Судьба Кэтрин (ЛП)

Глава 7

Кики сидела, скрестив ноги, среди моря бумаг. Ее задание — хотелось заниматься этим или нет — состояло в том, чтобы просмотреть записи, квитанции и вырезки из газет, которыми были забиты три картонных коробки, и рассортировать их.

Рядом за карточным столиком сидела Аманда с несколькими большими переполненными коробками у ног. С зачесанными назад волосами и очками, сползающими с носа, она придирчиво изучала каждую бумагу перед тем, как уложить в одну из стопок на столе.

— Такую разборку следовало бы сделать десятилетия назад, — прокомментировала она.

— Имеешь в виду, что все это должны были сжечь десятилетия назад.

— Нет. — Аманда сдвинула очки на место. — Какая-то часть просто очаровательна и, конечно, заслуживает, чтобы ее сохранили. Хотя складывать все бумаги в картонные коробки — не моя идея сохранить историю семейства.

— Рецепт варенья из крыжовника подходит под критерий исторического семейного документа?

— Для тети Коко — безусловно. Раздел «Кухня», подраздел «Меню».

Кики передвинулась, подняв облако пыли.

— Как насчет записи о покупке шести пар детских белых перчаток и синего шелкового пляжного зонтика?

— Очевидно, «Одежда». Хм, это интересно. Отчет о результатах тети Коко ее преподавателя в четвертом классе. Зачитываю: «Корделия — восхитительно общительный ребенок, однако имеет склонность к мечтательности и проблемы с завершением порученных заданий».

— Да уж, экстренная новость.

Кики выгнула занемевшую спину и повертела головой. Возле нее через чистый участок в окне кладовой струилось солнце. Слегка вздохнув, она оперлась локтями на колени и продолжила изучать бумаги.

— Где черти носят Лилу? — Как всегда нетерпеливая, Аманда, ворча, вытянула ноги. — Сюзанна отпросилась, потому что повела детей на дневной спектакль, но Лила по идее должна быть здесь.

— Сейчас появится, — пробормотала Кики.

— Уверена. Когда все будет сделано. — Зарывшись в новую кучу бумаг, Аманда дважды чихнула. — Здесь самые грязные материалы, которые я когда-либо видела.

Кики пожала плечами.

— Все испачкалось за долгие годы.

— Нет, я имею в виду, действительно грязные. Это шуточное стихотворение, написанное двоюродным дедушкой Шоном. «Молодая леди из штата Мэн, большие груди которой доводили аборигенов до безумия. Они…». Не берем в голову, — решила Аманда. — Заведем папку «Первые попытки порнографии».

Когда Кики никак не отреагировала, Аманда оглянулась и увидела, что она все так же смотрит на солнечный луч.

— Ты в порядке, солнышко?

— Что? О, да. Все хорошо.

— Похоже, ты не очень хорошо спала.

Кики пожала плечами, потом снова занялась бумагами.

— Думаю, séance повлиял на меня.

— Неудивительно. — Аманда сморщила губы, пока сортировала еще одну пачку квитанций. — Я никогда не верила в такие штуки. Башня Бьянки — это одно. Полагаю, мы все чувствовали что-то… ну, в общем… что-то такое там. Но я всегда думала, что это от знания, что Бьянка выбросилась из окна. Но вчера вечером… — ее пронзила дрожь, и она потерла замерзшие руки. — Я знаю, ты действительно что-то увидела, действительно что-то ощущала.

— Я уверена, ожерелье существует, — ответила Кики.

— Согласна… и еще больше поверю, когда буду держать квитанцию в руке.

— Было и есть. Не думаю, что увидела бы его, если бы его продали или выбросили в море. Возможно, это звучит безумно, но я знаю, Бьянка хочет, чтобы мы нашли его.

— Это на самом деле звучит безумно. — Вздохнув, Аманда откинулась на скрипящем стуле. — Очевидно, я тоже свихнулась, потому что думаю так же. Остается только надеяться, что никто в гостинице не узнает, что я провожу свободное время, разыскивая захороненное сокровище, потому что моя давно почившая прабабушка рассказала нам о нем. О!

— Ты что-то нашла? — Кики уже поднималась на ноги.

