Свет дня

Глава 7

На следующий день я встал рано утром, причем с тем самым отвратительным ощущением, которое время от времени испытывал, будучи школьником, когда по тем или иным причинам плохо приготовил уроки и ожидал неизбежного наказания.

Я снова достал смятую сигаретную пачку из кармана, еще раз пробежал глазами отчет. Да, конечно же не то. Или, по крайней мере, не совсем то. Надо было срочно придумать что-нибудь другое. Более конкретное. А то Туфан еще, чего доброго, подумает, что мне просто захотелось поразвлечься… Я сходил в ванную комнату, принял очень холодный душ — горячей воды все равно ведь не было, — оторвал немного чистой туалетной бумаги, вернулся в комнату, сел и принялся сочинять новое донесение. «Вашу информацию получил. Попытка проверить двери машины пока не удалась. Попробую сделать это еще раз сегодня днем».

Кстати, насчет «сегодня». Ведь Фишер приказал быть готовым к отъезду ровно в одиннадцать. Значит, можно, не спрашивая ничьего разрешения, взять машину, чтобы заправить ее! Главное — не опоздать с возвращением. И даже если кому-то захочется поинтересоваться, почему я это сделал, всегда можно, приняв невинный вид оскорбленной добродетели, оправдаться тем, что действовал исключительно в их интересах. Вот так!

Часы показывали уже шесть сорок пять, а радиоконтакт был назначен ровно на семь. Надо было успеть подготовиться. К тому же в голову пришли два других факта, которые, похоже, вполне можно было добавить к моему сообщению. Итак: «Если позволят обстоятельства, постараюсь позвонить из гаража сразу же после проверки дверей. Вчера во время беседы Липп с Миллером имя Джулио упоминалось в связи с каким-то морским судном. Других деталей пока нет». После чего, чуть подумав, добавил туда вчерашнюю версию о «русских шпионах». Тем более, что сейчас она уже совсем не казалась такой уж наивной и глупой… Так, теперь радиопередача. Сначала — опять-таки на всякий случай — тщательно запрятать письменное сообщение под внутреннюю обшивку одного из ящиков гардероба, плотно закрыть окна, вставить штекер наушников, снять заднюю крышку… Ровно в семь началась передача:

«Внимание, внимание! По сообщению швейцарских источников, ни Харперу, ни Липп официальные паспорта никогда не выдавались. Постарайтесь выяснить их подлинные имена. В частности, Миллер вполне может оказаться Матисом. Не задерживайтесь с сообщениями. Повторяю…»

Выключив радиоприемник, я достал из-под обшивки ящика мое сообщение и добавил в него еще несколько слов: «Задание понял. Постараюсь». Оставалось только надеяться, что мое усердие будет по достоинству оценено. Ну а результат — он либо есть, либо его нет. Все зависит…

Я засунул туалетную бумажку с добавленным текстом в ту же самую сигаретную пачку, открыл окно и начал одеваться. Вскоре до меня донеслись громкие звуки мотороллера — сначала треск заводимого мотора, а потом подвывание быстро удаляющейся «ламбретты». Минут через двадцать те же самые звуки повторились в обратном порядке. Я выглянул в окно — да, повар вернулся. Причем к заднему седлу были привязаны два продолговатых и тщательно завернутых предмета.

Когда я спустился на кухню, Гевен был уже там. Бросил на меня мрачный взгляд, даже не ответил на мое «доброе утро»… То ли синдром тяжелого похмелья, то ли что-то еще, сказать было трудно.

Заметив на плите котелок с дымящимся кофе, я вопросительно посмотрел на него. Он равнодушно пожал плечами, что выглядело как знак согласия и позволило мне достать из шкафчика кружку, налить себе кофе. Гевен в это время короткими, быстрыми ударами нарезал здоровенным кухонным тесаком хлеб, и, судя по ровным, аккуратным кускам, этот тесак был острым как бритва. Поскольку мне совершенно не хотелось лишаться пальцев, я предпочел терпеливо подождать, пока он закончит. И только потом взял себе кусок хлеба.

Кофе был не очень-то похож на настоящий кофе, а вот хлеб оказался хорош. Действительно хорош. Я даже подумал, уж не предложить ли мне Гевену пользоваться моей ванной комнатой, но вовремя вспомнил, что у меня всего одно полотенце, и вместо этого предложил ему сигарету. Как ни странно, он принял ее без малейших возражений. Более того, кивнул в сторону корзинки с абрикосами. Вообще-то я совершенно не люблю абрикосы, но на этот раз, учитывая обстановку, решил не отказываться. В моем положении никогда не знаешь, как оно повернется…

Еще несколько минут прошли в непонятном молчании, но затем он, видимо окончательно сменив гнев на милость, начал бормотать что-то о чертовом завтраке для этих чертовых «дам и господ», который надо подавать каждому на отдельном подносе. Я предложил ему свою помощь, он, слава богу, только отмахнулся, но зато дружеские отношения, похоже, были в основном восстановлены.

Скоро на кухне появились мистер и миссис Хамул. Последняя оказалась невысокой, плотного сложения женщиной с очень печальными глазами. Пожилая, одетая, как и положено турчанке, в традиционное темное платье и платок… Поскольку ни она, ни ее муж не говорили ни на одном языке, кроме турецкого, процедура нашего знакомства оказалась предельно короткой. Задержавшись ненадолго, чтобы съесть еще один кусок этого великолепного хлеба, я решил, что сейчас самое удобное время уехать с виллы, не привлекая особого внимания — пока Харпер и остальные «дамы и господа» неторопливо завтракают.

