Не завидую я им... А с другой стороны: выхода-то нет. Если бы не они, думаю, Лихо уже докатилось бы до Питера. И представлять, что оно могло натворить в большом городе, совсем не хочется.


Аварии на дорогах, взрывы газовых колонок, пожары на бензозаправках, отключения электричества... А также сердечные приступы, травмы, всеобщее безумие и вандализм.


За пару дней Лихо превратит просвещенный город в зону стихийного бедствия.


Майор уже со всей дури колотил в ворота. Звуки ударов тонули в грохоте грома, в разрядах молний, страшных и ослепляющих, в шуме воды... Вот уж, воистину, разверзлись хляби небесные. Если на большой земле дождь был просто дождём - хотя и сильным, то здесь создавалось впечатление, что над островом опрокинули бассейн.


Не добившись результата, Котов развернулся к воротам спиной и принялся стучать каблуком. Чумарь выкрикивал неслышные из-за дождя угрозы. Один я стоял, как столб.


Мокрые волосы прилипли к голове, по куртке и джинсам текли бурые потоки глины, с кончиков пальцев капало. А я думал о том, что забыл чётки из драконьих жемчужин в тереме... Не то, чтобы они могли здесь пригодиться. Просто я ни разу не оставался без них с тех пор, как принял из рук Светлейшего князя. И теперь чувствовал себя неуютно.


Очнулся, когда Котов, ругаясь сквозь зубы, полез под куртку, рванул застёжку кобуры и потащил наружу пистолет.


Я кинулся на него инстинктивно, не думая. Обхватил руку, повис всей тяжестью, и только сейчас понял, что Чумарь висит на Котове с другой стороны.


- Пустите, идиоты, это ракетница, - майор встряхнулся, как медведь, и поднял освобождённый пистолет стволом вверх.


В небо взвилась, оставляя шипящий след, белая звезда и зависла над скитом...


Когда мы уже потеряли всякую надежду, и обсуждали, как бы взять стену штурмом,- а стена здесь была высокая, тринадцатого века, рассчитанная на нападения шведов... Так вот, когда мы уже примеривались, как бы перекинуть Чумаря на ту сторону, открылось окошко и появилась мокрая и грязная физиономия.


Я не сразу узнал инока Софрония.


Щурясь сквозь струи дождя, он смотрел на нас пару секунд, затем захлопнул окошко и загремел засовом.


Скитский двор, вымощенный неровным серым базальтом, превратился в мелкое озеро. Большое здание с слепыми тёмными окнами тонуло в тумане. Ни одной живой души не было видно в этом насквозь промокшем, промозглом мире.


Инок Софроний махнул нам рукой и пошлёпал к домику, притулившемуся к самой стене возле ворот. Сложенный из цельных брёвен, он походил на избушку медведя в Московском зоопарке, или сказочный терем-теремок...


Гостевой домик, - понял я, взойдя на высокий порог.


Здесь были стол и несколько лавок, в углу - большая икона. Перед иконой на поставце горела лампадка, освещая лицо святого и делая его по-человечески тёплым и живым.


Котов на икону перекрестился. Чумарь, неуверенно покосившись на инока, просто поклонился в пояс, я последовал его примеру: не представляю, как при прочих равных на меня подействует крёстное знамение...


Здесь были крохотная газовая плитка с чайником, корзинка с постными сухарями и вазочка с колотым желтым сахаром. Просто праздник какой-то.


Инок Софроний суетился за хозяина: включил плитку, поставил на голый дубовый стол стаканы в мельхиоровых подстаканниках, достал медный заварник и сыпанул туда щедрую горсть индийского чаю...


Мы наблюдали за его действиями, как голодные коты за миской сметаны. В тишине раздавалось лишь негромкое капанье - с нашей одежды. И хлюпанье застуженных носов.


- Отец Онуфрий на большой земле. Третий день обитель без присмотру.


Инок Софроний чай пить не стал. Сел с краешка, на уголок, и смотрел, как мы, обжигаясь, швыркаем густой чифирь.


- Так уж и без присмотру? - хитро прищурился майор. Нос у него посинел, глаза под мокрыми ресницами казались совсем белыми, словно выстуженными. Но голос оставался настоящим, командирским. Хотя и слегка охрипшим.


- Братии до мирского дела нет, - пожал тощими плечиками чернец. - Большинство в великой схиме, на солнце-то не всегда реагируют. Остальные своими делами заняты.


- Мой наставник не появлялся?


Я был благодарен судьбе - и ведьме Настасье - за то, что мог сейчас, как остальные, выпить чаю. Почувствовать, как по горлу катится горячий терпкий ком, как он оседает и расплёскивается в животе, согревая и давая силы... Я не питался кровью уже дня три - точнее не помню. В обычные времена уже кидался бы на всё живое, как цепной пёс. Но сейчас ощущал всего лишь лёгкое головокружение. По позвоночнику, как переменный ток, пробегали искры боли. Но это мог быть эффект от защитных плетений читающих монахов, так что я старался не обращать на боль внимания.


- Пришли ночью. Вдвоём. Потребовали старца Нестора и ушли с ним, - сказал Софроний.


- И вас это не беспокоит? - спросил Котов.


- Что именно? - инок, казалось, искренне удивлён.


- То, что их до сих пор нет... Ведь нет же?


Софроний пожал плечами, сложил руки, пряча их в рукава рясы. Только сейчас я обратил внимание на то, что инок грязен, как свинья. В смысле, как мы трое... Подол его одеяния был рыжим от глины, на локтях и коленях темнели большие пятна - словно парень долго ползал по грязи... Скуфейка, и та была захватана всё теми же глинистыми следами. Дождь частично смыл, а частично размазал эти следы, превратив чернеца в мокрую карикатуру.


А ведь двор вымощен камнем, - припомнил я. - Где он мог так изгваздаться?.. Впрочем, мало ли. За большим зданием у них хозпостройки, огород... Я слабо представлял, зачем работать в огороде в такую погоду, но кто их, монахов, разберёт? Может, это наказание такое, или же просто урок.


- Господин Голем ворвался в скит посреди всенощной. Грозил револьвером, распугал братьев, требовал отца Онуфрия. Но того, как я уже говорил, на месте нет, он на большой земле...


Инок говорил медленно, словно тянул жилы. Или он обдумывает каждое слово, или очень волнуется, - я вспомнил техники ведения допросов, но тут же тряхнул головой, отгоняя навязчивые неприятные мысли.


Что ему скрывать? Отче наш прочитал не двенадцать раз, а всего десять?.. Скоромный пряник сожрал? Ерунда всё это. Просто устал парень. Тяжело тут, в скиту. Особенно, если не по призванию. Он ведь говорил, что приплыл как-то с экскурсией, на пароходе... Да так и остался.


- Господин Голем поговорил со старцем? - прервал мои мысли Котов.


- Да. Они поговорили.


- И что?


Я чувствовал, как Котов начинает закипать, и незаметно положил руку ему на локоть. Неожиданно в меня хлынул поток энергии. Я вздрогнул и убрал руку. Сжал кулак и спрятал от греха в мокрый карман. Что творится? Я себя почти не контролирую. Возможно, это из-за охранительных плетений. А может, я слишком рано обрадовался, что могу отказаться от крови. Надо за собой следить. А то не ровен час...


- Господину Голему нужна была какая-то древняя книга. Из тех, что хранятся в скриптории, - добавил монашек.


- И что?..


- Все знают, что старец Нестор никому не даёт книг на руки. Он и господину Голему отказал.


- Он же, вроде, библиотекарь, - неуверенно вставил Чумарь.


- Архивариус, - поправил инок. - Хранитель. Он следит за тем, чтобы все манускрипты были в сохранности, если нужно - реставрирует, переплетает... Старец Нестор ведёт активную переписку с другими монастырями и за годы службы собрал одну из самых лучших библиотек церковно-славянской литературы. Некоторым рукописям больше тысячи лет. Вы же не думаете, что он без звука раздаёт свои сокровища первым встречным?


- Мой наставник - не первый встречный, - мне нравился инок, но его святая простота уже начинала напрягать. - На выдачу книги ему дал разрешение сам епископ Фотий.


Котов посмотрел на меня удивлённо - откуда, мол, такие сведения, - но я не стал вдаваться. Не сейчас.


- Старец Нестор занимается скрипторием всю свою жизнь, - тихо ответил Софроний. - Он восемьдесят семь лет не выходил за стены скита. О своей библиотеке он заботится, как никто. У него своя система каталогизации, ни один человек не сможет ориентироваться там без него. Старец Нестор изобрёл собственный шифр, и где находится определённый манускрипт, знает только он.


- Но он ослеп тридцать лет назад!


- Шифр основан на системе символов Брайля. В скриптории никогда не зажигают ламп. Боятся пожара.


Я был прав, когда думал о катакомбах...


- Тогда почему господин Голем до сих пор не появился? - вопрос задал Чумарь. Я вздрогнул: отчего такая элементарная мысль не пришла в голову мне самому?


- Я же сказал: старец никому не выдаёт книг на руки, - терпеливо повторил инок Софроний. Он смотрел на нас, как на каких-то диковинных зверушек из иного мира. Необразованных туповатых зверушек... Возможно, с его точки зрения так и было.


И тут до меня наконец дошло!


- Ты хочешь сказать, книгу на руки он не дал, но ПОКАЗАТЬ её не отказался!.. И они вместе пошли в скрипторий.


Инок кивнул с таким видом, словно я дрессированный тюлень, наконец-то удержавший на носу мячик.


- И так как старец давно слеп, - продолжил мою мысль майор, - То переводом занимается сам Сергеич! Только у него есть хоть какие-то навыки в этом деле...


Моего наставника, после гибели на дуэли, называли отцом русской словесности. Он родился и вырос ещё тогда, когда даже в разговорном русском было много от церковной школы правописания... Логично предположить, что с переводом древней рукописи он справится. Вопрос - когда?..


От сердца отлегло. По крайней мере, шеф жив-здоров, сидит себе в тепле и сухости и корпит над буквицами старославянского алфавита.


- С ними был высокий гражданин с молотом? - спросил Чумарь.


А я как-то забыл про Владимира. Правильно говорят: своя рубашка ближе к телу. Впрочем, если уж они были на острове вдвоём, то и в скрипторий пошли вместе. Будь это не так - мы бы знали.


- Вестимо, - подтвердил мои мысли инок. - Как они входили в библиотеку, я не видел - была моя смена на колокольне, - он неопределённо кивнул вверх и немного в бок. - Но мне кажется, что они пошли втроём.


- Связи там, разумеется, нет, - буркнул Котов. - Позвонить им нельзя.


- Скрипторий располагается в стенах бывшего склепа для усопших монахов. Там стены гранитные, толщиной в метр. Пол, потолок - всё каменное. К тому же, старец Нестор не выносит современных вещей, - пояснил инок. - Я же говорил: он не выходил из скита всю свою жизнь. Он помнит паровозы на угле, керосиновые лампы и телеграф. Для него мир - это плоская земля, окруженная океаном. Всё остальное - от лукавого.


Мы с Котовым переглянулись. Видимо, стоит присмотреться к этому старцу повнимательнее...


- Скажи-ка, э... мил человек, - подбирая слова, начал майор. - А за вашим старцем ничего такого... - он покрутил пальцем у виска - не водилось?


Софроний, моргая, смотрел на Котова. На лице его не отражалось никаких эмоций, только возле наглухо закрытого горла билась тоненькая жилка.


- Человек почти девяносто лет провёл в четырёх стенах, среди древних пыльных манускриптов. Последние тридцать лет он совершенно слеп. И всё время говорит о том, что его посещают Ангелы Господни, - спокойно ответил инок. - Кроме этого - всё в порядке.


Мы вновь переглянулись.


Чумарь при нашем расследовании не присутствовал, так что был не при делах. Но парнишка всё равно понял, что мы пришли к какому-то выводу.


- Софроний, а ты не проводишь в скрипторий и нас? - спросил я, с трудом отрывая взгляд от светлых и узких, как прицел, глаз Котова.


- Вообще-то... - инок замялся. - На это требуется разрешение старца Нестора. Или хотя бы настоятеля.


Я про себя отметил, как хитро он расставил приоритеты.


- Но ведь мы приехали по важному делу, - проникновенно прижал руки к груди майор. - До зарезу нужно повидать господина Голема, а манускрипты нам до фени. Если ты доведёшь нас до порога, и мы просто их позовём... Ведь ничего плохого не будет, так ведь?


- Наверное, нет, - Софроний неуютно заёрзал на лавке. - Только я всё равно не могу, - он робко и извиняюще улыбнулся. - Моя смена начинается через десять минут, и мне пора на колокольню.


- Так какого хрена мы тут... - майор осёкся, покосился на икону и просто махнул рукой.


- Покажи нам, где вход в скрипторий, и мы сами разберёмся, - попросил я. - Ответственность беру на себя. В конце концов, там же мой наставник.


Выходить на холод, под проливной ливень, не хотелось. Здесь, в сторожке, не было жарко натоплено, воздух был негостеприимно сырым и промозглым, но хотя бы не текло с потолка, и давали горячий чай...


Просохнуть мы не успели. У Чумаря, в его модном трэнче, зуб на зуб не попадал.


- Ты как, нормально? - спросил я, уловив момент, когда Котов с иноком уже вышли под дождь.


- Фигня война, - сквозь дырку от зуба сплюнул рэпер. - Главное, манёвры.


- Ты мог бы подождать здесь, - эта мысль в тот момент показалась мне очень разумной.


- И оставить вас без защиты? - его глаза выражали абсолютно искреннее удивление. - Дядя Вова, если его разозлить, он знаешь, какой...


Оскальзываясь и шлёпая по лужам, мы поспешили вслед за чёрной фигурой инока Софрония. Котова, в его синем комбезе, в тумане почти не было видно.


- Можно спросить: так зачем ты всё-таки приехал? - спросил я Чумаря. Инок вёл нас куда-то за главное, расположенное крестообразно, здание. На дворе всё так же не было ни одной живой души. - Я так понимаю, Владимира ты очень уважаешь, считаешь его наставником... Так зачем бросил?


- Да не бросал я, - Чумарь поёжился, когда ветер плеснул ему за шиворот дождём пополам с ледяной крошкой. Вот и лето, мать его за ногу... - Повёлся на развод, как лох.


- На развод?


- Это всё из-за тебя, - прогундосил рэпер. - Наши в Москве такие истории про вас клепали - уши заворачивались. Я решил: чем байки слушать, лучше поеду и сам всё посмотрю. А чего? Обмен опытом и всё такое. В Питере вас не оказалось, так добрая птичка на хвосте принесла, что вы на Ладогу подались. Я и поехал.


Что это за птичка такая, надо будет узнать обязательно. Но не сейчас.


- А в чём развод-то?


Чумарь громко чихнул. Нос у него окончательно заложило, и говорил он теперь, как мультяшный злодей.


