Сукины дети 3.Круги на воде

А я вдруг ощутил жжение в руках. Оно началось от самых плеч, спустилось к запястьям, подожгло ладони, запузырилось в пальцах. Я понял, что если вот сейчас, сию секунду, не выпущу его на волю, то вспыхну, как факел.

Краем глаза я заметил пылающие глаза инока-Рогача, его посох, направленный прямо мне в голову, и сложив пальцы перед грудью, с долгим выдохом отправил весь накопленный жар... В череп на навершье креста.

Из пустых глазниц вырвалось пламя, от них занялся и сам крест. Листья плюща начали жухнуть и сворачиваться от жара.

Огонь охватил череп целиком, и тот покрылся копотью, почернел и лопнул с громким костяным треском.

Вся накопленная энергия высвободилась в единый миг, и разошлась огненным кругом.

Меня словно толкнуло в грудь большой горячей ладонью. От неожиданности я сел на пятую точку, больно стукнувшись копчиком. Чумарь повалился рядом.

А вот дознаватели устояли. Раскинув руки, они стояли рядом в огненном вихре, их тела казались чёрными, а вокруг сияла корона пламени...

Ведьмы полегли. В своих тонких ночнушках, простоволосые, они напоминали выброшенных на берег русалок.

Но глянув на Рогача, я перестал дышать. Сердце ухнуло в район мочевого пузыря и сплясало на нём джигу. Не стану говорить, каких усилий мне стоило не осрамиться...

Софроний тоже устоял под напором силы. Более того, он как будто стал выше, раздался в плечах, ноги его обулись в чёрные дымящиеся копыта. Рогатая маска вросла в плечи, ожила. Чёрный влажный олений нос вздрогнул, ноздри его затрепетали. Оранжевые с вертикальными зрачками глаза шевельнулись, веки моргнули, пасть растянулась в безобразном зверином оскале.

Он повернулся к нам и хлестнул по воздуху гибким хвостом.

- Как долго я этого ждал! - голос был гулкий, словно звучал из колодца. - Как долго я томился в темнице, не видя солнца красного, не чувствуя землицы сырой и ветра летучего! Наконец-то свершилось. Я свободен!

Рогач не слишком ловко переступил копытами, запрокинул тяжелую рогатую голову, и раскинув мускулистые руки, трубно воззвал:

- Служите мне! Ибо я пришел!..

- Мы служим тебе, ибо ты пришел, - откликнулись ведьмы. Одна за другой они поднимались на ноги, но затем вновь падали на колени перед рогатым повелителем.

Я ничего не понимал. Череп ведь лопнул, как перезрелая тыква! Всё должно кончится...

Алекс с Владимиром обрели былую мощь - даже со спины видно, что плечи Владимира вновь налились силой, а шевелюра шефа кудрявится чёрным.

Мы же разорвали ведьмин круг!

И тут я почувствовал, что внимание Рогатого сосредоточилось на мне...

- Ты освободил меня, стригой, - сказал он. Артикуляция была чуть смазана - всё-таки звериное горло не подходит для людской речи. Но в целом всё было понятно. - Теперь тебе осталось сослужить последнюю службу.

Не глядя, одним махом он сорвал путы с привязанного к алтарю оборотня и смахнул его под ноги. Гришка свалился с камня, как куль с мукой и замер в изломанной позе. Откуда-то из-за спины послышался отчаянный вопль, и я узнал голос старосты...

- Подойди ко мне, стригой, - приказал Рогатый.

Я не смог не подчиниться. Неведомая сила поволокла меня по пыльной вытоптанной траве, приподняла в воздух и бросила спиной на алтарь. Голова бессильно свесилась с одного края, ноги - с другого. Грудная клетка выпятилась, живот натянулся так, что в пупке забилась жилка.

- Ты освободил меня, - повторил Рогатый. - Но это ещё не всё. Я должен забрать твоё сердце, и тогда я буду жить вечно. Никто не сможет меня победить!

Растопырив пятерню, он вонзил мне в грудь длинные острые когти. Я закричал.

Боль была такая, что потемнело в глазах. Я чувствовал, как когти раздвигают рёбра, как они приближаются к сердцу - с тем, чтобы вырвать его из моей груди.

Крик высох в моём горле и стих. Сопротивляться, шевельнуть рукой или ногой, даже моргнуть - ничего не мог. Как муха, застывшая в капле янтаря.

Двигались лишь глаза.

Зато я видел, как вздрогнула Антигона.

