по окнам. В ванной на нижнем этаже капли почти музыкально падали в ведро. Звуки были нежными, словно дыхание.

Алекс растянулся на животе, пальцы все еще сжимали оружие. Кроме тел пол был усеян миниатюрными автомобилями, побежденными фигурками солдат и несколькими пластмассовыми динозаврами. Обходя жертвы побоища, Кики вошла внутрь.

Она и сама не смогла понять своих чувств, обнаружив Трента, спящего на полу с племянниками. Но насчет чего она была совершенно точно уверена — что если бы не увидела это зрелище своими глазами, никогда бы не поверила.

Галстук и ботинки сняты, волосы спутаны, низ льняной рубашки влажный.

Толчок ее сердца был медленным, чутким и очень реальным. Почему он выглядит… милым, подумала она и тут же запихнула руки в карманы. Просто абсурдно. Такой мужчина, как Трент, никогда не будет милым.

Возможно, дети невольно поразили его, размышляла она, и склонилась над ним. Он открыл глаза, мгновение смотрел на нее, затем издал какой-то сонный звук глубоко в горле.

— Что вы делаете? — прошептала она.

— Точно не скажу.

Он поднял голову и посмотрел вокруг. Дженни свернулась у него под рукой, Алекс уткнулся в другой бок.

— Но думаю, что я единственный оставшийся в живых.

— Где тетя Коко?

— Ушла по каким-то делам и поручила мне приглядывать за детьми.

Девушка подняла бровь.

— О, да, вижу.

— Боюсь, что произошло кровопролитное сражение, унесшее множество человеческих жизней.

У Кики дергались губы, пока она шла к кровати Алекса за одеялом.

— Кто победил?

— Дженни считает победителем себя. — Трент мягко вытащил руку из-под головы девочки. — Но боюсь, Алекс не согласится.

— Безусловно.

— Что теперь с ними делать?

— О, полагаю, возьмем их в плен.

Он усмехнулся ей в ответ.

— Нет, я имею в виду, их надо уложить в кровать или еще что-то?

— Нет. — Она умело встряхнула одеяло и накрыла их обоих там, где они лежали. — С ними все будет в порядке.

У нее вдруг возник нелепый порыв обвить Трента рукой за талию и положить голову ему на плечо. Кики безжалостно подавила неуместное желание.

— Спасибо, что предложили позаботиться о них.

— Я ничего не предлагал. Меня заставили.

— И все равно, очень мило с вашей стороны.

Трент догнал ее у двери.

— С удовольствием выпил бы чашечку кофе.

Девушка мгновение колебалась.

— Хорошо. Я приготовлю. Думаю, что вы заработали его. — Она бросила взгляд через плечо, начав спускаться по лестнице. — Почему у вас мокрая рубашка?

— Ну… — Он провел по рубашке рукой, слегка смущенный. — Прямой удар смертельного луча, замаскированного под водяной пистолет. А как прошел ваш день?

— Не так насыщенно, как ваш. — Она свернула в кухню и сразу прошла к плите. — Я всего лишь отремонтировала двигатель.

Поставив кофе, Кики повернулась, чтобы зажечь огонь в кухонном очаге. «На ее волосах капельки дождя», — заметил Трент. Он никогда не был романтиком, но подумал, что капельки воды похожи на бриллиантовые брызги на блестящей шапочке.

«Я всегда предпочитал женщин с длинными волосами», — напомнил он себе. Женственными, мягкими, волнистыми. И все же… такой стиль подходит Кики, открывая стройную шею и подчеркивая безукоризненную белую кожу.

— На что это вы уставились?

Он моргнул и покачал головой.

— Ни на что. Извините, я просто задумался. Э-э-э… есть что-то успокаивающее в кухонном очаге.

— Согласна. — Он выглядит невероятно, подумала Кики. Возможно, потому что без галстука. — Молоко добавить?

— Нет, просто черный.

Она коснулась его рукой, когда шла к плите. И на сей раз отстранился он.

— Тетя сказала, куда пошла?

Вероятно, в воздухе статическое электричество, подумал он, иначе как объяснить разряд, который он почувствовал, когда она коснулась его.

— Не совсем. Да это и не имеет значения, дети очень забавные.

Она изучила его лицо, потом подала ему кружку.

— Интересно, что вы имеете в виду.

— То, что сказал. Возможно, я не так уж много времени провел с детьми, чтобы устать от них. Эти двое — та еще парочка.

— Сюзанна потрясающая мать. — Кики удобно оперлась спиной о кухонную стойку, потягивая кофе. — Она имела привычку практиковаться на мне.

— Как там мой автомобиль?

— Лучше, чем был.

Он отсалютовал ей кружкой.

