Тафгай 6

Глава 13

В среду вечером 1 ноября после двух периодов матча с «Нью-Йорк Рейнджерс» в раздевалке все парни напряжённо молчали. Хоккеисты уже немного изучили мою физиогномику, и если на лице играли желваки, то это было не к добру. Тем более команда летела на домашнем льду непростому сопернику 0 : 3. Но начал я небольшое хоккейно-комсомольское собрание с другой опостылевшей проблемы:

— Иваныч, мы с тобой сколько раз говорили, что нательники в перерыве каждый желающий должен иметь возможность сменить с мокрого от пота на сухой и свежий?! — Рявкнул я на генерального менеджера, взяв для убедительности обломок хоккейной клюшки в кулак. — В каком месте твоего склочного характера прячется маниакальное скупердяйство, которое напрочь отбивает здравый смысл?! Переоделся в сухое, вышел на лёд, выиграл Кубок Стэнли, всё!

— Отвяжись Таф к чертям! — Так же рявкнул Томми Айвен. — Как будто у вас в Союзе, нательное бельё меняют после каждого периода!

— А ты не путай любительскую государственную лигу, и частную богатую компанию! — Я брякнул обломком клюшки по доске, где тренер Рэй рисовал хоккейные комбинации.

— Правильно Таф! — Поддержали меня некоторые хоккеисты. — Жги дальше!

— Теперь вернёмся к игре. — Я вперил бычий взгляд в партнёров по команде. — Я понимаю, что вчера вы любителям набросали полную авоську, где каждый заработал по хет-трику. И сегодня, наверное, помутнение в мозгах произошло от собственного величия? Очнитесь! Мы просираем перед своими болельщиками! Перед людьми, которые заплатили свои, добытые кровью и потом, доллары! Что ни атака, то вошли в зону, шлепок по воротам и побежали на пятак добивать! Кто мозги включать будет?!

— Ваша тройка пока тоже по нулям, — недовольно пробурчал Деннис Халл.

— Правильно, мы свой микроматч против лучшей тройки «рейнджеров» Хэдфильд — Рателль — Жильберт, сыграли по нулям. Не забросили, но и не пропустили! В отличие от вас. Билич, хочешь что-нибудь добавить? — Спросил я старшего тренера.

— Играть надо лучше. — Махнул рукой Билли Рэй.

— Вы слышали?! — Рявкнул я. — Тренер Рэй сказал, что проигрывать мы сегодня не имеем права! Кто с этим не согласен, прямо сейчас получит по хлебалу! — Я со всей силы швырнул обломок клюшки в мусорный бак. — Всё, комсомольское собрание окончено давай на лёд.

— У меня вопрос, а ты когда нас начнёшь принимать в коммунизм? — Криво усмехнулся защитник Билли Уайт, и многие парни в раздевалке захихикали.

— Приём в члены коммунистической партии начну сразу после полной и окончательной победы на Кубке Стэнли, — прошипел я. — Лично каждому вручу красные корочки с печатью, подписью и наглой мордой лица в рамочке. Хватит базлать!

Лиза Савьер, после тяжелейшего рабочего дня на телекомпании на начало игры против «Нью-Йорк Рейнджерс» немного опоздала. В принципе её присутствия рядом с девчонками из группы поддержки и не требовалось. Они сами прекрасно знали, что перед матчем нужно покататься с флагами, в паузах достаточно выкатиться на лёд и помахать цветастыми мохнатыми помпонами, а в перерыве просто поводить хороводы. Разучивать более сложные синхронные фигуры, пока не было ни времени, ни сил.

В ожидании третьего периода Лиза, сидя прямо за скамейкой запасных игроков Чикаго, поймала себя на мысли, что сейчас её больше волнует, как пройдёт ужин с Иваном Тафгаеевым, а не то, как отыграет любимая команда, сможет ли ликвидировать гандикап в три шайбы. Девчонки чирлидерши поговаривали, что у Ивана в СССР осталась невеста, и он по ней очень грустит. К сожалению, этот непроверенный пока слух немного угнетал. Наконец под рёв трибун на лёд выскочили играющие сегодня команды. И внезапно Большой Таф, заметив Лизу, улыбнулся и помахал ей рукой. А какой-то сидящий рядом молодой парень презрительно заметил:

— Хрен ли этот проклятый русский радуется? Проигрываем же!

