Супружеское ложе

Глава 7

Королевский оперный театр «Ковент-Гарден» снова вошел в моду после нескольких лет запустения, и многие аристократы вновь стали брать абонементы в ложу. Поскольку Дилан Мур, считавшийся самым известным композитором Англии, недавно написал новую симфонию и сам дирижировал оркестром, на концерте во вторник вечером в зале яблоку негде было упасть.

Хэммонд абонировал ложу, но ее чаще всего занимала Виола. Сегодня с ней рядом сидели дочери сэра Эдварда Фицхью и сестры Лоуренс. Виола специально пригласила их, поскольку в субботу Джон прислал записку, в которой выражал намерение вместе с ней посетить концерт Дилана. Она немедленно ответила, уведомив мужа, что все места будут заняты и ему придется сидеть отдельно, после чего, конечно, пустилась в лихорадочные поиски компаньонок, которые согласились бы сопровождать ее на концерт.

— Как все это волнует! — воскликнула Аманда Лоуренс, свояченица Дилана, едва раздались нестройные звуки настраиваемых инструментов. — Сестра говорит, Дилан вот уже много лет не дирижировал.

— Я тоже волнуюсь, — призналась Виола. — Один раз и жизни видела, как он дирижирует, и это было много лет назад. Тогда я училась во французской школе, и брат приехал меня навестить. В то время Дилан находился в турне по Европе, и Энтони повез меня на концерт.

Аманда пробежала глазами программу.

— Его симфония исполняется после антракта, — заметила она. — Вы ничего не знаете о другом композиторе, Антуане Ренё? Прозвучит его скрипичный концерт.

— Я очень мало знакома с его музыкой, — ответила Виола, и тут прозвенел первый звонок.

Через несколько минут свет в зале погас, и началась первая часть концерта.

Виола почти не слушала, занятая своими мыслями. Кроме того, она остро ощущала, что бинокли многих присутствующих направлены в ее сторону. После пикника с Джоном прошло четыре дня. И теперь лондонское общество оживленно обсуждало поразительное примирение лорда и леди Хэммонд.

В антракте девицы Фицхью и Лоуренс отправились за мороженым, но Виола осталась на месте. Когда они вернулись, Аманды с ними не было, а ее младшая сестра Джейн сообщила:

— Я видела, как ваша невестка, герцогиня Тремор, представила ее двоим очень красивым джентльменам. Один, похоже, совершенно ею очарован. — Джейн рассмеялась. — Мы не хотели все испортить, подойдя к ним.

Звонок прозвенел снова, объявляя о начале второй части концерта, но Аманда по-прежнему не возвращалась. Виола перегнулась через перила и взглянула в сторону ложи Энтони, решив, что Дафна, вероятно, пригласила Аманду в свою ложу.

— Ищешь меня?

Невозможно ошибиться: это голос мужа!

Виола поспешно обернулась и с досадой увидела, как Джон садится на место Аманды.

— Что ты делаешь?

— Решил присоединиться к тебе, разумеется.

Он откинулся на спинку стула и, улыбаясь, поправил галстук.

При виде самодовольной физиономии Джона Виола испытала нестерпимое желание стукнуть его веером.

До чего же он красив! Самый красивый джентльмен во всем Лондоне. Но даже в своем темно-синем фраке и в серебристом атласном жилете, со своей обаятельной улыбкой он, несмотря на всю неотразимость, по-прежнему вызывал у нее досаду.

— Но, Хэммонд, ты не можешь сидеть с нами!

— Почему бы и нет? В конце концов, это моя ложа!

Она словно не слышала неприятный, но правдивый факт.

— Я же говорила, все места заняты. Тебе придется уйти.

— Уйти?! Невозможно, дорогая. Дилан, как тебе известно, и мой друг, и я ни за что на свете не упустил бы возможности видеть, как он дирижирует. Он нервничает, как кошка на раскаленной крыше. Я минут двадцать назад встречался с ним за кулисами. Он просил передать тебе привет.

