Талисман «Паучья лапка»

Глава 22

Получив ответы на свои вопросы, Избор замолчал. Как костер, в который бросили бревно надолго стихает, так и он узнав о тайне Исина сам погрузился в размышления. Прямо перед ним хазарин выказывал скорбь и Избор не мог заподозрить его в неискренности. Сотничество — лакомый кусок. Потеряв его можно было бы покататься по песку или усевшись на нем с утробными стонами качаться из стороны в сторону. К утру он успокоился. Новый день робко напомнл о себе птичьим посвистом. Роса с камышей капала в воду, дразня дятлов.

Избор посмотрел на подернутую туманом реку, на круги на воде. Взгляд зацепился за один из них и волна потащила его к берегу, к ногам Исина. Тот сидел там, где он отпустил его. Избор спокойно посмотрел на хазарина. Злоба, недавно обжигавшая душу, куда-то пропала. Сейчас все представало в ином свете. Он вполне понимал хазарина. Искушение было велико. Слегка остыв и поставив себя на его место, он честно признался, что и сам поступил точно так же. Упустить такую возможность было бы глупостью. Другое злило его. Точнее другой. Ханукка. Хазарин обманул его. Случай помог ему взять верх. Сейчас он наверняка радовался тому как ловко сумел совершить задуманное, но жизнь еще не кончилась. Избор поднялся. Удар по его самолюбию был серьезен, но это был только один удар. А удар еще не вся битва…. Да и битва бывает не одна.

Когда они добрели до места ночлега, их встретил Гаврила. Он беспокойно ходил взад и вперед перед спящим Гы. Следом за ним, как утенок за уткой таскался Добрый Шкелет. На не высказанный вопрос Избор развел руками.

— Не успели. У них там лодка…

Гаврила смерил Исина уничтожающим взглядом, но тому было настолько скверно, что он даже не заметил его. В глазах Гаврилы хазарин был растоптан, унижен, растерт в пыль и развеян по ветру. Даже то, что Избор не убил его, как следовало быть, выставляло хазарина еще дальше за ту черту, где заканчивалось уважение к человеку даже у христианина.

— Сторож! — сказал тогда Масленников — Караван не уберег, княжну проворонил… Сапоги тебе стеречь или… Или выгребную яму…

В его голосе Избор не уловил злобы, которую сам поборол так недавно. Гаврила скорее посмеивался, чем негодовал.

— Что князю-то скажешь?

Исин угрюмо молчал, пережевывая обиду.

— Что скажет? — ответил за него Избор — Скажет, что потерял сперва, а потом нашел, когда друзья помогли. И будет от князя друзьям по боярству и по мешку денег. Гы все спит?

Вопрос не требовал ответа. Дурак сопел в две дырочки и был совершенно спокоен. Его не волновало не потерянное сотничество, ни мешки с деньгами, ни взбаламученная совесть, ни боярство… Избор посмотрел на небо. Облака, словно муравьи стремительно бежали по небу. Их гнал тот же ветер, что наверняка толкал лодку Ханукки, только вдобавок к ветру у хазарского сотника были еще и весла. Дураку и до этого тоже не было никакого дела.

— Разбудить хочешь?

Избор покачал головой, посмотрел на дурака и на Доброго Шкелета.

— Бросить бы их тут… — подумал он, но губы неожиданно сказали другое.

— Ладно. Тогда так. Мы с Исином вперед пойдем. На счет дороги, да на счет коней проведаем. Ну а дурак проснется — давайте следом за нами. Там, где мы с дороги сойдем я зарубку оставлю. Не заблудитесь… Чую я есть тут где-то живые люди.

Он пошел намеренно не обращая внимания на Исина. В кустах остановился пропуская хазарина мимо себя.

— Иди. Я догоню.

Он уселся на землю и стал снимать сапоги. Сырая кожа мялась в пальцах как тесто. Он понюхал пальцы. Сапоги нужно было менять.

— Куплю красные, козловые..-подумал он вспомнив о разбойничьем золоте. — Гавриле чего-нибудь тоже дам.

Он посмотрел на него. Сквозь ветки было видно, что Гаврила достал откуда-то перо. Покрутился на одной ноге что-то неразборчиво приговаривая и отпустил его. Перо плавно взмыло вверх. На глазах ничего не понимающего Избора оно сделало круг над поляной и понеслось навстречу облакам.

— Что и этот туда же? — подумал Избор, смотря то на перо, то на на Гаврилу, провожавшего его взглядом. Что-то творилось вокруг него, что-то интересное, только вот жаль, что всегда что-то мешало разобраться в этом. То остроголовые, то разбойники, то этот проклятый Ханукка….

