Суррогаты

Запись N24 — СЕЧА —

Сидеть без дела Азаровский не мог — это было выше его сил, хотя и у самого уже на пределе, не говоря про нервы. Как он выдерживал напряжение — Москаленко не понимал. Ну и что что-то майор КГБ да спецназовец — командир группы "Алмаз". Так человек, как и все в отряде. И не трёхжильный, а двужильный. Иной бы сломался — устал. Или хотя бы признал это. А ему хоть бы хны, он напротив заводился, как заводная игрушка из магазина под рекламной вывеской "Заведи друга". И надо же было такому случиться, что именно капитан СБУ завёл себе его, а тот его чёрт знает куда, и ещё собирался только, а продолжал с завидным постоянством.

Нет, надо было сразу валить и обо всём сообщить куда следует, на то и офицер соответствующего силового ведомства. Да бульбаш сбил с толку — хохол поверил ему. Хотя какое там — просто уяснил: с ним проще пережить тот кошмар, который в одночасье охватил Украину. Подобные восстания "гастарбайтеров" происходили в различных регионах, и таковых оказалось три. Наймиты разбили Украину на зоны ответственности входящие в сектор N1. И при них на первой стадии операции "Апокалипсис" суррогаты исчислялись сотнями, затем их численность увеличилась в разы. Из-за чего их стало тысячи, а на последнем этапе казалось уже десятки, если не сотни тысяч. Куда ни глянь — везде они, а появляюсь всюду, даже в самых неожиданных местах.

Вот так и добрались до Запорожской АЭС. Хотя там их уже поджидали военные. Адмиралы сумели выставить маломерный флот, перекрывая реку Днепр, базируясь в Черкассах. Казалось бы, по воде ни одна даже водяная крыса не проскочит. Ан нет — просчёт очевиден. Суррогаты обошли их. Но как — никто толком не понял. Поскольку досмотр был тщательным и жесточайшим. И подкупить не могли. Не таможенники работали, а военные люди. Проверяли баржи, следующие в направлении Херсона не всегда пустыми, а с грузом, беря на обратный путь, чтобы не гонять порожняком.

Кому что, а коммерсантам война — родная мать. Лучше времени для спекулятивной деятельности и не найти. Им и кризис — не кризис — всё в прибыль. Одну такую баржу с подозрительно глубокой осадкой, отогнали к острову для тщательнейшего досмотра. На палубу спрыгнули моряки и принялись длинными металлическими штырями — точно прыгуны в высоту с шестами — тыкать песок, вгоняя едва ли не целиком. И ничего необычного. Всё-таки не доставали до дна. Пропустили. А затем им предстояло заняться досмотром баржи заваленной строительными лесами. На ней везли стволы деревьев. Нынче лес не сплавляли по воде. Река судоходная. Постоянно попадались топляки, да и проплыть мимо было невозможно. Вот и стали перевозить баржами.

Пару бревён всё же подняли, наткнувшись на иные. Морячки с солдатиками замучились, изнемогая от непосильной работы в невыносимую жару, в то время как мичманы и офицеры прохлаждались в тени зарослей на военных катерах.

Хоть бы попалась одна баржа для приличия набитая оранжевыми пассажирами. Да не было их видно даже на пассажирских судах речного флота. А паника поднялась из-за них несусветная. Люди бежали из столицы кто на чём — не все на автомобильном транспорте, поскольку на дорогах во многих направлениях образовались многокилометровые пробки с заторы, кои устраивали дальнобойщики с челноками, возвращающиеся с товаром от берегов Турции и Одессы. Они-то не в курсе были, что в стране случился новый "оранжевый" переворот и бывшие лидеры данного движения тут ни причём. Сами недоумевали, что происходит, и кто мог устроить подобную инсценировку? Если Запад, то почему не предупредили их? Хотя опять же если учесть: всё это смахивало на военный переворот, становилось очевидно: ими воспользовались и кинули. Но по-прежнему отрицали свою непричастность, при этом блок НАТО продолжал стремительно наращивать в Польше вблизи границы с Украиной на направлении Ровно и Хмельницкий ударные силы корпусов бронетанковых войск из Германии. А американцы спешно перебрасывали авиацию.

Мимо моряков прошла очередная баржа досмотренная кое-как. На ней везли мешки с гравием. И почему при его транспортировке его не стали засыпать бункер, а обязательно расфасовывать, как цемент? Военным людям невдомёк. И надо им? Работы хватало и без подобных заморочек. Если что — за ними уже обустраивается вторая заградительная линия на подступах Днепропетровска, а там ни то что мышь, вошь не пролезет. А и гад не проползёт, будь то пресмыкающаяся рептилия или тех, кого они ловили. Да не словили. Не клевали сегодня суррогаты.

