Свобода совести в современной России

Роман Лункин Православные консерваторы и общество: движение «Cорок сороков»

Одним из ярких явлений в российском обществе стало движение «Сорок сороков», которое воспринимается в либеральной среде как наиболее радикальное и вызывающее, хотя мало кто знает реальные взгляды его лидеров. Как и другие, более мелкие движения и проекты, такие как «Божья воля», отдельные известные активисты (как Иван Охлобыстин), Союз православных граждан, «Сорок сороков» сочетает защиту библейских ценностей с критикой либерализма и антизападной конспирологией. В отличие от других движений, «Сорок сороков» стало реально действующей демократической общественной силой (проявлением гражданского активизма, низовой демократии), которая работает с молодежью и проявляет себя в публичных акциях (по защите, к примеру, земельных участков для строительства православных храмов, в манифестациях в пользу антиабортного законодательства, в стычках с «антицерковными» силами, как писала пресса, в «избиениях либералов на Торфянке» и т.д.). Можно без преувеличения сказать, что таких религиозных общественно-политических движений в России больше нет.

Своими основными целями «Сорок сороков» считает: защиту традиционных ценностей, защиту храмов, развенчание мифов о том, что православие религия слабых и интеллигенции (спортивные проекты), борьба с язычеством (язычество считается в движении легко воспринимаемой русским народом альтернативой православию и сектам). С начала «Сорок сороков» была только московской организацией, но к 2017 году стала активно развиваться в регионах.

Отправной точкой для создания движения, по словам его организаторов, стало выступление группы Pussy Riot в Храме Христа Спасителя 21 февраля 2012 года и последующая критика в адрес Церкви (статья основана на интервью, которое автор взял у лидера движения Андрея Кормухина в декабре 2016 года). Активисты движения решили создать силу, которая защитила бы православие (официально движение создано в 2013 году) в эпоху постхристианства в Европе. Это третья эпоха после гонений на раннехристианские общины и Константиновской эпохи, когда евангельская вера пронизывала все сферы жизни общества. Дьявол решил доказать, что Бог был несправедлив к сатане и что человек сам себя уничтожает. Западная цивилизация, по мнению лидера «Сорок сороков», подвергает сомнению евангельские заповеди и нивелирует понятие «грех». На первый план выдвигается «трансгуманизм», где человек поставлен во главу угла. Формально эта система основана на благих намерениях защиты прав человека, но в итоге «англосаксы плюют на ООН и на самих себя, бомбят все страны, которые хотят, плюют на право, которое строилось на христианстве, пропагандируют однополые браки и гомосексуальный фашизм». Запад, по словам Кормухина, пугают в настоящее время именно христианские ценности, альтернатива, которую предлагает Россия: «Ничего другого опасного для Запада у нас нет. Экономической модели, как в эпоху Коминтерна, нет. Культурных ноу-хау тоже уже нет. Патриарх Кирилл во время своего посещения Франции в 2016 году говорил о традиционных ценностях так, как сами католические прелаты не могли бы сказать об этом открыто».

Несмотря на восприятие России как страны с богатой традицией православия, в «Сорок сороков» подчеркивают, что Российская Церковь — молодая. Исторически были нарушены связи Церкви и государства, как до революции, так и в советское время. В 1990-е годы РПЦ стартовала с менее выгодных условий, чем те, которые были у других христианских конфессий, обладавших технологиями и финансовыми ресурсами. По словам Кормухина, распространение других конфессий было размыванием традиции перед внедрением трансгуманизма. В постсоветское время в православие пришла интеллигенция, неофиты, люди невоцерковленные, а также молодое духовенство, не терпящее компромиссов.

Сейчас, по мнению Кормухина, наступил переломный момент истории РПЦ в современной России. Церковь победит, если сумеет организовать эффективную миссию. Как отмечает Кормухин, «у нас не было опыта миссии, все потеряли в советское время, а до революции 1917 года не думали о миссионерстве. Церковь выезжала на багаже прошлого. Зачем миссия в государстве, где все православные?». После распада СССР в Церковь также приходили случайно — строится храм, и он заполняется народом. С обществом никто не работал. И к началу 2010-х годов появляется поколение, с которым никто не разговаривал о Боге: «В школу не пускали гуманисты из Минобразования, на улицу не шли, так как боялись и не умели работать».