Дёрнулась, рывками, как сломанная кукла, подняла серп и бросилась на Рогача.

Лицо её было таким сосредоточенным, что казалось мёртвым.

Удар попал в цель: я видел, как Антигона ударила в спину, и как острый кончик серпа вышел из его груди. На миг движение когтей в моей груди прекратилось... А потом сомкнулись, сжимая моё сердце.

Боль была такая, что лучше я об этом даже вспоминать не буду. Я был уверен, что умираю - окончательно, самой настоящей смертью.

И тогда я понял, что могу только проклинать.

Не помню, что именно я говорил, но чётко видел: цепочка моего проклятия обвила шею рогатого и сдавила её, как удавкой.

Глаза его вспыхнули, вертикальные зрачки расширились, а потом сократились до булавочных уколов.

Но рука продолжала давить, сжимать моё сердце.

И тут раздался выстрел. Затем ещё один, и ещё. Всего их было шесть.

Я видел, как в груди Рогатого раскрываются кровавые розы, чувствовал брызги горячей крови у себя на лице, на губах... Невольно я слизнул эти брызги, и язык обожгло, словно горячей смолой. Но это было жжение благостное, благотворное.

Хватка руки на моём сердце ослабла, глаза Рогатого сделались стеклянными, пустыми. А потом он повалился прямо на меня. Придавил своим телом - ноздри опалило мускусным звериным запахом, а в открытый рот хлынула прямо таки струя крови - одна из пуль разворотила рогатому шею, и кровь его толчками выходила из яремной вены. А я пил её, и никак не мог остановиться...

Через пару минут, когда поток крови иссяк, я смог собраться с силами и столкнуть с себя безжизненное тело Рогача. Великолепные рога его потускнели, стали ломкими, и когда тело ударилось о землю, один из рогов обломился и укатился в траву.

Я сел на камне. Поправил на груди безнадёжно испорченную куртку. Потёр ладонями, как после долгого тяжелого сна, лицо...

А когда смог сфокусировать взгляд и оглядеться, увидел немую картину.

Антигона была совсем рядом. Сидела на земле, рядом с Гришкой, держа его пёсью голову на коленях. Алекс и Владимир стояли буквально в трёх шагах от меня. Было видно, что ещё секунду назад они бежали изо всех сил, и остановиться им стоило большого труда, но они это сделали.

Чумарь маячил позади дознавателей, голый по пояс, разрисованный, как папуас, но слава Богу, совершенно невредимый.

Ведьмы... Ведьмы тоже никуда не делись. Штук тридцать полуголых баб стояли вокруг, и как приклеенные, пялились им за спины.

Потому что позади всех, с вытянутой рукой, в которой дымился пистолет, стоял майор Котов.

Всё пришло в движение.

Алекс бросился ко мне. Споткнулся, рванулся к Антигоне. Потом глянул на меня, снова дёрнулся...

- Всё в порядке, - я махнул успокаивающе рукой. - Я цел.

И тогда он упал на колени рядом с девчонкой, руки обвили её шею...

Ну наконец-то он признается, - подумал я.

Но Алекс уже вставал. В руках у него посверкивал стальной ошейник, шипы его почернели, на кончиках их запеклась кровь.

Размахнувшись, шеф запустил ошейник куда-то мне за спину.

И тут я почувствовал жар.

Пока мы были заняты, костёр разгорелся не на шутку. Пылал крест, весело потрескивали наваленные вокруг дрова, трава вокруг пожухла от жара и посерела.

К нам, широко шагая по вытоптанной траве, направлялся майор Котов. На ходу он умащивал любимый ТТ в подмышечной кобуре, лицо его было строгим и сердитым, но глаза метали весёлые молнии.

- Ни на один день оставить нельзя, - ещё издалека начал он распекать Алекса. - Что вы тут без меня начудили?..

- Это не мы, Яшенька, - Алекс помог подняться Антигоне и сняв куртку, накинул ей на плечи. - Это всё ведьмы.

- Ведьмы? - майор опасливо покосился на полуодетых женщин. - А я вроде мужика видал. С рогами на башке.

Спрыгнув с алтаря, я на негнущихся ногах обошел камень и наклонился над поверженным Рогачём.

Оленья голова превратилась в маску с обломанным рогом, и откатилась далеко в сторону. Инок Софроний, вновь усохший, с тощими подростковыми руками и ногами, в обвисшем, залитом кровью и продырявленном пулями плаще, лежал на спине. В распахнутых немигающих глазах отражалось небо, нос заострился, а губы сделались почти невидимыми, бледными.

