Свет в ночи

13

Бриджет ожидала чего-то необыкновенного — и она это получила. Бен поднес спичку к бумаге, уложенной под поленья в камине. Комнату озарил мягкий золотой свет. Потом он принялся зажигать свечи, поднося к ним горящую щепку. Они вместе зажгли свечи с ванильным ароматом, которые Бриджет пристроила на тумбочке возле кровати. Он обхватил пальцами ее запястье и гладил ей ладонь, пока она подносила дрожащую щепку к розовым свечам на бюро.

Еще они сожгли в комнате тонкие стебли ароматной восковницы — на столе, который Бен приспособил для наблюдений. А Бриджет еще боялась, что он станет возражать! В ответ на ее робкое предложение он сам передвинул свою подзорную трубу, чтобы им удобнее было танцевать. Влетевший в открытое окно ветерок заставил пламя кланяться и трепетать. Смешение ароматов добавляло таинственности свежему озерному воздуху.

Бен негромко напевал, прижавшись щекой к ее щеке. Их отражения скользили по окнам, окружавшим комнату с трех сторон. Бриджет изумлялась тому, какой маленькой и хрупкой кажется рядом с ним и какая сила и забота чувствуются в его склонившейся к ней фигуре. Когда он остановился, чтобы ее поцеловать, комната продолжила свое вращение. Бриджет прерывисто вздохнула и закрыла глаза.

Время и пространство исчезли. Бен подхватил ее на руки и отнес на кровать. Она не стала разжимать рук, обвившихся вокруг его шеи, притянув на постель вместе с собой. Его губы сохранили вкус вина. Ей хотелось попробовать солоноватое тепло его кожи. Она расстегнула его рубашку.

Не дав ей зайти слишком далеко, он вытянулся на постели рядом с нею и откинул покрывало, чтобы достать подушку и подложить ей под голову. Бен расправил ее волосы по белой наволочке — осторожно и сосредоточенно. Увидев, что она наблюдает за ним, он прижал ладонь к ее щеке и поцеловал в губы — медленно, но крепко. Он не собирался отдавать ей инициативу.

Бриджет не мешала жару разгораться, полностью отдавшись приятным ощущениям. Ей еще никогда не встречался такой щедрый и терпеливый мужчина. Она так ему и сказала. Бен ласкал ее грудь сквозь тонкую трикотажную кофточку. Она сказала ему, что никогда не чувствовала себя настолько непринужденно. Ей было так неспокойно — но с ним ей безопасно, свободно, надежно.

— Я слишком много говорю? — спросила она, проводя пальцами по его волосам.

— Ты слишком много на себя надела, — сказал Бен, не обращая внимания на ее вопрос.

Он начал поднимать кверху ее кофточку, чтобы освободить ее грудь. Поскольку он уже стянул широкий ворот с ее плеча, то секунду не мог сообразить, что делать дальше.

Бриджет подняла руки. Все ее тело было во власти томного желания дать ему свободу действий. Пламя свечей покачнулось от стремительного движения Бена — и кофточка слетела на пол.

Его губы даже сквозь тонкую шелковистую ткань комбинации были влажными, горячими, жадными. Она вытянула подол из пояса — ей не терпелось почувствовать эти поцелуи прямо на своей коже.

Эти поцелуи были сладкими до боли. По коже бежал огонь, распространяя по всему телу волны жара. В самой глубине ее вздымались затаенные чувства — словно несколько столетий назад в глубокий омут был брошен камень, и вот теперь по воде идут круги.

Бриджет со стоном произнесла его имя. Его руки легли ей на талию так, что большие пальцы оказались под поясом брюк. Словно передумав, он стряхнул волосы с глаз и встал на колени, отодвинувшись от нее.

— А почему бы тебе самой их не снять?

У нее мурашки побежали по коже. Чуть заметный ветерок холодил ее разгоряченное тело. Она присела на край кровати. Тусклый свет свечей не шел ни в какое сравнение с его горящими глазами. Она вспомнила, как Бен наблюдал за ней в те минуты, когда его терзала боль, как ему нужно было, чтобы она была рядом с ним, чтобы не уходила. Их тесная связь вот-вот станет реальностью.

Спустив ноги с кровати, она встала, неспешно сняла с себя черные эластичные брюки, потом короткие черные носки. И, наконец, крошечный треугольник отделанного кружевами шелка соскользнул с ее бедер. На шелке была видна влага. Она увидела, как Бен смотрит на говорящее о ее желании пятно.

