Сыновья алых лун

Глава 10. Две воли

Помолвка мало чем отличалась от церемонии приветствия и значила столько же. Пять ритуальных фраз, одно прикосновение рук. Ладони Майко плотно облегала шелковистая голубая ткань, а у Даро — тонкая сиреневая кожа с золотыми солнцами, цвета его дома. Он заставлял себя смотреть на невесту, и она тоже не опускала глаз. Осмелела за пару пятилуний? Демонстрировала, что нужно принимать свою судьбу как должное? Пыталась таким образом что-то сказать жениху? Даро было все равно.

Луар — окольцованная гигантской станцией столичная планета Королевства — встретила сына правителя Ронн ярким светом чуть зеленоватого солнца. Возможно, этот цвет сообщали лучам рассветные облака или просто воображение: Даро уже целое шестидневье казалось, что он смотрит на мир из-под воды. Все покрывало холодное, тугое марево, звуки были чересчур острыми, а собственные движения — скованными. Возможно, он еще не до конца восстановился после недавнего потока, либо просто сказывалась накопившаяся усталость. Два дня на Луар обещали быть долгими и выматывающими, даже если не брать в расчет то, что сутки здесь длились на две печати дольше, чем на Ронн.

Раньше при назначении на должность офицер должен был проплыть несколько умиэ разнообразных препятствий вместе с вверенными ему сиуэ и прийти к берегу первым, доказав свое право командовать ими. Сейчас от этого обычая на Луар остался только показательный заплыв. Даро лениво отмечал, каким ровным ромбом плывут солдаты, и прикидывал, сколько они тренировались ради этого дня… двенадцать отрядов ладных, поджарых сиуэ скоро встанут под его руку. Если сын Итари Алин Онья проявит себя — пойдет выше. Звания верховного командования выдаются не просто так.

Даро смотрел на тех, с кем вскоре придется служить — на равных себе командующих, на вышестоящих офицеров, на своих подчиненных. Говорил и улыбался по мере необходимости. Солдаты прошли большое количество симуляций и прилежно учились, чтобы когда-нибудь вернуться домой с боевым орденом, но знают ли они, что за этим кроется? Вряд ли… Солдаты подтянулись, когда он прошел мимо них, сердца забились чуть чаще. Даро равнодушно подумал, что, наверное, у него наконец взгляд стал таким, о каком он мечтал с раннего детства — как у Наставника.

Он скучал по Наставнику. Пожалуй, это было одним из немногих оставшихся у него чувств. Но Наставник сильно пострадал во время военных действий, он был тогда на флагмане Ронн, и их брали на абордаж… Тело восстанавливалось более пятилуния, все же Наставник был далеко не молод. Потом Итари отправил его в родную систему, на отдых. Официально Наставники отказывались от родовых имен, вступая в должность, однако это не значило, что связи с родственниками полностью рвались. Наставник должен был вернуться на Ронн на следующий день после Даро.

Столица постепенно восстанавливалась: каналы очистили, затопленные селями окраины уже избавлялись от остатков рассохшейся глины на улицах и стенах домов. Главный канал заново обсаживали голубовато-лиловыми кустами оггу. Список дел в календаре Наследника не уменьшался, но сами дела становились все менее трудными.

***

После размолвки Риэ старался не попадаться Наследнику на глаза. Он даже мысленно все чаще называл его титулом, а не по имени. Возможно, ядовитые речи двух низших в лавке были тому виной, или горькая обида, пустившая корни в его сердце, но Риэ стал острее замечать то, о чем раньше старался не думать. Они с Даро спасли жизнь друг другу, и этого семья Наследника не могла забыть. Но и простить не могла. Не все ее члены были согласны с положением вещей.

Итари Онья, его жена и его сын общались с Риэ так же, как с другими лэрами, не делая различий. Остальные же… Он видел брезгливую холодность сестры Наследника, которую она демонстрировала, стоило лишь на четверть иль пересечь границы этикета. Улыбку Шуа Онья, чья вежливость скорее проистекала от нежелания огорчать правнука, а не от уважения к самому Риэ. Хотя видят Боги, он заметил поломку в ее универсальной библиотеке сам и исправил без приказа… Со всем тщанием, не ожидая благодарности. Она напоминала ему сестру матери, также умершую от сухого мора. Но для старой Шуа Риэ все равно оставался пустым местом, всего лишь одним из слуг. А для Даро? Кем он был для него, особенно теперь?