Оценки лидера движения «Сорок сороков» во многом совпадают с выводами социологических исследований о роли РПЦ в обществе. По словам Кормухина, дело в том, что Церковь к 2010-м годам достигла своего потолка (5-10% практикующих верующих). Другая часть общества тоже не стояла на месте, «развивалась и постепенно становилась винтиками в рамках идеологии трансгуманизма и комфортного общества потребления» («бигмаком и отдыхом в Турции сатана заменяет реальный духовный мир»). Большинство людей и живет как в матрице: ты едешь подписывать важный контракт, сбиваешь вдруг человека, и вот тогда вдруг реальный мир вторгается в твою жизнь».

Ощущение окружающей социальной несправедливости также является частью идеологии «Сорока сороков». Изначально Бог создал мир, где все живут в справедливости и где всего достаточно. По словам Кормухина, мы же живем в несправедливом обществе, где «грабят страну, пилят бюджет, и думают, что они живут, но они несчастны. Для счастья ведь много не надо». Православный человек — по определению счастлив, так как он узнает свою цель после смерти, когда спасет свою душу, а пока он находится с Богом везде.

Как заниматься миссией в современном обществе? Движение «Сорок сороков» дает на этот вопрос довольно аполитичный ответ. В миссионерстве должно быть меньше «самости» и больше Бога. На Западе думают, что могут сами созидать свое общество, а поэтому, как отмечает Кормухин, «скатываются в ордена», но это неправославный путь. В этой связи движение «Сорок сороков» — уникальный институт, который не ставит своей целью создать могущественную организацию, а стремится развивать горизонтальные связи. В рамках движения не выстраивается система дисциплины или наказаний. Ставка делается на добровольцев.

На протяжении нескольких лет, начиная с 2012 года, после громких выступлений и силовых акций, ярлыков «боевого отряда РПЦ», «неофашистов» и «молодой гвардии патриарха Кирилла» в прессе и социальных сетях, «Сорок сороков» сформировалось в виде традиционалистского консервативного движения. Как подчеркивает Андрей Кормухин, «наша первая задача — это создание миссионерского консервативного движения, в котором не будет ни ереси, ни обновленчества, а только незыблемое православие». Второй задачей организаторы считают слом общественных стереотипов о православии. Большая часть граждан полагает, что РПЦ не должна занимать активной позиции вне ограды храмов, все должно оставаться внутри, а вне церковных стен пусть будет светское государство. Однако, отмечают активисты, «даже в таком светском обществе каждый имеет право защищать свои ценности».

Отмечая неготовность общества к восприятию активного православия, лидер «Сорок сороков» делает противоречивый вывод: «Если большинство людей исповедует традиционные ценности, то они и должны быть главными в обществе. Тогда как либералы полагают, что в светском обществе государство закладывает духовно-нравственные ориентиры. Но государство не эфемерно, а состоит из конкретных людей». Фактически активисты предполагают, что под «либеральным гнетом» общество находится в спящем состоянии и надо его только разбудить: «Мы чувствуем, что Христос за нас пострадал, и Он — абсолютный авторитет, а кто вы такие, чтобы диктовать нам духовные ориентиры».

Как официальная Церковь относится к движению «Сорок сороков» и как сами активисты воспринимают поддержку Церкви? С середины 1990-х годов, когда РПЦ дистанцировалась от Союза православных братств и была осуждена деятельность Преображенского братства свящ. Георгия Кочеткова, руководство Московской патриархии никогда напрямую не поддерживало никакие даже самые лояльные Церкви организации. Самой безопасной сферой сотрудничества, которая не нарушает корпоративной целостности и безопасна политически для РПЦ — это охрана мероприятий, крестных ходов, визитов патриарха. Однако у Андрея Кормухина сложился и личный контакт с патриархом Кириллом, который понял значение движения, положительно воспринял идеи «Сорок сороков». По словам Кормухина, нельзя сказать, что у движения со всеми православными иерархами хорошие отношения, но с высшим церковным руководством есть консенсус. Проблемы возникали в самом начале, когда движение пытались «приструнить и вписать в структуры РПЦ», особенно, в регионах, где привыкли, что какие-либо инициативы есть только при епархии и при храмах. «Сорок сороков» осталась непонятной для многих епископов организацией, которая живет своей общественной жизнью.