— Нет, нет, это просто старый журнал для записей. 1912 год. Чернила немного выцвели, но почерк прекрасный, определенно женский. Должно быть, Бьянки. Посмотри. «Послать приглашения». А вот справа — список гостей. Ого, какая-то вечеринка. Важная. — Аманда сняла очки и закусила дужку. — Держу пари, они были в Примайс-Холле… одном из домов, которые сгорели в 1947.

— «Поговорить с садовником о розах», — прочитала Кики через плечо сестры. — «Заключительная примерка золотистого бального платья. В 15:00 встреча с Кристианом». Кристиан? — Она положила напряженную руку на плечо Аманды. — Возможно, ее художник?

— Твое предположение сходится с моим. — Аманда торопливо надвинула очки на переносицу. — Но посмотри сюда. «Укрепить застежку на изумрудах». Возможно, именно на тех.

— Это должны быть они.

— Но мы все еще не нашли никаких квитанций. — Кики бросила утомленный взгляд на бумаги, рассыпанные по комнате. — Насколько велики наши возможности?

Даже организационные навыки Аманды дрогнули.

— Ладно, они возрастают с каждой разобранной коробкой.

— Мэнди, — Кики присела около нее на пол. — Время истекает, правда?

— Мы здесь всего лишь несколько часов.

— Я не это имею в виду. — Она прижалась щекой к бедру Аманды. — Ты же знаешь, что не это. Даже если мы найдем квитанцию, то по-прежнему должны будем разыскать ожерелье. Могут потребоваться годы. У нас их нет. И мы окажемся перед необходимостью продать дом, не так ли?

— Поговорим об этом завтра вечером на семейном совете. — Она обеспокоенно погладила волосы Кики. — Послушай, почему бы тебе не пойти и не вздремнуть? Ты и вправду выглядишь разбитой.

— Нет. — Кики поднялась и зашагала по бумагам к окну. — Лучше я займу каким-нибудь делом голову и руки. Иначе могу задушить кого-то.

— Например, Трента?

— Превосходная мысль для начала. Нет. — Вздохнув, она засунула руки в карманы. — Нет, вся эта кутерьма на самом деле не его вина.

— Мы все еще говорим о доме?

— Не знаю.

Чувствуя себя совершенно несчастной, Кики снова опустилась на пол. По крайней мере, она должна быть благодарна, что выплакала все слезы прошедшей ночью.

— Я решила, что все мужчины глупые, эгоистичные и совершенно бесполезные существа.

— Ты влюбилась.

Кривая улыбка изогнула губы Кики.

— В точку. И, отвечая на твой следующий вопрос, скажу — нет, он меня не любит. Он не интересуется ни мной, ни будущим, ни семьей и очень сожалеет, что не вполне ясно дал мне все это понять, прежде чем я совершила ошибку и пала к его ногам.

— Мне очень жаль, Кики. — Сняв очки, Аманда встала, пересекла комнату и села на пол рядом с сестрой. — Я понимаю, что это больно, но ты знакома с ним всего несколько дней. Безумное увлечение…

— Это не безумное увлечение. — Кики бездумно сложила рецепт варенья в бумажный самолетик. — Любовь не имеет никакого отношения ко времени. Может потребоваться год или одно мгновение. Это просто случается.

Аманда обняла сестру за плечи и сжала руки.

— Ну, я ничего об этом не знаю. К счастью, мне никогда не приходилось волноваться по такому поводу. — Признание заставило ее нахмуриться, но только на миг. — Но я знаю другое. Если он причинил тебе боль, мы заставим его пожалеть, что он встретился с Калхоунами.

Кики засмеялась, потом послала в полет самолетик.

— Соблазнительно, но думаю, что проблема больше в том, какую боль я причинила сама себе. — Она заставила себя встряхнуться. — Давай вернемся к работе.

Они только начали снова разбираться, как вошел Трент. Он посмотрел на Кики и наткнулся на твердую ледяную стену. Потом обратился к Аманде и почувствовал себя немного лучше.

— Я подумал, что вы могли бы принять какую-то помощь, — сказал он им.

Аманда поглядела на Кики и отметила, что сестра решила поиграть в молчанку. Очень эффективное оружие, на взгляд Аманды.