— Что случилось с Амандой?

— С кем?

— С сестрой Грейс Мур, — пояснила она, тыча в него веером. — С молодой леди, которая сидела здесь, пока ты не захватил ее место. Мисс Аманда Лоуренс!

— Ах да, мисс Лоуренс. — Он показал налево, на верхний ярус. — Она перебралась в ложу Хьюитта.

— Что?! — застонала Виола, прижимая пальцы к вискам и чувствуя неминуемое приближение мигрени.

Господи, во что превратится ее жизнь, пока ей не удастся выбить из головы мужа абсурдную идею примирения! Он словно черт из табакерки: выскакивает в самый неподходящий момент, как бы она ни старалась предотвратить его очередное появление! Похоже, он и живет ради того, чтобы сделать из ее жизни кошмар, еще с того вечера, как она танцевала с ним на балу и влюбилась с первого взгляда.

— Герцогиня Тремор изъявила любезность, познакомила меня в антракте с мисс Лоуренс, — пояснил Джон, — а я представил ее лорду Деймону. Стоило ему увидеть Аманду, как он немедленно пригласил ее в свою ложу. Его отец, тетка и обе сестры приветствовали эту идею, тем более что одно место в ложе оставалось пустым. Не правда ли, весьма удачное совпадение?

Виола приподняла голову, но не удостоила его взглядом.

— Поразительное совпадение. И, вне всякого сомнения, подстроенное тобой.

— Отнюдь. Леди Хьюитт простудилась, но даже такой коварный, расчетливый человек, как я, исполненный к тому же решимости наслаждаться твоим обществом, не смог бы простудить маркизу. Что же до всего остального, то при виде светлых волос и огромных зеленовато-карих глаз мисс Лоуренс бедняга Деймон просто пропал. Представляешь, у него тут же сделалось какое-то покорно-овечье выражение лица. В жизни не видел его таким, но поскольку и сам питаю пристрастие к блондинкам с зеленовато-карими глазами, не могу винить его за то, что он совершенно потерял голову.

Виола едва удержалась от язвительной реплики по поводу того, как его увлечение блондинками не помешало в дальнейшем наслаждаться обществом шатенок, а также брюнеток и рыжих.

— Лорд Деймон — распутник и повеса без всяких моральных устоев! — раздраженно бросила она. — Впрочем, он, кажется, твой ближайший друг, так что развлечений вы ищете вдвоем.

— Уверяю, это совершенно незаслуженное оскорбление. И не стоит забывать, что лорд Деймон еще и старший сын маркиза. Подумай, какая это партия для сестры сельского сквайра из Корнуолла вроде мисс Лоуренс. Очень разумный брак, не находишь?

— Благоразумие — самая важная вещь в браке, — парировала она, вспоминая причину, по которой он когда-то выбрал ее. — Любовь, разумеется, тут совершенно ни при чем.

— Я бы так не сказал. Деймон показался мне влюбленным по уши, — заверил Джон, не обращая внимания на прозрачный намек по поводу выбора невесты, которым руководствовался он сам. — Кроме того, ты, похоже, взяла на себя труд ввести сестер Грейс в высшее общество, и я решил тебе помочь. А ты еще недовольна, когда я только сейчас представил одну из них будущему маркизу.

— Прошлой осенью я пообещала Дилану представить его сестер благородным джентльменам, но они не нуждаются в поклонниках вроде лорда Деймона. Пусть он, как будущий маркиз, считается выгодной партией, но девочка не найдет счастья с ним в браке. А она совсем этого не заслужила. Очень милая и добрая малышка.

— Именно то, что нужно, чтобы Деймон остепенился.

— В самом деле? — фыркнула она. — Но тебе это не помогло.

— Я женился не на милой доброй малышке.