Как только подносы были готовы, я сказал Гевену, что собираюсь ненадолго отлучиться, чтобы заправить машину, и спросил, не нужно ли ему чего-нибудь в городе. Он хотел было поехать вместе со мной, но мне удалось отговориться, сказав, что я должен выезжать немедленно, так как надо успеть вовремя вернуться. И, пожелав им всем приятного аппетита, отправился в гараж. Само собой разумеется, не забыв заскочить к себе в комнату и захватить с собой сумку с крестообразной отверткой.

В принципе «линкольн» очень тихая машина, поэтому, занятые завтраком, вряд ли они услышат ее отъезд. Разве только скрип шин на гравии при съезде… И все равно волнение не отпускало меня — а вдруг Харпер или Фишер все-таки выскочат на балкон своих спален и закричат, приказывая мне остановиться?! Что тогда?

Нет, славу богу, все обошлось… Темно-зеленая «пежошка» снова была на дежурстве и держалась от меня метрах в двухстах. Ни дальше, ни ближе. Я проехал что-то около мили, затем свернул влево, на одну из земляных дорог, ведущих к лесу. Было воскресенье, и скоро сюда начнут приезжать горожане с семьями, чтобы приятно провести время, погулять, развлечься, но это будет чуть позже, а в такое раннее время машин будет еще относительно мало, поэтому мне наверняка удастся без особых проблем найти достаточно уединенное местечко под деревьями…

Проверку надо было начинать с той же самой левой двери с моей стороны. Я ее уже чуть-чуть поцарапал, но если на этот раз быть более аккуратным и не особенно торопиться, то, возможно, никто этого не заметит, тем более если сидеть за рулем буду я. И моя прикрывающая половину обшивки левая нога… Та не совсем удачная попытка меня кое-чему научила: если сначала отвернуть все винты на стороне дверных петель, а только потом ослабить остальные, то, возможно, удастся слегка отогнуть обшивку и посмотреть, что там внутри. Не снимая ни самой обшивки, ни дверных ручек.

Мне потребовалось всего минут двадцать, чтобы убедиться в правоте моей технической догадки, и еще не более пяти секунд, чтобы убедиться в том, что насчет оружия я был полностью не прав — его никуда не забрали! Оно было там, причем в том же виде, как на фотографии, в свое время показанной мне Туфаном. Один к одному! Включая двенадцать небольших продолговатых цилиндров-гранат. Во всяком случае, внутри этой двери.

Я надежно закрепил панель на место. Затем откинулся на спинку сиденья, задумался… «Пежо» стоял метрах в пятидесяти сзади меня, это было видно в зеркало заднего вида. Как же мне хотелось выйти и рассказать водителю про мою находку! Лично, глядя в его глаза!.. Но я сдержался. Во-первых, это опасно, а во-вторых, какой смысл разговаривать с человеком из конторы майора Туфана, который либо не может, либо просто не захочет этого делать? Нет, нравится не нравится, надо делать не то, что хочешь, а что положено. «Ненужный риск» тут только навредит. А в моем случае это был бы по-настоящему смертельный риск!

Я вынул мое сообщение из смятой сигаретной пачки и торопливо дописал: «9.20 утра, воскресенье. Проверил левую дверь со стороны водителя. „Товар“ по-прежнему на месте. В полном соответствии с фотографией. В силу нехватки времени и отсутствия иной существенной инфо позвонить сегодня из гаража, скорее всего, не смогу». Вернул донесение на место, выбросил смятую пачку в окно, завел мотор, подождал, пока человек из темно-зеленой «пежошки», неторопливо осмотревшись вокруг, подберет сообщение, и поехал назад, на асфальтовое шоссе. Через несколько минут заправил в гараже полный бак и отправился «домой». На территорию виллы я прибыл еще до десяти…

Честно говоря, в глубине души я по-прежнему боялся, что меня прямо во дворе встретит Фишер, разгневанно вышагивающий по террасе, и категорическим тоном потребует отчета, где, черт побери, я был все это время. Без разрешения! Но, к моему удивлению — и, естественно, облегчению! — ни во дворе, ни на террасе, ни на одном из балконов никого не было. Я спокойно загнал машину в гараж, выбросил пепел и окурки из пепельниц, подмел коврики внутри машины, протер стекла и даже вытер пыль с кузова… Но меня продолжала беспокоить проблема крестообразной отвертки в моем правом кармане: с одной стороны, от нее лучше бы как можно скорее избавиться, а с другой — а вдруг еще пригодится? Ведь оставалось еще целых три двери! Оставлять ее в комнате было далеко не безопасно, носить все время с собой — еще хуже… В конечном итоге я спрятал ее на дне старой шины, для чего-то повешенной на стене гаража. Затем слегка привел себя в порядок и минут за пять до одиннадцати чуть ли не торжественно — только фанфар не хватало! — подал машину прямо к мраморным ступеням главного подъезда…

Ровно через десять минут из дома вышел Харпер. В светло-голубой спортивной рубашке, темно-синих джинсах и картой в руке. В ответ на мое приветствие он только кивнул.

— Кстати, как у нас с бензином, Артур?

— Я уже съездил и полностью заправился, сэр.

— На самом деле? Что ж, прекрасно, прекрасно. — Он выглядел приятно удивленным. — Хорошо… Кстати, вам знакомо местечко под названием… э-э-э… секундочку… Пендик?