Он встал с постели. Она думала, что Бен обнимет ее, притянет к себе, но он остался стоять чуть в отдалении. Бриджет настолько привыкла к старомодной одежде, что обычно едва замечала подтяжки на его плечах. Сейчас она смотрела, как он спустил их вниз. Его большие сильные руки расстегнули пять пуговичек на ширинке. По мере того как его пальцы опускались ниже, ее лихорадило все сильнее. Дойдя до конца, Бен вытащил из брюк белую хлопчатую рубашку и начал ее расстегивать, идя снизу вверх.

Когда пуговицы начали освобождаться из петель, она увидела край его белых трусов, стрелу темных волос, уходящую вниз, последний след от синяка у зажившего ребра, смугло-коричневые соски… Она уже видела его тело — запачканное грязью, окровавленное и исцарапанное. Он и прежде смотрел на нее со сдерживаемой страстью, но почему-то ей вдруг стало душно и трудно дышать.

Бен снял рубашку. Уронив ее на пол, он шагнул ближе. Она слышала шум прибоя: его ропот сливался с биением крови у нее в ушах. Он взял ее руки, бессильно висевшие вдоль тела, и положил их себе на талию. Теперь действовать должна была она.

Бриджет спустила его широкие брюки вниз. Они упали — с тем же тихим шуршанием, с каким слабый прибой лижет песок. Положив руку на его левое бедро, она повела ее вниз, скользнув по волосам и узкому белому бинту, еще остававшемуся на его ноге. Теперь он делал себе перевязку самостоятельно.

— Я так давно хотела прикоснуться к тебе, — призналась она.

— Мне хотелось этого с самого начала. — Кончики его пальцев легли на ее груди. — Прижать тебя к себе. Увидеть тебя такой, как сейчас.

— А мне можно на тебя смотреть? — Бриджет никак не могла пересилить свою нерешительность.

— Милая, ты можешь делать все, что хочешь.

Она вдруг осмелела. Подцепив резинку его трусов, она растянула ее и потащила вниз. Трусы упали на пол. Он перешагнул через них, стараясь поскорее почувствовать полный контакт с ее телом. Бен прижался губами к ее шее, и они начали новый танец.

— Нам надо наверстать все упущенное, — прошептал он.

Бриджет не знала, что он имеет в виду — прошлое или будущее, которого у них никогда не будет. Ощутив уже сейчас, насколько ей будет его не хватать, она начала целовать черные волосы, твердый подбородок. Когда он поцеловал ее грудь, она застонала от нетерпения: ей так хотелось самой припасть к его губам. Он поднял голову, чтобы она могла осуществить свое желание.

— Кожа у тебя — как бархат, — чуть слышно сказал он.

Бриджет поворачивалась в его объятиях, чтобы он мог ощутить все ее тело, она приподнялась на носки, чтобы лучше ощутить животом мощные мышцы его пресса. Когда его пальцы скользнули по внутренней стороне ее бедер, она задрожала. Его прикосновение стало еще более смелым.

Кожа у нее вспыхнула — сначала от смущения, потом — от желания. Его гортанный возглас подсказал ей, что ему нравится ее страстность. И его тело это подтвердило. Повлажневшие пальцы продолжали ее ласкать. Она обвила одну ногу вокруг него. Внезапно Бен мощно приподнял ее, подхватив снизу, жадно целуя ее груди, толкаясь в нее своей огненной плотью.

Никакой нежностью нельзя было бы скрыть его жесткой силы. Он устроил ее поудобнее и начал медленно двигаться вперед, дожидаясь ее знака. Она цеплялась за него слабеющими руками, впивалась ногтями ему в плечи.

— Постой! — шепотом попросил он.

Она тревожно напряглась.

Бен шагнул к столбику кровати и потянул вниз полупрозрачный полог, закрепленный на нем. Легкая ткань упала, словно дуновение ветерка, — такая же трепетная и бесплотная, какой казалась себе Бриджет. Он прошел к второй стороне кровати и нетерпеливо сдернул другую сторону полупрозрачной завесы.

Бриджет подумала, что им необязательно было прятаться от посторонних глаз. В охотничьем домике на берегу озера, расположенном чуть ли не на краю света, они нуждались только друг в друге. Уложив ее обратно на кровать, Бен прилег рядом, глядя на ее тело, кажущееся золотистым в свете свечей.