— Если Большой Таф улыбается, значит, не проиграем, — ответил ему бывалый пожилой болельщик. — Я отлично помню, как он играл на Суперсерии. Это у него такая улыбка убийцы.

Над переполненной чашей «Чикаго Стэдиум» прозвучала тревожная сирена, и хоккеисты принялись неистово нарезать лёд, в борьбе за маленькую чёрную шайбу. Тройка Большого Тафа в средней зоне после небольшой перепасовки и толкотни, во время которой Иван под одобрительный крик трибун кого-то сбил с ног, прижала соперника к их воротам. Таф тут же полез на пятачок перед воротами, где развернулась самая настоящая война за своё место под хоккейным солнцем. А в это время, его партнёр по команде невысокий и шустрый Стэн Микита, проскользнув за ворота гостей, сделал передачу в эту самую горячую точку нью-йоркских «рейнджеров».

Лиза Савьер как и все зрители на трибунах вскочила на ноги, но рассмотреть что там на пяточке произошло не смогла. Лишь по разочарованному вздоху трибун стало понятно, что шайба отбита. Зато девушка увидела, как другой товарищ по команде Большого Тафа, Иван Болдырев подхватив маленькую чёрную точку на правом фланге вновь её забросил на пятак. И народ на трибунах «взорвался» от восторга.

— Скоооор! — Закричала и запрыгала на месте Лиза, ведь за воротами гостей зажёгся красный фонарь, и жуткая сирена из динамиков ударила по ушам.

— Что я говорил! — Закричал пожилой болельщик. — Когда Таф так улыбается, значит быть беде! Мы сегодня ещё поборемся! Скооор!

К сожалению после стартового навала, когда мы забросили две шайбы подряд, одну — я, а другую — Деннис Халл, сделав счёт 2 : 3, заряд хоккейного энтузиазма иссяк. «Энтузиазм вообще, это топливо не долговечное и для долгосрочной битвы непригодное», — подумал я, постучав клюшкой по льду, выкатываясь на убойную позицию. И Микита тут же швырнул шайбу в моём направлении, а я по-пижонски встав на одно колено, в касание с кистей зарядил прямо в перекладину!

— Б…ь! — Вырвалось из меня. — Да что ты будешь делать?! — Добавил я снова по-русски, когда вся наша тройка нападения покатилась на смену, а между тем часы на табло показывали, что осталось играть последние три минуты.

— Вратаря, наверное, придётся снимать, — предположил Стэн Микита. — А всё из-за вчерашнего шоу. Слишком много парни потратили эмоций. Вот и не хватает концентрации в завершающей стадии.

— Да, невезуха какая-то, — согласился Ванька Болдырев, который после вчерашнего шоу, ещё одно устроил в нашем доме, отмечая дебют со своей Розой Вилсон, с которой они полночи, потом выли и стонали в спальне. А я в это время выслушивал претензии Лорен, что слишком много уделяю внимания какой-то Лизе, а на неё ноль внимания, фунт презрения. Как я от неё устал!

Мы втроём зашли в калитку, которую открыл тренер Рэй, и плюхнулись на лавку. Наш наставник осуждающе глянул на меня и сказал:

— Готовься, как только парни войдут в зону атаки, сразу побежишь вместо кипера. Тони уже в курсе, — Билли Рэй кивнул на вратаря Тони Эспозито. — А то говоришь-то ты хорошо, а в ворота с двух метров не попадаешь.

— Так звездеть, не шайбы забрасывать, — улыбнулся я и, обратно встав с лавки, сел попой на край деревянного борта, чтоб только ноги осталось перекинуть на лёд. — Сейчас либо шайбу заброшу, либо кого-нибудь покалечу!

— Лучше шайбу. — Поморщился старший тренер и уставился на битву, которая сейчас разворачивалась в хоккейной коробке.