Эти мысли обжигали, но прогнать их раз и навсегда Риэ не мог. Те идиоты, что приходили в лавку, не смогли бы сделать ничего таким, как Онья. Да что там Онья, они не смогли бы вообще пройти к центру столицы, не будучи пойманными стражей. Хоть он и не разделял этой рожденной из нищеты ненависти, Риэ было их немного жаль.

***

Проходя по коридору дворца, Даро заметил Риэ. Его взяла себе в помощники прабабушка после того, как Риэ исправил ей поломку в универсальной библиотеке. Теперь низший установил ей электронный аддитивный станок с преобразователем для каких-то дел в оранжерее. Даро не вникал в детали, только знал, что теперь Найя постоянно бегала туда по своим модным делам, хотя у нее в кабинете был свой собственный, немного поменьше.

— Стой!

Риэ послушно замер, повернулся и поклонился.

— Да, Наследник.

Даро подал ему знак следовать за собой. Миновав несколько переходов, они вошли в небольшой зал отдыха, где в кольце пустующего круглого ложа журчал фонтан.

— Перестань говорить со мной так! — прошипел Даро, обернувшись к Риэ.

— А как мне говорить? — поднял глаза тот.

— Как раньше!

Риэ рассматривал его долго, Даро ждал ответа.

— Мне показалось, что ты не относишься ко мне как раньше, — наконец, сказал Риэ. — И это нормально. Все течет и меняется, нельзя дважды выпить одну воду из ручья. Ты меняешься, и я тоже.

— Я такой же как раньше! — громко воскликнул Даро и тут же отвернулся, качнул головой. — Нет… не такой, — тихо сказал он. — Ты прав, во имя проклятой впадины огненной богини, ты прав…

— Не кори себя, — шагнул к нему Риэ, — не за что, Даро. Я не хотел, чтобы ты так воспринял мои слова. Я вообще не хотел выяснять с тобой отношения, точно сварливая жена.

— Но я хочу! — резко обернулся Даро. — Я хочу понять… почему ты не приходил ко мне.

— Ты не звал, — с легким удивлением отозвался Риэ.

— Раньше тебя это не останавливало.

— Раньше у твоих дверей не стояла вереница придворных и министров. Даро, я все понимаю, — вздохнул Риэ, — Но мы уже не те мальчишки, что ныряли в канал квартала техников. Нельзя сказать, что я не сожалею. Но повернуть время вспять не властен никто.

— Значит…

— Не значит, — резко мотнул головой Риэ, — не вкладывай в мои слова то, чего в них нет! — Еще раз вздохнув, он продолжил: — Моя спасенная жизнь в твоих руках, ты мой сюзерен, которому я служу, и ты по-прежнему мой друг. Я был бы счастлив снова встречать тебя у себя в доме, хоть и понимаю, что теперь это невозможно. Мне не хватает наших разговоров и не хватает твоей руки возле моей. Но я говорю лишь за себя. Я не читаю твоих мыслей.

Даро помолчал. Теперь Риэ ждал его ответа. Низший был прав. «Хотеть как раньше» — глупая и детская мысль, наивности которой жизнь не прощает. Но если нельзя «как раньше», то всегда можно по-новому.

— Я хочу видеть тебя, Риэ, — наконец, сказал Даро. — Чаще, чем теперь.

— Я очень этому рад, — улыбнулся тот.

— Придешь ко мне вечером смотреть матч Большого Круга?

— Я принесу зой-зой от Руны с Рассветного рынка, — ухмыльнулся Риэ. — Помнишь ее? Ваши повара такого не готовят.

***

Наставника встречали вдвоем. Риэ бесконечно уважал этого темнокожего сиуэ. Он возился с мальком-низшим перед отлетом на учебу и даже потом, на каникулах, и Риэ был благодарен за это. Серебристое зернышко джета снизилось и зависло над площадкой. Наставник, как всегда строгий, одетый в черное, спустился по трапу. Увидев их обоих, одобрительно кивнул. Ветер трепал полы его мантии, обнажая рукоять меча. Подойдя ближе, Наставник склонился перед Наследником, Риэ — перед Наставником.

— Нам приятно приветствовать вас дома, — серьезно проговорил Даро, скрывая радость, как и положено по этикету, но взгляд был полон ею, как лесной ручей — солнцем.

— Я рад вновь служить вашему дому, господин, — ответил Наставник.

Риэ невольно додумал несказанное: «…и нянчить ваших детей». Даро, видимо, сделал то же, лицо затуманилось, словно на светило наползла туча. Он кивнул Наставнику, развернулся и пошел по коридору. Риэ едва слышно вздохнул. Нельзя вечно бегать от неизбежного…

— Я исполняю твое приказание, — догнав Даро, сказал он.

