Свадьба Эмбер

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Ты говоришь… Карибские острова?

Эмбер от удивления так быстро обернулась, что легкая ткань фаты упала на ее лицо. Она нетерпеливо откинула ее назад и убрала тяжелые, роскошные рыжие волосы с обнаженных плеч.

— Ты шутишь! — бросила она своему старому другу.

Лео стоял, облокотившись на колонну галереи менестрелей, и улыбался.

— Ну наконец-то! На меня обратили внимание! Вот и я. Я тебе говорю, что обосновался в Санта-Лусии, — возмутился он, — а ты только и можешь болтать о своем новом муже!

Это он о Джейке? Удивление заслонило неожиданную новость Лео.

Эмбер нахмурилась. Она болтает? Как странно!

— В самом деле? Не может быть…

— Без конца!

— А я и не заметила! — Она спохватилась и придала лицу застенчивое выражение. — Но ведь иначе я была бы странной невестой.

А она и в самом деле была странной невестой! Вполне вероятно, что их с Джейком свадьба — самая странная из всех, когда-либо происходивших в маленькой церкви Каслстоу. Брак по расчету. Ни секса, ни бурных страстей — только теплое чувство. То, что надо.

Она никогда не испытывала к Джейку ничего, кроме дружеского расположения. Вот почему теперь увлеченность, с которой она говорила о Джейке, озадачила ее. Она бросила взгляд вниз на толпу. Гости в шотландках и ярких бальных платьях заполнили баронский зал Каслстоуского замка. Высокая, атлетическая фигура Джейка в черном смокинге выделялась из всех. Он бы бросался в глаза в любой толпе. Эмбер изучала взглядом его черные байроновские кудри и необычное, привлекающее внимание лицо. Сегодня вечером он, казалось, сиял от радости, а темные глаза излучали светлое счастье, как у любого жениха. Но он не был счастливым женихом. Тогда чему он радуется?

Она нахмурилась, стараясь забыть все опасения и предчувствия, одолевавшие ее с тех пор, как Джейк сказал «да» и улыбнулся ей обезоруживающе теплой улыбкой. Улыбаясь ему в ответ, она вдруг подумала, что в его выразительных глазах мелькнуло желание. А она хотела только дружбы. К сожалению, он был сексуален. Он был мужчиной — а она не слишком верила обещаниям мужчин, особенно если их поведение продиктовано в большой мере сексуальным влечением.

— Джейк кажется совершенно другим человеком теперь, когда он одет более традиционно. Это ведь не то, что ковбойка и куртка, — сказал Лео с надеждой.

Да. Вот почему сегодня она глаз от него оторвать не может — другая одежда. Странно, как ей это раньше не пришло в голову!

— Он ведь элегантен, не так ли?

— Никогда не думала, что он может выглядеть так респектабельно! — согласилась она с легким смехом.

Почти респектабельно, но не вполне, размышляла она. Было что-то в Джейке, что немного пугало ее. Отчасти то, что он чуточку чаще, чем необходимо, рисковал своей жизнью, но и что-то еще — она не могла это определить. За очарованием и светскими манерами она чувствовала что-то темное. В этих почти черных, бездонных глазах скрывалось множество тайн. Случалось, когда она с воодушевлением начинала рассказ о своей семье, он внезапно извинялся и уходил так, как будто ее радостное возбуждение чем-то задевало его. Она привыкла не рассказывать ему никаких счастливых семейных историй, чувствуя, что у него есть какие-то проблемы, которыми он не хотел бы делиться. Никому не удавалось тесно сблизиться с Джейком, сорвать печать с его сердца. И все это делало его в глазах женщин совершенно неотразимым.

Они знали друг друга в течение долгих лет. Он — сотрудник Рейтер — самого уважаемого агентства новостей в мире, она — специалист по статистике в «Юнит» — организации, которая занималась воссоединением семей беженцев. Они встречались в Бухаресте, сталкивались в Сараеве и Руанде, а недавно и в других районах Африки. И каждый раз, когда он выскакивал из джипа для привычного обхода лагеря беженцев, работающие женщины замирали. Бесконечное обаяние, озорные глаза… Определение, наиболее употребимое по отношению к Джейку, было «сногсшибательный». Привлекательный мужчина, простой в общении, но с железным сердцем.

Внезапное беспокойство отразилось в ее карих глазах. Его излишняя сексуальность — единственное, что заставляло ее колебаться, когда они готовились к свадьбе. Только теплые чувства, которые она испытывала к нему, и его заверения, что он понимает ее, убедили Эмбер согласиться на этот брак. Джейк знал, что она думает о сексе и почему.