Ей хотелось, чтобы он был еще ближе, — ей необходимо было, чтобы он был еще ближе, еще глубже. Бен чутко улавливал каждый ее вздох, каждый стон и возглас. Он врывался в нее, пока она не начала выгибаться ему навстречу, трепеща от мучительно-сладкого предвкушения.

— Ну, пожалуйста! — взмолилась она. Цепляясь за муслиновый полог, Бриджет изумленно вскрикнула, когда он вдруг разорвался.

Бен не мог допустить, чтобы что-то отвлекало Бриджет даже на короткое мгновение. Захватив ее запястье, он завел ее руку ей за голову, целуя нежную кожу. Она сама протянула ему вторую руку. Он приподнялся, заглянул ей в лицо и словно бы утонул в подернутых дымкой страсти карих глазах.

Бриджет решила, что это было похоже на грозу, на вспышки молний, вонзающихся в воды озера, неожиданно ударяя по всей его поверхности. Неровные, обжигающие, мощные. Таким был ее первый экстаз в объятиях Бена. А потом она была слишком сонная и томная, чтобы придумывать сравнения для своих ощущений.

Она прижималась щекой к подушке, глядя на горизонт, где разгорался розовый рассвет. Бриджет специально поставила свою кровать так, чтобы можно было любоваться восходами. Но она никогда и не мечтала о том, что сможет разделить рассвет с таким мужчиной, как Бен.

Она чувствовала рядом с собой его тело: он лежал, тесно прижавшись к ней. Ночью, во время сна, Бриджет перевернулась на бок — но Бен не разжал своих объятий даже тогда. Она любила его и за это: за ту заботливость, которую он проявлял всякий раз, когда она поворачивалась. Он обязательно протягивал руку, чтобы ее голова оказалась или у него на груди, или на той единственной подушке, которая не упала на пол.

Немного раньше — чуть меньше часа тому назад — Бен укрыл ее одеялом, оберегая от утренней прохлады. Она по-прежнему ощущала мягкое прикосновение ткани к своей коже. Бен ласкал ее — пока все ее тело не ощутило смертельную усталость и одновременно возбуждение и восторг. Ей казалось, что не было часа, когда она не просыпалась бы, чтобы не посмотреть на него при свете догорающих свечей.

Ну и пусть она не спала этой ночью глубоким сном! Зато она была переполнена глубокими чувствами. Ей хотелось сохранить как можно больше ярких воспоминаний, оставить следы волшебной ночи на своей коже, в своем теле — чтобы память о ней была с ней всегда.

Он был романтичен и нежен, как поэт, — и безжалостен и стремителен, как пират. Он, не стесняясь, снова и снова подводил ее к вершине восторга, заставлял умолять. И требовать. Она то шептала, то выкрикивала, чего хочет, в полный голос, и он выполнял ее желания.

В неверном утреннем свете Бриджет мысленно вернулась к событиям этой ночи. У нее почти не было возможности неспешно им насладиться. Когда она ожидала медленного погружения в сладкий сон, он принялся делать ей массаж — начиная с затылка и спускаясь все ниже — к плечам, ключицам, основанию шеи, где не осталось никакой напряженности, к нежным грудям, которые словно оживали под его прикосновениями, к ногам, которые все еще дрожали от того, с какой силой она притягивала его к себе.

Бриджет лежала притихшая и расслабленная и только сонно попросила у него прощения за то, что никак не может проснуться. Массаж продолжался. И почему-то в какой-то момент его процедуры ее томность вдруг сменилась на чуть заметное беспокойство. Когда он провел большими пальцами по ее ступне, у нее сжались пальцы ног. Лежа на животе, она не могла не шевелиться, когда он разминал ей икры ног. Она извивалась под его сильными руками, изнывая от желания ответно прикоснуться к нему.

— Ш-ш, сначала я, — сказал он.

Ее воображение не давало ей покоя, рисуя, как он наклоняется над ней, поставив колени по обе стороны ее бедер, и снова разминает ей мышцы спины.

И тут Бен стал покрывать поцелуями ложбинку, пролегшую по спине вдоль позвоночника. Она задохнулась и замерла, только теперь осознав, что короткая передышка закончилась. Бен улегся рядом с ней и, отведя волосы с шеи, атаковал ее ушко…

Сейчас, в розовом свете утра, Бриджет перекатилась на спину, в безмолвном изумлении глядя на темного ангела, который так нежно любил ее при свете камина. Он снова превратился в земного и совершенно не поддающегося определению мужчину, который возник дождливой ночью у ее двери. В ту первую ночь она решила, что он может выдать себя за кого угодно: грека, итальянца, мексиканца, индейца. Неудивительно, что он работает секретным агентом.