….Зверь ревел совсем близко. Голос был густой, рыкающий и Владимир понял, что тот не менее уверен в своих силах, чем он сам. Князь поймал себя на мысли, что продумал о медведе так же как о человеке и пообещал себе спросить у Белояна думает ли зверь или просто поступает, как велят Боги.

Но сейчас это было не важно. Зверь ревел, вызывая человека на поединок. Князь соскочил с коня, быстро обежал взглядом полянку. Гридни отстали. Было слышно, как они перекликаются где-то далеко, скрытые деревьями. Владимир усмехнулся. Схлестнуться один на один с медведем было не впервой.

— Что ж, вся слава одному.

Он почувствовал себя так, словно стоял перед стеной, за которой были враги и, на которую ему предстояло забраться. Княжий конь настороженно прядая ушами отошел в дальний конец поляны — если у князя с медведем были какие-то дела, то принимать участие в них он точно не хотел.

Владимир перехватил копье, коснулся ножа, что носил по старине за голенищем. Он был готов.

Это было восхитительное чувство осознания своей силы и своего права. Он был силен, был в своем лесу, и мог делать все, что хотел. Он был Киевским князем, и этим было сказано все.

Его переполняло веселое возбуждение боя.

Зверь угрожающе рычал, но на поляну не спешил. Ветки куста, в котором он прятался, тряслись так, словно он там распалял себя злобой.

Кровь обжигающей волной холодного кваса прокатилась под кожей. Нетерпение, желание поскорее ощутить дрожь уходящей из звериного тела жизни подстегнуло князя.

— А-а-а-а — закричал он, вызывая зверя на поединок. Зверь в ответ зарычал. Владимир на удачу ткнул в куст копье. Рев стал оглушающим. Зверь озлобился до последней степени. Князь не почувствовал, что задел кого-то. Рука не ощутила через копье ни сопротивления зивой звериной плоти под железным наконечником, ни твердости дерева… Он попытался выдернуть его, что бы повторить удар, но какая-то сила держала его там. Владимир отпустил копье и потянулся к ножу… И тут в кустах захохотало.

— Вот леший! — выругался князь, чувствуя себя клинком, который вытащили из горна и сунули в ледяную воду. Напряжение несостоявшейся схватки выкатилось из него раскатистым смехом.

— Выходи, медвежья морда. Всю охоту испортил. Нашел время веселиться.

Кусты затряслись, раздвинулись, и на поляну вышел верховный волхв Белоян. Владимир посмотрел на него, но ничего не сказал.

— А как хорошо все началось.. — сказал тогда Белояян. И зарычал. Рык перешел в смех.

— Тьфу — сказал князь. — Всю охоту испортил. И так башка от работы трещит, и ты еще…

— Ты не об охоте думай, а о беде — став серьезным сказал Белоян.

Владимир нахмурился.

— Не пугай попусту… Что случилось? Беда какая?

— Пока не беда. Пока только несчастье.

Князь понял о чем будет разговор и решительно поднялся.

— Ты опять за старое?

— Опять. Ты не послушал меня, и теперь наша сила покидает нас. Амулет, что везла Черниговская княжна…

— Сила? — Переспросил Владимир — Сила она вся тут.

Он хлопнул себя по груди.

— И тут! — ударил по голове. — Боги, конечно, что хотят то и делают, но ведь моими руками!

Белоян кивнул головой.

— Я знаю ты многое можешь. Многое, но не все.

Его взгляд был направлен поверх головы князя, туда, где в просвете между деревьями висело солнце.

— Моя забота не о тебе… Ты взматерел, в силу вошел. Моя забота не о сегодняшнем дне. На это у нас, слава Богам ты есть. О будущем думаю. Ну-ка глянь на солнце…

Владимир попробовал смотреть на яркий круг так же прямо как и волхв, но уже через мгновение закрыл заслезившиеся глаза. Обида царапнула душу. Ему показалось, что волхв видит в его лучах что-то такое, чего он сам видеть не мог.

— Князья что? Они на Руси будут…

Он отвернулся от солнца и посмотрел на князя.

— Может быль лучше, а скорее всего хуже, только вот земля-то у них у всех одна будет. Что Богами нам в бережение отдано уменьшаться не может.

Вытирая глаза, Владимир ответил.

— Не ко времени этот разговор, Белоян. Мало покажется — так у меня меч длинный. Привоюю, сколько потребно будет.

Белоян недовольно рыкнул.