- Поспорил, что тебя в баттле сделаю.


Я остановился. Дождь, как сумасшедший дятел, колотил по макушке, тёк по лицу, заливал глаза, но я не обращал на него внимания.


- Так тебе никто не сказал, что я - не поэт? Не музыкант, не рэпер, не певец, не стихоплёт...


- Это я и сам понял, как только тебя увидел, - мы почти догнали Котова и бредущего рядом инока. Ряса его промокла насквозь и облепила тощее тело. - У тебя нет запаха.


- Ну да. Я ж мертвец. Откуда ему взяться?.. - я не понял, причём здесь поэтическое искусство, но переспрашивать не стал.


- Да ты не парься по этому поводу, - это что, он меня ещё и утешает?.. - Все там будем. Просто ты успел раньше, так что имеешь возможность забить лучшие места.


Скрипторием служило древнее каменное здание. Совсем небольшое, одноэтажное, с куполообразной кровлей и крестиком на маковке.


Оно действительно походило на склеп, и как всё в ските, было массивным: толстые стены, утопленная в проём, обитая коваными листами дверь... К двери вели две ступеньки.


- Как думаешь, если постучать, они там услышат? - спросил Котов.


- Не услышат, - Софроний потянул ручку и дверь приоткрылась. - Скрипторий не запирают. Воров у нас нет, а если старец Нестор кому понадобится - не дозовёшься. Ну, и ещё... Он же старый совсем. Может того...


Старцу около ста лет. Он действительно в любой момент может "того", - подумал я. И если скрипторий будет заперт, то взломать дверь не получится. Правильную осаду выдержит. Придётся склеп по камешкам разносить.


- Мне пора, - сказал монашек, и махнув рукой, побрёл куда-то в сторону колокольни.


Не завидую я ему, - мелькнула мысль. - Мокрый, на открытой всем ветрам площадке, несколько часов подряд читать плетения для защиты острова...


Но это его выбор. Ведь так?..


Внутри склепа оказалось очень сухо, сумрачно и гулко. Сквозь узкие, забранные толстым стеклом прорезы в крыше проникал слабый свет, и было видно, что помещение круглое. Точнее, восьмиугольное. В простенках стоят шкафы, в каждом из углов - массивный пюпитр.


Никаких скамеек, кресел, стульев. И ни пылинки. Пол, с какой-то мозаикой, вылизан до блеска, пахнет клейстером, бумагой и выделанной кожей.


И главное: в помещении никого нет.


Повторюсь. Зал совсем небольшой, шкафы стоят вплотную к стенам, между ними нет никаких просветов, проходов и щелей. Вдоль шкафов - несколько старинных ларей, украшенных филигранью и старинными росписями. Я узнал Георгия Победоносца с копьём, попирающего змия...


- Эгей! - крикнул майор. Эхо коротко метнулось по стенам и затухло в кожаных книжных корешках.


- Тут вроде крышка, - позвал Чумарь. Сунув руки в карманы трэнча, он вышагивал по полу, рассматривая мозаику.


Сейчас он стоял в центре, где была выложена пятиконечная звезда.


Пентаграмма в православном монастыре? - удивился я. - Однако.


Это была всё же не пентаграмма, а именно звезда. Из красноватого камня, с вкраплениями серебристых чешуек. В центре звезды угадывался круг, похожий на крышку люка. Собственно, это и был люк - судя по небольшому зазору или бороздке. Только ручки не было.


- Может, чем подцепить? - Котов осторожно наступил на крышку, надавил...


- Должен быть рычаг, - сказал я.


Представить, как столетний старец каждый день ворочает ломом, чтобы попасть в библиотеку...


Мы втроём принялись дружно ощупывать стены, двигать шкафы, нажимать на все, показавшиеся подозрительными, выпуклости...


- Я вот думаю, - пыхтя под тяжестью шкафа, просипел Котов. - Почему они не вынесли книгу сюда? Как он там, в темноте, её читает?


- Может, там не темно, - откликнулся Чумарь. - Может, у них там свечи или факелы...


- Открытый огонь, рядом с сухими, как порох, книгами? - хмыкнул майор.


- Алекс мог взять электрический фонарик, - двинул я свою версию.


- Они там уже несколько часов, - возразил майор. - Любые батарейки за это время сядут к едрене-фене.


Два фонарика? Три?.. Майор, со своей привычкой разгадывать преступные замыслы, зрил в корень. Почему они не вынесли книгу в сухое и относительно светлое помещение? Старец не позволил? Но как читать текст в темноте?..


Совершенно случайно я наступил на какую-то загогулину в мозаике и люк почти беззвучно уехал в глубину, открывая узкую спиралевидную лесенку.


Чумарь тут же лёг пузом на пол и свесил голову в лаз.


- Темень, хоть глаз коли, - объявил он через секунду. - Эгей! Дядя Вова!..


Котов достал из-за пояса фонарик и направил желтый луч вниз. На нас пустыми глазницами уставился череп...


- Мать моя женщина, - шепотом сказал Чумарь.


- Инок говорил, что это - бывший склеп, - вспомнил я.


Майор повёл лучом в сторону, и в поле нашего зрения возник бумажный свиток. Он был перевязан выцветшим от времени шелковым шнуром, скреплённым сургучной печатью.


- Непорядок, - тихо прокомментировал Котов.


Действительно. После всего, что мы слышали про старца, видеть древний свиток, валяющимся на полу...


- Спускаемся, - Чумарь свесил ноги в люк и встал на ступеньку. Через секунду из отверстия виднелась только его голова. - Ну чего вы?


- Подпереть бы чем, - Котов искательно огляделся. - А то закроется, не ровен час...


Вдвоём мы подволокли тяжеленный каменный пюпитр и воткнули его углом основания в люк. Некрасиво, конечно. Зато предусмотрительно. Голова, Котов! Будь мы с Чумарём вдвоём, так и ухнули бы в подземелье, не оглянувшись.


Опыт, сын ошибок трудных, - сказал бы Алекс. И был бы тысячу раз прав.


Я не верил, что мы найдём внизу Алекса и Владимира. Слишком они деятельные люди для того, чтобы просидеть несколько часов в полной темноте... Да и в то, что старец Нестор с ними что-то сделал, как-то тоже не верилось. Всё-таки он - слепой столетний старик, а они - тёртые жизнью дознаватели. К тому же, зуб даю: у Алекса при себе любимый револьвер, а Владимир даже под землёй не расстался с молотом.


Так что, спускаясь в крипту, я не слишком волновался. Всему и всегда есть разумное объяснение. Главное, его найти.


Внизу было тесновато. Лестница заканчивалась узким коридором, вдоль одной стены которого стояли книги в старинных кожаных переплётах, в деревянных окладах, в окованных медью поставцах... А с другой располагались кости. Они были вмурованы в стену, наружу торчали лишь фрагменты: кисти рук, выпуклые округлости черепов, стопы, куски тазовых костей... Кажется, православные так своих не хоронили.


- Раньше здесь была чужая земля, - тихо сказал Котов. - Может, это остатки Тевтонского ордена...


- Может, - не стал спорить я.


Весь пол коридора был завален свитками. Они громоздились в беспорядке, как попало. На полках зияли дыры от вынутых фолиантов. И самое главное: всё было свалено грубо, одной кучей, без всякого почтения к древним реликвиям. Кое-где, как раздавленные бабочки, белели вырванные с мясом листы...


- Как будто что-то искали, - подал голос Чумарь. - Какую-то определённую книгу...


- Старец Нестор мог найти любую книгу, - напомнил я. - У него был свой каталог.


- Значит, искали уже без него.


Я наткнулся на спину перегородившего проход майора. Его плечи почти касались обеих стен, так что выглядывать пришлось через плечо.


На полу лежал мёртвый человек.


Он лежал на боку, неловко подогнув ноги. Ряса на коленях была натянута. Дальше фонарик высветил большие, похожие на бледных пауков, костлявые руки - они прижимали к животу толстый фолиант.


Волосы человека были совершенно седыми, длинными, они разметались по полу за его спиной. Борода закрывала нижнюю часть лица, но было Глава 17


- Мёртв, - наклонившись и не отыскав пульс, констатировал Котов то, что я уже и так знал.


- Это старец Нестор? - в голосе Чумаря чувствовалось благоговение.


- Больше, вроде, некому, - выпрямившись, майор неосознанно вытер руку о влажную штанину комбинезона. В глазах его читалась растерянность.


Я чувствовал себя не лучше. Моё воображение рисовало сумасшедшего монаха, из-за слепого фанатизма убивающего братьев, по его мнению, ставших приверженцами Сатаны. Плейер, планшет, кроссовки...


Но теперь видел перед собой глубокого старика, измождённого, высохшего. Мёртвого.


Как-то не сочетается...


- А где тогда господин Голем и дядя Вова?


Чумарь опять задал самый правильный вопрос.


- Сергеич? - эхо заметалось под низким сводом и укатилось куда-то вглубь скриптория.


И вдруг над нашими головами раздался жуткий скрежет. Затем мягкое движение - словно каменный шар катился по желобу - и серый сумрак, что струился из верхнего помещения, погас.


- Твою налево, - выругался Котов. Он выключил фонарик и нас окутала непроглядная тьма... Скрежет послышался ещё раз, и с лестницы посыпалась каменная пыль.


Кто-то оттащил каменный пюпитр от люка, - картина стояла перед глазами, как живая. - Закрыл его, и вновь придавил каменной дурой. Чтобы больше не открылся.


Нас заперли в подвале.


- Дядя Яша, включи фонарик, - взмолился Чумарь.


Вспыхнул тонкий желтый луч. Он почти не рассеивал тьму, делая её даже плотнее, ощутимее. Но дышать стало легче.


- Ты что, темноты боишься? - спросил майор, осветив лицо рэпера. Татуировки в желтом тусклом свете были совсем чёрными, и походили на многоножек, облепивших лицо парня.


- А кто её не боится? - Чумарь вовсе не был смущен или напуган.


На всякий случай я поднялся по лестнице и толкнул люк. Тот не шелохнулся. Ну конечно. А на что я надеялся?..


- И что теперь делать? - спросил Чумарь.


- Думать, - майор тяжело опустился на пол и вытянул ноги поперёк прохода. Достал из-за пазухи фляжку, поболтал - в ней полновесно булькнуло - и отвинтив крышку, сделал глоток. Фонарик он поставил на пол, и луч желтого света бил вверх. До потолка он не доставал... - Как чуял, что пригодится, - сделав ещё один глоток, Котов передал фляжку рэперу.


Тот отхлебнул, кивнул уважительно, и передал фляжку мне. Я отмахнулся. К горлу подкатывала муторная безысходная тоска...


- Дядя Яша, есть у тебя настоящее оружие? - ровным голосом спросил я.


- А нафига тебе? Каменную стену пулей-то не прошибёшь, - пожал плечами майор.


- Это для меня.


Я видел в темноте лучше, чем они, и потому сразу заметил, как рука Котова поползла за пояс... Майор - тёртый калач. К тому же, с Алексом якшается далеко не первый день. Он прекрасно всё понял.


- Может, поясните, - подал голос Чумарь. - Причём здесь оружие?


- Если Сашку долго не кормить, он на людей кидается, - мягким голосом ответил майор. - А нам с тобой вурдалаками становиться не с руки...


- А, понял, - кивнул рэпер, не выказывая, впрочем, никакого пиетета. - Да только это всё равно: если нас не начнут искать, мы и сами окочуримся.


- Инок Софроний знает, куда мы пошли, - напомнил я. - Рано или поздно вернётся батюшка, нас хватятся...


- Но это может случиться не скоро, - перебил майор. - Так что устраивайтесь поудобнее. Думать будем.


- О чём? - Чумарь пощупал рукой каменный пол, а затем, нисколько не стесняясь, подобрал несколько книг потолще, сложил стопкой и уселся на них.


- Если старец мёртв, то кто тогда злодей?


- В смысле - кто нас запер? - спросил я. И сам же ответил: да кто угодно. Зашел в скрипторий кто-то из братьев, увидел, что пюпитр валяется в неположенном месте, оттащил, да и закрыл люк.


- Ага. А потом назад пристроил, - усмехнулся майор. - Чтоб опять не открыли.


- Старец мог помереть от э... от старости, - подал голос Чумарь. - На вид он довольно древний.


- Всё равно остаётся вопрос: куда делись Сергеич с Владимиром, - напомнил Котов.


- И кто нас здесь запер, - дополнил я.


Уже какое-то время я слышал глухой стук. Занятый насущными заботами, я не обращал на него внимания. Но теперь, когда все вопросы были заданы и мы, все трое, сидели молча, стук сделался отчётливее.


- Никак, колотит кто-то, - вскинул голову Чумарь.


- Это не наверху, - прислушиваясь, Котов поднялся. Уши его явственно оттопырились.


- Звук идёт из глубины катакомб, - уверенно сказал я.


- Тогда идём, посмотрим... - рэпер тоже вскочил, сделал шаг и остановился.


На пути, перегораживая проход, лежало тело старца Нестора.


Чумарь наклонился, чтобы оттащить его в сторону.


- Ничего не трогать, - рявкнул майор. - Это место преступления.


- Думаешь, его всё-таки убили? - спросил я.


- Стопроцентно.


- Но...


- Если бы нас здесь не заперли, - пояснил майор. - То и я бы решил, что старик преставился по естественным причинам. Переволновался, сердце не выдержало... Но кто-то наверху знал, что мы пошли сюда. И запер люк. Потому что мы ему очень сильно мешаем.


- Логично, - кивнул Чумарь. Осторожно, на цыпочках, он перебрался через тело мёртвого старика и посмотрел на нас. - Может, его чем-нибудь накрыть?


Я огляделся. Кроме книг, в коридорчике ничего не было. Тогда я стал расстёгивать куртку...


- Пускай так полежит, - решил Котов. - Ему, в конце концов, уже всё равно.


Я с облегчением натянул куртку назад. Вот мне интересно: если я мертвец, то почему так зверски мёрзну?..


Звуки ударов стали громче, как только мы завернули за угол. Коридор в этом месте сделался шире, потолок ушел ввысь. Полок стало больше и выглядели они древнее.


- Сколько же здесь книг, - пробормотал Чумарь, водя тусклым лучом фонарика по уходящим вдаль полкам.


Здесь тоже всё было выворочено и раскурочено. Казалось, книги пинали ногами, топтали - на одном, затянутом в красный сафьян фолианте я увидел след от ботинка. Вырванные страницы, порванные на куски свитки. Под ногами хрустел сургуч отвалившихся печатей.


- Он явно что-то искал, - проговорил я, вороша руками сброшенные книги.


"Сефер Бахир", "Пикатрикс", "Ключ Соломона", Гримуарум Верум, "Енохианские заклинания"... Это мало походило на старославянские церковные тексты!