Она невольно улыбнулась: надо будет сказать это Бену! Она смотрела, как он спит. На лоб упала темная прядь, лицо было спокойным, но скулы остались все такими же упрямыми. Он изредка похрапывал. Об этом она тоже ему скажет.

Наверное, он не удивится. Бриджет не могла себе представить, чтобы какие-нибудь ее слова могли удивить Бена. В эту ночь он не раз поражал ее. И не два. Чувства, которые он в ней будил, ее обрадовали, удивили, потрясли — как и та открытость, с которой она шла ему навстречу.

Поздно ночью она проснулась и увидела, что он наклонился к камину. Его фигура, высвеченная красным светом догорающего пламени на фоне массивных булыжников, из которых был сложен камин, казалась первозданно мощной. Он задул те свечи, которые не успели догореть. Разворошенные им угли отдавали остатки тепла.

Только повернувшись и направившись к кровати, он увидел, что Бриджет за ним наблюдает.

— Ты проснулась! — сказал он.

Она молча кивнула.

Бен протянул ей руки. Она понимала, что просто сжать его пальцы значило дать свое согласие. Она села на постели, не отпуская одеяла, встала на колени и поцеловала его в грудь, безмолвно прося подарить ей еще одно воспоминание.

Когда он сказал ей, что любит ее, — во второй раз или в третий?

— Сколько времени?

Она подняла глаза. Он автоматически вытянул руку, чтобы Бриджет могла поудобнее устроиться у него на плече.

— Можешь спать дальше, — ответила она, уперев ладонь ему в грудь и перебирая пальцами завитки темных волос.

— Я уже давно перестроился. Привык не спать всю ночь. А тебе я дал выспаться?

Он притянул ее ближе и нежно поцеловал в макушку.

Сердце ее переполнилось благодарностью. Как она любит его за чуткость и душевную теплоту.

— О чем ты думаешь?

О том, чего не может высказать вслух. Она поспешно отвернулась, чтобы Бен не заметил слезы у нее на глазах. Оставалось только надеяться, что он не поймет, отчего она несколько раз судорожно сглотнула. Ночью Бриджет плакала в его объятиях, не в силах сдержаться от потрясения. И тогда он тоже был ласков.

— Я думаю о том, как мне здесь нравится, — сказала она, не сводя глаз с озера.

— Да, великолепный вид.

Немного успокоившись, она снова повернулась к нему. Он внимательно разглядывал ее голые ноги.

— Мог бы любоваться целый день, — с улыбкой признался он.

— Ты просто изверг!

— Только сейчас заметила? — Бен повернулся на бок, чтобы удобнее было водить пальцами по ее животу. — Я считал, что к этому моменту ты уже начнешь гнать меня вон.

Она только помотала головой, крепко сжав губы.

— Скажешь, когда мне остановиться.

Он нежно поцеловал ее сжатые губы. Его руки скользили по ее телу — восхищенно и страстно.

Больше всего Бриджет пугал его собственнический взгляд. Они ведь скоро расстанутся! Если ей повезет, то девять месяцев спустя у нее родится ребенок — на память о нем.

Она прижала ладонь к его щеке. Редко кому удается заполучить ребенка так быстро. И мужчины далеко не всегда чувствуют свою ответственность за его рождение.

По его лицу пробежала тень. Бриджет поражалась, насколько быстро он улавливает ее настроения. А она-то гордилась собственной интуицией! Его пальцы скользнули по ее покрытой шелковистым пушком руке, и у нее по телу побежали мурашки. Ночью Бен говорил ей, что любит ее. А сейчас, при свете дня, он был намерен доказать ей это.

Их страсть не была такой всепоглощающей, как в первый раз, и не такой утонченной, как во второй. С опытом пришло понимание. Он знал, где нужно прикоснуться — и как. Казалось, его ласки начинаются в глубине ее тела, а оттуда перетекают к поверхности кожи. Он прикасался к самым сокровенным местам, и у нее трепетали и тело, и душа.