— С тобой, князь, как с горшком разговаривать — что ни говори, в ответ одно и тоже-«бу-бу-бу» и все… Да пойми ты, княже… Не о тебе речь. Тебе-то, может и в самом деле амулет не нужен, а детям твоим? А детям их детей? У кого из них будет твоя сила?

— Сила князя не в амулетах, а в этом.

Он поднял с земли копье

— Сила князя еще и в хороших советниках, и в умении князя к их советам прислушаться…

Вдалеке запел рог. Звук пролетел меж деревьями. Владимир вскочил на коня и уже с края поляны крикнул.

— Амулеты — это твое. Ты уж с ними сам разбирайся…

….Предоставленный сам себе хазарин пришел в себя.

— Ничего. Я больше терял. — сказал Избор — Жизнь такая. Тут за углом либо еще чего найдешь, либо вдвое потеряешь.

Избор не был пророком, но будущее иногда ему удавалось угадывать. Они уже шли лесной тропой, когда рядом послышались голоса.

Осторожно раздвинув ветки он увидел трех оборванцев, стоявших задрав головы в небо.

— Разбойники — предупредительно сказал Исин.

То, что это не бояре Избор и сам понял. На поляне стояли уже знакомые ему по вчерашнему вечеру мужики из бобыревой ватаги, но не они были тут самым интересным.

На березе, саженях в трех над землей, подвешенная за кисти рук висела то ли женщина, то ли ее тело. Несколько секунд Избор внимательно смотрел на разбойников. Корысти в мертвом теле им не было никакой и судя по тому, что те размахивали руками и тыкали в ее сторону пальцами, женщина, скорее всего, была еще жива. Тогда он перевел взгляд на нее.

Что ни говори, а это было красиво. Солнце, процеженное сквозь редкие нежно-зеленые листочки, освещало округлые бедра, небольшие груди. Голова ее была опущена, лица не было видно за спутанными светлыми волосами. Ветер чуть дунув, повернул ее, показывая ягодицы, двумя тяжелыми каплями тяготеющие к земле и спину. На спине, как объяснение как она туда попала, виднелись следы кнута. Вздутые красные полосы пересекали бугорки хребта крест накрест. Их было не так много — хорошо десяток. Одного взгляда хватило, что бы понять, что тот, кто ее бил не хотел дать ей быстрой смерти. Забить человека кнутом — дело не такое уж и тяжкое.

Ее смерть должна была наступить не от ран, а от голода и жажды. Она должна была быть длинной и мучительной. Найти ее тут было некому. Рядом не было ни дороги, ни жилья, а наткнуться в лесу на подвешенного человека задача еще более сложная, чем отыскать иголку в стогу сена. Освободиться сама она никак не могла. Тот, кто вешал, знал свое дело.

Она висела на толстой ветви и далеко от ствола. Короткая веревка, не позволяла ей раскачаться и зацепиться ногами за него. По всему было видно, что вчера ей досталось, но ночной дождь смыл кровь и грязь, и теперь даже издали было видно, что она висела там розовая, лакомая почти как лесное яблочко. А уж разбойникам, которые стояли гораздо ближе и видно, все то, чем Избор и Исин любовались издалека, было еще лучше, она представлялась куда как более соблазнительной.

Избор толкнул Исина локтем. Тот понимающе закивал. Мужики внизу вели себя как настоящие кобели. Можно было бы спокойно обойти их краем поляны, и распаленные страстью разбойники наверняка не заметили бы их, но Избору очень не хотелось оставлять за спиной вооруженных и злых людей.

Враг за спиной — вдвойне враг.

Он вспомнил шакалов, стаями бродившими за их отрядом в азиатских пустынях, и погладил швыряльные ножи.

Дело, однако, шло своим чередом.

Выражения «на войне как на войне» еще не существовало, но общий смысл его уже витал в воздухе. Что они хотели делать было ясно даже дураку, то есть стало бы ясно, если б он оказался с ними и соизволил посмотреть на поляну.

— У бабы первым быть хорошо! — сказал Исин отвлекая его от праздных мыслей — Вторым куда хуже… А уж третьим…

Хазарин пренебрежительно улыбнулся.

Избор осматривал разбойников. Те двое, что уже сняли портки, и подвывая ходили под березой, были не опасны. Он справился бы с ними и голыми руками. Тот что с ножом лез наверх тоже не был опасным. Пока спустится, пока то, пока се… Да и вообще всем им сейчас было совсем не до него.

— Ну, что, хочешь первым быть? — не поворачиваясь спросил Избор. Разбойник уже добрался до ветки, к которой была привязана веревка, и теперь пилил ее. У него от жадности дрожали руки. К тому же снизу торопили.