Старец Нестор собирал книги по магии, - понял я. - Он искал их по всему свету, каким-то образом выкупал и прятал здесь, в подземелье... Как религиозный фанатик, он жизнь положил на то, чтобы изъять из обращения "смущающие разум сатанинские писания".


Поэтому книга, которая так нужна Алексу, хранилась здесь... А я-то всё гадал: откуда в православном монастыре взяться гримуару, в котором написано, как усыпить Лихо?..


В голове щёлкнуло.


Если есть текст, с помощью которого Лихо можно усыпить, значит, там же может быть и текст, который его пробудит! Осталось найти того, кому это выгодно...


Удары бухали совсем рядом - мы прошли уже метров тридцать, и давно вышли за пределы верхнего скриптория. То есть, находились в катакомбах.


Пахло здесь пылью, старыми костями и высохшими испражнениями.


- Вот здесь, - Чумарь приложил руку к стене. - Стучат с той стороны.


Мы с майором встретились глазами: догадка настигла нас одновременно.


- Но... Как это возможно?.. - Котов спросил первым. - Как так получилось, что они оказались... По ту сторону?


- Эге... - протянул Чумарь, елозя ладонями по крупным камням, из которых состояла стена.


Майор посветил фонариком, очерчивая границы тёмного прямоугольника, сделал пару шагов вглубь коридора и осветил ещё один, точно такой же, от пола до потолка. В этих прямоугольниках камень был чистым - в смысле, из него не торчали никакие кости... Луч фонарика был слишком слаб, но я всё равно разглядел ещё несколько таких же тёмных пятен дальше по коридору.


- Я кажется знаю, что это такое, - наклонившись, я провел пальцами вдоль стены у самого пола, и нащупал то, что подтвердило мою догадку. - Это схимы.


- Чегось?.. - не понял Чумарь.


- Каменные мешки, в которых себя заживо хоронили монахи, - вместо меня ответил майор. - Особо ревностно верующие удалялись в эти каменные кельи, и их замуровывали заживо.


- А щель внизу оставляли для того, чтобы просовывать воду и хлеб, - добавил я.


- Ну полные психи, - пробормотал Чумарь и передёрнулся.


- Кто знает? - пожал плечами майор. - Каждый ищет свой путь к Богу...


- Да я ничего не хотел сказать, - смутился рэпер. - Просто.. Жутко это всё.


- Тут я с тобой согласен.


Говоря, майор пытался простучать камни схимы, из-за которой доносился стук молота.


Он бил кулаками, наваливался плечом, пробовал подцепить отдельные блоки, просовывая в щели нож...


- Но как старец их туда запихал? - сомнения не давали мне покоя. - Схимы закладывали живой кладкой, камни сажали на раствор. Здесь не предусмотрены двери... Требуется немалое время и много сил, чтобы намертво заложить проём. А он был слепым столетним стариком.


- Может, это не схима? - подал голос Чумарь. - А какой-нибудь замаскированный под неё ход...


Мне тоже не давал покоя образ сдвигающейся лестницы.


- Нужно поискать рычаг, - убеждённо сказал майор. - Было темно. Старец заманил их в этот тайный ход и задвинул стену... Он же ненавидел всё, что исходит с Большой земли. Вот и Алекса с Владимиром невзлюбил. И решил избавится, не отходя от кассы.


- А потом кто-то пристукнул его самого и переворошил все книги? - скептически спросил рэпер. - Но кто-то же нас запер, - устало повторил майор.


- Давайте поищем рычаг, - напомнил я. - Когда мы освободим дознавателей, думаю, они многое прояснят.


- Дело глаголешь, - согласился майор и отобрав фонарик у Чумаря, принялся ощупывать желтым лучом камни пядь за пядью.


А рэпер подошел ко мне...


- В Москве люди хлестались, ты тоже маг, - он смотрел куда-то в стену, не на меня.


- Это ещё вилами на воде писано, - я никак не мог понять, какого чёрта он уставился в пустую стену... Нет там ничего, кроме камней. Широких, квадратных, явно вытесанных вручную. Зазоры между ними были меньше миллиметра.


- Но ты снял ошейник, - хмыкнул рэпер. - Да и дядя Вова говорил...


- Не понимаю, к чему ты это сейчас?


- Присмотрись к стене, - он толкнул меня в бок. - Да не просто так! Включи мозг.


- Я не понимаю.


- Ауры видеть умеешь?


- Ну...


- Вот и глянь так, словно хочешь увидеть ауру.


- У мёртвого камня ауры быть не может.


- Ой, достал ты уже, Фома неверующий. Просто послушай, и сделай, как я прошу.


Вздохнув и прищурив глаза, я уставился на стену. А сам думал: почему вот сейчас, в эту минуту, тон Чумаря так сильно напоминает раздраженный тон моего наставника?..


- Ёшкин-матрёшкин!


- Вот то-то же, - удовлетворённо хмыкнул Чумарь.


- Чего это вы там раскричались? - вопросил майор. Он успел отойти от нас метров на пять, всё так же ощупывая, осматривая и обнюхивая стену.


- Если я хоть что-то понимаю, - отозвался я. - Здесь стоит магическая защита. Правильно? - я поглядел на рэпера. Тот кивнул.


- Здесь, - он ткнул пальцем в один из камней. - Здесь и здесь. Так называемая, треугольная сеть, - я понял, о чём он говорит. Сейчас, когда я присмотрелся, то видел, что по камням протянута как бы тонкая паутина. Она слабо светилась фиолетовым, и по тонким нитям всё время бежали какие-то знаки. Как в бегущей строке над супермаркетом...


Возможно, именно поэтому молот Владимира не мог причинить кладке никакого вреда.


- Чтобы её снять, нужно порвать все три заклятья одновременно, - добавил Чумарь.


- А ты сможешь? - неожиданно рэпер из бесполезного придатка превратился в ценного специалиста.


- Можно попробовать, - он закатал рукава трэнча и поплевал на ладони.


- Эй, подождите, - остановил майор. - А вы... Точно уверены?


- Нет, - сказал я.


- Да, - одновременно со мной произнёс рэпер.


Он уже приложил руки к стене, и быстро-быстро перебирал пальцами, словно играя на струнах невидимой гитары. Одновременно он что-то бормотал.


Уловив ритм, я почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Котов тоже поёжился, передёрнув плечами.


- Гадость какая, - шепотом поделился он. - Словно по коже пауки бегают.


- А вы думали, Чумарь только частушки со сцены орать горазд, - откликнулся рэпер, говоря о себе в третьем лице. - Ан нет. В Совет кого попало звать не станут...


В этот момент он словно бы сдёрнул со стены что-то, и стал наматывать невидимый клубок. Продолжалось это минуты три. Мы с Котовым молча ждали.


- Всё, - сунув невидимый клубок в карман, Чумарь вытер пот со лба. И закричал: - Дядя Вова! Слышите меня?


- Аника?.. Ты как здесь?


- Не важно. Крушите стену к едрене-фене!


- Да я уже пробовал...


- Дак попробуйте ещё раз! - взяв за руки, он потащил нас в сторону. - Поберегитесь. Не ровен час, камнем зашибёт.


С первого удара молота на пол вылетело два камня. Затем - ещё несколько. И буквально через минуту Алекс и Владимир, небритые, голодные и злые, стояли перед нами.


- Где Нестор? - первым делом спросил шеф.


- Мёртв, - лаконично доложил Котов.


- Я так и знал! - Алекс протиснулся мимо всех и понёсся по коридору назад, ко входу. Но через пару секунд раздался грохот, звук падения и мат. - Что здесь за бардак? - вскричал он. - Огня дайте!


Котов направил луч фонарика в сторону шефа.


Тот стряхивал с себя обрывки пергамента и пыльную крошку.


- Не торопись, Сергеич, - майор подошел к шефу и помог отряхнуться. - Выход всё одно заперт, так что кукуем.


- Некогда куковать, - отрезал Алекс, выхватил из рук Котова фонарик и рванул по коридору.


- А мы, значить, в темноте барахтайся, - проворчал Владимир.


- Дядя Вова, можно?.. - робко спросил Чумарь.


- Валяй.


В темноте загорелись два мутных красноватых шара. Когда глаза привыкли, я понял, что светятся они на ладонях рэпера. Света было немного, но он всё же разгонял кромешную тьму.


И тут я вспомнил, как нечто подобное уговорила меня проделать ведьма Настасья. Вытянул ладонь, сложил её горстью, сосредоточился...


Вспышка ослепила всех. От неожиданности я сел на задницу, остальные матерились, растирая кулаками глаза.


- Заставь дурака богу молиться, - прорычал Котов.


- Вы, Сашенька, поаккуратнее впредь, - Владимир протянул мне руку, помогая подняться. - Ладушки?


- Ну ты это, чувак... - Чумарь уважительно округлил глаза. - Я тебе потом покажу, как и что. Ок? Кстати: ты себе брови спалил.


Я пошевелил мускулами лица: чувствовали они себя так, словно я пережил солнечный ожог.


- Отрастут, - обнадёжил меня майор. - Но впредь будь поосторожнее. Хорошо, Гэндальф?


Алекс сидел возле старца Нестора и что-то делал с его головой.


- Били мастерски, - пояснил он, не оборачиваясь, когда Котов наклонился над его плечом. - Затылок всмятку, а крови нет.


- Я сразу знал: мокруха это, - кивнул майор. - И люк кто-то запер.


- Какой люк? - встрепенулся шеф.


- А тот, который на поверхность ведёт. В мир людей, - мстительно оскалился Котов. - Пока мы вас тут шукали, кто-то вход в подземелье-то и запер.


- Зато на нём заклятий нету, - объявил Чумарь. Он уже стоял на ступеньке лестницы, лысая татуированная макушка почти упиралась в каменную плиту.


- Заклятий? - удивился Алекс.


- Вот почему я в стену, словно горохом, колотил, - понятливо кивнул Владимир. - Нестор нас запер, а вход-то и запечатал!


- Это не мог быть Нестор, - покачал головой шеф.


- Сергеич, побойся Бога, - развёл руками московский дознователь. - Ты что, забыл: старикан шел-шел, потом остановился... Схватил нас за загривки, да и впихнул в каменный мешок. Миг - и проход задвинулся. Мы и вякнуть не успели.


- Но прежде, чем запереть, - Алекс достал из-за пазухи толстую, но небольшого, в ладонь, формата книжку. - Он сунул мне вот это.


- Это наверняка то, что искал убийца, - я оглядел разорённую библиотеку.


- Книга иерофанта Балдуина, - торжественно объявил Алекс и постучал по обложке. Звук был такой, словно стучат по дереву. - Здесь собраны формулы заклятий мёртвых.


- Некрономикон, - благоговейно произнёс с лестницы Чумарь.


- Не совсем, - качнул головой шеф, пряча книгу назад, за пазуху. - Но что-то вроде. С её помощью можно заклясть останки могущественных чародеев, или других сильных существ.


- Он не просто разбудил Лихо, - сказал я. - Убийца хотел заставить его служить себе.


- Осталось понять, кто это, - добавил майор. - И задержать.


- А ну, посторонись-ка, сынку, - Владимир за ногу стащил с лестницы Чумаря и поднялся сам. Поднял молот, держа его за рукоять над самой головой, упёр в каменную плиту и принялся давить. На руках его взбугрились мускулы, лицо покраснело, не шее вздулись жилы.


- Поаккуратнее там, Володенька, - предупредил Алекс. - Не переусердствуй.


Плита начала подаваться. Потом заскрипела и поехала в сторону. Остановилась, открыв где-то половину люка, и дальше не шла, сколько Владимир не тужился.


- Хватит, Володенька, - Алекс поднялся по лестнице и похлопал московского дознавателя по колену. - Авось, протиснемся.


Первым наверх ужом вывинтился Чумарь. Исчез, но через секунду голова его показалась в люке.


- Чисто, - он протянул руку, помогая выбраться Владимиру, затем - Алексу.


- Вам-то хорошо, - Котов с сомнением измерил взглядом проём. - А с моими габаритами...


- А ты куртку сними, - посоветовал я. - А я тебя снизу подтолкну. Если что.


- Но-но, - Котов стянул толстую МЧСную куртку, свернул в рулон и протянул наверх. - Попрошу без рук... Погоди! - остановился он на верхней ступеньке. - А как же старец?


- Здесь сухо, - сказал я. - И довольно холодно. И потом: это не наше дело... Скажем кому-нибудь из монахов, они позаботятся.


Я покидал подземелье с смутным ощущением, что мы что-то забыли. Или упустили из виду...


Слава Богу, дождь кончился. Солнце багровым шаром висело над горизонтом, но до заката было ещё далеко. В чистом небе плыли кровавые облака, и солнечные лучи проходили сквозь них, как прозрачные пальцы.


Было холодно. Ветер пах озёрной водой и мокрой галькой, он тоскливо завывал, огибая здания скита и путался в ветвях сосен снаружи, за стеной.


Ни о чём я сейчас не мечтал так сильно, как о стакане горячего крепкого чаю. Который - я это помнил твёрдо - можно было раздобыть в гостевом домике на другом конце монастырского двора.


Мои спутники думали точно так же - во всяком случае, и Котов и Чумарь тут же устремились обратно по тропинке, вдоль каменной стены скитского здания.


- Куда? - вслед им крикнул Алекс.


- Туда, - доходчиво указал направление Котов.


- А вот и нет, - шеф был небрит, взлохмачен и грязен, как помоечный кот. Но глаза его светились охотничьим азартом. - Надо проверить склеп.


- Какой ещё склеп? - возмутился майор. - Сергеич, тебе мало подземелий?


- Склеп, где похоронено Лихо.


Слова упали тяжело, как камни в омут.


Я вспомнил, что в прежние визиты мы так до него и не добрались. Батюшка-сержант собирался нас к нему отвести, но всё время что-то мешало.


Алекс уже шагал по влажной тропинке меж каких-то ветхих построек к дальней стене скита. Я помнил, что там была калиточка, за которой стоял густой лес. Практически бурелом - по крайней мере, никаких тропинок или дорожек там не наблюдалось.


- Как мы его найдём? - догнав шефа, я пошел рядом. - Отец Онуфрий говорил, что дорогу к древней усыпальнице находят исключительно по приметам.


- Что-то подсказывает мне, мон шер, что в приметах недостатка не будет, - шеф рвался вперёд, как терьер, почуявший лису. Он не смотрел по сторонам, не замечал ничего вокруг... Только вперёд. К известной ему одному цели.


Калитка была не заперта.


Помниться, в прошлый раз отец Онуфрий долго гремел ключами, подбирая нужный, с трудом ковырял в непослушном замке... Сейчас замок валялся втоптанным в грязь. Дужка его была разогнута и вывернута под странным углом. Петли на калитке сорваны.


- Этого я и боялся, - пробормотал Алекс, отворяя створку калитки.