Бен повел ее к вершинам страсти путем медленно нарастающей, электризующей чувственности — и очень скоро остановиться уже не было возможности. На этот раз не было свечей, не было камина, не было молний. На этот раз его главным оружием были слова: он говорил, что любит ее, он превозносил ее тело и ее ласки, он благоговейно повторял ее имя. Ему тоже нужны были воспоминания. Если она будет ждать его ребенка, Бен хочет, чтобы Бриджет запомнила, с какой любовью он был зачат.

Они обсуждали вопрос о том, что принять — душ или ванну, и кто будет тем смельчаком, кому придется встать первым и включить воду, когда хлопок автомобильной двери заставил их замереть.

— Оставайся здесь, — приказал Бен. Стремительно вскочив, он натянул брюки и босиком вышел в коридор.

Когда он отвернулся от окна, выходившего на подъездную аллею, Бриджет стояла в дверях спальни.

— Оставайся здесь, — резко повторил он.

— Кто это?

Если она решила, что сможет его остановить, встав в дверях, то ее ожидало разочарование. Он протиснулся мимо нее, словно ее тут и не было.

Разрываясь между потребностью идти за ним обратно в комнату башни и выглянуть в окно, Бриджет все-таки прошла следом.

— Кто это?

— Это шериф.

Бен уже схватил рубашку и, отвечая ей, застегивал пуговицы. Кивком он указал ей на ее одежду.

Бриджет начала надевать первое, что попалось ей под руку.

— Что он тут делает?

— Вчера вечером я позвонил в агентство и попросил побольше разузнать об этом типе.

— Мне он показался очень славным.

— А меня насторожила эта ваша встреча. Если он ездил по тем местам, то тоже мог найти лагерь. Или — он его охранял. В любом случае ему известно, что я здесь.

— Я ничего ему не говорила, — Бриджет испуганно вскинула на него глаза.

— Тебе этого и не нужно было делать. Я сам сообщил ему об этом.

— Ты… Что?

— Чтобы напечатать ту заметку в местной газете, Стоунсмиту пришлось говорить с шерифом достаточно откровенно. Он знал, что в округе работал агент. Я предложил агентству позвонить ему и назначить нам встречу на завтра.

— Ты хотел, чтобы он приехал сюда? — удивилась Бриджет.

— Я хотел, чтобы он направился в эту сторону, — я встретился бы с ним на проселке. Я не хотел, чтобы он знал о твоем участии в этом деле. — Бен яростно натянул пуловер. — Он явился на день раньше. Кому-то не сносить головы.

Бриджет стало жалко того, кто упустил эту небольшую, но существенную деталь.

— Что ты собираешься делать?

— Спущусь вниз и поздороваюсь.

Небрежный тон плохо вязался с металлом, звучавшим в его голосе всего секунду назад.

— Ты можешь ему доверять?

— Я не могу здесь прятаться.

Бриджет это показалось не такой уж плохой мыслью. Она искала по комнате свой второй носок.

— Было договорено, что они позвонят ему в семь утра. Если предположить, что они лажанулись на сутки, то он говорил с ними двадцать минут тому назад. — Размышляя вслух, Бен надевал ботинки. — Значит, он чертовски быстро добрался сюда из Кэлумета.

Она сунула ноги в туфли.

— Это хорошо или плохо?

Бен предпочитал иметь дело с фактами, а не с гипотезами, но в ответ на вопрос Бриджет задумчиво произнес:

— Если шериф заодно с контрабандистами, то это может означать, что у него не было времени с ними связаться. Он решил проверить меня самостоятельно.

— А если он честный?

— Агентство должно было предупредить его, что нам понадобится его помощь. Возможно, он приехал познакомиться.

— Но с чего так спешить?

— Хороший вопрос.

— Может, шериф только прикинется, что он на твоей стороне — пока у него не появится возможность тебя пристрелить.

Он улыбнулся, но в глазах веселья не было.

— Ты начинаешь рассуждать как настоящий агент.

Но чувствовала она себя совсем не как агент. Голова у нее шла кругом — и Бриджет по-прежнему не отказалась от мысли, что лучше было бы спрятаться. На ней были надеты один носок и туфля. Держа вторую туфлю в руке, она беспомощно озиралась в поисках скрывшегося от хозяйки второго носка.

— Чем я могу помочь?

— Не высовывайся и выполняй все, что я тебе скажу.

