Сверхбогачи

Шпрингер - император прессы

ЛЕГЕНДА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ — ФЛОТ И ЕГО ФЛАГМАНСКИЙ КОРАБЛЬ — 2 МЛРД. ЭКЗЕМПЛЯРОВ — РЕВОЛЬВЕР КАЛИБРА 7,35 — КРАХ БИЗНЕСА С МАГНИТОФОННЫМИ КАССЕТАМИ — СМЕРТЬ ПРЕСТОЛОНАСЛЕДНИКА

Когда в штабе концерна Акселя Шпрингера в Западном Берлине, на Кохштрассе, 65, раздавался звонок и на другом конце провода слышалось: «Говорит «Карлуша», это вызывало в штабе необыкновенную всеобщую радость. Почему? Да потому, что «Карлуша» был одним из тех политиков, которые, затаившись в задних рядах западногерманской социал-демократии или где-нибудь в маленькой комнатушке министерства иностранных дел в городе на берегу Рейна, Бонне, выполняют за хорошие деньги рутинную работу шпиона или разведчика для шпрингеровского треста. С тех пор, как стала все сильнее ощущаться более трезвая «восточная политика», пришедшая на смену политическому курсу предыдущих лет, эти агенты стали пачками поставлять для издательства и прессы Шпрингера фотокопии протоколов секретных переговоров.

В июле 1970 года, например, Шпрингер попытался, опубликовав протоколы советско-западногерманских переговоров в Москве, торпедировать сами переговоры. В июле 1971 года снова были опубликованы протоколы и тексты выступления участников переговоров четырех держав по вопросу о Западном Берлине — именно тогда, когда переговоры носили доверительный характер. Агенты Шпрингера ухитрились заполучить даже шифротелеграммы вашингтонского посла в Западной Германии.

Нового в этих методах мало. Ведь еще в 1967 году агенты шпрингеровского треста получили задание делать, вооружившись миниатюрными фотоаппаратами, снимки, компрометирующие сотрудников «второй программы» западногерманского телевидения. (Шпрингер как раз в то время пытался создать собственную сеть телевизионных станций.)

Это наступление агентов Шпрингера окончилось неудачей. Породить истерию не удалось, и, как говорится, шакалы продолжали выть, а караван шел своим путем дальше. Но, с другой стороны, поражение ничего не изменило и в положении концерна Шпрингера: Аксель-Цезарь Шпрингер соответственно своей новой кличке — «газетный цезарь» — продолжал оставаться в экономическом и политическом смысле по-прежнему великой силой в Западной Германии.

Разумеется, располагая таким огромным и могущественным аппаратом формирования общественного мнения, Шпрингер имел возможность писать легенду собственной карьеры, как ему вздумается. А легенда начинается с того, что Аксель Шпрингер, только что демобилизованный солдат немецкого вермахта, попадает в разбомбленный Гамбург. 1945 год. Он, сидя в подвале, при свете керосиновой лампы пишет первую передовицу для своей крохотной газетенки «Северогерманские тетради» («Норддойче хефте»). Сочинители легенд добавили для пикантности и такой анекдот: в 1946 году комендатуру английских оккупационных войск в Северной Германии уполномочили выдать несколько разрешений на издание газет. Явился в эту комендатуру к майору, выдававшему лицензии на выпуск газеты, и Аксель Шпрингер. Британский армейский офицер привык, что всякий, кто в это время приходил что-то просить у военной комендатуры, обязательно выдавал себя за «преследовавшегося при нацистах или участника Сопротивления». Потому и Шпрингеру комендант задал привычный вопрос: «Вы хотите лицензию на газету? Ну, а кто вас преследовал?» Шпрингер из легенды якобы отвечал так: «Женщины, господин майор!» И немедленно получил лицензию.

На самом же деле эта волшебная история разыгралась гораздо менее остроумно, но более трезво и реально. У отца Шпрингера было маленькое газетно-книжное издательство в городке Алтона под Гамбургом, а его семья имела достаточно хорошие связи с местными фюрерами нацистов. (Так, например, старшая дочь обер-группенфюрера СС Лоренца стала впоследствии (третьей по счету) женой Акселя Шпрингера.) Тем не менее, чтобы избежать упрощения, нужно сказать, что сам Шпрингер не был нацистом. Он был просто приспособленцем-оппортунистом.

