Свадьба с препятствиями

ГЛАВА ВТОРАЯ

Только годы муштры — а Дженис чуть ли не с младенчества вбивала в нее правила хорошего тона — позволили Эбби усидеть на месте. Так хотелось вскочить, перевернуть стол и начать кидаться хрусталем и столовыми приборами.

Женщина, всегда придававшая огромное значение соблюдению неписаного кодекса чести настоящей леди, вдруг ни с того ни с сего вознамерилась выйти замуж за известного всей округе столярных, слесарных и тому подобных дел мастера! Мало того. Чтобы объявить ей об этом, она выбрала престижный Кантри-клуб, своего рода незыблемый бастион высшего общества их городка, куда Фрэнку Грэйнджеру путь заказан и где, скорей всего, ноги его никогда не будет!

— Мама, ради Бога, скажи, что толкнуло тебя на такой необъяснимый шаг?

— Пожалуйста, попытайся меня понять, дорогая. — Дженис глубоко вздохнула. — Я все еще тоскую по твоему отцу. И всегда буду тосковать. Но его давно уже нет с нами, и я чувствую себя одинокой...

— То, что ты чувствуешь себя одинокой, вполне можно понять, — перебила ее Эбби. — Я не могу, понять другого. Почему ты думаешь, будто Фрэнк Грэйнджер и есть то самое спасительное лекарство от одиночества? Он за всю свою жизнь не произнес больше дюжины слов кряду.

Хотя, если быть до конца честной, вспомнила вдруг она, то придется признать, что сегодня утром Фрэнк поразил ее необычной для него разговорчивостью. Она еще недоумевала и пыталась понять, что бы это значило! Теперь все ясно, как дважды два четыре! Да он просто из кожи лез, чтобы произвести на нее приятное впечатление. Надеялся, что она одобрит материнский выбор.

— Надеюсь, ты еще не объявила во всеуслышание о своем решении? — Эбби вздохнула.

— Нет, конечно.

В ответе матери послышалось нечто, похожее на обиду. Уже обнадеживает! Раз Дженис ни с кем не поделилась своей «радостью», значит, в глубине души сама понимает, какая это безумная затея. Если дело обстоит именно так, то еще не поздно все исправить, достаточно только тихонечко подтолкнуть мать в нужном направлении, и здравый смысл к ней непременно вернется. Тут главное — найти правильный подход. И получить поддержку от друзей Дженис...

— Значит, Уэйн в курсе твоих матримониальных планов, — задумчиво протянула она. — Кстати, я никогда не поверю, чтобы он от чистого сердца одобрил твой выбор.

— Уэйн хочет, чтобы я была счастлива.

— А я, выходит, не хочу? — мягко спросила Эбби, в упор, посмотрев на мать.

— Ну что ты, дорогая. — Дженис потупилась и принялась разглядывать лежащий перед ней сэндвич. — Разумеется, известие слишком неожиданное, и тебе трудно понять, почему я решила так поступить.

«Неожиданное»... Можно было бы употребить словцо и покрепче, — раздраженно подумала Эбби.

— Если бы я хоть немного верила, мама, что подобный брак сделает тебя счастливой... Ничего себе, Фрэнк Грэйнджер! — Она тяжело вздохнула. — Кто еще знает об этом? Нет, я вовсе не собираюсь проводить опрос общественного мнения или что-нибудь в этом духе. Но мне необходимо четко представлять общую картину, прежде чем делать какие-нибудь выводы.

— Норма в курсе.

— Ясное дело! — Теперь понятно, что означала таинственная фраза, которую Эбби подслушала утром: «Не откладывайте это, на потом». Норма говорила о предстоящей свадьбе, а не о сломанном дубе в глубине сада!

— Естественно, я не могла от нее ничего скрыть.

— Это почему же? — вдруг заподозрив неладное, резко спросила девушка. — Фрэнк что, спал в нашем доме?

— Эбби, не будь смешной!

— Ты покраснела, мама.

— Норма знает. И Уэйн. И Флинн, само собой. — Дженис решительно вернулась к предыдущему вопросу дочери.

— О, да, я забыла о Флинне, — пробормотала Эбби. — Могу представить, что он думает об этом.