Наконец она решительно сказала себе, что зря волнуется на этот счет. Выражение ее лица смягчилось. Она восхищалась мужчиной, чье остроумие могло так чудесно оживить разговор у ночного костра, а на следующую ночь он мог исчезнуть на вражеской территории, вооружившись только записной книжкой и сменой белья. Действительно крутая натура за обманчивой сентиментально-поэтической внешностью.

— Он выглядит слишком… восхитительно распутным, Эмбер! — весело сказал один из ее университетских друзей во время свадебного приема. В тоне приятеля проскользнуло сожаление, что она у Джейка не первая.

Но Эмбер знала, что последние десять лет Джейк странствовал по свету, активно собирая информацию, и у него не было времени для серьезных связей или романтических увлечений. И вот она выходит за него замуж. Умно или глупо поступила она, решившись на этот шаг?

— Ты… счастлива? — осторожно спросил Лео. — Временами ты кажешься несколько взвинченной.

Она откинула голову и засмеялась. Но, почувствовав, что ее смех действительно звучит несколько истерично, сбавила тон.

— Сегодня же моя свадьба! — мягко упрекнула она его. — Всего две недели назад мы с Джейком были в Африке. В лагере было трудно. Мне надо привыкнуть к тому, что я дома, и к тому, что я замужем.

— Работа немного напряженная, — усмехнулся Лео. — Если бы люди не знали тебя так хорошо, они бы померили твою талию!

— Неужели? — воскликнула она, испуганно подавив естественное желание приложить руку к животу. Там ее ребенок. И он не от Джейка. Легкая тошнота подкатила к горлу. — Моя репутация непорочной девы была бы вдребезги разбита, не так ли? — удалось ей отшутиться.

Дрожащими руками она вцепилась в спинку тяжелого стула, страстно желая опуститься на него. Правда пульсировала в ее животе. И она поспешно сменила тему, пока совесть не заставила ее признаться.

— Лео! Так что ты говоришь про карибские плантации?

— Я не только буду жить там с Джинни, мы собираемся снова пожениться! — сказал он со счастливой улыбкой.

Эмбер радостно схватила его за руки. После развода с Джинни он был как раненый зверь.

— Чудесно! Я рада за вас. Но… — Ее лицо помрачнело, когда она подумала об отце Лео. Стюарт, виконт Брендон, был ее горячо любимым крестным отцом, и, так как ее родители умерли, он организовал для нее эту свадьбу — как подарок. — Как же ты можешь уехать? — продолжила она с упреком. — Ты же управляешь имением. Ты знаешь здесь каждое дерево, каждую травинку, каждый голый камень. Земля, деревня, замок… они для тебя сама жизнь и дыхание, как и для меня. Ты же должен унаследовать Каслстоу. Я люблю его всем сердцем, но я всего лишь дочь егеря, — сказала она, гордая тем, что ее семья служила Брендонам из поколения в поколение. — Я клянусь, что никогда не оставлю его!

— Но Джинни я люблю сильней! — сказал он мягко.

Эти простые слова прозвучали как прямой удар. В них было столько любви, столько глубокого смысла. Но почему она должна завидовать? После недавней катастрофической развязки отношений с Энцо она решила, что доверять свое сердце мужчине слишком рискованно. В браке без любви гораздо больше здравого смысла. Это устраивало и ее, и Джейка.

Джейк! Казалось, она неотвязно думает о нем, стоит только закрыть глаза! Предполагалось, что они будут действовать независимо, не связанные друг с другом ни мыслями, ни словами, ни поступками. Эмбер всячески избегала смотреть на фигуру в черном в центре комнаты и пристально разглядывала величественный баронский зал сказочного замка. Комната поражала роскошью, особенно красивая в свете огромных свечей в массивных канделябрах. Древние, потрепанные годами флаги колыхались в нишах, гордо повествуя о давно забытых битвах, в которых сражались Брендоны. Приглушенно звучала музыка. Кружился водоворот клетчатых юбок. Гости стремительно неслись в вихре старинного шотландского танца. Егери, арендаторы, фермеры, коммерсанты, журналисты, члены парламента, сливки шотландского общества… Все собрались в огромном, сияющем зале, наполнив его шумом разговоров, смехом, движением. Вот почему она так страстно хотела остаться здесь. Она любила Каслстоу. Ей нравилось, как он стоял: солидно и уверенно, на открытой всем ветрам скале, она любила его волшебные башни, подъемный мост, — замок среди акров поросших вереском феодальных владений, бескрайнее небо и девственное побережье. Ничто на свете не поколеблет его. Собственная горячность тронула Эмбер. Она улыбнулась.

— Джинни всегда ненавидела все это. Она слишком придирчива!

Лео насмешило вдохновенное выражение ее лица, и он неожиданно нежно обнял ее.

— Дорогая моя, — сказал он, — Джинни это место казалось слишком холодным, сырым и неприветливым. Я люблю Джинни. И хочу, чтобы она была счастлива. Как Джейк хочет, чтобы была счастлива ты. И он согласился остаться здесь потому, что он любит тебя, не так ли? Вот и вся разница.