Сразу видно, что здесь кто-то шел. Сломанные ветки, сорванная с поваленных деревьев кора, жирные глинистые следы...


Иногда след терялся. Например, в небольшом распадке, сплошь заваленном громадными валунами.


Алекс ещё больше напоминал ищейку, пригибаясь к самой земле, хищно поводя носом над сорванными нашлёпками из серого лишайника и ошмётками лилового мха...


Как мы не переломали ноги, прыгая по этим камням - сам удивляюсь. Все были усталые, злые, замёрзшие. Но повернуть назад - такого в голову не приходило.


Чем дальше мы удалялись от скита, тем больше я ощущал тяжелую ауру этого места. В старом еловом лесу всегда сумрачно и становится не по себе. Но здесь было что-то ещё. Какая-то тяжесть нависала над головой. Словно могильная плита, грозящая вот-вот обрушиться на макушку.


Пауков здесь было великое множество. Паутина, серебристо поблёскивая мелкими капельками влаги, то и дело преграждала нам путь. Самих хозяев паутин я не видел - может, попрятались от дождя...


Оскальзываясь, набивая шишки, - Чумарь сверзился с большого валуна, порвал джинсы и рассадил колено до крови, - мы пробирались к дальнему краю распадка.


- Это бывший ледник, - задыхаясь, дыша с присвистом, поведал Котов. - Здесь было великое оледенение. Вода растаяла, став озером, а камни вот они. Этим валунам миллион лет.


- И зачем было устраивать склеп в таком труднодоступном месте?.. - вытирая пот, спросил Чумарь.


- А ты угадай, - беззлобно поддел его Владимир, проходя мимо. Московский дознаватель шел ровно, не сбивая дыхания. Словно не по камням прыгал, а маршировал по Красной площади.


- Видал? - кивнул ему вслед майор. - Это тебе не мы... - похлопав рэпера по плечу, он захромал дальше.


Наконец я увидел высокую скалу, плоским краем выступающую в лес. Её словно бы обрубили ножом, как кусок замороженного масла. В плоской серой стене виднелся чёрный проран. Я понял, что мы пришли.


Алекс, добежав до входа, не оглядываясь скрылся внутри. Майор вновь достал свой фонарик, но как оказалось, в нём нет необходимости.


Скала была пронизана множеством отверстий, в них то и дело влетали и вылетали стрижи.


На пыльный пол падали тоненькие лучи солнца. Они освещали серый от пыли постамент в центре круглого пещерного зала. На постаменте стоял каменный гроб - или саркофаг, если быть точным.


Тяжелая крышка его была задвинута, видно, что покойный - глубокий старик.


Глава 18


Мы все собрались вокруг саркофага. На каменной крышке лежал толстый слой пыли и птичьего помёта.


Алекс, вынув носовой платок, частично смахнул грязь, и стал виден барельеф: рыцарь в доспехах. Сверху на нём лежал меч, крестообразная рукоять которого перечёркивала грудь. Лица у рыцаря не было. Казалось, его стесали позже - камень в этом месте был немного светлее, и неровным. Словно по лицу прошлись зубилом.


Вокруг фигуры рыцаря, по краю саркофага, тянулся выбитый в камне орнамент, похожий на кельтский: вычурные линии сплетались в узор листьев и веток.


Как только я попытался рассмотреть этот узор, орнамент ожил. Ветви пришли в движение, сплетаясь всё гуще, и взгляда было не оторвать от этого движения...


- Очнись, кадет!


Я почувствовал толчок в ребро. Алекс помахал рукой у меня перед глазами и строго погрозил пальцем.


- Не стоит будить спящих мертвецов, - прогудел из-за спины Владимир.


- Да я ничего не делал.


Мне отчаянно хотелось вернуться к расшифровке орнамента. Казалось, если его проследить от начала до конца, мне откроется какая-то тайна...


- Отойди, мон шер, не доводи до греха, - ласково посоветовал шеф. Я, сделав над собой усилие, отступил. - Вообще все отойдите, - властно рявкнул Алекс. - Мне нужно подумать.


- А чего тут думать? - Владимир махнул молотом. - Расхерачим эту хреновину и дело с концом.


- Не получится, - подал голос Чумарь. Парень был синий от холода, из носу у него постоянно текло, и рэпер неудержимо шмыгал. - Тут плетений вагон. И две тележки. Этот саркофаг ещё тыщу лет простоит.


Как только парень это сказал, я их тоже увидел. Синие, желтые, красные нити оплетали саркофаг, как паутина. Узор был настолько сложным, что в попытке разобраться, глаза просто собирались в кучку.


Чумарь, тем временем, со знанием дела ползал вокруг саркофага, водя над его поверхностью открытыми ладонями.


- Тут неделю возиться, дядя Вова, - бросив своё занятие, он подошел к дознавателям. - Да и то не факт, что получится расплести. Спецы работали: замкнули на три контура, и каждый по отдельности не разомкнуть. Если что-то пойдёт не так, весь остров можно раздолбашить.


- Сергеич, - позвал Котов. - А может, того... Ну его на фиг.


- Лихо питается силой святого острова, - задумчиво проговорил Алекс. Его нельзя здесь оставить.


- А зачем его вообще сюда приволокли? - спросил я. - Если это такая опасная хрень, зачем было тащить её на Валаам, строить монастыри...


- Кто бы знал, - буркнул шеф. - Девятьсот лет прошло. Если кто и ведает, нам не скажет. Но мне это надоело: ни вздохнуть, ни пёрнуть, уж простите мой французский... Надо вытащить этот хлам, отвезти в Москву и сдать Светлейшему князю. Пусть разбирается.


- Сергеич, - мягко сказал майор. - Ты всё ещё упускаешь из виду: этот хлам, как ты выразился, достать не так-то и просто.


- А это на что? - шеф вытащил из-за пазухи древнюю книжицу и помахал ею перед нами. - Те, кто запечатывал мощи, знали, что рано или поздно их придётся изымать. И оставили инструкцию.


- Ух ты! - Чумарь ловко выхватил у шефа гримуар - тот и вякнут не успел. - Отстегнул застёжку деревянного оклада, перелистнул несколько страниц... и с виноватой гримасой отдал книжку назад. - Тут на каком-то тарабарском языке, да ещё и от руки. Нифига не понятно.


- А не суй шаловливые ручки, куда не след, - Владимир отвесил рэперу воспитательный подзатыльник.


- Это старофранцузский, - пояснил Алекс. - Гримуар одиннадцатого века, понимать надо... К счастью, вторым родным языком вашего покорного слуги является как раз французский.


- А тебе не кажется, что новый и старый французский - это две большие разницы? - осторожно спросил Владимир.


- Не кажется, - с апломбом улыбнулся шеф. - Точнее, это действительно разные вещи: в старом французском много латинских корней. Но опять же: маленьким ученикам Царскосельского лицея оную латынь вдалбливали буквально розгами... И захочешь - не забудешь. Так что всё под контролем.


- Ну, если ты так говоришь, - похоже, ни Владимира, ни Котова мой шеф не убедил.


- Давайте попробуем, - может, я тоже не был уверен на все сто процентов. Но кто-то же должен поддерживать шефа. Я где-то читал, что в магии уверенность - это половина успеха.


- Отойдите все и образуйте круг, - начал командовать Алекс. - Да нет, надо мысленно начертать пентакль и встать в вершинах его лучей.


- Хорошо, что нас пятеро, - ядовито буркнул майор. - А вот было бы четверо, что тогда делать?..


- Нарисовали бы квадрат, всего-то делов, - пожал плечами шеф. - Главное здесь не количество углов, а сила намерения. Усёк?


- Понял, ваше святейшество, - было видно, что Котову все эти фокусы сильно не нравятся. Мне кажется, будь он один, и имей задачу вытащить мощи - он бы просто сдвинул крышку и вытащил. И никакая магия ему бы не помешала...


Но Алекс любил поиграть. Театр одного актёра - его любимое хобби. И кто я такой, чтобы отказывать шефу в развлечении? Тем более, что он прав.


Потому что вытащить-то майор бы вытащил. Но с какими последствиями - это уже другой вопрос.


Итак. Мы встали в лучах воображаемой пентаграммы. Алекс, разумеется, в вершине центрального луча. Дальше он велел выбросить все мысли из головы и сосредоточиться на пустоте... Ага. Не думай о белой обезьяне.


Ознакомившись с оглавлением, шеф полистал книжечку, нашел нужную страницу, бегло проглядел текст глазами и объявил:


- Как я и думал, ничего сложного. Любой хорошо образованный ребёнок справится!


На его щеках горели красные пятна. Я чувствовал: шеф поймал кураж. Это означало, что он боится. Жутко боится. Но всё равно будет делать то, что должен. А там - будь, что будет.


Это качество мне в нём очень импонировало. Сам такой. И поэтому прекрасно понимаю, каких усилий и душевных мук стоит шефу его кураж.


Алекс начал распевно и не торопясь произносить незнакомые фразы. Во французском я был не силён: после универа налегал на языки иранской группы, но отдельные слова и общий смысл улавливал.


Голос его креп, густел, отдаваясь эхом под высоким пещерным сводом. Затихло всё. Суетливые стрижи прижухались в своих гнёздах под потолком, ветер перестал свистеть в каменных сталактитах. Мы перестали дышать.


В словах, произносимых шефом, я уловил мрачный ломаный ритм, и невольно стал ему вторить. Слова грохотали, перекатываясь на языке, как камнепад, рождая незнакомую вибрацию.


Бросив взгляд на саркофаг, я чуть не сбился с ритма: цветные нити расплетались. Они поднимались над каменным ложем, подобно веткам молодого плюща, но каждая ветвь вилась отдельно от других.


Постепенно я вошел во вкус: поймать ритм фонем, выстроить общий рисунок языка было не сложно. К тому же, латынь, прародитель всех европейских языков, давала чёткие отбивки в корнях и окончаниях слов.


Владимир смотрел на меня с удивлением. Майор напротив, ушел в себя, сцепил руки и стоял в позе готового на всё телохранителя.


А Чумарь помогал. Изо рта его, как всегда, летела каша, но в ней угадывался тот же ломаный рваный ритм, что и в стихах Алекса...


И тут до меня дошло! То, что делал шеф, было удивительно, уникально, офигенно круто! Глазами он водил по строчкам древнефранцузского текста. Но тут же, на ходу, перестраивал, перекраивал его, создавая причудливую стихотворную вязь. На древнем чужом языке!


Он слагал стих, как дышал, поэзия билась в ритме его сердца, его дыхания, в ней чувствовался ток его собственной крови.


Вот это талант! Вот это настоящее мастерство!.. - чувства захватили меня настолько, что на глазах выступили слёзы. Я чуть не сбился, но вовремя взял себя в руки, подхватил нить - мне досталась синяя - и удержал.


Как-то так получилось, что рэпер взял желтую нить. Но шеф, со своей красной нитью заклинания, без сомнений, вёл первую скрипку. Он был великолепен. И знал это.


Летели, разметанные невидимым ветром, тёмные кудри, голос стонал и вибрировал, и сам чёрт в этот миг был ему не брат.


Но всё когда-нибудь заканчивается.


Расплелись, одна за другой, все три контура заклинаний, и тут же рассеялись в воздухе, рассыпались снопами огненных искр.


Я как подрубленный упал на колени. Чувствовал себя промокашкой, в которую сначала впитали пролитую воду, а затем хорошенько выжали.


Чумарь шатался, как пьяный, глаза его сползлись к переносице, но на губах блуждала мечтательная улыбка.


- Какой прекрасный день! - возвестил он севшим голосом. - Какой замечательный отпуск! Дядя Вова! У нас в Москве так весело никогда не бывает. А давайте к ним в Питер переедем!


С этими словами он закатил глаза и обрушился на пол.


Алекс стоял на месте, тяжело дыша. Руки его, с зажатой в них книжкой, дрожали, и были бледны, как старый сигаретный пепел. В волосах тоже прорезалось несколько седых прядей... И они были настоящими.


Как только шеф захлопнул гримуар и опустил руки, раздался гром среди ясного неба. Крышка каменного саркофага лопнула по всей длине, разрывая изображение рыцаря надвое.


Все ахнули от неожиданности. Кроме рэпера, который в это время мирно почивал на полу.


А потом мы, словно притягиваемые магнитом, подались к саркофагу... Что-то шевелилось в его глубинах. Клубилось, перекатывалось и почему-то пищало.


- А ну, навались, - скомандовал Владимир и они с майором Котовым одновременно сдвинули половинки крышки в стороны.


Из саркофага брызнули бурые меховые комки. Мы все четверо синхронно отпрыгнули.


Крысы! Это были живые крысы...


Они переливались через край саркофага, бурой волной стекали на пол и исчезали в щелях. Как они выжили, как уцелели столько лет под каменной крышкой?..


Но дальше нас ждало ещё одно чудо: рыцарь в саркофаге был жив! Доспехи, инкрустированные драгоценными каменьями и эмалью, облегали могучее мускулистое тело, длинные пшеничные волосы стекали из-под шлема на выгнутые наплечники, глаза, опушенные густыми светлыми ресницами, были закрыты.


Казалось, он спит. Щеки покрывает чуть заметный румянец, губы сжаты плотно, но не жестко. Лишенный растительности подбородок очерчен твёрдо, мощно.


Это некромант! - вдруг, как молния, сверкнула догадка. - Древний повелитель нежити. И мы его разбудили...


Рыцарь принялся просыпаться. Затрепетали веки, дрогнули крылья прямого носа... Мы все затаили дыхание.


И тут Алекс резко, громко выкрикнул Слово. Оно хлестнуло, словно бичом - я даже ощутил ожог на щеке, словно мне дали пощечину. Вздрогнули все.


Рыцарь распахнул глаза, открыл рот в немом крике... И начал тлеть. Кожа на его лице истончилась, покрылась налётом трупной плесени, почернела и рассыпалась пеплом. Волосы пожухли и превратились в серую паутину. Грудная клетка провалилась. Доспехи, негромко звякнув, потеряли целостность и свалились с голых желтоватых костей.


Это произошло так быстро, так неожиданно, что никто ничего не успел осознать.


Теперь перед нами лежал обыкновенный скелет, с чисто обглоданными костями - кое-где даже виднелись следы крысиных зубов. Череп таращился пустыми глазницами, шлем съехал на бок, открывая звездообразную дыру в черепе, на месте височной кости.


- Ёшкин-матрёшкин, - подал голос Котов, когда всё было кончено. - Я думал, он сейчас встанет и всех нас порешит.


- Дядя Саша, а куда делась сила? - вдруг спросил Чумарь.


Про него все забыли, а он, оказывается, давно был на ногах и всё прекрасно видел.


- О чём ты глаголешь, вьюноша бледный со взором горящим? - вопросил Алекс.


По высокому штилю я понял, что шеф сейчас на взводе. Не то время выбрал рэпер, чтобы задавать глупые вопросы, ох, не то...