— Больше никто пока не знает. Нам не хотелось делать официального объявления о помолвке до тех пор, пока мы не поговорили с тобой, Эбби. И не делай, пожалуйста, поспешных выводов, вроде того, будто я специально утаила новость от друзей и знакомых, потому что боялась твоей реакции.

— Интересно, а что нас ждет теперь, когда ты наконец, открылась мне? Завтра в утренней газете появится соответствующая заметка с твоей фотографией и все такое прочее?

Дженис даже не улыбнулась. И очень ласково ответила:

— Ты еще не знаешь главного: я уже помолвлена с Фрэнком Грэйнджером.

Дочь прижала пальцы к вискам. В голове будто появилась ручная граната, готовая вот-вот разорваться.

— Мама, — как можно спокойнее проговорила Эбби, — давай отложим разговор. Пойми, мне трудно переварить столько новостей сразу.

— Понимаю. — Дженис кивнула. — По крайней мере, с Уэйном поговоришь?

— Там видно будет. — Эбби отодвинула стул и, пошатываясь, вышла из ресторана.

По-прежнему ярко светило солнце на безоблачном небе. Но утреннее радостное предвкушение лета безвозвратно исчезло. И, несмотря на свежий воздух, дышалось с трудом.

Девушка битый час бесцельно колесила по городу. Если вернуться домой, Норма моментально догадается, что случилось. А Эбби не хотелось выслушивать ее мнение на этот счет.

— Будь отец жив, он мог бы стать членом Верховного суда, — бормотала Эбби себе под нос — И обсуждал бы с женой за ужином, тончайшие юридические нюансы. А теперь вместо него появится мужчина, который...

Нет, это уж слишком! Она повернула к дому, надеясь проскользнуть мимо Нормы и спрятаться у себя в комнате. Но когда проезжала мимо дома Флоры Пемброук, заметила, что кто-то работает возле клумб у боковой стены старого каменного здания. Определенно это не миссис Пемброук, если, конечно, Флора не выросла на добрых двенадцать дюймов и не раздалась в плечах.

Скорее всего, это Флинн Грэйнджер. Любопытно было бы послушать, что он думает о том фортеле, который выкинули их родители. Дженис ничего не сказала о его реакции. Не значило ли это, что он, против? Вряд ли, конечно, но вдруг...

Когда Эбби свернула за угол дома, Флинн повернул голову и на мгновение замер. Затем, не произнеся ни слова, он вернулся к своей работе и продолжил ставить подпорки для кустов роз, будто намеренно решив не обращать внимания на свою старую школьную знакомую.

Эбби прислонилась к теплой каменной стене и принялась бесцеремонно разглядывать парня. Хотя прошло немало лет с тех пор, как она видела Флинна в последний раз, обознаться было невозможно. Не так уж много, сыщется на свете мужчин, у которых волосы столь черны, что солнечный свет вспыхивает синими искорками в развеваемых ветром прядях. Да и необычный разрез глаз, темно-голубых, как море в ясный день, остался прежним; таких красивых глаз ни у кого нет! Но остальное, конечно, стало другим. Высокий, тощий, часто неуклюжий мальчишка превратился в стройного, крепкого мужчину, с красивой мускулатурой и точными, уверенными движениями.

Девушка перевела взгляд на лицо Флинна. Тот перестал работать и теперь стоял, повернувшись к ней боком и чуть вскинув брови. Внимательный взгляд сощуренных глаз, гораздо темнее, чем у отца, быстро окинул ее с головы до ног.

— Миссис Пемброук не возражает, что ты ходишь здесь полуголый? — быстро спросила она.

— Нет. Скорее наоборот, ей это нравится. Гостей стало больше, раньше кое-кто из ее знакомых не находил свободного времени, а теперь наносит визит за визитом. — Голос у него тоже изменился. Стал глубоким, низким, мягким. — Кстати, вот ты, например, когда в последний раз навещала Флору?

У Эбби даже рот открылся от удивления.

— Флинн Грэйнджер, — с трудом выдавила она, — если ты воображаешь, будто я околачиваюсь здесь только потому, что не смогла пройти спокойно мимо, не залюбовавшись твоим бесподобным обнаженным телом, то ты глубоко ошибаешься...