В адрес движения «Сорок сороков» поступали угрозы от православных иерархов из-за несогласованных акций, стремление навязать движению духовника, отчего лидеры принципиально отказывались. В рамках общественного движения всегда есть угроза возникновения конфликта интересов, когда духовник благословляет деятельность движения в целом, а, к примеру, личный духовник каждого человека может выступить против. Как отмечает Кормухин, «для православного человека — спасение души превыше всего, каждый отвечать будет перед Богом, а не перед организацией. Поэтому никто в движении удерживать человека не будет». Кроме того, когда в «Сорок сороков» стали вступать люди из регионов, то оказалось физически невозможно иметь духовника для всего движения.

Патриарху Кириллу и другим иерархам «Сорок сороков» объясняет свое место в Церкви так: «мы можем позволить себе публичную акцию и крепкое словцо, мы инициатива снизу, которую нельзя загонять в какие-то рамки бюрократических структур РПЦ. Хотя все равно враги будут связывать нас с РПЦ и обвинять в этом Церковь». С патриархом Кириллом по этому поводу у «Сорок сороков» не было конфликтов. «Он понимает, что в обществе должна быть сила, которая представляет Церковь. Мы имеем право на ошибку, отстаивая традиционные ценности, а вот РПЦ не простят ничего». Хорошие отношения у движения сложились с информационным отделом и с отделом по социальному служению РПЦ, движение согласовывает некоторые свои акции с представителями отделов. «Если Церковь скажет, что мы не имеем к ней отношения, то мы прекратим свое существование. Мы сектантами быть не хотим», подчеркивает Андрей Кормухин.

Политическая позиция движения «Сорок сороков» довольно расплывчатая, его лидеры хотят сохранить определенный нейтралитет. Движение тяготеет к государственническим православным ценностям, но не готово поддерживать партию «Единую Россия», объявляет идеалом православную монархию («византийская экономика существовала без прибыли и спекуляций, как социалистическая модель»). Но и антидемократическим это движение не назовешь, так как оно основано на праве инициировать гражданские акции в интересах православия. Сам Андрей Кормухин лишь многопартийную систему считает не подходящей для России, так как она предполагает много компромиссов с «обществом потребления»: «членом движения можно быть до тех пор пока Бог на первом месте, а не политика и политические лозунги».

В сознании «гвардейцев патриарха» довольно своеобразно переплетаются черты православной веры и гордости за достижения коммунистической эпохи. В мировоззрении Андрея Кормухина идеи социальной концепции РПЦ об идеальной византийской модели, речи патриарха и декларации Всемирного русского народного собора предстают в обостренном виде, где противоречия очевидны, но не замечаются самим носителем мировоззрения. Византийская православная государственность стала разрушаться, по мнению Кормухина, Петром Первым, который «уже бесом приехал из Голландии». Советская система была «обезьяной Бога», но при этом большевики открыто говорили о своих преступных целях, а к белому движению больше претензий, так как оно предало Царя и Россию, совершив клятвопреступление. При этом, трудно объяснить, кроме повторения каких-то массовых стереотипов, суждение лидера движения о том, что «Сталин установил крепкую дисциплину и восстановил институт семьи. Когда поколение, воспитанное в православной вере или православными родителями, умерло, то Советский Союз и распался. Пришли гайдары и чубайсы, которые стали рушить страну». Однако стоит признать, что для традиционалистского движения опора на «советские ценности» также своего рода неизбежность — без этого «православная традиция» не будет близка и понятна постсоветскому поколению, родившемуся до 1991 года.

Помимо политики, дистанцируется движение также и от социальной миссии как «ловушки» для православия, так как это также повод для церковных структур уйти от «переформатирования» общества, заниматься только благотворительностью. РПЦ стала заниматься социальной работой, так как столкнулась с «агрессией элит в 1990-е годы», а гражданская активность стала дополнительной и необязательной опцией, отмечают в «Сорок сороков».

К социальному служению, к политике, к гражданским акциям «молодая гвардия патриарха» относится с позиций христианского фундаментализма, который ориентирован на защиту библейских ценностей и евангелизацию — миссию. Такие же позиции занимают ряд католических движений в Польше, в Италии или во Франции и США (Движения «За жизнь», «Радио Мария», «Promouvoir» — «Содействие» во Франции и т.д.), баптисты и пятидесятники из числа протестантских конфессий в России.