Но Джейк не согласился — в том-то все и дело. Он сказал, что еще подумает, хочется ли ему жить в Шотландии, и она молча поклялась сделать все, чтобы он полюбил эту землю.

— Ничто не заставит меня покинуть Каслстоу, — решительно заявила она. — Ничто!

Все еще находясь в объятиях Лео, Эмбер почувствовала, как зашевелились у нее волоски на затылке. Повернувшись, она бросила взгляд вниз в зал и увидела, что Джейк поднял голову и смотрит на них. Холодок пробежал по коже. Он был… в гневе. Все ее тело напряглось в безотчетном страхе. Грудь сдавило так, что пришлось сделать несколько быстрых коротких вдохов, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Лео не отпускал ее. Джейк медленно перевел взгляд темных глаз на Лео.

— Черт! Вот так взгляд! — пробормотал Лео с невольным уважением.

— О, он все-таки очень мил! Просто котеночек! — объявила Эмбер не очень уверенно и весело помахала Джейку рукой.

— Думаю, сейчас он выпустил коготки. — Лео слегка отстранил ее. — Твой муж ревнует. Мне кажется, лучше объяснить ему, какие у нас отношения.

Ревнует? Эмбер пыталась осознать это и вновь посмотрела туда, где стоял Джейк. И вдруг до нее дошло. Необходимый атрибут игры, решила она. Раздражение при виде своей невесты в объятиях другого мужчины.

— Конечно, ревнует! — легко произнесла она, продолжая игру. — Так и должно быть.

Никто не знает, что их с Джейком отношения позволяют ей чувствовать себя в полной безопасности. Свободная от сложных чувств к нему, она могла в его обществе совершенно расслабиться. К счастью, и она, и Джейк хотели одного: оставаться хорошими друзьями, благополучно избегая опасностей любви.

Любовь пугает. Она вырывает твое сердце, бросает его к чьим-то ногам, и оно лежит, истекая кровью. Любовь выставляет твое кровоточащее сердце на попрание, сорвав покров достоинства и стыда. Любовь подобна скользкому шесту, перекинутому через ров с дикими тиграми.

К счастью, ее короткая, разрушительная связь закончилась. Свадьба с Джейком вселяет уверенность, что она никогда вновь не испытает подобного страдания. Внезапно, в порыве благодарности, она улыбнулась Джейку. Он поманил ее пальцем вниз. Улыбаясь, она показала пятерню и губами вымолвила: «Пять минут». Джейк нахмурился и отвернулся. Его тяжелые веки были опущены, ресницы отбрасывали тень на острые скулы. Она смотрела на его склоненную голову. Он вполголоса рассказывал окружившим его женщинам что-то интересное, и его губы изгибались в чувственной улыбке.

— Не можешь глаз от него отвести? — засмеялся Лео.

— Да! О, нет, конечно! Просто он… какой-то неотразимый, — нехотя признала она. И с беспокойством подумала, что, пожалуй, так оно и есть. У нее было такое чувство, будто сотни бабочек разгоряченно танцевали на ее коже. По телу Эмбер разлилось тепло, и она обмахнула лицо рукой. — Господи, как здесь жарко!

— Вовсе нет, — сказал Лео. — Но мне знакомо это чувство.

Эмбер его уже не слушала. Ее взор был обращен к Джейку. Он решительно шагал через площадку для танцев к двери, которая вела в комнаты прислуги. Лео осторожно коснулся ее руки.

— Эмбер, ты понимаешь, почему я уезжаю, правда? Я не могу оставить Джинни сейчас, когда ей трудно. Земли и владения ничего не значат для меня. Только Джинни. Ты ведь тоже бросила бы все ради Джейка, да?

Она слабо улыбнулась.

— Ты шутишь?

Она бы ни за что не бросила это имение. Для нее это единственное на свете место, где она может жить. Для Джейка не играет роли, где жить. Он может продолжить работу военного корреспондента, разъезжая по свету, а она бы оставалась в Каслстоу, среди людей, которые окружали ее всю жизнь.

— У меня будут дети, — прервал ее мысли Лео. — Одному из них, возможно, придется по душе идея управлять Каслстоу от моего имени. Отец смирится с этим. Он ждет внуков. И… может быть, вы с Джейком когда-нибудь навестите нас? — Он хитро улыбнулся. — Например, чтобы сравнить детей?

Он знает! — в ужасе подумала Эмбер и увидела, что он смеется над испуганным выражением ее лица. Но ей все-таки удалось воздержаться от желания дотронуться до живота. Удалось и растянуть губы в улыбке.

— Ну ладно тебе, я ведь только что вышла замуж, — сказала она.