— Боюсь, я ни разу не заметил никаких неполадок, пока вы не указали на них. Я действительно ничего не понимаю в двигателях.

— Ничего страшного. А я не умею подготавливать корпоративные перевороты.

— Я пожалел, что вас не было в мастерской, когда пришел забрать машину. Хэнк сказал, что вы ушли на ужин. Полагаю, вы хорошо провели время… иначе не вернулись бы так поздно.

— Я всегда хорошо провожу время с Фини.

Кики повернулась, чтобы совершить набег на вазу с печеньем, затем предложила ему одно, все это время он пытался проигнорировать небольшой укол ревности.

— Старый друг?

— Можно сказать и так. — Кики глубоко вздохнула и приготовилась начать речь, которую готовила весь день. — Я хотела бы обсудить дело, о котором вы говорили вчера.

— Нет необходимости. Я все понял.

— Я должна была объяснить вам, не набрасываясь так грубо.

Он склонил голову, внимательно изучая ее.

— Правда?

— Во всяком случае, мне нравится так думать. — Преисполненная решимости вытереть стол, Кики отставила кофе. — Я очень смутилась, а смущение приводит меня в ярость. Вся эта ситуация была очень неприятной.

Он все еще слышал и очень четко страдание в ее голосе, когда она прошлой ночью разговаривала с Сюзанной.

— Думаю, что начинаю понимать.

Она обратила на него взгляд и вздохнула.

— Хорошо, в любом случае я не должна обижаться на тот факт, что вы хотите купить Башни, и что нам, возможно, придется позволить вам… но хитрости тети — совсем другое дело. Думаю, я поняла, после того как перестала сходить с ума, что вы смутились так же, как и я. Просто вы были чертовски вежливы.

— Это моя плохая привычка.

— Вы мне будете рассказывать! — Она махнула ему половинкой печенья. — Если бы вы не вспомнили о поцелуе…

— Я осознаю, что ошибся в рассуждениях, но поскольку я уже принес извинения, то подумал, что мы могли бы разумно подойти к делу.

— Я не хотела извинений, — пробормотала Кики. — Ни тогда, ни сейчас.

— Понимаю.

— Нет, не понимаете. Абсолютно точно, что не понимаете. Я имела в виду, что извинения мне не нужны. Возможно, я неопытна по вашим стандартам и не такая искушенная, как женщины, с которыми вы привыкли иметь дело, но я и не настолько глупа, чтобы начать плести мечты после одного глупого поцелуя.

Кики снова начала злиться и решила взять себя в руки. Глубоко вдохнув, попробовала снова.

— Я просто хотела забыть нашу вчерашнюю беседу раз и навсегда. Если мы все-таки вступим в деловые отношения, для всех вокруг будет гораздо проще, если мы сможем вести себя как цивилизованные люди.

— Мне нравится ход ваших мыслей.

— Каких мыслей?

— Что вы перестанете стрелять в меня в упор.

Она доела печенье и усмехнулась.

— Не привыкайте к этому. Все Калхоуны обладают отвратительными характерами.

— Значит, я предупрежден. Перемирие?

— Думаю, да. Хотите еще печенье?

Он снова пристально смотрит, отметила Кики, и ее собственные глаза расширились, когда Трент потянулся, чтобы провести кончиками пальцев по ее волосам.

— Что вы делаете?

— У вас влажные волосы. — Он снова погладил их, совершенно очарованный. — Они пахнут, как влажные цветы.

— Трент…

Он улыбнулся.

— Да?

— Не думаю, что это лучший способ справляться с делами.

— Вероятно, нет. — Но его пальцы уже тянулись вниз, сквозь ее волосы к затылку и шее. Он почувствовал ее легкую дрожь. — Я никак не могу выбросить вас из головы. И продолжаю испытывать неконтролируемое желание дотронуться до вас. Интересно почему.

— Потому… — Кики облизнула губы, — …что я раздражаю вас.

— О, да, без вопросов. — Трент прижал пальцы к тыльной части шеи и передвинул на дюйм. — Не совсем то, что вы имеете в виду. Это вообще непросто. Хотя должно быть. — Другой рукой он скользнул по воротнику ее рабочей хлопчатобумажной рубашки, потом обхватил пальцами подбородок. — А иначе почему я испытываю эту непреодолимую потребность дотронуться до вас всякий раз, когда оказываюсь рядом?

— Не знаю. — Его пальцы, легкие, как перышко, тянулись вниз, где бешено бился в горле пульс. — Мне бы не хотелось, чтобы вы так делали.

— Делал что?

— Дотрагивались до меня.

Он провел рукой по рукаву до бинтов, затем поднял ее ладонь к своим губам.

— Почему?

— Потому что вы меня нервируете.

Что-то зажглось в его глазах, сделав их почти черными.