— Да, название мне в общем-то знакомо. По-моему, оно где-то на другом конце города. Там, случайно, не популярный ресторан, сэр?

— Да, он самый. — Харпер раскрыл карту и ткнул туда пальцем. — Это вот здесь. На самом побережье. Сколько, по-вашему, нам потребуется времени, чтобы туда доехать?

— Туда? Если повезет с пробками и автомобильным паромом, то отсюда… отсюда, как минимум, где-то около полутора часов, сэр.

— Ну а если не повезет?

— Ну, если, так сказать, «не повезет», то минут на пятнадцать-двадцать больше.

— Хорошо. Тогда сделаем вот что… Сначала поедем в город и высадим там мисс Липп и мистера Миллера. У отеля «Хилтон». А затем отвезете мистера Фишера и меня в Пендик. На что, судя по вашим словам, уйдет около двух часов. На обратном пути мы снова заедем в «Хилтон», заберем наших друзей. Ясно?

— Да, сэр, конечно.

— Кто, кстати, заплатил за бензин?

— Я, сэр. У меня ведь еще остались кое-какие турецкие деньги, которые вы мне дали. Вот квиток бензоколонки гаража.

Он небрежно отмахнулся.

— У вас еще остались турецкие деньги?

— Всего несколько лир, сэр.

Харпер тут же протянул мне две купюры по пятьдесят лир:

— Вот, возьмите. Это вам на текущие расходы. У вас также есть два чека от мисс Липп. Можете использовать их тоже.

— Хорошо, сэр.

— Да, и вот еще что, Артур… Перестаньте задевать Фишера, ладно?

— Я совсем не против, сэр, хотя вообще-то мне казалось, это он все время пытается задеть меня, сэр.

— Вы получили комнату с ванной и туалетом. Как и просили, так ведь?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Тогда забудем об этом.

Не знаю толком зачем, я начал было объяснять ему, что с тех пор, как мне дали ту самую комнату, я практически вообще не видел Фишера и, значит, просто не мог как-либо «задеть» его, но Харпер не стал меня слушать и пошел по направлению к дому.

Ровно через пять минут они все вышли. Мисс Липп в светлом, нет, скорее даже в белом хлопчатобумажном платье; Миллер, весь обвешанный фотоаппаратами и запасными объективами к ним; Фишер, в обтягивающей футболке, не менее обтягивающих белых джинсах и сандалиях, вообще выглядел совсем почти как «стареющий пляжный мальчик» откуда-нибудь с Антиб…

Харпер сел на переднее сиденье рядом со мной, остальные — сзади. До Стамбула практически все молчали, если, конечно, не считать коротких и в общем-то ничего не значащих ремарок. Причем не очень-то было похоже, что это вызвано моим присутствием. Просто обо всем важном они уже договорились, ну а остальное в принципе могло и подождать, хотя двое из моих пассажиров ехали на какую-то пока не совсем понятную мне экскурсию, а двое других, судя по всему, на деловой обед… Вообще-то выглядело все это несколько странно. Впрочем, темно-зеленая «пежошка», соблюдая все необходимые правила предосторожности, упрямо следовала за нами, поэтому оставалось только надеяться, что мои, с позволения сказать, «телохранители» тоже предусматривают возможность того, что мои пассажиры разделятся. В любом случае лично я в тот момент ничего не мог сделать…

Мисс Липп и Миллер вышли у самых дверей «Хилтона», а большой туристический автобус, довольно долго загораживающий нам дорогу, дал мне возможность увидеть, как они вошли внутрь, но, главное, я заметил, что туда вслед за ними проследовал человек из «пежо». Версия с наркотиками вдруг снова обрела вполне реальный смысл. Возможно, в номере их ждет поставщик сырого опиума с образцами товара, качество которого сначала проверит и оценит опытный химик Миллер, а затем, если оно окажется приемлемым, в игру вступит Харпер и приступит к заключению сделки.

Нам пришлось несколько минут подождать парома на Ускюдор. С пирса на противоположном берегу пролива хорошо просматривались военные казармы, ставшие известным госпиталем «Флоренс Найтингейл» во время Крымской войны. Я обратил на это внимание Харпера.

— Ну и что из этого? — грубо спросил он, бросив на меня презрительный взгляд.

— Да ничего особенного, сэр. Просто всемирно известный госпиталь, организованный медсестрой Флоренс Найтингейл.

— Послушайте, Артур, мы все прекрасно знаем, что у вас есть лицензия гида, вот только не стоит воспринимать это слишком уж серьезно, вам понятно?

Фишер весело захихикал.

— Мне показалось, вам это будет интересно, сэр.

— Все, что нас сейчас интересует, — так это как бы побыстрее добраться до Пендика. Ну и где же этот чертов паром?

Отвечать мне не понадобилось, поскольку «этот чертов паром» уже медленно подходил к причалу и Харпер его прекрасно видел. Полагаю, он намеренно мне хамил, ему просто хотелось немного подыграть Фишеру. Интересно, что бы они сказали, узнав, для чего именно за нами так упорно едет эта темно-зеленая «пежошка» и чьим именно приказам с армейской четкостью следует ее водитель? Сама мысль об этом доставляла мне искреннее удовольствие. Жаль только, ее, увы, нельзя реализовать. По крайней мере, сейчас…

От Ускюдора я поехал по широкому скоростному шоссе в направлении Анкары, но уже приблизительно миль через восемнадцать-девятнадцать свернул налево, на боковую дорогу, ведущую в Пендик. Мы прибыли туда где-то около часу дня.