Лео обнял ее на прощанье и поспешил уйти. Внезапно почувствовав слабость, она опустилась на мягкий стул, скрытый от глаз веселящихся внизу гостей. Только теперь она позволила себе потрогать живот. Там ее ребенок.

Эмбер не знала, какие чувства она испытывает к нему. Не было времени, чтобы все обдумать: сначала шок, потом застенчивая радость… Потом она сообщила новость отцу ребенка: Энцо — красивому капитану ООН, который отвечал за территорию в Африке, где работала Эмбер.

— Не волнуйся, все будет в порядке, — уверял он ее двумя месяцами раньше, когда закончились противозачаточные средства, — я буду очень осторожен, обещаю. Я люблю тебя. Ты мне нужна… пожалуйста, Эмбер! Пожалуйста…

Она отказала ему. Он настаивал. И она дала себя убедить. Такая глупость! Ведь он увлек ее страстью, фальшивыми эмоциями. Но жизнь там была не сахар, и в такие авантюры бросались с отчаяния, невозможного в нормальных обстоятельствах.

Отношения охладились уже на следующее утро, она почувствовала, что ее просто использовали. Она с силой прикусила нижнюю губу. Любовь, говорил он. На самом же деле это было просто вожделение, а она была слишком наивна и доверчива, чтобы распознать, что к чему. А как Энцо был раздражен, когда она робко сообщила, что, кажется, ждет ребенка…

— Что я могу сделать, я женат, — сказал он, пожав плечами. Ему и в голову не пришло, какой это для нее удар. И стал говорить, что это были чудесные шесть месяцев, чувственные, замечательные и он, конечно, обожал ее. Лучшей любовницы у него не было, но…

Она почувствовала слабость. Лучшая любовница… От вновь нахлынувшей обиды сдавило горло. Энцо исчез, оставив ее совершенно без сил. Работать она не могла. Даже руководитель группы, Мэри Смит, не сумела успокоить ее. Тут и появился Джейк, как всегда благоразумный и здравомыслящий. Он случайно столкнулся с ней в джипе, которым пользовался Энцо, и они проговорили целую вечность. Пока она изливала душу, он мягким, бархатным голосом безжалостно описывал жизнь брошенных детей, живо представляя ей их одного за другим. Понемногу он возвращал ее к жизни. И она вернулась в обыденный мир, к своим обязанностям, уже без любви в сердце. И с ребенком, который тайно рос внутри ее. Она вспыхнула от стыда.

— Энцо! О, Энцо! — горестно вздохнула она.

Чье-то дыхание заставило ее обернуться. От резкого движения осыпалось несколько лепестков роз с ее фаты. Джейк, поняла она, не замечая, что нежные лепестки упали ей на грудь. Полные слез глаза расширились. Он был страшно зол.

— В чем дело? — смущенно спросила она.

— Сама знаешь.

Его голос дрожал от ярости. Он оставался в тени каменной арки, ведущей к лестнице, и оценивающе рассматривал яркое пламя ее волос. Казалось, он был удовлетворен. Затем его взгляд скользнул по ее атласным плечам, и Эмбер замерла, загипнотизированная мрачным выражением его лица и в то же время встревоженная результатами, несомненно, сексуального обзора. Ее дыхание участилось, а грудь высоко вздымалась. Вдруг как бы нечаянно она опустила глаза в глубокое декольте, куда упало несколько лепестков, тем самым невольно приглашая туда же беспокойный взгляд Джейка.

— Я…

— Ммм?

Какой-то незнакомый и опасный чувственный блеск его глаз заставил ее взять себя в руки. Возможно, он ждет от нее… Она быстро прикусила губу, чтобы остановить поток своих фантазий.

— Мне нужно время, Джейк, — пробормотала она. Ее пальцы сплелись так, будто им нужно было за что-то держаться. — Я чувствую себя как будто выжатой.

— Я так и понял. — Он подчеркнуто растягивал слова, сдерживая гнев. — Я полагаю, ты должна мне кое-что объяснить. Неужели мы начнем с твоих чувств к Энцо?

Мгновение она не понимала, о чем он, и вдруг вспомнила. Только что она произносила вслух имя бывшего любовника с подозрительной грустью. Облизнув сухие губы, она сказала, пытаясь оправдаться:

— Я нисколько не жалею… о нем.

— Неужели? А мне показалось, что жалеешь. Ты должна забыть о нем. Он не стоит того, чтобы тратить на него время, — сказал он запальчиво.

Волна смущения захлестнула ее.

— Я стараюсь все это забыть. Просто я вспоминала прошлое… сожалея о своих ошибках. Если тебе это интересно, мне нужно…

— Я знаю, что тебе нужно. Плечо, защитник и отец твоему ребенку.

Тон его голоса нервировал ее. Она кивнула, оттягивая время, чтобы собраться с мыслями.