— Благодарю. Если пытаешься завоевать меня подобными комплиментами, не стоит трудиться.

В зале погас свет. Обрадованная возможностью прервать беседу, Виола снова устремила взгляд на сцену, где Дилан Мур занял место за дирижерским пультом, поклонился публике и повернулся лицом к оркестру. Если он и нервничает, это совершенно незаметно!

Джон подвинулся к Виоле и положил локти на перила, коснувшись ее плеча своим.

— Я не женился на милой доброй малышке, — прошептал он, — потому что хотел не милую, добрую малышку, а страстную женщину.

— Вернее, богатую.

— Нет, богатая была мне необходима!

Похоже, ему ничуть не стыдно!

— А хотел я страстную женщину. И она у меня была. Пока не забыла, что такое страсть.

— Какая жестокость! — вскричала Виола, забыв, что находится в театре.

Но тут заиграла музыка, и это оказалось истинным благословением, потому что за первыми нотами симфонии, сыгранными оркестром из ста музыкантов, никто не расслышал ее слов. Виола, не отрывая глаз от оркестра, подвинулась к мужу.

— Если я и забыла, что такое страсть, — хрипло прошептала она, — в этом виноват ты!

— Это правда, — спокойно согласился Джон.

Виола от неожиданности растерялась и повернула голову. Он был так близко, что их губы почти слились, но у нее не хватало сил отодвинуться.

— Джон, я впервые слышу, как ты признаешь собственную вину за наш неудавшийся брак.

— Да, видишь ли, мужчине очень трудно признаваться в своей неправоте. Потому что мы почти никогда не ошибаемся.

Она поджала губы.

— А я почти уже добился улыбки? — пробормотал он.

— Нет. Ты слишком много о себе воображаешь.

— Разве?

Костяшки его пальцев коснулись ее щеки, и Виола едва не подскочила. Пришлось крепко сжать веер слоновой кости и вцепиться в перила. Наверняка половина зала сейчас наблюдает, как его пальцы, скользнув к ее шее, стали чертить круги на затылке. Губы его коснулись ее уха.

— На нас смотрят.

Но Джон, разумеется, не обратил на это внимания.

— Если ты забыла, что такое страсть и в этом виноват я, значит, я просто обязан исправить свою ошибку.

— Джон…

Она осеклась, забыв, что хотела сказать, потому что он поцеловал ее в ушко и стал гладить щеку большим пальцем.

— Я мог бы придумать множество способов напомнить тебе, — продолжал он, — если только позволишь.

Виола закрыла глаза. Почему он делает это с ней?

Джон прав, она забыла, что такое страсть, но теперь все вернулось. И с какой силой! Однако между ними все кончено, она разлюбила мужа и не хотела вспоминать страсть, которой когда-то пылала к нему. Не хотела вспоминать их любовные забавы по утрам, скачки в полях и те моменты, когда только одно его присутствие доставляло ей безмерную радость. Тогда они столько смеялись!

Но она не желала вновь испытывать это головокружительное счастье. Слишком было больно, когда оно ушло.

Виола открыла глаза и слегка повернула голову в его сторону, но глазами она искала одну-единственную ложу среди многих во втором ярусе зала. Разумеется, леди Помрой сидела там. Одного вида этой неотразимой брюнетки было достаточно, чтобы погасить те искорки страсти, которые Джон пытался разжечь в ней сейчас. Сколько раз за время романа этой женщины с Джоном очередная ничего не подозревающая хозяйка дома вынуждала Виолу садиться напротив Энн Помрой за чаем или картами…

Знакомая ледяная скорлупа, добрый друг, так долго защищавший ее, снова окутала сердце.

— Конечно, ты знаешь о страсти и наслаждениях любви куда больше меня, Хэммонд, — процедила она. — У тебя ведь огромный опыт!

Даже не глядя на него, она знала, что ее слова попали в цель. Недаром он со свистом втянул в себя воздух. Джон убрал руку и молча отодвинулся.

