Таинственный город за туманами

Глава 7. Мальчик, не желавший снимать маску

В понедельник утром, когда Лина собиралась на работу, Кину-сан с беспокойством ей шепнула:

— В магазине игрушек, куда ты сейчас пойдёшь, тебя ждёт масса хлопот.

Стараясь не думать о словах Кину-сан, Лина распахнула ярко-красную дверь магазина. Внутри на полках были аккуратно расставлены всевозможные игрушки.

Из задней комнаты вышел высокий мужчина в кожаном фартуке. В руке у него был леденец.

— Ты, наверное, Лина-тян? — ласково спросил он.

— Да, — ответила девочка.

— Ты пришла очень кстати! Меня зовут Мандэй. Я получил столько заказов на кэндаму, что в одиночку с ними не справлюсь. Привет, Сандэй! — обернувшись, произнёс он.

Лина мельком увидела лицо в шутовской маске, которое тут же скрылось за фартуком Мандэя.

— Да ладно тебе, не стесняйся! — сказал Мандэй ребёнку, который прятался у него за спиной, и подтолкнул его к Лине.

Ребёнок в маске слегка вертелся на месте и в волнении сжимал за спиной руки. На вид ему было лет пять, и у него были огненно-рыжие волосы. Лина заметила, что волосы Мандэя тоже огненно-рыжие и такие же кудрявые и растрёпанные, как у Сандэя.

— Лина, это мой сын Сандэй. Как видишь, он очень застенчив.

Мандэй взглянул на сына полными любви голубыми глазами. Положив свою большую руку на голову Сандэя, он заставил мальчика поклониться.

Из задней комнаты послышался свист закипевшего чайника.

— Ах, чуть не забыл! — воскликнул Мандэй и убежал. Лина и Сандэй остались одни среди игрушек. Сандэй был одет в джинсовые шорты и куртку. Он всё ещё глядел в пол, но время от времени украдкой сквозь маску посматривал на Лину.

— Привет, Сандэй! — сказала Лина, пытаясь разглядеть лицо малыша. Тот взял девочку за руку и стал рассказывать ей об игрушках в магазине.

— Это медведь. Он такой же большой, как и я, правда? Рядом с ним стоит кот. Он похож на Джентльмена из усадьбы Пикотто. А это тигр. Раньше их было два, большой и маленький, но большого продали. Он нравился мне сильнее, чем маленький, но папа сказал, что ничего не может поделать, потому что это товар, — печально произнёс Сандэй, стоя перед мягкими игрушками.

— Когда-нибудь я приведу с собой Таму из магазина Сикки. Он настоящий тигр, — пообещала Лина.

Лицо в маске повернулось в её сторону.

— Настоящий? Ты правда приведёшь его сюда? Он твой друг?

— Да, конечно, — кивнула Лина.

— Можно, я покатаюсь на нём верхом? Он не кусается? — сыпал вопросами Сандэй. Если бы Мандэй не крикнул им, что пора обедать, мальчик не отпустил бы Лину до самого вечера.

* * *

В обеденное время в усадьбе Пикотто всё было как обычно. Джон с озабоченным видом следил за огнём, на котором варился суп. Ит-тян получал нагоняй от бабушки Пикотто по поводу печей. Кину-сан глядела из окна на улицу. Лина решила, что она из тех людей, которые проводят всё свободное время, наблюдая за улицей. Увидев Лину, Кину-сан, казалось, хотела ей что-то сказать, но промолчала.

Накануне, когда Лина шла на обед в усадьбу Пикотто, она заглянула по пути к Сикке и получила у него разрешение взять с собой завтра Таму. После обеда Лина рассказала об этом Сандэю, и мальчик стал прыгать по магазину, крича от радости. Утомившись от прыжков, он, наконец, успокоился, снова взял Лину за руку и стал показывать ей остальные игрушки.

— Как ты думаешь, Лина, что это такое? — спросил Сандэй, заводя игрушки размером со спичечную коробку в форме автомобиля, пианино и дома. Они начали играть одну мелодию за другой, наполнив комнату тихим чудесным перезвоном. То были музыкальные шкатулки.

— На самом деле мой папа — мастер музыкальных шкатулок. Разве это не замечательно? — спросил Сандэй, с гордостью оглядывая крошечную коллекцию весело звенящих шкатулочек.

Кроме того, в магазине были деревянные поезда, строительные кубики, кэндама, стеклянные банки, полные мраморных шариков, и множество других игрушек, какие только можно себе вообразить.

Сандэй показал Лине разнообразных кукол. Затем он повёл девочку в угол, где стояло ещё несколько кукол, и сказал:

— А это товары не для продажи. Я точно не знаю, что такое «товары не для продажи», но это именно они. Вот это миссис Конфедрин. Тебе не кажется, что у неё сумасшедшая шляпа? Никто не хочет её покупать, но мне она нравится, особенно её большой рот и куриный нос.