— Да, я вышла за тебя потому, что мне нужен муж, — согласилась она. — Не думай, что я жалею об этом.

— Ты сказала, что здесь — средневековое общество. — Его глаза изучали ее. — Пуританское. Что ты никогда не смогла бы жить здесь как мать незаконнорожденного ребенка.

— Я согласилась выйти за тебя не только поэтому.

— Да? — спросил он мягко. — Почему же еще?

Она хотела сказать про дружбу, которая, как ей казалось, их крепко связывает. Но что-то в его тоне помешало ей. Вместо этого она обратилась к фактам.

— Мы ведь оба хотим брака по расчету, без любви, не так ли? — спросила она немного неуверенно. Честно говоря, это было не совсем то, чего она ожидала. Однажды Эмбер поверила, что брак строится на любви и согласии. Но обстоятельства, в которые она попала, заставили ее сделать вынужденный ход. В лагере была холера. Доктор, который осмотрел ее и подтвердил беременность, настаивал на немедленном возвращении домой. Она знала: еще немного — и все в Каслстоу обнаружат ее позор, и это заставит ее навсегда покинуть родной, любимый дом. Она бы этого не вынесла. А Джейк предложил ей решение проблемы.

— Ни любви, ни уз. Что еще может пожелать закоренелый холостяк? — Он растягивал слова, а темные ресницы прикрывали глаза. Эмбер хотелось узнать, что же он скрывает. Она нервно теребила вырез платья. Джейк откашлялся и продолжил: — Я всегда считал, что жена и дети для военного корреспондента — камень на шее. Мужчина должен быть полным дураком, если он лезет в опасную зону и рискует жизнью под прицелом снайперов, оставив дома любимую жену и ребенка, но мне нет надобности меняться и приспосабливаться к новому статусу, не так ли? И не волнуйся, я знаю, что кочевое существование сделало тебя более независимой, чем другие, и ты не очень-то считаешься со всякими ограничениями. Я не буду связывать тебя. Это большое облегчение. — Джейк криво улыбнулся. — Если уж я должен иметь жену, то предпочитаю быть для нее другом. Дружба позволяет держаться на расстоянии. Я знаю, что тебе нужно от меня очень мало, и меня это вполне устраивает. Совершенно не переношу женщин, которые липнут ко мне. Наш союз идеален.

— Потому что тебе не надо изображать, что ты любишь меня.

Его рот скривился.

— Да, в этом нет надобности.

Эмбер не могла понять его скрытности. Как-то, правда, он обронил фразу по поводу разбитого сердца, которое никогда не излечится. К счастью, он привык доверять ей и часть прошлого была у них общая. Что же касается будущего… Ей вдруг представилось, что он лежит где-нибудь далеко, мертвый, и она побледнела.

— Ты по-прежнему будешь рисковать своей жизнью, я полагаю, — сказала она спокойно.

— Это моя работа, а моя работа — это моя жизнь. Я чувствую страстное желание рассказать миру о том, что происходит вокруг, донести правду, предотвратить несправедливость. — Он издал короткий смешок и снова встретился с ней взглядом. — Я просто закипаю от несправедливости.

Эмбер улыбнулась.

— Меня это восхищает, — честно сказала она. — Это окрашивает все, что ты делаешь. Твои родители должны гордиться тобой.

— Они гораздо меньше гордятся моими профессиональными успехами, чем тем, что я наконец женился, — сказал он уныло.

Она засмеялась. Холостяцкое положение Джейка больше всего удручало его родителей. Как-то случайно, после звонка домой в Кению, он встретил ее в палаточном городке и сердито заявил, что все, что интересует его родителей, — это есть ли у него девушка.

— Им было бы гораздо легче, будь у тебя братья или сестры.

Он пожал плечами.

— Ну, теперь с этим покончено.

— Жаль, что твои родители не смогли приехать.

— Только малярия может заставить отца уехать, — сказал он с кривой улыбкой. — И, пожалуйста, приготовься к тому, что, когда мы им скажем о твоей беременности, мама начнет вязать, а отец найдет для себя новый смысл жизни. — Лицо его стало серьезным. — Эмбер, я очень их люблю. Им трудно пришлось. Много было проблем. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Я бы очень хотел, чтобы они были счастливы.

Эмбер поняла, что он высказал свои подлинные чувства. Это ценно. Мужчина, который так любит своих родителей, будет хорошим мужем.

Внезапно острая боль пронзила ее живот. Она крепко зажмурилась. Только бы не сплоховать здесь, на глазах у Джейка. И именно в день их свадьбы! Она содрогнулась, представив себе эту отвратительную ситуацию.

— Тебе плохо? — Казалось, ничто не ускользнет от его внимания. — Ты сильно побледнела.

