Свержение монголо-татарского ига

Глава 13. Неспокойный южный рубеж

Русь свергла ненавистное монголо-татарское иго, которое 240 лет тяжело давило на плечи народа. Однако жестокие битвы с татарами не стали прошлым, сохраненным только вечной народной памятью. Война с ними продолжалась. После распада Золотой Орды остались еще достаточно сильные государства: Большая Орда, Ногайская Орда, Крымское, Казанское и Астраханское ханства. Правда, Ногайская Орда, владения которой простирались в степях Прикаспия и Приаралья, находилась на значительном удалении от русских границ, а Большая Орда и Крымское ханство были заняты борьбой между собой. Однако Казанское ханство, бывшее в непосредственной близости от жизненно важных центров Руси, представляло большую опасность. Казанские ханы могли выставить до 60 тыс. воинов и пользовались любым удобным случаем, чтобы нападать на пограничные области Московского государства. Положение осложнялось еще и тем, что Оттоманская империя (Турция) в конце XV в. усилила свою экспансию в Северном Причерноморье. В 1475 г. турки захватили Кафу, Сурож и другие города на Черноморском побережье. Крымский хан Менгли-Гирей (1468–1515 гг.), владевший северной, степной частью Крыма и нижним течением Днепра, стал вассалом турецкого султана. Оттоманская империя старалась подчинить своему влиянию и другие ханства — Казанское, Астраханское. Это было смертельно опасно для Руси. Однако усилившееся Московское государство нашло силы, чтобы остановить турецкую экспансию.

Великий князь Иван III проводил на юге активную внешнюю политику. Он поддерживал союз с крымским ханом, заинтересованным в его помощи против Большой Орды, и использовал благоприятную обстановку для ударов по Казанскому ханству. В 1487 г. великий князь двинул свое войско во главе с опытными воеводами на Казань: «Пришли воеводы великого князя и с силою под город под Казань месяца мая в 18 день и взяли город Казань июля в 9 день». После этого великий князь «из своей руки посадил на царство в Казани» хана Мухаммеда Эмина, ставшего вассалом Москвы. Однако Ивану III неоднократно приходилось посылать ему на помощь русские полки, потому что партия казанских феодалов, ориентировавшаяся на Крым и Турцию, была еще сильна. Умелая и энергичная внешняя политика помогла великому князю Ивану III в течение многих лет предотвращать набеги казанских татар.

Сложнее обстояло дело с крымским ханом, действия которого направляла Турция. Мирные отношения с ним, установившиеся перед решительной схваткой Руси с ханом Большой Орды Ахмедом, сохранились недолго. Правда, пока продолжалась война Крыма с Большой Ордой, южная граница Московского государства была в сравнительной безопасности. В 1491 г. Иван III даже посылал на помощь крымскому хану свои полки. «В поле под Орду» вышли полки русских воевод князей Петра и Ивана Оболенских. Войско Большой Орды, узнав «силу многую великого князя в поле и испугавшись, возвратилось с Перекопа». А разбойничьи набеги отдельных татарских отрядов не представляли серьезной опасности. Воеводы пограничных городов их успешно отбивали. Так, в 1492 г. «приходили татары ордынские (т. е. из Большой Орды) в Алексин на волость Вошань и, пограбив, пошли назад, и пришла погоня великого князя за ними, и учинился им бой промеж Трудов и Быстрой Сосны, и убили из погони великого князя 40 человек, а татар в том бою убили 60 человек, а иные татары раненые на пути умерли». В следующем году «приходили татары изгоном на рязанские места, и взяли три села, и пошли вскоре назад». В 1500 г. «пришли татары под Козельск и взяли сельцо козельское Олешню», однако русский отряд, догнав их на обратном пути, «побил и полон отнял, а иных татар, изымав, привел на Москву к великому князю».