Ощутив благословенный покой, она откинулась на спинку стула, положила веер на колени и попыталась сосредоточиться на сцене. Но как бы она ни желала успешного исполнения симфонии, как ни была уверена в триумфе Дилана, все же ничего не слышала. В ушах звучал голос Джона, обещавший страсть, хотя Виола знала, что одной страсти недостаточно.

Когда симфония закончилась торжествующим призывом струнных, труб и цимбал, зал разразился овациями. Виола тоже встала, словно только сейчас очнувшись. Аплодируя, она смотрела, как Дилан кланяется публике. В этот момент Виола была так счастлива за друга, что даже забыла о собственных бедах.

Пока Джон не напомнил ей. В то время как дирижера вызывали на бис, он снова наклонился к ней.

— Чего бы мне это ни стоило, я заставлю тебя вспомнить, какой бывает настоящая страсть. Страсть, которую когда-то испытывали мы, клянусь. Увидимся в четверг. В два часа дня. Твоя очередь решать, куда мы поедем на этот раз.

Он исчез, не дожидаясь ее ответа. Виола смотрела вниз на бурлящий зал и понимала, что муж добьется своего. Именно этого она и боялась.

В четверг Джону пришлось пожалеть о том, что он позволил Виоле выбрать место для прогулки.

— Шутишь? — простонал он.

— Я совершенно серьезно, — заверила она с торжествующей улыбкой, садясь в экипаж. — Хочу провести день в музее Энтони. Сегодня утром он сказал, что пробудет там целый день.

Ее улыбка стала еще очаровательнее.

— Он сам устроит нам экскурсию. Как мило с его стороны, не правда ли?

Джон собственными руками загнал себя в ад! Он уселся рядом с ней, лихорадочно ища выход.

— Виола, история всегда наводила на тебя безумную тоску.

— Когда-то так и было. Но с тех пор круг моих интересов значительно расширился.

— И включил в себя римские древности?

— Да.

Сегодня она выглядела холодной, сдержанной и очень довольной собой!

— Может быть, тебе неприятно слышать, но мне удалось прекрасно устроить свою жизнь без твоего участия. У меня множество новых занятий и друзей.

Последнее, по всей вероятности, было правдой, но Джон ни на секунду не поверил, что она выбрала музей Тремора потому, что обожала осколки керамики периода римского владычества над Британией. Нет, она выбрала музей потому, что ее братец наверняка будет там, следя орлиным взглядом за каждым его движением, надменный, злобный, источающий презрение. В его присутствии будет невозможно ухаживать за Виолой. И она тоже это знала.

По дороге в музей Джон изучал ее профиль в солнечных лучах — они ехали в открытом экипаже. Виола только что бросила вызов его изобретательности, и он мысленно поклялся, что, прежде чем они покинут музей, он украдет у нее хотя бы один поцелуй. Конечно, поскольку братец будет маячить рядом, потребуется вся хитрость, чтобы остаться с ней наедине. Но во время ухаживания он привык к подобным проделкам и поэтому немедленно начал строить планы.

Как выяснилось, Тремор действительно проведет день в музее, но поскольку устраивает экскурсию для венецианских антикваров, то будет занят по крайней мере еще два часа, а возможно, дольше.

Настал черед Джона улыбаться.

— Итак, — сказал он, обращаясь к жене, — Тремор не сможет сопровождать нас. Какая обида!

Самодовольства в Виоле явно поубавилось.

— Вернемся позже, — решила она.

— Нет-нет, — возразил он, едва сдерживая смех, — мы все равно уже здесь. Кроме того, раз у тебя возникла такая страсть к древностям, ты сама сможешь устроить мне экскурсию.

Теперь бросал вызов он, и Виола прекрасно это поняла, поэтому вздернула подбородок еще выше.

— Прекрасно, — с достоинством объявила она. — Откуда начнем?