Поэтому связи семьи не были, соответственно, односторонними. Так, приятелем старого Шпрингера был социал-демократ Макс Брауэр, бывший бургомистр Алтоны, который годы войны провел в эмиграции в Америке, а после возвращения стал первым послевоенным бургомистром Гамбурга. Так что скорее Брауэру, а не своему остроумному ответу обязан Шпрингер лицензией на выпуск газеты в 1946 году. Нужно принять во внимание, что в Англии в это время у власти уже были лейбористы, и таким образом вполне логично, что сын друга Макса Брауэра получил лицензию и начал выпускать газету.

Получив лицензию, Шпрингер вначале выпускал радиопрограмму под названием «Хёр цу» («Слушай»), которая снискала в то время фантастический успех. За ней последовала вечерняя бульварная газета «Гамбургер абендблат», еще чуть позднее — иллюстрированный журнал «Бильд», страницы которого в соответствии с общеизвестными рецептами заполняли фотографии красивых девушек. Журнал по крутой параболе начал поднимать вверх свои тиражи, обходя действительные проблемы поверженной в развалины, побежденной Германии. Этот журнал Шпрингер при поддержке оккупационных держав мог издавать и продавать всего за 10 пфеннигов (это была лишь 1/₄ стоимости всех других выходивших в то время журналов) и так очень быстро достиг 3-миллионного тиража.

Следующий шаг Шпрингер сделал после того, как с началом «холодной войны» в Западной Германии провели сепаратную денежную реформу, и в результате искусственно созданной конъюнктуры в западногерманскую экономику хлынул иностранный капитал. Вот тогда-то и родился воскресный иллюстрированный «Бильд ам зонтаг» и другой журнал — «Кристалл». И наконец, англичане пошли на то, что Аксель Шпрингер за какие-то 3,5 млн. марок смог купить ежедневную газету «Вельт». Вначале это была полуофициозная западногерманская газета английских оккупационных войск. «Вельт» по сей день является «флагманом шпрингеровского флота», и хотя из редакции этой газеты уже давно уволили всех самостоятельно мыслящих и культурных редакторов, все равно это единственная выпускаемая на высоком профессиональном уровне газета из принадлежавших ныне покойному «цезарю печати».

К истории газеты «Вельт» и семейства Шпрингера относится и такой эпизод: старинные патрицианские семейства ганзейского города Гамбурга несмотря на миллионы Акселя Шпрингера считали его проходимцем и «нуворишем» и, к его большому огорчению, не приняли в гамбургский гольф-клуб. Поэтому Шпрингер буквально подпрыгнул до потолка от радости, когда узнал, что «Гамбургер фремденблат», десятилетиями служивший журналом «патрициев» портового города, находится на грани продажи с молотка. Он тотчас купил этот журнал и слил его с издательством газеты «Вельт», а затем из года в год печатал это название все более мелким шрифтом под собственным названием «Вельт».

В течение всего этого времени Шпрингера еще можно считать «независимым попутчиком» западногерманской социал-демократии, и он был пока что далек от того, чтобы принадлежать к самым яростным организаторам реваншистских демонстраций и выступлений. И перемены в курсе «шпрингеровской прессы» произошли не по политическим или идеологическим соображениям, а по причинам чисто деловым.

Уже в 1954 году Шпрингер относился к числу магнатов западногерманской прессы. Однако ему еще предстояло убедиться в том, что с позиций большой политики Гамбург все-таки — периферия. И если он собирается стать истинным «цезарем», тогда ему нужно крепко встать ногами и в Западном Берлине.

Повод этому подал случай, скорее подходящий для какого-нибудь французского веселенького водевиля: главный и всемогущий акционер издательства «Ульштейн» сбежал в Южную Америку с одной белокурой бар-дамой, прихватив с собой 100 млн. марок. Не столько денежный урон, сколько сам скандал до оснований потряс издательство. И тут-то Шпрингер быстренько «нырнул» в образовавшуюся щель, скупив 83% акций «группы Ульштейн». (С тех пор контрольный пакет в его руках достиг уже 93%.) Это означало полное право собственности Шпрингера на газеты «БЦ ам митаг» и «Берлинер моргенпост». Но что еще важнее — в Гамбурге тем временем был налажен выпуск крупнейшей западногерманской бульварной газеты «Бильд-цайтунг». (Тогда-то Шпрингер и сказал про себя: «Людей, которые зарабатывают у нас миллионы, много. А Шпрингер зарабатывает миллиарды».)