В начале XVI столетия положение изменилось. Крымский хан Менгли-Гирей, окончательно разгромив Большую Орду, усилил давление на русские границы. Великому князю Василию III Ивановичу пришлось вести с крымскими татарами тяжелую, затяжную войну. На страницах русской летописи снова появились многочисленные записи об опустошительных татарских вторжениях. Для отражения татарских вторжений Московскому государству приходилось собирать значительные военные силы. Так, в 1507 г. «пришла весть к великому князю Василию Ивановичу, что идут многие люди татарские на поле, и ждут их прихода на украину, на Белев и белевские места и на одоевские и на козельские. И князь великий послал из Москвы к Белеву воевод своих князя Ивана Холмского да князя Константина Ушатого, а там велел быть с воеводами князю Василию Одоевскому, да князю Ивану Михайловичу Воротынскому, да наместнику козельскому князю Александру Стригину. Воеводы же великого князя били в Воротынске, и пришла к ним весть, что татары много пленных взяли и пошли прочь. Воеводы пошли за ними в поле в погоню и догнали их на Оке, многих татар побили, а иных живыми поймали и назад весь полон возвратили. И которых татар поймали в бою, и они сказали, что приходили на украину крымские татары…». В 1512 г. снова «крымского царя (хана) дети» «пришли безвестно со многими людьми на великого князя украины, на Белев, и на Одоев, и на Воротынск, и на Алексии». Русское войско, вышедшее навстречу, отогнало татар. В том же году «Магмут, царевич крымский, пошел на Рязань». Но южная граница Руси была надежно прикрыта: «Воеводы великого князя стоят на Осетре, князь Александр Владимирович ростовский и иные воеводы со многими людьми, а на Упе стоят воеводы князь Михайло Иванович Булгаков да Иван Андреевич и иные многие воеводы со многими людьми». «То слышав, Магмут-царевич в земле не пошел, а воротился с украины». Осенью 1513 г. «Бурнаш-Гирей, Менгли-Гиреев сын, приходил на Рязань ратью и острог взял, и к граду приступал, и отошел».

Вторжения крымских татар в пограничные области Московского государства часто проводились большими силами. Так, в августе 1517 г. «приходили крымские татары, а с ними 20 тыс. рати», «около города Тулы начали воевать». В войне с этим татарским вторжением великий князь Василий III применил новую тактику, оказавшуюся очень эффективной. Он послал вперед быстрые конные отряды, приказав им «со всех сторон татарам мешать» внезапными нападениями, а главные силы двинулись следом. Передовые отряды отбили у татар многих пленных и добычу, помешали им далеко проникнуть в пограничные области. А когда татары, узнав о приближении главных сил великого князя, начали отступать, то «пешие многие люди украинные» перерезали лесные дороги, перегородили их завалами и задержали отступление врага. Великокняжеские полки настигли орду, «конные начали татар топтать и по бродам и по дорогам их бить, а пешие люди украинные по лесам их бить». Потери татар были огромны: «Из 20 тыс. мало их в Крым пришли, и те пеши, и босы, и наги». Неудачей окончился поход крымских татар и в следующем году, когда «приходили татары крымские на украину, на Путивльские места», а местный князь Василий Шемячич «догнал их за Сулою и многих татар побил, а иных живыми переимал».

Одновременно крымские татары усилили давление на Казанское ханство, находившееся в вассальной зависимости от Москвы, Союзник Василия III казанский хан Шах-Али в 1521 г. был свергнут, правителем Казанского ханства стал брат крымского хана Сахиб-Гирей. У южных границ Руси образовался сильный военный союз нескольких татарских ханств — Крымского, Казанского, Астраханского, Ногайской Орды. Этот союз сложился при полощи турецкого султана. Обстановка на степном рубеже сразу обострилась.

В 1521 г. большое татарское войско двинулось на Русь. По словам летописца, крымский хан вышел в поход «с крымскими людьми, и Большой Ордой Заволжской, и с Ногаями». В походе принимали участие и казанские татары. Татары перешли Оку, «коломенские места повоевав», и направились к Москве. Нападение было неожиданным. Великий князь Василий оставил свою столицу и отошел к Волоку, где начал собирать войско, разослав повсюду гонцов. В Москве «множество людей в осаду собралось». Город крымский хан осаждать не решился и отошел в степь, захватив бесчисленный полон и оставив позади себя разоренную землю. В 1522 г. крымские татары пробовали повторить нашествие, но их поход был сорван умелыми оборонительными мероприятиями великого князя Василия III. По словам летописца, «князь Василий пошел сам ко граду Коломне, и со своими братьями пришел в Коломну, и войско свое устроил, и воевод своих поставил на берегу Оки. Царь же, услышав великого князя на Коломне, не пошел на Русь». Больше того, в следующем году великий князь сам организовал успешный поход «на второго мучителя, на царя казанского». Из Нижнего Новгорода русская судовая рать спустилась вниз по Волге, а рать «конная со многими людьми» пошла по берегу. В устье реки Суры была заложена крепость Васильсурск, вставшая на пути татарских набегов. В результате этого похода «великого князя воеводы казанские места пленили и многий плен с собою привели».

