Сверхъестественное

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ВРАТА, ВЕДУЩИЕ В ИНОЙ МИР

Я начал это исследование с вопроса о религии. Где и когда пришла к нашим предкам уверенность в том, что они могут контактировать с потусторонними мирами и сверхъестественными сущностями?

На сегодняшний день ученые пришли к следующему выводу: украшенные росписями пещеры Европы являются древнейшим из сохранившихся свидетельств, на основании которого можно судить о вере наших предков в "мир духов" и обитающих там "нематериальных существ". И именно эта вера лежит у истоков всех религий — вне зависимости от того, как далеко они успели уйти от своих шаманских корней. Я понял, что, если и в самом деле хочу узнать о встречах людей с миром сверхъестественного, мне необходимо ознакомиться с удивительным искусством европейского палеолита и прочими системами наскальных росписей, сохранившимися в самых разных уголках земного шара.

В скором времени я понял, что наши знания относительно доисторического пещерного искусства делятся на два периода. До того, как профессор Дэвид Льюис-Вильямс начал активно публиковаться в восьмидесятых годах двадцатого века, у нас вообще не было ни одной теории, способной разъяснить суть этого искусства. Лишь в 1988 году, когда в свет вышла статья профессора, посвященная нейропсихологической модели наскальной и пещерной живописи, у нас впервые появился шанс разобраться в том, что вдохновляло наших отдаленных предков на создание столь причудливых образов. Именно благодаря истолковательной силе этой теории она очень быстро завоевала поддержку подавляющего большинства археологов и антропологов, специализирующихся в изучении доисторического искусства.

По причинам, которые были подробно изложены мною в первой и второй частях этой книги, лично я ничуть не сомневаюсь в правильности выводов Льюиса-Вильямса. Именно видения и опыт измененных состояний сознания, вызываемых такими классическими шаманскими техниками, как ритмичный танец или использование галлюциногенов, стали источником вдохновения первых религиозных идей человечества. Но в остальном я решительно не согласен с мнением Льюиса-Вильямса. И прежде всего мне не нравится та уверенность, с какой он относит к категории нереального нематериальные миры и существ, наблюдаемых в состоянии транса. Столь же ошибочным представляется мне и другое его утверждение, в соответствии с которым лишь энтоптические феномены — относимые Льюисом-Вильямсом к структуре человеческой нервной системы — являются универсальной составляющей измененных состояний сознания. Ну а полноценные "портретные галлюцинации" третьей стадии транса носят условный характер и зависят главным образом от личности человека и его культурного окружения.

Надо сказать, что еще до опубликования теории Льюиса-Вильямса в нейропсихологической литературе существовало немало загадочных примеров, доказывающих универсальность галлюцинаций третьей стадии транса. Я называю эти примеры загадочными именно потому, что они необъяснимым образом похожи друг на друга — и это невзирая на различный культурный контекст и совершенно разный индивидуальный опыт лиц, чьи галлюцинации были проанализированы учеными. Например, уже в 1977 году доктор Р. К. Зигель, один из ведущих американских специалистов в области психиатрии, опубликовал в журнале Scientific American итоги исследования более 500 галлюцинаций, явившихся результатом употребления ЛСД. И хотя Льюис — Вильямс очень часто ссылается на Зигеля, он, видимо, не заметил этой статьи, в которой прямо сказано, что не менее 79 процентов опрошенных наблюдали схожие видения. В число таких образов, очень часто носящих комплексный характер, входили религиозные символы, фигуры людей и маленьких животных [1452]. Вот что пишут по этому поводу критики: "Судя по всему, некоторые из этих комплексных образов ["портретные галлюцинации", как называет их Лыоис-Вильямс], возникающих в результате химического или электрического воздействия на височные доли и кору головного мозга, тесно увязаны друг с другом" [1453].

Судя по опубликованным статьям, Льюис-Вильямс знал и о том, что в наскальных росписях самых разных культур регулярно встречаются образы териантропов — полулюдей-полуживотных. Столь частое их изображение объясняется тем, что они регулярно встречаются людям в измененном состоянии сознания. Тем не менее профессор обошел вниманием то обстоятельство, что подобные галлюцинации отнюдь не являются культурно обусловленными. Практически все люди видят териантропов, пусть и в разной комбинации. Так, в доисторической Европе эти существа представляли собой смесь бизона с человеком, в Южной Африке — смесь антилопы с человеком, а в джунглях Амазонки — смесь ягуара с человеком.

В 1990 году Роберт Беднарик из Австралийской ассоциации наскальных росписей публично объявил о недосмотре Льюиса-Вильямса. В критической статье, опубликованной в журнале Cwrent Anthropology, он обратил внимание читателей на исследование, проведенное на основе видений аяуаски. Оказалось, что практически все люди, принимавшие этот напиток, наблюдали по ходу галлюцинаций целый ряд идентичных образов. Опираясь на анализ этого исследования, Роберт Беднарик предположил, что дальнейшее изучение этой темы может выявить ту сферу "коллективного бессознательного", которая напрямую отвечает за подобные "константы портретных образов" [1454].

Лично я считаю, что Беднарик прав в своем стремлении привлечь внимание публики к универсальному характеру видений, наблюдаемых на третьей стадии транса. Однако сказать, что такие видения проистекают из "коллективного бессознательного", ответственного за подобные константы форм, все равно что сказать, что человеческий мозг хранит в себе огромное количество причудливых и непонятных образов, которые вообще не имеют отношения к реальной жизни человечества. По сути, у нас получается не истолкование проблемы, а ее переформулировка. Мы же в действительности хотим понять, почему столько людей по всему свету видят в измененном состоянии сознания образы одних и тех же "нереальных" существ. Интересно, что идея Беднарика о том, что все мы обладаем своего рода нейронным архивом, заполненным "константами портретных образов", близка гипотезе Джереми Нарби (хотя сам Беднарик, думаю, ужаснулся бы от такого сравнения). Если вы помните, этот швейцарский ученый утверждал, что некие разумные существа вписали в нашу ДНК особого рода послания. Оттого мы и видим в состоянии транса одно и то же, что на уровне ДНК представляем собой единое целое.

Я начал осознавать, что опыт встреч со сверхъестественным — предположительно нереальный, однако универсальный и очень древний — составляет основу изучаемой мной проблемы. Именно этот опыт, нашедший отражение в росписях европейских пещер и воспроизводимый сегодня с помощью таких галлюциногенов, как аяуаска, псилоцибин, ибоген и ДМТ, содействовал пробуждению символического мышления человека.