Парни из Нью-Йорка ни в какую не соглашались расставаться со своей шальной победой, а мы не могли пока выбить более чем заслуженную ничью. Наконец, Деннис Халл, лидер атак второй тройки нападения привёз шайбу в зону атаки и я, выждав три секунды, чтобы наш голкипер добежал до скамейки запасных ринулся на помощь. В момент максимальной концентрации, рев трибун в моих ушах понемногу утих, отойдя на второй план, зато собственное сердце застучало, будто поровой молот: «Бу-бух, бу-бух». И под это бу-буханье я так разогнался, что вошёл в толчею перед воротами Эда Джакомини, словно нож сквозь мягкий кусок сливочного масла. «Где шайба?» — мелькнуло в голове. И лишь чей-то удар по скуле помог разглядеть маленький черный кругляш под собственными ногами. Я подбил шайбу коньком, и щёлкнул по ней клюшкой.

— Бамс! — Звякнула она об штагу ворот и отлетела на меня же, чтобы я снова вдарил, поймав её на лету. — Бамс! — Раздался ещё один шлепок.

— Да, мать твою! — Гаркнул я по-русски и в третий раз зарядил клюшкой по крутящейся в воздухе шайбе, уже падая на лёд, так как меня борцовским приёмом повалил защитник «рейнджеров» Бред Парк.

— Бамс! — Донеслось до моих ушей уже знакомое позвякивание, но тут же взвыла сирена, и зрители переполненного стадиона от счастья заорали:

— Скоооор!

А я лежа на льду подумал, хорошо, что не надо никого калечить и убивать, 3 : 3, сгодится для сельской местности.

Для очень позднего вечернего ужина мы с Лизой Савьер выбрали небольшой уютный ресторанчик подальше от хоккейной арены «Чикаго Стэдиум», чтобы каждые пять минут мне не жали руку разные малознакомые люди. Лиза много рассказывала про свои телевизионные проекты, про новую пилотную программу, которую ждёт неминуемый коммерческий успех. Похвасталась, что записали интервью с человеком, который видел бигфута или снежного человека по-нашему.

— Как-то, будучи нетрезвым, я в горах слонялся и со снежным человеком мирно повстречался. — Прокомментировал я рассказ очевидца, припомнив слова одной шуточной песни.

— А ты откуда знаешь? — Удивилась Лиза.

— А дальше было так, — хохотнул я:

Мы с ним сели на пенечек, хлопнули по рюмке –

За знакомство, за природу, за любовь к науке.

Жаловался: выпить не с кем — кабаны и туры,

Только хрюкают и гадят, никакой культуры!

— Это песня такая, — «раскололся» я. — Кстати, я придумал названия для твоей передачи — «Секретные материалы». Начало каждого сюжета — в каком-нибудь архиве или в библиотеке, а продолжение сюжета уже с выездом на природу. Съёмка трясущейся камерой, жёсткий клиповый монтаж. Народ у теликов будет пищать от удовольствия, и просить добавки.

— Иван, а правда говорят, что у тебя невеста в СССР? — Внезапно перевела тему разговора девушка.

— Правда. — Кивнул я. — Пока играю, тренируюсь, перелёты, переезды ни скучать, ни думать о России некогда. А как вечером дома один останусь, так сразу накатывает. И кот у меня в последние дни только ест и спит, тоже, наверное, скучает.

— И тебе здесь, в Америке, совсем не нравится?

— Ну, почему? Жизнь здесь богаче, много возможностей для бизнеса, народ в частности в Чикаго замечательный. Если не брать южную бандитскую часть города, а рассмотреть отдельно северную и центральную части, где проживает много поляков, украинцев, русских, русскоговорящих евреев, чехов и словаков. Но в Союзе у меня друзья, невеста, кстати, уровень хоккея в высшей лиге там очень приличный. Если бы можно было целую команду из СССР заявить в НХЛ, то мы бы тут шороху навели.

— Я представляю, — пролепетала Лиза и, сразу же включив режим деловой женщины, спросила. — Итак, когда будем писать интервью про шайбу из прошлого?