Переезд редакции Шпрингера из западногерманского ганзейского города Гамбурга в Западный Берлин означал и необходимые политические преобразования. Соответственно направлению ветра нужно было устанавливать и паруса. Особенно в вопросе объединения Германии. А здесь дул американский ветер «холодной войны». Шпрингер осуществил это с привычной для него легкостью и умением приспосабливаться, вступив в политический союз с Аденауэром, Штраусом и американцами. Для того, чтобы действовать наверняка, он, имея в виду провокационные цели, построил себе в самом центре Западного Берлина, у границы с ГДР, «небоскреб Шпрингера», где на 12-м этаже оборудовал богато оснащенную контору-оффис, откуда и направлял деятельность своей «империи».

Империя росла быстро. Именно под знаком политического союза со Штраусом Шпрингер протянул руки-щупальца в Мюнхен, где скупил на корню издательство «Киндлер унд Ширмайер». Это издательство, среди прочего, выпускало литературный журнал «Браво», выходивший почти миллионным тиражом. Затем последовала серия новых приобретений: дорогостоящие журналы, адресованные различным возрастным группам, «Твен» — для 20- и 30-летних читателей, «Эльтерн» — для более взрослых читателей, «Жасмин» — для всех возрастов, кто любит, чтобы почтальон вместе с журналом бросал для него в ящик также хорошую порцию сексуального чтива.

Вскоре газеты шпрингеровской империи уже выходили общим тиражом в 2 млрд. экземпляров в год. Чистая прибыль концерна достигла 1,5 млн. марок. В руках Шпрингера находилось 88% всех воскресных газет Западной Германии, 81% журналов, 91% газет и журналов для различных групп молодежи и почти половина радио- и телевизионных программ. Вместе взятое, это составляло больше ¹ /з всей западногерманской прессы. Это был серьезный рычаг для поддержания состояния «холодной войны». (Во главе ее находилась газета «Бильд-цайтунг», самая подлая и возбуждающая наиболее низменные политические устремления и людские инстинкты, наиболее крупная по тиражу бульварная газетенка.) С помощью этого орудия и поддерживалась однозначно «холодная война» и искусственно воздвигались препятствия разумному разрешению европейских вопросов.

Очутившись на вершине олигархии, Шпрингер, разумеется, быстро усвоил жизненный стиль, столь характерный для «новых богачей», рожденных западногерманским «экономическим чудом», — кичливый и заносчивый. Этот его стиль, особенно вначале, характеризовался легким налетом англомании. Завтрак под присмотром Хайнца, лакея в английском стиле, затем чтение лондонской «Таймс» и иногда примерка новых костюмов. (Костюмы большей частью прибывают готовыми из Лондона. Разумеется, не продукт массового пошива, но из ателье лучшего портного с улицы Севайл Роуд, где стояла точная копия-манекен Акселя Шпрингера; так что достаточно было указать лишь точное наименование материала или прислать его образец и на примерки можно было уже не ездить.)

Нужно признать, что, поскольку даром ничто не дается, за этим княжеским стилем в жизни стояла упорная работа и исключительный организаторский талант Шпрингера. (В 6 час. 15 мин. ему подавали завтрак, в течение года Шпрингер проводил до 25—30 тыс. различных совещаний и переговоров!)

Позднее начали все чаще вылезать на поверхность и уродливые стороны его стиля жизни: тысячи роз, разбросанных с вертолета над пляжем острова миллиардеров Зильт к ногам той из западноберлинских манекенщиц, за которой он в данный момент ухаживал; многочисленные замки и имения, территория которых постепенно приближалась по размерам к княжеству Монако.