— Пока не знаю.

Он запрокинул голову и устремил взгляд на высокий куполообразный потолок. Потом оглядел стены, полы из белого итальянского известняка и мрамора, разбегавшиеся во все стороны коридоры. Великолепное здание! Надо признать, что когда Тремор берется за дело, то старается на совесть!

Джон взял у стоявшего поблизости молодого человека схему музея, развернул и наспех пробежал глазами. Теперь все понятно.

— Вижу, пристроили новое крыло.

— Да, — кивнула Виола и, ослабив бант под подбородком, откинула шляпу за спину. — Правда, там почти нет экспонатов. Всего несколько залов с оружием. Я всего один раз бывала в той части здания.

— Самое подходящее место, чтобы начать, не находишь? — спросил он, вручая ей схему. — Показывай дорогу.

В музее, особенно в новом крыле, было полно народу. Целый час они пробирались сквозь группы любопытных, рассматривавших бронзовые щиты и железные копья.

Джон с удивлением заметил, что Виола интересуется антиквариатом намного больше, чем он предполагал.

— С каких пор ты полюбила историю? — спросил он, когда они склонились над стеклянной витриной с кинжалами, усыпанными драгоценными камнями.

— Думаю, энтузиазм Дафны и Энтони заразителен. Они так много говорят об этом, что я невольно увлеклась историей.

Она показала на кинжалы.

— Кроме того, меня всегда занимали драгоценности.

— Это я помню.

Он решил, что сейчас самое время сделать первый ход. Взглянул на дверь, припомнил, куда хотел увести жену, и медленно повел ее в том направлении, по пути рассматривая экспонаты.

Когда они остановились полюбоваться покрытым изысканной резьбой оловянным щитом, Джон наклонился к ней.

— Пойду посмотрю, что там, — объявил он, показывая на дверь, ведущую в длинный коридор. — Я сейчас вернусь.

— Но там ничего нет, — запротестовала она. — Эта часть музея даже не открыта.

— Но это еще не значит, что там нечего смотреть, не так ли?

Подмигнув ей, он выскользнул в коридор, добежал до дальнего конца, миновав несколько комнат, где стояли корзины с осколками разбитой керамики и полуосыпавшейся мозаики. Похоже, здесь работали специалисты музея.

Остановившись, он взглянул сначала налево, потом направо. В обоих направлениях простирались длинные галереи с высокими, доходящими до потолка окнами. И ни единой души.

Он услышал шаги Виолы. Значит, она последовала за ним!

— Джон! — окликнула Виола.

— Я здесь! — отозвался он, прислушиваясь к ее шагам.

Виола ступила в галерею и помедлила, растерянно озираясь.

— Виола, — тихо позвал он.

Она обернулась. Он поманил ее к себе.

— Подойди и посмотри на это!

— Там не на что смотреть.

— Откуда тебе знать? Ты говорила, что всего однажды была в том крыле. Сюда не заходила?

— Нет, но точно знаю, что эта часть музея еще не открыта. По крайней мере, так указано на схеме.

— Забудь схему.

Он отступил и картинно оглядел оба конца пустой галереи.

— А вот мне кажется, что здесь много чего есть, — с невинным видом заметил он.

Оказывается, Виола становится ужасно милой, когда теряется! Она недоуменно посмотрела на схему, и снова подняла глаза:

— Но что там может быть? Опять керамика, полагаю.

— Целые горы, да и кое-что еще.

Виола нерешительно шагнула вперед.

— Что именно?

— Тебе требуется список? Подойди и посмотри сама.

Джон исчез за углом и спрятался в нише, очевидно, предназначенной для статуи, но пока что пустой. Он прислонился плечом к стене и стал ждать. Она попалась! Как всегда, благослови Господи ее доверчивую душу!

Джон улыбнулся.

Повернув за угол, Виола увидела затаившегося в нише мужа и гневно зашипела:

— Ты провел меня!