Даже на борту судов рабочие были облачены в иную одежду и никаких признаков оранжевых цветов или вставок. Люди в один миг стали избегать апельсинового цвета. Военные хватали всех, кто был облачён в него — будь то майку, рубашки или шорты, а даже панаму. Мели без разбору под одну гребёнку. Потом докажи, попробуй, что ты не верблюд.

Баржи уходили одна за другой, проходя мимо первого заградпоста на Днепре при входе в самое широкое русло реки. По необходимости там было где затеряться, поэтому вблизи Днепропетровска в месте сужения военными установлен очередной пропускной пункт, где всё досматривалось повторно — весь груз и экипажи. Что они искали у людей в головах, срывая платки и панамы, а копались в волосах — многие не понимали. Не паразитов же сродни вшей. Неужели населению страны грозило заражение жуткой эпидемией.

Кто-то даже как всегда умудрился пустить слух: так оно и есть на самом деле. Люди покрываются апельсиновой коркой — их кожа — и они превращаются в жалкое подобие зомби. Но дерутся с людьми не голыми руками, а с оружием.

И где только разжились в таком количестве? Значит, военные заразились. И всё началось вблизи Чернобыльской зоны. Оттуда покатилась по Украине эта оранжевая волна страшной эпидемии. Выходит, что мутанты — тамошние люди — мутировали, превращаясь в них.

Отсюда новая волна паники и людской наплыв из северной и западной части Украины на юг по Днепру и за него на восточную сторону.

Аврал сумасшедший. А тут ещё эти баржи и груз. Поди, всех тщательно досмотри. Плавсредства уходили на юг одно за другим. Многие хозяева спасались на них, тайно перевозя свои золотые запасы, хранимые ранее в банках столицы. Отсюда и такая конспиративность — набитые под завязку суда с осадкой по ватерлинию и выше. Того и гляди: пойдут на дно.

Их пропускали, а куда деваться. Солдатики с моряками подозревали: офицеры, входящие на капитанский мостик или в рубку получали взятки от капитанов или хозяев судов, что плыли целыми семьями, а чаще подвозили безбилетных пассажиров за определённую плату, и досмотр становился обычной формальностью. Многие из таких спешили в Крым, а то и далее на российский берег, даже в Абхазию и Грузия путь держали, вплоть до берегов Турции, собираясь искать убежища там, где их примут, а с распростёртыми объятиями при наличии денег и ценного товара. Но не факт: адмиралы выпустят подобную добычу за пределы Украины. Непременно заставят всех осесть на какое-то время в Крыме, где и проведут более детальный и тщательный досмотр кораблей, яхт, барж и прочих судов до днища. Но не все суда следовали туда, часть двигалась по направлению Запорожской АЭС, где уже была приведена в полную боевую готовность вся имеющаяся в наличии бронетехника, расположенная военными на подступах к атомной электростанции подобно суррогатам на Ровненской. Они обошли их, зайдя в тыл, производя высадку на берегу с наступлением тёмного времени суток.

Несколько барж оказались забиты под завязку суррогатами, и располагались там на разных уровнях платформ, специально оборудованных для них: на верхнем — пехи, на среднем — техника, а на нижнем — боеприпасы.

Едва последовало столкновение днищем с отмелью, началась молниеносная высадка десанта силами "гастарбайтеров". В их состав входили, как "живодёры", так и "мародёры". Помимо этого им была придана "элита" и "спецы". Последние из них руководили захватом Запорожской АЭС с подачи нейтрона уровня "исполнитель".

Уловив приближение колонны бронетехники, защитники атомной электростанции не уловили подвоха. Им обещали подкрепление, клятвенно заверяя о том из Генштаба. Не тут-то было. У них в тылу объявился враг, и вошёл в прямой контакт при столкновении. Завязался ожесточённый бой, поскольку обстрела со стороны суррогатов не последовало. Болваны болванами, а понимали — те, кто командовал ими, чем это чревато для всех них. АЭС требовалась им в исправном состоянии, а не аварийном. И подрывать её на случай сдачи "гастарбайтерам" военные не собирались — не было соответствующего приказа, а если бы и поступил, вряд ли бы пошли на это. Слишком большие жертвы — и в первую очередь среди мирного населения. А среди него у них самих там семьи.

Суррогаты не суетились, не обращая внимания на потери в живой силе и бронетехнике, продолжали стремительное наступление колонной, прежде чем перешли на атаку клином и то лишь вблизи от расположения сил людей. По-прежнему не открывали огня. Шли на таран.