Если угодно — вот перечень этих владений: три виллы, каждая из которых могла бы по убранству сравниться с дворцом; средневековый замок в Шлезвиг-Гольштейне; «холостяцкая квартира» размером в замок-виллу на улице Бернадотта, в самом аристократическом районе Западного Берлина; романтическая вилла, меблированная в стиле Людовика XIV, на берегу озера Ванзее; дворец в Лондоне в Вест-энде (Аппербрук стрит, 48.) И наконец, в Швейцарии, в кантоне Вод — альпийский дом на высоте 1800 м, куда «проще всего» добираться на вертолете. Ну и в самом конце: на острове Зильт — имение Шпрингера Клендерхоф. В этом имении разместилось несколько небольших дворцов в грубоватом крестьянском стиле. В одном из подсобных помещений такого дворца находится самый современный телефонный узел Западной Германии, который делает возможным владельцу имения или его гостям мгновенно устанавливать телефонный контакт с любым уголком земного шара. Берлинские, гамбургские, гессенские, мюнхенские, лондонские и нью-йоркские филиалы шпрингеровской компании подключаются одним нажатием кнопки. Естественно, в имении имеется аэропорт для принятия вертолетов. И что еще более естественно, там есть своя площадка для игры в гольф в память о тех временах, когда патриции ганзейского города Гамбурга не захотели принять в свой клуб Акселя-Цезаря Шпрингера...

Первое потрясение постигло «империю Шпрингера» в 1968 году, когда в Западном Берлине, на Курфюрстендамм, некий маляр по фамилии Бахман, фанатичный поклонник Гитлера, тремя выстрелами из револьвера смертельно ранил вожака социалистического союза студентов Руди Дучке.

Конечно, можно спорить о взглядах тяготевшего к анархизму Дучке, но было ясно, что спор этот, конечно же, не решить с помощью пули фашистского террориста из револьвера калибра 7,35. Так же ясно, как и то, что решающую роль в подготовке соответствующего «настроения» для этого террористического акта сыграла пресса Шпрингера, которая несколько недель накануне покушения обрушивалась в мерзко пахнущих статьях на Дучке и на студентов вообще. Сутки спустя тысячи демонстрантов штурмовали здание компании Шпрингера во всех западногерманских городах, и Шпрингер счел за лучшее на специальном самолете удалиться в свое имение в Швейцарию.

Через несколько недель он вернулся, привезя с собой контрплан, состоявший из двух частей. В первой части разрабатывались вопросы «тактического отступления». Шпрингер должен был учитывать, что общественное мнение направлено против него, и в западногерманском парламенте может быть поставлен вопрос: какую опасность представляет для западногерманской политики тот факт, что Шпрингер по-прежнему монополизирует прессу. И Шпрйнгер решил продать издательство «Киндлер унд Ширмайер» и тем самым выпустить из своих рук объединение журналов «Браво» — «Эльтерн» — «Жасмин» — «Твен». Через некоторое время после продажи эти журналы и газеты «увяли на корню».

Однако начиная с 1969 года Шпрингер снова перешел в наступление. Именно на том самом фронте, который был наиболее опасен ему потенциально: в области электронной информации. В борьбе за монополию прессы Западной Германии наиболее слабым и уязвимым местом Шпрингера было то, что он не мог разорвать связи телевидения с боннским государством. Иными словами, он не мог создать собственную телевизионную сеть. Возможность исправить этот недостаток появилась тогда, когда на международный рынок пришла телевизионная кассета, то есть видеокассета. Шпрингер увидел, что если ему удастся захватить в свои руки монополию производств видеокассет, то он сможет прорваться на театр действия электронной информации и не строя собственных телевизионных передающих станций.

Для достижения этой цели он начал переговоры с фирмой «Бертельсманн Кёнлехнер». Это крупнейшая в Западной Европе фирма в области книжной торговли, она поставляет ежедневно 100 тыс. книг, грамофонных пластинок и кассет миллионам западногерманских, австрийских, голландских, швейцарских и французских подписчиков. Специалисты считают, что компьютеры этой фирмы располагают не имеющим цены сокровищем в виде списка адресов своих подписчиков, и потому благодаря союзу с Бертельсманном в руки западногерманского «императора прессы» попадала такая сеть, которую можно было бы в дальнейшем использовать для распространения телевизионных кассет.