— Я ничего не воображаю.

— Так-то лучше.

— Но спасибо за комплимент. Могла бы сказать, что тебе противен мой внешний вид. Но, очевидно, ты считаешь иначе. — Он повернулся к розовым кустам. — Поглядеть на тебя, так ты сегодня не в духе.

— Что скажешь о своем отце и моей матери? — Нет смысла уклоняться от главного вопроса. — Лично я не в восторге.

— Кто бы сомневался!

— Что ты хочешь этим сказать? А сам-то ты доволен?

Флинн пожал плечами. От этого движения мышцы задвигались волнами по спине.

— Не мне учить отца уму-разуму. Такие вопросы он способен решать сам без посторонней помощи.

— Значит, доволен. — Эбби машинально смотрела, как руки парня в резиновых перчатках ловко двигаются среди утыканных шипами веток. — Полагаю, ты переедешь к нам в дом вместе с отцом?

— С какой стати? Я здесь отлично устроился.

— Да, мне сообщили: ухаживаешь за цветами миссис Пемброук и живешь над гаражом. Кончай юлить, Флинн. И вообще, давай закроем эту тему. Мне она совершенно неинтересна. Ты мне лучше, другое скажи. Неужели тебя и впрямь не беспокоит, что подобный брак выставит твоего отца в смешном свете?

— Взял женщину не своего круга? Срубил сук не по плечу, ты хочешь сказать? — В голосе парня прозвучала скрытая насмешка.

— Я не это имела в виду. Но сам посуди, брак выглядит нелепо. И будет невыносимо слушать неизбежную болтовню.

— Кому? Тебе? — Флинн чуть слышно фыркнул. — По крайней мере, ты не кривишь душой. Сноб всегда останется снобом.

— Я вовсе не сноб! Никто не говорит, что моя мать лучше, чем Фрэнк. Мне только кажется, что между ними нет ничего общего. Разве он сможет быть счастливым, если вечно будет испытывать неловкость в обществе ее друзей и знакомых? Боже милостивый, Флинн, о чем он собирается говорить с соседями? О засорившихся трубах?

— Если они захотят это обсудить, почему бы и нет.

— И как долго может продолжаться беседа на столь увлекательную тему?

— А как насчет твоей матери? О чем она станет разговаривать с его друзьями?

— Тут все в порядке. Как бы далеко это ни зашло, моя мать безупречная леди. Она способна говорить с кем угодно и о чем угодно.

Флинн не ответил.

Эбби тоже замолчала, но вскоре не выдержала:

— Послушай, поосторожнее, ты разве не боишься поцарапаться о шипы?

— Не боюсь, потому что пока обращаю больше внимания на них, чем на тебя.

— Великолепно. Спасибо. Чрезвычайно приятно услышать столь тонкий комплимент. — Она сделала несколько шагов по дорожке сада, но затем вернулась. — Кстати, не знаешь, почему им вздумалось вдруг пожениться?

— Ты опять здесь?

— Я не уйду, пока не пойму. Если они хорошие друзья, то почему не могли и впредь такими же оставаться?

— Неужели, Эбби, мне придется читать тебе лекцию о роли секса в жизни человека? — Флинн перестал работать и обернулся. Его темно-голубые глаза в упор смотрели на нее.

— Ладно, Флинн, если не хочешь говорить серьезно...

— По-моему, ты сама сказала, что хочешь понять наших родителей.

— Спасибо, но я не нуждаюсь в объяснении физиологии человека.

— Так чего же ты хочешь?

— Скажи откровенно, тебя радует перспектива видеть их вместе?

— Не особенно. Честно говоря, я вообще плохо знаю Дженис, но, пожалуй, соглашусь с тобой, что она не самая подходящая пара для отца.

Эбби нахмурилась. Она бы несколько иначе выразила ту же мысль, но, вероятно, формулировка не имеет особого значения.

— Вот и славно, — отрывисто бросила она. — Все-таки нам удалось найти общий язык. Если скооперируемся, появятся неплохие шансы заставить их образумиться. Надеюсь, оба вскоре поймут, какую глупость они совершают, и тихо поставят крест на своей дурацкой затее, прежде чем весь город узнает об этом.