Первая волна навала противника захлебнулась. Потери понесла бригада авангарда, соответствуя номеру баржи, с которой десантировались суррогаты. И новые две высадились с разных направлений, а также под носом у самого берега.

— Да сколько же их?! — орали вне себя в приступе безумства офицеры, понимая: если не смогут остановить до утра навал "оранжевых", закончатся боеприпасы, а подвоза новых не будет. Все пути отрезаны противником.

Предстояло сделать нелёгкий выбор — стоять до конца и биться до последнего снаряда и патрона, а затем бойца при штыковой атаке врукопашную или прорываться, покинув атомную электростанцию тем, кто вожделел овладеть ей. Мнения разделились. В итоге удалось найти приемлемый компромисс. Часть бронетехники военные готовились бросить в прорыв, взяв с командира бригады, следующего за кольцо окружение слово офицера: вернётся с новым пополнением в кратчайшие временные сроки и естественно с боеприпасами.

Для прорыва подготовили всё необходимое, обрушив на место контратаки всю мощь орудий крупного калибра.

Бронетехника военных двинула в прорыв. Потери при столкновении с суррогатами оказались существенными и невосполнимыми. Большая часть бригады оказались уничтожена, а техника разбита, но всё-таки отдельные экипажи сумели прорвать кольцо окружения — и только-то. Назад пути у них не было. Они увидели новое пополнение, прибывавшее к суррогатам на восточный берег Днепра. К нему пристало две новых баржи, и оттуда началась выгрузка пехов и САУ.

Они попытались атаковать их сходу, рассчитывая на внезапность. Какое там — послужили тренировочными мишенями для суррогатов.

Видя бессмысленность лобовой атаки на позиции военных засевших на территории Запорожской АЭС, суррогаты изменили тактику. В бой с людьми вместо "живодёров" и "мародёров" вступила "элита" со "спецами". К тому времени наймит уже обладал достоверными сведениями о точном расположении всех орудий противника. Оставалось лишь расстрелять их с точностью до метра. В худшем случае погрешность могла составлять два-три метра, а не двести или триста. Да и стрелять предстояло с расстояния в три-четыре километра высокоточными ракетами самонаводящимися на цель "Краснополь" и "Сантиметр", а не за тридцать из самоходных орудий обычными снарядами, коих так не доставало суррогатом. При помощи них они в свою очередь достали военных.

Одну из батарей состоящих из "Гвоздик" вперемежку с "Акациями" накрыл мощный взрыв. По ним отработали из "Акации", а возможно и с применением "Пиона" или "Тюльпана". Не столь суть важно — из 152-мм или 203-мм самоходного орудия или 240-мм самоходного миномёта. А то, что где-то поблизости засели наводчики с приборами лазерного наведения на цель. Поскольку и последующий выстрел снарядом крупного калибра с взрывом за ним был произведён со 100 % точностью попадания в цель.

Суррогаты не опасались задеть атомные реакторы ядерных блоков станции, пока бронетехника военных располагалась за его периметром на подступах. Ситуация в корне изменилась, едва заседавшие в штабе командиры решили пойти по их мнению на оправданный риск и ввести на территорию АЭС. Но суррогаты были готовы к этому, ударили им в спину, отвлекая внимание от собственных диверсантов внутри под видом рабочих, облачившихся только теперь в свои оранжевые робы с комбинезонами и жилеты.

Дело дошло до рукопашной схватки, ей противостояние меж суррогатами и людьми закончилось полной победой первых, и провалом вторых.

Наймит с лёгкостью восполнил потери в живой силе и бронетехнике за счёт противника. Запорожская АЭС была захвачена. О чём последовал доклад инструктору, а от него уже в свою очередь координатору. Тот остался доволен действиями исполнителей и самим инструктором из первого сектора. В их руках оказались уже три работающие атомные электростанции — Ровненская, Хмельницкая и Запорожская. На неё и бросили суррогаты в южном направлении основные силы, в то время как у Южно-Центральной АЭС им противостояли дополнительно военно-морские силы Украины, временно обосновавшиеся в Черкассах на Днепре. Для её захвата суррогатам требовалось перебросить дополнительные силы с западного направления — то есть от Ровно и Хмельницкого.

