Таинственный венецианец

Глава 7

Катер плавно и бесшумно приблизился к своей недавней стоянке. Граф Чезаре бросил якорь и спрыгнул на берег. Закурив сигарету, он задумчиво зашагал по пляжу, поглощенный мыслями о результатах своей поездки. Он был почти рядом с Эммой, когда ее заметил. Девушка крепко спала, накрывшись его оранжевым полотенцем, подложив одну руку под голову. Веки ее немного припухли, а на щеках виднелись следы высохших слез.

С приглушенным восклицанием граф отшвырнул сигарету и опустился на колени рядом с Эммой. Какой же бессердечной скотиной он был! Он мог догадаться, что его внезапный отъезд обеспокоит ее, но не предполагал, что она так сильно расстроится. Чезаре рассчитывал оправдать свой поступок крайней необходимостью, предполагая, что Эмма спокойно будет его ждать, зная, что он скоро вернется. Но факт оставался фактом — он использовал девушку в качестве прикрытия для продвижения к своей цели. И какой бы благородной ни представлялась эта цель, его поведение было непростительным.

— Эмма, — прошептал граф мягко, но настойчиво и потянул осторожно за полотенце.

Полотенце сползло, открывая по-детски мягкую линию ее плеча и шеи и обрисованную мокрым купальником уже по-женски оформившуюся грудь.

К своему удивлению, граф Чезаре, давно привыкший к виду и коварству женского тела, вдруг почувствовал приятное возбуждение и не смог сдержаться, чтобы не прикоснуться к ее гладкому плечу.

— Эмма, — позвал он вновь и тихонько потряс за плечо.

Большие зеленые глаза девушки открылись, и она непонимающе уставилась на графа.

— Чезаре, — сказала она удивленно, — где… О! — воспоминания вдруг нахлынули на нее, и она резко села, сбросив его руку со своего плеча. — Вы… вы вернулись!

Чезаре стоял на коленях и смотрел на нее.

— Да, я вернулся, — спокойно ответил он. — Простите, если я вас напугал.

— Вы не напугали меня, — резко возразила она, притворяясь сердитой, что сейчас, когда он вернулся, было трудно сделать.

— Тогда почему же вы плакали? — спросил он, прищурив глаза.

— Я… я не плакала, — продолжала она отпираться. — Боже мой, я не ребенок!

— Неужели? — нежно прошептал он и ласково погладил ее кончиками пальцев по щеке. — Вы совсем не выглядите старой, как мне кажется.

— О, прекратите это! — заплакав, она отпихнула его руку и наклонила голову, стараясь не смотреть на него.

— Эмма, — серьезно сказал он, — прошу извинить меня за то, что я сделал. Это было непростительно с моей стороны, но крайне необходимо.

Эмма взглянула на него блестящими от слез глазами.

— Забудьте об этом, только отвезите меня обратно в палаццо. Я хочу сейчас же отсюда уехать!

Чезаре пристально на нее посмотрел. Оранжевое полотенце совсем с нее сползло, и она сидела в затухающих лучах солнца, маленькая оскорбленная девочка, но такая теплая, нежная и женственная.

— Эмма… — Ласково произнес он и увидел, как ответно затрепетало ее тело.

Его пальцы нежно пробежали по ее руке, а глаза неотрывно смотрели на ее лицо. Он опустился рядом с ней на песок, обнял и, запрокинув ее голову, прикоснулся губами к ложбинке у шеи. Глаза Эммы закрылись, и граф медленно и томно поцеловал ее. Губы девушки раскрылись под его губами, и поцелуй был крепким и долгим.

Эмма, только что пробудившаяся ото сна, все еще находилась в полудреме, а его губы были такими теплыми и желанными, что она не могла противиться его напору.

— Dio, — простонал он, ощущая в своих объятиях ее нежное и податливое тело. Ее чувственные губы, слившись с его губами, возбуждали в нем желание, и, несмотря на железное самообладание, он ощущал опасное головокружение.