Тот поджал губы.

— Лэрнен Шуа считает, что разговорный язык Туа улучшился, — продолжал Риэ.

— Как ты вообще можешь… — рявкнул Даро, резко остановился, потом взял себя в руки и уже совершенно другим тоном спросил: — Как тебе проводить время с паурен?

Риэ остро захотелось напомнить Даро то, что проповедовал Энсо — к примеру, не судить одного за грехи других, но было не время и не место. Риэ задумался, как лучше ответить на вопрос и медленно проговорил:

— Она не такая, как я думал.

Быть может, Наследник пожелает расспросить его, наконец-то сделает хоть четверть жеста навстречу… Но Даро снова отвернулся и ускорил шаг.

— Я благодарен тебе за выполнение этой обязанности. При дворе все знают, что ты мой близкий друг, и если Майко общается с тобой, то ее примут и они.

— Тебе самому стоит узнать ее получше, — сказал Риэ, — Попробуй.

— У меня еще будет для этого полно времени, — отмахнулся Даро.

— Упрямый гайрун на скале, — одними губами прошептал Риэ.

Даро, не глядя на друга, улыбнулся.

***

Риэ удивился, услышав голос Туа из дворцовой игровой и найдя ее там, окруженную пятком малышей — детей придворных. Они держали в руках какие-то белые жгуты, которые пальцы паурен ловко сплетали в узор. Присмотревшись, Риэ узнал в материале волокнистые корни хвойных деревьев аале. В Красных Песках из них тоже мастерили разные поделки. Риэ отступил в тень колонны, пока его не заметили, и стал наблюдать.

Туа говорила вполголоса, дети слушали, вставляли свои фразы, периодически направляя корни аале в ту или иную сторону. Мальчишка в сиреневой мантии обернулся и лукаво взглянул на Риэ.

— Мы тебя слышим!

Тот улыбнулся и вышел из укрытия. Туа подняла глаза, смутилась и, вынув из детских ручек белые полоски корней, смотала рукоделие.

— Что вы делаете? — с любопытством спросил Риэ.

«Туа рассказывает сказку», — показала совсем мелкая икринка с хвостиком светлых волос на макушке.

«А мы говорим, как дальше будет», — важно кивнул мальчик в сиреневом.

— Мы часто делали так дома, — подала голос Туа. — Узор зависит от истории… У нас было много таких сказок. Висели над постелями, как обереги.

Она поднялась, и малыши разочарованно вздохнули, провожая глазами клубок корней.

— Я не хотел мешать.

— Мне все равно пора возвращаться к занятиям, — качнула головой паурен.

Она не носила высоких причесок, как здешние модницы, а предпочитала рассыпанное по спине сложное кружево тонких кос. Риэ прошел в коридор, подождал паурен. Он вполне может выйти из дворца и со стороны заката — крюк небольшой.

— Ты читаешь наши предания?

— Да, — отозвалась девушка. — И не только предания.

— Гораздо больше о вселенной можно узнать, если читать на юнилингве, — заметил Риэ.

— Но зачем? — распахнула алые глаза паурен.

Риэ с усилием отвел взгляд.

— Разве тебе не интересно?

— Интересно, — спустя мгновение ответила она. — Но угодно ли столь многое знание богам?

— Конечно, угодно, — улыбнулся Риэ. — Для чего они создали такой огромный и прекрасный мир, как не для того, чтобы мы его изучили?

Ветер с океана приносил с собой оседающую на губах соль, развевающиеся концы пояса Туа то и дело задевали запястье Риэ.

— Я уже почти привыкла, что здесь не нужно бояться своих суждений, — сказала девушка. — И целыми днями думаю, думаю… даже ночью.

— Когда же ты спишь? — усмехнулся Риэ.

— Иногда на лекциях по астрономии, — хихикнула она, но тут же серьезно спросила: — Многие звезды названы буквами и числами. Отчего не дать им имен, прекрасных, как они сами?

— Имен во всех языках Королевства не хватит на все, — рассмеялся Риэ.

— Звезды на голопроекциях живые, — продолжала Туа, — Каждая отлична от другой. А цифры словно убивают эту жизнь. У маленьких девочек тоже нет имен, — помолчав, добавила она.

— Нет имен? — переспросил Риэ. — Как же тебя называли?