— Ты хотел сказать «курносый»? — уточнила Лина.

— Ну да, курносый. Вечно забываю, как он называется, — ответил Сандэй и продолжал: — А это ведьма. У неё жуткие глаза, правда? Она плохая. А вот невеста.

Сандэй указал на куклу в дальнем конце. В этот момент все музыкальные шкатулки, до того игравшие, внезапно замолчали.

Лина посмотрела на куклу. Та была одета в белое свадебное кимоно. У неё было бледное лицо и кривая, по-видимому, сломанная шея. Она глядела на Лину грустными чёрными глазами.

Девочка протянула к кукле руку.

— Не трогай её! — сказал Мандэй, словно из-под земли появившись за спиной у Лины. — Не трогай её… Оставь её в покое, ладно?

Девочка с трудом отвела взгляд от куклы-невесты.

* * *

На следующий день Лина привела Таму в магазин Мандэя. Сандэй робко приблизился к тигру. Он ухитрялся при этом лизать леденец сквозь прорезь в маске. Лина вспомнила, что мальчик и вчера не расставался с маской.

— Ты что, никогда не снимаешь маску?

— Нет. Мама сказала, что позже снимет её с меня. Это может сделать только мама. Нет! Не трогай! — закричал мальчик и отскочил от Лины, которая уже протянула к маске руку.

Сандэй быстро подружился с Тамой. Привалившись к животу тигра, мальчик одну за другой вынимал из карманов конфеты и шоколадки и шумно жевал их, беседуя с Тамой.

— Тама-тян, какой у тебя огромный куриный нос!.. Или правильно говорить «курносый»? Хотя ты ведь тигр, значит, у тебя тигриный нос, да? Ты что, любишь ваниль? А вот мне больше нравится клубника…

Лина с Мандэем раскрашивали шары для кэндамы. Мандэй насыпал в большую конфетницу целую гору конфет и шоколадок и, пока работал, жевал их одну за другой. Зная, что эти конфеты из магазина Токэ и от них не поправишься, Лина тоже время от времени протягивала к конфетнице руку.

В магазине Мандэя Лина повстречала множество замечательных оттенков цвета: цвет июньского ветра, цвет моря в ноябре, цвет пламени в камине, цвет заходящего солнца, цвет горного озера…

Позже Лина сказала Ит-тяну:

— Мне нравится цвет заходящего солнца. Это что-то пылающее и живое, но немного одинокое.

— Я думал, тебе нравится розовый, — ответил Ит-тян.

— Да, но в моём наборе красок не было цвета заходящего солнца.

— Просто раньше ты его не замечала, ведь тебе никогда не приходила мысль посмотреть на закат солнца.

— Ты прав, — призналась Лина.

— Ну, тогда я сделаю тебе свечку такого цвета.

— Ты сделаешь мне свечку? — радостно воскликнула Лина.

— Да, свечку высшего сорта. В её пламени ты сможешь увидеть людей, по которым скучаешь, а потрескивание этой свечки воскресит в памяти дорогие тебе голоса.

— В самом деле? — удивилась Лина. Потом она улыбнулась: — Но ведь ты же изобретатель, верно?

— И один из лучших, — не задумываясь добавил Ит-тян.

* * *

В среду утром, собираясь на работу к Мандэю, Лина вспомнила о том, что её просили по дороге зайти в магазин Токэ, поэтому решила выйти через деревянную калитку с западной стороны усадьбы, которой никогда не пользовалась. Если бы она вышла через ворота с вьющимися розами, то ей пришлось бы здороваться с Тамой, который поджидал её напротив, в саду магазина Сикки. Тигр вставал на задние лапы и, положив передние на плечи Лины, лизал её щёку своим огромным шершавым языком. Ощущение было не из приятных. Девочка подумала, что будет забавно подразнить Таму. Она была уверена, что тигр её ждёт, полуприкрыв глаза и наблюдая за усадьбой Пикотто.

Лина прошла через деревянную калитку в живой изгороди, обернулась и застыла на месте, поражённая увиденным. Живая изгородь сплошь состояла из азалий. Белые, оранжевые, малиновые и фиолетовые цветы смешались, образуя причудливый узор. Казалось, что кто-то расстелил перед Линой пёстрый индийский ситец. Девочка подумала о том, что нашла на Улице Сумасшедших ещё одно удивительное место.

Преисполненная радостью от увиденного, Лина вошла в магазин Токэ, где почувствовала себя ещё более счастливой. Внутри она увидела мальчика-демона, который однажды угостил её конфетой. Мальчик что-то показывал женщине, с виду похожей на каравай свежеиспечённого хлеба. Они обернулись к вошедшей Лине. Маленький демон широко улыбнулся. Он обеими руками прижимал к себе пакеты с шоколадом и конфетами.