— Очень мило с вашей стороны, Трент. — Аманда выдала улыбку, которая заморозила бы и расплавленную лаву. — Но это и вправду семейная проблема.

— Позволь ему помочь, — Кики даже не потрудилась взглянуть на него. — Думаю, он непревзойденный специалист по перекладыванию бумажек.

— Ну, ладно. — Пожав плечами, Аманда указала на еще один стул. — Можете присесть, если хотите. Я раскладываю бумаги по содержанию и годам.

— Прекрасно.

Трент прошествовал вперед и сел наискосок от нее. Они работали в холодной тишине, нарушаемой только шуршанием бумаг и постукиванием туфель Аманды.

— Счет за ремонт, — произнес он… и был проигнорирован. — Починка застежки.

— Позвольте мне взглянуть. — Аманда уже выхватила бумагу из его руки, прежде чем Кики успела стремительно пересечь комнату. — Правда, не сказано, что застежка ожерелья, — пробормотала она.

— Но дата совпадает. — Кики постучала по записи пальцем. — 16 июля 1912 года.

— Я что-то пропустил? — спросил Трент.

Аманда ждала удара, но увидела, что Кики не только не собирается отвечать, но даже смотреть на него.

— Мы натолкнулись на заметки Бьянки. Она записала, что надо взять изумруды и отремонтировать застежку.

— Может быть, это именно то, что вы ищете.

Его взгляд был обращен к Кики, но ответила Аманда.

— Может быть. Это подтверждает, что ожерелье Калхоунов существовало в 1912 году, но от этого известия еще длинный путь до того, чтобы найти его. — Она отложила квитанцию. — Посмотрим, что еще мы сможем обнаружить.

Кики молча возвратилась к бумагам.

Несколько мгновений спустя Лила позвала с лестницы.

— Аманда! Телефон!

— Скажи им, что я перезвоню.

— Звонят из гостиницы. Они говорят, что это важно.

— Черт. — Она сняла очки и послала Тренту прищуренный взгляд. — Я вернусь через несколько минут.

Он подождал, пока звук быстрых шагов не перестал отзываться эхом.

— Она очень суровый защитник.

— Мы всегда держимся вместе, — прокомментировала Кики и отложила груду бумаг, не разобрав по содержанию.

— Я заметил. Кэтрин…

Обернувшись, Кики обожгла его ледяным взглядом.

— Да?

— Я просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке.

— В полном. Что еще?

У нее на щеке была пыль. Он хотел, ужасно хотел, улыбнуться и сообщить ей об этом. Чтобы услышать ее смех, когда она будет стирать грязь.

— После вчерашнего вечера… я знаю, как ты была расстроена, когда покидала мою комнату.

— Да, я была расстроена. — Она перевернула еще несколько бумаг. — Полагаю, что устроила настоящую сцену.

— Нет, я совсем не это имею в виду.

— Устроила. — Кики вынудила губы изогнуться. — Думаю, на этот раз я должна принести извинения. Séance и все, что случилось во время него, вскружило голову. — «Не голову, — подумала она, — сердце». — Я, должно быть, несла чушь, как идиотка, когда пришла в твою комнату.

— Нет, конечно, нет. — «Она так холодна, — подумал он. — Так бесстрастна. И очень переживает». — Ты сказала, что любишь меня.

— Я помню, что сказала. — Ее голос похолодел еще на десять градусов, но улыбка осталась на месте. — Почему бы нам обоим не подвести итог тому настроению?

«Разумно», — подумал он. Но почему-то почувствовал себя очень потерянным.

— Значит, ты ничего такого не имела в виду?

— Трент, мы знаем друг друга всего нескольких дней.

«Он хочет заставить помучиться?» — задалась она вопросом.

— Но ты выглядела такой… расстроенной, когда уходила.

Она выгнула бровь.

— А сейчас я выгляжу расстроенной?

— Нет, — медленно произнес он. — Не выглядишь.

— Ну, и отлично. Давай забудем об этом. — Пока она говорила, солнце скрылось за облаками. — Так будет лучше для нас обоих, не так ли?

— Да.

Именно этого он и желал. И все же ощущал себя неживым, когда снова встал.

— Я действительно хочу самого лучшего для тебя, Кики.