Граф хотел только утешить ее, загладить вину, извиниться за свое непозволительное поведение, но вместо этого его нежность превратилась в страсть, и он вдруг явственно понял, что хочет эту девочку, как никого еще в своей жизни.

Со сверхчеловеческим усилием он оторвался от нее и встал, приглаживая волосы слегка трясущимися руками.

— Боже мой, Эмма, — сказал он нарочито раздраженным тоном, пытаясь скрыть смущение, — вставайте и прекратите вести себя, как cortigiana[10].

Его голос был насмешлив и отвратителен. Эмма поднялась на ноги и обернула вокруг талии полотенце.

— Что означает это слово? — спросила она тихо. — Его не было в нашем словаре.

— Cortigiana? — усмехнулся он. — Найдите его значение сами. А сейчас собирайтесь, мы уезжаем. Ваша мачеха, наверное, уже беспокоится о вас. Мамаши ведь всегда переживают за своих чад, не так ли?

— О, Чезаре! — воскликнула Эмма. — Как вы можете?!

Граф отвернулся. Ему было стыдно и за свое поведение, и за то итальянское слово, что он бросил ей в сердцах. Но он хотел разрушить любые чувства, которые, возможно, он пробудил в этом ребенке. Он вел себя с ней по-свински, легкомысленно и глупо, думая только о своих собственных желаниях. Но она была так восхитительно свежа и не испорчена, что мысли о Челесте или о других женщинах улетучились, как только он прикоснулся к ее губам.

Граф поймал себя на мысли, что ему было бы приятно обучать Эмму искусству любви, но, возразил он сам себе, он старше ее почти на двадцать лет, опытен и пресыщен, какое право имеет он лишать эту девочку невинности? Ей нужен более молодой мужчина, значительно моложе его, тот, с кем она сможет разделить все переживания любви и ошибки неопытности. Кроме того, у него опасная жизнь, почти каждый день он ходит по лезвию ножа, и ни одна женщина, даже Челеста, не заслуживает такого «подарка». Он должен завершить одно важное дело, прежде чем Челеста и ее миллионы погубят все.

Эмма быстро оделась и подошла к нему, заворачивая в полотенце свой мокрый купальник и его плавки.

— Я готова, — сказала она уныло.

Чезаре кивнул, отбросил сигарету и направился к катеру. Эмма молча последовала за ним. Он поднялся на борт и протянул ей руку. Эмма оступилась и упала бы на палубу, если бы Чезаре не подхватил ее. Он прижал девушку к себе, и она вновь почувствовала упругость его мускулистого тела. Тихо и умоляюще она произнесла:

— Чезаре, пожалуйста…

Он заскрипел зубами и отпустил ее. Затем поднял якорь и повернулся к Эмме:

— Мы должны подыскать вам бойфренда. Кажется, вам вскружила голову мысль преуспеть в любви.

Эмма удивленно посмотрела на Чезаре, не веря своим ушам, и сердито топнула ногой. Женская интуиция подсказывала ей, что он хотел сказать совсем не это.

— Спасибо, но я всегда сама выбираю себе друзей, — возразила она холодно. — Я больше не собираюсь обременять вас, синьор граф, своим присутствием. И впредь я буду разговаривать с вами только в случае крайней необходимости.

— Очень хорошо, синьорина. Это меня безмерно радует. Я не привык общаться с импульсивными тинейджерами, которые сами сваливаются на мою голову.

— О-о-о!

Эмма не знала, что ответить, и почувствовала, как вновь предательские слезы начинают застилать ей глаза. Она отвернулась от графа и спустилась в каюту, чтобы не видеть его и немного отдохнуть от всего пережитого.

Челеста провела ужасный день. Всю ночь она мучилась мигренью и утром проснулась в угнетенном состоянии все с той же головной болью. Но Анна принесла ей с утренней чашкой кофе какие-то таблетки, которые почти мгновенно привели ее в чувство. Боль прошла, и Челеста, удивленная таким быстрым эффектом, даже поблагодарила старую служанку снисходительной улыбкой.