Лина попросила женщину упаковать то, что заказал Мандэй. Женщина представилась:

— Меня зовут Токэ. А ты, наверное, Лина? Говорят, ты помогаешь в магазине Мандэя. — И, повернувшись к задней комнате, она крикнула: — Эй, подойди сюда на минутку!

На её крик оттуда вынырнул высокий и худой, как скалка, человек, весь перепачканный мукой.

— О, привет! Я сейчас растапливаю сливочное масло, чтобы потом добавлять его в тесто для пирогов. Если я летом не сделаю это с утра… — Во время своей краткой речи он несколько раз оглянулся назад. — Ой, похоже, масло тает слишком быстро! — воскликнул человек и убежал.

— Пожалуйста, простите моего мужа. Когда он работает, то забывает о хороших манерах, как и обо всём остальном. Лина, я слышала от Джона, что тебе очень нравятся наши сладости, — улыбаясь, сказала Токэ.

— Да, — кивнула Лина.

— Тогда в честь нашего знакомства выбери всё, что тебе нравится.

Лине было трудно что-то выбрать: всё выглядело так аппетитно. Маленький демон посоветовал:

— Возьми этот радужный леденец, медовый пирог и шоколадный эклер.

Токэ взглянула на Лину, словно спрашивая, согласна ли она с таким выбором.

Девочка кивнула и сказала:

— Спасибо! Это именно то, что я хотела.

Токэ сложила сладости Лины в отдельный пакет и перевязала радужной лентой.

Лина вышла из магазина Токэ вместе с мальчиком. Они расстались перед магазином Мандэя.

— Скажи, у Мандэя всё ещё продаётся кукольный чайный сервиз для игры в «домик»? — спросил перед уходом маленький демон.

— Ты имеешь в виду тот, у которого на чайнике и сахарнице нарисована роза? Да, продаётся. Ты что, собираешься играть в «домик»? — поддразнила его Лина.

— Вовсе нет! Это для гнома… самого маленького гнома, которого я знаю… Он пьёт чай из скорлупы грецкого ореха. Я думал купить ему этот сервиз на день рождения, — ответил мальчик.

Лина пожалела, что дразнила его.

— Ты очень добрый.

При этих словах Лины мальчуган смущённо улыбнулся. Его лицо, покрытое веснушками, стало очень милым.

Лина рассказала Мандэю о маленьком демоне и попросила отложить для него сервиз. Мандэй, казалось, знал, для кого он предназначен.

— Думаю, у этого гнома рост не больше двадцати сантиметров. Он самый маленький из всех знакомых мне гномов, и самый учёный, — сказал Мандэй.

Лина разделила с Сандэем подаренные ей конфеты и разрешила ему сходить за Тамой. Вскричав от радости, мальчик помчался в магазин Сикки.

В тот день они продолжали работу над кэндамой, связывая шары с молоточками при помощи верёвочек. Сандэй и Мандэй совали в рот одну конфету за другой. Гора сладостей таяла прямо на глазах. Рот у Тамы стал весь липкий от сладкого сиропа, поскольку он ни на шаг не отходил от мальчика.

После обеда Лина, решив, что Мандэй с сыном едят слишком много сладостей, предупредила их:

— Хоть конфеты и очень вкусные, но это не значит, что вы должны ими объедаться.

Мандэй и Сандэй не обратили на её слова никакого внимания и продолжали уплетать сладости. В конце концов Лина спрятала конфетницу.

— Лина, — сказал Мандэй, — человек, который делает игрушки, должен рассуждать, как ребёнок, иначе он не сможет создать то, что нравится детям. Вот почему я ем конфеты вместе с Сандэем.

Под этим странным предлогом Мандэй пошёл в магазин Токэ и снова купил огромное количество сладостей. Лина пыталась запретить Сандэю есть эти конфеты, но безуспешно. Она строго ругала мальчишку и притворялась, будто не слышит его нытья. Тогда Сандэй отправился в магазин Токэ и вернулся оттуда с такой кучей сладостей, что едва мог удержать её в руках.

Лина поведала Ит-тяну историю о Мандэе, его сыне и конфетах, а потом поинтересовалась, что тут можно сделать. Она собиралась было поговорить с Токэ и попросить её продавать этой парочке поменьше конфет.

— Мой друг, это всего лишь слабость Мандэя и его сына, — сказал Ит-тян, подражая голосу Джона, чем рассеял беспокойство Лины.

Девочка рассказала Ит-тяну о живой изгороди с западной стороны дома.