— Ох, не терпится услышать твой план!

— Надо еще над ним поработать. — Эбби подозрительно взглянула на парня. — Подожди минутку. А ты случайно не собираешься перехитрить меня? Выведать, что я намерена делать, а потом предупредить мать и Фрэнка?

— Конечно, нет. — Он зубами стащил резиновую перчатку и поднял руку, будто давал клятву: клянусь говорить правду и только правду.

— Несколько минут назад, ты не был всерьез настроен против.

— Точно так же, как и за. — Он снова надел перчатку. — Кроме того, мы с тобой давно не виделись, и несколько минут назад я еще не слишком хорошо понимал, с кем имею дело.

— А я-то здесь при чем? — вытаращила глаза Эбби.

— А при том, что сейчас мне трудно представить что-нибудь более кошмарное, — Флинн задумчиво посмотрел ей в лицо, — чем перспектива всю жизнь в рождественские праздники видеть тебя за общим обеденным столом. — Закончив подвязывать подпорку к последнему кусту роз, он наклонился над маленькой газонокосилкой и завел мотор. — Так что рассчитывайте на меня, мисс Стэффорд. С превеликим удовольствием помогу вам разрушить роман наших престарелых родичей.

Идя к машине, Эбби буквально кипела от злости: что за невозможный человек этот Флинн Грэйнджер! Впрочем, он всегда был таким. Надо отдать ему справедливость, он никогда намеренно ссор не затевал, воинствующим смутьяном его не назовешь. Но, несмотря на это, где бы он ни появлялся, тут же начинались всякого рода неприятности.

Разве не Флинн наполнил школу дымом, когда тайком от всех проводил опыт по химии? Он же потряс всех учителей и учеников, когда сделал чрезвычайно смелый разбор джойсовского «Улисса» для школьной стенгазеты. А сколько раз — и не сосчитать! — Флинну приходилось сидеть в школьной канцелярии в ожидании завершения очередного обсуждения, что с ним делать!

Имелся у нее и свой личный счет к Флинну. Однажды тот гонялся за персидским котом миссис Кэмпбелл и загнал его на самый высокий клен, какой рос на их улице. Услышав жалобное мяуканье несчастного животного, Эбби, преисполненная состраданием и праведным гневом, отправилась спасать беднягу. Хотя в том, что она упала с дерева и в трех местах сломала руку, и не было прямой вины Флинна, Эбби все-таки не могла забыть, что косвенной причиной ее травмы послужил именно он. Тот факт, что кот самостоятельно спустился вниз, целый и невредимый, раньше, чем засох гипс на ее повязке, отнюдь не оправдывал поведения школьного сорванца.

И, похоже, прошедшие годы его ничуть не исправили. Куда это годится — бегать полуголым, среди цветников Флоры Пемброук... Кстати, а он умеет делать что-нибудь кроме этого?

Общение с Флинном Грэйнджером чревато любыми малоприятными сюрпризами. И если бы не острая необходимость в его помощи, она бы держалась от него на расстоянии. Но положение слишком серьезно. Ставкой в этой игре является счастье матери. И если она, пусть и объединившись с Флинном, спасет Дженис, то так тому и быть.

Вторую половину дня Эбби провела в глубоком кресле в своей комнате, разглядывая створчатые окна и придумывая один план действия за другим.

Ровно за пятнадцать минут до того часа, когда Уэйн Маршалл должен был заехать за ними, чтобы вместе отправиться на коктейль к Тэлботам, она подошла к комнате матери.

Дженис сидела у туалетного столика и застегивала бриллиантовые серьги. Услышав стук в дверь, она обернулась. Эбби, войдя в комнату, тотчас узнала платье, которое было надето на матери. Яркий свет, лившийся из большой стеклянной двери, ведущей на террасу, искрился на блестках и подчеркивал изящные линии платья. Дженис купила его в Миннеаполисе всего несколько месяцев назад, когда во время весенних каникул приезжала навестить Эбби.