— Разумеется.

Джон, смеясь, обнял Виолу за талию и привлек к себе.

— Я часто это делал! Находил способы застать тебя одну. Неужели не помнишь?

— Помню. Отпусти меня и веди себя прилично! — Виола попыталась отстраниться, но Джон затащил ее в нишу. — Хэммонд, что ты делаешь?

Он повернул ее спиной к стене.

— Теперь ты попалась и, чтобы освободиться, плати пошлину. Помнишь какую?

Она помнила и поэтому нервно облизнула внезапно пересохшие губы.

— Я не буду тебя целовать.

Его улыбка стала еще шире. Опершись ладонью о стену, он наклонил голову и стал играть лентами ее шляпки. Потянул за конец, и соломенная шляпка упала на пол.

— Ты каждый раз попадаешься на эту уловку, — прошептал он и взялся за пуговицу ее накидки. — Думаю, это потому, что втайне ты мечтаешь о моих поцелуях, но просто не можешь честно этого признать.

— Если я попадаюсь на твои уловки, значит ты мастер обманов и интриг.

Виола попыталась выйти из ниши, явно ожидая, что Джон позволит ей пройти.

Не тут-то было! Он крепче сжал пуговицу и положил ладонь на шею Виолы.

— Правила есть правила, — сказал он, слегка улыбнувшись и лаская ее щеку. — Сначала ты должна меня поцеловать.

— Подобные глупости мы творили перед свадьбой. Но это давно в прошлом.

— Разве? — усмехнулся Джон, ощутив привычное возбуждение. — А мне кажется, что прежние дни вернулись, и я вновь ухаживаю за тобой. Восхитительное предвкушение… и много трудов и изобретательности с моей стороны. Я думал, что после того, как женился, мне больше не придется ухаживать за тобой, но ты вынуждаешь меня идти на отчаянные меры.

— Вынуждаю? Что за абсурдные…

Она осеклась, прикусила губу и снова попробовала обойти его. А когда ничего не вышло, раздраженно вздохнула:

— Пропусти меня, Хэммонд!

— Обязательно. В свое время. — Он обнял ее за талию одной рукой, по-прежнему играя пуговицей накидки. — Но не прежде, чем получу поцелуй.

И в эту минуту, заглушая слова Виолы, с другого конца галереи донесся мужской голос:

— Джентльмены, я знаю, как сильно вам хочется увидеть собранную в этом году римско-британскую керамику, которая еще не выставлена в витринах. Следуйте за мной!

— Это Энтони! — ахнула Виола, роняя карту и лихорадочно упираясь кулаками в грудь Джона. — Он нас застанет!

Но Джон не шевельнулся.

— И что тут такого? Мы женаты, забыла?

— Отпусти меня!

Джон не двинулся с места.

— Он приведет сюда этих венецианцев! — С отчаянием выпалила Виола.

Джон, продолжая обнимать ее за талию, повернул голову. Оказалось, что герцог Тремор, помедлив, свернул направо. Процессия престарелых джентльменов потянулась за ним. Очевидно, они направлялись в глубь нового крыла.

— Не приведет, — прошептал он в ответ. — Они пошли в другую сторону.

Как только герцог и его спутники исчезли из виду и звук шагов замер вдали, Джон вернулся к прерванному занятию.

— Они ушли, — сообщил он, снова прижимаясь к жене. — Итак, на чем мы остановились?

Виола огляделась, пытаясь найти способ побега. Ничего не вышло. С трех сторон ее окружали каменные стены. Значит, она загнана в угол!

— Я хочу уйти, — процедила она.

Джон упрямо покачал головой:

— Я требую поцелуя.

Виола презрительно фыркнула:

— Мужчины как дети!

Джон погладил ее по щеке, и ощущение мягкой, нежной кожи еще больше усилило его желание. Глубоко вдыхая аромат фиалок, он нежно гладил крошечную родинку в уголке ее губ. Огонь разгорался все жарче.