С этими словами Бен вышел в коридор. К тому моменту, когда ей удалось его догнать, он осторожно вытягивал шею, чтобы еще раз взглянуть на неожиданного гостя. Шериф, довольно молодой человек — лет под тридцать, — стоял у машины, пристально глядя по сторонам. Поправив темные очки, он начал выказывать признаки нетерпения.

— Когда я вчера с ним разговаривала, он показался мне таким милым, — пробормотала Бриджет. Но сколько бы она этого ни повторяла, в реальность слова не превратишь.

Шериф разглядывал окрестности: он прошагал сначала к северу от крыльца, потом — к югу. Наконец он неспешно подошел к ступенькам. Прежде чем начать по ним подниматься, он посмотрел вверх.

Бен оттащил Бриджет от окна.

— Пошли.

Она прошла за ним в его бывшую спальню. Засунув руку под матрас, он вытащил оттуда пистолет, который привез ему Стоунсмит.

У Бриджет кровь отхлынула от лица.

— Ты не говорил мне, что в доме есть оружие!

— Тебе ни к чему было об этом знать.

Направляясь к лестнице, Бриджет заметила, что воздух вдруг стал густым, как патока, и словно наэлектризованным. Как бы быстро она ни шагала, догнать Бена ей не удавалось. Казалось, события разворачиваются медленно, как при рапидной киносъемке. Бриджет решила, что это — дурной знак. Отвратительный знак. В реальной жизни все бывает совсем по-другому. Реальность не рассыпается в прах, словно засушенные лепестки розы, выпавшие из старинной книги. Так происходят только катастрофы, беды и трагедии.

А любовь длится дольше. Иначе просто не может быть.

Бен взял ее за локоть и повел вниз по лестнице и дальше по коридору. Они зашли в гостиную. Переворачивая подушки и валики, он быстро обыскал диван.

— Вот тебе переносной телефон. Бери его и запрись в винном погребе. Если я не приду через пятнадцать минут, звони в агентство. Вот, держи.

В дальнем конце коридора гулко стукнул дверной молоток. Бриджет вздрогнула.

Бен даже не моргнул глазом.

— Через пятнадцать минут.

Она взяла из его руки телефон.

— Я подожду, пока ты не спрячешься, — сказал он.

Бриджет не могла говорить. Она готова ждать его хоть целую вечность — но, будь он проклят, она не собирается стоять в стороне, пока Бен рискует собой.

Под ногами шуршали сосновые иглы. Их тихое похрустывание заставляло Бриджет морщиться при каждом шаге. Она вытянула руку и вела кончиками пальцев по крепким бревнам наружных стен охотничьего дома. Прижавшись спиной к стене, она секунду стояла неподвижно, собираясь с духом, потом сделала глубокий вдох и осторожно выглянула за угол дома.

Бен стоял в нескольких футах от шерифа. На таком расстоянии слов, к сожалению, разобрать было нельзя. Темные очки скрывали глаза пришельца. Бену такой реквизит был ни к чему — его лицо и так оставалось непроницаемым.

Бриджет сжимала ружье обеими руками. Закрыв за собой дверь погреба, она выждала две минуты, потом набрала номер, который дал ей Бен, и коротко попросила выслать любое подкрепление. На цыпочках поднимаясь на кухню, она увидела, что холл залит светом: Бен уже открыл входную дверь. Он на улице — разговаривает с человеком, который может его убить.

Она этого не допустит. Схватив связку ключей, висевшую на гвозде у двери в кладовку, Бриджет торопливо направилась в комнату для прислуги. Поворачивая ключ в заржавевшем замке, она молила небо, чтобы дверные петли не заскрипели. Словно вняв ее мольбам, дверь открылась совершенно бесшумно. Старый мистер Лаатила великолепно приглядывал за домом! А еще лучше он заботился о своих охотничьих ружьях.

Минуту спустя она уже сдувала пыль с двустволки и вытирала вспопевшие от страха ладони о брюки. Не доверяя ни своей меткости, ни твердости рук, она пристроила ружье на бревно и стала целиться в блестящую серебром звезду на коричневой рубахе шерифа.

Во рту у нее было так же сухо, как под ногами, где похрустывал песок. Она казалась себе слабой и беспомощной — как пожелтевшие травинки осота, торчавшие из песчаной почвы. Стараясь стать потверже, она царапнула каблуком о гранитный монолит, на котором был построен дом.

Даже несмотря на владевший ею ужас, она увидела в этом глубокий символизм: любовь по сравнению с эмоциями, истинно гранитная опора, лежащая под ненадежным, вечно находящимся в движении песком.