— Меня назвали только перед отлетом. До этого тоже был номер, — она подняла лицо и медленно проговорила, глядя в огненные облака над городом: — Я вторая дочь пятой жены князя Майко. Два-пять. Но Крошка и Зубастик называли меня Мамой. Один раз это услышал советник князя, и нас всех высекли, а Крошке тогда не исполнилось и пяти. Я скучаю по ним, — опустила голову девушка.

Тонкие пальцы с золочеными ногтями машинально сплетали и расплетали корни.

— Твои сестры? Братья?

— Не мои. Но с младшими возились мы, в женском доме нет различий в положении. Разве что старшая жена имеет некоторые права. Она была хорошей. Защищала нас… потом ее убрали. Может, кто-то из других жен донес на нее князю…

Риэ поджал губы, подумал и задал вопрос, желая развеять ее печаль:

— Почему Зубастик?

Туа улыбнулась.

— Малыш как-то раз укусил своего отца за руку, когда тот пришел в женский дом. Вцепился и повис. Ему только-только исполнилось два оборота.

— Что с ним сделали? — с опаской спросил Риэ.

— Ничего. Он был тогда единственным сыном князя, что с ним могли сделать? — Туа прошла несколько шагов, потом продолжила: — Мы спали вместе, втроем. Находили уютный уголок, Крошка с Зубастиком стаскивали туда подушки… чаще всего у окна, где барахлило силовое поле. Там пахло цветами.

— Ты все же съела тот цветок, не так ли? — ухмыльнулся Риэ, когда они остановились возле высоких дверей хранилища книг.

— Мы разделили его поровну, — бесстрашно вернула ему улыбку Туа. — И после весь день маялись животами.

***

Даро открыл глаза и потянулся. В высокие окна вливалось рассветное золото, от столика у постели доносился аромат утреннего травяного напитка. Даро внезапно осознал, что впервые за долгое время заснул без помощи кайон и проснулся выспавшимся. И не нужно никуда идти, первая встреча была назначена на полдень. Даро дотянулся до сенсорной панели в изголовье, отключил силовое поле и позволил себе полежать еще немного, прислушиваясь к щебету птиц. Потом все же поднялся, подошел к уже разложенной слугами мантии. На серебряном шитье играли солнечные блики, мягкие сапоги отвечали цвету темных вставок. Даро задумался, почему никогда не просил сестру сшить ему что-нибудь?

Он не стал одеваться сразу — короткая ночная туника позволяла телу дышать, а ступни наслаждались едва уловимым рельефом узорного пола. Взяв чашку, Даро подошел к столу, лениво подвигал пальцем резные фишки недоигранной вчерашней партии. Несмотря на видимые попытки казаться веселым, низший был задумчивым весь вечер. Спокойное лицо он сохранял легко, чему Даро когда-то завидовал. Веселость давалась труднее. Даро не хотелось портить хороший вечер чьими либо терзаниями, и в конце концов он отпустил Риэ, устав наблюдать за его внутренней борьбой.

Даро не спеша допил ароматный напиток, оделся в приготовленный наряд, проверил, лежит ли в кармане браслет, и вышел в соседние покои — свой кабинет, когда-то бывший классной комнатой. Теперь там все было иначе.

«Господин желает завтрак?» — спросил слуга, заметив Наследника.

«Позже», — махнул рукой Даро, отключил силовые поля на выходящих в сад окнах и привычным жестом вызвал на голоэкран сводку последних новостей планеты. Он не успел просмотреть все, когда в дверях вновь показался слуга.

«К вам посетитель, господин. Риэ Зунн».

Даро удивился и показал жестом, чтобы гостю позволили войти. Риэ ворвался в комнату так, словно бежал от погони, и остановился посредине. Щурясь от бившего в глаза утреннего солнца, повернулся к Даро и выпалил:

— Я должен уехать!

— Что?!

— Насовсем, — будто не слыша, говорил Риэ, — Меня берут рабочим на Койнэ в Лазурную Систему, я пришел попрощаться…

— Что? — переспросил Даро и, подойдя, встряхнул Риэ за плечи. — Что это еще за дурь?!

— Я должен, — повторил Риэ и отвел глаза, попытался убрать руки Даро, но тот и не думал его выпускать.

— Отвечай. На. Вопрос. Бездна тебя забери, Риэ! — отчеканил Даро, стискивая плечи низшего. — Что случилось?!

— Просто скажи, что даешь свое дозволение, — проговорил Риэ, подняв голову, — Пожалуйста…

Такого умоляющего взгляда Даро не видел у него никогда.