— Баба — она после боя награда — сказал хазарин — Бывало, ворвешься в город… А там… И черненькие и рыженькие… — Он почесал в чреслах. Избор не дал ему продолжить.

— А без битвы, значит, не можешь? — спросил он не отводя глаз от разбойников. — Как это вы, хазары, еще только на земле не перевелись?… Ну что ж. Если по другому не можешь, то устрою я тебе битву…

Он вышел на поляну, и, не прячась, пошел к разбойникам. Исин пошел следом. Они остановились в пяти шагах от злодеев. Избор солидно прокашлялся и сказал.

— Бог в помощь, мужики. Не надорветесь?

Разбойник, что сидел на дереве заблеял по козлиному и выронил нож. Женщина качнулась. Одна из рук отвязалась и шлепнула ее по боку. Разбойники на появление двух вооруженных мужчин никак не прореагировали. Они как завороженные задрали головы вверх, наблюдая, как по женским бедрам от этого удара пробежала сладострастная волна. Тело качнулось в обратную сторону, и под треск обрывающейся веревки женщина упала в траву.

Ни Исин, ни Избор не обнажили оружия. Смешно было бы доставать меч из ножен перед людьми, стоящими перед тобой без штанов. Все замерло. Женщина лежала, не подавая признаков жизни. Разбойники тоже не рыпались. Они уже малость поостыли и, понимали, что в их положении лучше стоять смирно. Тот, что сидел наверху, слезать тоже не спешил. Видно узнал Избора.

Но это благолепие продолжалось не долго.

Послышался топот, словно сквозь заросли ломился крупный зверь, как натянутая тетива лопнул какой-то полный весеннего сока прут и на поляну выбрались остатки ватаги во главе с новым атаманом.

Их было пятеро. Наверное, это были все оставшиеся в живых после Гаврилова буйства вчерашним вечером. Они выскочили из овражка словно лешаки — лохматые, злые. В воздух, словно заноза в ладонь, вошел резкий запах болота. Разбойнички были грязные и драные, словно компанейский дурак, во всяком случае никак не хуже него, но если что их отличало от Гы, так это злые глаза и обилие оружия. Двое держали в руках топоры, еще двое — меч и копье. Сам Опря потрясал огромной дубиной.

Хазарин шагнул к Избору на всякий случай, прикрывая ему спину. Избор понял его движение. Он немного повернул голову.

— Не встревай. Они мои.

Лицо Опри подрагивало от нескрываемой радости. Боги уберегли его от встречи с самым сильным из врагов. Он молчал пересчитывая из. Для верности пересчитал их даже два раза. И в том и в другом случае меньше чем четверо на одного не выходило.

— Что ж. Молитесь, гады, кто умеет — сказал он торжественно — Сейчас мы вас того… По справедливости. За атамана нашего… Невинно убиенного….

Избор быстро вскинул вверх глаза, определяя, где солнце. Денек был не плох. Зелень набирала силу, цветы опережая друг друга лезли из земли… Ни убивать, ни умирать сейчас не хотелось.

— Что ж тебе, дураку в болоте-то не сиделось? — миролюбиво спросил Избор. — Сказал бы добрым людям спасибо, что тебя атаманом сделали, да пропьянствовал недельку, а ты вон как. Свинья ты не благодарная. Придется тебя поучить.

За спиной у него лязгнуло железо. Драка набухала, словно капля, готовая вот-вот сорваться, и Исин тоже хотел принять участие.

— Убери — Скомандовал Избор. Голос его был спокоен. Исин после секундного колебания вдвинул саблю в ножны.

— Так мне их что, голыми руками бить? — в голосе его сквозила растерянность.

— Зачем же бить? — глядя в глаза Опре и нехорошо усмехаясь сказал Избор — Оттаскивать.

Исин принял это за шутку и вновь потащил саблю.

Избор недовольно прикрикнул.

— Я сказал — убери. Они до тебя не доберутся. Просто стой и смотри…За бабой присматривай…

Исин тряхнул головой. То, что он слышал, в голове не укладывалось. Он даже подумал, что Избор видит не всех.

— Их восьмеро. У них лук — напомнил он.

Руки, только что спокойно лежавшие на поясе, выпорхнули оттуда, словно птицы и тут же в груди у двух разбойников оказались рукоятки ножей. Они еще не поняли, что уже умерли и стояли, глядя на них.

— Вот их уже и шестеро — спокойно сказал Избор — Тебе, пожалуй и оттаскивать никого не придется.

Он вынул меч, махнул им, возвращая в руку ощущение оружия.

— Вышли ввосьмером на одного…

Исин не посмел поправить и только вздохнул. Тот счел вздох возражением и поправился.