Несмотря на этот поход, в целом казанские дела складывались неудачно для Москвы. В 1524 г. казанский хан Сафа-Гирей (1524–1549 гг.) признал вассальную зависимость от Турции. Снова русская рать «в судах и на конях» двинулась к Казани. Русская судовая рать высадилась на берегу Волги выше Казани, «на казанской стороне». Вскоре подошла и конная рать, которая в жестоком бою разбила татарское войско в 20 верстах от города: «Сошлась конная рать с судовою, и начала приступать к городу, и многих татар под городом побили». Однако взять Казань русским воеводам не удалось, и они отошли, «взяв мир». Казанским ханом остался Сафа-Гирей. Но «мир» не мог быть прочным — ликвидировать крымское влияние на политику казанского хана не удалось.

В последние годы княжения Василия III обстановка на южной границе еще более обострилась. В 1528 г. «пришел Ислам, царевич крымский», и «мурзы многие безвестно к берегу Оки». Видимо, царевич располагал значительными военными силами, так как «князь великий сам против него вышел и стал в Коломенском». На Оке тогда воеводы были «не со многими людьми», однако «бились накрепко» и «за реку Ислама не пустили». В 1530 г. Василий III опять «послал к Казани рать свою». На помощь Сафа-Гирею, осажденному в Казани, пришел отряд ногайских татар. Под стенами города произошло жестокое сражение, которое выиграли русские полки. «Воеводы великого князя встали около города и повелели по городу из пушек и из пищалей бить». Снова казанцы начали переговоры, обещали «от государя неотступным быть» и принять хана, «кого им князь великий даст». На время набеги казанских татар прекратились, зато крымский хан усилил свое давление на русские рубежи. Великий князь принимал энергичные меры по укреплению южной границы. По сообщению летописца, он «послал в Коломну на берег воевод своих, а с ними княжат и дворян своего двора и детей боярских изо многих городов бесчисленно много. А наряд был великий, пушки и пищали поставлены по берегу от Коломны и до Каширы, и до Серпухова, и до Калуги, и до Угры; добра много было, сколько и не бывало». Можно себе представить, каких усилий и средств потребовало создание прочной линии обороны на таком огромном пространстве.

В 1533 г. «Ислам-царь и Сафа-Гирей и иные царевичи крымские со всеми людьми» двинулись на Рязань. Воеводы великого князя заняли броды на Оке, чтобы не допустить прорыва татар в глубь страны. Видимо, великий князь Василий опасался, что задержать татарское войско на Оке не удастся, и приказал срочно укреплять столицу. Он «повелел воеводам градским устроить в граде пушки и пищали, а городским людям повелел имущество возить в град». Сам Василий III «стал в Коломенском», ожидая прибытия войска из других городов. Между тем татары «пришли на Рязань и посады пожгли», захватили много пленных. Русские полки в этот раз не переходили Оку: в рязанские земли были посланы только отряды разведчиков, которые, впрочем, «многих татар побили, а иных живыми поймали».

Вторжения крымских татар продолжались и после смерти Василия III. В 1535 г. крымский хан отправил в поход на Русь «князей своих и мурз и всех людей крымских», причем, по словам летописца, сам «не с многими людьми в Крыму остался». Нападение было неожиданным, и московскому правительству пришлось срочно возвращать и направлять к Оке полки, ранее выступившие против Литвы. Встретив у Оки серьезное сопротивление, татары повернули «от берега прочь и начали воевать Рязань». «Легкие воеводы» несколькими конными отрядами перешли Оку и «татар не в едином месте побили», однако вывести в «поле» свои основные силы русские военачальники не решились. Когда татары отошли от Рязани на три дня пути и «стали на поле», то «князь великий не велел воеводам своим за ними ходить того ради, что множество людей татарских, а велел воеводам своим стоять у Оки-реки на берегу». Причиной такого решения была, видимо, не только многочисленность татарского войска, но и то обстоятельство, что с запада угрожали литовцы: «Литва под Стародубом стоит, и татары крымские были на Рязанской украине, стоят на поле». В этих условиях было благоразумнее собрать войска у столицы, чтобы можно было направить их в любую сторону. Так и было сделано.