- Оп-па, - рядом со мной, уперев руки в колени, склонился Котов. - А я его по всему Валааму ищу. Это что ж такое?

- Верховный маг и чародей во всей своей устрашающей красоте, - ядовито прокомментировал Алекс.

А я протянул руку и вытянул за цепочку знакомую книгу... Она болталась на шее Софрония. Продырявленная пулей, в кровавых пятнах, она больше не представляла никакой ценности - я чувствовал, что теперь это обыкновенная пачка пергамента, зажатая меж двух деревянных, окованных медью пластин.

- Отдадим в Совет? - спросил я. Книга покачивалась на цепочке, продетой в петлю на корешке.

- Что-то больше не хочется, - Алекс вынул у меня из пальцев цепочку, завернул книгу в платок и спрятал в карман. - Как артефакт, ценности она больше не представляет, так что заберу в нашу коллекцию. Надо же тебе нормальное учебное пособие обеспечить...

Последнюю фразу он произнёс почти про себя, очень тихо. Я улыбнулся. Шеф в своём репертуаре: признаёт мои заслуги, но как бы вскользь, несерьёзно.

Чтобы я, не дай Бог, не зазнался.

Выпрямившись, я встретился взглядом с Антигоной. Цветочную корону она сорвала, огненные волосы рассыпались по плечам защитной Алексовой куртки.

- Ты как? - спросил я поверх спин склонившихся над трупом дознавателей.

- Не знаю, - она попыталась улыбнуться, но уголок рта дёрнулся в нервной судороге, а подбородок задрожал.

Не помню, как оказался рядом. Обнял, прижал к себе её рыжую голову - она как раз улеглась в ямку под грудной костью, где диафрагма... Антигона взбрыкнула ногами и отскочила от меня на безопасное расстояние.

Я почувствовал, как немеет лицо, как глаза становятся непрозрачными, серебряными...

- Дурак! Ты же весь в кровище! Все волосы мне измахратил, - она подошла сама, подлезла под руку, обняла сбоку, где майка была всё ещё чистой. - Баню надо будет натопить, - голос её сделался тихим, деловитым. - Я, конечно, больше ванну люблю, но без твоей бывшей подружки такую прорву воды фиг нагреешь.

Ведьмы! - я вспомнил об их существовании рывком, будто вынырнул из проруби. Огляделся, ища глазами знакомые полуодетые фигуры... Несколько женщин так и сидели на земле - там, где преклоняли колена перед своим повелителем. Сейчас руки их были бессильно опущены, волосы закрывали лица, сквозь них проглядывали пустые обречённые глаза.

Но здесь были не все. Я не видел Настасьи, не видел Алевтины, той чернявой бесовки, что кружила меня в лесу... Устремив взгляд на опушку, я поймал светлый проблеск - последняя ночная рубашка скрылась за ближними деревьями.

- Пускай побегают, - рядом воздвигся Владимир. Голова его гордо сидела на крепкой шее, синеватая от щетины челюсть непримиримо торчала вперёд. - Да далече не убегут. Всех переловим.

- Зубы мы им вырвали, - Алекс вытирал руки сорванным лопухом. Манжеты его рубашки были грязно-бурыми, но в целом шеф смотрелся огурцом. - Так что может, пусть их. А?.. Дамы всё-таки.

- Добрый ты, Сергеич, - ласково улыбнулся московский дознаватель.

- А вот хрен вам, - Котов выпрямился и теперь молодецки оглядывал лесной массив. - Перед законом все равны - хоть бабы, хоть мужики. Соучастие в убийствах монахов я им как здрасте оформлю. Если найду, конечно.

- Надеюсь, они сделают выводы и постараются схорониться подальше, - заметил шеф.

- Ага, - Владимир приставил ладонь козырьком к глазам и смотрел на небо. Там кружило несколько ворон. Птицы стремительно удалялись. - Где-нибудь в Замбези, или Уругвае... Бают, ведьмы у них там в чести.

- Да уж, - улыбнулся Алекс. - Только вот у них там своих - как собак нерезаных. Мне знакомый унган жалобился.

- Ух и здорово повеселились, дядь Вов! - Чумарь нашел где-то чёрную майку, натянул на свои татухи и выглядел, почти как человек. - Почаще бы так отрываться. А когда вы старичком прикинулись - во потеха была! Я даже поверил. Облом, - думаю. Придётся теперь дядю Вову на колясочке катать да кашкой протёртой кормить... Круто вы всех обманули.