— Можете набрать мне ванну, Анна, — промурлыкала она. — Думаю, я все-таки присоединюсь к графу Чезаре.

Лицо Анны было вежливо-безразличным.

— К сожалению, мадам не сможет к нему присоединиться — синьор граф уже покинул палаццо.

Челесте показалось, что служанка получает удовольствие, сообщая ей об этом. Поэтому ее тон стал резким, когда она сказала:

— Я не понимаю! Мы с синьором графом собирались на пикник этим утром. Он же не мог поехать один!

— Нет, мадам, — покачала головой Анна. — С ним отправилась синьорина Эмма. Они уехали час назад.

Челеста судорожно вцепилась наманикюренными пальцами в одеяло, но волевым усилием сдержала приступ гнева, готовый вырваться наружу.

— Понятно, — сказала она спокойно. — Хорошо, Анна, но вы все-таки наполните мне ванну. Я не собираюсь валяться в постели весь день.

— Si, мадам, — ответила Анна, пожимая полными плечами, и направилась в ванную комнату исполнять приказание Челесты.

Быть горничной этой леди не входило в круг ее обязанностей, и Анна вся кипела от негодования, наполняя огромную ванну и вливая в нее пену, указанную Челестой.

— Больше ничего не нужно, — злобно ухмыльнулась англичанка, и Анна, вежливо кивнув, вышла.

Однако победа над служанкой не утолила гнева, который продолжал бушевать в груди Челесты при мысли, что Эмма отправилась на уединенный остров с Чезаре на весь день. Как она вообще осмелилась? Челеста была в ярости — всего несколько дней назад она предупредила дрянную девчонку, что не потерпит такого поведения! И почему так поступил Чезаре? Не мог же он заинтересоваться таким сереньким ничтожеством, как Эмма? У Челесты не было ни малейших сомнений в своей красоте, и она прекрасно знала, что рядом с ней Эмма выглядит гадким утенком — с ее-то мышиными волосами и бледной мордашкой!

Да что там говорить! Она, Челеста, всегда смотрелась более свежей, оживленной и интересной личностью, чем ее юная падчерица. Конечно с годами, когда Эмма достигнет своего расцвета, их позиции могут измениться, но к тому времени — Челеста полностью была в этом уверена — их пути разойдутся окончательно и навсегда.

Весь день Челеста набиралась сил, готовясь к возвращению Чезаре и Эммы. Ей было важно, чтобы граф не заподозрил, что его отсутствие каким-то образом ее обеспокоило. Но эта гадкая девчонка получит сполна за свое непослушание и нарушение инструкций, касающихся графа!

Неожиданно в палаццо прибыл молодой человек. Челеста с графиней в это время отдыхали на лоджии. Вернее, Челеста делала вид, что отдыхает, в то время как ее глаза и уши были настороже в ожидании возвращения катера.

Молодой человек был представлен Челесте как Антонио Венсаре. Он оказался кузеном графа Чезаре, вторым внуком графини, сыном ее дочери Джузеппины. Антонио был не так высок, как Чезаре, но довольно привлекателен. Челеста пришла к выводу, что ему около двадцати трех лет. Внимательно посмотрев на старую графиню, Челеста вдруг решила, что визит этого юноши не случаен. Вероятно, графиня специально пригласила его для Эммы. В конце концов, она более чем кто-либо, заинтересована в женитьбе своего старшего внука на Челесте, а Эмма служит помехой им обеим.

Если это действительно так, а Челеста в этом уже не сомневалась, она полностью одобряет план старой женщины. Поэтому она так восторженно встретила молодого человека и засыпала его вопросами. Антонио был несколько смущен таким интересом к своей персоне со стороны столь привлекательной особы. Челеста действительно выглядела потрясающе в облегающем платье из зеленого шифона, подчеркивающем безупречные формы ее хрупкой фигурки и оттенявшем великолепие ее золотисто-рыжих волос.