И тогда я начал изучать фольклор, мифологию, историю древних и современных религий, а также современную научную литературу. Делалось это с целью разыскать новые свидетельства — не обязательно связанные с наркотиками, — которые касались бы опыта встреч со сверхъестественным. Причем сообщения о таких встречах должны были исходить от большого количества людей, фактически не имеющих между собой ничего общего.

Разумеется, мне пришлось несколько ограничить свои исследования — в противном случае они могли бы тянуться до бесконечности. Столь же нелегкой оказалась и другая проблема — какие аспекты этих исследований представить вниманию читателя, а какие сохранить для своего личного пользования. Поначалу я сфокусировал свое внимание на "мире духов", который нашел отражение в доисторическом искусстве наших предков, а затем стал опорным пунктом для всех крупнейших религий древности. Этот мир и по сей день является неотъемлемой частью тех шаманских культур, которые сохранились на территории Австралии, Южной Африки и в джунглях Амазонки. Затем я обратился к современному феномену, в центре которого стояли похищения людей НЛО и инопланетянами. А в промежуток между двумя этими явлениями прекрасно вписалось третье — встречи с так называемыми феями, эльфами, гоблинами и прочими существами Волшебной страны, которые не раз отмечались на протяжении всего Средневековья и Викторианской эпохи.

Стоило мне заняться изучением этих вопросов, и я сразу же обнаружил, что области, которые доселе представлялись мне обособленными друг от друга, на самом деле связаны множеством общих тем и тенденций. Более того, внимательное исследование фольклорной и этнографической литературы позволило выявить большое количество искренних и убедительных свидетельств, касающихся встреч со сверхъестественными существами и наблюдений сверхъестественного.

Подавляющее большинство ученых относится к подобным сообщениям как к чепухе, заблуждениям и "обычным галлюцинациям". Они и мысли не могут допустить о том, что эти люди и в самом деле видели что-то реальное. Однако подобная реакция обусловлена скорее материалистическими предубеждениями, а отнюдь не вдумчивым и тщательным исследованием свидетельств. Вот тогда-то я и решил восполнить этот пробел и заняться изучением этих невероятных на первый взгляд историй. Однако мой интерес не имел ничего общего с тем снисходительно-покровительственным отношением, которое характерно для большинства психологов и социологов, изучающих "массовые заблуждения" (именно так характеризует этот феномен подавляющее большинство современных ученых). Напротив, я старался подойти к проблеме непредвзято, исключив любую возможность предварительной оценки. Я хотел, чтобы свидетельства очевидцев говорили сами за себя — именно так я надеялся узнать нечто новое и полезное о тех сверхъестественных мирах и существах, которые были в фокусе моего внимания. Я и сам пережил нечто подобное и теперь желал понять, что же это было — реальный опыт соприкосновения с иной формой бытия или же просто "заблуждение".

Результаты своих исследований я изложил в главах с одиннадцатую по шестнадцатую. Как оказалось, люди, относящиеся к разным культурам и разным эпохам, регулярно сталкивались с одними и теми же "нереальными" событиями. Более того, невзирая на значительное сходство этих событий, они явно подвержены определенной эволюции. И прежде всего это касается проблемы смешанного потомства, технологии путешествия между мирами и даже одежды, в которой сверхъестественные существа предстают перед людьми. На мой взгляд, когда представители самых разных культур и эпох регулярно сообщают об одном и том же опыте переживаний — как это выражено в случаях с феями, духами и инопланетянами, — нельзя отмахнуться от этих свидетельств, как от "чепухи" или простых заблуждений. Не следует пренебрегать ими и как обычными галлюцинациями — ведь такое объяснение не решает, но лишь видоизменяет проблему. И теперь нам предстоит ответить на вопрос: почему, собственно, все эти люди видели в состоянии транса практически одни и те же вещи? Почему в их галлюцинациях появлялись одни и те же миры и существа и что все это может значить?

Я уже знал о том, насколько тесно опыт сверхъестественного связан с измененными состояниями сознания, которые очень часто обретаются с помощью растительных галлюциногенов. В конце концов именно они лежат в основе всей системы шаманизма Амазонки. Но лишь ознакомившись с исследованиями Рика Страссмана, я понял, что подобный опыт может быть обретен практически мгновенно — в результате употребления ДМТ. А эта субстанция, как я уже отмечал ранее, естественным образом производится внутри человеческого организма — правда, в минимальных количествах. И если уровень ДМТ вдруг поднимется выше определенной нормы, человек — даже в лабораторных условиях — гарантированно отправляется в путешествие в потустороннюю реальность. Более того, невзирая на отдельные различия, о которых мы сейчас поговорим, эта реальность во многом схожа с теми мирами, которые регулярно посещают шаманы и куда попадают люди, похищенные феями и инопланетянами.

Рик Страссман и прочие исследователи не раз обращали наше внимание на то, что та легкость, с какой ДМТ обеспечивает подобный опыт, еще не значит, что он же и порождает его. Мы уже говорили о том, что многие ученые все больше начинают склоняться к гипотезе о мозге как приемнике волн, поступающих в него извне. С помощью галлюциногенов его можно настроить на такую частоту, которая обычно лежит за пределами нашего восприятия. И если некие создания существуют в пределах данных частот, мы не сможем увидеть их без помощи ДМТ или иного галлюциногена — даже если они "роятся вокруг, как мухи" (как обычно говорили о феях).

Однако на основании собственных экспериментов с ДМТ я могу предложить и другую возможность. Невзирая на общее сходство с прочими альтернативными реальностями, которые я наблюдал в состоянии транса, тот мир, в который переносит нас ДМТ, поражает своим механическим, искусственным и даже технологическим настроем. В отличие от многообразия органической жизни, в самую гущу которой бросает нас аяуаска, мы открываем с помощью чистого диметилтриптамина такую реальность, которая более всего похожа на интерактивную компьютерную программу, цель которой — приспособиться к нашей психологии, индивидуальным привычкам и культурному окружению.

Мы уже говорили в восемнадцатой главе о том, что практически каждый, кто хоть раз употреблял ДМТ, так или иначе сталкивался с этой же самой компьютерной программой — как если бы она была встроена в наше сознание. Однако подобная интерактивная система, выходящая далеко за пределы современной биотехнологии, должна содержать большое количество информации и храниться внутри наших тел — так, чтобы она могла быть доступна нашему сознанию.

Сверху— "перевитый шнур" ДНК, того физического посредника внутри наших тел, который содержит огромное количество информации. Внизу— "Те, кто несет перевитый шнур", иллюстрация из древнеегипетской Книги Врат (гробница Рамсеса VI)

Как мы уже видели в главах девятнадцатой и двадцатой, такое вполне возможно. Существуют веские причины полагать, что наша ДНК возникла не на этой планете. И именно ДНК с ее миллиардами предполагаемо "бросовых" букв может нести в себе то интерактивное послание, которое записали туда некие "умные создания" (говоря языком Джереми Нарби).