И он поскакал к очнувшимся сельским девушкам - знакомиться.

- Он что, действительно не понял, что мы...

- Да всё он понял, - скривился, как от больного зуба, Владимир. - Не дурак, чай.

- А зачем тогда? - я всё ещё не понимал. И получил воспитательный подзатыльник - совсем, как рэпер, давеча.

- Ты же военный, мон шер, - устало, глядя в сторону, сквозь зубы произнёс Алекс. - Должен понимать: есть такая штука, как сохранить лицо...

- Да, облажались мы по полной, - согласился Владимир. - Ещё чуть-чуть - и тихариться бы нам под копытом Рогатого властелина...

- Но почему? - я на всякий случай отошел подальше - уберечься от очередного подзатыльника. - Мы же победили. Софроний убит, ведьмы разбежались. Чародей, по-моему, развеялся. В пыль.

- Ну, лет двести - триста ему понадобится, чтобы только астральное тело по крупицам собрать, - усмехнулся Алекс. - Так что время у нас есть... Но то, что нас закружили ведьмы - стыдно. Взрослые опытные дознаватели - а на бабские разводки повелись.

Я вспомнил солёные губы Алевтины, и с трудом стряхнул наваждение.

Робкими шагами к нам приближался староста. Сердце больно кольнуло: я вспомнил, как ненужной ветошью был сброшен с алтаря Гришка.

- Как сынуля? - опередил мой вопрос Алекс.

- А что ему, волколаке, сделается?.. - улыбнулся Мефодий Кириллович. И посмотрел на меня. - Эта... Поговорить надобно. С глазу на глаз.

- Со мной?.. - я ожидал чего угодно, но чтобы староста... Тот молча, но решительно кивнул. - Ладно, - мы отошли за костёр.

Пламя уже не полыхало. Дрова догорели, новых никто не подбрасывал. Крест рассыпался чёрными угольями, по ним изредка пробегали искры. От огневища шло приятное тепло - солнце катилось за горизонт и становилось ощутимо прохладно. Осень.

- Ты эта, паря, звиняй, - глядя в сторону, промямлил староста.

- За что?

- По моей указке тебя Григорий в ведьмин круг завёл.

- ?...

- Навок помнишь? Вот то-то же.

- Но зачем? Вы же знали: Алексу это не понравится.

- Ведьма сказала, ей только стригой нужен. То есть, ты.

- Заплатила, да? - прищурился я. - Или наобещала с три короба?

- Ни то, ни другое, - осклабился Мефодий Кириллович. - А только не люблю я нежить. Я вас, умрунов, нюхом чую. Воняете вы не по-живому. Аж кишки выворачивает.

- А почему сейчас признались? - мне правда было интересно.

- Ты моего сына спас. И село. Я теперь твой должник, - и он вздохнул так, словно в петлю лез.

Я с хрустом сжал челюсти.

- Я выполнял свою работу, - голос показался чужим, ломким. - Вы мне ничего не должны.

Староста повернулся, и пошел от меня. Кепку он так и держал в руках.

- Я рад, что с Гришкой всё в порядке, - крикнул я ему в спину. Старик только махнул рукой, не поворачиваясь.

- Это что получается, - рядом нарисовался Чумарь. - Ты его задницу спас, и ты ему вроде как бы и должен? Во люди пошли... - и он сплюнул сквозь дырку от зуба.

- Холодно что-то, - глядя старосте вслед, я обнял рэпера за плечи. - И правда надо в баню сходить.

ЭПИЛОГ

Терем был сплошь облит соляркой. Когда мы, в ведьминском угаре, спешили на праздник, запах, конечно, почуяли, но значения не придали.

А солярой шибало метров за десять. Чумарь брезгливо зажал нос, Алекс стоял молча и грустно, словно бы прощался. Вокруг крыльца расплылись безобразные чёрные пятна, над ними курилась мутная хмарь.

- Фу, - Антигона прикрыла нос ладошкой. - Здесь теперь жить нельзя.

- Вот и закончился наш отпуск, - подвёл итог шеф. А потом строго посмотрел на девчонку.

- Звезда моя! А где наш транспорт?

- Ну... - Антигона закатила глаза и сделала вид, что вопрос её не касается.

- Я вас до Питера подброшу, - помирил их Владимир. Его "Чайка" стояла неподалёку, совершенно невредимая.

И тут все посмотрели на меня...