— В любой день после тренировки. Я — всегда готов. — Я улыбнулся, но вдруг вспомнил ту записку, где говорилось, что моя невеста Света выходит замуж, и подумал, что быстрее бы приехал шаман и внёс полную ясность.

Пятница 3-е ноября в городе Горьком выдалась необычайно холодной. С неба повалил неприятный мокрый и колючий снег, и люди переодевшись в тёплые пальто, постарались поскорее добраться с работы до дома или, наоборот, из дома добежать до фабрик и заводов работающих в две смены. Шаман Волков уже третий день ночевал в своей старой избушке, не топя печь и не включая свет. Два дня он выжидал, когда мастер-механик приведёт в рабочее состояние, купленным им с рук, мотоцикл «Урал» с коляской, и в то же время внимательно следил за Светланой Самсоновой, невестой Ивана Тафгаева. Волков опасался, что после бегства Ивана в США за девушкой будет установлена слежка. Однако никаких подозрительный «топтунов» ни 1-го, ни 2-го числа, он не заметил. И наконец, когда мотоцикл был уже на ходу, Михаил Ефремович встретил Свету недалеко от главного корпус Пединститута.

— Здравствуйте барышня, — поздоровался он. — Вы не волнуйтесь, я от Ивана вам письмо привёз. У него всё нормально, он в хоккей играет там, за океаном, только скучает сильно. Но обещает, что вы скоро встретитесь и всё будет хорошо.

— От Ивана? — Опешила Света. — А разве в прошлый раз это не по его просьбе мне посоветовали срочно выйти замуж? Чтобы ему не навредить?

— Не может быть, — пролепетал шаманидзе, и догадался, что кто-то, наверное, ведёт свою игру, вводя в заблуждения бедную девушку. — Иван ничего и никого не просил. Поэтому замуж ни за кого выходить не надо. И если всё получится, то летом Иван будет уже здесь.

— У меня свадьба 1 декабря. И я вам не верю, — прошептала Света и неожиданно побежав прочь, закричала. — Помогите! Спасите! Грабят!

— Ненормальная, — пробурчал Волков, но при этом бросился не за девушкой, а к мотоциклу, который завёлся с пол-оборота.

«Блин, — выругался он про себя, выруливая в другую сторону. — У меня больше десяти незаконных переходов государственной границы СССР! Не хватало тут вляпаться из-за пустяка. Что же делать со сберкнижкой на предъявителя и письмом?». Михаил Ефремович повернул на центральный проспект Автозаводского района и, проскочив два квартала, для перестраховки нырнул в один из городских двориков, чтобы там постоять и ещё раз спокойно всё обдумать. «Допустим, сберкнижку и письмо я вышлю из Москвы ценной бандеролью, — подумал он, заглушив мотор. — Но Света 1 декабря выходит замуж! Зачем? Кто ей наплёл какую-то ерунду? Ладно, прилечу в Чикаго там всё с Иваном порешаем».

— Мужик дай закурить! — К шаману подошёл какой-то подозрительно знакомый неопрятно одетый мужчина, и пахнул на него сивушным перегаром. — Чё молчишь? Иностранный шпион что ли? Ха-ха-ха. Курить, спрашиваю есть?

— Вы же этот, Сергей Викторович, писатель, нас как-то Иван Тафгаев знакомил, — пробормотал Волков, рассматриваю бомжеватого вида мужчину. — Бухаете что ли без просыху?

— Тафгай, — презрительно сплюнул на первый снег писатель. — Я не пью, я материал для новой книги собираю, ха-ха. Из жизни дворника и философа в одном флаконе.

— Слушай, дворник и философ, — улыбнулся шаман Волков. — А пойдём к тебе, я меня крупа гречневая есть, литрушка молока при себе. Мы сейчас с тобой такой компотик забабахаем, потом сам спасибо скажешь.

— Пожрать было бы не плохо, — согласился Сергей Викторович. — Но сначала возьми в магазине поллитра, в займы естественно.

— Садись в коляску, поехали, — ухмыльнулся шаманидзе и подумал, что этот писатель, когда хлебнёт компотику, неделю пить не сможет, вот он письмо и сберкнижку по нужному адресу и доставит, ведь всё что ни делается, всё к лучшему.