- Лёжа в гробу, этот хмырь питался энергией насылаемых несчастий, так? - медленно, как скорбному на голову, пояснил парень шефу. Я даже отступил от него на пару шагов. От греха. - Он поэтому и выглядел таким молодым и красивым, что нажрался до самого горла, правильно? - Алекс задумчиво кивнул. Что уже само по себе прогресс, в отличие от вызова на дуэль... - Но вы сказали ману, и он сразу сдулся. Постарел и истлел, как и положено тысячелетнему трупу, - рэпер взял эффектную паузу. - Так куда делась эта энергия?


- Сергеич, у тебя куртка дымится! - вдруг заорал Владимир.


Алекс молниеносно сбросил куртку на пол и оттолкнул подальше. На месте внутреннего кармана почернела и обуглилась большая дыра.


- Это книга! Книга, мать её за ногу, - вскричал Котов, наклоняясь и протягивая руку.


- Не трогай! - Алекс успел оттащить майора. - Пусть сначала остынет, - и повернулся к Чумарю. - Ты спрашивал, куда делась энергия.


- Круто, - рэпер уважительно покосился на гримуар.


Медные накладки на деревянном окладе раскалились, пахло древесным дымом и нагретым канцелярским клеем. А в остальном книга была в порядке. В смысле, гореть не собиралась.


- Значит, вся сила Лиха теперь в ней, - Котов кивнул на книгу, но покосившись на Алекса, подходить близко не стал.


- Выходит так, - кивнул шеф.


- Очевидно уничтожить его совсем, с концами, нельзя, - сказал я. - Поэтому древние монахи заперли скелет в каменный саркофаг и поставили защиту. Они просто не знали, что ещё можно сделать.


- А Ладожское озеро в те времена было не центром культурного отдыха, неподалёку от крупного мегаполиса, а затерянным в непроходимых лесах, скрытым от посторонних глаз обширным водоёмом, который не вдруг и переплывёшь, - дополнил майор Котов. - Поэтому и похоронили его на острове, окруженном водой - для пущей сохранности.


- И православный монастырь основали для защиты усыпальницы, - кивнул Алекс. - А потом, с течением времени, все как-то забыли про Лихо, а Валаам стали считать святым местом, и всячески продвигать в православной культуре. Такие дела.


- Ну так что, конец, что ли? - спросил прагматичный майор. - Передадим учебничек куда следует - и на боковую?


- Надо бы и косточки прихватить, - вставил Владимир. - Как доказательство.


- Хватит и одного черепа, - решил Алекс. - О бедный Йорик...


- А Светлейший князь справится с этой книжицей? - с опаской спросил майор. - Древние-то многознатцы сделали, что могли...


- С тех пор многое изменилось, - пожал плечами шеф. - Разработано множество методик обезвреживания мощных артефактов, есть современные хранилища из сплава серебра, лития и свинца... Уверен, князь Скопин-Шуйский что-нибудь придумает.


- Это ж какая силища в нём была, - вновь заметил Котов, глядя на медленно остывающую книгу. Куртка под ней почти расплавилась, и даже на полу темнело пятно сажи.


- Есть такой термин: злой чародей, - откликнулся Алекс. - Вот это он самый и был. Насылал мор, топил корабли... Собирал армию мертвецов.


- А зачем? - влез наивный рэпер.


- Чтобы всех отыскать, воедино созвать и единою чёрною волей сковать, - вдруг, неожиданно для себя, процитировал я.


Свет погас. Повеяло ледяным хладом, и где-то над головой раздался тонкий вой.


А потом кто-то оглушительно чихнул.


И всё вернулось.


Котов вытирал распухший нос красным клетчатым платком, а Алекс, подняв книгу двумя пальцами за корешок, помахивал ею в воздухе, чтобы остудить.


- Туча накрыла солнце, - пояснил Владимир. - И сквозняк.


- Но ты всё-таки полегче, - шепотом сказал Чумарь и многозначительно подмигнул.


- Да ладно, это же из детской сказки, - непонятно почему, я чувствовал себя очень глупо.


- Сказка - ложь, да в ней намёк, - многозначительно пошевелил бровями шеф.


Возвращались к скиту довольные и весёлые, но очень усталые. Там, под бережком, возле деревянных мостков, ждала моторка Котова, а ещё благоустроенный катер Алекса.


Я уже представлял, как вернусь в терем, схожу в баню и отдамся в ласковые руки Алевтины... Да, Алевтина! Надо ведь ещё Алексу о ней рассказать. И об Антигоне. Я совсем забыл, что девчонка умотала, обидевшись на меня... Надеюсь, она уже дома. Погуляла, проветрила голову, да и вернулась.


К тому же, дурное влияние Лиха сошло на нет. Я это чувствовал, птицы в лесу это чувствовали, даже солнце в небе это чувствовало: предзакатное светило грело на удивление мягко, празднично. От давешней плохой погоды не осталось и следа.


Я мечтал о том, как вернусь в Питер, и сразу пойду по кабакам. Нет, лучше по ресторанам. А ещё лучше - к кавказцам. Шашлыки, кебабы, лаваш с свежей зеленью, пахлава... Как я по всему этому соскучился! Спасибо ведьме Настасье. Ей, и Светлейшему Князю, конечно. За подарок бесценный, жемчуг драконий.


Что-то я совсем размяк. Устал, наверное, вот мысли и путаются. Но другие устали не меньше моего, а может, и больше. Ладно, надо взять себя в руки и ещё немножко потерпеть.


Майор остался в скиту. Отец Онуфрий пока не появлялся, а смерть старца Нестора нужно зарегистрировать, составить протокол, проследить, чтобы о нём позаботились... И ведь оставался ещё убийца! Он же - тот, кто запер нас в скриптории.


Но об этом думать не хотелось.


Завтра. Всё ведь кончено: Лихо обезврежено, древнее зло заперто в книге. Так что убийца, может, и сам очнётся, да и явится с повинной. А если нет - на то у нас майор Котов: преступников ловить.


Пока шли по озеру, спустилась ночь. Тихая, звёздная, как на картине Ван Гога. Тёплый ветерок еле заметно ерошил волосы, с берега пахло свежей малиной и грибами.


В баню пошли все, вчетвером. Она уже стояла под парами: в тереме хозяйничали ведьмы, Алевтина с Настасьей. Услышав, что мы идём, Алевтина поворожила и в миг нагрела и бак с водой, и каменку.


Парились недолго, но с чувством. А вышли чистые, лёгкие, аки ангелы...


В кухне было по-домашнему тепло, уютно. Пахло сытно и забористо, грибными пирогами и квасом. Ведьмы убыли...


С Алевтиной удалось только одним поцелуем перекинуться - ведьма Настасья, забрав у Алекса книжицу и завернув её в чистый белый платочек, обещалась сразу же отправиться в Москву и передать ценный артефакт с рук на руки Светлейшему князю.


Антигона не вернулась. Думаю, она и вправду подалась домой, в Питер. Алекс, к моему удивлению, ругаться не стал. Развёл руками: дело-то житейское, милые бранятся - только тешатся...


Наверное, все просто устали.


- Да и мы завтра в Москву двинем, - Владимир отечески потрепал по лысой макушке Чумаря. - Ну как, Аника-воин, хватило тебе приключений?


- Мне понравилось, - не стал чиниться рэпер. - Так что, дядя Саша, низкий вам поклон и уважуха. Умеете веселиться.


Алекс фыркнул и небрежно махнул рукой. Но было видно, что ему очень приятно.


- Мир этому дому, - дверь парадного негромко стукнула и на пороге возник отец Онуфрий.


Выглядел он не так, чтобы очень. Ряса грязная, борода свалявшаяся. Пахло от батюшки гарью и слезами.


Уступив отцу-сержанту своё место за столом, я налил ему огромную кружку малинового чаю, под руку подсунул огромный кусок пирога, а потом подумал, сходил к заветному шкафчику, спрятанному за шторкой с петухами, и достал последнюю бутылку "Арктики".


- Один пить не буду, - строго возвестил батюшка-сержант, наворачивая грибной пирог.


- А давайте-ка мы все выпьем! - встрепенулся шеф. На правах хозяина разлил по расставленным мною рюмкам прозрачную, как слеза младенца, водку, и встав, коротко произнёс: - Ну... Заслужили.


Давно мы не сидели так хорошо. Немного взгрустнули, вспомнив, и рассказав батюшке про гибель старца Нестора. Помянули, не чокаясь, задумались каждый о своём...


- Зато инок Софроний из петли вышел, - вспомнил я и порадовался вслух.


- Из какой петли? - удивился отец Онуфрий.


- Ну как же... Лихо ведь... Я во временную петлю попадал, Алекс, Чумарь... Ваш инок: на острове два года, а кажется, что все десять. Теперь, может, отпустите парня.


Батюшка-сержант крякнул. Не спрашивая, налил себе полную рюмку и опрокинул в рот. Занюхал рукавом рясы...


- Я что-то не то сказал?


Алекс, да и Владимир тоже смотрели на меня, как на дурака.


- Остров окружен защитными плетениями, - тихо и отчётливо проговорил батюшка. - На Валааме просто не может быть никаких петель. Ни временных, ни каких-либо ещё.


- А с чего ты взял, что инок Софроний в петле? - спросил Алекс.


- Да он сам мне сказал, - я пожал плечами. По спине побежал неприятный холодок. - Приплыл, дескать, на пароходе, с экскурсией. А назад и не выбрался.


- Инок Софроний пришел в скит сам, никто его не заставлял, - с расстановкой поведал отец Онуфрий. - Был трудником девять месяцев, почувствовал, что тянется к Богу - перешел в рясофорные иноки. На колокольню допущен не был. Не дал Бог такого таланта: плетения держать.


- Не был? - чувствовал я себя дураком. - Но зачем он мне всё это наплёл?


- Кто знает? - пожал плечами отец Онуфрий. - Кровь молодая. Может, просто хотел весу себе прибавить.


- Он знал о временных петлях, - задумчиво сказал Алекс. - Откуда?..


Зазвонил телефон.


Я уже и забыл, что есть такой полезный девайс - наверное, сказывается воспитание Алекса.


Но трубку, из кармана штанов, достал шеф.


- Алло?


Я надеялся, что это звонит Антигона.


Но судя по лицу Алекса, это была не она.


- Котов, - сказал он вслух. - Из скита. Инок Софроний пропал.

Глава 19


- А пропал ли?.. - Владимир задумчиво вертел в пальцах рюмку. В его широких ладонях стограммовый стаканчик казался напёрстком.


- Может, просто сбёг чувак? - высказал версию Чумарь. - Намаялся в скиту по самые помидоры, да и решил на большую землю податься. Я бы сбёг, - он искоса посмотрел на батюшку, и извиняюще пожал плечами. - Извините, если что не так сказал.


- Каждому - своё, - не стал обижаться бывший сержант.


Лихо обезврежено, - думал я. - Дурное влияние схлынуло, книжица и череп едут в Москву. Так что и вправду не о чём беспокоиться. Подался парень в свой Воронеж, к родителям и девушке. Ну и правильно.


О звонке майора как-то быстро забыли. За окнами терема стояла ночь, глухая и непроглядная, как ватное одеяло. А у нас было тепло, уютно. Тлели уголья в печи, перед иконой Николы-чудовторца горела свечка, на столе попыхивал самовар...


Спать почему-то никому не хотелось, и мы продолжили посиделки. "Арктику" допили, и на столе откуда-то появилась пятилитровая бутыль самогону, настоянного на сосновых шишках - смолистого, терпкого и забористого, как наждачная бумага.


После бани, горячей еды и спиртного усталости я уже не чувствовал, только гулкую пустоту где-то внутри головы. Порывался вскочить, бежать куда-то, и приходилось напоминать себе, что всё кончено. Убийцу Нестора и других монахов отыщет майор Котов - у него на преступников особый нюх. На "раз" вычислит.


Чумарь начал напевать что-то себе под нос - на удивление, очень разборчиво, без всякой каши:


На земле весь род людской


Чтит один кумир священный


Он реальный царь вселенной


Тот кумир - телец златой...


И вдруг припев подхватил Владимир, ожидаемо густым басом:


Сатана здесь правит бал


Здесь правит бал


Люди гибнут за металл


За металл!


Воздвигшись над столом, держа рюмку "по гусарски" и чуть покачиваясь, Алекс подхватил мотив, но куплет повёл совсем другой:


Много крови, много песен


За прекрасных льётся дам,


Я же той, что всех прелестней


Песнь и кровь свою отдам...


Песнь и крооовь... Свою отдам!


Залихватски опростав рюмку, он грохнул её об стол, и оглядел собрание: кто, мол, принимает вызов?..


Но никто не принял. Я петь не умею, а батюшка-сержант сидел отстранившись, задумавшись о своём, и только отщипывал мякиш от румяного бока грибного пирога и катал из него шарики...


А потом я отключился. Положил руки на стол, а на них - голову, и провалился во тьму. Снилось, что меня замуровали в каменном мешке, и он такой тесный, ровно гроб, опутанный серебряными цепями.


Испугавшись, я вскинулся, продрал глаза...


Я лежу в своей кровати, на втором этаже. Рассвет ещё только занимается - занавеска на окне сделалась чуть розоватой, прозрачной. И даже чаек не слышно.


Мужики затащили, - лениво подумал я. - Увидели, что я сплю, да и пожалели. Отнесли в кровать...


Я был полностью одет, даже в ботинках. Хотя по кухне ходил в носках, я это точно помню: ботинки мои насквозь промокли, и я оставил их в тёплой бане, рядом с каменкой...


Накатило противное чувство, что я всё ещё сплю. Так иногда бывает: думаешь, что проснулся, подымаешься, совершаешь какие-то действия, и только потом просыпаешься по-настоящему. Или не просыпаешься.


Пить хотелось страшно. Я сглотнул сухим горлом и понял, что хочу не пить. А питаться. Да так сильно, что виски ломит и челюсти выворачивает. Проведя языком по зубам, я даже испугался: показалось, что клыки удлинились раза в три...


Где-то Антигона оставляла термос с кровью, - поднявшись, я зачем-то заглянул в фаянсовый кувшин, ничего в нём не обнаружил, кроме дохлого паука, и потащился к двери.


Холодильника в тереме нет, зато есть ледник, или поруб, как его здесь называют. Пристроенная к терему землянка с ледяным полом и стенами, где хранится снедь и банки с маринадами. Помнится, в последний раз Антигона доставала термос именно оттуда... да, точно. Он ещё был запотевший, покрытый мелкими капельками конденсата.


Спускаясь ломаными шагами по лестнице, я отметил, что в горнице стоит мёртвая тишина. Даже ходики на стене, сопровождавшие людской быт размеренным тиканьем, молчат.


Угли в печке потухли. В кухне чисто, прибрано и пахнет холодным пеплом.