Благодаря тому, что когда-то Ричи интересовался стрельбой, она знала, как заряжать ружье. Но у нее будет всего два выстрела, а глиняные мишени — это не живые люди. Она не станет ничего делать, если шериф не достанет оружие.

У нее по спине текли струйки пота. Самые мельчайшие детали были видны с необычайной четкостью. День выдался прохладным, воздух казался необыкновенно прозрачным. Лес был затянут поднявшимся от озера туманом, клочья которого двигались между деревьями, словно призрачные олени. До нее доносились отдельные слова Бена.

— Я вел наблюдение — главным образом за северной частью полуострова…

У шерифа на бедре висела кобура. Он потянулся к ней.

У Бена ничуть не изменился голос, но Бриджет заметила, что он напрягся. Она смотрела на его пистолет, заправленный за пояс брюк. Бен, кажется, не собирался им воспользоваться.

Ее палец дрожал у спускового крючка. Рука шерифа прошла мимо кобуры к заднему карману брюк. Он вытащил записную книжку. Вздох облегчения, вырвавшийся у нее, показался ей невероятно громким. Она стиснула зубы.

Бен слегка повернул голову. Бриджет не знала, услышал ли он ее. Может, желвак у него на щеке бьется совсем по другому поводу. Он перенес вес на одну ногу, сделал шаг вправо, потом опять чуть наклонился в ту же сторону, незаметно перемещаясь в сторону того угла, за которым стояла она. Он встал между нею и шерифом, заслонив его собой. Бриджет разгадала его маневр и чуть не закричала во весь голос.

Шериф постучал карандашом по блокноту.

— Если вам понадобится какая-то помощь, — проговорил он, — звоните по этому телефону в любое время. — Бриджет услышала звук рвущейся бумаги. Шериф вручил Бену свой номер телефона!

Но Бриджет не купилась на этот дружелюбный жест представителя закона. Несмотря на их мирный разговор, собеседник Бена, похоже, так же мало доверял Бену, как Бен — ему.

— А хозяйка этого дома? — осведомился он с наигранной небрежностью.

Бен сделал небольшой шаг к машине. Их голоса стали еще яснее.

— Уехала в город, — ответила он. — Вернется еще не скоро.

— Я не встретил ее машину, — удивился шериф.

— Она направилась в Хьютон. Ей понадобилась какая-то особая бумага. Будет искать ее.

Шериф ждал дальнейших объяснений. Но Бен был слишком опытен, чтобы делать ложь слишком подробной. Молодой человек захлопнул записную книжку и вернул ее в задний карман брюк.

— Мы будем благодарны любой помощи, которую смогут предоставить нам местные органы охраны правопорядка, — сказал Бен. Голос его звучал удивительно спокойно.

Бриджет пыталась понять, как ему это удается. В своих старомодных брюках на подтяжках и полурасстегнутой рубашке он больше походил на актера из фильма в костюме тех лет, а не на решительного секретного агента. Ни разу не повернувшись к шерифу спиной, он обошел машину так, чтобы оказаться со стороны места водителя.

Державшийся вежливо, но отчужденно, гость понял намек на то, что ему пора уезжать. Бен прошел дальше и остановился у заднего бампера машины. С обманчивой непринужденностью облокотившись на него, он встал лицом к дому.

Бриджет собралась было дать ему сигнал — помахать рукой. Но тут шериф распахнул дверь автомобиля.

— Нет! — простонала она.

Открытая дверь закрыла ей почти весь обзор.

Шериф наклонился внутрь машины и потянулся к переговорному устройству, установленному на приборной доске.

— Ну, похоже, это все, — заметил он с наигранной беспечностью. — Надо связаться с диспетчером. Вы просто не поверите, до чего она у меня рассеянная.

Краем глаза Бриджет заметила, как Бен кивнул головой. Пока шериф наклонялся внутрь, Бен немного отошел от его машины. Прижав руку к бедру, он махнул ей ладонью, приказывая уйти. Его глаза впились в нее. Он требовал, чтобы она немедленно скрылась.

Бриджет помотала головой. Она не оставит его одного. Бен сурово нахмурился. Она с трудом отвела взгляд, напомнив себе, что пришла не для того, чтобы стать ему помехой. Ей надо наблюдать за шерифом. В любую секунду может что-то случиться.