Мать выглядела усталой, настороженной и какой-то хрупкой. На долю секунды у девушки промелькнула мысль, что, наверное, лучше бы оставить все как есть и не бороться против брака Дженис, а поступить как Уэйн, то есть пожелать новоявленным супругам счастья и на время забыть о всевозможных последствиях их брака.

— У тебя удивленный вид. — Дженис коснулась рукой блесток. — Как ты считаешь, Эбби, их не слишком много? Мне, видимо, не стоило покупать его. Здесь не часто требуются такие роскошные вещи.

Если у Дженис Стэффорд не так много случаев надеть сверкающее платье для коктейля, то у миссис Фрэнк Грэйнджер их будет еще меньше, мрачно подумала Эбби. И тут же прикусила язык, лишь с большим трудом сдержавшись и не сказав, матери, что, если она поспешит с замужеством, ей вообще придется обходиться без нарядных платьев. Да, решила Эбби, она совершенно правильно делает, что старается вернуть Дженис здравый смысл.

— Прекрасное платье, мама, — бодрым голосом объявила она. — Я поняла это в ту минуту, когда ты его примеряла. Оно просто создано для тебя.

— Понимаешь, в больших городах вещи выглядят иногда совсем иначе.

— Поверь мне, оно очаровательно. — Эбби подвинула маленькую табуретку с вышитой гарусом накидкой ближе к матери и опустилась на нее. — Я хотела, мама, попросить прощения за сцену, которую устроила за ленчем. Дженис моргнула.

— Уверена, ты сама прекрасно понимаешь, каким потрясением стало для меня известие о твоем неожиданном замужестве, — пробормотала Эбби. — Но все равно, меня ничто не оправдывает. Нельзя терять самообладание.

— О, конечно, я понимаю, для тебя мое сообщение явилось настоящим ударом. — Дженис нежно провела тыльной частью руки по щеке дочери. — Но я не сомневаюсь, что, когда у тебя будет время хорошенько подумать...

— О, конечно, я привыкну, дай мне возможность исправиться, — перебила ее Эбби, довольная тем, что ей дали время довести свой план до конца. — Хорошо, что ты еще не назначила день свадьбы и не дала в газету объявление о помолвке.

Дженис с некоторым сомнением взглянула на дочь.

— Я убеждена, что мне нужно просто привыкнуть к этой мысли, и тогда все встанет на свои места. — Эбби стремилась закрепить успех. — Только не торопи меня, ладно? Я должна сама все обдумать и понять, прежде чем услышу комментарии и суждения наших соседей. Как это предусмотрительно с твоей стороны, мама, — отложить свадьбу на некоторое время ради собственной дочери.

Дженис открыла рот, будто хотела возразить, но тотчас его закрыла.

— Мне надо лучше узнать Фрэнка, — продолжала, как ни в чем не бывало Эбби. — Он будет сегодня вечером?

— На вечеринке у Тэлботов? О нет...

— Ну и глупость, я сморозила. — С трудом, скрыв удовлетворение, Эбби посмотрела на свои руки, сложенные на коленях. — Конечно, вечеринки с коктейлями — это не в стиле Фрэнка. Ведь, правда?

Эбби украдкой взглянула на мать. Глаза у Дженис подозрительно сощурились.

Не перебарщивай, вспыхнуло в мозгу предупреждение. Быстро измени тему и уходи.

Девушка встала, и зеленый, цвета нефрита, шелк ее платья взвихрился изящными складками. Она огляделась в поисках темы для разговора.

— Какая миленькая вещичка! — Эбби взяла в руки шкатулку из грецкого ореха, стоявшую на углу туалетного столика Дженис. Эбби сейчас восхитилась бы любой безделушкой, какой бы вид та ни имела, но шкатулка оказалась по-настоящему красивой. Изящная, пропорциональная по размерам, с закругленными углами, и замысловато вырезанным кустом роз на крышке. Хотя гравировка была плоской, создавалось впечатление, будто цветы имеют объем. Девушка нагнулась и быстро поцеловала мать в щеку. — Заканчивай одеваться, мама. Не буду тебе мешать. Уэйн появится здесь с минуты на минуту. Он никогда не заставляет ждать леди, правда?