Стараясь не шуметь, я отворил небольшую дверку в углу, и ёжась, вошел в поруб. Поморгал, приноравливаясь к скудному свету, падающему из двери, и пошел в глубину.


Шел почему-то очень долго, минут десять. Хотя помнил, что ледник тянется всего метров на пять - шесть.


Наконец дошел до конца, щурясь, поискал на полках, между банок с прошлогодними огурцами и лежалыми яблоками, нащупал холодный металлический бок термоса, свинтил крышку и припал к горлышку.


Ничего не вышло.


Термос оказался пуст. В нос шибал запах застарелой крови, вызывая одновременно отвращение и дикую жажду.


С досадой отбросив бесполезный термос, я почувствовал головокружение, невольно схватился за полку, потянул её на себя, и рухнул на пол в осколках стеклянных банок и брызгах рассола.


Вновь накатила тьма.


Очнулся за столом. Шея затекла, щека, которой лежал на руке, онемела, глаз не открывался.


С удивлением оглядел собрание. Все были на месте: Алекс, нарушая собственный запрет, дымил сигаретой - на блюдце высилась целая гора окурков. Владимир что-то быстро писал в крохотном блокнотике, Чумарь с аппетитом доедал прямо из банки маринованные грибы, а батюшка, прикрыв от удовольствия глаза, прихлёбывал из стакана горячий чай.


Сон. Это был обыкновенный сон.


За окном было светлым-светло. Солнце било прямо в глаза - оно-то меня и разбудило. Озорное светило шарило горячими пальцами по столу, играло солнечными зайчиками на боках самовара, заглядывало в пустые рюмки...


Поднявшись, я распрямил затёкшие ноги, послушал, как хрустит поясница, а потом шагнул к окну, отдёрнул занавеску и распахнул створки на обе стороны.


В прокуренную кухню хлынул свежий утренний ветер. Взметнул с блюдца кучку пепла, смёл крошки со стола, развеял сигаретный дым...


Над озером, кружа хоровод, кричали чайки.


В их крики вплеталась песня. Высокие женские голоса выводили мелодию, ей вторили мужские...


Ах ты солнце, солнце красное


Ты к чему рано за луг катишься...


- Хорошо поют, - умилился Алекс.


Он сидел, мечтательно подперев голову рукой, в уголке глаза дрожала слезинка.


- А что, праздник сегодня? - спросил Чумарь.


Он выглядел трезвее, чем господа дознаватели. Только щетина закрыла щёки почти до глаз.


- А какой сегодня день? - встрепенулся батюшка.


- Второе сентября, - посмотрев на часы, сообщил рэпер.


- Значит, Попразднство Успения Пресвятой Богородицы, - степенно кивнул отец Онуфрий.


- Праздник урожая, - подтвердил Алекс. - Хороводы вокруг костра, баба на шесту, из крученой соломы, пряники в виде птичек и яблочный квас.


Народ оживился. Владимир, угрожающе качнувшись, воздвигся с лавки, удержал равновесие, и заправляя рубаху в брюки, пробормотал:


- До ветру схожу...


- А давайте все пойдём! - весело вскричал шеф, хватая со стола бутыль с остатками самогону.


- До ветру? - уточнил батюшка.


- На гулянья! - отхлебнув прямо из горлышка, и что самое удивительное, не пролив ни капли на грудь, пояснил Алекс. - Хочется, знаете ли, поплясать. После бессонной ночи - самое то. На девок красных полюбуемся... Они с утра свеженькие, румяные - ммм!.. - он закатил глаза.


Я тоже воодушевился. Вдруг захотелось выйти в чисто поле, подставить грудь ветру...


- Идёмте, батюшка, - Алекс уже подхватил под локоть отца Онуфрия. - Ну какой же деревенский праздник без попа.


Мы выкатились на крыльцо, под ласковые лучи осеннего солнышка. От вчерашней непогоды не осталось и следа, утро радовало умытыми облаками и свежим голубым небушком.


- Почему соляркой пахнет? - неожиданно спросил Чумарь.


Я принюхался. Да. Откуда-то из-за угла удушливо тянуло топливом.


- Кажется, там сарай, - я поджал босые пальцы: по ногам дуло. - Может, трактор, или ещё что...


Странно, я ведь был в ботинках! Потом я сообразил, что в ботинках я был во сне, а сами они стоят в бане, сушатся. Кажется, в рюкзаке я видел кроссовки...


Народ потянулся к деревянной кабинке в глубине двора, а я метнулся в горницу и наверх, в свою спальню. Достал из-под кровати рюкзак, вытряхнул его тут же, на половик, отыскал в мешанине вещей синие с белым кроссовки, напялил на босые ноги - носки искать не хотелось.


Выбегая, бросил взгляд на тумбочку и замер. Чёток не было.


Я точно помнил, что снял их, когда привёл в комнату Алевтину. По её же просьбе... Бросил на тумбочку, да и забыл. Потом, на острове, вспоминал пару раз, а вернувшись, даже ни разу не подумал.


Моргнув, я уже сделал шаг обратно в спальню, но снизу донеслось хлопанье двери и богатырский рёв шефа:


- Кадет! Мы идём на праздник! Кто не успел - тот опоздал...


Плюнув на всё, я скатился по лестнице.


Гулянья развернулись за околицей, между берегом озера и опушкой леса. Длинной вереницей стояли накрытые белыми скатертями столы, на лавках празднично сидели сельчане.


Дальше, возле самой опушки, водили хоровод. Мелькали белые рубахи, яркие сарафаны, люди размахивали сосновыми ветками и пучками свежесрезанных колосьев.


А за столом пили, смеялись и что-то жевали. Я учуял запах жареного гуся, в животе забурчало.


Нам приветливо махали руками, приглашали к столу.


Алекс на пару с Чумарём пошли в хоровод, Владимир устроился на пригорке, размеренно хлопая в ладоши и улыбаясь. Батюшка куда-то делся.


А я пошел к столу.


Скромно пристроившись на уголок, впился зубами в жареную куриную ногу. После нескольких месяцев воздержания, после всех страданий и самокопаний, я отрывался. Мне в тарелку совали квашеную капусту, пирожки с яйцами и луком, варёную картошку в топлёном масле, с чесноком, куски жареной рыбы... Я ел всё.


Две дородные тётки в красных бусах взяли надо мной шефство, и следили, чтобы тарелка моя - и рюмка - не оставались пустыми...


А потом мои глаза встретились с глазами старосты.


Тот тоже сидел за столом, недалеко от меня. Но ничего не ел, не веселился и выглядел усталым. Только пил.


Перед ним стоял отдельный штоф. И староста, выпив рюмку, тут же наливал ещё и вновь макал усы в самогон.


- Как Гришка? - крикнул я ему сквозь песню, что доносилась от хоровода. - Спит, поди?


Староста вскинул на меня взгляд покрасневших глаз.


- Пропал Гришка, - тихо сказал он. - Не вернулся.


Кусок во рту превратился в жеваную бумагу.


Задохнувшись, я вывалился с лавки, отбежал в сторону и начал кашлять. Изо рта полетели ошмётки еды, мне стало стыдно.


Утерев рот, я вернулся к столу, но садиться не стал. Подошел к старосте. Я помнил, что отчего-то мне этот человек не слишком нравился, но сейчас не было ничего, кроме глубокого сочувствия. И зарождающейся где-то в районе крестца тихой паники.


- Моя подруга обещала его отыскать, - зачем-то сказал я, хотя и понимал: раз Гришки нет, значит, Алевтина его не нашла...


Староста передёрнул плечами.


- А кто этих бесовок разберёт? - он выдохнул. До меня дошел смрад застарелого перегара. - Покрутили хвостами, велели костёр пока не палить, - он кивнул на громадную кучу дров, вокруг которой и водили хоровод... - И сбёгли.


Почему-то я сразу подумал о чётках. О том, какой интерес проявляла к ним ведьма Настасья, и какими глазами смотрела на них Алевтина.


И вот сейчас до меня наконец дошло... В её глазах была жадность. Жажда обладания тем, что принадлежит кому-то другому.


И этим другим был я.


Вдруг, как давеча во сне, свело скулы от жажды крови. Неужели она меня тупо соблазнила? И всё для того, чтобы завладеть чётками из драконьего жемчуга? Впрочем, представив, сколько они стоят...


Как говорил один сыщик, за такой куш многие захотят начать рискованную игру.


И всё равно. Кража - это как-то мелко. Недостойно. Да и честно говоря, попроси она меня - я бы отдал эти чётки без звука. Ещё и радовался бы...


- У вас есть телефон? - спросил я у старосты. Мой остался в тереме, окончательно разряженный.


Мужик молча протянул смартфон. Не новый, но вполне приличный... Я набрал номер и принялся ждать.


После известия о Гришке вдруг отчаянно захотелось убедиться, что с Антигоной всё в порядке.


Как только пошли гудки, в паре метров от меня раздалась мелодичная трель. Смутно знакомая черноглазая девушка в красном сарафане, с красной же лентой в волосах, достала откуда-то телефон, посмотрела на экран, провела по нему ладонью и убрала.


Гудки в моей трубке оборвались.


Я сглотнул. Не глядя, сунул смартфон старосте и пошел на негнущихся ногах к месту, где сидел Владимир.


Упал рядом и тупо уставился на хоровод.


Три, четыре ряда людей, взявшись за руки, бежали вокруг пустого костровища. Одни - по солнцу, другие - против, создавая гипнотический узор, от которого было трудно оторвать взгляд. Над костровищем возвышался крест из связанных бечевой горбылей, увитый диким виноградом и красным осенним плющом. На вершину его был надет череп.


Я тупо смотрел на хоровод и думал об Алевтине. Об её огненных косах, о больших фиолетовых глазах... И вдруг мне показалось, что я её вижу! Знакомый силуэт мелькнул средь танцующих, мазнула бритвой по глазам уже успевшая полюбиться улыбка...


Я вскочил. Затем сел назад.


Да нет. Показалось. Как с той девушкой за столом, с красной лентой... Красной... лентой.


Я медленно, сам себе не веря, полез в задний карман джинсов и вытянул на свет замурзанную мятую тряпочку, которую несколько дней назад сорвал с косы черноглазой навки в лесу. Я её вычеркнул из памяти - ведь Алекс чётко доказал, что всё это было во сне.


А вот поди ж ты. Навка из сна сидит за праздничным столом, и держит в руках телефон Антигоны.


Я его узнал: вместо брелока у неё там фигурка "Хелло Китти", сплетённая из бисера... Амальтея подарила. Она любит заниматься рукоделием.


- Ну капец, - сказал я, накручивая на палец мятую ленточку. Красную, того самого оттенка.


- Что-тот случилось? - наклонился ко мне московский дознаватель. В ладони он уже не хлопал, но за хороводом следил не отрываясь.


- Нас водят по кругу, - прокричал я ему в ухо. Зачем-то потряс ленточкой перед глазами и кивнул на хоровод: - Ведьмины круги.


Владимир внимательно осмотрел хоровод и повернулся ко мне.


- Повтори, - медленно попросил он. Лицо у дознавателя было неподвижное, каменное. Такие бывают у очень пьяных людей.


- Терем, остров, лес, остров... - я нарисовал в воздухе невидимый круг. - Мы застряли во временной петле. И не можем из неё вырваться.


Для верности я потыкал пальцем в череп, надетый на навершье креста. Владимир смотрел на него несколько секунд, моргая, дыша с присвистом, затем сказал:


- Мы обезвредили Лихо.


- Нас водит не Лихо, - я только сейчас понял одну штуку, от которой мне стало по-настоящему страшно. - Владимир! - закричал я не своим голосом. - Где ваш молот?..


Он посмотрел на свои пустые руки, а потом выругался тихо, беззвучно, по-чёрному.


- Настасья его взяла, - обиженно сказал он и надул губы, как ребёнок. - Сказала, в баню с молотком нельзя. Заржавеет. А я и поверил.


- Даю на отсечение что угодно: у Алекса револьвер пропал.


Мы, помогая друг другу, поднялись, и направились к хороводу. Шли мы трудно, словно сквозь тяжелую маслянистую воду. И всё время забывали о цели этого похода.


Я любовался вспыхивающими над головами людей цветными кругами, огненной цепью, протянутой сквозь их руки, всполохи, несущиеся от сердца к сердцу...


- Как красиво, - поделился я с дознавателем.


- Ты про плетения? - он со знанием дела кивнул. - Да, очень здорово. И как искусно! Прямо кружева...


Я опять почувствовал себя, как во сне. Когда видишь, что происходит что-то абсурдное, какая-то порнуха чёрная, но думаешь, что это нормально...


- Вы тоже их видите? - я сосредоточился на красных кругах над головой каждого танцора.


Каждой мысли приходилось буквально продираться сквозь ватный туман в голове, сквозь звон в ушах и в костях тела...


Это всё песня, - решил я. - Слова перестали быть понятными, они были резкими, пронзительными, и жалили воздух. Люди выкрикивали их словно по команде, в едином порыве.


- А вон и Алекс! - вскрикнул я и шатаясь, устремился к шефу.


Ноги заплетались, перед глазами прыгали венки из живых цветов, надетые на ладные девичьи головки, но я сжал зубы и с упрямством пьяного пытался поймать Алекса за рукав.


Наконец я его зацепил и не слушая возражений потащил из круга танцующих. Мне старались помешать. Кто-то хватал за руки, одна из навок повисла на шее и обхватила мою голову, чтобы поцеловать, но я оттолкнул её свободной рукой, и высоко поднимая ноги, волок шефа подальше от хоровода.


- Что ты... Куда ты... - Алекс всё порывался вернуться в круг. Глаза у него были круглые, пьяные и безумные, на шее, как бусы, болтался чей-то венок, незаправленная рубашка билась вокруг бёдер.


- Револьвер проверьте, - крикнул я ему на ухо.


- Что?.. Зачем тебе?


- Проверьте, говорю.


Шеф хлопнул себя по одному бедру, по другому... Не только револьвера, но и ремня с кобурой на нём не было.


- Ведьмы, - со значением сказал я. - Мы попали в ведьмин круг.


- Что ты несёшь?..


Но до него начало доходить. В глазах вдруг появились недобрые огоньки, кулаки сжались.


Люди в хороводе бежали всё быстрее, всё громче рвалась в небо песня. Крест, увитый зелёной гирляндой, начал вращаться, череп на верхушке слабо засветился.


К нам подошел Владимир. Недрогнувшей рукой он держал за шиворот Чумаря. Тот вяло отбивался, клянча:


- Пустите, дядя Вова... Там девки мне обещали показать...


- Покажут, - ласково соглашался дознаватель. - Догонят, и ещё раз покажут...


- Обманули нас, Володенька, - сказал Алекс и икнул. - Закружили, захороводили и обвели вокруг пальца. Им нужна Книга.


- Сами они её взять не могли, - понятливо согласился московский дознаватель. - А мы её достали, привезли и поднесли им на блюдечке с голубой каёмочкой.