Он склонился над ней. Их разделяло несколько дюймов. Она почувствовала холод его пальцев, растирающих ей виски. Ее ресницы дрогнули, и глаза открылись. Она оцепенела, встретив его пристальный взгляд. Джейк был слишком близко, чтобы Эмбер чувствовала себя уютно.

— Не трогай меня, пожалуйста! Я уже в порядке! — соврала она. — Оставь меня одну! — взмолилась она, и в ее голосе прозвучали истерические нотки.

— Вряд ли мне стоит оставлять тебя, когда ты выглядишь совершенно больной. Что с тобой? — спросил он, нахмурившись, стряхивая лепестки с ее обнаженных плеч.

Она сжалась. Легкое прикосновение его пальцев было похоже на ласку.

— Не надо! — резко повторила она. Боль снова подступила, и она нервно сглотнула прежде, чем сказать: — Ничего страшного. Я…

— Не лги. Что-то не так. Скажи мне, — настаивал он.

— Все в порядке! — справившись с приступом тошноты, сказала она, позабыв, что Джейк не был так равнодушен к ней, как она вообразила. — Я удручена тем, что Лео покидает Каслстоу… — пробормотала она.

— А-а! — разозлился он. — Теперь, значит, Лео.

Эмбер с грустью взглянула на Джейка.

— Лео с Джинни собираются снова пожениться, — объяснила она, — и будут жить в Санта-Лусии!

Джейк с подчеркнутой небрежностью потянулся и встал.

— Ну и на здоровье, — бодро заключил он.

— Как ты можешь так говорить?! — вскинулась Эмбер. — Стюарт расстроится! Лео будет жить за тысячу миль от отца…

— Всего-навсего девять часов полета, — сухо отметил Джейк. — Кроме того, ты мне говорила, что они никогда не были близки. И я бы сказал, что Стюарт Брендон любит тебя больше, чем своего сына. Не смотри на меня так. Это правда.

— Ну, Лео воспитывали няни, потом он учился в закрытой школе, — поспешила объяснить Эмбер.

— Да-да. — Джейк задумался. — Тем не менее тебя, крестницу, Стюарт с самого твоего рождения любил как родную дочь. Смотри, какую свадьбу он тебе устроил!

— Он всегда был добр ко мне, — согласилась она.

— Тебе не кажется это немного странным?

— Ты не понимаешь. — Эмбер смотрела на него. Джейк с вызовом сложил руки на коленях. — Брендоны обращаются с теми, кто у них работает, как с членами семьи. Мой отец рос вместе со Стюартом. Они очень уважали друг друга. И как ты знаешь, Стюарт полюбил меня еще ребенком.

— Никто этого не отрицает. Ты и Каслстоу — две великие любви всей жизни Стюарта, — сказал Джейк. — Уверен, он не будет слишком скучать по Лео, не откажется и от управления имением. Я думаю, он будет наслаждаться прогулками по поросшим вереском окрестностям в твидовом костюме и грубых башмаках. Ему больше нравится жить здесь, чем в Лондоне в качестве члена парламента, где нужно носить городские костюмы, дышать городским воздухом. Это меньше поражает меня, чем любовь к жизни в Вестминстере.

— Может, ты и прав, — решила Эмбер. Она знала, что ее крестный ненавидит Лондон и бывает там только по делам Шотландии. — Я беспокоюсь и о дедушке Лео. Вот кто расстроится.

Джейк кивнул в знак согласия. Они несколько раз навещали прикованного к постели эрла в его комнатах в замке.

— Он уже пережил одну трагедию. Странно, что ты напоминаешь ему покойную жену, — лениво размышлял Джейк.

Это была правда. Женщина на портрете в спальне старого аристократа действительно обладала некоторым сходством с Эмбер: высокая, величественная, с огненными волосами и широким грубоватым лицом. Но она была Эмбер Фрэзер, дочь Энгуса Фрэзера — егеря, как и все его предки. А Брендоны — голубая кровь, аристократы.

— У нас один шотландский тип, — сказала Эмбер, прекращая обсуждение вопроса. — Ну, когда умрет старый граф, Стюарт станет следующим графом Каслстоу, а после него титул наследует Лео. Он должен остаться. — Она опустила голову. Без дружбы Лео она пропадет.

Джейк пожал плечами.

— Он так много значит для тебя?

— Да! — ответила она, и глаза ее наполнились слезами.

Джейк стал прохаживаться по галерее взад-вперед, будто ему было здесь тесно, потом вдруг резко остановился.

— Ну раз он уедет, я не буду волноваться о том, как ты живешь тут, пока я в командировке.

Эмбер почувствовала себя задетой. Она медленно выпрямилась со всем достоинством, на какое была способна, — грациозная в длинном, шуршащем платье из тафты, подобная Юноне. Ее огненно-рыжие волосы падали на обнаженные плечи, глаза блестели. Женщина на тропе войны. Такой она и будет, если Джейк не откажется от своих идей.