— Поверь, в этот момент меня одолевают совершенно недетские мысли.

В глазах Виолы мелькнула паника.

— Я не собираюсь целоваться с тобой!

— Прекрасно. Я согласен стоять здесь и обнимать тебя.

— Хочешь сказать, мы проведем тут целый день?

— Это зависит от тебя. Брось, Виола. Тебе давно пора оттаять.

Он запустил пальцы в ее волосы и быстро распустил сложный узел на затылке. Упавшая на пол шпилька тихо звякнула о камень.

Губы Виолы чуть приоткрылись. Густые темные ресницы слегка опустились. О да, она помнила их игру так же хорошо, как он. И совсем как до свадьбы, он медлил, сдерживая безумное желание, ожидая, пока вспыхнет ее собственное.

Джон коснулся губами ее щеки, рядом с крошечной родинкой.

— Один поцелуй, — уговаривал он. — Всего один поцелуй, и я отпущу тебя.

— Не отпустишь, — выдохнула Виола, зажмурившись, — Слишком хорошо я тебя знаю, чтобы поверить этому. Ждешь случая, чтобы позволить себе новые вольности!

— Только если ты не скажешь «нет».

Он, наконец, расстегнул пуговицу, и кружевная накидка распахнулась, обнажив ее шею и плечи над широким округлым вырезом платья.

— Что ты делаешь?

Виола попыталась вцепиться в накидку, но Джон успел сбросить ее на пол.

— Позволяю себе вышеуказанные вольности. Ты слишком медлила.

Он стал целовать ее горло, вдыхая знакомый нежный запах. Виола тихо вздохнула. Ее шея, ее слабое место, его шанс.

Джон тихо рассмеялся.

Но тут до них снова донеслись шаги и голоса. Говорили мужчина и женщина. Очевидно, не ему одному пришло в голову, что музейный лабиринт предоставляет прекрасную возможность увести возлюбленную в уединенное местечко.

— Отпусти, — прошептала Виола, на этот раз без особой убежденности. — Нас увидят.

Однако столь банальное препятствие, как доносившиеся издалека голоса, отнюдь не помешало Джону осыпать поцелуями ее шею и плечо.

— Им нужно пройти всю галерею, и у нас будет время их услышать. Кроме того…

Он осекся, забыв, что хотел сказать, когда его ладонь легла на ее округлую грудь. Виола тихо ахнула. И хотя нежный холмик был надежно прикрыт несколькими слоями ткани, воспоминания о роскошных формах жены были абсолютно свежи. Возбуждение поднималось приливной волной, все сильнее захлестывая Джона.

Виола сжала его запястье, пытаясь оттолкнуть. Джон застыл, не отнимая руки от ее груди, мучительно ожидая отказа. Эти правила они установили еще тогда, много лет назад: получал он поцелуй или нет, если она останавливала его — он покорялся.

Правда, раньше такого не бывало.

Ее рука дрогнула. Ладонь легла поверх его ладони, почти прижимая ее к груди. Робкое ободрение. Значит, и на этот раз она его не остановит.

Джон стал мять ее грудь сквозь тонкий шелк. Пальцы то и дело задевали обнаженную кожу над вырезом платья. Поцелуи-укусы сыпались на ее шею и щеку.

Виола задышала чаще и стала извиваться в его объятиях.

— Кто-нибудь нас увидит, — тихо простонала она, возбужденная, несчастная и рассерженная. — О, Джон, кто-нибудь обязательно нас увидит!

— В таком случае целуй меня побыстрее!

Она снова застонала и подняла лицо, безмолвно давая то, что он хотел. Их губы слились. Она приоткрыла рот, и его с новой силой пронзило наслаждение. Ее ладонь легла на его щеку, прохладная и гладкая. Какой контраст с ее горячим, сладким ртом!