Это оказался небольшой рыболовный порт, расположенный на одной из сторон продолговатого узкого мыса. Во внутренней гавани на якоре стояло около десятка промысловых шхун; прямо с дороги, идущей параллельно береговой линии, далеко в море выдвигались два длинных деревянных пирса: на одном приютился ресторанчик с наивным названием «Дары моря», другой служил причалом для прогулочных яхт, маломерных судов и катеров. Вся окрестность буквально кишела детьми.

Я медленно вел машину по узкой дороге в направлении «Даров моря», когда Харпер вдруг приказал мне остановиться. Мы находились на уровне причала, откуда к нам направлялся какой-то человек. На нем была низко натянутая на лоб бейсбольная кепка с фирменным знаком местного яхт-клуба, но я сразу же его узнал — тот самый, который поджидал меня у парковки «Хилтона», когда я прибыл в Стамбул!

Очевидно еще издалека узнав наш «линкольн», он поспешил нам навстречу, приветственно помахав рукой Харперу и Фишеру, когда те выходили из машины.

— Припаркуйтесь и где-нибудь перекусите, — сказал мне Харпер. — Ждите нас здесь приблизительно через час.

— Хорошо, сэр.

Человек в бейсболке уже дошел до машины, и до меня донеслось то, как его приветствовал Харпер:

— Привет, Джулио. Sta bene?[4]

И все трое неторопливо направились к причалу для катеров. В зеркало заднего обзора я видел, как человек из темно-зеленой «пежошки» тоже вышел из машины и медленно, будто любуясь морскими видами, направился на второй причал, откуда прекрасно просматривался первый…

У самого конца деревянного причала они сели в моторную лодку. Джулио завел мотор, оттолкнулся и направил ее прямо к стоящим в гавани на якоре судам. Метрах в ста от берега… К тридцатиметровой паровой шхуне, у которой были короткая плоская труба с одной ярко-желтой полосой на самом верху, полностью черный корпус и свисающий с флагштока на корме турецкий флаг… На ней их уже явно ждали, поскольку с борта свисал трап, а наверху стоял матрос со шлюпочным багром в руках… Когда все трое скрылись из виду, я поставил машину на парковку и пошел в ресторан. Народу там, как ни странно, было довольно много, но мне все-таки без особых проблем удалось найти свободное место за столиком у окна, откуда можно было вроде бы незаметно наблюдать за шхуной. Затем с ленивым равнодушием иностранного туриста я узнал у официантки, что она называется «Жемчужина» и что ее нанял на какой-то чартерный рейс один богатый итальянский джентльмен по имени Джулио, который — вы представляете, сэр? — может за один присест съесть целых два гигантских лобстера!

Собственно, мне на самом деле было не так уж интересно выяснять все детали этого дела: люди Туфана и без меня узнают, что требуется, в местном полицейском участке. А для меня вполне достаточно точно знать, как выглядит этот загадочный Джулио и где находится та самая шхуна, о которой мисс Липп упоминала Миллеру. Кстати, теперь не составляло особого труда догадаться, что этот Джулио был точно таким же арендатором «Жемчужины», как Фишер — виллы. Ведь богатые итальянские джентльмены, нанимающие чартерные шхуны, не скрываются в тени автомобильных паркингов стамбульских отелей, поджидая там совершенно незнакомых им водителей. Тем более из Греции… Чтобы взять у них машину, набитую контрабандным оружием. Для такого рода дел обычно нанимают «шестерок»…

Когда официантка принесла мне заказанную жареную рыбу, я, как бы случайно, скосив глаза в окно, заметил, что «Жемчужина», подняв якорь, медленно отплывает. А моторная лодка осталась у буя, к которому ее привязал встречавший их матрос. Шхуна, постепенно набирая скорость, направилась через залив в сторону едва видимого отсюда островка. Интересно: люди Туфана будут высылать за ними катер? Или не успеют? Или им это не надо? Нет, похоже, самой верной догадкой была последняя, поскольку из гавани не вышел ни один катер… Приблизительно через час с небольшим «Жемчужина» вернулась в то же самое место, откуда отплывала, и бросила якорь. Я заплатил по счету и пошел на парковку к «линкольну».

Джулио проводил Харпера и Фишера в моторной лодке до пристани, но на причал вместе с ними не вышел. Они с ним распрощались — как именно — я видел, но, естественно, не слышал — и направились к нашей машине. Харпер нес в правой руке какую-то продолговатую плоскую картонную коробку — где-то сантиметров пятьдесят на шесть, — небрежно перевязанную бечевкой и по виду совсем не тяжелую.

— Назад в «Хилтон», Артур, — коротко приказал он, усаживаясь на заднее сиденье.

— Хорошо, сэр.

Когда мы тронулись, он оглянулся и через заднее стекло посмотрел на причалы.

— Ну как, перекусили?.. В том самом ресторанчике?

— Да, сэр, в том самом.

— И как там еда?

— Просто превосходная, сэр.

Он, повернув голову к Фишеру, довольно ухмыльнулся:

— Вот видишь? Наш друг Джулио оказался прав. Значит, ему можно верить.

— Наш повар Гевен готовит еще лучше, — почему-то с обидой в голосе возразил Фишер. — И скоро мы все в этом сможем убедиться.