— Это сейчас моя главная проблема. Бабушка Пикотто снова сегодня устроила мне взбучку, потому что ранние летние цветы не желают цвести как следует. — И Ит-тян с отвращением посмотрел на плиту.

Лина подчеркнула, насколько прекрасна изгородь и как бы она хотела, чтобы эта чудесная изгородь цвела круглый год.

— Ну и ну! Никогда не думал, что здесь появится вторая бабушка Пикотто! — сказал Ит-тян, глядя на Лину. Глаза его при этом почему-то светились от счастья.

* * *

На следующее утро Лина вышла из усадьбы Пикотто раньше обычного. Девочка медленно шла, наслаждаясь видом прекрасной живой изгороди. Неожиданно она повстречала бабушку Пикотто, которая совершала утреннюю прогулку.

— О, ты что, уже уходишь? Ты сегодня что-то рановато, — удивилась бабушка Пикотто.

— Просто я хочу перед работой не спеша осмотреть изгородь, — ответила Лина.

Они молча разошлись. Подойдя к деревянной калитке, бабушка Пикотто обернулась и сказала:

— Кажется, девочке тоже нравится изгородь.

Лина никогда не узнала, что при этих словах старушка улыбнулась.

* * *

Войдя в магазин Мандэя, Лина была поражена. И Мандэй, и Сандэй прижимали руки к щекам и стонали. У них болели зубы.

Лина кинулась обратно в усадьбу Пикотто, взяла у Джона лёд, у Ит-тяна — лекарства, а у встревоженной Кину-сан — полотенца. Девочка приложила к щеке Мандэя лечебный компресс, обернула подбородок полотенцем и завязала на макушке, как делают больному свинкой. Мандэй выглядел очень забавно: высокий, с широкой белой лентой на огненно-рыжих волосах, он корчился, стонал и охал. Если бы Джон увидал его, то весь день катался бы по полу от смеха.

С Сандэем дела обстояли хуже. Он ни за что не хотел снимать маску. Мальчик соглашался приподнять её лишь до уровня рта, так что Лина не могла приложить компресс к его щеке или нанести лекарство на больной зуб. Как бы девочка ни упрашивала и ни уговаривала Сандэя, он не желал снимать маску. Увидев, что мальчик плачет от боли, Лина тоже заплакала.

— Что мне сделать, чтобы ты её снял? — спросила она, ненавидя в душе эту шутовскую маску.

— Мама сказала, что снимет её с меня. Я никому не позволю это сделать, кроме мамы. Мама!!! — закричал Сандэй ещё громче, чем прежде.

Лина спросила Мандэя:

— А если позвонить его матери? Где его мать?

Мандэй, казалось, колебался, а потом пробормотал:

— Ну, раз Сандэй так хочет её видеть… но мы не знаем, где она…

Затем он как будто передумал и решительно покачал головой.

— Нет, я могу сам позаботиться о Сандэе. Не волнуйся за нас. И тебе сегодня не следует заходить в заднюю комнату, — хмуро сказал Мандэй, поднял мальчика на руки и ушёл.

Лина сидела в магазине. Она всё ещё слышала плач Сандэя. Хоть Лина и понимала, что мальчик сам во всём виноват, ей было жаль его. Если бы девочка знала, где сейчас его мать, она бы ей сразу позвонила.

Вдруг Лине на глаза попалась кукла-невеста, стоящая в углу среди «товаров не для продажи». Поскольку Мандэй не позволил ей заботиться о Сандэе, как бы она ни старалась, девочка решила заняться куклой, уже давно не дававшей ей покоя, хоть и понимала, что ей за это попадёт. Растрёпанные волосы куклы падали на большие тёмные глаза, отчего их взгляд казался печальным. Лина смутно чувствовала, что уже где-то встречала человека с такими глазами. Девочка позаимствовала краски у Ит-тяна и шкатулку для шитья у Кину-сан. Кину-сан с тревогой спросила, как идут дела в магазине Мандэя. Лина ответила, что Сандэй не позволяет никому, кроме матери, снять с него маску и всё ещё капризничает. Кину-Сан ответила: «Ох» и поглядела в сторону магазина Мандэя.

Лина старательно очистила куклу от пыли. Та стала такой белоснежной, что казалось, будто это другая кукла. Девочка выправила ей шею и хотела привести в порядок волосы, но так как не имела понятия, какая изначально у куклы была причёска, то оставила эту затею. Лина лишь скрепила волосы заколками и поправила свадебный головной убор, так что кукла стала выглядеть вполне прилично. Девочка накрасила ей губы красной краской и нанесла немного розовой на щёки. Глаза куклы, незадолго до этого казавшиеся печальными, теперь весело улыбались.

Услышав голос Мандэя, ругавшего сына, Лина торопливо поставила куклу на место и вернулась в усадьбу.