— Прекрасно. — Она уткнулась в бумагу в руке. — Когда спустишься, попроси, чтобы Лила принесла кофе, если пойдет сюда.

— Хорошо.

Девушка подождала, пока не удостоверилась, что он ушел, потом закрыла лицо руками. Она неправа, обнаружила Кики, она выплакала далеко не все слезы.

Трент вернулся в свою комнату. Его портфель был там, забитый документами, которые он собирался просмотреть, пока коротает время вне офиса. Заняв место между пошарканными тумбочками стола, он открыл папку.

Десять минут спустя посмотрел в окно, не прочитав ни единого слова.

Трент встряхнулся, взял ручку и приказал себе сосредоточиться. Преуспел в чтении первого слова, даже первого параграфа. Три раза. Чувствуя отвращение к самому себе, отбросил ручку и поднялся, затем шагнул к окну.

Это просто смешно, подумал он. Он работал в гостиничных номерах всего мира. Почему эта комната должна иметь какое-то отличие? Здесь есть стены и окна, потолок… если можно так выразиться. Стол очень даже подходящий. Он мог даже при желании зажечь камин, чтобы добавить какой-то дружественный настрой. И какую-то теплоту. Господь свидетель, ему не помешает немного тепла после тридцати ледяных минут, проведенных в кладовой. Нет никакой причины, почему он не в состоянии сесть и позаниматься делами, хотя бы час или два.

За исключением того, что он продолжал помнить… какой прекрасной выглядела Кики, придя в эту комнату в сером фланелевом халате с босыми ногами. Он все еще видел, как пылали ее глаза, когда она стояла почти на этом же месте, где сейчас стоял он, улыбаясь ему. Нахмурившись, Трент потер левую сторону груди, ощущая тупую боль в сердце. Там никогда ничего не болело. Головные боли — да. Но никаких сердечных приступов.

Однако воспоминания о том, как она скользнула в его руки, часто посещали его. И ее вкус… что это было, если его все еще окутывает дыхание ее губ?

Все, что произошло, — его вина, уверил он себя. Он обидел ее, как никогда не обижал другую женщину. Независимо от того, насколько холодно она вела себя сегодня, насколько спокойно держалась, это его вина, с которой ему предстоит жить дальше.

Возможно, надо подняться и снова поговорить с ней. Его рука уже оказалась на ручке двери, когда Трент остановил себя. Все только ухудшится. Тот факт, что ему хочется слегка успокоиться, не является оправданием того, чтобы снова поставить ее в неудобное положение.

Кики справлялась с ситуацией лучше, чем он, во всех отношениях. Она очень сильная и, очевидно, обладает большим запасом жизненных сил. Гордая. Мягкая. Умная. Вспыльчивая. Невероятно красивая.

Выругавшись, Трент снова зашагал по комнате. Самое мудрое — сконцентрироваться на доме, а не на ком-то из его обитателей. Несколько дней, которые он провел здесь, вероятно, произвели переворот внутри него, но и предоставили время сформулировать планы. Из глубины души. Они придали ему хорошее настроение, нужный настрой и последовательность действий. И если он сможет прийти в себя на несколько мгновений, то изложит это на бумаге.

Но все было безнадежно. Через минуту, когда он взял ручку, мысли улетучились из головы. «Я просто чувствую себя запертым», — сказал себе Трент. Необходимы несколько глотков свежего воздуха. Схватив куртку, он сделал то, на что месяцами не хватало времени, — пошел на прогулку.

Повинуясь порыву он направился к утесам. Вниз вела неровная лужайка вокруг рушащейся каменной стены. К морю. Воздух почти жалил, казалось, что этой весной он решил еще раз махнуть своим симпатичным подолом и отступить. Посеревшее небо выглядело угрюмым с несколькими обнадеживающими голубыми заплатами. Дикие цветы, достаточно дерзкие, чтобы пробиться сквозь камень и почву, судорожно сотрясались на ветру.

Трент шел, положив руки в карманы и опустив голову. Депрессия была незнакомым чувством, и он решительно настроился прогнать ее. Когда он оглянулся, то смог увидеть только пики башен высоко позади. Он отвернулся и оказался перед морем… бессознательно заняв позицию мужчины, который рисовал здесь десятилетия назад.