— Возможно, и убедимся, но он слишком много пьет, — заметил Харпер.

— Еще до вашего приезда он как-то приготовил нам castradina, и, если бы вам только довелось его попробовать, вы почувствовали бы себя в самом настоящем раю.

Фишер снова заметно возбудился и даже энергично облокотился на спинку переднего сиденья, сильно дыхнув при этом вином и чесночным соусом. Я, в свою очередь, тоже не удержался от искушения ему «подыграть». Правда, как говорят, совсем в противоположную сторону. И, обратившись к Харперу, сказал:

— С вашего позволения, сэр, хотел бы заметить, что мистер Фишер абсолютно прав. Гевен на самом деле великолепный повар, это точно. Овощной суп с цыпленком, которым он кормил меня вчера вечером, — само совершенство.

— Какой еще, к черту, суп?! — чуть ли не завопил Фишер. — Нам никакого супа не давали!

— Да, мистер Фишер, не давали. Просто он на вас обиделся. Помните, вы тогда сказали ему, что он слишком мелкая сошка, чтобы иметь право на отдельный туалет? Это его очень и очень обидело. Поэтому он взял и вылил целых полкастрюли того самого овощного супа с цыпленком.

— Что ты мелешь? Ничего такого я не говорил! — чуть ли не завизжал Фишер. — Да я тебе сейчас…

— Минутку, минутку, — перебил нас Харпер. — У нашего повара что, на самом деле нет отдельного туалета?

— Он имеет в своем распоряжении весь этаж для прислуги, — растерянно пояснил Фишер.

— Но не имеет своего туалета?

— Там просто нет отдельного туалета.

— Нет отдельного туалета?.. Ганс, ты что, сошел с ума?.. Хочешь нас всех отравить?

Фишер снова откинулся на спинку сиденья с такой силой, что наш «линкольн», похоже, даже вздрогнул. Во всяком случае, так мне тогда показалось. Возможно, от мстительной радости…

— Все, хватит, мне надоело пытаться сделать все как надо, а в ответ получать только оплеухи! — злобно и громко заявил он. — В чем вы хотите меня обвинить? Да ведь… — И он, сам того не замечая, перешел на немецкий…

Харпер тут же что-то кратко ответил ему на том же языке. Я, конечно, ничего не понял, но зато Фишер тут же прикусил язык.

Минуту-другую помолчав, Харпер закурил сигарету. Потом почему-то обратился ко мне:

— Артур, вы, наверное, не просто жулик, а на редкость глупый жулик, разве нет?

— Простите, сэр, не понял!

— А что тут понимать? Будь вы хоть чуть поумнее, то думали бы только о том, чтобы, как говорят, «срубить побольше денег и не оказаться в тюрьме». И ни о чем больше. Но нет, ваша глупая, самовлюбленная, тщеславная душонка требует своего кайфа! И требует, и требует… И вы не в силах ей отказать, так ведь, Артур?

— Простите, но все равно ничего не понимаю, сэр. А в чем, собственно, дело?..

— Да нет, понимаете, прекрасно все понимаете. Я не люблю и не желаю иметь дело с дураками. Они заставляют меня нервничать. Я ведь уже предупреждал вас. И больше не собираюсь. Хватит! Увижу еще хоть раз, как вы пытаетесь изобразить из себя умника, — берегитесь! Поверьте, мало вам не покажется. Ясно?

Уж куда яснее… Можно даже и не отвечать. Ошибка! Оказалось, я снова ошибся, потому что Харпер тут же продолжил:

— Не слышу ответа, Артур. Так вам ясно или нет? — Он совершенно неожиданно резко ударил меня по колену тыльной стороной своей правой руки. Настолько больно и неожиданно, что я невольно обернулся назад. Тогда он ударил меня еще раз. — Смотрите на дорогу! В чем дело? Что, разучились говорить, когда ведете машину? Или, может, проглотили язык?

— Нет, нет, сэр, все предельно ясно.

— Это уже лучше. А теперь вежливо, как и положено благородному египетскому джентльмену, извинитесь перед мистером Фишером.

— Извините, сэр.

Фишер довольно ухмыльнулся, как бы выражая этим коротким смешком прощение.

Паром был переполнен довольными и радостными туристами, возвращающимися с воскресной прогулки, поэтому нам пришлось ждать в очереди по меньшей мере минут сорок, чтобы въехать на него.

Когда мы подъехали к отелю, Миллер и мисс Липп уже нетерпеливо прохаживались у входа. Садясь в машину, Миллер ощерился и злобным тоном заметил:

— Вы сильно опоздали, — не обращаясь при этом ни к кому конкретно.

— Паром был переполнен, пришлось долго ждать, — пожав плечами, ответил Харпер. — А как все прошло у вас?

Вместо него ответила мисс Липп:

— Пусть собаки будут накормлены и одеты.

Та же самая загадочная фраза, над которой они все весело смеялись вчера вечером. Интересно, что бы она могла означать?

Харпер молча кивнул, а затем, обращаясь уже ко мне, коротко приказал:

— Поехали домой, Артур, на виллу.

Во время поездки никто из них больше не проронил ни слова. Будто между ними возникла какая-то напряженность и они чего-то ждут. Вот только чего?.. Когда они выходили из машины, Харпер поднял с пола продолговатую картонную коробку, затем повернулся ко мне:

— На сегодня все, Артур.

— Хорошо, сэр. Когда завтра?

