Сын

— Вова! Я не опоздал? Ты слышишь?

Мы сегодня рядом встанем в строй.

Почему ты писем нам не пишешь,

Ни отцу, ни матери с сестрой?

Вова! Ты рукой не в силах двинуть,

Слёз не в силах с личика смахнуть,

Голову не в силах запрокинуть,

Глубже всеми лёгкими вздохнуть.

Почему в глазах твоих навеки

Только синий, синий, синий цвет?

Или сквозь обугленные веки

Не пробьётся никакой рассвет?

Видишь — вот сквозь вьющуюся зелень

Светлый дом в прохладе и в тени,

Вот мосты над кручами расселин.

Ты мечтал их строить. Вот они.

Чувствуешь ли ты, что в это утро

Будешь рядом с ней, плечо к плечу,

С самой лучшей, с самой златокудрой,

С той, кого назвать я не хочу?

Слышишь, слышишь, слышишь канонаду?

Это наши к западу пошли.

Значит, наступленье. Значит, надо

Подыматься, встать с сырой земли.

И тогда из дали неоглядной,

Из далёкой дали фронтовой,

Отвечает сын мой ненаглядный

С мёртвою горящей головой:

— Не зови меня, отец, не трогай,

Не зови меня, о, не зови!

Мы идём нехоженой дорогой,

Мы летим в пожарах и в крови.

Мы летим и бьём крылами в тучи,

Боевые павшие друзья.

Так сплотился наш отряд летучий,

Что назад вернуться нам нельзя.

Я не знаю, будет ли свиданье.

Знаю только, что не кончен бой.

Оба мы — песчинки в мирозданье.

Больше мы не встретимся с тобой.