— Мой отец — судовладелец, — отвечал с улыбкой на ее вопросы Антонио. — У него много судов. Я после окончания колледжа учусь бизнесу, вы понимаете?

Его английский был не так хорош, как у Чезаре, но акцент звучал довольно трогательно, и Челеста с удовлетворением подумала, что этот молодой человек легко очарует неопытную Эмму.

Графиня вышла распорядиться насчет полдника. Привычку пить чай в это время она переняла у своих английских друзей. Антонио и Челеста были заняты беседой, и катер Чезаре абсолютно бесшумно причалил внизу никем не замеченный.

Эмма быстро выпрыгнула из катера, оставив графа одного разбираться с их вещами, и побежала по лестнице от причала к палаццо. Щеки ее горели, глаза ярко блестели. Вдруг она заметила свою мачеху и красивого молодого итальянца на лоджии и резко остановилась. Их внимание тут же сконцентрировалось на ней. После пробежки по лестнице щеки Эммы еще сильнее зарумянились, что удивительным образом преобразило весь ее облик, а блеск глаз добавил ей живости и яркости.

— Ой! — воскликнула она от неожиданности, автоматически поднося руку ко рту и пытаясь изо всех сил успокоить дыхание.

Глаза Челесты обдали ее холодом. Однако мачеха улыбнулась и сказала:

— А, ты уже вернулась, Эмма. У нас, как видишь, гость. Это кузен графа Чезаре, Антонио Венсаре. Антонио, это моя падчерица, Эмма Максвелл.

Антонио с учтивостью и уверенностью в себе, приобретенными им в обществе женщин, взял руку Эммы и галантно поднес к своим губам. Щеки девушки запылали.

— Очень рад познакомиться с вами, синьорина, — сказал Антонио. — Не так часто это старое палаццо украшает присутствие таких очаровательных леди.

— Красиво сказано, — отметил насмешливый голос, и Эмма резко отдернула руку.

Глаза Челесты изменили свое выражение при виде графа.

— Buon pomeriggio[11], Чезаре, — приветствовал Антонио своего кузена, широко улыбнувшись. — Надеюсь, ты хорошо провел день?

Чезаре пожал плечами и посмотрел на Челесту.

— А, cara, — ласково сказал он. — Надеюсь, вам уже лучше?

Челеста подошла к нему и по-собственнически взяла под руку.

— Гораздо, гораздо лучше, дорогой, — проворковала она оживленно. — Но мне вас очень не хватало. — Она мило надула губки. — Хорошо, что вы взяли с собой Эмму, а то ей уже надоело сидеть одной в палаццо.

Челеста обернулась и посмотрела на свою падчерицу, которая в смущении сплетала и расплетала пальцы рук.

— Однако теперь здесь Антонио, — продолжала Челеста, — так что Эмме больше не придется томиться в одиночестве.

— Мне доставит огромное удовольствие сопровождать синьорину Эмму, куда она пожелает, — учтиво поклонился Антонио.

— Не спеши, кузен, — сказал вдруг Чезаре, буравя его взглядом. — Дай синьорине Эмме сначала немного тебя узнать. Она англичанка, а англичанкам нужно время все обдумать. Они не так… как это лучше сказать… импульсивны, как мы, итальянцы.

— О! Я уверена, что Эмма будет благодарна за внимание, — вкрадчиво возразила Челеста. — В конце концов, она моложе нас, Видал, и то, что привлекает нас, вряд ли заинтересует ее.

Девушка посмотрела на них и поспешно спросила.

— А мое мнение никого не интересует?

— Не будь такой упрямой, дорогая, — спокойно сказала Челеста. — Иначе Антонио подумает, что ты ужасная зануда.

Эмма никогда еще не чувствовала себя так неловко и растерянно. Беспомощно поведя плечами, она бросилась в свою комнату, оставив Челесту совершенствовать свои гнусные планы. Теперь ей было все равно, что еще приготовит для нее мачеха. Эмме необходимо было побыть в одиночестве, чтобы немного прийти в себя и вновь обрести чувство собственного достоинства.