Отсюда такая неожиданность — суррогаты активизировались и это в тот самый момент, когда Азаровский замыслил диверсию против них. С одной стороны хорошо — уменьшаться силы врага подле атомной электростанции, но с другой — плохо и кому-то придётся на стороне. Одно ему было очевидно с его наблюдательной позиции: "гастарбайтеры" разделили силы, готовя часть бронетехники к выезду за периметр обороны на противоположный берег реки. Они производили последние приготовления перед марш-броском в неизвестность, перетаскивались боеприпасы и горючие.

— Знать путь им неблизкий предстоит? — думал майор про себя, размышляя вслух, чтобы Москаленко рядом с ним не отвлекался, не забывая ни на миг о чудовищной действительности. И реальность нынче такова: у них появился реальный шанс поквитаться с суррогатами. — Заминируем мост, а? Что скажешь? Заложим мины под опорами?

— А хватит мощи взрывчатого вещества заложенного в них? У нас не так уж и много их? Всего ничего — два ящика! — отреагировал капитан СБУ.

— Ничего страшного — раздобудем недостающие заряды на поле битвы, — указал в противоположную сторону от моста Азаровский.

— Ты не в себе — не в своём уме? Там же звери-ри-и… — едва не зарычал Москаленко.

— Спокойно, Тарас. Я — ас своего дела — по диверсиям! Положись на меня!

— Не понял? В смысле?

— Прикрывай с тыла!

— Это чё ли мне твою жопу оберегать?

— Как свою собственную!

— А меня кто прикроет?

— Твоё дерьмо! Им и станешь отстреливаться! А оружие — тем более огнестрельное — запрещаю применять!

— Это чё получается — голыми руками воевать с этими гадами?!

— Штыком! Или ножом!

— Ты идиот, майор? Или как?

— Истина всегда где-то посередине…

"Партизаны" оживились. Им предстояло под носом у "гастарбайтеров" провернуть немыслимое дело — диверсию в открытую. Риск велик, но по сугубо личному мнению Азаровского оправдан на все сто и более процентов при наличии костюмов "гастарбайтеров" у майора КГБ и капитана СБУ. В них и облачились оба, расположившись сверху на "Акации", чтобы противник не начал вдруг оголтело палить спутал их с теми, кого на самом деле представляли, а принял за своих.

Тарас не находил себе места. Ещё бы — он на броне как на ладони. Любой "мародёр" применив РШГ, снимет его без проблем. А и экипаж внутри не минёт их в том случае вместе с ним. Скрежетал зубами, так, что Азаровскому казалось: громче гусениц самоходки, издающих металлический скрежет.

Вот уж кто действительно сделан из металла, пройдя многолетнюю закалку. Казалось от майора и пули должны отскакивать как от терминатора, словно был не из плоти и крови, а железа. Но сердце не камень. Воспоминания бередили майору душу, поэтому он постоянно стремился гнать их прочь от себя, принимая участие в новых авантюрах подобно этой нынче на Украине. За что и любил его уже бывший начальник, также сгинувший в лесах Полесья на границе с Беларусью.

Чуть отвлёкся, даже где-то увлёкся, вновь предавшись забытым воспоминаниям, но всё сразу встало на свои места, едва на глаза попалась зверюга, а за ней — "живодёр". Он сам "мародёр" в отличие от него. Как ни в чём небывало спрыгнул с брони.

Москаленко не спешил покидать самоходку, а то мало ли что — далеко на своих двоих не убежит. Пули имеют свойство летать быстрее по воздуху. И спрятаться негде, как на ладони. Поле битвы простреливалось суррогатами со всех сторон. К одному такому стражнику и подкатили они.

Азаровский в два счёта разобрался с ним — двинул по затылку, выводя из строя микрочип, а попутно суррогата — тут же сдал на поруки капитану.

— И чё мне с ним делать?! — растерялся Тарас.

— Починить… — огрызнулся Азаровский.

— Неужели?

— Ты дурак или как, капитан?

— Так бы сразу и сказал…

Москаленко в два счёта содрал одежду с "живодёра" — мародёрствовал, соответствуя букве "М" на собственном комбинезоне. Всё-таки снял не кожу, если на то пошло, да и насиловать не стал — не маньяк.

"Шкура живодёра" перекочевала к одному из бойцов экипажа "Акации". Её на себя напялил лейтенант, показавшись снаружи в новом обличии. Новая форма была ему к лицу.

— Каску смени, дурень… — отвлёкся Тарас на него, в то время как Азаровский на зверя, вонзив в "скота" клинок под брюхо.

Снова привлёк внимание Москаленко. Тот опешил при виде крови, хлынувшей из животного. Тарасу почему-то вдруг показалось: его боевой друг снимет шкуру со зверя, и она достанется очередному "партизану" из числа экипажа самоходного орудия. Уже даже видел её на сержанте. Тому инвалиду впору и передвигаться на четвереньках. Сам чуть присел, озираясь с опаской по сторонам.