Ну да. Видок - краше в гроб кладут. Майка, куртка, даже джинсы были залиты кровью чародея. Моей - пока Рогач ковырялся в груди - тоже было достаточно. Лица своего я не видел, но чувствовал, что зубы до сих пор не пришли в норму, и выпирают изо рта безобразными клыками.

- Вы езжайте, - успокоил Владимира шеф. - А мы тут ещё приберёмся маленько.

- Дядя Вова! - страшным шепотом закричал Чумарь. - А как же ваш молот? Неужели ведьмам бросите?..

- Молот? - Владимир будто бы удивился, а затем вытянул руку и раскрыл ладонь.

Ничего не произошло.

- Щас, - успокоил московский дознаватель. - Далёконько унести успели...

Издалека раздался свист, грохот и прямо сквозь овин, проломив изрядную дыру, пронеслось нечто массивное. Владимир сжал руку и крутанул за рукоять свою любимую игрушку.

- Володенька, - обиженно-шутливым тоном вопросил Алекс. - А чего же ты раньше такой фокус не проделывал?

- Всё тебе расскажи, - смущенно пожал плечами поэт. - Не умел - вот и не проделывал.

Я посмотрел на шефа.

- А как быть с вашим револьвером?

Алекс усмехнулся.

- У нас дома, если ты помнишь, этого добра - хоть магазин открывай.

- То есть, ваш револьвер - никакой не волшебный?

- Отчего ж. Как на спусковой крючок жму, и пуля в цель летит - это ли не волшебство? Была бы рука тверда, да глаз верен. А вот княжеского подарка действительно жалко.

Я лишь вздохнул. Была у меня одна идея...Если жемчужины исполняют желания, может, и моё заветное исполнили бы?.. Не судьба, видать.

- Можно вопрос, шеф? - эта мысль мне не давала покоя довольно давно, почти с тех пор, как мы приехали в Ненарадовку. Алекс милостиво кивнул, и я спросил: - Мы ведь не случайно здесь оказались, ведь так? Отпуск в деревне, на краю древнего озера, в то самое время, как затеялись такие дела... Откуда вы узнали, что тут будет неладно?

- Откуда-откуда, - пробурчал шеф. - Работа у меня такая. Доволен?

- На то он и дознаватель класса "Архангел", чтобы знать, где творится злой умысел, - усмехнулся Котов.

- Ничего, кадет, ты тоже научишься, - утешил шеф. - Всегда быть на своём месте - это искусство, а не волшебство.

А в баню мы всё же сходили: староста Мефодий Кириллович натопил.

Владимир с Чумарём укатили, а мы втроём - Алекс, я и Котов - знатно похлестали друг друга вениками.

Майор рассказал, что отправил его на Большую землю отец Онуфрий: прилетев, весь в мыле, в скит, он в двух словах поведал, что нас опоили, отравили, и плясать заставили - и вытолкал майора к нам на помощь.

Прагматичный разум Котова и мысли не допускал о волшебстве. Для него все люди делились на преступников и потерпевших... И когда он увидел, что какой-то преступник, явно с дурными намерениями, шурует в моей груди руками немытыми - принял решение открыть огонь.

- Только пули его бы не свалили, - авторитетно заявил Алекс. - Тут коллективное творчество сработало: и заговоренный ритуальный серп, вовремя воткнутый в чародея Антигоной, и твоё, мон шер, смертное проклятие.

Мы с этим уже сталкивались: смертное проклятье мага или ведьмы, произнесённое в последний миг перед смертью, имеет какую-то совсем уж чудовищную силу...

В полной мере я этого ещё не осознал, но ясно одно: учиться таки придётся. Разбирать тайнопись старинных инкунабул, изучать фигуры из пальцев... Тьфу ты, Господи, мудры. Но может, это и к лучшему.

По крайней мере, я теперь понимаю, кто я такой, и в принципе, согласен со своим местом в мире. Главное, место это не потерять.

После бани сидели молча в старостиной горнице, пили чай с мёдом и грызли сушки: больше ничего съестного во всём селе не отыскалось. Три дня люди в ведьминых кругах хороводы водили: ни приготовить, ни пожрать ни у кого времени не нашлось... Теперь всем селом отсыпались. Только храп над крышами стоял.

Антигона так и не призналась, как она попала к ведьмам. Но это ничего. Придёт время - расскажет. А если даже и нет - не страшно. Кто старое помянет - тому глаз вон.

А вот терем Алекс и вправду решил спалить. От солярки брёвна всё равно не отмоешь, а так можно будет современный коттедж отгрохать, со всеми удобствами.

Девчонки будут рады!..

Конец

2021