«Захватывает дух», — это единственные слова, возникшие в мыслях. Скалы уходили головокружительно вниз, розовые и серые, где ветер овевал их, и черные, где билась и закручивалась в воронку вода. Виднелись сердитые гребни волн, разрезая темную поверхность. Стелился и распадался на клочки дымчатый туман, воздух обещал новую грозу.

Все должно было выглядеть мрачным. Но было просто захватывающим.

Трент пожалел, что Кики нет с ним. Если бы она стояла здесь, сейчас, рядом с ним, то время повернулось бы вспять или переменился бы ветер. Она улыбалась бы, подумал он. Смеялась, передвигая свои великолепные длинные ноги и отворачивая лицо от порывистых ударов. Если бы она находилась здесь, красота этого места не заставила бы его почувствовать себя настолько одиноким. Так чертовски одиноким.

Покалывание в шее вызвало желание повернуться, почти тянуло. Он почти уверился, что, когда посмотрит на дом, увидит, как она идет к нему. Но кругом были только обрывистые скалы и ветер. И все же чувство ее присутствия осталось, настолько реальное, что он едва не позвал Кики.

Он разумный человек, уверил себя Трент. И знает, что здесь один. И все же казалось, что кто-то рядом с ним и ожидает. Наблюдает. На мгновение он поверил, что поймал свет и струящийся аромат жимолости.

Воображение, решил он, но рука слегка дрожала, когда он поднял ее, чтобы откинуть волосы, задуваемые на глаза.

Потом он услышал плач. Трент окаменел, слушая этот грустный тихий звук, доносившийся сквозь завывание ветра. Звук набегал и отходил, как само море. Что-то сжалось у него в животе, он напрягся, чтобы расслышать… хотя здравый смысл подсказывал, там ничего не может быть.

«Нервный срыв?» — задался он вопросом. Но звук был реальным, черт возьми. Не галлюцинацией. Медленно, держа ухо востро, он начал спускаться по нагромождению камней.

— Кто здесь? — крикнул он, плач вырвался и уплыл по ветру.

Следуя за ним, он поспешил вниз, направляемый крайней потребностью, барабанящей в крови. Град камней загрохотал вокруг, резко возвращая его в действительность.

Чем, ради Бога, он занимается? Ползет вниз по скалам за призраком? Он поднял руки и увидел, что, несмотря на холод, ладони вспотели. Все, что он мог слышать теперь, — безумный грохот собственного сердца. Заставив себя остановиться и сделать несколько глубоких успокаивающих вздохов, он посмотрел вокруг, чтобы взять себя в руки.

Трент только начал двигаться назад, когда звук появился снова. Плач. Нет, понял он. Всхлипы. Теперь все было слышно очень ясно и почти под ногами. Присев, Трент обвел глазами голые скалы. «Жалкое печальное зрелище», — подумал он. Маленький черный щенок, едва ли больше мехового шара, обтягивающего кости. Облегчение нахлынуло на Трента, он рассмеялся вслух. Слава Богу, он не сошел с ума. Пока Трент изучал щенка, испуганный песик пытался отпрянуть на дюйм назад, но идти было некуда. Он весь трясся, испуганные глазки уставились на Трента.

— Тяжелая ситуация, да?

Трент осторожно потянулся, готовый отдернуть руку, если щенок попробует цапнуть его. Вместо этого тот просто сжался и заскулил.

— Все хорошо, ты просто упал. Расслабься. Я не сделаю тебе больно.

Он мягко погладил собаку за ушами кончиками пальцев. Все еще дрожа, щенок облизнул руку Трента.

— Думаю, ты чувствуешь себя довольно одиноким.

Он вздохнул, успокаивая песика.

— Как и я. Почему бы нам не вернуться домой?

Он забрал щенка, засунув того за пазуху под куртку, и начал подниматься вверх. Пройдя половину пути к вершине, Трент остановился и машинально оглянулся вокруг. По крайней мере, пятьдесят ярдов отделяли от того места, где он стоял, глядя на море, и где обнаружил беспризорника. Ладони снова вспотели, когда он понял, что с высоты горного хребта невозможно услышать, как скулит щенок. Расстояние и ветер заглушили бы всхлипы. И все же он слышал… что-то. И, услышав, спустился вниз, где обнаружил потерявшуюся собаку.