- А на хрена она им, дядь Вов? - спросил рэпер.


- Натура у них такая бабья, сынок, - пожал плечами дознаватель.


Мы с Чумарём переглянулись.


- Тот, кто лежал в гробу - их властелин и повелитель, - пояснил Алекс. - Ведьмы - они как кошки. Каждая сама по себе, и себе на уме. Но все они, до одной, поклоняются рогатому властелину - он даёт им первородную силу и объединяет.


- Так значит чувак, что в каменном гробу тыщу лет спал, и есть их рогатый властелин? - удивился рэпер. - Что-то я рогов-то не припомню...


- Они как бы подразумеваются, - махнул рукой Алекс. - Это, скорее, символ... Но это не важно. А важно то, что все ведьмы, до единой, считают себя его женами, и сделают для своего повелителя всё, что угодно.


- Чегой-то вы, дяденьки, ересь несёте, - покачал головой Чумарь. - Не протрезвели, видать. Знавал я ведьм в Москве, пил с ними да кувыркался... Но о рогатом муже ни одна из них и не поминала.


- Ведьмы подписали пакт в одна тысяча четыреста восемьдесят шестом, - сказал Алекс. - Великую Инквизицию помнишь? Тогда их хорошенько прижали.


- Я б сказал, прижарили, - нехорошо усмехнулся Чумарь.


За что получил воспитательный подзатыльник...


- Генрикус Инститор составил документ под названием "Малес Малефикарум", который, входя в силу, должна подписать всякая ведьма, - веско сказал Алекс.


- Отречение от Рогатого Повелителя, - кивнул Владимир. - Иначе - костёр.


- То есть, подписав пакт, они обязуются следовать правилам Совета? - уточнил я.


- Именно, - кивнул шеф. - И тогда вольны жить, как им вздумается и делать, что захотят. В рамках закона, разумеется.


- Но если они нарушают пакт...


- Сгорают, как свечки, - шеф показал руками, как они горят. - Пуфф!.. Это как оковы Справедливости. Только действует сразу, не откладывая в долгий ящик.


- Значит, Настасья и Алевтина...


- Каким-то образом умудрились снять заклятие Пакта. Или вовсе его не подписывали, - заключил Алекс.


- Отступницы, - добавил Владимир.


- А мы-то дураки, сами всё им отдали... - протянул Чумарь. - А ить хорошо, что мы сейчас пьяные!


- Это почему? - удивился шеф.


- А потому, что море по колено. Были б трезвые - руки б на себя наложили. От глубокой депрессии.


А вокруг продолжались народные гулянья. Летела в небо песня, хороводы слились в одну цветную юлу, за столами народ лежал вповалку - надеюсь, от самогона, а не от ведьминского дурмана. Я прерывисто вздохнул.


- Не расстраивайся, кадет, - снова угадал мои мысли шеф. - Не везёт в любви - повезёт в смертельной битве.


- Она чётки забрала, - пожаловался я.


- Вернём, - пообещал Алекс. - Чтобы драконий жемчуг сработал - его подарить нужно, и чтобы непременно от чистого сердца. Так что покража ведьме бочком вылезет... А я дурак.


- Почему?


- Встретил старую знакомую, расчувствовался... Вспомнил молодость лихую. А лицензию у Настасьи спросить забыл. Как корова языком.


- Ладно, отцы, что делать-то будем? - Владимир нервно огляделся и поёжился. Рука его, лишенная молота, смотрелась неприлично голой.


- Их слишком много, - тихо сказал Алекс. - И они очень сильны. Детский лагерь, затопленный город - всё их наманекюренных ручек дело. Нас отвлечь хотели...


- А Лихо-то, поди, они и разбудили, - подал голос Чумарь. - Если считать по убийствам монахов, они тут уже два года, как окопамшись. Книгу добыть хотели.


- И самое главное, где их теперь искать? - Владимир задумчиво попинал пучок жухлой истоптанной травы. От ботинка взметнулась облачком пыль. Красная, как плетения над головами у танцующих.


- Шеф, - я глянул поверх хоровода. Плетения красных нитей сливались, соединялись в единое кружево, как бы заплетая людей в свою сеть. - Шеф, вы тоже это видите?


Судя по глазам Алекса - да. Видел. Стало быть, гипотеза о том, что это мои личные пьяные глюки, отпадает.


Расширенными глазами шеф смотрел на хоровод, на высокий крест, на дома по другую сторону от костровища...


- И что это значит? - спросил Владимир.


- Они всё ещё здесь, - ответил Алекс, глядя на череп.


Глава 20


- Ты серьёзно? - спросил Владимир, но тут же кивнул. - Да, похоже, ты прав... Интересно, почему мы только сейчас обо всём допетрили?


- Потому что они хотели выиграть время, - Алекс казался уже совсем трезвым, сосредоточенным. - Для этого нас заманили в петлю... Да они наш собственный терем ловушкой сделали! Главное правило в общении с ведьмами какое? - кажется, он спрашивал у нас с Чумарём, но мы лишь дружно пожали плечами. - Не приглашать в свой дом и не брать еду из их рук. А мы дураки.


- Простите, - повинился я. - Я не знал...


- Я сам виноват, - махнул рукой Алекс. - Привёл тебя в избушку на курьих ножках, да ещё и слушать ведьму заставил... Давно, давно они это готовили.


- На то, чтобы пробудить Рогатого, много энергии надо, - с сомнением произнёс Владимир, отвлекая нас с шефом от самобичевания. - Где они её возьмут?


- А ты что, ещё не понял? - Алекс кивнул на хоровод, который вращался с бешеной силой. То и дело из цепи вылетали люди и без сил падали на землю. Но хоровод смыкался, и продолжал своё кружение.


Череп на кресте горел всё ярче.


- Они не посмеют, - потряс головой московский дознаватель. - Принести в жертву столько народу - этого им никто не попустит. - Людские жертвоприношения запрещены Советом...


- Да плюнь ты уже на Совет, Володенька, - махнул рукой Алекс. - Сам подумай: где сейчас мы, а где они... С Рогатым, боюсь, даже Скопин-Шуйский не справится. В одиночку, конечно. Ведьмы правильно всё рассчитали. И тщательно подготовили. Они не могут проиграть.


- Поэтому они нас не трогают? - спросил Чумарь.


Правильный вопрос. Я и сам думал: мы находимся в эпицентре их колдовства. Можем помешать, сделать так, что всё рухнет. Почему они нас не трогают?


- Потому что они забрали нашу силу, - с нажимом сказал Алекс. - "Бойся Данайцев, дары приносящих". Вергилий. Энеида.


- Мы вкушали их пищу, - мрачно подтвердил Владимир. - Мы пили из их рук. И теперь мы им не страшны. Они смеются над нами.


- И что, вы вот так сдадитесь? - удивился Чумарь. - Дядя Вова! Дядя Саша!.. Да вы чего?..


- А ты попробуй что-нибудь сделать, - ядовито посоветовал Алекс. - Попробуй остановить хоровод.


Чумарь прищурился, критически изучая оставшихся в хороводе людей. Вокруг, словно оборванные лепестки, вповалку лежали те, кто выбыл.


Рэпер скинул куртку и рубаху, оставшись только в штанах. Деятельно потёр руки...


- Так что, дядь Вов, дозволяете? Всё, что угодно?


- Развлекайся, - разрешил московский дознаватель. - Снимешь плетения - хоть людей выведем из-под удара.


Чумарь вышел вперёд, упёрся покрепче ногами в землю, и заговорил. Слов, как всегда, было не разобрать. Но зато я увидел, как из его рта потянулась синяя цепочка. Как змея, вплелась она в красные ведьминские заклятья, и стала их рвать на кусочки.


Падая на землю, они походили на обломки раскалённой цепи, которая прожигала траву.


- Смотри-ка, - удивился Алекс. - Могёт твой ученичок!


Татуировки на спине, на шее, на черепе Чумаря пришли в движение. Они ожили, потекли, превращаясь в знаки неизвестного мне рунического письма. И от каждой руны, сплетаясь с синей цепью, потянулись свои цепочки...


Татухи - его предмет силы! - с восторгом подумал я. - Гениально! У меня украли чётки, у Владимира обманом выманили молот, у Алекса - револьвер... А набитые на коже руны можно снять только с самой кожей.


От этих мыслей я почувствовал прилив сил. Вспомнил, о чём говорила Алевтина и сложил пальцы в мудру. В середине живота зародилось приятное жжение. Оно собралось в ком, выбралось наружу и устремилось к цепи Чумаря. Соединилось с ним и цепь окрепла раза в два. Красные ведьмины плетения начали рваться гораздо быстрее. Хоровод замедлил свой бег, усталые запыханные люди недоумённо оглядывались, старались вырвать руки из хватки соседей, спотыкались, нарушая стройный ритм...


- А дайте-ка и я попробую!


Рядом с нами встал Алекс.


- Сергеич, ты это... Поаккуратней, - неуверенно предупредил Владимир.


- Поздно, Володенька, - отмахнулся шеф. Встал в классическую позу декламатора - одна рука прижата к груди, другая отведена в сторону. Нога отставлена для равновесия. И начал:


Нет, весь я не умру - душа в заветной лире


Мой прах переживёт и тленья убежит


И славен буду я, доколь в подлунном мире


Жив будет хоть один пиит...


Плетения ведьм начали вспыхивать прямо в воздухе, не долетая до земли. Круг распался. Но от каждого человека к черепу всё ещё тянулась тонкая красная нить.


Мы


разносчики новой веры,


красоте задающие железный тон


Чтоб природами хилыми не сквернили скверы


в небеса шарахаем железобетон


Чеканные Владимирские рифмы ни с чем нельзя было спутать!


Победители,


шествуем по свету


Сквозь рёв стариков злючий...


Плетения ведьм вспыхнули в последний раз и погасли. Череп вновь стал мёртвой желтоватой костью. Люди вповалку повалились на вытоптанную траву. Отовсюду неслись стоны, тихие жалобы и плачь.


Ведьмы затанцевали бы людей до смерти, - подумал я. - А вся сила ушла бы в череп...


Стало необыкновенно тихо. Потемнело: в небе начали скапливаться тучи. Они наслаивались на солнце и медленно закручивались против часовой стрелки. Гигантская воронка раскрывалась точно над нашей поляной.


Ничего ещё не кончено, - я сделал глубокий вдох. - Но теперь ведьмы знают, на что мы способны...


Из глубины леса послышалась нежная мелодия. Кто-то играл на дудочке. Звуки были такими чистыми, что хотелось плакать.


На опушке показалась процессия: впереди - девушка в короне из живых цветов, в простой белой рубахе до пят, босая. На шее у девушки каплями крови сверкали красные бусы.


Лица её видно не было: его закрывала белая фата. Как у невесты, - подумал я.


За девушкой шел некто в чёрном плаще. По походке - явно мужчина. И всё бы хорошо, кабы не оленья голова на плечах...


- Рогатый! - прошептал Чумарь. - Дядя Вова! Это что ж делается-то, а?.. Интересно, рога настоящие, или как?


- Скоро узнаем, - мрачно пообещал Алекс.


За мужиком с оленьей головой шло десятка три женщин. В простых, похожих на ночнушки, белых платьях. Волосы распущены, в руках - еловые ветки.


Здесь были все: Настасья, Алевтина, черноглазая навка - теперь уже без всяких лент, с вьющимися волосами ниже колен.


Ведьмы были всех возрастов: молодые, старухи и совсем подростки. Толстые, стройные, уродины, красотки...


- Плохо дело, - произнёс Владимир уголком рта. - С такой прорвой баб нам ни в жисть не совладать.


- Ты не на баб смотри, - посоветовал Алекс. - Ты на этого рогатого смотри... В нём вся сила.


В конце процессии две крупные ведьмы волокли клетку на колёсах. В клетке сидел кудлатый пёс. У меня кровь застыла в жилах.


Гришка! Это же Гришка там, в клетке...


Понимание, как похоронный саван, опустилось на мои плечи.


Самая первая ведьма несла в руках серп. Я видел блики, играющие на острой стали его лезвия. И вдруг, совершенно отчётливо я понял, кому этот серп предназначался.


Они хотят зарезать Гришку! Оборотень, человек и зверь - он станет первой жертвой, которая напитает силой череп на вершине креста.


Я вспомнил кости, похороненные в каменном саркофаге на острове. Эх, надо было послушать Котова, да и размозжить там всё к бисовой бабушке!


Но нет... Дознаватели хотели сделать всё по закону. На что и рассчитывали хитроумные ведьмы.


Процессия уже была совсем близко.


Медленно и торжественно она приблизилась к незажженному костру. Женщины не глядя переступали босыми ногами через лежащих на траве людей, и выстраивали свой собственный круг.


И тут меня постиг ещё один удар. В глазах потемнело, ладони и спина разом вспотели. На негнущихся ногах я подошел вплотную к Алексу и прошептал.


- Девушка под вуалью - это Антигона!


Морковно-рыжую прядь, единственную выбившуюся из-под высокой цветочной короны, ни с чьей другой спутать было нельзя. К тому же формы, проступающие сквозь полупрозрачную рубашку, в последнее время я изучил настолько хорошо, что ошибиться просто не мог.


- Да, - негромко ответил шеф.


- Но как?..


- Ты что же, решил, я родную дочь не узнаю?


- Да нет, я не про то! Как она у них оказалась?..


- Сейчас это без разницы, - отрезал шеф.


- Надо срочно её освободить, - заявил я. - Наверняка они её опоили, или ещё что... Она ни за что не стала бы... - я рванулся вперёд к Антигоне, и был тут же пойман шефом за куртку.


- Стой! Если мы будем дёргаться - её просто убьют. Ты что, не понял? Антигона - заложница.


- А не может быть, - встрял Чумарь. - Что она с ними заодно? Узнала, что вы, дядя Саша, её родной папашка, и обозлилась...


- Удавку на шее видите? - спросил Алекс сквозь зубы.


Я присмотрелся. Сквозь тонкую ткань вуали казалось, что шею девушки обнимают бусы. Но оказалось... - жгучий холод продрал по спине словно хворостиной, - оказалось, это и вправду кровь. На Антигоне был ошейник, строгач, как для собак. Внутрь шипами. И там, где шипы впивались в кожу, выступили капли крови...


- Да штоб их всех приподняло и три раза копчиком об камень гёпнуло, - заковыристо выругался рэпер. - Это ж надо, так над девчонкой издеваться! Вот я им щас задам...


Его никто не смог остановить.


Чумарь вышел вперёд и попытался что-то сказать. Татуировки чуть шевельнулись, дёрнулись, и... вернулись к своему обычному состоянию.


Рэпер попробовал ещё раз. Открыл рот, напряг мускулы - было видно, как вздулись вены на его шее - и закрыл, щелкнув зубами.