Зимой 1536 г. на волжские города напали казанские татары: «Приходили татары казанские к Нижнему Новгороду и на Балахну, и посад пожгли, и беглых людей на Волге много посекли». Когда из Мурома подоспели русские полки, казанцы отступили. Летом того же года «приходили казанские татары на костромские места и на галицкие, многие люди». Великокняжеское войско во главе с воеводами Михаилом Сабуровым и Петром Пестрым встретило врагов, но в сече «на Куси на речке» было разбито; татары воеводу Петра и «много детей боярских побили». В следующем году в Москву «начали вести приходить», что казанский царь Сафа-Гирей с многими людьми с казанцами и с иными ордами, с крымцами и с ногаями помышляет идти на костромские места и на галичские». Срочно московские воеводы были направлены во Владимир и в Мещеру, в Костроме и в Галиче поставлены заставами «великого князя многие люди». Но казанский хан не пошел на Кострому. Он «из леса пришел безвестно под Муром, посады пожег и к городу приступать начал». Взять города Сафа-Гирею не удалось. «Великого князя воеводы не дали ему приступать, из пушек и из пищалей били их (татар) много и, выходя из града, тоже многих побили». Между тем из Владимира и из Мещеры уже спешили на помощь Мурому другие воеводы, и Сафа-Гирей отошел с добычей и пленными. «Попленил многих христиан грехов ради наших», — печально отметил летописец.

Усиление татарских набегов, опустошавших обширные области даже в глубине страны, было прямым следствием ослабления Московского государства в годы боярского правления, которое наступило после смерти великого князя Василия III. Об этом прямо писал летописец: «Увидев нестроение на Москве, воевали казанцы в те годы по украинам государя нашего, никем не обороняемым, и много христианства погубили, и грады пустыми сотворили. А воевали казанцы грады и пустыми сотворили Новгород Нижний, Муром, Мещеру, Гороховец, Балахну, половину Владимира, Шую, Юрьев, Кострому, Заволожье, Галич со всем, Вологду, Тотьму, Устюг, Пермь, Вятку, многими походами в многие лета».

Казанскому разорению, таким образом, подвергалась огромная территория, от Нижнего Новгорода и Мурома на юге до Вологды, Устюга в Перми на севере.

Вторжения крымских татар продолжались. Осенью 1540 г. «приходил Имин-царевич крымский с многими людьми крымскими на Каширские места и на Ростовскую волость». Воевода Семен Микулинский, поспешивший в погоню из Рязани, «в загонах татар побил», но отбить пленных не успел, и «царевич многих попленил за небрежение наше». В 1541 г. хан «со многими людьми крымскими и с ногаями» встал на Днепре, а затем через верховья Северского Донца «со всем нарядом, с пушками и с пищалями», двинулся к Оке. Русские полки тоже вышли к Оке, заняли броды. Первым русским городом, который подвергся нападению, был Зарайск. Татары «начали приступать к городу, и воевода Назар Глебов с горожанами на посадах с татарами бился, и к городу приступать не дал, и многих татар побил, а девять татар живыми взял и к великому князю на Москву прислал». Узнав от пленных о намерении хана перейти Оку и «московские места повоевать», москвичи начали спешно готовить столицу к обороне — опасность была вполне реальной, заставы на Оке могли не сдержать натиск многочисленного татарского войска. Великий князь Иван IV Васильевич, как сообщил летописец, «в граде Москве велел людей распределить, кому где быть и на которых воротах, и пушки и пищали по городу расставить, и пушкарей к пушкам приставить, а на посаде надолбы, сделать, а которым воеводам и детям боярским велел быть в граде Москве, и тем велел имущество возить в город, так же и всем городским людям всякий запас готовить в город». К Оке были высланы дополнительные силы, что оказалось очень своевременным: татары подступили к реке и начали «реку перелезати». Вместе с ордой в походе участвовали турецкие пушкари. По словам летописца, «турки из многих пушек и из пищалей начали стрелять на людей великого князя». Русские воины отстреливались из пушек и пищалей, и «многих турок побили, и у турок многие пушки разбили». Пробиться через Оку крымскому хану не удалось. Татары поспешно отступили, «телеги и всякие рухляди побросав». Отряды русской конницы, преследуя их, «многих татар побили» и захватили пленных. Но все земли к югу от Оки были разорены татарами. В том же году казанские татары снова разорили Муромскую землю. Сафа-Гирей «с многими людьми казанскими и крымскими и с ногайскими пришел безвестно под город Муром, стоял два дня, а людей многих пораспустил около города села воевать». Муромцы успешно оборонялись, устраивали вылазки «из пушек и из пищалей татар побивали», однако помочь беззащитному населению они не могли: татары «много попленили народу и сел пожгли около города Мурома».

При приближении великокняжеских полков Сафа-Гирей снял осаду города и с полоном поспешно отступил.