— Лео и я вместе с детства. Он мне как брат, и ничего другого! Я не понимаю, почему ты продолжаешь говорить об этом.

— Потому что, — ответил Джейк натянуто, — меня уже спрашивали, что вы делаете наверху.

— В день нашей свадьбы? — перебила она, усмехнувшись.

— Вы были так увлечены друг другом, — возразил он. — Моим друзьям-журналистам твое поведение показалось неуместным. И должен сказать, я с ними согласен.

Эмбер густо покраснела. Речь шла о журналистах, которые находились в африканском лагере. Они, должно быть, знают о ее связи с Энцо. Все знали. Энцо не делал из этого тайны.

— Ясно, — с горечью пробормотала она. Неужели ее ошибка навсегда опозорила ее? — Теперь я не могу даже с друзьями видеться! Заслуживает осуждения не мое поведение, а грязная фантазия людей!

— Мне пришлось подняться сюда и предпринять некоторые шаги, чтобы избежать слухов. Я не хочу больше сплетен, Эмбер, — сказал он.

Его гневный тон пронзил ее как лезвие клинка:

— Мы договорились, что ты будешь верна нашим брачным клятвам. Следуй нашему соглашению, Эмбер, или я умываю руки!

Она в смятении смотрела на него. Мужчина, которого она знала, — заботливый человек, избавивший ее от кошмара, на ее глазах совершивший столько добра, — исчез. Неужели это истинный Джейк? Недоверчивый собственник, ожидающий благодарности от нее только потому, что он подарил ее ребенку право называться законнорожденным?

Нахмурившись, она вспомнила, как он приветствовал группу женщин в подвале в Сараеве на импровизированной вечеринке. Он играл на пианино, прекрасно, трогательно. Потом он танцевал с каждой из них, пока Эмбер в шутку что-то наигрывала одним пальцем. Она заставила себя вспомнить то время, когда он вступился за беззащитных женщин, у которых группа мужчин отнимала мешок с зерном и дело дошло до драки. Но ничего не помогало. А только напомнило, что у него бешеный темперамент, когда его выведут из себя.

— Что с тобой? — спросила она. — До сих пор все шло так хорошо. Я думала, мы можем быть хорошими друзьями! — Внезапно она осознала, насколько важным для нее было обещание сохранить дружеские отношения. Без этого не было бы никакой свадьбы. Джейк, — продолжила она вкрадчивым голосом, — не меняйся! Пожалуйста, не надо вести себя как ревнивый любовник…

Он резко вскинул голову, так что черные кудри взметнулись.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? Конечно, я не ревную, но меньше всего мне хотелось бы, чтобы распространялись грязные сплетни о моей жене и Лео Брендоне.

Одной рукой он поймал ее подбородок и приподнял голову. Казалось, всю ее охватило пламя. Слабость… Нет. Не то. Что же тогда? Чтобы взгляд не выдал ее смущения, она опустила глаза. От теплого дыхания Джейка оставшиеся на груди лепестки взлетали вверх и опускались на ее мягкие округлости. Ее тело вновь почувствовало, что значит быть рядом с мужчиной и желать его. Испугавшись, она подавила это чувство и прислонилась к стене галереи в поисках поддержки.

— Не такая уж я неразборчивая! У тебя не будет поводов волноваться, — сказала она, умоляя поверить ей. — Энцо был исключением. Я была так эмоционально уязвима тогда… Ты же знаешь, как все там выглядело.

— Душераздирающе, — коротко определил он.

— О да! Плакали и мужчины, и женщины. Все эти годы я работала на «Юнит», эта последняя командировка в Африку была особенно тяжелой. Мне никогда еще не приходилось встречать так много детей, разлученных с родителями. Это подавляло меня физически и эмоционально. — Она прикусила губу. — Потому что у меня самой уже нет родителей. Мне тоже нужны поддержка и любовь. Но все это в прошлом. Больше я никогда так не поступлю.

— Неужели? Возможно, импульсивность для тебя естественна. В тебе есть что-то загадочное. — Он с сомнением смотрел на нее. — Иногда ты кажешься совершенно невинной, а иногда…

У Эмбер холодок пробежал по коже. До чего же все-таки он сексуален!

— Не осуждай меня, — с трудом выговорила она.

— Я не осуждаю. Природа есть природа. Ты не умеешь скрывать свои чувства, как бы ни старалась. Не контролируешь себя.

— Что?

— Забудь, — отрывисто сказал он. — Извини, что я заговорил об этом.

Холод сковал ее сердце: он что-то слышал.

— Объясни, что ты имеешь в виду, — потребовала она.

Последовала долгая пауза.