— Я сообщу вам.

— Сэр, на машине очень много пыли, а здесь нет шланга. Лучше было бы хорошенько ее помыть в гараже.

— Хорошо. Делайте, как считаете нужным.

Казалось, такие вещи его совершенно не волнуют. Вообще!

Поблагодарив его, я вернулся в Сариер, нашел тот самый гараж, где можно было не только заправиться, но и помыть машину, оставил ее там, а сам зашел в кафе, где сначала выпил пару рюмок ракии, а потом отправился звонить майору Туфану.

Мое утреннее сообщение было проверено и дополнено информацией из других источников, поэтому ему было что сказать мне. Другое имя нашего загадочного Джулио было Корзо, а род занятий в швейцарском паспорте определялся как «промышленный дизайнер». Возраст — сорок пять, место рождения — город Лугано. Шхуна была зафрахтована неделю назад сроком на один месяц. Через некоего судового брокера в Анталии… Команда матросов на шхуне состоит исключительно из местных. Все с хорошей репутацией. Что же касается мисс Липп и Миллера, то они пообедали в гриль-баре отеля, минут сорок пять спокойно погуляли, осматривая достопримечательности, затем вернулись в «Хилтон», где мисс Липп сразу же прошла в парикмахерский салон отеля — помыла там голову и сделала себе прическу, — в то время как Миллер терпеливо ждал ее на террасе, просматривая свежие французские газеты…

— Значит, главное, что им было нужно, — это услышать о той самой встрече с Джулио, — задумчиво произнес я в трубку телефона.

— Что именно вы имеете в виду?

Я насколько можно кратко сообщил ему о моих подозрениях, возникших, когда мы возвращались назад, о том, что они хотели как можно быстрее избавиться от меня и поговорить с глазу на глаз…

— Тогда почему же вы до сих пор не на вилле? Немедленно туда возвращайтесь!

— Сэр, если они не хотят, чтобы хоть кто-нибудь услышал их, не сомневаюсь, очень конфиденциальный разговор, то подслушать его будет практически невозможно. На вилле они живут в изолированной части здания. Я там даже никогда не бывал.

— Ну а окна? Окна-то там есть?

— На террасе — да, есть. Но под каким предлогом я могу там находиться, сэр? Не говоря уж о другом…

— Тогда сделайте это без какого-либо предлога!

— Но вы ведь сами требовали всячески избегать какого-либо риска!

— Ненужного риска. А эта важная беседа, полагаю, полностью оправдывает любой риск.

— Не уверен, что это на самом деле так уж важно, сэр. Я ведь исхожу только из моих собственных догадок и ощущений. И даже совсем не уверен, что они хотят что-то обсудить. А вдруг Харпер хочет только передать им важную, но очень короткую информацию, которую он получил от Джулио на шхуне, может даже, всего из нескольких слов, и все? Может, они давно уже закончили об этом говорить и сейчас просто ужинают и наслаждаются жизнью? Такое ведь тоже не стоит исключать.

— Та встреча в Пендике, без всяких сомнений, была для них крайне важна. Нам тоже крайне важно знать почему! Все, что вам тогда удалось услышать от пьяницы-повара, — это не более чем сплетни и догадки. А для нас самое главное — узнать, о чем эти люди с тайно ввезенным сюда оружием и поддельными паспортами разговаривают, когда находятся одни. Что они обсуждают? Какими будут их следующие шаги? Вот какого рода информацию мы от вас ждем.

— А знаете, одну фразу мне вчера вечером все-таки удалось подслушать: «Пусть собаки будут накормлены и одеты». Причем они так громко смеялись, будто это была их личная шутка.

Туфан молчал, и я подумал было, что за этим вот-вот последует взрыв негодования, однако ничего подобного не произошло. Наоборот, через несколько секунд в трубке прозвучал его задумчивый голос:

— Да, шутка, следует признаться, очень даже интересная.

— И что она может означать?

— В старые добрые времена, если на прием к султану приезжали лица определенного высокого уровня, он всегда заставлял их долго ждать. Иногда чуть ли не целый день. А затем, когда, по его мнению, те доходили до требуемой степени смирения и покорности, вызывал дворцового глашатая и отдавал приказ: «Пусть собаки будут накормлены и одеты». После чего их приглашали в главную залу приемов, угощали вкусной едой и одевали в дорогие халаты…

— Лица какого уровня?

— Обычно послы иностранных держав. — Он снова немного помолчал. Затем, видимо уже полностью обдумав ситуацию, отпустил меня. — Итак, Симпсон, вы получили все необходимые инструкции. Выполняйте. Связь, как договорились.

Я положил трубку на рычаг и вернулся в гараж. Человек, у которого были ключи от бензоколонки, уже ушел домой, и меня дожидался только пожилой мойщик. Ну надо же, черт их всех побери! Теперь придется снова возвращаться сюда завтра утром. И придумывать оправдания, почему, будучи здесь, я не заправил машину…

Когда я вернулся на виллу, было уже почти темно, а на террасе горел свет. Я поставил машину в гараж, прошел на кухню.

Встретивший меня там Гевен был в прекрасном расположении духа, так как Фишер все-таки переселил его в комнату рядом с моей и разрешил пользоваться нашей общей душевой. Объяснялось ли это решение злобностью характера Фишера или просто-напросто нехваткой туалетов с умывальниками, сказать было трудно.