И она выскочила из комнаты, прежде чем Дженис, вероятно, успела задуматься, не является ли последняя фраза камнем в огород Фрэнка. Эбби сбежала по лестнице, едва касаясь полированных перил. Сердце ее учащенно билось — есть все основания гордиться собой. Начало вышло совсем неплохое. Завтра надо будет обязательно переговорить с Флинном, устроив все так, чтобы это выглядело случайной встречей, и нашпиговать его инструкциями. Но это пара пустяков. Дом Пемброук находится прямо на пути в студенческий городок. Она просто отправится в Чендлер-колледж, чтобы заняться своими научными изысканиями, и по дороге, естественно, увидит Флинна в саду Флоры Пемброук.

Звонок Уэйна Маршалла раздался точно в назначенное время. Эбби открыла дверь и подставила щеку для поцелуя.

— Мама еще не спустилась. Минуту или две вам придется иметь дело со мной.

— Похоже, у тебя сегодня на редкость приподнятое настроение. — Их гость удивленно вскинул брови. — Неужели все обдумала и все поняла?

— Почему бы мне не быть в хорошем настроении? — Она вспомнила слова Флинна и решила с пользой применить их. — Не мне учить мать уму-разуму. Такие вопросы она способна решать сама, без посторонней помощи.

— Эбби, милая, поверь, я не сомневался, что ты не станешь чинить препятствия своей матери. — Взгляд Уэйна потеплел, глаза засияли, и он взволнованно сжал ее руки.

Острое чувство вины заставило девушку сжаться, будто ее окатили холодной водой.

— Я не сказала, что мне это нравится, — предупредила она.

— Безусловно. И твои сомнения вполне естественны, — кивнул Уэйн. — Такая серьезная перемена в жизни Дженис... да и в твоей, тоже.

— А у вас разве нет сомнений? — с вызовом спросила Эбби. — Ответьте мне, Уэйн, только честно, положа руку на сердце: если моей матери понадобился спутник на каждый день, неужели во всем городе нельзя было подыскать более подходящую кандидатуру, чем Фрэнк Грэйнджер?

— На первый взгляд действительно можно. — Уэйн задумался.

— Я бы сказала, что и на второй тоже. И на третий, и на четвертый... Как долго ни взвешивай все «за» и «против», результат всегда будет один. — Эбби вздохнула. — Взять хотя бы вас, к примеру...

— Твоя мать и я, Эбби, всегда были и будем добрыми друзьями, — негромко произнес Уэйн.

— Настолько добрыми, что не могли позволить себе, неосторожным романом разрушить нашу дружбу, — подтвердила Дженис. Спустившись с лестницы, она с сияющими глазами пошла, вытянув руки вперед, навстречу гостю.

Минут через пять они уже стояли перед парадной дверью Эштонкорта, особняка во французском провинциальном стиле, расположенного тремя участками дальше по Эрмитаж-роуд и превращенного два года назад в культурный центр Чендлер-колледжа. Тэлботы жили на втором этаже в недавно перестроенной квартире, а вечеринка проходила внизу, в роскошных гостиных.

Эбби ни за что на свете не пропустила бы сегодняшний прием. Ее интересовали перемены, происшедшие после ремонта в этом солидном доме. И как ни старалась она внимательно слушать президента Чендлер-колледжа, посвящавшего свою молодую собеседницу в планы развития учебного заведения, ее взгляд постоянно блуждал по картинам, развешанным по стенам гостиной. Девушку так и подмывало, подойти к ним поближе, чтобы получше их рассмотреть. Наконец Дейв Тэлбот засмеялся и махнул рукой.

— Возьмите себе что-нибудь выпить и походите здесь, как вам хочется, — ласково предложил он. — А на днях как-нибудь загляните ко мне в офис, и мы в спокойной обстановке, где уже ничто не будет вас отвлекать, поговорим о делах. Я слышал от вашей матери, что вы ищете место на полную ставку.

— Я даже начала рассылать письменные запросы, — кивнула Эбби.

— Надо было чуть пораньше, Эбби, искать работу в университетах. — Он выглядел озабоченным. — Большинство из них уже заключили контракты с преподавателями на осенний семестр.