— Что это было, черт возьми? — пробормотал Трент, покрепче прижал щенка и поспешил домой.

Он начал чувствовать себя идиотом, когда пересекал лужайку. Что он по идее скажет своим хозяйкам, приютившим его здесь? «Взгляните, что я принес? Как насчет… угадайте, что? Я решил взять свою жизнь в собственные руки, и спустился, а затем поднялся по отвесному утесу. Посмотрите, что я нашел». Никакое объяснение не казалось подходящим. Самая разумная вещь — сесть в автомобиль и отвезти собаку в деревню. Там должен быть приют для животных или ветеринар. Он едва ли посмеет прошествовать в гостиную и свалить свою находку на коврик. Но он не мог его бросить, понял Трент. Просто не мог отдать дрожащий меховой шарик незнакомцам. Малыш доверился ему и даже теперь мягко крутился под сердцем. Пока он стоял в нерешительности, из дома вышла Кики.

Трент переступил с ноги на ногу и попытался выглядеть естественно.

— Привет.

— Привет. — Она помолчала, застегивая джинсовую куртку. — У нас закончилось молоко. Тебе привезти что-нибудь из деревни?

«Банку с собачьим кормом», — подумал он и откашлялся.

— Нет, спасибо. Я… ох… — Щенок извивался у него на груди. — Нашли что-нибудь?

— Много чего, но ничего такого, что могло бы подсказать, где искать ожерелье.

Ее недовольство превратилось в любопытство, пока она наблюдала какое-то шевеление под его курткой.

— А у тебя все в порядке?

— Прекрасно. Просто прекрасно. — Трент снова откашлялся и сложил руки перед собой. — Я ходил на прогулку.

— Хорошо.

«Все ужасно, — подумала она, — просто ужасно». Он едва мог встретиться с ней глазами.

— Тетя приготовила легкий завтрак, если хочешь есть.

— Э-э-э… спасибо.

Она почти прошла мимо, когда пронзительное тявканье остановило ее на полпути.

— Что это?

— Ничего.

Трент подавил невольную усмешку, потому что щенок елозил по ребрам.

— С тобой все в порядке?

— Да, да, все хорошо.

Он робко улыбнулся ей, и тут собака высунула нос над застежкой-молнией куртки.

— Что это у тебя? — Кики забыла собственную клятву держаться от него подальше, подошла к Тренту и потащила молнию вниз. — О! Трент, это же щенок.

— Я нашел его внизу на камнях, — торопливо начал он. — Я просто не знал, что…

— Ах ты, бедный маленький малыш. — Она уже ворковала, забрав щенка себе. — Ты потерялся? — Она провела щекой по шерстке и уткнулась в него носом. — Теперь все будет хорошо.

Щенок так быстро и энергично замахал хвостом, что едва не вывалился у нее из рук.

— Симпатичный, правда?

Усмехаясь, Трент придвинулся поближе, чтобы погладить собаку.

— Похоже, какое-то время он жил самостоятельно.

— Он просто ребенок. — Она напевала и обнимала песика. — Где говоришь, ты нашел его?

— Внизу на камнях. Я гулял. — «И размышлял о тебе». Прежде чем смог остановить себя, Трент потянулся, чтобы коснуться ее волос. — Я просто не мог оставить его там.

— Конечно, нет.

Она подняла глаза и увидела, что почти целиком находится в его объятиях. Его рука запуталась в ее волосах, глаза смотрели на нее.

— Кэтрин…

Щенок снова тявкнул и задрожал.

— Я возьму его. Он, должно быть, очень замерз и проголодался.

— Наверняка.

Единственное место, куда можно деть руки — засунуть их в карманы.

— Почему бы мне не съездить за молоком?

— Хорошо.

С напряженной улыбкой она зашагала назад. Потом наклонилась к щенку и, что-то нашептывая ему, помчалась в дом.

Когда Трент вернулся из деревни, беспризорник занимал почетное место у кухонного очага и безраздельно владел вниманием четырех красивых женщин.

— Подожди, пока вернется Сюзи с детьми, — сказала Аманда. — Они с ума сойдут. Уверена, он доберется до твоего печеночного паштета, тетя Коко.