Если мы продолжим — вместе с Нарби — размышлять о том, что наряду с другими чудесными свойствами в ДНК содержится послание от разумных существ, которое мы можем "прочесть" в измененном состоянии сознания, то териантропические образы, запечатленные на стенах европейских пещер еще 35 тысяч лет назад и по сей день наблюдаемые в джунглях Амазонки, обретут глубоко символическое значение. Ведь ДНК представляет собой тот универсальный принцип, который объединяет все живое на Земле. И как же еще могла проявиться эта суть, если не в образах виртуальных учителей, соединяющих в себе характеристики самых разных видов? Вряд ли можно назвать совпадением то обстоятельство, что многие из добровольцев Рика Страссмана видели во время сеансов ДМТ не только инопланетян и летающие тарелки, но и фигуры териантропов — как правило, в форме человекообразных насекомых или рептилий. И эти существа неизменно пытались передать людям какие-то важные знания. Вот что, к примеру, сообщает Крис:

Все это казалось странным. Поначалу не было никаких цветов. Был только привычный звук: гулкий, приятный, нечто вроде внутреннего шума. Потом я увидел три существа, три физических формы. От тел их исходили лучи, а затем вновь возвращались к телам. Это были человекообразные рептилии, и они хотели, чтобы я их понял. Только объяснялись они не словами, а жестами. Они хотели, чтобы я заглянул в их тела. Япосмотрел внутрь и понял, что такое процесс воспроизведения — как это бывает до рождения, когда только происходит переход в тело [1455].

Обратите внимание на тему воспроизведения потомства — с дополнительным намеком на то, что процесс наблюдался на стадии перехода в тело, "до рождения", так что речь, судя по всему, идет о некоем нематериальном существе. Неужели тот урок, который получил Крис, был не более чем продуктом создания его собственного мозга, а значит, не имел никакого смысла? Или же это было своего рода откровением, которым удостоили его "духи", обитающие в иной реальности? В таком случае Крису и в самом деле удалось узнать некую фундаментальную истину, касающуюся физического существования. Или же он встретился с теми виртуальными учителями, которые присутствуют в нашей собственной ДНК?

Гейб, еще один из добровольцев Страссмана, рассказал о "чувстве паники", возникшем сразу после приема дозы в 0,4 мг/кг:

Затем самые красивые цвета слились в фигуры существ. Их там было невероятное множество. Они беседовали со мной, но не произносили при этом ни звука. Это было похоже на то, как если бы они благословляли меня, духи жизни благословляли меня… Поначалу это напоминало погружение в пещеру или туннель или даже выход в космос. И все это происходило очень быстро. Ячувствовал себя, как шар, проваливающийся в это загадочное пространство [1456].

Если даже современные участники лабораторных экспериментов приходят к выводу, что существа, которых они встречают в состоянии транса, являются "духами", то вряд ли стоит удивляться схожей реакции наших отдаленных предков, наблюдавших практически идентичные образы. Однако далеко не все добровольцы Рика Страссмана верили в то, что имеют дело с духами. Так, некоторые их истории прекрасно укладываются в рамки гипотезы о "виртуальных учителях". Син:

Там кипела такая бурная деятельность, что я не мог углядеть за всем сразу. Нечто поинтересовалось у меня: "Чего ты хочешь? И как много ты хочешь?" Я ответил, что хотел бы видеть поменьше, но в большем объеме. Тут интенсивность деятельности несколько спала, и это стало похоже на цветные, чуть потрескивающие панно. Теперь уже на этом можно было сосредоточиться. В результате я стал чувствовать себя несколько увереннее. Я не одинок. Я спрашиваю и получаю ответы [1457].

Сцена из древнеегипетской Книги Ночи, гробница Рамсеса VI (около 1150 года до н. э.). Существование таких архаических изображений свидетельствует о том, что так называемые "проволочные люди", регулярно наблюдаемые после приема ДМТ, не являются результатом воздействия современных мультфильмов и видеоигр, но представляют собой часть той загадки, которая кроется в глубинах нашего сознания

На другой день, получив третью из четырех последовательных доз ДМТ, тот же респондент поведал вот какую историю:

Путешествие началось с электрического покалывания во всем теле, и сразу же после этого возникли визуальные галлюцинации. Тут я заметил пять или шесть фигур, быстро идущих рядом со мной. Больше всего они напоминали помощников, надежных попутчиков. Один гуманоид повернулся ко мне и, указав рукой на мешанину цветов, поинтересовался: "Как тебе это?" [1458]

После четвертой дозы Син обнаружил себя в некоем месте, где были проволочные люди, разъезжающие на велосипедах. Они напоминали существ из видеоигр… Я наблюдал за ними. Они отличались голубовато-зеленым цветом и разъезжали вокруг меня… [1459]

Еще одним участником в этом сеансе из четырех доз ДМТ была Сара.

— На этот раз я быстро проскользнула на "другую сторону", — рассказывала она после третьей инъекции. –

Вокруг меня была тьма. Внезапно рядом возникли какие-то существа. Они были в плащах и напоминали силуэты. Они радовались моему прибытию. Эти существа старались объяснить, что готовы установить с нами контакт. Казалось, они были довольны тем, что мы изобрели эту технологию… Им хотелось бы знать немного больше о наших физических телах. Они рассказали мне, что люди существуют на разных уровнях бытия… [1460]

После четвертой дозы ситуация стала развиваться далее:

Я сразу направилась в космическое пространство. Они знали, что я вернусь, и уже ждали меня. Они сказали, что могли бы поделиться с нами множеством сведений, если бы нам удалось установить с ними более продолжительный контакт. И я бы хотела, чтобы вы [Страссман] перестали контролировать тех, кто принимает ДМТ! [1461]

Позднее женщина рассказала о своих ощущениях:

Мне казалось, будто я припоминаю этих существ. Все это было настолько реальным, что накрепко отпечаталось в моей памяти. Они хотят, чтобы мы вернулись. Им нравится учить нас и играть с нами. И я бы хотела вернуться туда и учиться [1462].

Димитрий рассказал, что существа, встреченные им после сеансов ДМТ, вызвали у него "трепет и смущение":

Я знал, что они готовят меня к чему-то… Они хотели многому научить меня. Но прежде всего они хотели познакомить меня с тем местом, в котором я находился, и с принятым там языком… [1463]

Джереми показалось, что ДМТ "не был похож на другие наркотики":

Это похоже не столько на наркотик, сколько на новую технологию. Вы сами решаете, участвовать в этом или нет. И эта реальность продолжает существовать без вашего участия. Вы возвращаетесь не точно в тот момент, на котором вы расстались с этим миром. Вы попадаете в ситуацию, успевшую видоизмениться за ваше отсутствие. Это больше похоже на наблюдения, чем на галлюцинации [1464].

Наблюдения чего? Бессмысленного сочетания образов, созданного нашим собственным сознанием? Или же настоящих духов, обитающих в параллельном мире? А может быть, тех виртуальных учителей, которые взаимодействуют с нами из нашей ДНК?

Или же ни того, ни другого?

Все эти невероятные и в то же время универсальные ощущения не так уж часто привлекают к себе внимание ученых. Однако те исследователи, которые всерьез занимались изучением данного феномена, пришли к выводу, что в универсальности данного феномена есть нечто загадочное.

И в целом эта проблема заставляет задуматься над тем, что же реально, и что нет. Например, Рик Страссман признался в том, что был "смущен и озадачен" той последовательностью, с какой все эти люди сообщали о своих встречах с нематериальными существами, происходившими… [в] "инопланетном" пространстве… или высокотехнологичных помещениях. Эти разумные существа из "иных" миров были весьма заинтересованы в землянах. Практически всегда они заранее знали об их прибытии и сразу же приступали к обучению… Они активно общались с добровольцами, передавая им информацию с помощью визуальных образов, телепатии и даже жестов. Цель таких контактов оставалась неясна, однако многие люди чувствовали благожелательное к себе отношение, связанное с намерением улучшить нас индивидуально и как расу в целом [1465].

Страссман, будучи по профессии психиатром, поначалу попытался объяснить универсальность этих сообщений, равно как и сопровождающее их чувство безусловной реальности, определенными биологическими причинами. В частности, он рассуждал о том, что ДМТ может "активировать определенные области мозга, которые отвечают за возникновение подобных образов и чувств. Как иначе можно объяснить то, что такое количество людей последовательно наблюдает одни и те же вещи — в частности, человекообразных насекомых и рептилий?" [1466] Однако его добровольцы решительно возражали против такого редукционизма. "Пусть так, — говорили они, — но что вы скажете относительно того, что я видел и чувствовал? Как насчет эльфов, клоунов и инопланетян? Неужели их тоже создал мой мозг?" [1467]

Со временем Страссман и сам начал понимать, что столкнулся с серьезной проблемой. Почему человеческий мозг в обязательном порядке содержит ДМТ? — размышлял он. –

К чему там этот компонент… порождающий опыт "встреч с инопланетянами", смерти, космических путешествий и прочих экстраординарных событий? [1468] Неужели мы всерьез готовы поверить в то, что именно фрагменты мозговой ткани, при должной их стимуляции, создают столь странных существ и не менее странные ощущения? [1469]

Бенни Шэнон, профессор психологии Иерусалимского университета, пришел к схожему заключению относительно аяуаски. Опросив несколько сотен людей, употреблявших этот напиток, он обнаружил, что не менее 75 процентов опрошенных регулярно наблюдали в состоянии транса образы птиц, рептилий, божественных существ, дворцов и храмов, лесов и садов, а также всевозможные символы, имеющие отношение к смерти [1470]. При этом чаще всего люди видели змей и хищников из семейства кошачьих. Но самое интересное, что подавляющее большинство галлюцинаций не имело ничего общего с жизненным опытом самого человека. В число подобных видений входили образы "самых разных животных, фантасмагорических существ, царские и религиозные знаки, произведения магии и искусства, равно как и божественные создания…" [1471] Шэнон рассказывал, что среди его видений, вызванных приемом аяуаски, были в том числе и космические корабли [1472]. Он также отмечает, что многие из людей, наблюдавшие в состоянии транса "существ, отождествляемых с инопланетянами", видели их "в сочетании с космическими кораблями" [1473].

Каким же образом можно объяснить столь схожие сюжеты? "Редукционист будет настаивать на том, что общие элементы в видениях аяуаски берут свое начало в нейроанатомической структуре человека и процессах мозга, — отмечает Шэнон, — и потому могут быть объяснены в рамках биологических категорий" [1474].

На первый взгляд такое объяснение может показаться наиболее естественным. Однако по некотором размышлении оно представляется куда менее очевидным. Неужели мы готовы утверждать, что такие визуальные элементы, как змеи и ягуары, дворцы и произведения искусства, обязаны своим появлением определенным центрам мозга, в которых и хранится данная информация?.. С точки зрения современного понимания процессов, протекающих в коре головного мозга, подобное утверждение просто лишено смысла [1475].

Но более всего противоречит здравому смыслу представление о том, что столь мощный и зрелищный механизм галлюцинаций мог возникнуть в результате естественного отбора. Ведь умение входить в состояние транса должно было отвлекать людей от реальной действительности, погружая их на время в иллюзорный мир. И если правы материалисты с их представлениями о Вселенной, то будет весьма трудно объяснить, какие именно преимущества давала нашим предкам эта приверженность к нереальному — особенно если учесть, что способность к изменению сознания заложена уже в геноме человека.

С другой стороны, если правы шаманы с их точкой зрения на Вселенную, то в этом случае постоянное взаимодействие с нематериальными измерениями становится не только понятным, но и оправданным. И это невзирая на то, что западные ученые относят данные измерения к категории нереального. В свою очередь, как напоминает нам Рик Страссман:

Согласившись с концепцией мозга как приемника информации… мы можем согласовать биологическую модель изменения его параметров с химической. В то же время это позволяет допустить, что опыт измененных состояний сознания отражает стабильные и независимые от нашего уровни существования [1476].

Бенни Шэнон также готов принять эту возможность со всеми вытекающими из нее последствиями. Он отмечает, что те видения, которые он наблюдал под воздействием аяуаски, были порой настолько реальными, что сам собой напрашивался вывод: мне удалось прорваться в иные сферы бытия. Кстати говоря, в это охотно верят многие из тех, кто хоть раз употреблял аяуаску. И по ходу интоксикации, и после нее перед ними не раз вставал вопрос: похоже, это и в самом деле существует? [1477]

Как отмечает Шэнон, аяуаска впервые в жизни заставила его усомниться в "правомочности западных взглядов на природу реальности" [1478]. И в то же время, как ученый, он чувствует определенную неловкость от того, что вторгается в сферу сверхъестественного. По словам самого Шэнона, "обращение за помощью к паранормальному" чуждо его мышлению [1479]. Признавая то, что сам он называет "чарующим воздействием южноамериканского напитка", Шэнон отмечает, что в качестве "профессора университета, психолога и философа" предпочел бы остаться в рамках "тех норм мышления, которые соответствуют моему культурному и профессиональному наследию" [1480]. Однако он же признает, что результаты экспериментов оказались слишком неожиданными и это неизбежно должно сказаться на характере истолкования:

Если общие элементы в опытах с аяуаской не могут быть объяснены с помощью традиционных психологических терминов, то нам не остается ничего иного, как перейти от сферы внутреннего к сфере внешнего. В этом случае нам придется рассматривать возможность того, что эти схожие элементы отражают образцы, существующие в иной, нематериальной реальности [1481].

Вывод в данном случае напрашивается сам собой: невзирая на свои научные заслуги, ни Страссман, ни Шэнон не способны дать четкого истолкования тому загадочному феномену, который связан с видениями сверхъестественных существ. Мы уже упоминали о том, что эти создания впервые нашли свое отражение в тех наскальных росписях, которые были созданы еще 35 тысяч лет назад. Затем они существовали в образе богов и богинь высокоразвитых цивилизаций древности. Позднее, в Средние века, они приняли форму эльфов, фей, демонов и гоблинов. Да и сейчас, в двадцать первом веке, они продолжают являться нам в образе инопланетян, сохраняя при этом многие из традиционных элементов, возникших еще в эпоху глубокой древности. Ни одно из открытий Страссмана и Шэнона не противоречит возможности того, что эти комплексные галлюцинации, равно как и связанные с ними темы смешанного потомства, териантропии, похищений и раненых людей, служат отражением встреч с альтернативными реальностями. Но, невзирая на комплексную структуру этих галлюцинаций, оба ученых допускают, что они могут тем или иным способом возникать внутри человеческого сознания. Правда, и Страссман, и Шэнон признают, что механизм этого процесса остается для них полной загадкой.

Что ж, для начала обратимся к проблеме внутреннего возникновения этих восприятий, попадающих таким образом в категорию нереального.

Одна вещь в данном случае представляется очевидной. Никакое "совпадение", как любят называть это рьяные материалисты, не способно объяснить тех универсальных тенденций, которые прослеживаются в галлюцинациях огромного количества людей. И если мы предположим, что все эти видения носят внутренний характер, то нам неизбежно придется допустить, что в ходе эволюции столь причудливые образы и ощущения были занесены в нервную систему современного человека. Однако стоит нам всерьез взяться за рассмотрение такой возможности, и мы тут же сталкиваемся с эволюционным парадоксом. Почему, собственно, в ходе естественного отбора было сохранено такое количество бесполезной информации (наряду с природными средствами перенесения ее в наше сознание)? И как ей удается обнаруживать себя в виде универсальных образов, появляющихся в самых разных местах — от пещер до НЛО?

Проблема станет еще серьезнее, если мы зададимся вопросом: когда именно весь этот галлюцинаторный материал был загружен в человеческий геном (откуда впоследствии он мог быть перенесен в каждого новорожденного человека)? По идее, ответ на этот вопрос должен быть у тех, кто хочет уверить нас, что все эти сведения были внесены в наш мозг слепыми силами природы, действующими без какого бы то ни было разумного контроля со стороны. Однако у этих ученых нет ответа на данный вопрос.

Мы уже говорили о том, что нет никаких оснований полагать, будто способность видеть галлюцинации объясняется тем или иным изменением в нервной системе человека. Первые свидетельства того, что наши предки и в самом деле могли наблюдать галлюцинации, появились еще 35 тысяч лет назад — именно тогда на стенах европейских пещер появились росписи с соответствующим содержанием. Однако ученые на сегодняшний день единодушны в том, что наша нервная система не подвергалась никаким серьезным изменениям на протяжении по меньшей мере 160 тысяч лет. Соответственно, мозг шаманов эпохи палеолита по объему и структуре был идентичен мозгу самых первых анатомически современных людей. А они, как мы знаем, жили в Эфиопии еще 196 тысяч лет назад [1482]. Таким образом, разница заключалась исключительно в поведении. Я имею в виду те символические способности, которые нашли отражение в пещерных росписях наших предков. Именно они вознесли человека над прочими животными и позволили ему самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.

Таким образом, любая эволюция, необходимая для того, чтобы вложить в нас способность к трансу, должна была произойти гораздо ранее отметки в 35 тысяч лет — и даже ранее уже упоминавшейся нами цифры в 196 тысяч лет. Однако эта способность очень долгое время никак не проявляла себя. В предыдущих главах я говорил о том, что около двух процентов людей всегда обладало способностью спонтанно входить в состояние транса, не используя при этом ни наркотики, ни какие-либо иные шаманские техники. Однако подавляющее большинство наших предков просто не знало, как можно регулярно "включать" в себе эту способность. И так продолжалось до тех пор, пока они не начали сознательно использовать психоактивные грибы и растения. Я не сомневаюсь, что способность входить в транс была присуща всем нашим отдаленным предкам — по всей линии развития вплоть до австралопитеков. Полагаю, что время от времени кому-то из них удавалось обнаружить галлюциногенные растения. Однако употребление их было случайным и потому не вело ни к каким серьезным преобразованиям в жизни всего племени.

Современным ученым удалось установить, что способностью к трансу обладают не только люди, но и прочие млекопитающие, а также птицы, пчелы, бабочки, муравьи и пауки. Причем многие из них сознательно ищут в природе психоактивные субстанции [1483]. Разумеется, мы не знаем, что за образы они видят под воздействием наркотика — и видят ли они их вообще. Однако поведение этих животных и насекомых меняется самым существенным образом.

К примеру, пауки после ЛСД начинают плести совершенно фантастическую паутину — то в форме "арабески", то изогнутую, как спираль. Некоторые муравьи испытывают непреодолимую тягу к брюшной секреции определенного вида жуков. Они собирают у себя образчики таких жуков и выкармливают их, чтобы иметь в своих колониях постоянный запас такой секреции. После ее употребления муравьи перестают работать и беспорядочно снуют вокруг муравейника. В свою очередь, мотыльки в Аризоне предпочитают всем прочим цветам нектар галлюциногенного дурмана. Посетив несколько цветков, они становятся неуклюжими и нередко "падают на листья или на землю. Движутся такие мотыльки медленно и неуверенно. Когда же они вновь поднимаются в воздух, полет их выглядит каким-то беспорядочным, как если бы они были в замешательстве. Тем не менее самим мотылькам нравится этот эффект, и они вновь возвращаются за нектаром к цветам дурмана" [1484].

Трудно переоценить значимость того, что две столь разных категории существ, как люди и насекомые, обладают развитой способностью менять с помощью галлюциногенов состояние сознания. И прежде всего это означает то, что данная способность была "естественным образом отобрана" и заложена в нашу ДНК еще до того, как у людей и насекомых был общий предок. Согласно же современным исследованиям, членистоногие (линия, к которой принадлежат пауки и насекомые) и хордовые (линия, к которой относятся люди и прочие позвоночные) разделились сразу после появления на земле многоклеточных форм жизни. Так что последний их общий предок жил около миллиарда лет назад. Для нас это существо носит условный характер, поскольку не сохранилось никаких его физических остатков. На настоящий момент биологи склонны полагать, что это был всего лишь шар из клеток — без глаз, без лица и даже без мозга [1485]. Тем не менее мы можем быть уверены в том, что подобное создание и в самом деле существовало, а его потомки разделились и образовали две новые биологические линии — хордовых и членистоногих. Фактом же, свидетельствующим в пользу подобного развития, является то обстоятельство, что на генетическом уровне между людьми и насекомыми по-прежнему существует удивительное сходство. К примеру, хотя составные глаза мухи и камероподобные глаза человека совершенно различны по своей структуре, за их образование отвечают одни и те же группы генов — то есть те сегменты ДНК, которые идентичны у мух и человека. Наконец, те же группы генов, которые регулируют дифференциацию парных и сегментированных усиков, расположенных в области головы у плодовых мушек, отвечают за дифференциацию головного региона мышей и людей. Все это позволило ученым сделать вывод, согласно которому эти гены "перешли к позвоночным и беспозвоночным от общего предка, который жил бесконечное количество лет назад" [1486].

Следуя той же логике, можно предположить, что гены, контролирующие реакцию людей и насекомых на галлюциногены, также должны были присутствовать в их общем предке. Иными словами, это гипотетическое существо, лишенное глаз, лица и мозга и бездумно передвигающееся в водах первобытного океана около миллиарда лет назад, уже должно было обладать тем же генетическим кодом, который позволяет современным людям испытывать полноценные галлюцинации.

При этом нельзя сказать, что природа наделила это существо данным комплексом генов с той лишь целью, чтобы позднее они могли быть использованы более высокоразвитыми видами. Все, что создается в процессе эволюции, должно быть оправданно именно в тот момент, когда оно было создано. И потому всякий, кто желает объяснить нашу способность к галлюцинациям с помощью естественного отбора, должен прежде всего растолковать, какую пользу сулил последнему предку людей и насекомых этот самый генный код, отвечающий за изменение сознания. Ведь у данного гипотетического существа даже не было мозга, позволяющего видеть эти самые галлюцинации! Я уже говорил о том, что мы не в состоянии с полной ясностью постичь, каким образом умение видеть "нереальные" вещи могло увеличить шансы на выживание столь высокоразвитых млекопитающих, как люди. Но в тысячу раз труднее понять, как подобная способность вообще могла развиться в более простых и примитивных формах жизни.

Не исключено, однако, что она вообще не развивалась. Во всяком случае, не здесь. Возможно, правы Крик и Нарби, которые утверждают, что наша ДНК представляет собой "древнюю биотехнологию… далеко превосходящую наши современные знания и возникшую где-то за пределами Земли" [1487].

Совершенно очевидно, что с помощью естественного отбора невозможно объяснить, каким образом в ДНК общего для людей и насекомых предка был внесен код, позволивший его потомкам созерцать нереальное. Куда разумнее предположить, что этот код уже присутствовал в молекуле ДНК с первых шагов появления жизни на нашей планете. Соответственно, он был внесен туда некими "умными созданиями" в надежде на то, что в какой-то момент процесс эволюции приведет к созданию существ, способных воспользоваться этой информацией.

И если этот сценарий в целом прав, то следующий шаг в нашем развитии зависит исключительно от нашего желания с полным вниманием отнестись к этим интерактивным учителям из нашей ДНК. Возможно, что ближе всего к истине сумел оказаться доброволец Рика Страссмана по имени Джереми, который заявил во время одного из сеансов ДМТ: "Я ощущал процесс эволюции. Эти существа присматривают за нами" [1488].

Не исключено, однако, как отмечает Бенни Шэнон, что подобный опыт "отражает образцы, существующие в иной, нематериальной реальности". С учетом фактов, изложенных на страницах этой книги, данное предположение представляется вполне оправданным.

Вспомним хотя бы то общее, что объединяет летающие тарелки (круглые, быстро вращающиеся, средство похищения людей, связаны с появлением и исчезновением инопланетян) и танец фей (круговой, быстро вращающийся, средство похищения людей, связан с появлением и исчезновением фей). Все это похоже на две различные технологии, призванные выполнять одни и те же вещи. Просто НЛО представляют собой более позднюю версию одного и того же изобретения. Но если это и в самом деле технологии, а не абстрактные ментальные образы, то вывод напрашивается сам собой: мы действительно имеем дело с восприятием иной реальности и обитающих там существ.

Альтернативная идея, предполагающая, что мы взаимодействуем с некими виртуальными сущностями, "вписанными" в нашу собственную ДНК, плохо объясняет подобные факты. Нельзя с ее помощью прояснить и целый ряд физических элементов, связанных с похищением людей духами, феями и инопланетянами. Это касается как полного исчезновения лиц в Средние века, так и современного обнаружения НЛО с помощью радаров. Наконец, нельзя забывать о шрамах, нередко остающихся на телах людей после их похищения. Все эти феномены никак нельзя причислить ни к виртуальным, ни к созданным нашим внутренним "я". И именно они наиболее ясно свидетельствуют о том, что мы имеем дело с внешней реальностью.

С моей точки зрения, еще более убедительным является факт традиционного скрещивания людей с духами/феями/ инопланетянами — тема, неразрывно связанная с рождением и выкармливанием смешанного потомства. Еще одним, дополнительным фактором можно счесть то обстоятельство, что уже в обозримом прошлом эти феномены претерпели явную эволюцию, видоизменившись в соответствии с требованиями времени. Подобный опыт плохо согласуется со сценарием, предложенным Нарби. И в самом деле, зачем даже самым интерактивным из виртуальных учителей убеждать нас в том, что мы вступаем с ними в связь и производим на свет детей? И уж тем более непонятно, зачем им возвращать нас в специально оборудованные детские комнаты, чтобы мы могли понянчиться с нашим несчастным, больным (и, конечно же, виртуальным) потомством.

И хотя сами образы, наблюдаемые в состоянии транса, прекрасно укладываются в рамки этой теории виртуального учительства (включая фигуры териантропов самых разных культур и эпох), не вполне понятно, каким образом содержание предполагаемых уроков может меняться от поколения к поколению. Ведь, в соответствии с теорией Нарби, эти уроки были внесены в нашу ДНК еще до зарождения жизни на Земле. К примеру, мы уже говорили о том, что "проект" создания смешанного потомства — когда ребенок является наполовину человеком, наполовину духом (эльфом или инопланетянином) — насчитывает уже не одну тысячу лет. Полагаю, читатель припомнит и то, что многие из его элементов оставались неизменными на протяжении многих поколений. Тем не менее целый ряд процедур подвергся самой серьезной переработке (так, уже давным-давно никто не слышал о подменышах; кроме того, взрослых и детей перестали навсегда забирать в иной мир — относительно подробностей смотри главу пятнадцатую).

Все эти факты служат очередным подтверждением вышеупомянутой гипотезы, согласно которой наш опыт восприятия "нереального" потому и имеет так много общего, что "отражает образцы, существующие в иной, нечеловеческой реальности". В соответствии с этой гипотезой, те самые разумные нематериальные существа, которые впервые были отображены на стенах европейских пещер 35 тысяч лет назад, а затем сыграли основополагающую роль в образовании всех мировых религий, и по сей день присутствуют среди нас, действуя в согласии с собственными планами и устремлениями.

Мы знаем, что около двух процентов всех людей обладают способностью спонтанно входить в состояние транса, без которого невозможно увидеть этих самых сверхъестественных существ. Остальным — в том числе и многим признанным шаманам — необходима помощь целого ряда техник, чтобы должным образом изменить состояние сознания. Наиболее доступным, а соответственно, и наиболее распространенным методом может считаться в данном случае употребление психоактивных грибов и растений, которые растут во всех уголках земного шара. На самом деле повсеместная доступность таких растений невольно наводит на мысль, что природа специально позаботилась о том, чтобы рано или поздно эти галлюциногены стали доступны существам с высокоразвитым интеллектом.

Оказалось так, что первыми существами на земле, способными не просто наслаждаться галлюциногенами, как это делают, например, пауки и муравьи, но и обращать их себе на пользу, стали представители нашего собственного вида — Homo sapiens sapiens. Прочие виды специально отыскивают психоактивные растения и демонстрируют явное изменение поведения в состоянии интоксикации ими. Однако сразу после того, как действие наркотика заканчивается, они возвращаются к прежним привычкам поведения. Без сомнения, то же самое происходило и с более ранними видами гоминидов. Зато современные люди буквально преображаются с помощью тех же субстанций. Мы уже говорили в двадцать первой главе о том, что многие из субъектов, принимавших ДМТ и аяуаску, рассказывали позднее о серьезных изменениях во взгляде на действительность. Очень часто также употребление этих галлюциногенов усиливает духовные и религиозные склонности субъекта, настраивая его на метафизический лад [1489].

Мы имеем все основания полагать, что так же обстояли дела и у наших далеких предков, живших в эпоху верхнего палеолита. Существует немало свидетельств того, что тот значительный перелом в истории человечества, который наблюдался около 35 тысяч лет назад, был обусловлен опытом ощущений, характерных для измененных состояний сознания. Именно образы, наблюдаемые в состоянии транса, нашли свое отражение на стенах доисторических пещер. Наши предки верили в то, что встречаются со сверхъестественными существами из нематериальных измерений. И кто мы такие, в конце концов, чтобы считать, что они ошибались?

Под влиянием пяти граммов сушеных псилоцибиновых грибов желчный американский комик и комментатор Билл Хикс полностью изменил взгляд на жизнь:

Я видел НЛО, которые рассекали небо, как лист бумаги… Я видел семь шаров света, которые спустились с НЛО, перенесли меня на корабль и объяснили мне с помощью телепатии, что все мы едины и нет такой вещи, как смерть… Четыре часа я лежал на поляне, в густой траве, и размышлял: "Господи… Я люблю все живое". Раскрылись небеса, Бог взглянул на землю и пролился дождем прощения. Он полностью исцелил меня — духовно, физически и эмоционально. И я понял, что наша истинная природа — это дух, а не тело и что каждый из нас вечен [1490].

Я тоже видел НЛО под влиянием наркотика — только в моем случае это был не псилоцибин, а аяуаска. И я пришел к тем же выводам, что и Билл Хикс. Но вряд ли стоит удивляться такому совпадению, ведь ДМТ (основной компонент аяуаски) и псилоцибин необычайно близки друг другу по свойствам. В частности, тот же Рик Страссман называет псилоцибин орально активным ДМТ [1491]. Именно его можно счесть наиболее вероятным галлюциногеном, употреблявшимся древними шаманами в эпоху верхнего палеолита. Ведь в Европе последнего ледникового периода произрастала как Psilocybe semilanceata, так и целый ряд других психоактивных грибов [1492]. Кроме того, ученые пришли к выводу, что именно P. semilanceata вдохновляла мастеров эпохи позднего неолита, творивших среди мегалитических памятников Карнака в Британии, а также Нью Грейнджа и Даута в Ирландии [1493]. Несмотря на то что здесь невозможно увидеть полноценные портретные образы, энтоптические узоры представлены в большом количестве. Кроме того, когда смотришь на эти изображения, возникает чувство внутренней преемственности. Кажется, будто искусство доисторических пещер не исчезло раз и навсегда, но каким-то странным образом возродилось тысячи лет спустя среди мегалитов.

Существует и еще одно, не менее загадочное сходство. В европейском фольклоре неолитические монументы неизменно ассоциируются с феями. Древние погребальные холмы и каменные кольца мегалитов — такие, например, как Гавринис, Нью Грейндж и Вест Кеннет Лонгбарроу, — издавна наводили на людей страх. Ведь здесь, по мнению наших предков, находился вход в Волшебную страну [1494].

Приняв все это во внимание, я счел, что подобное место прекрасно подойдет для моего последнего опыта с псилоцибином. Я говорю последнего, поскольку к тому времени уже успел поэкспериментировать со значительными дозами Psilocybe cubensis, Psilocybe mexicana и Psilocybe semilanceata и теперь испытывал страх при мысли о новой попытке.

Даже не понимаю, чего я так боялся, ведь до этого со мной не произошло ничего страшного. Да что — страшного! Со мной вообще ничего не произошло. Используя грибы, никогда не знаешь, к чему тебя это приведет. В первые два раза я не испытал никаких психоделических ощущений. На третий раз все было несколько иначе — возможно, потому, что я использовал сразу 13 граммов сушеной Psilocybe semilanceata (почти в три раза больше той дозы, после которой Билл Хикс увидел НЛО).

Я поместил крохотные грибы в кастрюлю с водой и, дав им закипеть, варил около получаса. В результате в моем распоряжении оказалось около литра темно-коричневой жидкости. Я поднял со дна кашицу из грибов, положил ее в сито и выжал оттуда как можно больше жидкости. Затем я съел эту массу и выпил весь настой (который, кстати, оказался не так уж плох на вкус).

В течение примерно получаса перед моим взором непрерывно мелькал калейдоскоп цветов и энтоптических узоров. Понемногу, однако, картина стала меняться. Странная метаморфоза произошла и с моей комнатой, и с теми членами моей семьи, которые находились в комнате. Стены изогнулись и запульсировали, пол стал невероятно большим, лица людей исказились, а кожа их приобрела мертвенно-бледный оттенок. Такое чувство, что все в моем привычном мире сдвинулось на шаг в сторону и оттого стало каким-то нереальным. Но в то же время я отчетливо осознавал, кто я такой, где и с кем я нахожусь. И я понимал, что мои ощущения — всего лишь реакция на наркотик, воздействие которого закончится через несколько часов.

Наша дочь Шанти заиграла на стареньком фортепьяно, и я стал вслушиваться в чудесные звуки музыки. Срываясь из-под ее пальцев, ноты словно бы обретали облик. Порой это были плотные занавеси света, напоминающие своими переливами северное сияние. Иногда ноты разлетались вокруг искрами фейерверков и вспышками звезд, а порой превращались в загадочных крылатых существ. Мое сознание то устремлялось за нотами в полет, то покачивалось на их волнах, убаюканное чудесными звуками.

Когда Шанти закончила играть, я встал и прошелся по комнате. Порой я поглядывал на свои ноги и обнаруживал их где-то далеко внизу — примерно этажа на два подо мной. Чуть позже я заметил, что вокруг моей левой руки появилась цветная, чуть размытая аура. Желая повнимательнее присмотреться к ней, я поднял руку и слегка расставил пальцы. И в этот момент я понял, что они практически в точности соответствуют тем негативным отпечаткам человеческих кистей, которые я видел на стенах древних европейских пещер.

Я почувствовал, что замерз, и лег на диван, закутавшись в теплое одеяло. Санта присела рядом со мной. Спустя некоторое время в комнату вошла наша дочь Лейла и рассказала душераздирающую историю о беременной самке шимпанзе, которую убили африканские охотники. Эта история наполнила меня невыразимой печалью, и следующий час я провел в слезах. К тому времени, когда я наконец обрел душевное равновесие, мое психоделическое путешествие было окончательно завершено.

Что ж… опыт мой оказался достаточно эмоциональным и необычным. И я даже сумел извлечь из него кое-что ценное (обе мои дочери преподали мне важный урок, касавшийся как прекрасных, так и печальных сторон нашей действительности). Но страха я не испытывал. Псилоцибин не открыл мне никакой ужасающе иной реальности — просто потому, что он вообще не открыл мне никакой иной реальности. В отличие от аяуаски и ДМТ, которые перенесли меня непосредственно в потусторонний мир, и в отличие от ибогена, который познакомил меня с душами мертвых, большая доза псилоцибиновых грибов так и не вызвала у меня полноценных галлюцинаций. Наркотик лишь поиграл с моим чувством реальности, намекнув на таящиеся в нем безграничные возможности. У каждого человека есть свой собственный порог для психотропных веществ. Совершенно очевидно, что мой порог для псилоцибина был очень высок. Но если я хотел погрузиться в настоящий транс, как это произошло с Хиксом (а может быть, и с доисторическими художниками), я должен был переступить этот самый порог. Но что это означало на практике? Двадцать граммов сушеных грибов? А может быть, тридцать?

Потусторонний мир бывает порой весьма неприятным местом. И я уже начал спрашивать себя, и в самом ли деле я хочу туда попасть. Разумеется, псилоцибин переправит меня в иную реальность, если я решусь и приму героическую дозу этого вещества. Но действительно ли мне это так уж нужно? И что, собственно, я хочу там найти? Даруют ли мне грибы, если я попрошу их о том (как это делала индианка Мария Сабина в пятидесятых годах двадцатого века), нечто вроде прозрения или ответа на мучающие меня вопросы? Ну что ж, такое вполне возможно. И есть ли надежда на то, что я встречу во время этого псилоцибинового путешествия дух моего отца и перестану с такой скорбью думать о его смерти? Опять же, в этом нет ничего невозможного. Многие из тех, кто регулярно употребляет галлюциногены, рассказывают поистине удивительные вещи о том, что им довелось увидеть. Но хватит ли у меня мужества после двух лет настойчивых исследований отправиться в такое путешествие? Особенно если учесть накопившуюся усталость и страх перед миром духов. Что ж, у меня были все основания сомневаться в собственной решимости.

И все же за пару недель до весеннего равноденствия 2005 года я отправился вместе с тремя друзьями (каждому из них было не занимать опыта в использовании психоделиков) к пятитысячелетнему кругу мегалитов в Эйвбери. Сайта и наш сын Люк тоже поехали с нами — на случай, если бы вдруг потребовалось оказать какую-нибудь помощь. На повестке дня у нас вновь была Шапка Свободы, Psilocybe se— milanceata — гриб, в изобилии растущий на лугах Ирландии, Британских островов и европейского континента. Один из нас принес маленькие грибы в рюкзаке, и мы начали есть их сырыми — как это делали наши предки в незапамятные времена.

Спустя какое-то время я потерял точный счет съеденным мною грибам. Знаю лишь, что их было не меньше пятидесяти. Не представляю, сколько это должно было весить в сушеном виде, однако уверен, что здесь было куда меньше грибов, чем в тот раз, когда я варил из них суп. И поскольку тогда мне так и не удалось войти в состояние транса, не было никаких шансов на то, что это удастся сейчас, после столь незначительной дозы. И в то же время мне становилось плохо при мысли, что нужно съесть еще несколько десятков грибов.

Мы сидели на краю огромной насыпи в форме круга, под которой тянулась глубокая канава. Я смотрел на эту колоссальную насыпь, воздвигнутую еще в глубокой древности, на внушительные силуэты мегалитов, возвышавшиеся передо мной подобно вратам в иные миры. Близился вечер, серый и холодный. Пронизывающий ветер раскачивал голые ветки деревьев. Людей вокруг почти не было.

Я съел еще пять грибов и завязал рюкзак…