Никто из "гастарбайтеров" не обращал на них внимания. Возможно, они решили: с разведки вернулись "мародёры", и теперь занимаются тем, чем обычно — разбираются с недобитым противником на поле битвы.

А тут ещё приказ о доставке оружия с боеприпасами изъятого у противника. С данной целью из-за моста со стороны АЭС двинули грузовики.

— Это к нам… — задрожал голос у капитана. — Они за нами! Пропали мы…

— Не суетись! Это даже нам на руку, — отметил в свою очередь Азаровский.

Суррогаты отвлеклись на колонну грузовиков, и диверсанты на "Акации" выпали у них из виду. Им наконец-то удалось наткнуться на боеприпасы нужного калибра, и даже на одну "Гвоздику" в более или менее сносном состоянии, чтобы заняться её починкой. Но на это уйдёт немало времени.

— Хотя бы выстрелить из неё сможем? — заинтересовался Азаровский у лейтенанта.

— Смотря куда и целиться? — отреагировал переодетый "живодёр".

Иной в обличие "мародёра" указал ему в сторону моста.

— Попробовать можно…

— Не пробовать надо, а попасть и желательно с первого раза — в грузовики…

К этому времени "гастарбайтеры" загружали их снарядами. Лейтенант призадумался над поставленной задачей.

— Неуверен, что смогу…

— Я помогу… с расчётами, — уверил подполковник.

— Лады, и смотрите мне, чтоб обошлось без косяка — и недопустим!

Майор понимал: даже если им удастся его план по подрыву грузовика с боеприпасами на мосту — в лучшем случае образуется пролом среди одного из пролётов меж опор. Вот опоры и требовалось разрушить. Для начала хотя бы одну, а там уж как повезёт. Во всяком случае, выиграет время для тех, против кого собирались выступить колонной бронетехники суррогаты.

— Мы ещё повоюем с вами…

Сержант сидел в "Акации", располагаясь за НСВ "Утёс", готовясь в любой момент при их разоблачении открыть огонь на поражение по противнику, а Онищенко внутри самоходки на месте водителя, в то время как Азаровский с Москаленко и лейтенант с Косяченко таскали снаряды. И набралось порядка двух десятков. Им казалось: теперь они способны устроить настоящую диверсионную войну.

Не тут-то было. Азаровский лишил их половины боеприпасов и в основной массе кумулятивных, оставляя ни с чем — осколочными. Разве что по пехоте да самоходкам бить, а вот против танка им не устоять.

А оно им и не требовалось. Для диверсии самое то — большой разлёт осколков при обстреле колонны на мосту.

— Кажется, они собираются в обратный путь, — отметил Азаровский про себя, а затем озвучил для всех. — Снимаемся!

К тому времени Косяченко с лейтенантом наведались в 122-мм самоходную "Гвоздику", установив орудие в направлении моста. Суррогаты из числа "живодёров" им не мешали, уяснив: раз там действуют "мопсы" из разведки, значит самим там делать нечего — всё, что те нашли там — их и только. Соответственно самим нужны снаряды для сопровождения колонны, готовящейся к броску в направлении Винницы и далее на Черкассы.

— Эх, пристреляться бы… — посетовал подполковник на то, что у них нет учебных болванок вместо боевых снарядов. Но и то хорошо, что заранее предусмотрели — и вроде бы всё, а вот бой покажет — правы ли были, что послушались Азаровского.

Тот меж делом отправил сержанта с капитаном к подполковнику, а назад в "Акацию" потребовал вернуться лейтенанта.

Что-то вновь затеял, а непременно. Одно слово — диверсант. Постоянно нечто придумывал на ходу. И если удастся осуществить хотя бы одну часть его плана по подрыву моста, можно не сомневаться: починить суррогатам вряд ли его удастся. Главное заставить их попытаться восстановить переправу, чтобы они не пошли в обход моста к иному, стараясь выиграть время. А он в свою очередь у них. Тот ещё был тактик, а стратег.

Экипаж "Акации" двинул в сторону моста, отвлекая таким незатейливым образом внимание от неподвижной "Гвоздики".

И это было только начало, майор озадачил лейтенанта очередным заявлением:

— А слабо самим из "Акации" обвалить одну из опор?

— Можно попробовать, но стрелять придётся в упор прямой наводкой…

— Уговорил… — ухмыльнулся озорно Азаровский.