— Не дам я тебе никакого дозволения, пока, аатский ты выродок, не объяснишь мне, что, во имя огненной бездны, тут происходит! Ты договорился работать на верфи здесь! И не простым рабочим! И вообще! Мы же хотели всегда быть рядом!

— Я не…

Из сада послышался далекий смех, потом — обрывок песни. Риэ напрягся, будто натянутая струна, и тут же обмяк в руках Даро. Тот неверяще смотрел на друга. Отошел на шаг, не находя слов. Риэ остался стоять. Закусив губу, взглянул Даро в глаза.

— Мне надо улететь, — хрипло повторил он. — Дай мне свое дозволение.

Даро потряс головой, собираясь с мыслями.

— Послушай, если ты боялся, что я… что ты будешь наказан за это, то не стоит, — наконец сказал он. — Я не люблю паурен. Я лишь должен исполнить свой долг, — он резко выдохнул и договорил: — Ты мне нужен здесь. И никуда не полетишь, я запрещаю. Через два дня ты начнешь работать, как и планировал. Возьми себя в руки, Риэ, ведь это не первая девушка, которую ты видишь!

Риэ смотрел на Наследника, окаменев, и не говорил ни слова.

— Можешь идти, — выгнул бровь Даро, — если ты завтра вечером свободен, можем зависнуть у Хейго, я закажу столик.

Риэ молча поклонился и вышел.

Даро откладывал размышления об утреннем инциденте до поздней ночи — он наконец научился отодвигать пустые эмоции и не относящиеся к делу мысли на потом. Лежа в кровати, думал, верно ли поступил. По всему выходило, что да. Риэ собирался сломать себе карьеру и жизнь из-за смазливого личика паурен. У Зунна и раньше случались мимолетные интрижки, хотя доселе там фигурировали девчонки одного с ним круга. Но Даро никогда раньше не замечал, чтобы друг переживал и творил такие глупости. Но чувства, даже сильные, в любом случае лишь набор гормонов, настоящий сиуэ может и должен держать их под контролем. А уж Риэ всегда справлялся с этой задачей лучше самого Наследника… Он справится и теперь.

Дворец — не город, поэтому вовсе не встречаться с придворными было невозможно. Заслышав шелест платьев и девичьи голоса, Риэ застывал изваянием или сбегал, словно его преследовали полчища огненнохвостых детей Элай. Даро не мог часто покидать дворец, но старался встречаться с Риэ как можно дальше от сада и женского крыла. Включал тонировку силовых полей в окнах. Старался отвлечь друга, развлечь, так как знал старую истину: если убрать желаемое с глаз, то постепенно время вытеснит его из твоего разума. Даро тщательно обходил любые связанные с противоположным полом темы. Это было легко: таких разговоров он и сам не любил. Он достал свой старый уми и купил такой же для Риэ, чтобы снова полетать над заливом, в стороне от города… Но Риэ словно подменили. С каждым днем он становился все бледнее и прозрачнее, молчал, пока ему не задавали прямой вопрос. Он не жаловался, начал работать на верфи и, хвала богам, больше ни разу не заводил разговоров об отлете. Он теперь вообще ни о чем не заговаривал первым. Но это ведь должно пройти…

Наследник принял логичное, милосердное и верное решение. Но мысли об этом возвращались каждую ночь. Что-то тревожило Даро, что-то помимо логики и сострадания к чужой слабости. Но отсутствие опыта не позволяло понять до конца ни себя, ни чахнущего друга, который грозил вскоре вовсе замкнуться, несмотря на усилия Даро. Он утешался тем, что уехав, Риэ переживал бы ровно то же, только находясь при этом далеко от дома, один.

Даро лежал в постели и таращился в лунные розовые тени на потолке. Преодолевая упрямство, вызывал в памяти лицо Туа Майко. Она и правда была очень красива. Даже, пожалуй, слишком. Прабабушка говорила, что паурен неглупа и быстро усваивает знания. Что она гибка, но ее непросто сломить — а это важно для жены будущего правителя. Но неужто какая-то девчонка за столь короткое время стала значить для Риэ больше, чем лучший друг?! Эта мысль вызывала внутри глухое раздражение, словно тлеющие угольки загорались под кожей. Каково это вообще — влюбиться в кого-то, желать до дрожи, до безумия?.. Вряд ли наследнику Ронн предстоит когда-либо узнать это. И, глядя на обычно сдержанного в чувствах Риэ, Даро начинал думать, что, возможно, и к лучшему. Чувство, чья мощь заставляла низшего реагировать ТАК, размазало бы Даро по земле тонким слоем.