— Вы даже не собираетесь быть соблазнительной, да?

— Я не знаю, как это делается.

Ее веки затрепетали, закрываясь, она сдавленно застонала, когда он провел губами по линии ее подбородка.

— Жимолость, — пробормотал Трент, притягивая ее ближе. Когда-то он думал, что это обычный цветок. — Я почти ощущаю ваш вкус. Дикая и сладкая.

Ее мускулы совершенно расслабились, пока его губы ласкали ее рот. Гораздо легче, гораздо нежнее, чем в первый раз. Совсем неправильно, что он так действует на нее. Какая-то часть рассудка, которая могла еще мыслить рационально, почти кричала это. Но была заглушена затопившей ее тоской.

— Кэтрин… — Теперь Трент обхватил ее лицо ладонями, покусывая обольстительные губы. — Поцелуй меня.

Она хотела покачать головой, вырваться и как ни в чем не бывало, даже, может быть, грубо выйти из комнаты. Вместо этого девушка растаяла в его руках и подняла подбородок, встречаясь с его губами.

Его пальцы сжались, прежде чем он смог помешать сам себе, затем скользнули вниз, притягивая ее еще ближе.

Трент не мог ни о чем думать, да и не хотел — никаких последствий, никаких правил, никакого кодекса поведения. Впервые на его памяти он хотел просто чувствовать. Такие острые и сладкие ощущения, которые она пробуждала в нем, были более чем достаточны для любого мужчины.

Она сильная — и всегда была сильной, — но не настолько, чтобы заставить время остановиться. Кики поняла, что именно этого мгновения ждала всю свою жизнь. Обхватив руками его спину, она на мгновение прильнула к нему всем телом, крепко держа в объятии.

Огонь потрескивал в очаге. Барабанил дождь. Повсюду в доме витал легкий пряный аромат сухих цветочных лепестков, разложенных Лилой. Руки Трента были сильными и уверенными, и все же нежными, чего она никак не ожидала.

Она запомнит все это, каждую маленькую деталь: и мрачное возбуждение его рта, и звук ее имени, которое он шептал ей в губы.

Трент отстранил ее на этот раз медленно, более потрясенный, чем хотел признать. Потом наблюдал, как она провела языком по губам, будто смакуя сохранившийся на них вкус. Этот маленький неосознанный жест почти поставил его на колени.

— На этот раз никаких извинений, — произнес он срывающимся голосом.

— Нет.

Он снова коснулся ее губ.

— Я хочу тебя. Хочу заняться с тобой любовью.

— Да.

Его охватило невероятное облегчение. Ее губы изогнулись около его рта.

— Да.

— Когда? — Он спрятал лицо в ее волосах. — Где?

— Не знаю. — Она закрыла глаза от удивления. — Просто не могу думать.

— И не надо. — Он целовал ее висок, скулы, рот. — Сейчас не время для раздумий.

— Это должно быть идеально.

— Так и будет. — Он снова обхватил ее лицо ладонями. — Позволь мне показать тебе.

Она верила ему — и словам, и тому, что видела в его глазах.

— Не могу поверить, что это будешь ты. — Смеясь, Кики обхватила его руками и притянула ближе. — То, чего я ждала всю жизнь, — своего мужчину. И это ты.

Его рука, поглаживающая ее волосы, замерла.

— Всю жизнь?

В мечтах о любви она еще сильней обняла его.

— Я думала, что буду бояться первого раза, но не боюсь. Только не с тобой.

— Первый раз.

Трент закрыл глаза. Ее первый раз. Как он мог быть настолько глупым? Он чувствовал ее неопытность, но не думал, не представлял, что она совершенно невинна. А он чуть не соблазнил ее на собственной кухне.

— Кики…

— Я хочу пить, — пожаловался Алекс от дверного проема и увидел, что они отпрянули друг от друга, как напроказившие дети. Он подозрительно оглядел их. — Чем это вы тут занимаетесь? Это отвратительно. — Он послал Тренту страдальческий взгляд, как мужчина мужчине. — Я не догоняю, почему все так хотят целоваться с девчонками.

— Это приходит с годами, — ответил Трент. — Почему бы тебе не выпить воды и не уйти, потом я должен минутку поговорить с твоей тетей. Наедине.

— О какой-нибудь чепухе.

— Что за чепуха? — захотела узнать Аманда, неожиданно возникнув на пороге.

— Ничего.

Кики потянулась к кофейнику.

— Господи, ну и денек сегодня, — начала Аманда и схватила печенье.

Две секунды спустя вошла Сюзанна в сопровождении Лилы. Когда кухня заполнилась женским смехом и ароматом, Трент понял, что момент упущен.

Кики улыбнулась ему через комнату, и он испугался, что потерял из-за нее голову.