— Ах… ренеть… — не выдержал в свою очередь прапорщик. У Онищенко сдали нервы. — Так и по нам тож станут лупить прямой наводкой! Я на енто дело не согласен — не подписывался!

— Чё — слабо? Кишка тонка?

— Та ни, я без горилки не можу на такое пойтить!

— Извини, ничем помочь не могу…

— Да у мини е…

— Где взял? А раздобыл?

— Сам добыл из тормозной жидкости и лома…

— Это точно — против лома нет приёма, — согласился Азаровский уступить асу в вождении самоходок. — Ну, смотри — не подведи! И в первую очередь себя, а уж потом нас! И ты, лейтенант!

Они встали в ста метрах от моста, делая вид: прикрывают грузовики от возможного нападения противника извне, не спешили разворачивать башню орудием в сторону опор моста.

Медлить было нельзя. Сигналом должен послужить первый выстрел из "Гвоздики" и последующий за ним взрыв.

Дождались. Но всё, как и всегда, предусмотреть нельзя. Подполковник дал маху. У самоходки оказался сбит прицел. И сразу должен был учесть подобный момент, предвидя данный инцидент. Снаряд угодил в воду, подняв ил со дна и фонтан брызг обрушившихся на мост.

Суррогаты в мгновение ока засуетились на ином берегу, обнаружив стрелковую позицию противника при повторном выстреле. Диверсанты засели в "Гвоздике" не меняя позиции. А грузовики как шли по мосту и в его направлении, так и продолжали двигаться на небольшой скорости.

Один грузовой транспорт уже минул мост, второй был на нём, а третий только въезжал на него, мешая бронетехнике суррогатов переправиться на иной берег для уничтожения противника. Поэтому расчёт был прост — на экипаж "Акации" с "мопсами". А там не "мародёры" — диверсанты. И также обозначили себя для них в качестве противника, направив оружие при развороте башни на мост. Раздался выстрел прямой наводкой — и пришёлся не в опору моста, а грузовик. Попасть в машину не удалось, зато проделать выбоину на пути следования грузовой техники. Водителя изрешетило осколками в кабине, и она встала, влетев передними колёсами в яму.

— А-а-а… — не удержался Азаровский и дал короткую очередь из крупнокалиберного пулемёта на башне. А затем ещё одну и не одну. Пока не разнёс в пух и прах грузовик с боеприпасами, заставляя снаряды детонировать. — Вот так надо стрелять, лейтенант! Бей под опору моста! Иным грузовиком займутся в "Гвоздике"!

Надежды майора не оправдались. Суррогаты произвели залп батареей самоходок. И поле боя снова покрылось многочисленными разрывами. Неровен час новый залп будет направлен против экипажа "Акации".

Лейтенант успел повторно выстрелить уже, когда Онищенко сорвался с места, уходя из-под возможного обстрела, следуя вдоль берега подальше от моста. Так было проще всего ускользнуть — обычный манёвр любого водителя побывавшего в бою и наученного горьким опытом. Поэтому-то лейтенант промахнулся в очередной раз, но не мимо моста и грузовика на нём. В одном из пролётов образовался долгожданный пролом.

Теперь даже лёгкая бронетехника противника не сможет атаковать диверсантов на противоположном берегу. Суррогатам оставалось уповать лишь на меткость самоходной артиллерии продолжающей вести обстрел людей, засевших в "Гвоздике". Отвечать им экипаж "Акации" не спешил, легко было промахнуться мимо батареи, но никак не атомной электростанции с ядерными реакторами. А так хотелось бы, поскольку терять им давно нечего. Долго не продержаться, если вовсе не нарвутся на большие неприятности. А на их берегу реки уже спешили высадиться на катере "мопсы" с гранатомётами.

— Не тормози — тормози! — заорал Азаровский, покинув позицию стрелка у пулемёта снаружи самоходного орудия, требуя, чтобы его высадили, а заодно сбросили мины с ручными гранатами в комплекте.

— Прикройте… — бросил напоследок майор.

"Гвоздика" к тому времени окончательно заглохла — суррогаты заставили замолчать экипаж диверсантов внутри неё. Им изрядно досталось, а теперь и усечённому экипажу "Акации".

Онищенко демонстрировал чудеса техники вождения самоходкой, проявляя незаурядное мастерство и неимоверную реакцию. Вот что делала с людьми "горилка". Пьяный прямо не пойдёт, пьяный яму обойдёт.

Того же примерно принципа вождения и придерживался прапорщик, катаясь среди разрывов и многочисленных воронок, как ни в чём небывало. А лейтенант также ещё успевал стрелять, стараясь зацепить противника, высадившегося из катера на их берегу. Частично положил, выполнив поставленную ему боевую задачу майором — отвлёк от него внимание.