— Очевидно, гурман среди собак.

Лила, уже стоя на четвереньках, прислонила свой нос к его носу.

— Ну, разве ты не милашка?

— Думаю, его надо накормить чем-то более подходящим. — Коко также опустилась на пол, очарованная песиком. — С надлежащим уходом он станет очень красивым.

Щенок, пораженный неожиданным благосостоянием, носился кругами. Узнав Трента, подпрыгнул, спотыкаясь о собственные ноги. Женщины вскочили и все разом засыпали его вопросами.

— Подождите. — Трент положил на стол пакет с продуктами, затем присел, чтобы пощекотать живот малыша. — Не знаю, откуда он появился. Я нашел его, когда гулял по утесам. Он прятался, не так ли, парень?

— Полагаю, мы должны расспросить всех, чтобы выяснить, кто его потерял, — начала Коко, затем подняла руку, когда ее племянницы стали единодушно возражать. — Это единственно правильное решение. Но решать должен Трент, ведь это он нашел его.

— Думаю, вы должны поступить так, как считаете нужным. — Он поднялся, чтобы вытащить молоко из пакета. — Вероятно, ему оно понадобится.

Аманда уже достала блюдце и спорила с Лилой насчет нужного количества, требующегося новому гостю.

— Что еще ты привез?

Кики сунула нос в пакет.

— Да так, еще кое-что. — Он пожал плечами, потом сдался. — Я подумал, что у него должен быть ошейник.

Трент вытащил яркий красный ошейник с серебряными гвоздиками.

Кики не смогла сдержать усмешку.

— Очень модный.

— И поводок. — Трент выложил на стол и его тоже. — Собачий корм.

— Угу. — Кики сама забралась в пакет. — И игрушки для щенка из сыромятной кожи и костей.

— Он захочет чего-нибудь погрызть, — сообщил Трент.

— Конечно, захочет. Мячик и писклявая мышь.

Засмеявшись, она сжала резиновые игрушки.

— У него должно быть что-то, с чем можно играть.

Он не стал добавлять, что искал лежанку для собаки и подушку, но не нашел.

— Не знала, что ты такой заботливый.

Трент поглядел на счастливого бегающего щенка.

— Я тоже.

— Как его зовут? — захотела узнать Лила.

— Ну, я…

— Вы его нашли, вам и имя придумывать.

— Сделайте это побыстрей, — посоветовала Аманда. — Пока Лила не назвала его чем-нибудь вроде Грисволда.

— Фред, — импульсивно промолвил Трент. — Он напоминает мне Фреда.

Совершенно не впечатленный собственным крещением, Фред шлепнулся вниз одним ухом в блюдце молока и уснул.

— Ладно, вопрос решен. — Аманда еще раз погладила щенка, потом поднялась. — Пойдем, Лила, твоя очередь менять постельное белье.

— Я иду с вами.

Действуя импульсивно, Коко вытолкала двух племянниц из комнаты и оставила Кики наедине с Трентом.

— Мне тоже пора.

Кики начала продвигаться к двери. Трент схватил ее за руку, чтобы остановить.

— Подожди.

— Зачем?

— Просто… подожди.

Она стояла, борясь с новой болью.

— Жду.

— Я… как твоя рука?

— Прекрасно.

— Хорошо. — Он чувствовал себя полным идиотом. — Очень хорошо.

— Если это все…

— Нет. Я хотел сказать тебе… Я услышал скрежет в автомобиле, когда ездил в деревню.

— Скрежет? — Кики сморщила губы. — Какой скрежет?

«Воображаемый», — подумал он, но пожал плечами.

— Просто скрежет. Я надеялся, что ты сможешь осмотреть машину.

— Ладно. Пригони ее завтра.

— Завтра?

— Инструменты в автомастерской. Что-нибудь еще?

— Когда я гулял, то очень жалел, что тебя нет со мной.

Кики посмотрела вдаль, пока не удостоверилась, что восстановила трещину, которую он только что пробил в ее защитной стене.

— Мы разного хотим, Трент. Давай просто остановимся на этом. — Она повернулась к двери. — Постарайся пригнать автомобиль пораньше, — добавила Кики, не глядя на него. — Мне надо завтра еще заменить выхлопную трубу.