— Да, я знаю, что поздно спохватилась. Но мне хотелось вначале удостовериться, что в диссертации поставлена последняя точка. В этом случае я могла бы полностью отдаться новой работе. Если все пройдет удачно, и я найду недостающую информацию в библиотеке Чендлер-колледжа, к августу я отдам диссертацию в переплет.

— Вполне возможно, где-нибудь откроется неожиданная вакансия. Знаете, такое нередко случается. И если вы хотите, я буду держать уши востро.

— Спасибо, Дейв. Я обязательно зайду повидать вас. — И Эбби направилась к бару, который был устроен в дальнем конце гостиной.

Бармен обернулся к ней и потянулся за стаканом.

— Что, могу предложить тебе, Эбби?

Она вздрогнула от неожиданности, но тут же мысленно посмеялась над собой. Глупо, ей-Богу, удивляться! Флинн живет поблизости и может появляться где угодно. Тем более что за стойкой бара в Эштон-корте он смотрелся вполне прилично. При стечении такого огромного количества гостей хозяйке дома, Синтии Тэлбот, наверняка пришлось несладко, и тут чем больше помощников, тем лучше.

— Тоник, — наконец удалось выговорить Эбби. — И мне нужно поговорить с тобой.

— Мне тоже. Но, давай сделаем это чуть позже, ладно? Скоро все немного успокоятся, и я смогу сделать перерыв. А, кроме того, ведь ты не хочешь, чтобы тебя видели прилипшей к бару.

— Почему? Люди подумают, будто я пьяная?

— Или, опьяненная любовью, — предположил он, широко улыбнувшись, и отвернулся смешивать мартини.

Опьяненная любовью, к нему? Флинн ничуть не изменился, хотя внешне вроде бы и повзрослел, подумала Эбби. Показать бы ему язык — да как-то несолидно в таком обществе.

Девушка принялась прогуливаться по комнатам, приветствуя старых друзей и узнавая от них всевозможные новости и слухи. И тех и других хватало. Легко представить, какая поднимется буря, когда невероятное известие о свадьбе Дженис и Фрэнка выплывет на поверхность. История распространится по городу как снежный ком. В этом можно не сомневаться. И с каждым пересказом она будет обрастать все новыми и все более, дико-винными подробностями. Эбби с трудом уняла побежавшую по телу нервную дрожь.

Прошел почти час, прежде чем Флинн, наконец, освободился. Небрежно маневрируя среди гостей, он продвигался к ней через переполненную гостиную. Рукава белой рубашки еще оставались закатанными до локтя, но, по крайней мере, хоть догадался затянуть винного цвета галстук. Темно-серые брюки со стрелкой, правда, не обтягивали бедра, как джинсы, в которых он работал днем, но выглядели не менее привлекательно... Эбби вдруг поймала себя на том, что не может отвести взгляда от Флинна.

Если какой-нибудь посторонний наблюдатель в эту минуту наблюдал за ней, то, наверное, удивился, почему это Эбби Стэффорд неожиданно так заинтересовалась простым барменом. Девушка буквально заставила себя повернуться к нему спиной и принялась разглядывать акварель, висевшую над антикварным комодом.

Она кожей почувствовала, что Флинн подошел к ней и встал рядом, но продолжала неотрывно смотреть на картину. Все лучше, чем смотреть на него!

— Очаровательно, не правда ли? — раздался за спиной тихий голос, и Эбби едва не рассмеялась: именно таким выспренним тоном обычно говорят в художественных галереях. Но, что правда, то правда!

— Великолепно, — сдержанно согласилась она. — Для акварели она необычайно глубокая и насыщенная.

— Ты так думаешь? Впрочем, ее действительно на удивление высоко оценили. В прошлом году на фестивале искусств Чендлер-колледжа эта акварель получила награду Рейноддса, как «Лучшая на выставке». Поэтому и висит здесь.

— Вот как! — Она уставилась в угол картины, чтобы разглядеть табличку с фамилией художника, но ее закрывала от нее объемистая женщина в огромной шляпе с перьями. — И кто нарисовал ее?

— Я, — ответил Флинн. — Но хватит об искусстве. Ты хотела поболтать. Пока никто не видит, не улизнуть ли нам, на свежий воздух?