И всё-таки подкрасться к ним незаметно Азаровскому не удалось. Во-первых, ему противостояли "мародёры", а во-вторых — со "скотом".

— Неплохо придумано, — отметил он: противник умнеет прямо на глазах, учась на собственных ошибках.

Бросок гранаты и животные забились в предсмертных конвульсиях, а вот до "гастарбайтеров" ей не достать, разве что из РПД. Залёг с ручным пулемётом и дал длинную очередь.

На перестрелку с противоположного берега никто не отреагировал грохот, автоматического оружия, перебивала орудийная канонада.

Майору ответили с применением РШГ. Он предполагал: его в первую очередь и применят "мародёры" против него. Всё-таки примелькался. Его демаскировала оранжевая роба.

Поспешно сорвал её с себя, ныряя в реку. На всплеск воды никто не отреагировал. По-видимому "мародёры" решили: разобрались с диверсантом — того отшвырнуло в реку ударной волной вместе с осколками. Ошиблись. Он появился подле них с пикой, вонзив её остриё в тело одному из суррогатов, а в иного кинул нож. Даже стрелять не пришлось — добивать. Всё было сделано чётко. Копьё пронзило грудную клетку и одновременно сердце одному суррогату, а нож угодил в горло иному "мудаку". Тот ещё пытался хрипеть, что-то мычал несвязанно.

Азаровский прильнул к нему, вытащил нож из глотки и вытер об его же робу. И как ни в чём небывало снова превратился в одного из них, спешно забираясь в катер. А затем объявился с ним на месте склада мин, превращая моторное плавсредство в подобие брандера.

При столкновении с одной из опор моста, катер взорвался. Бетонное основание не развалилось, как надеялся Азаровский, но зато пошло трещинами.

На этом бой практически прекратился. То, чего добивался майор КГБ, в итоге и случилось, но вот на потери со своей стороны он явно не рассчитывал. Дымилась не только "Гвоздика", объятая языками пламени, но и "Акация". И не то что бы уж очень сильно подбита, но факт остаётся фактом: Онищенко с лейтенантом досталось — гусеница развалилась прямо на ходу, поэтому они по инерции прокатились ещё какое-то расстояние, оставив её далеко позади. И сразу не починишь, поскольку вдвоём не подтащить. Тут нужен грузовик. А действовать нагло среди бела дня на глазах у противника равнозначно самоубийству.

Благо хватило ума имитировать попадание. Что-то там запалили, что начало коптить чёрным столбом в небо.

— Живы, босяки… — обрадовался им Азаровский.

А уж они ему — не сказать, чтобы очень, ведь это он втравил их в эту историю с диверсией. И только чудо в лице прапорщика спасло их от неминуемой погибели. Про экипаж "Гвоздики" пока ни слуху, ни духу.

Да новая неприятность, прозвучавшая из уст майора о том: им здесь лучше не засиживаться долго, а валить и желательно со снарядами, пока к ним сюда не пожаловал вплавь через реку "скот" и не занялся ими. А отдельные особи уже были замечены им в реке тогда, когда он подался к самоходке. И времени прошло порядком — кто знает, возможно, и "живодёры" с "мародёрами" успели спустить на воду плоты или какие ещё иные плавсредства и выбраться на сушу с их стороны.

Подобраться к мосту сейчас не удастся. У пролома засели группы застрельщиков при наличии оптический прицелов на стрелковом оружии, а меж ними сновали те, кто пытался восстановить пролом. Требовались брёвна. А соответственно предстояло валить лес.

— До ночи им его латать, а не залатать, — отметил Азаровский про себя.

Ошибка в его случае была очевидна. Он не учёл, что суррогаты в отличие от людей дисциплинированы и выносливы. Трудности не страшат их. Они попросту не замечают их. Идут напролом к поставленной цели той или иной боевой задачи, озвученной свыше их командирами. Всё предельно просто и ясно. И то, что стройматериалом каменному сооружению лучше всего послужит бетонный забор вокруг АЭС.

Его и стали разбирать вблизи моста на многотонные плиты при помощи бронетехники.

— И что ты будешь делать с ними! Хрен победишь — только себя… — не стал впадать в истерику майор. Даже предательских черт паники не было замечено у него на лице подельниками.

Он вновь что-то придумал. И такое, что выбило на раз из колеи прапорщика с лейтенантом. Заминировал "Акацию". Подорвал. И снова предстал перед суррогатами в образе одного из них, свыкаясь с одеждой "мародёра". А рядом с ним два иных и что-то несли за спинами в узлах.