И эта секунда настала. Только что шериф тянулся к переговорному устройству — а уже в следующий миг его рука оказалась у приклада ружья, укрепленного рядом. Бен, словно в замедленной съемке, вскинул руку и глухо крикнул:

— Бриджет, нет!

Она не услышала собственного выстрела. Был только дымок, мощная отдача — и она шлепнулась задом на песок.

Уже в следующую секунду Бриджет неловко поднялась на ноги, чтобы посмотреть, что случилось. Вместо ветрового стекла в машине зияла окруженная осколками дыра. Бен двигался неимоверно быстро. Толкнув шерифа на сиденье, он нырнул в машину следом за ним. Пока дым от выстрела рассеивался, дверь со стороны места для пассажира распахнулась и оттуда вывалился шериф. Бен обеими руками сжимал пистолет.

— Не двигаться!

Бриджет выбежала из-за дома. Ей казалось, что в уши у нее набилась вата. Протяжный свист перекрыл шум прибоя.

Бен очень медленно повернул лицо в ее сторону.

— И не стрелять! — очень сухо добавил он.

Она чуть не уронила двустволку. Доковыляв до машины, она прислонила ружье к бамперу.

— С тобой все в порядке?

— Со мной все прекрасно, — отрывисто бросил Бен. Выбравшись наружу, он с такой силой захлопнул дверь, что машина закачалась. Голос его звучал все громче. — Ты что, не соображаешь, что тебя запросто могли пристрелить?

— Опасность угрожала не мне, а тебе! — Она тоже повысила голос, чтобы перекрыть шум в ушах. — Он же тянулся за оружием!

— Ты могла его убить!

— Он мог убить тебя!

— Это я мог убить тебя! — Бен стиснул ей плечи. — Когда я тут стою и гадаю, кто может выйти из леса, думаешь, мне надо, чтобы ты подкрадывалась ко мне сзади? Ты должна была сидеть в погребе!

— А на обрыве она показалась мне такой милой! — пробормотал шериф. Он встал на ноги, сметая с плеч пыль и мелкие осколки стекла.

Бриджет недоумевающе уставилась на обоих мужчин.

— Что ты стоишь — наводи на него пистолет! Откуда ты знаешь, что он не сговорился с контрабандистами?

— Знаю, потому что он собирался пристрелить тебя, — сказал Бен, показывая ей записку, на которой было нацарапано предостережение: «Позади вас ружье. С-з угол». — Если бы он был с ними в сговоре, он не стал бы меня предупреждать. А я не знал, кто там, к черту, прячется, пока не повернулся.

Бриджет переводила взгляд с Бена на шерифа, а потом обратно.

— Мне нехорошо. Бен оттащил ее к крыльцу. Она села на ступеньки, ощущая, что все ее тело покрыто холодным потом. Ей надо было, чтобы ее обняли, утешили. Но Бен был слишком разгневан, чтобы это сделать.

— Тебе не следовало выходить из дома, — отчитывал он ее, расхаживая взад и вперед, словно недовольный школьный учитель у классной доски.

Остальную часть его возмущенной лекции Бриджет не слышала. Сжав голову руками, она ждала, чтобы прошла тошнота. Целый год утреннего недомогания при беременности — и то было бы лучше, чем ее состояние в этот момент. Она виновато посмотрела на шерифа и хрипло выдавила из себя:

— Простите!

Он взял ее двустволку и переломил стволы, выбросив неиспользованный второй патрон на землю.

— Как я буду отчитываться за ветровое стекло — ума не приложу! У нас же всего две служебные машины и очень скромный бюджет. Эти вещи больших денег стоят.

— Вам его компенсируют! — оборвал его жалобы Бен.

Бриджет слабо улыбнулась шерифу.

— Вид у вас был такой же недоверчивый, как и у него.

— Здесь происходило много непонятных вещей. Я и сам вел кое-какие наблюдения. Когда этим утром мне позвонили, многое стало на свои места.

— Дэйв сегодня утром разговаривал со Стоунсмитом, — объяснил Бен. — Они позвонили ему на день раньше, чтобы он предупредил меня, что время арестов передвинуто вперед. Они начинаются немедленно. Я уезжаю с ним.

— Если я смогу вести машину без ветрового стекла, — проворчал неуспокоившийся шериф.

— Что?! — Бриджет с трудом поднялась со ступеньки.

— Я должен ехать, — повторил Бен.