Неспокойным был и следующий, 1542 год. Крымские татары дважды нападали на пограничные области Руси. В марте «приходил царевич крымский Имин-Гирей с многими людьми на северские места, к Путивлю, и к Стародубу, и к Новгороду-Северскому. И воеводы великого князя языков у них поймали и на Москву прислали 20 татар, а иных побили. А они, повоевав Северу, прочь пошли». В августе «приходили на рязанские места многие люди крымские, и пришли к Зарайску. И великого князя воеводы против крымских людей вышли. Крымские люди от того дрогнули и пошли из украины вои, воевав рязанские места. И воеводы великого князя по государеву велению за ними ходили до Дона, и догнали сторожей татарских на Куликове поле, и многих татарских сторожей побили, а иных переимали, а иные поутекли».

В 1545 г. «приходил крымский царевич Имин-Гирей со многими людьми крымскими безвестно на украинные места белевские и одоевские и за небрежение попленил многих людей». Дело было, видимо, не только в «небрежении» пограничной охраны — московское правительство готовило новый поход на Казань. Казанское ханство непрерывно угрожало русским волжским городам, правители Казани занимали враждебную по отношению к Руси позицию. Весной русское войско двумя ратями отправилось на Казань. Поход был успешным, окрестности Казани были опустошены, а за рекой Свиягой разбито казанское войско. «И оттоле началась рознь в Казани», усилилась русская партия, которая добилась возвращения хана Шах-Али, однако удержаться ему не удалось — связи казанских феодалов с Крымом были тесными. К тому же в Москву пришли известия о готовящемся походе крымского хана на Коломну. Ивану IV пришлось срочно организовывать оборону своей степной границы, оставив на время казанские дела. В мае 1546 г. он «пошел на Коломну в судах» и простоял там с войском до августа.

В конце 40-х годов Иван IV предпринял несколько походов на Казань, которые были успешными в военном отношении, но не принесли решающего результата. Зимой 1547 г. «послал князь великий князя Александра Борисовича Горбатого и иных своих воевод казанские места воевать, и великого князя воеводы ходили до Свияжского устья и казанские места многие повоевали». Зимой 1548 г. великий князь сам повел войско на Казань, однако «пришла теплота великая и мокрота многая, и весь лед покрыла вода на Волге, и пушки и пищали многие провалились в воду, и многие люди в полыньях утонули». Послав к Казани «воевод многих с многими людьми», великий князь вернулся в Москву. Большой поход был сорван распутицей, однако русское войско все же подступило к Казани, разбило на Арском поле казанскую конницу, и «стояли около града Казани семь дней воюя».

В следующем году казанцы сами напали на русские земли и начали «галицкие места воевать», но «наместник костромской» разбил их. Это был последний поход казанских татар на русские земли. Усилившееся Московское государство готовилось к решительному удару по Казани.

Таким образом, в течение всей первой половины XVI в. Московскому государству приходилось прилагать большие усилия по обороне своих южных границ. «Осколки» некогда могучей Золотой Орды — татарские ханства, обосновавшиеся к югу от Руси, продолжали разорять пограничные области. Вдоль границы были поставлены цепи крепостей, сторожевых станиц, засеки, поставлены постоянные гарнизоны, но быстрые татарские отряды то и дело прорывались через укрепленные линии и до подхода русских полков успевали грабить «украины». Бороться с ними было очень трудно. Русский историк С.Ф. Платонов так писал об особенностях войны на степной границе: «Свойства врага, которого надлежало здесь остерегаться и с которым приходилось бороться, были своеобразны: это был степной хищник, подвижный и дерзкий, но в то же время нестойкий и неуловимый. Он «искрадывал» русскую «украину», а не воевал ее открытою войною, он полонил, грабил и пустошил страну, но не завоевывал ее, он держал московских людей в постоянном страхе своего набега, но в то же время он не пытался отнять навсегда или даже временно присвоить земли, на которые налетал внезапно, но короткою грозою».

В первой половине XVI столетия, несмотря на трудности, вызванные войнами с Литвой и боярским правлением в малолетство Ивана IV, Московское государство добилось значительных успехов в обороне своих южных границ. Граница Руси медленно, но неуклонно продвигалась на юг. «В диком поле» возникали новые города, села, устраивались новые сторожевые станицы и засеки. В начале столетия главной оборонительной линией была река Ока. Именно вдоль ее строились крепости, сюда выдвигались в случае опасности великокняжеские полки. В 1527 г. линия обороны проходила через Переяславль-Рязанский, Каширу, Коломну, Тулу, Одоев. В середине же столетия крайними точками оборонительной линии были Калуга, Козельск и другие южные города. Однако всерьез говорить о безопасности пограничных областей можно было только тогда, когда была бы ликвидирована опасность со стороны Казанского ханства. Эту задачу Московское государство решило в середине XVI в.