Он закрыл глаза, наслаждаясь ощущениями, давно забытыми и такими знакомыми! Это Виола. Ее вкус, ее запах, ее припухшая нижняя губа. Он долго посасывал губу, прежде чем проникнуть языком в ее рот. Но она вдруг прервала поцелуй и, отвернув лицо, издала слабый звук протеста.

Сквозь шум крови в ушах Джон услышал что-то еще — приближавшиеся шаги — и понял, что время вышло. По крайней мере, на сегодня.

С трудом отстранившись, он в последний раз припал поцелуем к ее шее, отступил, разжал объятия и нагнулся, чтобы подобрать накидку и шляпку. Виола подхватила их и стала одеваться. Шаги звучали совсем близко. Джон поспешно поправил галстук и выглянул из ниши, одновременно стараясь усмирить восставшую плоть и вернуть себе самообладание. По галерее шествовал старенький сгорбленный джентльмен в пыльном черном костюме и очках. А за спиной Джона Виола поправляла накидку, надевала шляпу и одергивала платье.

— Наконец-то! — воскликнул Джон, выступая из ниши. — Мы бродим здесь уже несколько часов, пытаясь найти дорогу, и надеемся на вашу помощь, сэр.

Старик остановился и прищурился, пытаясь получше разглядеть Джона.

— С вами кто-то еще, сэр?

— Мы с женой искали выставку новых коллекций оружия и, похоже, заблудились.

— Полагаю, так и есть. Это совсем в другой стороне.

Джон очень правдоподобно изобразил недоумение.

— Неужели? Прости, дорогая, кажется, я завел нас не туда.

За все старания он получил не слишком нежный пинок по ноге.

— Разве вы не взяли схему на входе? — удивился джентльмен.

— Схему?

Джон прижал пальцы ко лбу, словно пытаясь вспомнить.

— Нет… по-моему, не взяли.

— Я мистер Аддисон, помощник директора отдела древностей. Сейчас проведу вас и вашу жену к выставке оружия.

— Вы очень любезны.

Джон заглянул в нишу, протянул Виоле руку и прошептал:

— Пуговица накидки.

Виола немедленно застегнула пуговицу и с осуждением посмотрела на мужа, словно это он был во всем виноват. Затем надменно вскинула подбородок, как подобало сестре герцога, отвела назад упавшие на щеки волосы, вложила пальцы в руку мужа и вышла из ниши.

— Как?! Благослови меня Господь, да это леди Хэммонд! — ахнул старик.

— Добрый день, мистер Аддисон.

Она старалась говорить спокойно и с достоинством, но щеки раскраснелись, а голос ей не повиновался. К тому же она выглядела растрепанной, платье помялось, что доставляло Джону немало удовольствия.

— Снова заблудились, миледи? — покачал головой мистер Аддисон.

Она ответила слабой улыбкой полоумной особы, которая могла одурачить исключительно стариков и зеленых юнцов.

— Во всем виновато новое крыло, сэр. Я окончательно сбита с толку.

— Я всегда твержу, что нужно брать с собой схему, когда бродишь по музею, — снисходительно улыбнулся он в ответ, поправляя очки на переносице. — Как я вижу, сегодня вас сопровождает супруг?

— Лорд Хэммонд, — с поклоном представился Джон, поняв, что Виола не собирается их знакомить.

— Рад встрече, милорд. Вам сюда.

Они покорно пошли за мистером Аддисоном, который быстро вывел их из галереи.

— Едва не попались, — прошептал Джон ей на ухо, тихо смеясь, воодушевленный забавной сценой и той несомненной страстью, которую пробудил в жене, что и было его целью. — Давно я так не веселился.

— Не ожидай повторения, — фыркнула она. — Больше я в этом не участвую. И не позволю тебе снова меня одурачить.

— Неужели? — ухмыльнулся он. — Ну, разве я могу устоять против такого вызова?!