Зато Гевен по какой-то своей дурацкой логике решил, что этим он обязан исключительно мне. В определенном смысле так оно, конечно, и было, но только в определенном! Я с удовольствием принял от него бокальчик бренди и выпил его с таким счастливым видом, будто честно заслужил каждую его каплю. Для нас, то есть прислуги, Гевен приготовил спагетти по-болонски, а для «шпионов» — суп из овощных консервов и шашлык из баранины, которая, как он гордо заверил меня, была «не менее жесткая, чем новая, еще не разношенная кожа». А вот спагетти действительно оказалось настолько хорошим, что я, не удержавшись, попросил добавки… Как только на кухню явилась чета Хамулов, я тут же, извинившись, вышел во двор. Под предлогом того, что мне надо еще успеть сделать кое-что в машине.

Терраса проходила вдоль передней части дома, загибаясь также на его правую сторону; рядом с гаражом я еще раньше заметил в стене небольшую, почти скрытую густыми кустами дверь, за которой начинался фруктовый сад. А что, если оттуда можно будет незаметно добраться до боковой части террасы? Было бы совсем неплохо…

Замка в двери не было — только задвижка, но петли настолько заржавели, что мне пришлось сходить в гараж, взять там масленку и смазать петли машинным маслом, прежде чем даже пробовать открыть дверь. Теперь она поддалась легко и совсем беззвучно. Оказавшись внутри сада, я немного подождал. Не только для того, чтобы глаза привыкли к темноте, но и потому, что «шпионы» еще не начали ужинать. До меня доходили их малоразличимые голоса. Не сомневаюсь, Туфан хотел, чтобы я, не теряя времени, подошел поближе и послушал их разговор, но у меня был иной план: на неровной земле мне пришлось бы передвигаться практически на ощупь, что было не менее рискованно, чем идти туда при свете дня и в полный рост, поэтому намного безопаснее было подождать и сделать это, когда они уйдут в столовую и будут с трудом разжевывать приготовленный Гевеном бараний шашлык. «Не менее жесткий, чем новая, еще не разношенная кожа»!

Впрочем, ждать пришлось не так уж и долго. Минут через пятнадцать-двадцать повар принес им ужин, и я медленно двинулся к террасе. Но как только она оказалась совсем рядом, то стало совершенно ясно — незаметно подкрасться вплотную к окнам комнаты, где они обычно обсуждали свои дела, было практически невозможно — яркий свет из них слишком сильно освещал место вокруг, и только безрассудный новичок мог бы рискнуть спрятаться в тени: подобраться-то к ней в принципе было, конечно, можно, но вот если Харперу и компании вдруг придет в голову посидеть на террасе, как вчера вечером, что тогда?.. Тогда убраться оттуда незамеченным будет уже просто невозможно!

Я прошел через сад на внешнюю сторону переднего двора, откуда отлично просматривался весь Босфор, поскольку там деревья не загораживали вида. Прямо по краю шла низенькая каменная балюстрада, на каждом конце которой стояли статуи. Одна из них — весталка размерами куда больше, чем в натуральную величину, — находилась метрах в десяти-двенадцати от угла террасы, но, поскольку ближе мне все равно было не подобраться, стоило попробовать воспользоваться тем, что имелось. А вдруг что-нибудь и выйдет? Используя балюстраду как своего рода «лестницу», я без особых трудов влез на основание постамента и оттуда увидел не только часть террасы, но даже и угол боковой комнаты. Не много, конечно, но все-таки лучше, чем ничего. К тому же попытка не пытка. А вдруг они продолжат разговор в гостиной и мне, если, конечно, повезет, удастся через широко распахнутое окно разобрать пару-другую слов или даже фраз?

Минут через двадцать они действительно вернулись в гостиную. Мне в ней были видны: средних размеров бюро старинного вида, часть выцветшей зеленой кушетки, часть настенного зеркала, низенький круглый столик и пара позолоченных стульев… Из людей я сначала разглядел только Миллера, усевшегося на уголок кушетки, но, поскольку он, сильно жестикулируя, что-то говорил, значит, явно находился в комнате не один… Затем туда вошла миссис Хамул с кофейным подносом. Поклонившись, она поставила его на круглый столик, и вскоре можно было увидеть, как «в кадре» появились и другие, берущие с подноса чашечки с кофе. Следом чья-то рука передала Миллеру бокал с бренди, который он тут же моментально опустошил, будто не мог без него обойтись или очень хотел залить пожар в желудке… После чего перестал говорить, а, похоже, больше слушал, медленно поворачивая голову в сторону говорящего. В настенном зеркале мелькнул отблеск чего-то белого, и перед моими глазами на секунду возникла мисс Липп. Хотя вообще-то она уже переоделась в зеленое платье, а белым был крупный листок в ее правой руке… Голова Миллера поднялась чуть вверх — он внимательно слушал кого-то, кто, очевидно, стоял прямо перед ним. Минуты через две листок снова появился, поскольку мисс Липп положила его на крышку старинного бюро. Это была карта! Какая именно — с такого расстояния и под таким углом рассмотреть было невозможно, хотя мне она показалась картой какого-то треугольного острова. Я пытался увидеть на ней хоть какую-нибудь деталь, но тут к бюро неожиданно подошел сам Харпер, взял карту в руки и сложил ее вчетверо. Больше ничего особого не происходило до тех пор, пока мисс Липп и Харпер вдруг не вышли на террасу и не сошли вниз по мраморным ступенькам. Никакой особой целенаправленности в их движениях не наблюдалось — скорее всего, они решили немного прогуляться, — однако и мне было бы лучше не попадаться им на глаза. А что, если они захотят пройтись сюда, чтобы полюбоваться морским пейзажем? Тогда меня наверняка ждут, мягко говоря, «очень серьезные проблемы». Если не сказать больше…

Я, как можно быстрее, слез с постамента и вернулся в сад, под прикрытие высоких фиговых деревьев. Оказывается, мои опасения были не напрасными: им действительно захотелось пройтись вдоль балюстрады. Но зато когда они возвращались назад к дому, то прошли всего метрах в восьми от меня, что дало мне возможность услышать обрывки нескольких их фраз.