— Ну ладно. Вышли ввосьмером на двоих. Только ведь драться все равно только с одним придется. Налегке пошли. Без кольчуг. Ведь других резать собирались, а о себе не подумали.

Голос Избора звучал уверенно, с этакой ленцой все наперед знающего человека. Он болтал, обращаясь к Исину, но сам изредка поглядывал на разбойников. Те слушали его, зачарованно глядя на то, как их убитые товарищи, беззвучно разевая рты, слабеют ногами и валяться на землю.

Это было страшно, но не смерть устрашила их. Неожиданность. Эти двое должны были сдаться, или, по крайней мере, испугаться, но этот ленивый тон… Он был страшнее прямой угрозы.

— О чем не подумали? — Тупо глядя на тела товарищей, переспросил Опря.

— О себе не подумали — объяснил Избор взмахивая мечом — О душе мог бы побеспокоиться, а еще больше о кольчуге или панцире. Ну, кто первый?

Опря отбросил дубину и тоже взялся за меч. Он тащил его из-за спины, тащил, но он никак не кончался. Когда он закончил свое движение в его руках очутился длиннющий двуручный меч. Полированный металл сверкнул как солнце. Причудливо искривившись, в нем отразились деревья, небо и Исин, разглядывающий женщину в траве.

Избор видел такое оружие у рыцарей с запада. Но у тех к такому мечу были еще конь и сноровка. У Опри ни того не другого не было. С дубиной в руках он был опаснее. Избор ухмыльнулся, а на Исина меч все-таки произвел нужное впечатление. Он опять загремел железом, но тут как раз Опря решил всех напугать и взмахнул им.

Раздался густой гул, словно тяжелый жук пролетел над поляной. Разбойники горделиво подбоченились, но даже Исину было видно, что взмахнул он им не как воин, а как дровосек. Избор заученно уклонился в сторону и завершая движение полоснул по ноге бородача, таки не одевшего штанов. Тот заорал, ухватился за ногу, уронил топор. Не давая разбойникам возможности навалиться разом он опять завел разговор.

— Тут что главное? — не обращая внимания на вопли продолжил Избор — Главное умение и опыт. Ну и голова на плечах, конечно, нужна. Вот помню, лет пять назад, служил я в Царьграде. В те годы базилевс с саркинозами воевал … Командир наш сам был из саркинозов вот он нас и поучил такому, чему не в каждом болоте научиться можно.

Он спокойно стоял, наблюдая, как разбойники обходят их со всех сторон.

— Чему? — спросил Исин.

— Подожди. Покажу еще. Дураки бы сейчас что сделали? — спросил громко Избор и сам же ответил — Дураки бы нас сейчас окружить попробовали.

— А умные?

— Ну, тут много чего умному сделать можно. Ну, хоть бы копьем постарались достать…

Разбойник с копьем оскалился и метнул его в Избора. Он отпрыгнул в сторону, и не оборачиваясь спросил.

— Эй, хазарин, ты живой.

— Живой.

— Не попал в тебя, значит..

— Не попал.

— В кого, тогда этот дурень целил? — удивился Избор.

Исин набрал в грудь воздуху, но ответить не успел. Избор начал показывать, чем отличается хороший наемник от всех остальных. Он чуть не колесом прокатился по поляне, окруженный блеском своего и чужих мечей. Около него взблескивала чужая сталь, звенело и ухало. Он дрался большим и малым мечем, не давая разбойникам напасть всем разом, и заставляя их больше заботится о защите, чем о нападении. Не прошло и нескольких минут, как пятеро из них уже лежали в траве, марая ее кровью, а остальные трое врассыпную бросились прочь. Растрепанное рванье на фоне молодой зелени было отличной целью. Любого из них можно было достать и ножом и стрелой, но из трех спин Избора интересовала только одна. Он перехватил ножной меч и бросил его по следу Опри. На свою беду около кустов тот повернулся, что бы, как водится, после проигранной драки, обругать победителя и пообещать ему самые разные несчастья… Нож словно ждал этого момента и по рукоять утонул в разбойничьей груди.

Смерть его была мгновенной. Опря умер еще стоя и уже мертвый свалился в кусты. Исин стоял не веря своим глазам. Да, конечно один человек мог бы справиться со всеми разбойниками, но так быстро и весело… Из тех, кого он знал может быть только Ханукка. Мысль о сотнике раскаленным железом пронзила голову. Он заскрипел зубами.

— Ну что? — спросил Избор. — Посмотрел?

Исин только кивнул.

— Найдем! — подумал он — Что бы такие как мы да не нашли? Найдем!