В духе такого евангелизма Андрей Кормухин отмечает, что « Церковь должна идти на улицы, а не приглашать к себе. Нельзя соревноваться с трансгуманизмом, надеясь, что кто-то сам придет к тебе в храм. Надо самим предлагать форматы, которые заинтересуют людей». Правда, католиков и протестантов Кормухин считает еретиками, но изгонять их страны не призывает. По его словам, с ними можно сотрудничать по общественным вопросам, хотя он и против прозелитизма (у «Сорок сороков» есть контакты с итальянскими католиками). Именно протестанты в глазах лидеров движения являются в большей мере «западным проектом», предлагаемым взамен православия для России (поэтому и Кормухин повторяет мифы о «работе инаковерующих на западные спецслужбы»). Только православные ценности в начале XXI века, по мнению активистов, помогут России пройти по краю, как вымирающей нации.

Отрицая социальное служение как «панацею», между тем, движение делает все для того, чтобы «вымирающая нация» выживала. Как и все настоящие фундаменталисты, «Сорок сороков» на самом деле очень активна именно в социальной сфере. К примеру, движения против абортов существовали в Москве еще с начала 2000-х годов, патриарх Кирилл еще в 2012 году выступал в Госдуме РФ с просьбой принять соответствующее законодательство. Однако только движение «Сорок сороков» смогло собрать несколько тысяч человек 24 октября 2016 года на гражданское стояние против абортов «Битва за жизнь» на Суворовской площади. Инициаторами акции были движения «За жизнь», «Православные добровольцы», «Женщины за жизнь», но именно «Сорок сороков» было главным организатором участников из столицы и регионов. Вдохновляли активистов сам Андрей Кормухин (отец 9 детей) и координатор движения «Сорок сороков», чемпион России и Европы по боксу Владимир Носов. По словам Кормухина, довольно странно, что об этом событии написали, в основном, светские СМИ, а не православные: «Многие в РПЦ говорят, что только на исповеди можно отговаривать от абортов, но это только небольшой процент — пять процентов, а что остальным 95% делать, как их затащить на исповедь?».

По словам лидера движения, «Мы готовы воспринимать разные модели, которые покажут, как приводить людей в храмы и отстаивать традиционные ценности. Но если вы ничего не делаете, то и не надо нам указывать». «Сорок сороков» проводили кубок свт. Николая Японского по единоборствам среди молодежи, за что также были раскритикованы многими священнослужителями, так как «православие и мордобой несовместимы». Спортивные состязания стали одной из форм привлечения молодежи в движение через бокс, военно-патриотические клубы и другие спортивные проекты. Регулярно проводятся Сороченские встречи, это дискуссии с известными священниками (прот. Дмитрий Смирнов, прот. Андрей Ткачев и т.д.), просмотр фильмов (например, фильм «Сын» про ювенальную юстицию). Составной частью социальной миссии движения являются также поездки с гуманитарной помощью на Донбасс и в Сирию.

Всего в рамках движения «Сорок сороков» около 200 активистов в Москве, 2-3 тысячи присутствует на мероприятиях, около 10 тысяч сторонников в Москве и близлежащих регионах. В одних случаях само движение не хочет создавать отделения в регионах, в других этому препятствуют епархии. «Информационную атаку» против движения «Сорок сороков» в светских СМИ в движении объясняют тем, что все сразу обратили на него внимание, ведь до этого в публичном пространстве «на православном поле были одни фрики». По словам Кормухина, к примеру, члены движения отнюдь не националисты и не антисемиты, как пишет светская пресса — движение вправе поднимать проблемы мигрантов (позиция «Сорок сороков»: «больше рожать своих детей»). Патриотизм, национализм — это «симулякры, которые могут быть сатанизмом, если они без Бога на первом месте».

Для общества, где большую роль играет Церковь, совершенно естественно иметь общественные движения, которые в той или иной степени защищают ее интересы. То, что этого долгое время не было — это нонсенс, симптом нездоровья, как Церкви, так и общества. Волонтерские проекты в епархиях довольно поздно стали выполнять похожую функцию, наряду с социальными задачами (Служба добровольцев «Милосердие» в Москве, существующая с 2006 года, долгое время была единственной). Общественные активисты, наряду с теми, кто вовлечен в социальные проекты РПЦ, напоминают государственно-церковному истеблишменту о его ответственности перед обществом, восстанавливают религиозную суть Церкви с нуля, РПЦ как гражданскую силу и миссионерское движение. Политизированные, националистические движения перерождаются в молодежные спортивные и музыкальные клубы, социальные проекты, в которых защита интересов Церкви, в том числе в политической сфере, наполняется реальным содержанием по мере отказа от «образа врага» в пользу миссии.