— …а если этим займусь я? — Это был голос мисс Липп.

— Нет, нет, это ведь было предложение Лео, — ответил Харпер. — Пусть он этим и занимается. Впрочем, послезавтра это в любом случае уже не будет иметь никакого значения… К тому же довести наше дело до конца смог бы даже наш Артур…

Она тихо рассмеялась:

— Эта воображающая из себя бог знает что овца? Да с его зловонным дыханием не понадобятся никакие гранаты. Уверена, все предпочтут тут же сдаться.

Харпер тоже слегка хмыкнул.

А мисс Липп, чуть помолчав, спросила:

— Уже известно, когда приезжает человек Джулио?

— Сегодня. Я не стал ждать. Джулио знает…

Больше я ничего не слышал.

Как только они скрылись из виду, я быстро вернулся через сад к гаражу, а затем поднялся к себе в комнату, закрыл комнату на защелку… Гевен должен был вот-вот освободиться, а мне совсем не хотелось с ним общаться.

Вообще-то мне надо было прежде всего «прокрутить в голове» беседу мисс Липп и Харпера, но в тот момент единственное, о чем я мог думать, — это был ее презрительный смех, сопровождающий обидные слова в мой адрес. Меня тогда чуть не стошнило…

Да, когда-то давным-давно, еще в школьные годы, нечто подобное со мной уже происходило. Как-то раз мы с моим приятелем Джоунсом договорились устроить свидание с двумя девушками, которых в общем-то знали. Одну из них звали Муриель, другую, вроде бы как мою, — Мэдж. Но Мэдж не пришла, потому что, как тогда объяснила нам Муриель, простудилась. Тем не менее мы решили сходить в клуб. Однако мне не хотелось идти одному, без подружки, поэтому я попробовал найти себе на этот вечер другую девушку, но это оказалось делом очень трудным, и, напрасно потратив время на поиски, я вернулся туда, где меня ждали мои друзья, которые преспокойно целовались там прямо на скамеечке под деревьями. Ну, мне, естественно, захотелось подкрасться к ним и застать их врасплох. Так мне совершенно случайно удалось подслушать их разговор. Муриель говорила, что сегодня ей по каким-то причинам надо вернуться домой пораньше, а Джоунс спрашивал ее, как насчет встречи в субботу вечером.

— Опять с этим Артуром? — поинтересовалась она.

— Наверное. А с кем же еще?

— Ну, тогда Мэдж наверняка опять не придет.

— Как это — не придет? Почему? Ведь к тому времени от ее простуды не останется и следа!

— Да нет у нее никакой простуды. Она просто не хочет приходить, вот и все. Говорит, что твой Артур самое настоящее хамло и она его очень боится.

Я тихо ушел, и они так и не узнали, что я все слышал. Тогда слова этой Мэдж вызвали у меня такую душевную боль и такую смертельную обиду, что я запомнил ее на всю оставшуюся жизнь…

В коридоре послышались звуки громких шагов — значит, это явился Гевен. Сходив в туалет, он подошел к моей двери и постучал. Я предусмотрительно заранее выключил свет, чтобы по пробивающимся из-под двери лучам не было видно, что я не сплю. Чуть позже стук в дверь снова повторился, а затем, не дождавшись никакого ответа, Гевен недовольно пробормотал себе что-то под нос и ушел.

Услышав его удаляющиеся шаги, я чуть было не передумал; мне так хотелось и немного бренди, и хоть с кем-нибудь поговорить, но я, слава богу, сдержался: во-первых, вспомнил, как он грязен и что отвратительный запах его немытого тела («духи великого грязнули», как сказал бы мой отец) долго еще будет оставаться в моей комнате, а во-вторых, что еще важнее, в двадцать три ноль-ноль должен начаться радиосеанс, а я совсем не был уверен, что мне удастся выпроводить его до этого времени.

Сеанс начался точно по расписанию:

«Внимание, внимание! Пассажир шхуны „Булут“ прибыл в Пендик сегодня в девятнадцать часов. Имя — Энрико, другие имена пока нам неизвестны. Описание: низкий рост, плотное сложение, черные волосы, карие глаза, возраст — приблизительно тридцать пять лет. Поверхностное наблюдение и его ручной багаж позволяют предположить, что он скорее работник, чем гость Корзо… Можете ли вы идентифицировать этого человека? Крайне важно, чтобы вы делали письменные записи всех бесед, ведущихся нашими объектами, особенно если они касаются политических аспектов. Ждем дальнейших сообщений».

Кожу человеческого тела можно отмыть от пота и грязи, но внутри тела происходят другие процессы, которые производят совершенно иные вещества. Некоторые из них еще грязнее и плохо пахнут…. Разве можно избавиться от этой внутренней грязи и запахов?