Шла троица нагло, даже где-то нахраписто, игнорируя стрелков на мосту у пролома. Следовало одно обращение за другим, а они не реагировали на них, пока не прогремел предупредительный выстрел.

— Кажется, меня подстрелили… — едва различимо произнёс лейтенант, заваливаясь наземь.

— Не останавливаться… — напомнил Азаровский Онищенко: "гастарбайтеры" не имеют привычки оказывать помощи раненому. Скорее добьют, чтобы не мучился и не корчился, отвлекая их от чудовищной действительности, в которую угодили, а очередную переделку оба из-за майора.

— Ежели не они тя застрелят, то ить я опосля, — пообещал прапорщик майору. И сам упал, оступившись. Ему также прострелили ногу.

Азаровскому везло как дураку. Его последним из всех собирались подстрелить, а возможно и застрелить, поскольку он прищурился, уловив на лице прицел лазерного наведения на цель — выступил мишенью. Чуть вжал голову в плечи и согнул голову.

Пуля чиркнула краешком по каске и прошла мимо. Но Азаровский не стал лишний раз испытывать судьбу, рухнул, уподобившись трупу. И даже не дёрнулся, продолжая таращиться на противника.

Они по-прежнему держали его в прицеле — точнее старались выцелить, да не получалось. Он намеренно упал за бугорок, укрываясь от них. Видел всё, что происходило на мосту вблизи пролома.

На мост с грохотом двинула бронетехника, волоча бетонные плиты. Стрелкам пришлось сняться со своих позиций, уступая место её экипажам. Суррогаты занялись ремонтом.

Очередной расчёт майора оправдался. Он вблизи реки — до неё всего ничего — рукой подать. Пополз далее по-пластунски со скоростью метр в минуту. Торопиться не стоило, и привлекать внимание стрелков. И пока что они ничего подозрительного не заподозрили, обшаривая оптическим прицелом заросли поблизости от моста в обоих направлениях. А то, что творилось под носом, больше не замечали.

Добравшись до кромки реки, Азаровский постарался без шума всплеска уйти под воду. Не то что бы получилось и идеально, но ведь могла и крупная рыбина всплеснуть на мелководье. Но пускать со дна пузыри — верх наглости.

Подвоха суррогаты не уловили. Им это было невдомёк. Меж тем Азаровский добрался до опоры, над которой трудились "живодёры" при наличии бронетехники. Подрывать снаряд не спешил — неровен час, самого накроет обломками моста с плитами от бетонного забора при обрушении. А очень наделся, что 152-мм снаряда хватит для подрыва. Отплыл. Проплыть пришлось прилично, удаляясь от того места берега, который продолжали изучать в оптические прицелы "мародёры" у моста с иной стороны берега подле АЭС.

И снова пришлось сделать неспешно крюк по зарослям в направлении переправы с РПД в руках. При помощи пулемёта майор намеревался подорвать снаряд, закутанный в оранжевый комбинезон тех, кого ненавидел больше всего на свете, а уж потом всех остальных террористов и моджахедов. Залёг в трёх-четырёх сотнях метров от моста. Промазать — риск велик, но не при наличии оптического прицела от "СВУ-А" на РПД и двух коробок с лентами на 100 патронов каждая. А затем следовало вытащить из беды прапорщика с лейтенантом, надеясь: они ещё живы. Свято верил: погибнуть не могли. Хотя опять же лежали и не двигались, истекая кровью. И помощи им ждать неоткуда. Слышали оба тот третий выстрел, которым суррогаты сразили Азаровского.

А он восстал из мёртвых точно птица Феникс и подорвал опору моста, дав длинную очередь — сначала по оранжевому пятну, а затем и по тем, кто располагался на противоположном берегу со снайперскими винтовками.

Взрывом обрушило опору, а вместе с ней практически восстановленный наполовину пролёт моста по одну сторону, и иной. Разлом увеличился вдвое. И залатать суррогатам в течение дня, точно не получиться. Следовательно, колонне бронетехники готовой к марш-броску придётся искать обходные пути. А без разведки не тронуться с места. Соответственно у Азаровского есть время поквитаться с суррогатами. Сегодня ночью он непременно заглянёт к ним на огонёк и устроит нечто в том роде, что днём с мостом и грузовиками на нём, но непременно с лучшим результатом. В ночи он сам дьявол и ему ни один чёрт нестрашен, а уж "живодёры" с "мародёрами" даже при наличии "скота" подавно.