- Я пас, - извинился он. - Ничего не выходит.


Тогда я поднял руки, сложил пальцы, вызвал сноп искр... Он вышел слабеньким, почти невидимым в сумрачном дневном свете. Потрепыхался в ладонях и погас.


- Дьявол, - Алекс потряс головой и даже поковырял пальцем в ухе. - Ни одной фразы вспомнить не могу. Слова, что твои тараканы... Разбегаются и всё тут.


- Сделали они нас, отцы, - с мрачной досадой произнёс Владимир. - Всухую натянули.


- И что теперь будет? - спросил Чумарь.


От круга отделился верховный маг с рогами и направился к нам. Он тоже был бос, широкие чёрные штанины мели вытоптанный в пыль пустырь.


- А вот щас и узнаем, - пробормотал Алекс, принимая независимую позу.


Я ему позавидовал. Всё вместе: выражение лица, голос, осанка - никак не говорили о том, что шеф потерпел фиаско. Напротив. Он выглядел хозяином положения, тем, к кому сильные мира сего приходят на поклон, за советом.


Сам же я чувствовал себя побитым бродячим псом. Думаю, и выглядел соответственно...


Владимир встал рядом с Алексом. Плечом к плечу это назвать было нельзя - московский дознаватель был выше сантиметров на сорок. Но смотрелось именно так.


Переглянувшись, мы с Чумарём заняли места по обе стороны от наставников.


Когда верховный маг подошел ближе, стало видно, что голова оленя не настоящая. Признаться, у меня немного отлегло от сердца: принять, что человек может собственными силами выглядеть, как мифическое божество, было тяжеловато. Не привык я ещё к этим фокусам.


Искусно сделанная маска головы - или всё-таки настоящая оленья голова, с рогами и всем остальным, только выпотрошенная изнутри?.. Смотрела на нас живыми глазами с чёрными, вертикально прорезанными зрачками.


Подняв руки, мужчина снял голову оленя и улыбнулся.


Это был инок Софроний.


А ведь это он убил всех монахов, - сообразил я. - Пришел в скит, прикинулся ищущим Бога простачком, и стал искать способ пробудить Лихо... Убийства для этого и нужны были - чтобы напитать первичной силой спящего некроманта, дать ему толчок к пробуждению.


А ведьмы засели на берегу. Окружили озеро, и поддерживали своего господина и повелителя, как могли. Отвлекали народ, следы путали...


Видимо, не так всё было просто - раз на эти козни у них два года ушло.


И старца Нестора Софроний убил. Хотел сам воспользоваться Книгой и пробудить спящего мёртвым сном некроманта. Но явился Алекс - ночью, неожиданно, - и потребовал, чтобы Книгу отдали ему... И когда старец Нестор согласился - Софроний пошел за ними и убил старца.


Но книги не нашел. Потому что Нестор отдал её Алексу, и спрятал дознавателей вместе с Книгой в схиме... А тут - мы с майором.


И ему вновь пришлось изображать из себя инока: встречать нас, поить чаем, провожать до библиотеки...


Он успел сбегать к склепу в пещере, - сообразил я. - Поэтому так извозился в глине. Сбегал, понял, что без Книги там делать нечего...


Нет, не складывается, - я так увлёкся рассуждениями, что забыл обо всём остальном. - Ему было НУЖНО, чтобы Алекс нашел Книгу и вынес её на свет. Доставил к саркофагу и переместил накопленную столетиями силищу чародея в пожелтевшие страницы, скованные медным окладом.


А потом доставили поместилище этой силы прямиком к нему в руки.


И мы прекрасно справились.


- Приветствую моих добровольных помощников, - торжественно сказал Софроний. - Какую награду хотите вы за свою помощь?


- Нет, он ещё и издевается, - буркнул Владимир. Ладонь его непроизвольно сжалась, словно в ней была рукоять молота. - Одумайся, отрок! Костёр по тебе плачет.


- А и правда: сдавайтесь, ваше магичество, - ласково посоветовал Алекс. - Совет всё равно узнает о ваших играх, и примет соответствующие меры. А так - у вас будут смягчающие обстоятельства.


Конечно же, он рассмеялся нам в лицо.


- Вы и сами понимаете: совсем скоро не будет больше вашего Совета, - спокойно, разумным тоном объявил Софроний. - Ещё немного - и начнётся совсем другая эпоха. Сильные займут место слабых, и пребудут вовеки. Реки потекут вспять, океаны станут твёрдыми, и по ним можно будет ходить, аки посуху...


- Какой пафос, - фыркнул Алекс. - Какая патетика... И вот всегда так: как захочет кто на гору взобраться, так непременно - по головам. И ногой, ногой... Инквизиция вас так ничему и не научила, юноша?


- Тогда нас обманули, - пренебрежительно махнул рукой маг. Критики Алекса он предпочёл не замечать. - Нас вынудили подписать бесчестный унизительный договор, усыпив нашего Владыку. Но теперь всё изменится.


И неожиданно Софроний посмотрел на меня. Я вздрогнул. Глаза у него были изумрудные, змеиные, с чёрным вертикальным зрачком.


- Ты ведь один из нас, стригой, - сказал он. - Судьба-разлучница развела нас по разные стороны баррикад, но твоё место с нами. Да ты и сам это знаешь.


Он протянул руку, и с ладони его спрыгнул солнечный зайчик. Подлетел ко мне и впитался в кожу. Я не успел ничего поделать! По телу разлилось приятное тепло, в голове перестали бить колокола, на душе сделалось благостно и приятно.


- Вот видишь, - улыбнулся маг. - Ты - один из нас, тебе сладка наша сила. Что тебе кратковечные людишки, стригой? Пойдём с нами, и ты будешь жить вечно.


- Ага, - буркнул Чумарь. - Вечно молодой, вечно пьяный... Обделаться можно от счастья. Соглашайся, друг Сашхен. Я бы на твоём месте согласился.


Говорил он одно, но тон его, манера речи выражали совсем другое.


- Признаю, - кивнул я. - Мне близка ваша сила. Благодаря вам я открыл для себя новые возможности.


- Но?.. - Софроний иронично приподнял бровь.


- Но вы не пришли ко мне с миром. Не предложили помощь и науку. Вы обманули. И обманете снова.


- Я не обманывала тебя, Саша, - из-за спины мага вышла Алевтина. В тонкой белой рубашке до пят, в цветочном венке на распущенных волосах. Она была прекрасна. - Ты и правда люб мне. Разве тебе не было хорошо со мной? Идём с нами и я сделаю тебя счастливым.


И она улыбнулась. Улыбнулась так, что в мою душу и вправду закрались сомнения.


- Оставайся мальчик с нами, будешь нашим королём... - вновь противным голосом пропел Чумарь. Я вздрогнул и очнулся.


- Ты не уверена в себе, - сказал я ведьме. - Не уверена настолько, что пользуешься чарами даже сейчас! Ты обокрала меня.


- Тебе не нужен драконий жемчуг для того, чтобы быть собой, - сказал Софроний. - Ты - мудрец, ты уникальный маг. Таких больше нет... Идём с нами, и ты сможешь править миром.


- Со временем, конечно, - к нам подошла ведьма Настасья. Сейчас, сквозь тонкую рубашку, было видно, что тело у неё рыхловатое, груди обвисли, лицо без косметики казалось сморщенным и старым. Но голос - властный, звонкий, оставался прежним. - Ты ещё очень молод, стригой. Многого не знаешь и почти ничего не умеешь. К сожалению, научиться ты сможешь только у нас. А если нас уничтожат, если Совет победит - то никогда и ни у кого не найдёшь знаний. Совет придёт за тобой, рано или поздно. И если ты не поклонишься, если не поклянёшься служить ему - уничтожит. Идём с нами, молодой стригой. Годы пролетят незаметно. Ты и оглянуться не успеешь, как сможешь дотянуться до луны. И смахнуть её с небосвода.


Настасья не применяла никакой магии. Просто я чувствовал, что в её словах есть разумное зерно. С Советом я уже сталкивался - спасибо большое, мне не понравилось. Знаниями, как быть магом, тоже делиться никто особо не спешил...


- А почему ты не зовёшь присоединиться меня? - вдруг спросил Алекс. - Почему не позовёшь по старой дружбе? Ведь у нас с тобой были и счастливые времена!


Настасья подошла к шефу, протянула руку и потрепала его по щеке.


- Ты слишком стар для наших игр, Сашук.


- Старый конь борозды не портит, - возразил шеф. - Ты же знаешь: я ещё очень силён. В конце концов, это я освободил вашего Рогатого повелителя.


- И что? - ведьма Настасья удивлённо распахнула глаза. - Хочешь пойти с нами?..


- Да хрен вам через бедро с тройным окладом. И сам не пойду, и ученика своего кровного не отдам.


- А вот за него не тебе решать, - вклинился маг. - Пусть он сам скажет.


- Мой наставник всё сказал, - я старался не смотреть на Алевтину.


Несмотря на все обиды, на её ложь и двуличность, как только я смотрел ей в глаза, решимость моя таяла...


- Быть по сему, - решил верховный маг. - Только знай: это МЫ хотели сделать тебе одолжение, принять в наши ряды.


- Обойдусь.


- Тогда убить придётся всех, - словно ему было кого-то жаль! - Если бы ты согласился, добровольно поделился бы силой с нашим Владыкой, некоторые могли бы и уцелеть. А так... Прощайте, - он надел голову оленя себе на плечи, развернулся и пошел к костру.


Антигона, как привязанная, шла за ним.


- А меня даже не спросили, - обиженно прогудел вслед ведьмам Владимир.


- А ты бы согласился? - полюбопытствовал Алекс.


- Нет, но хотя бы из вежливости...


- Не нужен нам берег турецкий, - махнул рукой Чумарь. - Своими силами обойдёмся.


- Нет у нас больше сил, - сказал Алекс. - Вы разве не чувствуете?


- И то правда, - Владимир помахал руками в воздухе. - Я снова - обычный человек. Смертный.


- Эх, и выпотрошат нас, как варёное порося... - вздохнул Чумарь. - А девчонку жалко. И пса-перевёртыша. Они здесь вообще не при делах.


- Ты тоже ни при чём, - возразил я. - Однако вписался.


- Да я за дядю Вову кому хошь глаз на пятку натяну, - похвастался рэпер.


Татухи его потускнели, съёжились, и более всего напоминали теперь сделанные цыганской иглой и чернилами зоновские партачки.


Я вдруг ощутил зверский, всепоглощающий голод. Почувствовал, как кожа на черепе истончается, натягивается, как волосы становятся ватными и ломкими... Глянул на свои руки и отвёл взгляд. Чёрные когти добавить - и буду вылитый гоголевский упырь.


Алекс на глазах седел. Его роскошная шевелюра будто подёрнулась белым пеплом, засеребрилась, граница волос со лба отодвинулась к макушке, а на лысине обозначились коричневые старческие пятна.


Широкие плечи Владимира поникли. Голова усохла, затряслась на тонкой шее, а широкие штаны ему пришлось поддерживать рукой, чтобы не свалились.


Тем временем у костра что-то происходило. Ведьмы двигались, как сомнамбулы, уперев взгляды в пустоту перед собой, движения их были слаженными, красивыми. Окружив костровище, они клонились в танце, махали руками с зажатыми в них еловыми ветками, и что-то негромко напевали. Я старался расслышать, что они поют, сквозь шум крови в ушах, но никак не мог.


- Что они делают? - я поразился, каким хриплым и безжизненным стал голос.


- Давайте подойдём поближе, - предложил Алекс. - Терять-то вроде уже нечего.


И мы пошли.


Трава больно колола ноги, и посмотрев вниз, я понял, что никакая это не трава, а стальные острые шипы. Они впивались в подошвы кроссовок и не пускали.


Алекс шел ровно, гордо подняв голову - уж не знаю, каких это требовало от него сил. А вот Владимир прихрамывал, тяжело опираясь на плечо Чумаря.


Перед костровищем откуда-то взялся каменный высокий алтарь, и Гришка был извлечён из клетки и распят на нём, пушистым брюхом вверх.


Голову его захлестнули петлёй, как и все четыре лапы, притянув к земле. Хвост бессильно свешивался. Пасть пса была распахнута, глаза выкачены от страха. Но из горла рвался не бессильный скулёж, а яростный рык.


Перед алтарём стояла Антигона. Вуаль с неё сняли, лицо девчонки белело без единой кровинки, даже веснушки пропали. В руке она сжимала серп.


Рядом с ней стоял маг с головой оленя. Он тоже что-то пел, голос из-под маски звучал глухо и неразборчиво. Он взмахами рук направлял движения Антигоны.


Вот она занесла серп над впалым Гришкиным брюхом... Было видно, что девчонка сопротивляется. Она пыталась бороться, лицо её кривилось судорогой, но руки двигались неумолимо, опускаясь к незащищенному горлу оборотня.


- Освободи меня! - пел ведьмак-олень. Наконец-то мы подошли настолько близко, что стали различать слова.


- Освободи его, - вторили ведьмы хором.


Они покачивались из стороны в сторону, прикрыв глаза. На лицах женщин был экстаз.


- Освободи меня и служи мне! - кричал рогатый ведьмак.


- Освободи его и мы будем служить ему, - повторили ведьмы.


- Освобождённому покорится весь мир, - пел ведьмак.


- Освобождённому покоряемся мы, - вторили ведьмы.


- Отвори кровь во славу его! - взревел маг, взмахивая руками над головой Антигоны.


Лицо её исказила судорога, но серп неумолимо шел к Гришкиному горлу.


И тут Алекс оглушительно чихнул.


Звук серебряным колесом прокатился над головами ведьм, отразился от стоящего плотной стеной леса и вернулся.


Все замерли.


Глава 21


- И что? - достав белоснежный платок, Алекс приложил его к морщинистому лицу. - Даже "будь здоров" никто не скажет? - Набрав полную грудь воздуха, он чихнул ещё раз.


Да так, что у меня самого засвербело в носу...


Я не стал сопротивляться. Вдохнул, сколько было сил, и чихнул так, что мозги брызнули из глаз... Образно говоря.


За спиной словно бы рявкнула царь-пушка. Это чихнул Владимир.


- И я! И я горазд, - обрадовался Чумарь и чихнул так звонко, что у меня заложило уши.


Не зря говорят: чих - это маленькая смерть. И если кто чихать надумает, остальные непременно втянутся. Так и полягут вповалку...


После чиха в голове прояснилось. Ушел серый муторный туман, спала пелена с глаз. Я почувствовал могучий толчок в груди, и даже испугался... А потом понял, что это пробудилось сердце. Стукануло раз, другой, сбилось... И застучало в ровном ритме, разгоняя кровь по венам и заставляя чувствовать себя живым.


Алекс продолжал чихать, как из пулемёта. Владимир вторил ему ближней пушечной канонадой, Чумарь поддерживал артиллерийским огнём.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги