Сверкающее Колесо

ГЛАВА I, составляющая не совсем обычное введение к дальнейшему

Первым пришел в себя после падения Джонатан Бильд. Он захотел открыть глаза, но свет так ослепил его, что он тут же зажмурился и прикрыл их обеими руками. Долго он лежал не шевелясь. Ему сначала не удавалось восстановить в памяти все случившееся, вследствие которого он чувствовал себя так скверно. Все тело его ощущало невыносимый жар, он задыхался. Мало помалу однако сознание прояснилось. Он припомнил ночь в Колумбии, Сверкающее Колесо, Лоллу Мендес, ее лакея, револьверные выстрелы, падение…

— Хорошо! — сказал он сам себе, — мы упали на какую-то звезду, вероятно на планету… Почему на планету? Ах, после узнаем! Но где же остальные?.. Проклятый свет!..

Опять он открыл глаза слишком быстро и почувствовал, точно раскаленное железо прошло перед его зрачками. После того он уже был более осторожен. Постепенно, медленно приподнимая веки, он приучился щурить глаза настолько, чтобы достаточно видеть.

Тогда он увидел, что лежит на высокой бурой траве, полусогнутой под его тяжестью; она представляла достаточно эластичный матрас. А небо над ним было сплошь покрыто огромными зелеными тучами, без малейшего просвета, который позволил бы разглядеть что-нибудь дальше.

Он приподнялся на локоть и крикнул изо всех сил:

— Артур Брэд!

К великому его удивлению, оглушительное эхо повторило «Артур Бред» раз, потом другой, третий и так далее; эти три ясных слога гремели без конца, постепенно слабея. Удивительнее всего было то, что звуки, казалось, исходили из неба, точно рождаясь в странных зеленых облаках.

Однако за раскатами эха не слышно было никакого человеческого голоса. Артур Брэд не отвечал.

Джонатан Бильд не стал повторять зова и попробовал приподняться. Ему это удалось лишь после порядочных усилий, потому что весь он чувствовал себя разбитым. Когда он стал опираться на руки и на ноги, представлявшие меньшую площадь сопротивления, чем его распростертое тело, то обе сейчас же погрузились в бурую траву. Почувствовав наконец под ногами твердую почву и выпрямившись, он увидал, что трава доходит ему до груди. Расставивши ноги и заслонив ладонью глаза, он начал осматриваться вокруг.

Он находился почти посередине большого луга, заросшего бурою травой, очень похожей, если не брать в расчет цвет, на созревшее ржаное поле; только трава эта была выше, толще и более гибкая. Впереди луг окаймлялся широкой желтой лентой — золотою рекой — а дальше, высились как аспид, черные и блестящие горы, вершины которых уходили в облака.

Справа виднелся лес серого металлического цвета; слева — другой такой же лес, а позади себя американец увидал округленные холмы, покрытые ярко-красною растительностью. Но на всем пространстве, куда хватал глаз, не было ни одного живого существа: ни зверя, ни птицы, ни насекомого. К этой мертвящей тишине, не нарушаемой ни малейшим дуновением ветерка, присоединялась адская, невыносимая жара.

— Ну, уж и сторона! — проворчал Бильд. — А хуже всего эти нелепые облака!

Облака эти были резко зеленые, темные в середине, светлые с краев. Они казались ужасно густыми и тяжелыми; медленно, грузно катились они сплошною вереницей к аспидным горам, разбивались о них, переваливались и уступали место другим, выходившим из-за багровых холмов. Ослепительный свет, нестерпимый для раскрытых глаз и даже трудно переносимый прищуренными глазами, исходил из этого чрезвычайно облачного неба и казался светло-зеленым, хотя не изменял окраску предметов.

— Как жарко! Как жарко! — шептал Бильд.

Он чувствовал себя как в печке. Ему казалось, что его мозг вот-вот вскипит и разорвет череп. Весь он обливался потом. Быстро, насколько ему позволяли онемевшие члены, он сбросил куртку и брюки и остался в фуфайке, кальсонах и сапогах, Однако это мало помогло. Его отяжелевшая мысль вся сосредоточилась на удушливой жаре, как вдруг он услышал слева слабый голос, звавший:

— Джонатан Бильд!

И сейчас же эхо повторило в небе сотней раскатов:

— Джонатан Бильд!.. натан Бильд!..

— Ах! Голубчик Брэд!

— Джонатан, Джонатан!

Но тут поднялся в облаках такой невообразимый шум, что американец должен был умерить силу голоса. Он повернулся туда, откуда ему послышался зов, и тихонько произнес:

— Брэд, это вы?

— Да, это я, Бильд.

— Как вы себя чувствуете?

— Разбит, весь разбит. Смотрите немного левее. Я не могу открыть глаз, но слышу по вашему голосу, куда вы повернулись.

Джонатан сделал огромный прыжок через бурую траву. Он чувствовал себя необыкновенно легким. Перед ним лежал, вытянувшись во весь рост на пригнутых верхушках травы, Брэд; по его апоплексическому лицу градом катился пот. У Бреда, с прищуренными глазами и разинутым ртом, был такой смешной вид, что Бильд не удержался и захохотал.

Брэд выждал, пока эхо смолкло, и спросил в полголоса:

— Черт побери, где мы?

— Ранены? — спросил Бильд не отвечая.

— Кажется, нет.

— Попробуйте подняться, Артур, попробуйте!

— Меня как будто палками исколотили.

— Это ничего. Я тоже был как вы, а вот, видите, невредим. Это просто от падения.

— Да, от падения… О-ох!.

С усилием, несмотря на ноющую боль во всех членах, Брэд встал на ноги, погрузившись до подбородка. Он окинул взглядом бурый луг, недвижную золотую реку, аспидные горы, серо-стальные леса, пурпуровые холмы, потом стал смотреть на густые тяжелые зеленые тучи.

— Потешная страна, а, Бильд?

— Да, потешная!

— А где же остальные?

— Сиврак?

— Ну, да, Сиврак, Лолла Мендес, Франциско…

— Не знаю. Давайте искать.

— Давайте… Но скажите, Бильд… Ох, задыхаюсь… Вам тоже жарко?

— Я пекусь.

— Температура выше тропической, ей Богу, Бильд.

— Мы должно быть на планете, которая ближе к солнцу, чем земля. Хорошо еще, что облака задерживают свет и жару, а то мы изжарились бы, как цыплята на вертеле.

— В духовой печке, Бильд, — поправил Артур Брэд.

Бильд пожал плечами и сделал было шаг вперед. Но этот шаг отнес его метров на пять от Брэда, оставшегося на месте.

— Эй, Джонатан! У вас семиверстные сапоги! Клянусь Юпитером!..

Тут он сам прыгнул и перелетел еще дальше Бильда.

— Артур, — сказал Джонатан, — здесь тоже как на Сверкающем Колесе: мы легче, чем были на земле.

— Да, очевидно. Рассчитаем-ка получше.

Осторожными маленькими шагами они сошлись вместе. Посмотрев на желтую реку, они увидели шагах в трех от себя человеческое существо, которое высунулось из красной травы, подпрыгнуло на шесть метров вверх и легко опустилось.

— Франциско!

— Он самый. Но Санто Кристо, что это значит? Я прыгаю в воздухе как мячик. Здравствуйте, сеньоры. Как изволите поживать?

— Ничего, — ответил Брэд.

— Я тоже. Я давно уже проснулся. Слышал ваш разговор. Ну, уж и эхо здесь! Потом вы стали говорить потише. Я понял и, видите, беру с вас пример. Но идите же помочь сеньорите. Она там лежит около Сиврака. Прости меня Царица Небесная! Я, помнится, растянулся у них на ногах. Мы упали сверху, caramba!.. Слушайте!.. Сеньорита дышит и господин Сиврак тоже. Хорошо, что моя фляжка со мною!

Пока лился этот поток слов, Бильд и Брэд нагнулись к лежавшим в траве Лолле и Сивраку. Франциско достал из кармана маленькую кожаную фляжку, откупорил ее и поднес к губам Лоллы.

— Это добрый коньяк. Он воскресил бы мертвеца во время Карла V. Смотрите!

Лолла закашлялась, приоткрыла глаза, но сейчас же зажмурилась от яркого зеленого света облаков.

— Сеньорита! Сеньорита! Вы живы! Мы все живы! Сан Кристо!

Стремительный Франциско бросился к телу Сиврака. Но он так плохо рассчитал движение, что раза четыре перекувыркнулся.

— Карамба! Да тут нечистая сила!

— Нет! — возразил Бильд.

И он объяснил ему, что вследствие меньшего веса тел на этой неизвестной планете мускульные усилия должны быть пропорциональны силе тяготения.

— Понял! — сказал Франциско.

С крайней осторожностью он опять повернулся к Сивраку. Молодой француз не так легко пришел в себя, как его спутники. Он при падении задел головой о высокий камень. Франциско смочил ему рану слюной, приложил платок, намоченный коньяком. Потом влил несколько капель коньяку ему в рот.

Бильд и Брэд с беспокойством ждали, что будет. Лолла тоже; она уже сидела без труда.

Наконец у Сиврака пошевелились губы.

— Лолла! Лолла! — прошептал он.

Он открыл глаза.

Однако сейчас же закрыл их, ослепленный блеском. Приоткрывая то один глаз, то другой, он мало помалу освоился с светом. Когда наконец он мог смотреть прищурившись, он обвел взглядом странный пейзаж, своих спутников и остановился на Лолле. В его глазах блеснула осмысленность, жизнь. Он улыбнулся.

— Здравы и невредимы! — прошептал он. — Все!

— Да, все, — отвечал Брэд.

— Постарайтесь встать, — посоветовал Бильд.

— Но где мы?

— У нас еще будет время узнать это. Поднимитесь! Нужно прежде убедиться, что вы не ранены.

— Думаю, что нет, — прошептал Сиврак. — Мне только немного голову больно.

— Вы ударились головой о камень, — объяснил Франциско, — но рана пустячная, это ничего.

Сиврак поднялся и подал руку Лолле, которая встала после всех. Пять земных жителей молча осматривались кругом.

Жара была так невыносима, воздух так тяжел, что они задыхались. Но солнца не было видно: был только этот ужасный бледно-зеленый свет, выходивший из густых туч. И сверх всего, всюду царствовала ужасная, гробовая тишина.

— Мне душно! — простонала Лолла, нервно расстегивая воротник корсажа.

— Мне тоже! — пожаловался Сиврак.

Брэд и Франциско последовали примеру Бильда и сбросили с себя куртки.

— Пойдемте в тот серый лес… Может быть под деревьями будет прохладнее. Мы там ознакомимся со своим положением.

— Пойдемте, — повторил Бильд. — Только не забывайте о нашей легковесности.

Сиврак в двух словах объяснил Лолле явление измененной тяжести. Потом взял ее за руку. Все пятеро устремились к лесу. Хотя их отделяло расстояние около трех земных километров, они достигли цели в несколько прыжков. При каждом прыжке они держались в воздухе с минуту, точно у них выросли крылья. Ощущение полета вызвало у них громкий смех — настолько оно было ново. Смех этот подхватывался эхом и тысячи раз повторялся в воздухе: казалось, что тучи хохочут. При этом они чувствовали прилив какого-то особенного безотчетного веселья и живости. Было ясно, что на них возбуждающим образом действовало большое содержание кислорода в воздухе этой таинственной планеты, и однако, по удивительному противоречию, воздух казался слишком густым, слишком как бы материальным для дыхания…

На опушке Сиврак вдруг остановился и обернулся к товарищам.

— А Сверкающее Колесо? — спросил он.

При этом вопросе все подняли головы кверху. Но там ничего не было видно кроме высоких вечных зеленых туч, тяжело плывших к аспидным горам.

— Мы его больше не увидим, — сказал Бильд.

Горькое чувство затерянности овладело земножителями. Они долго оставались безмолвны, блуждая взглядом по этому непривычному небу, откуда они спустились на странную планету. Неужели они никогда не увидят землю?.. Впрочем эти мрачные мысли не могли поколебать в них мужества. Поль первый опустил голову и обратил глаза к оригинальной почве, на которой отныне им предстояло жить.

— Довольно! — сказал он, — позабудем и о Сверкающем Колесе, и обо всем, что мы знали и делали до сих пор. Небывалою случайностью мы заброшены в неведомый мир. Ничто не доказывает, что он окажется негостеприимен… Эти поля бурой травы может быть, засеяны разумными существами… Мы их найдем, и тогда…

Он помолчал с минуту; потом энергично произнес:

— Идите за мной!

И не переставая держать Лоллу Мендес за руку, углубился в лес.

Лес этот состоял из каких-то странных деревьев с шероховатыми стволами, напоминавшими металлические колонны, изъеденные ржавчиной. На верхушке каждого дерева торчал пучок серебристой листвы, довольно похожей на листья земной маслины, но состоящей очевидно из какого-то иного вещества, потому что те листья, что усыпали почву, гнулись под ногами как стальные пластины; они, казалось, тоже были покрыты ржавчиной. Деревья стояли так тесно, что их листва представляла собой сплошной свод; внизу же, меж стволами, свободно проходил воздух и давал относительную прохладу.

Несколько времени, таким образом, шел Поль Сиврак со своими спутниками и вел Лоллу за руку. Вот он остановился. Жители земли находились среди лесной чащи; бесконечное однообразие унылых деревьев с ржавыми стволами окружало их со всех сторон.

ГЛАВА II, где жители Земли и Меркурия вступают в столкновение

Несмотря на циркуляцию воздуха и на тень, жара в лесу все же была такая, что по лицам путников градом катился пот. Дышать однако становилось легче, — их легкие несомненно начали привыкать к новому воздуху. Воздух точно насыщал их: они не чувствовали голода, хотя давно уже ничего не ели.

— Сядемте, — сказал Поль, — так мы меньше будем страдать от жары. И постараемся спокойно обсудить наше положение.

— Прежде всего, — начал Джонатан Бильд, когда все уселись, — где мы? На какой планете?

— Это не Луна, — заметил Артур Брэд.

— И не Юпитер, — прибавил Поль.

— И не Сатурн, — сказал Бильд.

— Почему? — спросила Лолла Мендес.

— Ну, да, почему? — поддержал Франциско.

— Да потому, — отвечал Поль, — что нам известны климатические и атмосферные условия планет; а то, что мы находим здесь, не согласуется с нашими сведениями о Юпитере, Сатурне и Луне.

— Мы может быть на Марсе…

— Или на Венере…

— А то и на Меркурии…

— Не будем спорить, — сказал Поль, — это пока второстепенный вопрос; будущее наверно ответит на него. А вот что нам нужно узнать прежде всего: найдем ли мы здесь, чем жить? Здешний воздух, хотя не похож на земной, но годен для дыхания. Так как здесь есть воздух и облака, то значит должна быть и вода. Можно ли будет ее пить?

— Должно быть, — сказал Бильд, вода найдется в той желтой реке, что течет около красного поля со стороны гор.

— Пойдемте туда сейчас! — предложил Франциско.

— Нет! — ответил Поль. — Подождем, когда день кончится и спадет жара… Судя по отвесному направлению лучей, падавших из облаков, когда мы были в поле, тогда было около полудня в земном смысле… Бильд, хронометр с вами?

— Да.

— Не испорчен?

— Не испорчен! — сказал Джонатан, осмотрев свои часы.

— Ну, так переведите его и поставьте стрелки на час.

В полной тишине слышно было, как переводились стрелки.

— Хорошо. Теперь другое: никто из вас не видал какого-нибудь животного?

— Ни малейшей тени животного, — ответил Брэд.

Остальные покачали отрицательно головами.

— Может быть они выходят только ночью? — сделала догадку Лолла.

— Возможно… Или по крайней мере в сумерки…

— Тогда не будем тратить попусту слов, — заметил Джонатан Бильд, — и давайте спать! Каким-то непонятным образом мы не чувствуем сейчас ни голода, ни жажды… А падение все-таки дало себя знать… Будем спать! Потому что, я думаю, нам скоро понадобятся новые силы и новая энергия.

— Я уже сплю, — пробормотал Франциско.

— Спите, — сказал Поль. — А я посижу: мы не знаем, какие опасности могут угрожать…

Он сложил свою куртку в виде подушки, сделал постель из металлических листьев, — и Лолла улеглась, ласково пожав ему руку и благодарно улыбнувшись. Несколько минут спустя все, кроме Поля, спали.

Поль подумал о том, что как только они ступили в лес, их возбуждение пропало и сменилось даже легкой расслабленностью. И дышалось легче. Значит в лесу воздух был не совсем такой, какой в поле. Странное явление!

И потом желтая река, которую он видел: из какой жидкости она состоит?

А можно ли есть бурую траву, растущую в поле?

В лесу под деревьями ничего не росло, ни одной травки, — только сплошной ковер металлических листьев.

Что же это за планета? И Поль принялся мысленно перебирать все свои астрономические познания, приобретенные на земле.

Любознательный и много читавший, он был в курсе всех открытий и астрономических гипотез, печатавшихся в «Ежемесячном Бюллетене астрономического общества Франции».

Вскоре он путем исключения пришел к выводу, что одна только планета Меркурий могла отвечать тем условиям, какие он здесь наблюдал… Меркурий! Самая маленькая и самая близкая к солнцу планета! Та, которая получает больше всего теплоты и света!..

Пока Поль Сиврак размышлял таким образом, им овладела непреодолимая сонливость. Отяжелевшие веки закрылись, он встряхивался и открывал глаза; не прислонись он к корявому стволу дерева, он упал бы назад… Его ослабевшая воля однако боролась; он делал над собою усилие и оглядывался кругом помутневшим взором…

Но окружающая действительность уже застилалась грезами; он все видел перед собою Лоллу, Лоллу улыбающуюся, с томным взором любви, с устами шепчущими о поцелуях… Он видел себя спасающим ее от фантастических опасностей, сжимающим ее в объятиях и уносящим куда-то…

Смутно, точно в полусне, он заметил, что из-за дерева показалось какое-то небывалое животное и приближается к нему… Но это уже не был сон.

Существо это было ростом с ребенка лет 12-ти, черное и блестящее; круглое туловище, на котором сидело что-то вроде крысиной головы без шеи, но с хоботом, держалось на единственной ноге; из середины туловища выходила единственная рука с тремя длиннейшими когтями… Оно двигалось скачками: его нога сгибалась в колене, потом выпрямлялась как пружина, и животное прыгало на 4–5 аршин… Над хоботом, которым оно свирепо махало во все стороны, сверкал красный глаз…

Поль Сиврак глядел на маленькое чудовище и не думал ни о какой опасности. Ему показалось, что он стал жертвой одной из тех галлюцинаций, какие иногда создаются в мозгу, прежде чем заснешь как следует.

Фантастическое животное вдруг сделало два быстрых прыжка и очутилось подле спящих. Своим горящим глазом оно с любопытством осмотрело каждого, потом устремило глаз на Поля. Подвижный хобот издал резкий свист, и сейчас же из-за деревьев выскочили три других, точно таких же существа. Они размахивали рукой, свистели хоботом, бросали из глаза искры… А Поль Сиврак глядел на них, не сознавая действительности…

Вот первый одноног прыгнул, протянул руку и оцарапал Сивраку ногу…

Поль очнулся и вскочил с криком ужаса.

Эхо в воздухе повторило его крик наподобие раскатов грома, а четыре чудовища запрыгали и скрылись в лесной чаще.

— Бильд, Брэд, Франциско! — вопил Поль, — проснитесь же… встаньте, я их видел!

И он начал трясти лежавших товарищей. Те открыли глаза, ворча.

— Что такое? что вы там видели? — спросил Бильд.

— Да этих… этих…

— Что еще там? — ворчал Брэд.

— Я видел! Я видел мер… меркуриан!..

— Меркуриан? Почему меркуриан?

Бильд разом поднялся, за ним и Франциско.

— Где они? — закричал испанец.

— Почему меркуриан? — повторял Бильд.

— Потому что, — ответил уже успокоившийся Поль, — потому что я все думал, пока вы спали, и мои соображения убедили меня, что мы на Меркурии… Мы впрочем, узнаем это наверно…

— Как?

— Я вам скажу через два часа…

— Меркуриане! Где же Меркуриане? — кричал Франциско, рыская по лесу глазами.

— Они ушли…

— Сколько их было? — спросил Брэд.

— Какие они? — волновался Бильд.

Сиврак подробно описал четырех одноногих чудовищ.

— Притворимся спящими, — посоветовал Джонатан, — они придут. Ни у кого нет револьвера?

— Мы их выронили тогда…

— Да! Может быть и Сверкающее Колесо погибло…

— У меня есть ножик, — сказал Франциско и вытащил из-за пояса большой широкий каталонский нож.

— Спрячьте его, — приказал Сиврак. — Меркуриане напугались нас; да они и не обнаруживали враждебных чувств… Тот, что оцарапал меня, хотел только тронуть меня, чтобы посмотреть, что я такое… Мы не должны начинать вражду. Не забывайте, что ведь нас четверо, а их может быть мириады… А потом — вдруг эти чудовища окажутся животными, а не разумными меркурианами? Нужно подождать… Будем драться, только когда придется защищать свою жизнь…

— Это правда, Поль, — заметил серьезным тоном Бильд.

— Прежде чем лечь, — сказал опять Поль, — выпьем немного коньяку у Франциско, чтобы одолеть это расслабление, которое здесь чувствуется.

— Верно! — подтвердил Брэд.

И фляжка пошла ходить из рук в руки.

Поль и Франциско расположились с обеих сторон все еще спавшей Лоллы, чтобы защищать ее от прикосновений одноногов.

Бильд и Брэд отошли подальше и легли в стороне, чтобы поймать сзади какого-нибудь меркурианина. Решили, что постараются захватить пленника; его привяжут к дереву широким длинным поясом Франциско.

Прошло уже с час времени, а ни одно живое существо не появлялось. Земножители посматривали во все стороны через полузакрытые веки. Чтобы не заснуть, они перекликались шепотом и щипали друг друга за руки.

Бильд часто справлялся с часами и сообщал, как идет время.

Было 4 часа с четвертью, когда Брэд первым увидел однонога. Он дал знать об этом условным протяжным вздохом; все насторожились.

Маленькими прыжками, останавливаясь и осторожно высматривая, приближался черный меркурианин, протянув руку, помахивая хоботом. Подойдя к лежавшим людям шагов на шесть, он свистнул хоботом. В ту же минуту из-за деревьев показались другие одноноги: четыре, потом десять, двенадцать? двадцать… Столпившись вместе, они по-видимому совещались и свистали поочередно хоботами… Наконец первый одноног отделился от толпы и одними прыжком очутился около Бильда и Брэда; согнул колено, тронул тихонько своими тремя когтями сначала грудь Бильда, потом плечо Брэда… Американцы не двигались и наблюдали сквозь ресницы маленькое черное существо.

Меркурианин встал и из его хобота вышел протяжный свист. Вслед за тем четыре однонога отделились от остальной группы и прыгнули к нему. Оставив Бильда и Брэда, пять черных существ окружили Франциско, Лоллу и Поля. Они нагнулись и осторожно трогали когтями Поля и Франциско… Хоботы их все свистели, глаза светились, крысиные невыразительные морды быстро двигались… Видимо меркуриане сообщали друг другу свои впечатление от этих невиданных существ, явившихся Бог весть откуда на их планету.

Но когда двое одноногов, привлеченные прической Лоллы, протянули к ее голове свои руки, Поль и Франциско сразу вскочили, а за ними и Бильд с Брэдом. Четверо мужчин с грозным криком бросились на одного однонога, в один миг свалили его, обмотали красным поясом и крепко привязали к дереву.

При первом же крике людей все меркуриане, кроме пленника, пустились бежать.

— Забавный субъект! — говорил Брэд, стоя перед привязанным одноногом.

Красный глаз меркурианина яростно блестел и вращался в орбите; хобот свистел и лихорадочно болтался, а единственная рука, прикрученная к дереву у локтя, напрасно старалась высвободиться.

Лолла тоже встала, разбуженная шумом; Поль рассказал ей все случившееся. Все пять земножителей обступили пленника полукругом и рассматривали его.

Голова однонога представляла точное подобие крысиной; морда заканчивалась хоботом, снабженным на конце сосущим отверстием, не было ни рта, ни подбородка; основание хобота соединялось прямо с туловищем, потому что у этого странного существа и шеи не было; туловище лишь чуть-чуть суживалось, переходя в голову; с каждой стороны хобота имелся слуховой аппарат, довольно похожий на рыбьи жабры; наконец над хоботом, в черепе, блестел огромный кровавый глаз, а за глазом линия черепа переходила в затылок…

Единственная рука выходила вперед из середины туловища; она была несоразмерной длины. Франциско своим открытым ножом, размеры которого знал, измерил меркурианина. Вот что получилось:

Весь корпус, от ступни до верхушки черепа, 1 м 20 см. Голова 0 м 20 см. Рука от основания до конца когтей 0 м 65 см. Нога от ступни до туловища 0 м 60 см.

Так же как рука с тремя когтями, состоящими из какого-то вещества металлического вида, его копытообразная ступня тоже имела три когтя, но короче и толще; два были обращены вперед, а один назад, как петушиная шпора.

Но самым удивительным в этом внеземном творении казался состав, вещество его тела. Когда земножители трогали его, то получали ощущение нагретого дерева. Очевидно, это тело было гораздо тверже человеческого; оно было крепче построено и сколочено; и однако было легче, чем тело человека такого же роста.

Когда все эти наблюдения были сделаны, Поль значительно произнес:

— Мы находимся в мире, совершенно не похожем на наш. Позже, может быть, все выяснится… А пока надо подумать о том, чтобы существовать…

— Это будет нелегко, — заметил Брэд.

— Следовало бы войти в дружественные сношения с этими индивидами, — сказал Бильд.

— Да, но как убедить вот этого, что мы не хотим ему зла? — спросила Лолла.

— Сейчас попытаюсь!

Поль отошел от товарищей, стал перед меркурианином. Отступив на три шага, начал делать поклоны, любезные жесты, улыбки; поднес руки ко рту и сделал вид, что ест; лег на землю и изобразил спящего; потом подошел к одноногу, указал на свод деревьев, поднял камень, бросил его кверху и следил за ним пальцем.

Этой мимикой он надеялся дать понять, что они упали с неба и что их единственным желанием было спокойно есть и спать.

Потом он стал ожидать.

Одноног следил свирепым глазом за движением человека. Единственным его ответом был долгий свист.

Тогда Сиврак развязал узел пояса и освободил пленника. Когда весь пояс был размотан, он отошел…

Почувствовав свободу, меркурианин начал двигать рукой и ногой… Потом окинул взглядом людей, остановившись особенно на молодой девушке… Кровавый глаз его ничего не выражал. Хобот издал пять коротких свистков… Вдруг он согнул колено, выпрямил его как пружину, взлетел над головой Брэда и исчез в лесу.

ГЛАВА III, кончающаяся двумя похищениями

— Adios! — крикнул Франциско, когда одноног спасался бегством.

— Вы думаете, что он понял? — спросила Лолла.

— Сомневаюсь, — ответил Сиврак.

— Забавный субъект! — пробормотал Бильд.

— Но скажите, пожалуйста, почему он деревянный?

— Вы полагаете — деревянный? — язвительно переспросил Брэд.

— Положительно-таки, — говорил Поль точно самому себе, — я все больше и больше убеждаюсь, что мы на планете Меркурий…

— Да? прекрасное убеждение, — заметил Бильд, — но откуда оно у вас?

— Интенсивность света и тепла… Вам известно, что Меркурий — самая близкая к солнцу планета… Ну, и другие признаки… Хотя бы вот: наши астрономы знают, благодаря сравнительному наблюдению планет, что на Меркурии плотность вещества на треть больше, чем на земле. Отсюда эта твердость тела у однонога, отсюда же полуметаллическая листва, прочность и устойчивость бурой травы…

— Но тогда, каким образом случилось, что мы не разбились, падая на такую твердую траву и почву? — возразил Бильд.

— Это ясно, — продолжал Поль. — Атмосфера Меркурия значительно гуще земной; кроме того, наша тяжесть уменьшилась наполовину. Мы спустились почти так же тихо, как листок бумаги, брошенный с башни. Все это заставляет меня думать, что эта планета — именно Меркурий… А посмотрите-ка вон в этот просвет между листвой!..

— Ну?

— Видите луч света? Он падает отвесно, не правда ли?

— Да!

— Который теперь час?

— Половина шестого, — сказал Бильд, посмотрев на часы.

— Так! Вспомните же, что когда был час, свет падал из облаков на бурой поляне также отвесно. Вы заметили, что нашу тень можно было увидеть лишь тогда, когда мы широко расставляли ноги?

— Да.

— А это доказывает, что солнце, которое находится над облаками, не переменило места относительно нас… Ведь вы знаете последнее мнение французского астронома Камилла Фламмариона?

— Нет.

— Вот оно вкратце: вследствие большой близости к Меркурию, солнце, так сказать, остановило его вращение, как земля остановила вращение луны, и заставило его постоянно подставлять ему одну и ту же сторону. Результат: вечный день на освещенном полушарии, вечная ночь на противоположной стороне, а между ними довольно широкий пояс сумерок.

— Понимаю! — воскликнул Бильд. — Мы упали среди освещенного полушария и солнце никогда не зайдет для нас!.. Мы неподвижны под ними! Ну, раз мы на Меркурии, — да здравствует Меркурий!..

Бильд стал махать в воздухе своими огромными руками, Лолла восхищалась Полем; а Брэд и Франциско, довольно равнодушные к тому, что слышали, присматривались вглубь леса…

— Меркурий ли, нет ли, — произнес глухо Брэд, — а этот мир меня вовсе не радует… Замолчите на минуту, слушайте…

Каждый насторожил уши…

Со всех сторон таинственного леса неслись слабые свистки, еще далекие, но непрерывные и бесчисленные… Они все приближались…

— Ну, кажется, на нас валит гибель этих черных пугал, — прошептал Бильд.

— Что же делать? — спросила оробевшая Лолла.

— Подождем! — сказал Поль и взял ее за руку.

Он прибавил еле слышно для нее одной:

— Лолла, не бойтесь ничего, я здесь… Я скорее умру, чем…

— Merci, Поль, — ответила она покраснев.

Тогда встретились их взгляды, светившиеся доверием и любовью, — еще не выраженной словами любовью… Несмотря на грозившую опасность они были полны великим счастьем, невыразимою и глубокою радостью; в эту минуту Поль и Лолла молчаливо отдавались друг другу…

А свист становился все сильнее. Он наполнил воздух и гудел, сотни раз повторяясь эхом облаков…

Внезапно в относительном сумраке леса блеснул один красный глаз, потом двадцать, сто, бесчисленное множество… Послышался резкий скрип когтей по металлическим листьям, усыпавшим почву…

Круг черных чудовищ становился все теснее. Ближайшие были уже не дальше десяти шагов от земножителей. Насколько хватало зрения, видно было бесконечное море плоских голов, волнующихся хоботов, тысячи блестевших сквозь деревья красных глаз.

— Поль, — сказал Бильд, — они на нас идут!

— У нас нет оружия, — сказал Брэд.

— Да и у них тоже, — заметил Франциско.

— У них когти!

Лолла Мендес в смертельном страхе прижалась к Сивраку, обнявшему ее. Но молодой человек больше дрожал от счастья прижимать к себе Лоллу, чем думал об опасности нападения меркуриан.

— Что делать? Что делать?

— Попытаемся вступить в переговоры!

Сиврак начал свободною рукою делать жесты.

Но оглушительный свист не прекращался; передний ряд меркуриан кинулся вперед, сзади наседала несметная толпа.

Бильд схватил за ногу одного однонога и стал бить им неприятелей, как дубиной. Брэд сделал то же. Так они очистили себе проход.

— За нами! За нами! — кричал Бильд.

— Отступай назад! — вопил Брэд. Франциско размахивал каталонскими ножом и бил им в красные глаза, Поль держал на плече Лоллу, потерявшую сознание, и неловко отбивался свободною рукой. Оба пятились за Бильдом и Брэдом.

Но что могли сделать четыре человека против множества когтистых чудовищ! Среди адского свиста и крика, бесконечно повторявшегося эхом из неба, меркуриане наседали на Поля и Франциско; те, что были перед Бильдом и Брэдом, расступились от их ударов, но другие собирались сзади их, так что француз, испанец и Лолла скоро были оттеснены от американцев…

Случайно у Франциско сломался нож после неловкого удара по черепу однонога. Он инстинктивно нагнулся за упавшим лезвием, но двадцать одноногов прыгнули на него и крепко схватили.

— Ко мне! Ко мне! — кричал он.

— Помогите!!! — надрывался в это время Сиврак.

Он только что поскользнулся и упал. И он тоже был в миг схвачен чудовищами. Охватив Лоллу обоими руками, он уже не сопротивлялся. Скорее можно было его убить, чем вырвать из его рук безжизненное тело девушки.

Бильд и Брэд между тем обернулись на крик товарищей. Помочь было невозможно. Их отделяло расстояние больше полутораста шагов, и на всем этом пространстве тесно копошились меркуриане, выставив когти впереди. Каждый убитый одноног сейчас же заменялся новыми. А пленников тащили все дальше.

— Бильд, мы их не догоним!

— Нет, Брэд, нет!

— Лучше нам самим убегать!

— Мы после будем искать их.

— Больше ничего не остается.

— Возьми себе другое чудовище, Брэд, твое совсем обломалось.

— И твое тоже.

— All right!

Бросив бесформенные трупы, служившие им дубинками, каждый схватили живого однонога. Размахивая ими как кнутом, они опять принялись разить.

Они уже были ранены. Страшные когти меркуриан оставили у них на руках, на ногах, на теле глубокие царапины; кровь выступала каплями.

— В Красную Долину, Брэд!

— Бежим, Бильд!

Прыгая, отбиваясь, американцы пустились к обширной поляне с бурой травой. Теперь они чувствовали себя проворнее одноногов. Они надеялись, что в открытом поле им будет легче убежать, чем здесь в лесу, где деревья загораживают путь.

В это время сотня одноногов окружила Поля, Лоллу и Франциско. Их скрутили волокнистою веревкой желтого цвета. Двенадцать меркуриан составили из рук носилки и понесли девушку; такими же образом потащили Франциско и Поля; последний выпустил Лоллу только тогда, когда убедился, что сопротивление бесполезно, что его могут разорвать когтями.

Толпа двигалась по широкой извилистой тропинке спешно, молча, без свиста. Поль и Франциско, сохранявшие присутствие духа, слышали только, как в отдалении бьются Бильд и Брэд.

— Сеньор, — промолвил Франциско, — куда они нас тащат?

— В свой город конечно… Ведь уже нельзя сомневаться, что эти отвратительные чудовища — существа разумные.

— А Бильд и Брэд?..

— Увы!..

— Сеньорита все еще в обмороке, сеньор!!

— Тем лучше. Ты не видишь у нее раны?

— Нет… А вы как?

— У меня только две царапины на правой ноге. Ну, а ты?

— Ничего, сеньор, пустяки! На руках только ссадины… Не стоит и говорить… А скажите, пожалуйста, сеньор, ведь не похоже, что эти чучела хотят нам сделать зло?

— Сейчас по крайней мере нет! Надо подождать…

— Подождать! Спаси нас святой Иаков Компостельский! Мы упали к чертям в пекло…

Древесный свод над пленниками исчез. Внезапный свет ударил им в глаза, прохлада сменилась удушливою жарой.

— Сеньор, лес окончился!

Поль повернул голову.

— Франциско, мы на берегу Золотой реки!

Вид этой реки был настолько необыкновенный, что оба забыли даже про свое отчаянное положение.

Перед ними, вдоль низкого берега, поросшего бурою травой, струилась невиданная жидкость. Она была блестящая, желтая, непрозрачная, а тяжелые волны ее вздувались и катились так, как катилось бы в порожистом русле расплавленное золото.

Ширина реки здесь была сажень пятьдесят; о глубине нельзя было судить.

— Сеньор, сеньор! Посмотрите! — закричал Франциско.

Пока оба они удивлялись, созерцая реку, меркуриане выстроились плотным треугольником, расположив носильщиков и пленников в середине.

Один меркурианин стоял отдельно около угла треугольника, обращенного к реке. Это, надо думать, был начальник, судя по более высокому росту и по гибкому золотому кольцу, надетому на хоботе. Он протяжно засвистал, поднял руку, и вся толпа треугольником кинулась в реку.

Она не погрузилась в жидкость, но быстро понеслась по поверхности, как плот, оставляя за собой борозды.

Десять одноногов, разместившись сзади треугольника в линию один за другим стали на колено и опустили руки в жидкость. Поль, видевший прекрасно, заметил, что они меняли наклон рук, слушаясь свистков начальника, стоявшего впереди треугольника.

— Франциско! — сказал Поль, — ты видел, как они делают руль?

— Видел, видел, сеньор!

И испанец таращил изумленные глаза, насколько позволяла яркость света.

Когда достигли по диагонали середины реки, десять одноногов вытащили свои руки из воды и треугольник понесся прямо.

Несмотря на все любопытство, возбуждаемое пейзажем и необычайными событиями, Поль и Франциско не теряли из вида Лоллу. Она все еще была в обмороке… Но когда прибрежный лес скрылся, сменившись на одном берегу полем с бурой травой, а на другом предгорьем Аспидных гор, Лолла пошевелилась на руках носильщиков… Почти сейчас же она открыла глаза.

— Лолла! Не пугайтесь!.

— Поль!

— Не пугайтесь, умоляю вас, и не двигайтесь!.. Мы попались к меркурианам…

— Они несут нас не знаю куда, но кажется не имеют дурных намерений…

— Что случилось?.. Где Франциско?.. Где Бильд и Брэд?..

Сиврак в нескольких словах рассказал о сражении, о результатах, описал, как попали на реку… Он еще не окончил, как Франциско закричал:

— Сверкающее Колесо! Сверкающее Колесо!..

— Бильд и Брэд! — воскликнул в то же время Поль.

Меркуриане тоже заметили явление в воздухе, потому что принялись вдруг свистать и усиленно махать хоботами и руками.

И то, что случилось затем, было поистине самой необычайной вещью из всей этой поразительной цепи событий…

Среди бурого поля бежали Бильд и Брэд, преследуемые по пятам толпой одноногов. А над ними, на трудно определимой высоте, параллельно течению Золотой реки летело Сверкающее Колесо.

И вдруг, заглушая свист одноногов, раздался громовой раскат и отразился тысячью эхо в вечных зеленых тучах.

Сверкающее Колесо убавило свет. Бильд и Брэд взлетели кверху, сплелись вместе и втянулись в Колесо так же, как в Боготе. А следом за ними втянулись десятка два отчаянно махавших хоботами меркуриан…

Улетевшие тела исчезли в сверкании Колеса; Колесо же, издавая тысячи громов, скрылось в густых тучах…

Между тем Золотая река быстро влекла неведомо куда троих пораженных, ослепленных, мокрых от испарины пленников, лежавших на руках меркуриан.