Однако в этой схватке Шпрингер не сумел достичь успеха: выявилось, что для настоящего бизнеса с телевизионными кассетами нужно иметь могущественный «технический тыл». А здесь поле битвы принадлежало электронным трестам Японии и Америки.

После поражения и в этой попытке Шпрингер произвел новую перестройку треста. В середине 70-х годов обстановка была уже такова, что Шпрингер смог прикупить к издательству «Ульштейн» еще два книжных издательства, несколько типографий, два информационных агентства, которые заполняли печать ФРГ статьями, написанными «в духе Шпрингера». Параллельно с этим он упрочил положение своих главных газет и журналов. Тираж «Бильд-цайтунг» приблизился к миллиону, и она сделалась повседневной «отравленной пищей» среднего западного немца. Газеты Шпрингера, в том числе и «Берлинер моргенпост», почти совершенно монополизировали печать Западного Берлина, и даже в годы разрядки международной обстановки Шпрингер через свои газеты сделал все, чтобы не дать зажить ранам, нанесенным предыдущими «берлинскими кризисами».

Кроме того, колоссальные суммы приносили Шпрингеру журналы с телевизионными и радиопрограммами («Хёр цу», «Функ ур»), которые вскоре превратились в еженедельники Западной Германии с наибольшими тиражами. Даже политический флагман шпрингеровского концерна газета «Вельт» имела меньший тираж — 250 тыс. Это — так называемая «качественная газета», и, как таковая, является рупором Штрауса и других правых в -западногерманской прессе.

В начале 80-х годов доля шпрингеровского концерна в печати Западной Германии несколько уменьшилась по сравнению с годами «холодной войны». Так, например, в его руках теперь находилось только 25% всех выходящих газет, по воскресеньям — 60%. В концерне было занято 12 тыс сотрудников, а его годовой оборот приближался к 2 млрд. долл.

Много лет назад, еще в 1961 году, когда Шпрингер посетил Америку, он хотел встретиться с президентом Джоном Кеннеди. Кеннеди тогда проводил разумный политический курс и, по-видимому, не без умысла довольно обидно отреагировал на просьбу Шпрингера о встрече. «Кто это такой, мистер Шпрингер?» — спросил он своего секретаря. И позаботился о том, чтобы это замечание «просочилось» в американскую прессу. Покраснев до корней волос, Шпрингер удалился из Белого дома. А на риторический вопрос «кто он такой?» даже буржуазно-либеральный швейцарский еженедельник «Цюрхер вохе» объяснил четко: «Шпрингер торгует «холодной войной». Но если бы это зависело от него, он, вероятно, принялся бы торговать и войной горячей. Сказав, что этот человек просто опасен, мы, вероятно, не ошиблись бы».

В начале 1980 года его личная трагедия подтвердила, что, кажется, даже те, кто кровно связан со Шпрингером, иногда понимают всю опасность «холодной войны» и торговли ею. Старший из сыновей Шпрингера — Аксель Шпрингер-младший на протяжении девяти лет не разговаривал с отцом, отвергая политику его газет и роль будущего руководителя концерна.

Нажим на Шпрингера-младшего довели до максимума. Стареющий «газетный император» за свою жизнь женился четырежды. Аксель-младший был сыном от второго брака. В 1980 году ему было 38 лет. Кроме него у отца от первого брака была дочь, ничего не желавшая понимать в коммерческой деятельности. 17-летний Раймонд Александр Шпрингер, сын «императора» от четвертого брака, в это время еще ходил в школу. Начиная с 1978 года, стремясь заставить Акселя вернуться в трест, Шпрингер-отец испробовал все средства нажима на сына, от угрозы лишить финансовой поддержки до самых крайних. В конце концов наследник сломался и, хотя с большими колебаниями, все же согласился стать заместителем главного редактора воскресного выпуска газеты «Вельт».

Но проработал он всего две недели. В январе 1980 года ранним холодным утром в одной из аллей Гамбурга его нашли сидящим на скамейке мертвым. Рядом на скамейке валялся револьвер. Заключение полицейского врача: выстрел в висок, самоубийство. Следствие по просьбе отца не проводилось. На похоронах присутствовали только самые близкие.

Так на свой манер Аксель Шпрингер-младший вынес приговор крупнейшей «газетной империи» Западной Германии.