— Ну, ладно. Возможно, тогда ты поймешь мои предостережения, — нехотя сказал он. — В лагере у тебя была определенная репутация: внешне застенчивая женщина, но в постели… Энцо хвастался тобой.

— О нет! — простонала она.

— Я всегда уходил, когда он начинал говорить о тебе. Но однажды мы с ним ехали вместе в товарном вагоне, в окружении вражеских солдат, было трудно избежать его излияний. Мне очень жаль, — сказал он, видя, как она подавлена. — Ты ведь сама спросила.

Она закрыла лицо руками. В животе снова заныло, Эмбер отчаянно боролась с подступающей тошнотой, стараясь сохранить достоинство. Все в лагере обсуждали, какова она в постели!

— О-о-о! Я… мне плохо! Уходи! Оставь меня одну! — пробормотала она, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок.

— Не могу. Сначала мы должны разыграть спектакль.

— Спектакль? — словно эхо отозвалась она.

— Я спешил сюда, оставив общество, — сказал он мрачно. — И все видели почему. Я свирепо глядел на вас с Лео, надеясь, что вы поймете мои знаки. Что же касается приглашенных, то они думают, что мы объяснились и все в порядке. Теперь ты должна показать, как ты сожалеешь, что заставила меня беспокоиться, и, упав в мои объятия, поцеловать меня.

Эмбер похолодела. Взглянув на его чувственный рот, она начала пятиться в тень галереи, пока не ударилась о столб спиной.

— Мы… нам не обязательно целоваться. — Она судорожно сглотнула. Безотчетный страх мешал ей говорить. — Почему бы нам просто не спуститься в зал, улыбаясь друг другу? — предложила она.

Его высоко поднятые брови словно бы смеялись над ее трусостью.

— Этого недостаточно. Проявление чувств должно быть страстным.

— С-страстным? — Она запнулась.

— Иди сюда, где тебя всем будет видно. И сделай так, чтобы все поверили, — сурово настаивал он. — Это важно.

Стараясь подавить тошноту, она заставила себя улыбаться.

— Может быть, все-таки не стоит?

В его глазах мелькнула досада.

— Если ты не намерена отнестись к этому вопросу серьезно…

Ее губы дрогнули.

— О, для меня это очень серьезно! Именно поэтому мне так трудно выглядеть беззаботной. Кроме того, я ненавижу ложь! — пробормотала она протестующе.

— Я тоже. Но иногда она необходима, — грубо отрезал Джейк. — Я загорожу тебя от взглядов. Они увидят только мою спину.

Она колебалась.

— Давай! — приказал он.

Слишком уставшая и слабая, чтобы протестовать, она сделала один или два шага вперед.

— Обними меня, Эмбер.

Она повиновалась и положила руки на его затылок. Упругие черные кудри обвили ей пальцы, и она сосредоточилась на них, стоя на цыпочках и чувствуя, как он обнимает ее. Веки ее плотно сомкнулись. Его холодные губы прикоснулись к ней, и это длилось, казалось, целую вечность. Тошнота — вот все, что она чувствовала. Эмбер застонала и попыталась увернуться, но Джейк безжалостно удерживал ее затылок ладонью, да еще проник языком ей в рот.

— Стой спокойно, — пробормотал он ей в губы, — я читал в одной книге, что страсть должна длиться не меньше двадцати секунд.

Джейк снова поцеловал ее. Эмбер была напряжена и неподатлива, желая только, чтобы этот кошмар скорее кончился. Но как-то смутно она ощутила, что губы Джейка становятся мягче, нежно лаская ее. И в один ужасный головокружительный миг она почувствовала, что отвечает ему. В панике она толкнула его в грудь и наткнулась на стальную стену, которая не двинется ни на дюйм.

Это больше не был притворный поцелуй, поцелуй на публику. Это было что-то совершенно иное. Природная сексуальность Джейка дала себя знать. Эмбер чувствовала, как их тела сливаются воедино, как часто бьется его сердце, прижатое к ее груди, и как в ответ учащается ритм ее пульса. Его руки двигались по ее полуобнаженной спине, вызывая в Эмбер сладострастную дрожь. И сразу же его губы и тело еще крепче прижались к ней.

Горькое разочарование охватило ее. Она вышла замуж за Джейка, потому что он сказал, что никогда не дотронется до нее. Из-за ребенка, из-за черной меланхолии и глубокого чувства унижения после разрыва с Энцо она решила до конца жизни обречь себя на безбрачие и забвение. Но случилось непредвиденное. Джейк не был равнодушен к ней, как притворялся.

О Боже! — думала она беспомощно, каменея от ужаса. Джейк лгал ей! В его намерения входило, что страсть будет иметь место в их отношениях. И есть опасность, что он сумеет разжечь ее. Этого она хотела меньше всего на свете!